Город заблудших

Глава 7

Тем же вечером я встречаюсь с Фрэнком «У Мэла» в Шерман-Оукс. Между нами стоят белые керамические чашки с кофе, по воздуху плывет запах жареного жира. На столе лежит здоровенный желтый конверт. Так и мозолит глаза, зараза.

Помещение ярко освещено свисающими с потолка флуоресцентными лампами, из потрескивающих динамиков льется музыка пятидесятых. Здесь куча народа. Куча свидетелей. До меня не сразу, но все-таки доходит: Фрэнк боится меня больше, чем я его.

Какое-то время мне удается не задавать никаких вопросов, но терпеть больше нет сил.

— Ты сказал, мол, знаешь, что Джавети не сдох. Он что, встал и расхаживает теперь по округе?

— Если встанет, мы об этом узнает. Я отправил его в морг.

— Ну, это уже что-то.

Между нами виснет тишина и не на шутку затягивается.

— Ты как вообще? — наконец спрашивает Фрэнк.

— Перекусить твоими мозгами не планирую, если ты об этом. — Передо мной лежит бургер. Правда, откусив несколько раз, я понял, что больше не хочу. Впрочем, я голоден, а это как-то неожиданно.

— Хорошо, что сказал. — Фрэнк к своей еде ни разу не притронулся.

— Ну так как? Разве по сюжету блестящий детектив не должен выложить на стол свой козырный туз и рассказать мне волнующие подробности?

— Я надеялся, ты и свой туз прихватить не забыл.

Я хлопаю себя по карманам:

— Наверное, забыл в другой куртке. Ну, знаешь, в той самой, с огромной дырищей.

— Что ты там делал?

— Спрашиваешь как коп?

Фрэнк качает головой:

— Я без значка. Наверное, забыл в другой куртке.

Я должен быть осторожным. Взвешивать каждое слово. Заранее знать, что можно ему сказать, а что нельзя. Я и раньше никогда перед ним не кололся, так что и сейчас начинать не собираюсь. Он пялится на меня. Ждет. Это не знаменитый коповский взгляд. Здесь нечто более искреннее, как будто что-то не дает ему покоя.

Хрен с ним. Теперь все по-другому.

— Умирал, — отвечаю я наконец. — Возвращался к жизни. Твою мать, да не знаю я.

Рассказываю, как звонил Мариэль, как узнал, что Хулио дома. Рассказываю о Джаветти, о том, как меня задушили, как я очнулся в душевой. Он кивает, будто я даю ему недостающие кусочки мозаики, а о том, что они у меня есть, даже не знал.

— То есть ты взял и очнулся? Так просто?

— Ага. А потом он пальнул мне в башку.

— Приятного мало, наверное.

— Все не так плохо, как можно подумать. Куда противнее было слушать его проповеди. — Моя очередь. — Ну а ты? Как ты меня нашел?

— Повезло, — отвечает Фрэнк. — Я за ним следил, как только пронюхал, что он в городе. За день до этого висел у него на хвосте, так и узнал о том месте. Правда, внутрь попасть не удалось. Вот и подумал, что начать можно и оттуда. — Он пожимает плечами. — Без обид, но мне жаль, что я вообще туда поперся.

— Видел трупы, да?

— Черт, в той куче был и Хулио, верно?

Я киваю:

— Скорее всего. Кажется, я видел его татуировки. Сколько насчитали?

— По последним данным, двадцать пять. Все еще копают. Кстати, у меня к тебе вопрос, — добавляет Фрэнк, берет конверт и достает фото камня. Снимок и близко не отражает реальность. — Ты там случайно эту штуку не видел?

Я качаю головой:

— А должен был?

— Не знаю. Ее недавно украли у одного парня из Бель-Эйр. Поговаривают, Джаветти нанял у Саймона бойцов, чтобы ее спереть.

— Так вот из-за чего весь сыр-бор, — говорю я, надеясь, что не переигрываю. Рассказываю Фрэнку о непонятках между Джаветти и Саймоном по поводу пропавших парней. Однако о том, что они знакомы с незапамятных времен, даже не заикаюсь. — Я и понятия не имел, что Джаветти нужны были люди, чтобы тиснуть камень.

— И ты не спрашивал?

— Я похож на того, кто задает вопросы?

Фрэнк ухмыляется:

— Наверное, нет. А знаешь, это даже забавно. Я годами пытался загнать тебя в угол, и вот теперь, когда мне есть, что на тебя повесить, я, похоже, ничего не могу поделать. В газовой камере ты б сейчас, наверное, просто заскучал?

