Граница и люди. Воспоминания советских переселенцев Приладожской Карелии и Карельского перешейка

Описание различий переселенцев

ФИ А скажите еще, вот, тогда, после войны, сюда собрались люди с разных сторон: из Вологодчины, из...

С [перебивает]. Вот, у нас, например, сейчас скажу, сколько... у нас сейчас скажу, сколько нашей было... так, щас... мы приехали, зна­чит, одни, вот, с Чувашии, нас было шестнадцать семей, так? Дальше, потом приезжают в «Пахарь» — колхоз, колхоз «Пахарь» — три километра от нас — приезжают все рязанские. Рязанские мадон­ны приехали, с Рязани!

И Почему мадонны?

С Ну, мадонны мы их зв... хорошо пели! Певцы такие, ой! Они хор такой устраивали тут, вообще! Мы их зв... мадонны... такие, непло­хие жили женщины. Так. Рязанские приехали, потом приехали к нам белорусы. Белорусы приехали, сейчас скажу... наверно, в пятиде­сятом году приехали, да. В пятидесятом году. И все, наверно, боль­ше там и никто... ну, а потом уже, вот, так, приезжать стали. А во­логодские, так, в сорок шестом году. Про Вологду забыла. В «Обо­рону», это в «Оборону»... называется. Совхоз «Оборона», да. <...>

ФИ А вот, вы сказали, что тут этих рязанских девушек называли мадоннами.

С Рязанские мадонны, понимаете, миленькие мои, они все почти по­уезжали. Там колхоз этот очень был маленький. Там немножеч­ко... они туда собрались жить, а потом уже, как соединились они, и они почти все уехали.

ФИ А первое время легко было узнать уже по одежде или по обли­ку, кто откуда?

С Ой, да вы что, конечно! Белоруску я бы сразу узнала. Говорят они не так! Мы-то ведь... я как?., я как разговариваю... я не акаю, я не ленинградка... вот, такие, привыкли мы. Как, ну как, вот... волжаны. Мы ж волжаны... ну. Я волжанка, например. У нас Волга не­далеко, мы на Волге прямо родились, Волга от нас недалеко. Уль­яновск — от нас восемьдесят километров всего — где я родилась. Вот. Ну, мы, считай, как волжаны. А уж белорусы-то, уж всяко вы узнаете, как белорусы разговаривают, ну. Белорусы. Украинцы — сами знаете, как разговаривают.

И А вот, не было так, что ивановские с ивановскими дружили? Осо­бенно, допустим. Там, ярославские с ярославскими?

С Ну, да, ярославские — да, действительно. Мы — это средняя поло­са, как нас называли раньше... Как же... Не вепсы... Конечно... Во-первых, у нас разговор одинаковый, потом мы, у нас характеры та­кие, как говорится... Средняя Россия — это самая культурная, сама развитая была. Ивановская, Горьковская, Ярославская — были та­кие, всё умели делать. И рубить, и ткать, и шить, и рисовать, и... петь, и плясать, всё умели делать!

И А когда мордва вообще сюда приехала? <...>

С А они приехали, наверно... мы — в сорок пять... В сорок седьмом, наверно, приехали они. Так, наверно. Через два года после нас.

И А их сразу узнавали, да?

С Да, конечно. Они же не по-русски говорят, то конечно. Не по-на­шему.

И А внешне?

С Ну а внешне такая ж нищета, как и мы.

И Не отличались там лицом?..

С Нет. И... ну, лицом каким... Ну, вы видели Елену Михайловну?[82]

И Да.

С Ну, чем она отличается?

И Ну, сейчас уже такие все старенькие...

С А раньше молодые были. Еще лучше.

И А они, вот, как сразу приехали, вот, уже говорили, что они, вот, мордва, что?..

С Нет, они ничего не говорили. Если только какие, там, ребятишки их обзовут, так они, конечно... родители старались по подзатылку надавать за это дело. [Нрзб.]

И А как обзывали-то?

С «Мордва номер два». Как еще больше. Больше никак.

И1 А не говорили, что мордва с финнами как родня?

С Да ну, что вы, нет.

И1 А это что, как-то нехорошо, что с финнами родня?

С Нет, не то, что нехорошо, а и даже в голову такого не приходило. Я не знаю, конечно. Финн есть финн, мордва есть мордва, русский — русский, вологодский — «семнадцатая республика».

И1 Что значит «семнадцатая республика»?

С Ну... Вологду же называли, вологодских ребятишек семнад... «из семнадцатой республики приехали».

И1 Почему?

С Не знаю. Потому что шестнадцать было, а Вологда — это семнад­цатая. [Смеется.] Обзывали так.

И2 Что, здесь так обзывали?

С Конечно. «Семнадцатая республика». Да и сейчас... кто вологодский, дак — «что, из семнадцатой?».

И1 Да?!

С Вот, если я всё так говорю, так я раньше получше говорила, а сей­час вообще на «о» перешла. Так что со мной делать! Конечно, сем­надцатая.

И1 По говору?

С Да. Дак, мне и дочка скажет — что из семнадцатой уже, да? Ну, вот. [Смеется.]

И1 А про других? Вот, ярославские — слышно было, когда говорят?

С Не знаю, как они говорят.

И1 Или вот... а Вы вообще знали, кто из ярославской, кто из кали­нинской, вот, таких?

С А чё-то нам и ни к чему было. Нам было все равно.

И1 Ну, вот, Вы говорите, вологодских-то слышно было.

С А мы и все приехали, вот, так... Нас приехало... вот, эта часть лю­дей, и мы все вологодские, и нам было как-то, вот... к другим мы не касались. Вот, лично я к другим не касалась. Нам было все равно.

И1 А кто говорил, что с «семнадцатой республики»?

С Дак, это мальчишки между собой, ребятишки. Не взрослые же. Обзывались. Надо как-то обзывать по... пнуть по колючей. Так, вот.

И А не было так, что ярославские калининских обзывали или как-то?

С А, то что, да.

N[83] Обзывали.

С Было, что, вот, как-то ярославские лучше, чем калининские. [Смеется.]

И Да?

С Да. У них и...

N Калининских козлами обзывали.

С Вон, он уже вырос здесь тоже <о сыне>. Вова, ты же вырос здесь мальчишком, дак...

N [нрзб.]. Скобари.

И Кто скобари?

С Псков.

И А здесь были из Пскова?

С (вместе с N]. Нет.

N Это я просто...

И А, это так, просто...

С По дорогам много...

И А что Вы говорите, вот, там ярославские лучше, чем калинин­ские, а что?..

С По развитию и по разговору... нет, они и по доброте лучше. Вооб­ще, народ...

И Это так говорили?

С Так везде... Я, вот, слышу даже со стороны. И в городе: «Ой, ярос­лавцы, они же очень добрые».

И А ярославцев-то калининские обзывали как-то, дразнились?

С Да не дразнили. Чего дразнить. Токо просто обижалися, что кали­нинские и ярославские вроде... как козлы. А ярославских чё-то не знаю, никак не обзывали.

И А здесь весь хутор ярославский был... вот, Васильево?

С Да... да... заселили-то в сорок пятом году одним ярославским, а в... уже в сорок шестом или седьмом калининские приехали.

И Сюда же?

С Да, сюда же. Вот, соседи у нас — калининские. Потому что дома еще, видно, оставалися, и стали подселять еще с Калининской.

И1 А можно было отличить, что это, вот, чуваш, а этот вологод­ский?

С Ну, чуваша можно и... Нет. По разговору, по разговору только.

И1 А говорили они на своем языке?

С Нет, белорусы — они так немножко, немножко у них так акцент, от вологодских или, там, от русских отличается. Вот, я, как, воло­годская, дак различи меня с тем белорусом. Немножко у них есть акцент, но все правильно, говорили — всё понимали.

И2 А чуваши на каком говорили?

С Чуваши тоже на русском, но у них коверканный такой, они плохо говорят. Как, вот, например, немцы на русском станут говорить, и татары также. А потом уж когда они здесь прожили, долго — уж тогда они стали получше. А молодежь, уж когда от них пошла мо­лодежь, та уже... по-русски все говорили. Только, вот, кто приеха­ли первые, или старики, которые переедут потом, дак заметно. А теперь еще белорусов не узнаешь никого или татар — все по-русски говорят.

И2 А карелы?

С А карелы, а карелы... как финский язык, как финский. Здесь ка­релов много было и здесь. Ну, у них язык как финский, тоже с акцентом говорят. Как говорит финн по-русски, так и карел по-русски.

И1 И не дразнили никак, там, вологодских, например, за говор? Или, там, чувашей, нет?

С Ну, вологодские-то, они на «о» всё. А белорусы интересно... разго­вор у них... «Не тые оверочки, да не тая рэпа» — ну, вот, они так разговаривают.

И2 А что это — «не ты...»?

С «Не тые огурэчки, не тая рэпа». Или, вот, они так говорят: «Увага, увага, говорить Минск, перадаём опошнее передамление, двадцать го­дин тридцать квелин». Это белорусы говорят. По-русскому: «Вни­мание, внимание. Говорит Минск, передаем последние известия, двад­цать часов, тридцать минут». Это белорусы. А хохлы говорят: «Да што ты до мэнэ прицепився як банный лист — до спедницы». У них, вот, хохляцкий, хороший язык. Сокращенный такой, быст­рый. А это... говорят: «Что ты ко мне прицепился как банный лист к заднице». Хохлы, они... у них красивая речь. А уж как они разго­варивают — ой! У меня сын в автотранспорте работает... там, го­ворит, белорус! Но ни одного слова по-русски не скажет. Ой, да так все мужики за животы берутся все. И критикуются, и смеются, а он всё равно своё лопочет. Механиком работает. Ой, ой!

О чувашах

И1 А чуваши <также одевались как вологодские>?

С И чуваши так оде<ваются>. Ой, как сначала приехали-то они — ой! Ой, дак мы чуть с ума не сошли. Стоит чело<век>, она стоит, стоит, она стоит — ой! Батюшки! Галоши, носки теплые, платье ли, юбка ли — вот, до сих, вот, тут оборка, тут оборка, тут оборка, тут оборка, тут оборка и, вот, до тех пор оборки <показывает на себе, что оборки шли от самого подола до пояса рядами>. Всё раз<ные>, всё оборки разные. Мы с ума чуть не сошли. Чуть с ума не сошли!

И2 Понравилось, или что?

С Нет. Дак мы чуть не обалдели все. Мы так, [нрзб.], как чуваши одеваются, понимаешь? Они по-своему. То идет: лапти, это вот. [Нрзб.] В лес, так лапти одевают. То у них галоша, а тут теплые... носок. Опять, да что это такое-то! У нас ведь одевались, дак, у нас ведь не носят так. Вот, они это всё бро<сили>. Сейчас чуваши на русс... по-русскому одеваются.

Ш А долго они ходили в такой одежде?

С Долго. А потом им... стали им уж поговаривать. Вот. «Снимайте свои тряпки эти ваши». Они все стали покупать — в магазине же всё было. Вот, стали они покупать всё русское. Вот. И стали девушки одеваться. Ну, как стали одеваться — ну, непохожа, что она и чувашка.

И1 А мужчины, у них тоже какая-то?..

С Да, там, вот, еще хлеще, там вот...

И1 А как... где у них оборки были?

С У них оборок... Они в этих ходили... Бог знает, какие штаны на <них> — не разобрать. Одна такая, другая штана такая. Тоже в этих же самых уже... в оборках ходили. Рубаха, вот, такая длинная. Тут веревка. Мужики ходили, чуваши. Это когда сюда приехали. У нас тут, вот, есть чуваши. Сейчас, вот, не скажешь, что <чуваш> — рус­ский человек. Но по-русски они не очень чисто, не чисто они гово­рят. Как мы. У нас самый чистый русский язык Правильный.

И2 У кого это?

С У нас, у вологодских. Вот. Но и раньше, и раньше, вот, старики... старики уж <говорили>: самый у нас чистый русский язык. Вот.

И1 А не называли как-то, там, в шутку чувашей? Ну вот?..

С А не. Мы не... никогда не говорили. Они обидчивы.

И1 Обидчивые?

С Конечно.

И1 А на что обижались-то?

С Да. Да, вот, всё таким словам — «Ой, чувашка идет!» А они... они всё равно, что русская, что... чуваш

И1 А вывели говорили «чувашка»...

С Да, вот, так, вот, идет она, а я тебе скажу: «Вон чувашка», она услы­шит. А как, чего, ну что — чуваш такой же человек. У нас все теперь пе... всё по-новому, всё по-русскому... одеваемся. А те... [нрзб] куда они сожгли или куда ли — мы не знаем. Вот, тута фартук оденут, тут завяжутся. Ой!

И1 А не было заметно, что вологодские пытались селиться вмес­те с вологодскими, чуваши с чувашами?

С Нет, нет, нет. Вот, в совхозах их смесь там, тут и вологодский жи­вет, в этом доме белорус живет, в этом доме... и все жили дружно, все жили дружно.

И1 А было заметно, что у всех свои обычаи?

С Было, конечно. Свои обычаи, свои и есть.

И2 А что в первую очередь в глаза бросалось?

С Ну как, в первую очередь бросалось, вот, у чувашей одежда. Вот, у них носили юбки сборкам-сборкам-сборкам, как цыгане, точно, как у цыганов. А у русских таких не было. Все у нас [нрзб] юбочки, буски [бусы] или, там. А у них это все. Ну у белорусов нет, у белорусов как у русских одеваются, у украинцев тоже.

И А чуваши были у вас в колхозе?

С Нет, у нас не было, это в «Красном знамени» чуваши были.

И А они как-то отличались от других?

С Ничего они не отличались, говорили только, да так... не очень они... нечистоплотные.

И Как это?

С Ну, как это, дома почему... Вологодские... дак у них у всех. . У нас, там, вообще дома, полы некрашеные, белые, дак с песком натирали, дак вообще. А я после ездила в Вологодскую к золовке, туда в гости, и тоже самое. Бабки живут одни в деревнях, ну такая вез­де... Гостеприимные. Самовар, пироги, и везде идеальная чистота, у всех, и крыльцо натерто, и все везде. Сейчас там, конечно, красят. Раньше же не красили у нас, не было...

И Дак, а у чувашей что?

С Да ну, они там... тут и козы, тут и... ну, не знаю. Ну, вот, у нас был председатель колхоза чувашей К-ов. У него тоже много, три доч­ки, по-моему, было и сын. Он с отцом, а отец у меня был председа­телем сельского совета, дак они в общем связаны, дак, дружили... Мы семьями дружили с ними. У них мне приходилось там быть, нас со школы есть... Отправляли нас тогда картошку копать, и мы там у них... Он нас к себе забрал. У них, действительно, идеальная чистота. А у остальных, у других, не очень. Я, вот, была на практи­ке, вот, после, как училась в техникуме, вот, там на практике была. Дак, у одних тоже ночевала, дак, всю ночь не спала: меня там кло­пы зажрали. Так себе. Я брезговала есть, не очень-то там... Ну так, ну конечно, не у всех там, может, в двух, трех домах уже была.

И А внешне они как-то отличались?

С А внешне-то, наверное, только наряды, может, другие сразу были. Юбки такие длинные, да передники, как, вот, сейчас часто показывают по телевизору татар, да всяких... Ну, своя у них национальная одежда

И А Вы еще говорили про чувашей, да про все. А у них одежда не отличалась?

С Отличалась.

И А какая?

С А вот, чуваши... У них, вот, платье, вот, это место — оборки такие, вот. И у татар, считай, что так. А вот, пляска, песня, вот, уже совсем другие у них, как у нас. Нас [нрзб.] вологодские, дак. [Смеется.]

И А что еще у них, кроме, вот, этих юбок?

С Ну, чуваши все больше носили лапти. Ну, у нас тоже лапти носи­ли. Я, вот, когда в деревне жила, сама я по ягоды носила лапти: обую, да портянки такие завернешь, да идешь по ягоды.

И А платок как русские носили?

С Русские носили. И чуваши русские носили. Но большинство... Они цветное больше любили, цветные носили. У нас белые носили, а у них цветные, больше цветные. Вот, я сколько наговорила-то много.

Чуваши о себе

И А вот, когда вы приехали по вербовке, дак, а скотину вы сами покупали, или давали, или как?

С Нет, скотину оттуда отправляли, сюда привезли. Оттуда отправили скотину. Оттуда поехали, зачем они...

И И вещи с собой привозили?

С Вещи с собой. [Нрзб.] Постельное белье да, там, одежа, наверно! Не... не было в то время ни одежи каких. У нас вообще в Чува­шии темный че... люди были они там.

И1 Скажите, а вы когда приехали, чувствовали, что вы отличаетесь от других людей, которые здесь живут?

С Ха-ха, как не знаем, конечно, знали.

И1 А чем, почему?

С Ну, люди живут, живут. А зачем нам еще спрашивать? Узнавать, как, почему, чего.

И1 Я говорю, вы чувствовали, что вы отличаетесь от вологодских? Вы, чуваши, по-другому себя как-то ведете, чувствовали это?

С Господи! Я их не знаю, мы сами себе как... как были русские люди, так мы также... у нас русские... смесь! Чувашей-то.

И1 Чего русская смесь?

С У нас — русская смесь — народ, чуваши. Вот, те, кто в городе у нас. В нашем... сольются <...>.

И1 Так, а что, в чувашах течет русская кровь что ли?

С А как же!

И1 А не говорили вам здесь, что вы одеваетесь по-другому как-то? С А как одеваться может? Так... так мы одевались... [нрзб., возмож­но, «теперь»] также одеваемся.

И2 А вологодские над вами, там, не говорили, что: а что это вы так оделись?

С Вологодские? A-а, вологодские! Вологодские они сами здесь за нами пошли только.

И2 Как за вами пошли?

С Конечно.

И А вот, можно было как-то отличить, что, вот, это — белорус, а это — чуваш?

С По разговору только можно различить, наверно.

И Ну, а вы говорили, что вы привозили одежду такую, которую при­нято было в Чувашии носить.

С А теперь уж такие не носят.

И А раньше? Вот, после войны?

С После войны носили. Сразу.

И А по одежде определяли?

С Наверно, определяли уж. И мы деревенские, вот, в город поедем, нас тоже определяют.

И А как?

С Ну, по одеже. По разговору.

ФИ А белорусы или чуваши, никак не отличались от других? Не вели так?..

С Ой, нет, не знаю, не слышала, чтобы, вот, белорусы... так, белорусы, они какие-то, народ спокойный очень. Они — хороший народ. А чуваши-то, какие тут чуваши, тут их и нет-то. Чуваши... я, напри­мер, если чувашка, дак я не чувашка, я чисто русская. Мама, пускай, мордовка, а я — русская. А чуваш-то, я не знаю... у нас тут ни одного чуваша нет на Ихале. Нету. Вот, Р-ов приехал тут у нас, вот, Р-ов Антон Ива... Л-вич, вот, сейчас живой. Вот, он двадцать третьего года рождения. Вот, он в хорошем доме-то живет, где батареи-то, котельная-то. Он — мордвин, чисто мордвин. Вот, он по-фински-то хоро­шо понимает, да. Он хорошо по-фински... он, как финн разговарива­ет. Я даже удивляюсь, почему так... они мордовский язык... как финны, финны. Мама наша даже читает, читает, вот, эту финскую брошюрку, и она мне переводит, наша мама. Она говорит: «Мне бы немного-­немного еще бы поучиться, и я бы просто как финка была бы». Да.