Я не обращаю внимания на вопрос и задаю свой:

— Так что особенного в этом камне?

— Сам не знаю. Надеялся, ты подскажешь. — Он выдает мне тяжелый коповский взгляд. — Ты же мне не врешь?

— Провалиться мне на этом самом месте.

— Бред сивой кобылы.

— Я тоже тебя люблю.

— Фиг с тобой. — Фрэнк закусывает губу, что-то обдумывает. Потом вытряхивает конверт на стол. Там какие-то документы, фотографии. Он перебирает их, вытаскивает один снимок. — Это мой младший брат Леонард.

Сходство заметно сразу. Разве что брат моложе и стройнее. Выглядит счастливым. К тому же ему не досталась ослиная рожа Фрэнка.

— Не урод.

— Не то слово. Мозгам, кстати, тоже место нашлось. Был отличником, выступал с прощальной речью на выпускном. Ученая степень. ФБР. Работал над делом одной группировки, промышляющей в Чикаго. Но выходил только на мелких перекупщиков. Короче говоря, всякое уличное дерьмо. Однако в деле снова и снова всплывало имя Джаветти.

— Популярный мужик.

— Ага. Вот только никто никогда его в лицо не видел. Он как долбаный йети или джерсийский дьявол[12]. Люди не могут или не хотят его описывать. Как будто, ну не знаю, забывают, как он выглядит, где бывает. Короче говоря, Ленни не сдавался, продолжал копать. И в итоге заполучил фотку.

Фрэнк достает из кипы бумажек старую выцветшую черно-белую фотографию. На ней — пожилой человек с котелком на башке. Присандолить ему стрижку, и получим мастера зомби собственной персоной.

— Да ты, никак, шутишь.

— В Италии Джаветти — огромное семейство. А в Штатах их осталось с десяток, не больше. Ленни просмотрел все национальные и федеральные записи, какие только сумел раздобыть. Кого ни проверял — везде пшик.

К столику подходит официантка с кофейником в руке. Рыжеволосая, симпатичная, в высоких белых гольфах. Волосы собраны под маленькой бумажной шапочкой. Фрэнк тут же накрывает лапами фотки, словно это какая-то государственная тайна.

— Еще кофе? — южный акцент слишком заметен, значит, она здесь совсем недавно.

Скорее всего актриса. Наверняка эпизодические роли, и то если она в состоянии их себе выбить. А может, уже прибилась к какому-то театру. Не будет осторожной, это место сожрет ее с потрохами.

— Нет, спасибо, — отвечает Фрэнк.

Я подвигаю ей свою чашку. Понятия не имею зачем. Кофе мне совершенно не хочется. Я едва к нему прикоснулся, но подлить можно. Барышня наклоняется, чтобы наполнить мою чашку до краев. Пахнет она замечательно.

— Привет, — говорю я. Ловлю ее взгляд. Глаза у нее зеленые, как нефрит. — Красивые глаза.

Она дарит мне умопомрачительную улыбку:

— Спасибо.

Я смотрю, как она уходит, чуть сильнее покачивая бедрами, чем когда подошла. Для меня.

— Какого хрена ты творишь?

— А что такого? Просто сказал ей, что мне понравились ее глаза.

— Ты заигрываешь с официанткой.

Я вспоминаю обмен взглядами, который состоялся в участке между Фрэнком и той барышней в форме.

— А ты трахаешься с копом, — говорю я.

Он застывает, моргает.

— Но я-то не труп.

Ладно, подловил. К тому же я, как правило, за официантками не волочусь. Стриптизерши, любительницы выпить на халяву — это да. Как-то даже окучил королеву роллер-дерби[13]. Ох и весело же с ней было! Но двадцатилетние не помятые цветочки? Совсем не в моем духе.

В животе у меня урчит так громко, что даже Фрэнк слышит.

— Проголодался, что ли?

Я игнорирую вопрос.

— Фото, — напоминаю я, пытаясь вернуться к теме разговора.

— Ну да. Так вот. Ленни разговаривал, с кем только мог. Копался в их прошлом. Даже телефоны прослушивал. И ничего. Короче говоря, уйма времени у него на это ушла.

— И нашел он одну-единственную фотку? Что, черт возьми, он собирался с ней делать?

— В Квантико есть компьютерная программа, которая распознает лица по фотографиям. Она все еще на экспериментальной стадии. Кажется, ее дорабатывают в Смитсоновском институте или еще где. Короче, он прогнал фотку по этой программе и получил до хрена совпадений. Вот только таких результатов он никак не ожидал.