И А чуваши с вологодцами, с белорусами общались?

С Да, конечно, общались! [Смеется] Вместе жили, вместе работали, дак.

И Ну, да. Дак, а на языке на каком?

С На русском!

И На русском, да?

С Да. Мы, правда, приехали сюда, дак мы по-русски не знали еще. Потом в школу ходили, да... научились, вот, так... по-русски общались.

И А дома на каком языке говорили?

С А мы на русском языке. Ну, с матерью, когда еще дети были, дак по-чувашски А потом уже мы поженились, дак, дети стали появ­ляться. По-русски все время говорили. Дети не знают у нас по... по-чувашски. <. .>

И А вы можете по-чувашски?

С Могу.

И И понимаете?

С Могу говорить по-чувашски. Как же, забудешь родной язык! [Сме­ется]. Но дети-то не знают.

И А когда Вы приехали сюда, на каком языке Вы говорили?

С Мы, наверное, по-своему говорили, а потом уже мы же тут... Нас целая де... ну, целый колхоз, ну, чуваши были. Потом Жданове — там чуваши, потом... в Элисенварах — тоже чуваши, хутора засе­ленные были. Потом вологодские, они... их затопили после войны, дак они, вот, сюда приехали, вот, мы с ними работали. Потом, вот, вербовали, вот, белорусы приехали.

И На каком Вы с ними говорили языке?

С Ну, потом уже научились, наверное, разговаривать.

И А Вы помните, вот, по-чувашски? Ну, вот, свой язык?

С Да, я помню. Я все понимаю, но... но так плохо разговариваю. Но язык... оно потом развяжется, когда общаются.

И А здесь, когда приехали, то здесь в школах по-русски всё препо­давали, да?

С Ну, я тут уж не училась после войны.

И Ну, а другие?

С Ага. Тут по-чувашски — нет. Тут по-русски всё. Наши дети, мы дома по-чувашски разговаривали, дак они ни слова не знали. В пер­вый класс пошли и плохо учились так. Пока научились по-русски говорить.

И А вы дома по-чувашски?

С Ага, всё по-чувашски говорили мы.

И И дети по-чувашски говорят?

С Да, да, все говорят по-чувашски. Сейчас в городе живут Приезжа­ют домой, дак теперь по-чувашски не говорят. По-русски всё. [Смеется] Я по-чувашски отвечаю, они по-русски.

И Да.

С Ну. Понимать понимают, а не хочет говорить.

И Вы когда приехали, в какой дом поселились, где?

С А... мы в Жданове, там, жили, за Кресты[84], там.

И А вот, сюда когда приехали?

С А сюда мы... в пятидесятом году.

И С мужем?

С Ага, с мужем.

И Так, а этот дом как вы... покупали, или чей это дом?

С Это — совхозный дом. Мы за квартиру плотим.

И А тот — в Жданове — дом?

С А.... тоже совхозный. Тогда вообще не платили за квартиру. Так, просто жили и всё.

И Так, а вы, когда замуж вышли, в Жданове тоже жили?

С Ага, в Жданове жили.

И То есть муж к вам приехал в дом?

С Дак, он тоже там же жил. Оттуда все этот... мы... Там одни чува­ши жили. Чуваши некоторые уехали, а к нам, это... застава там, за границу... русские жили. Чего-то за границу там нельзя было, сюда переехали. Двадцать хозяйств. А наши чуваши испугались, навер­но, и все уехали. А мы — три хозяйства — остались, сюда пере­ехали. За Кресты. Там поселок [Кирваярви], а тут Хухтерву. <...>

И А вот вы сказали, что чуваши испугались, когда русские при­ехали. Почему испугались-то?

С Дак, по-русски не знали они. Мы никто не знали по-русски. Я-то, вот, в школе училась до семи классов. Русский язык преподавали, дак. Как, вот... этот... учила я... ой, немецкий язык тогда. И рус­ский язык. А учились... по-чувашски, вот, преподавали. А осталь­ные, они неграмотные были. Старые, дак.

Мордва о себе

И А еще, вы, вот, когда приехали, например, из Мордовии, не было каких-нибудь кличек, вот, обзывали?..

N Были, обзывали нас мордовками.

И Да?

С Мордва, да.

И А как они узнавали, что вы <мордва>?

С Ну, дак, как не узнавали! Тут-то разные люди были: и с Вологды, и с Череповца, все, все после войны, откуда кто попал. И ленинград­ские были эти, беженцы.

И А отличались вы от них?

С Конечно. Наверно.

И А не знаете, как?

С Ну, как. Не знаю. [Смеется.]

И А вас там... дети друг друга никак не дразнили? Мордву?

С Нет! Совершенно даже.

И А вот, вы слышали, например, такую считалку в свой адрес: «Мордва номер два»?

С Еще [бы], да, да! Это слышали. А еще бригадира сын. Идем мы утром на наряд. И встречаемся, не доходя наряда. Они жили там, рядом с конюшней. И он обойдет нас чуть-чуть: «Мордва, морд­ва». Вернемся мы, ему рожу намылим снегом. Приходим на наряд, а бригадир и спрашивает, Анатолий Н-вич: «Вы чего-то все раскрас­невшиеся, вспотевши?» — «А сейчас твоего сына били, морду снегом [нрзб., возможно, «тёрли»)» — «А чего?» — «А он нас об­зывает мордвой». И он, наверно, пришел со школы-то, и отец ему дал втык. И он больше язык не высунул ни разу.

И А вот, когда говорят «мордва», то это как бы обидно?

С А чего обидно, если я мордовка?

И А чего же вы ему тогда [морду! намылили?

С А вот, намылили, а почему — не знаю.

И А вообще, вы чувствовали... вот, вы всё-таки мордва? Приехали, а кругом русские. Это как-то чувствовалось?

С Нет. Нисколечко даже. Мы сразу... мы же ехали, мы уже разго­варивали все по-русски. По-мордовски разговаривали мы только дома. С матерью. Но вот, и наша семья, вот, мы... Мы и то по-рус­ски уже разговаривали. Вот, у меня, вот, эти братья, вот, сорокового, сорок второго года, — они ничего не понимали по-мордовски. Со­вершенно даже. Вот, они и... Один, сорокового года, тот разговари­вал. Тут, вот, мамина сестра, они разговаривали дома по-мордовски, а то, что у них внучка была, инвалидка, дак она по-русски не разго­варивала. Только по-мордовски.

А финны, вот... а финны ко мне приезжают каждый год. Только мы не умеем разговаривать. Они по-фински, а еще у меня сын был покойничек, он и говорит: «Мам, ты, — говорит, — начинай с ним по-мордовски разговаривать, они много понимают по-мордовски». Ну, ничего. Как-то я пыталася, но ничего. «Мы, — говорит, — не понимаем».

С Мама общалась с ними <финнами> наполовину по-русски, наполо­вину... вот, например... [нрзб.] по-русски... Вейке — это у вас вейкес <один>?

ФИ [Юкси]

С А по-мордовски — вейкес, <считает> — пожалуйста, видишь! Пол­ностью, мы, потому что взяли алфавит, взяли, мордовский взяли и финский. Очень много сходит. И хлеб сходит, вот... потому что мама сразу поняла, что хлеб! И по-фински, и по-мордовски — хлеб, она и поняла, что значит. А потом поняли, что мордва, значит, уже... или мордва от финнов произошли, или... потому, что нет мордва... черных людей. Они все такие, вот, рыжеватенькие, беловатенькие. Вот, мама-то наша такая была.

О вологодских

И И мальчишки друг друга не обзывали, не дрались?

С Не, нет. Не, нет. Нет. Ну... как, как, было. Так... иногда дерутся и... русские. Вологодские вообще между собой дерутся больше, чем между ка... кем-то. Воло...

И Именно вологодские?

С Именно вологодские. Как праздник, если праздник у них без дра­ки — то это у них не праздник. Это у них уже, как кулачный бой, как в крови. Вологодские, да еще под музыку — у них такая гар­мошка играет.

И А вологодских никак не называли?

С А вологодские... как вологодские... Вологодские — они все идут, бывало, это... Мы маленькие еще были, а они уже приехали — девчонки-то большие уже, лет им по шестнадцать, по семнадцать... мы их прозвали как... Они — ути-ти-ти-ти-ти! Они... не прозвище... вот, они идут мимо нашего дома, вот, мимо того, ну, где хутор серый-то, где мы жили в «Сталине»-то, — ути-ути-ути-ути-ути! А чё ути-ути, я не знаю, ути-ути-ути! Ути-ути-ути-ути! И с песнями идут в клуб! С «Обо­роны» в клуб ходили. Приходили в клуб. Финский клуб был у нас.

И1 А вот, вологодских как-то дразнили?

С Ну, это мы просто, вот, работаем, дак и скажем «вологодский водо­хлёб».

И1 Водохлёб? А почему водохлёб?

С А вот, откуда знаем. Они, говорят, много воду пили, дак, вот, поэто­му так и говорили. А так — нет.

И1 А вообще вы знали, например, что это вологодские, а это кали­нинские?

С Нет, не знали.

И1 Нет?

И2 А кого же водохлёбом звали?

С Ну, это когда уже мы работаем, работаем, уже познакомимся. И так это мы это... и начинаем болтать.

И1 А не говорили, что вологодские — семнадцатая республика?

С Нет. Не говорили.

С Ну, мы <с мужем> тута жили, он трактористом был. Там, в Каменьке. Ну, мы туда ходили на танцы, мы там жили, [нрзб.] у дяди жили.

И1 В Каменьке?

С Не в Каменьке, а в Ладоге. Ладога.

И1 Ладога?

С Да. Там жили, а потом сюда переехали, познакомились, и там уже все. Если я вышла замуж, он еще не служил. Пожила с ним неде­лю, и его забрали на три года, три года служил.

И1 А где здесь служил?

С Я говорю, с Черповца, с детдома, [нрзб.] где-то с Черповцы.

И1 В Череповце?

С Да. И он <муж> тоже не русский. [Смеется.]

И1 Какой он?

С Вологодский.

И1 А часто, так, девушки за вологодских замуж выходили?

С Да. И он мог говорить по-своему и по-русскому.

И1 А по-своему это как?

С [нрзб.]. По-своему говорють.

И1 А вологодские как-то по-своему здесь говорят?

С Да, они по-своему. Я не знаю, как они-то. Они все по-нашему, по-своему.

И1 А как-то на вид можно было отличить вологодских от нево­логодских?

С Нет, у них такое же самое лицо.

И2 А вот, Вы говорите, что он «по-своему», это по-нашему... или у него какой-то был свой?

С Ну, у них тоже свой есть, какая-то говорка, не по-нашему уже. И он, все равно, по-своему. Старые уже по-своему говорили уже, а мы уже молодые все по этому... по-нашему.

И А Вы всегда знали, что этот из Вологды?

С Ну, мы приехали... тут, в основном-то Вологда была тута, с Волог­ды были.

И А их можно было как-то отличить? Вот, на улице Вы их видите?..

С Да все одинаковые, только что у них речь... как-то в Вологде они так разговаривают... Многие из Ярославля, например, так, вот, раз­говаривали. Вот, с Калининской области... у нас мама из Калинин­ской была... У них тоже как-то так, вот, все это. Ну, Вологда особенно она, обычно она на ‘о’ больше разговаривала, на ‘о’. А наши — Ярос­лавль — на ‘а’ больше, получалося на ‘а’. А у них — на ‘о’: «Чаво? Чаво?» — вот, все такое было. Знаете, так интересно было. Гляжу, Вологда опять заговорила.

И А они обижались?

С Да нет, не обижалися. Сейчас уже привыкли.

И А тогда?

С А тогда-то да, называли их, ну...

И Как. называли?

С Вологда. Вологда, так и звали. Ну, «Вологда заговорила». Ну, они такие были, знаешь... очень такие веселые были, особенно эти ре­бята вологодские, они такие плясать любили, плясуны такие были, на гармошке играли. Но они — работяги, они очень работать лю­бят. Вологда, Вологда — работяги.

Вологодские о себе

И А Вы откуда приехали?

С Вологодская. [Смеется.] Самые иностранные...

И Какие самые?

С Иностранные, как же? Вологодские, они же интересные. [Смеется]

И А почему интересные?

С Дак, все говорят-то... Как все зовут, вологодских-то: «семнадцатая республика».

И1 А чуваши, например, они на каком языке говорили?

С Между собой они на чувашском говорили, а с нами, дак, по-русски объяснялись, не совсем правильно, но...

И1 Дак, а их не обзывали за это?

С Ну зачем обзывали. Наоборот. Вообще все жили нормально. Чего их обзывать... Что нас будут обзывать, что их.

И2 А за язык не дразнили?

С Ну, «семнадцатая республика».

И1 Говорили?

С Да не. Мы сами все: «Откуда?» — «С семнадцатой республики».

И1 А что, и у вас речь отличалась?

С Ну, говорили на ‘о’, там, больше говорили. Ну, я уже потом... Меня маленькую увезли, но все равно среди вологодских общалась, дак. Ну, потом уже старалась в школе, да в техникуме уже исправлять.

И А еще говорят, что вологодские — драчуны.

С1 Да, говорят, что если нож есть, то — этот человек вологодский.

И Если нож есть?

С1 Да. Да. Вологодские без ножа, говорят, не ходят. Ну, так вот. Ну, это старое, понимаете. Это уже понятие как-то было.

С2 Какой нож? Ты чего, вологодская что ли?

С1 Да, да. Да-да-да. [Смеется.] Ты что, вологодский? — с ножом обя­зательно ходили.

С2 Какая драка без... какая свадьба без драки, говорят. Это уже воло­годское тоже.

И А не говорили, может быть, что вологодские — они драчливые?

С Говорили, говорили! Говорили. Вот.

И А почему молва-то такая шла?

С А черт его знает! Вот. Говорили: «Ой, вологодские!» А что воло­годские? Мы были черепане, дак я не знаю, чтобы дракуны были. Вологда-то ведь тоже большая! Мы-то были Ленинградской обла­сти, Череповецкого района. А потом почему-то переименовали Во­логодская область, Череповецкий район. Мы — черепане.

И А вот, вологодские-то с кем больше общались?

С Ой, мы дак... я не знаю, мы жили так, тут и финки были... вместе хоро­шо. И чуваши были. Мы дружили, как-то ладили. Но вологодских мно­го — полные колхозы. Там нас залило, вот, след... след был этот... Ры­бинской. Залило, и, вот, колхозы эти все с этого... все сюда, вербовали все сюда, переводили, полные совхозы, колхозы. Много, много вологодских. Ай, я не люблю вологодских. (Смеется.] Они больно интересные... [смеется] говорят. Я, вот, у свекрови жила, дак они на ‘ц’ говорили.

И На 'ц’?

С Не «чего». А «цо». «Цо».

И Вологодские?

С Мхм. <Да>.

И Дак, и Вы так же говорили?

С Дак, а как же. Дак, я потом изменила, попала к людям, [смеется] изменилась. Ну я жила в деревне в войну только, а так-то я в центре района жила.

О белорусах

И1А в ваш вологодский колхоз принимали кого-нибудь не из Во­логодской области?

С Принимали, как ж! Вот, белорусы приезжали, принимали.

И1 В ваш же колхоз?

С Да. В наш колхоз принимали. Рабочие-то надо были, как же.

И2 А было видно, что у белорусов другие привычки, обычаи?

С Дак, ну нет. Как мы делали, дак, так и они. Нас же большинство было. Нет. У них... у них тоже. Так же. И они же... в Белоруссии тоже ведь колхозы были. Всё равно, у них же там колхозы, это же. Только что у них там просо сеяли, да еще чего-то. А мы эдакого не сеяли. У них же тоже колхозы были, дак, у них это же.

И2 Так, может быть, они, например, хоронили по-другому?

С Ну, нет. По-нашему.

И1 Или одевались как-то по-другому?

С Ну... ну, не знаю, нет. Только что... нет! Нет! Только что они весе­лее нас были. Они очень любили песни долгие петь. У-у-у! Это белорусы... Другой раз — на хуторе я еще жила девчонкой — лягу спать, уже с работы приду, так устала, думаю: «Всё, ни за что гу­лять не пойду». А жи[ли], у нас на берегу дом был. А это... круг был у Лумивара. Совхоз был это, в Лумиварах. Забыла, какой совхоз был. Ой, как белорусы запоют песни! А по реке, да по заливу-то к нам слышно, дак «Ой, чего же я лежу-то, ой, как громко поют-то». Встаю, одеваюсь И... бегом гулять. [Смеется.]

И А когда, вот, уже появились белорусы в колхозе?

С А когда, дак... когда они тоже переезжали с Белоруссии. Там не очень-то жилось им. Вот, они искали лучшей доли. Приезжали, зна­чит. Или вербовали их, значит. Здесь меньше заселено-то было. Ез­дили вербовщики, значит, обещали, что, вот, приезжайте, у нас и жи­лье, и земли много, и всё. И вот, приезжали, значит, и... вливались в колхозы, и работали вместе.

И1 А вот, не знаете, кто еще сюда приезжал кроме белорусов и с Вологодской области?

С Ой, к нам приезжало в «Оборону» ... и хохлы, и белорусы, и даже японец один был, так. Но они что-то... Вот, хохлы приехали, дак они все мужики — молодые как один. Как будто для них войны не было. У нас-то ведь никто не... у нас, вот, мой муж вернулся раненой, еще один раненой и один в плену был. Потом ведь никто... не вернулись. Из семьи-то по три, по четыре человека убитые. У меня, вот, отец и брат погибли, так. А тут как будто для них войны не было. Ну, вот, они поживут маленько и уезжали. Куда там едут?

Белорусы немного семей осталось тоже. Им не нравилось здеся. Ну, между собой разругаются, дак: «Ты, вот, был полицаем!», то... то их что-то проверка была, дак они, которые, дак и уезжали. Кото­рых, может, и забирали.

И1 То есть белорусам здесь не нравилось?

С Не нравилось.

И1 А почему?

С Не знаю. Не знаю. Не знаю, не могу сказать, да. Наши-те ведь ра­ботящие такие. Только работать, да... вот, лени-то ни у кого не было. Теперь-то, посмотри что, ничего не делают, а. Молодежь, вон, стоит на базаре, не работают. Ой, а тут ведь не знали, как ленить­ся! С темна до темна работали.

И2 А потом, вот, когда вы уже переехали, вот, сюда, то вологодские не селились вместе как-то поближе друг к дружке?