Он достает с полдюжины фоток, все из разных времен, раскладывает их передо мной.

— Господи Иисусе. — С каждого снимка на меня смотрит Джаветти.

Фрэнк тычет в них по очереди пальцем:

— Абилин, тысяча восемьсот семьдесят пятый. Чикаго, тысяча девятьсот второй. Талса, тысяча девятьсот четырнадцатый. Майами, тысяча девятьсот двадцать восьмой. Сакраменто, тысяча девятьсот тридцать седьмой. Нью-Йорк, тысяча девятьсот сорок второй.

Стрижки везде разные, и чем старше фотка, тем моложе он выглядит. Но не так чтобы очень. Лет, наверное, на десять-пятнадцать. Одни фотки групповые, на других он один. Но на каждой из них — один и тот же человек.

— Это не все, но думаю, суть ты уловил. Каждые десять лет появляется некто, как две капли воды похожий на Джаветти. Разве что помоложе. И имена всегда разные. Но Ленни удалось сопоставить даты рождения и смерти, и у него появились серьезные основания полагать, что все это — один и тот же человек.

— Тут он выглядит почти так же, как когда ты его подстрелил.

— Ага. Есть у меня по этому поводу кое-какие мысли, только я пока не уверен. В общем, через какое-то время программу свернули, что-то там подремонтировали и вернули в Квантико. Ленни еще раз прогнал по ней фотку и получил вот это.

Фрэнк вручает мне копию водительских прав, выданных в Иллинойсе. С распечатки на меня смотрит старый добрый Джаветти. Удостоверение выдано на имя Сэмюэла Глена Ветти. Ну никакой фантазии у этого типа.

— Ладно, а почему сейчас не Ленни все это мне рассказывает?

— Он умер. Несколько лет назад.

— Не свезло.

Фрэнк сжимает кулаки. Если он ищет сочувствия, то прекрасно знает, что обратился не по адресу.

— Федералы забросили это дело и поручили ему что-то поважнее и посвежее. Но он никак не мог выбросить это из головы. Когда он умер, я нашел эти материалы у него в квартире.

— Минуточку. То есть твой младший братец превращается в Колчака «Ночного охотника», а теперь ты хочешь довести начатое им до конца? С чего вдруг? — Однако через секунду я сам отвечаю на свой вопрос: — Его убил Джаветти.

— Да. Его нашли мертвым на складе, владельцы которого повязаны с Джаветти.

Ну что ж, все, что рассказал мне Фрэнк, не более чем разрозненные факты. В суде он доказать ничего не сможет. Да и довести дело до суда тоже. Нет, арестовывать Джаветти Фрэнк не собирается. Он уже вышел за пределы полномочий своего значка. Непривычно видеть его по мою сторону баррикад.

— Ты хочешь его убить. Уверен, что он еще не сдох? Ты сказал, его тело в морге.

— Я тебя умоляю! Этот тип шарится по округе чертову уйму лет. Не думаю, что пуля в лоб надолго его остановит.

И тут меня посещает мысль:

— Так какого ж хрена ты отправил его в морг?

— А что, твою мать, мне надо было делать? Засунуть его к себе в багажник, когда там на каждом квадратном метре по шерифу толклось? Ага, как же. Так и вижу: «Не обращайте на меня внимания, ребята. Я всего лишь везу парня на допрос». Иди ты, Джо. Я не дурак. В морге ему самое место. Если он на самом деле не помер, то сильно удивится, когда его завтра от души вскроют и сложат кишки в отдельный тазик. А если он встанет посреди ночи, кому-нибудь по-любому на глаза попадется.

Он прав. Пусть мне это не по душе, но я тоже не представляю, что еще он мог сделать. Когда я оттуда смывался, копы как раз ехали к каньонам. Фрэнку попросту не хватило бы времени перенести тело.

Я смотрю на фотографии. На каждой из них Джаветти уже старик.

— Если снимки не липовые, то он трется здесь уже… сколько? Сто пятьдесят лет?

Фрэнк качает головой:

— Хуже. Ленни считал, что он стареет где-то на год за десять лет.

Я быстренько подсчитываю в уме, и результат мне ни капельки не нравится.

— Это невозможно, — говорю я, зная, как по-дурацки это звучит именно в моем исполнении.

Фрэнк заглядывает в конверт, достает еще одну фотографию и кладет передо мной. Вид у него, как у шулера, который вот-вот загребет целое состояние.

Это снова Джаветти. Только моложе. Намного моложе. И смотрит он на меня с картины эпохи Возрождения.