С Нет! Нет, этого... где место выбрано было, там и жили, так. Ну, вот, у нас, я не знаю, колхоз был, «Оборона» — это большой колхоз был, так. А потом сделали совхоз. Ничего ведь не стали зарабаты­вать. В колхозе председателем с района выслали, за деньги ему ра­ботать, так. Ему платили каждый месяц. А колхозник работал за пустую палочку. Ничего. Что-то... всё госу... эти еще, белорусы, да хохлы те... Им ведь ссуда была дана. Они же получили много, раз завербовались. А колхозу-то... они приехали, пожили немного, уехали, а колхозу-то пришлось платить государству-то. Вот, колхозы те обеднели-то из-за чего так. Что всё... всё государство... всё зерно и всё, всё. Налоги те. Это накладывали государство-то ведь много. Себе-то уж чего останется и на трудодень пустяк.

И1А вот, вологодские ладили, там, с хохлами, там, с белорусами?

С Ну, никто не скандалили. Не... не... этого. Но они мало жили, дак. Мало жили, дак не сходились ведь так. Но работать, они, конечно... у них привыкли воровать что-то. [Смеется.]

И2 Правда?

С Хохлы. Белорусы они идут на работу, и обязательно они тащат с работы хоть ведро то[го] или другого. А у наших не заведено так было. Наши нет! У нас ведь на родине жили, нигде замка не было. Ничего не запиралось. Так, палочка поставлена к дверям и всё. А у них не то. То... раньше ведь строго, дак других и судили за... И в тюрьме пришлось белорусам кому, дак посидеть.

И1 А чуваши, они... вы не отличали раньше их по речи? Тогда, когда?..

С Нет. Они... у них и фамилии русские, у чувашей. И так... Разговари­вают они очень быстро. Да тут... девки-то хорошие, а, вот, которые такие пожилые, они... акцент у них чувашский. А эти девки, со мной рабо­тали, так вообще они... и матюжницы, и замуж за моряков, и гуляли, и всё, всё так. Ничего, нормально. Чуваши... С чувашами легче было.

И1 Легче, чем с кем?

С Чем с белорусами. Вы не белоруски?

И1 [вместе с И2]. Нет, нет.

С Господи! Ой, ой, какие они тяжелые! Вот, мы по миру, там, по Бело­руссии ходили. А там с одного дома пять выходят, другой заходит. А оконцы, на Украине маленькие оконцы, а они как увидят, кто идет, сразу замок закрывают. Ну, некоторые такие дадут и две картошенки сырых или еще чего-нибудь дадут. Они такие неопрятные, они такие грязные. Грязные такие. И этого... и... ну, неопрятные. Ну, вот, сейчас-то, теперь порошков навалом... этого... так стирать можно, как угодно. А тогда-то ведь... они очень тяжелые. Они необщительные, они людей ненавидят, они даже... она смотреть даже не хочет. Хотя и работает в приюте, ну. Ну, необщительные. И дети такие, всё исподлобья, вот... вот, ходят, вот, так вот. Ну, неприятные. <...> Я их не люблю. Белорусов я вообще не люблю. Хотя и жила там.

ФИ А вы не помните, когда, вот, эти белорусы сюда приехали, они говорили на белорусском языке?

С Да, конечно, конечно, конечно. Конечно помню. Я... я то самое, как его... очень хорошо помню. Вот, например, я в пятьдесят восьмом году приехал отсюда в Сегежу, да? Вот. Даже вот... вот... как-то стран­но — поверите, нет. Вот, в Сегеже училище, строительное училище в Сегеже, да. Страшно [странно] всё. К чему... Почему белорусам ехать в строительное училище в Сегежу? Но пятьдесят процентов, вот, было белорусов. В строительном училище. В обыкновенном стро­ительном училище. То ли там в Белоруссии... то ли некуда посту­пить было, то ли вообще — непонятно, что... Было... Я говорю, пять­десят процентов белорусов. Ну, и они так интересно разговаривали. Я еще до сих пор некоторые помню выражения там... «Хлопци быци я возволял и шанцев посеял. Дюрки-дюрки я за [ждянки] кудянки куды». [Смеется.] Ну, вот, по-белорусски, да. Ну, много таких, да. Вот. Было-было много. Но они, конечно, в основном в лесное хо­зяйство шли — белорусы, белорусы. Взрослые... Когда население взрослое ехали, они шли в лес. Вот. И эти, вот, лесные леспромхо­зы все, многие очень набиты белорусами. Сплошь почти.

Белорусы о себе

ФИ А вот, вы когда приехали из Белоруссии, вы, там, в колхозе гово­рили в основном по-русски или по-белорусски? На каком языке?

С Да наверно, пока отвыкли, больше по-белорусски получалось. Я и сейчас не выбираю. Другой раз скажешь, дак внуки смеются: «Что ты, бабушка, сказала?» Некоторые слова не забываю сейчас, бело­русские. Ну, они, вот, вологодцы, дак они, это, чище были. У их получалася русская речь больше. А в Белоруссии — ведь вы же слы­шите — может, по радио или как... там, [нрзб.] ну, теперь уже давно с Белоруссии, дак...

О карелах

И А карелы здесь были?

С Карелы были. Карелы и сейчас есть. Карелы с Карелии перееха­ли. Не то, что местные карелы, а с Карелии. С Кеми или там... вот, с тех областей, восточных.

И А как вы узнавали, что они карелы?

С Потому что... нет-нет, да и заговорит по-карельски.

И Это со своими?

С Со своим или, значит... да, да, со своим. А мы, значит, не понимаем карельского языка. Понимаем, что это карел. И он не отрицает: «Да, я карел». Угу.

С Дак они <финны> приезжают ко своим, вот. Я раз шла с магазина с хлебом. И вот, они на автобусе приехавши, дак этот, пожилой муж­чина... чего там, подумал, может, я карелка, дак поздоровкался, а я и отвечать не знаю чего. [Смеется.]

И А почему он подумал, что вы карелка?

С Не знаю, почему он... говорю, по-своему забалакал. А женщины говорят: «Подумал, что, наверно, карелка, дак забалакал по-своему».

И А здесь много карел было?

С Да ведь они приезжают приездом.

И То есть, вот, карел... из каких-то, ну, вот, близких каких-то, там... здесь не было, в Лахденпохья?

С Да есть. Здесь всякие есть. И карелы, и белорусы, еще украинцы есть. Ну, вот, в нашем подъезде, дак, нету.

С А по радио — правильно, это како... какое-то время уделяли фин­скому, карельскому. Сейчас карельскому языку уделяют. Вот, в день раза два-три по пятнадцать минут. Говорят на финском.

И А вот, вы сказали финское, карельское — это что, разное?

С Разное. Они вообще-то, может быть, и понимают финны карелов и карелы финнов. А мы-то их... и тех и других, не зная языка, не поймем. Ну, вот, как Белоруссия и Украина. У них там общий ка­кой-то есть, чего-то схожее.

И Схожее есть, ага...

С Чуть-чуть, да. Так вот у карелов с финнами. Тут же и карелы, и вепсы еще где-то проживают на севере.

И А вепсы где?

С Туда, на север, к Беломорску. А карелов много еще живет в Оло­нецкой губернии. И здесь есть карелы. А их везде много.

И А вы туда ездили?

С В Олонецкую? Нет. Но я слышать — слышал, что много было ка­релов. И от матери своей слышал, что они ездили в Олонецкую губернию с Вологодской когда-то в старые времена. Что там одни карелы, мол, живут.

Карелы о себе

И1 А Вы, как Вас здесь называли?

С Как. Называют карелкою. Жила в карельской деревне, а ни карель­ский, ни финский, ни русский... [Нрзб.] А дети мои не знают ни одного слова.

И1 По-карельски?

С Как они знают по-карельски!

И1 А Вы знаете по-карельски?

С Знаю.

И1 Да?

С Да, хоть не все, дак.

И1 Дак, а Вы... Это родители у Вас говорили по-карельски?

С Конечно, мама говорила по-карельски, а отец был русский.

И1 И с Вами говорили по-карельски?

С Конечно. Ну, карелы друг друга не понимают. Например, Медвежье­горский, Кондопожский район скажут: «стол» — дак, ‘стола’, ‘сту­ла’, ‘тубаретка’. [Нрзб.] Русский человек все равно поймет, о чем речь идет, а ближе финнам финские слова. [Нрзб.] Дак, карелы друг друга не понимают — получается каша, карельской литерату­ры не создать никогда. Да.

И1 А в школе был у вас... изучали карельский язык?

С Нет.

И1 Никогда?

С Никогда. Дак, как они создадут карельский язык, когда друг друга не понимают. В Олонце говорят, там, если «красивый», дак, ‘kaunis’, а у нас говорят ‘красивый’ — русское слово исковерканное. Дак, так карельский язык создался.

И1 А Вы здесь, в Лахденпохья, знали, кто еще карелы?

С Как не знала. Вон, Зоя — карелка, а по-карельски ни одного слова не знает. Она в детском доме воспитывалась, у ней роди­телей не было.

И1 А это плохо, что она карелка, а не знает по-карельски?

С Ну, дак, а что сделаешь? Чё делаешь, как не знаешь. Муж у ней рус­ский, дети тоже не понимают. Ни она сама не понимает, сестра уже умерла, они сиротами росли с детского дома.

И1 А вот, здесь есть такие карелы, которых Вы по-карельски не понимаете, как Вы говорите? Они по-другому по-карельски го­ворят?

С Да я училась в Песцове, в Ленинградской области. [Там] — Олонец­кие, а мы — Медвежьегорские — дак мы друг друга не понимали.

И1 А здесь есть такие олонецкие, из Оло?..

С Есть, молоком торгует женщина олонецкая, дак она по-русски го­ворит.

И2 А Вы здесь с кем-то говорите по-карельски?

С С кем говорить, когда тут никого нету. С-ва, учителя жена была, она умерла. Вера Д-ова, на Бусалова[85] жила, она тоже умерла, она учи­тельница финского языка. А муж был карел, а она — ингерманландка, когда под Ленинградом жили... жили когда-то, приехали. <...>

И1 А с детьми Вы не говорили по-карельски? <...>

С Нет. Зачем их учить, путаться.

А я еще немножко по-русски говорю, немножко с небольшим ак­центом, и все меня спрашивали: «Ты чего такая, нерусская, как ты сюда попала?» Я говорю: «Да я — сама карелка», — я говорю. А... ну, приехали сюда жить. Приехали, это самое... меня все время зва­ли — ох, нерусская, ох, нерусская. Я говорю: «Ну и что, что я не­русская. Я — карелка». У нас же раньше республика была Каре­ло-Финская... Потом, в пятидесятых годах или в каком году, пере­именовали — Карельская АССР. У нас даже в школе училися — я закончила три класса на финском языке. А потом нас перевели сразу на русский язык, в деревне. У нас много со школы ушло учеников, потому что мы не могли говорить по-русски. Но я как-то с детства изучала и русский. Я и читала, и много книг, и всю библиотеку деревенскую про... перечитала. Могла говорить и по-русски. Я осталася в школе. Ну, осталися. А уж... много ушло. А мы, тем более, были переростки после войны. Я, вот, кончала школу — мне было девятнадцать лет. Потому что я пошла в шко­лу в сорок восьмом году... почти десятилетняя.

О других

И1 А много здесь вообще пожилых было в то время?

С Много было. Тут даже было... были евреи, врачи, и, вот, этих евре­ев... это году, наверно... а только мы, наверно, прибыли, в пятидеся­том или в пятьдесят первом... Короче говоря, забрали и отправили, в Израиль.

И1 Здесь, в Лахденпохья?

С Да, врачей, и врачи были — во!

И2 А кто забрал?

С Ну забрали — такой приказ был. Рассчитаться и умотать. А умо­тать куда? В Израиль только.

И2 А откуда они здесь были? Приехали?

С Приехали они, наверно, с Израиля. Война была.

И1 Какие здесь еще колхозы были?

С Какие колхозы были? Вот, до Хийтолы — «Маяк». Я сейчас в «Маяке» живу. «Маяк», потом «Первого мая», потом «Борец», вот, потом это, вот... как его... «Чкалово», вот. Это — до Хийтолы были. А сюда вот... «Красное Знамя», «Заря Свободы», «Искра». Вот. По­том, тут, «Будённой», вот. «Колхоз Сталина», «колхоз Ленина», «кол­хоз Ворошилова», тут к Лусинварам, там. Вот. Колхозов много было.

И1 А кто в них жил? Откуда были переселенцы?

С Отовсюду.

И1 Ну, например?

С Отовсюду. Чуваши, хохлы, татары. Вот. <...>

И2 А скажите, вы, вот, говорили, что у цыган тоже был свой колхоз.

С Был. Это в сороковом году. В Липполе они жили.

И1 В Липполе?

С Да. Целиком занимали цыгане. Колхоз. <...>

И2 Так они потом, в сорок пятом, не вернулись сюда?

С Нет. Их не пустили.

Ш Почему не пустили? <...>

С Потому что... место жительство у них... кочуют.

И1 А как же их в сороковом пустили?

С А в сороковом году, вот, пустили, вот. А сейчас... <...> Сейчас у них коней своих даже нету, не имеют.

И1 Да?

С Ага.

И1 А вот, в сороковом году у них колхоз был, они коней что ли разводили?

С Нет. Колхоз был, колхозные кони были. Кони колхозные были.

И Ну да. А белорусы на своем языке говорили или?..

С Да, на своем. Они... они большинство, вот, всё говорят... вот... они говорят — как, вот, здесь, дак, приезжало... Большинство на русском говорят. Вот. Вот, мы только знаешь чего отличаем — иремяне[86], вот, эти, вот, тоже.

И Кто?

С Иремяне. Иремяна. Вот, знаете таких? Вот, они у нас ягоды... за ягодам[и] приезжают. Иремяне. Они у нас жили. Здеся. Их отсю­да всех выселили. Вот, жили где, вот, там. Они в Иремению уехали опять. Их выселили отсюда.

И Это давно они приезжали?

С Да не очень давно, вот. Не очень-то давно они... Вот, а почему их выселили, чего-то... чего-то получилося. Но они боятся русского человека. Боятся, очень боятся. Вот, они сейчас... они, вот, должны приехать после Аремении ягоды собирать. По-русски говорят. По-русски говорят.

«Мы — переселенцы»

И А вот, когда Вы приехали в общежитие, там тоже только с Бе­лоруссии жили?

С Нет, там полно, там и семейные жили, и девчонки жили. Двухэтаж­ное общежитие было. Ребята наверху, а девчата внизу.

И Дак, а Вы говорите, из разных мест были приезжие, а общались, вот, Вы-то из Белоруссии, вот, с белорусскими только?

С Нет. Со всеми, у нас и по сих пор различия нет. Нет.

И Дак, а не отличали никак никого?

С Нет.

И Белорусы они вологодского не отличали?

С Не-а. Ни карелов, вот, у нас карелов много здесь у нас. Ни карела, ни белоруса, ни татара, никого не различали.

И Ну, а как же Вы знаете, что татары... это?..

С Ну, как же, я знаю, как же мы не знаем. [Смеется.] Мы с девчон­кой были... Оттуда девчонки — с Татарии, здесь, ну, и все общалися вместе. Вот, я жила — белоруска, с Украины девчонка и с Тата­рии девчонка — мы втроем в комнате одной, и мы не различали, нам все равно. Мы вместе готовили, кто во вторую смену, дак мы готовим, кто в первую — чтобы пришла, и было поесть чего. Так что у нас никакого различия нет и по сих пор.

И Дак, а девчонка, которая с Татарии, она говорила на русском хорошо?

С На русском хорошо, да. И вон карелы говорят на русском хорошо у нас тут все.

И А друг с другом?

С Ис друг другом.

И На русском?

С На русском.

И Карелы?

С Но может, где-то сами между это... если мы сидим, как Таня, то все на русском говорят. <...>

И И чуваши не одевались по-своему?

С Не, и чувашей много здесь есть.

И И не отличите Вы их?

С Не.

И Вот, идет по улице человек, Вы что, не поймете, что чуваш?

С Нет. Не поймешь, пока она сама не скажет, национальность какая. Какая... я и говорю, что мы все одевались одинаково.

И И говорили все одинаково?

С И все так же и говорили.

И А можно было как-то отличить в Лахденпохья кто приехал из Белоруссии, кто карел?

С Ну, отличить... по разговору можно отличить сразу. Всё-таки разговор-то другой как-то у них. Хоть они говорят по-русски, но всё-таки чувствуется, что...

И Это у карел чувствуется?

С Да. Или карелы, или кто. А кто, кто хорошо говорил по-русски, дак не отличишь ведь. На лицо-то все одинаковые.

И Одинаковые?

С Все. Абсолютно, абсолютно.

И А одевались все одинаково?

С Одинаково. Все одинаково одевались.

И А хоронили?

С Хоронили тоже так же.

И Всё абсолютно одинаково? <...>

С Одинаково. Всё одинаково.

И В Ихале тоже вологодские жили?

С А там всякие жили. И чуваши, и вологодские. Всякий сброд.

И А Вы скажите, вы когда сюда приехали, вы в каком поселились доме?

С А в общежитии, его как раз разобрали. Общежитие было у нас девчонок, там много было вербованных при... Уже заключенных отсюда вывезли, как мы при... как я приехала в пятьдесят третьем году.

И Каких заключенных?

С Здесь было... Весь фанерный комбинат восстанавливали заключен­ные, но я уже приехала в ноябре, а в начале года их уже вывезли отсюда, всех заключенных. Уже вербованных потом.... А потом стали вот... Моряков много здесь было, постарались на девчонках поженили этое... солдаты. Вот, считай, Ландоха населенная разная национальность. Кого только здесь нет. И белорусы, и украинцы, и татары, и молдаване, и о! Все! Какого нет!

И А они как сюда попали?

С А они так же, кто служил здесь, ребята пооставались, и по вербов­ке сюда приезжали. Которые вернулись, вот, как до войны это... ос­вободили от финнов эту территорию, просто переселенцы были, уже до войны. Вот, война кончилась, они все обратно сюда вернулись. Переселенцы этые.

И Кто были такие переселенцы, с каких мест?

С С каких... с Вологодской, там делали плотину, много затопили, вот, с этой всех... оттуда всех сюда переселяли. И кто... у меня я хожу... с Орловщины тоже много здесь было переселенцев. Здесь большинство... вот, я и говорю, что населенные это вот... деревня, вот, колхозы, это все населенные были. Потому что тут место, здесь же финны... От финнов было — эта вся территория, вот, докуда, обожди, она здесь... Вот, нет... Это всё финны. Еще кто первые годы приехал, дак те, что все... У подвалах, рассказывали, и грибы, и все... было.

ФИ А после того, как вы уже заняли свой дом, вам нужно было где-то в администрации сообщить, что у вас... что вы такой дом взяли?

С Да нет, нет. Мы как переселенцы.

И А вы как переселенцы были, да?

С Да.

И Вас так называли?

С Да. <...>

И А откуда сюда приезжали люди?

С Ой, со всех. Калининские и вологодские, и кал... эти... ярославские, и... да всякие, сброд. <...>

И Почему сброд?

С Ну, со всех... А дома занимали — кто какой займет.

И А люди не ссорились из-за того, что, вот, этот побольше, по­лучше занял, этот — похуже...

С Нет, нет. Нет... и в избах так, как уезжали и ой, все было оставле­но. Мебель и одежда, так. И на чердаках, как и после войны-то ез­дили мы. Одеть нечего было. Сколько находили вещей и все брали...

С У нас все дорого сейчас. Ну, вот... все попытки сделать это раньше не давали никаких результатов. Поэтому, вот, такое настроение у народа. Корни [нрзб.] есть, но всё... всё никак не могут, вот. Не своя земля. Вологодская... Вологодские здесь в основном оста­лись — им некуда ехать. Чуваши, татары — кое-кто уехали отсю­да. Многие уехали. Вот. А вологодским ехать некуда. Потому что там — зона затопления. Рыбинское море, всё это. Такие детали. Но люди живут — жить надо. И самое главное, вот, молодежь кое-какая, которая побывала в других местах, она все-таки тянется сюда. Им здесь нравится. Здесь — Ладога, здесь — чистый воздух. Бо­лее или менее все-таки экологически чистая территория. Вот. Рас­кованность здесь. Надо сказать, что Карелия живет во многих по­зициях лучше, чем другие регионы Северо-Запада.

И В каком смысле раскованность?

С Ну, свободней человек в Карелии... люди чувствуют себя свобод­нее. У нас нет такой дикой преступности, как в Петербурге, в дру­гих, там, областях. Их хватает, конечно, хватает. Но такого дикого нету. Жить тут можно спокойно.

ФИ А вот, вы не заметили такого, чтобы, вот, ярослав... ну, скажем, люди из Ярославля... из Ярославской, из Калининской области как-то отличались друг от друга? Ну, например, по говору или по... по поведению и по характеру.

С Это было заметно в соро... в период переселения. Только пересе­лились. Да, было заметно по одежде даже. По... обычаям. Когда я, вот, работал еще в... Лужайка, где... там даже одевали, вот, оде... по одежде можно было отличить вологодского от рязанского. Были хорошие национальные одежды, вот, у рязанских, я помню, — они ходили в таких сарафанах расшитых. И говор был, да, такой. Но сейчас это нивелировалось все. Потому что старые умерли или уже перестали. А молодежь заражена вся городом, поэтому считается, если наденешь национальное, это вроде как ты уже отсталый или... нет. Сейчас все нивелировалось. Задавил нас Ленинград, задавила культура и обычаи Ленинграда, полностью стерло всё. Это, навер­ное, всемирно, это, наверное, везде такое. Такая штука.

И А, скажем, ярославские с калининскими не враждовали? Раньше. Не рассказывали такого?

С Вы знаете, что. Когда приехали — нет. Все были... все были рав­ны по бедности и как, вот, эта женщина, к которой вы первой ходи­ли, что... спали под... имели только фуфайку и все. Поэтому враж­довать — нет, нет, не было такого. Между собой... Может отличия какие-то были по... по еде, по приготовлению, по... а... не было, враж­ды не было никакой. Я... во всяком случае, я, вот, сколько... не за­мечал. Ни в Выборге не было такой... Ну, подсмеивались друг над другом... если придет, вот, в сарафане расшитом — во, вырядилась! И так... но дальше не заходило.

И А как-нибудь были какие-нибудь обзывалки?

С Ну а как же? Они везде есть.

И А какие?

С Ну, я не помню, как... обзывалки. Два Ивана — вот, мне очень по­нравилось. Ну, высокий мужчина и звать Иван — его «Два Ивана» называли. Ну и, там, прозвища такие.

И1 А когда, вот... а когда вы приехали, вот, не оставалось еще финнов здесь, которые?..

С Нет, уже не оставалось.

И1 Никого, да?

С Никого. Никого. Старичок один жил. Он вроде... такой поселок [Мекалахти] был, один жил там, старичок этот, сапожник. Мы еще ходили к нему сапоги шить. Ну, и он, значит... Ну, мы в те времена, молодежь были, гуляли, значит, с песням тут, даже с гармошкой. И в такие дни, вот, сенокос, например. Мы все равно, молодежь, ходили гулять. А финн возмущался. «Рапотать надо! — он так худо говорил. — Рапотать надо! А не гулять!» [Смeется.] Ну, он вроде, не знаю, насколь верно, якобы он коммунист был финской. И он остался, значит. А вот, уж сейчас приехали, в этот раз, его не было уже.

И2 В сорок шестом когда?

С Да, да. Да, его уже не было. А так к нему ходили. Он хороший сапожник был, шил сапоги, нам шил.

И2 Так, а почему, откуда он здесь взялся тогда, в сороковом?

С В сороковом остался. Просто не уехал в Финляндию.

И2 Почему?

С А вот, это уж не знаю. У него было... и домик тут, и... Узнали мы почему — потому что у него около дома было, значит, картошки насажено. Огородина такая. Надо чем-то существовать, там. Он, значит, вот, и... Ну, я не знаю, что... как он остался, как его не эва­куировали. А так финны не оставались, все они уезжали. Не было[87]. После, вот, я говорю, что... как бы тут в гости что ли, или поинтересоваться, финн наш, хозяин, приезжал. Дом проведать свой, в котором жил он. Угу. Ну, и побудет тут какой-то период, поля свои посмотрит и обратно уезжает.

И1 А на каком языке вы с ним говорили?

С Что?

И1 Он с переводчиком был? Или на каком языке?

С Ломаный русский язык. На ломаном русском. Но общались, понима­ли друг друга. Не то, что чистый язык, а понимали. Начнет говорить, мы уже видим, значит, жестикулирует чем-то, значит. Мы... сообща.

И2 А откуда ж он русский язык знал?

С А не знаю, откуда он знал русский язык. Финны многие знали русский язык ведь. Финляндия когда-то была доминион русский. Это еще до революции была, значит. Это Ленин дал свободу Финлян­дии. А так Финляндия принадлежала нам, и они, значит, русский язык изучали. Ну, конечно, винца выпьет, дак и получше поговорит.

И А финнов-то не боялись? Вот, вы въехали, когда, в их дома?

С Нет, нет. Никогда, никогда не боялись. Правда, про меня говорили, что... Тут недавно сын в Приозерске с кем-то разговорился — второй, старший, сорок... он был... сейчас инвалид тоже, а был капитан даль­него плавания... Вот, разговорился, говорит: «У, куда ты?» — «Да мы едем туда-то, да туда». — «Куда?» — «Вот, в этот дом, кто вы знае­те?..» Кого... стал рассказывать. «Ой, — говорит, — там такая фин­ка злая на той стороне живет». Так что меня финкой тоже звали.

И А почему?

С Ну, Господи, я не знаю, почему они меня звали. Строгая была, хули­ганить, рубить лес не давала. Ломать мост не давали, туристы ведь... пущу домой туристов в дождик, а они на улице сожгут мои дрова, поленицы. Дак как их не ругать-то? Вот, так, и такая я вышла серь­езная, злая. Вот, и звали финкой.

И А не скажете... Вот, не рассказывали, что остались некоторые финны тут?

С Да. Есть. Некоторые остались.

И Некоторые остались?

С Да.

И А вы знаете конкретно случаи, или просто, вот, так... расска­зывают?

С Ну, конкретный я знаю случай... но он уже уехал обратно в Фин­ляндию, понимаете...

И Это когда он остался?

С Он сразу остался.

И Сразу остался, да?

С Да. Он пошел добровольцем в Красную Армию. Он слишком взрос­лый человек был. Вот. И воевал... финн — почему, не знаю, он пошел. Записался добровольцем в Красную Армию и ушел, зна­чит, это самое... воевать. Вернулся, значит. Вот, здесь и жил, пони­мав... финн. Всё. Но он пожил-пожил. Все-таки уехал, понимаешь, в Финляндию. Ну, слишком, видимо... не... не... нет. Тяжеловато жить у нас. Тошнит... не то, не то, конечно, не то. Ну, он знает хорошо финский язык. Всё. Взрослый человек. Чего ему. Види­мо... в Финляндию можно ехать, когда, значит, в совершенстве вла­деешь финским языком, когда, значит, у тебя есть какой-то, значит корни есть.

И Скажите, а вообще финны тут живут?

С1 Живут. Есть.

И Много?

С1 Немного, но... есть. Вот в нашем доме тут живет это...

С2 Кто?

С1 Не знаю — чистопородный он финн или... А-онен.

С2 А-а...

С1 Ну, это же чистопородный финн.

С2 Ну, его, это, родители раз были...

С1 Да...

С2 ...Финны, дак...

С1 Чистопородный финн, я так думаю.

И А откуда они приехали?

С1 А кто их знает!? Отку[да|... или остались здесь...

С2 А может быть, здесь остались. Может быть...

С1 Здесь же после войны оставалось э... оставались же.

С2 Вот, они в нашем доме в четвертом подъезде живут.

С1 Среди финнов-то коммунисты были тоже. Они ж боролись тоже как-то там... Против... это-это... коммунисты против... как их на­зывается? Капиталистов, или как тогда было?

И Скажите, а, вот, в сороковом году, когда вы еще первый раз сюда приехали, боялись, что финны сюда вернутся?

С Нет. Не боялись. Тогда уж чего. Там же на хуторе дом был. В Кор­тела — это, вот, тогда была. И всё, вот, говорят, когда придешь, всё тепло в домике, всё тепло. А днем никого нет. Вот. Они прята­лись. Там старичок со старушкой жили. Они боялись просто. Ну, вот, а потом наши, значит, военные, решили покараулить, что... что, почему так. И они вышли. Они сказали: «Дак не бойтесь, мы вам ничего . " Они так и жили.

И Это финны-то?

С Да, финны. Старушка со старичком.

И Это они не захотели убегать с родных мест?

С Нет, ну куда им! Может, там сколько уж им лет, дак куда бежать-то им! Они всё прятались. А потом уже, как наши узнали, не стали прятаться. Так и жили. Так и доживали[88].

И Так выходит, что финны сюда заходили? После того... после того, как заселили

С После сорокового года, да.

И Появлялись, да?

С Были, были. Были, угу Их часто встречали. А потом еще, вот, был этот самый... Отсанлахти поселок. Вот, слышали такой, Отсанлахти, наверное? Отсанлахти. Там остался вообще финн жить. Он остался жить в этом доме своем Ему дали корову и лошадь. Оставили с ним. Она была хорошая портниха И вот, мы ходили еще с девочками. Она нам шила платья, эта финка. Но по-фински они ничего не раз... по-русски не говорили. Только «Сталин» и «Москва». Ага. Больше ничего не говорили. Ну, объяснялись так, вот... как-то понимали. Вот, принесли материал шить, она нам платья сшила. Финка эта. А маль­чик, Кауко, у них мальчик был. В первый класс ходил в школу сюда, в Куркиёки. Из Отсанлахти, вот. А потом чего... Потом его попута­ли, видимо. Он стал связь с финнами держать, и его арестовали, и был суд. Ему дали — не знаю, чего. А вот, наш учитель, вот, этот, Виктор Иваныч, был переводчиком на суде. Вот. И его посадили, этого финна. Вот, он... связь имел с финнами. Помогал, видимо, им. И его, вот, судили. Вот, чего я слышала, это сама знаю.

И А вот, вы говорите, финны здесь жили, когда вы приехали?

С Финны были. Даже... старики, старухи жили. Даже их кормить ушли наши. Покормили.

И А почему они не ушли-то со всеми?

С Старенькие были. Просто старенькие были. Старые. И вот, их даже... ну, советские... люди, советские люди [есть]... советские люди. Их даже заставили кормить. Покормили, варили, еще несли в лес. По­ходили, покормили их.

И Они в лесу жили?

С В лесу жили, конечно.

И На хуторах что ли?

С Ну. На хуторах, конечно.

И1А вот, такие финны, которые бы здесь остались жить?

С Есть, есть, вот, здесь.

И1 И тогда были?

С Да.

И1 Так, а их что, почему их не арестовывали?

С Нет, они и сейчас живут, вот. Мало сейчас, сейчас померли все. Все примерли.

И2 А почему они не уходили-то на родину, когда все уходили? В смысле в Финляндию?

С Да места там мало было. Пять семей в доме, в квартире. Так они и... [нрзб.] оставались здесь.

И1 Так, а с ними нормально общались?

С Нормально.

И1 А как, на каком языке?

С Дак они на нашем говорили. По-нашему.

И1Ага. И их пограничники не забирали?

С Неа.

И1 А в колхозе они работали?

С А как же! А как же не работать — работали. Вот, двор, ну... дом стоит на этой стороне границы, вот. Двор на нашей стороне, наш. Вот. Он навоз выкидывает, вот, он уже нашим пограничникам со­общает, что «Я навоз буду выкидывать». Наши уже: «Выкидывай». Вот. Один раз [что ли лес] перебирал на их... ну, ихний на нашу границу, вот. Дак два месяца на нем работали, на жеребце. Вот. Потом отдали. Хозяин приехал, отдали.

И1 А где это такой дом на границе был на другой стороне?

С На... на нашей границе двор, а на ихней границе дом.

И А не говорили, что, вот, финны могут, вот, так, вот, прийти, всех зарезать, например, выгнать?

С Нет. Нет. Когда мы жили, вот, где заправка, так. Туда приехала тетка моя, папина сестра. Приехала, она и говорит: «О, я, — говорит, — в этом дому жила». А они туда копали окопы. С Ленинграда были направлены. И вот, она и говорит: «Мы жили, и у нас, — говорит, — жила финка, такая худющая, старая-старая, — говорит. — А потом в один прекрасный день, — говорит, — мы пришли, а ее нет, этой финки. А спала всё в печке, — говорит. — Мы печку чуть-чуть протопим, и там, — говорит, — она спала. И вот. И нету ее, и мы, — говорит, — побоялися остаться ночевать». И они перешли... туда, вот, как едешь в Мюллюпельто — мост, этот мост переедешь, там на леву руку двор был финский. И там, говорит, поросята были. Там, говорит, столько соломы было в клетках. «Мы, — говорит, — вот там и жили».

И Скажите, пожалуйста, а, вот, сюда приехали люди из разных мест...

С Да...

И Вообще было видно, что, вот, из разных мест и?..

С Конечно. Нет. Было видно. Во-первых, у людей, у каждого как бы свои... свой разговор. Вот, украинцы, белорусы — у них свой уже разговор. У русских — свой разговор. Много. И финны были здесь. Жили вот. У нас не одна семья была финнов. О-овна у нас — за­была отч... ф... как ей... это... фамилия. П-яйнен учитель был. А О-овна у нас заведующая клубом была. В клубе работала. А муж у нее на ферме работал. Семья их была. Сейчас... они потом уеха­ли в Петрозаводск. Теперь уж вроде умерли они. Дети, наверное, остались. Потом еще тут семья финнов была. Тоже они уехали в Финляндию. У них дочка уехала туда. Потом забрала отца. А мать у них умерла, была... не было матери уже.

И А не рассказывали, что финны приходили, возвращались за сво­ими вещами, было такое?

С Нет, этого не слышала.

И А не встречал кто-то, вот, где-то в лесу?

С Нет, у нас здесь финнов... которые финны не уехали, поостававши, жили здесь и работали у нас на фанерном, кто не захотел в Фин­ляндию уезжать, здесь осталися, жили в своих домах.

И Расскажите, что это за финны?

С У нас, вот... как его... Мякки Андрей Карлович, он у нас начальни­ком биржи работал, он с Финляндии приехал сюда, все время здесь жил.

И А когда он приехал?

С Ну, он не уезжал в Финляндию, он остался здесь, у нас на комби­нате работал.

И А на каком языке говорил? <...>

С И на рус... с нами на русском, а так на финском. А с нами со всеми он на русском разговаривал.

И А кто еще из финнов остался?

С Да тут были, вот, Лайве Тайловна, вот, тоже мать ее осталась здесь. Но она уже умерла сама, и дочка ее, умерла ейна. Дочка у нее здесь, она тоже осталась здесь с матерью, и жили здесь. Вот, работала у нас, я, вот, работала, она, вот. начальником была.

И А они не рассказывали про эти места, что здесь раньше было, кто здесь жил?

С Нет, так она разговаривала: «Ну что, нам все равно. Что там в Финляндии, что здесь — какая разница». Сядет с нами... вот, она начальник. «Какая разница». Она ездила... вот, еще при советской власти, она в Финляндию ездила. Вот, поедут, погостят и обратно сюда. Вот, Роялла — два брата — тоже финны, они тут поженилися и осталися, работали у нас. Так что...

И Это они прямо после войны?

С Да, после войны, остались. Не уехали в Финляндию. Наши же их силой не выгоняли. Кто хотели — они уехали. А кто не хотел, те остались. Их же не выселяли, что, вот, освобождайте. Кто желал здесь остаться в России, тот и остался.

И А там, где школа Ваша была, там что у финнов было?

С Вот, у финнов, девочки, я не могу сказать, потому что мы приехали, финнов-то уже тут не было, их же... их же отсюда всех отсюда это самое... это самое... кто — в Пудож. Кто куда, их расселили. Ну, мы приехали, здесь несколько семей было. Там, в бараке, жили... там две девушки жили, финночки, но их потом в Пудож отправи­ли. Это было в пятьдесят первом или пятьдесят втором году. Их в Пудож отправили, здесь ни одной, ни одной финки здесь не было уже.

И А тех девушек Вы застали?

С Да, этих застали девушек, они... Одна бригадиром работала поле­водства, она, видать, тута училась. Здесь же школа механизации-то была. А вторая тоже где-то на ферме работала. Еще семья одна была. Это при мне уже было, а потом уже в пятидесятом году или пятьдесят первом... так вот, они... Их отправили в Пудож, они в Пудож уехали. Тут никого у нас уже не было тогда.

И Дак они по-русски говорили?

С Говорили хорошо по-русски.

И И по-фински?

С И по-фински говорили, и по-русски говорили.

И А откуда они русский знали?

С Видимо, они изучали, наверное. Я не знаю, откуда они знали, но по-русски хорошо разговаривали. Пивкус или Пявкус — вот, такие фамилии-то были. Смешные такие, [смеется] я запомнила эти фа­милии даже.

И А вот, вы когда приезжали, вот, сюда уже после войны, здесь кто-нибудь из финнов оставался, вот, с этих мест?

С Да, были. На Ихале у нас жили финны. Но их куда-то всех, я не знаю, в каком году, увезли, так. Всех.

И После войны?

С После войны. Их... работала... в библиотеке, заведующая, финка была. Что финский поезд ходил, так она выходила к поезду всё, так.

И Смотрела или что?

С Разговаривала с финнам, дак, да. Дети были, муж был у нее. А по­том их увезли куда-то, не знаю. Может... но, вот, здесь Т-ова — тоже финка, вот, жила, она недавно, ну, сколько годов, померла. Дак она в Фин... теперь в Финляндию ездила к родственникам и всё. Но тогда от границы, там... граница-то в «Обороне» рядом тоже. Дак отвез­ли быстро их всех.

И Куда?

С Не знаю. Вот этого я не могу сказать.

И А с ними общались люди? [Перерыв в записи.] Вот, с фин­нами не общались, вот, с теми, которые здесь были?

С Дак ведь поди, наверно, общались. Я, дак, нет. Потому что я не хо­дила. Там на Ихале жили, Ихала — семь километров от нас, да.

И Они на каком языке говорили?

С На...они и по-русски хорошо говорили, и на финском. Не... это мы один язык знаем. А они-то ведь не эдакие-то.