Граница и люди. Воспоминания советских переселенцев Приладожской Карелии и Карельского перешейка

«Не боялись мы почему-то...»

И Не свозили откуда-то издалека дома, не привозили?

С Нет. Не привозили. Оны так и стояли. Так и были построены там. А не свозили. А потом уж, наверное, стали свозить. Уж когда на­ехали, наверное, полно, дак... я даже не знаю, врать не хочу. Потом уж стали, а так... не свозили ничего никуда. Дома так... так и... так, и все жили по этым... по этым домикам, так и жили все на хуто­рах. Так и жили там. Никто никуда не увозил, никто никуда не пе­ревозил. Никто ничего не строил. Жили свободно. Не боялися никого, не хо... и в лес ходили. Всё, никого ничего не боялись. И никто никого... в общем прожили мы там... не знаю, никто никого не обижал, вот, сколько мы прожили там — этого не слыхали, что, мол, финны переходят, там, чего-то делают, этого я не слыхала, ни­чего не знаю. Мы жили там — ходили свободно, вечерами гуляли, на танцы ходили молодежь. Ну, что мы были еще тогда? Какие такие годы были нам? Подростки были.

ФИ А никто не боялся жить так близко к финской границе?

С Нет. Не боялись мы почему-то.

ФИ Никто не думал, что... вдруг финны туда вернутся?

С Финн придет, и это... нет, не боялись, не боялись чего-то. Ничего. Или... или раньше этого не было, вот... сейчас вон... вот, например, про Чечню... вы же слышите. Вот, там боевики, зале... там при­шли, расстреляли. Никто не приходил. И дом не закрывали. Так спали. Где, там, какой крючок накинешь, где... спали так, ничего не боялись.

И А в сороковом году не боялись?

С В сороковом году не знаю... да нет, наверно, не боялись. Уже все освоились, дак не боялись. Не было таких ведь приходов, злоумыш­ленников. Тут ведь граница была, пограничники. Чуть немножко если перешел границу, то уже пограничники ищут тут....

Мы, вот, даже... первые годы мы жили... Мы же свободно в леса ходили. Мы свободно в леса ходили, и мы там... у вашей границы[93]... у вашей границы мы собирали грибы. Там. И на той речке, вот, сидели финны и, там, это, смеются, там... это... говорят, там, здороваются с нами. Рыбу ловили сидели. И мы спокойненько. Ничего абсолютно, никаких ни хулиганств, ничего не было. [Ну] чего скажешь!

И А вот, скажите, не говорили, что, вот, ну, финны могут вернуться, например, там, за вещами, там? Не боялись?

С Вещей не было у них. Нет, не боялись чего-то, нисколько не боя­лись! Тут солдаты были.

И А не рассказывал никто, что, вот, финны возвраща... ну, как бы ходили?

С Нет, не рассказывали. Мы ничего не боялись. По лесу ходили, ничего не боялись!

И Да?

С Сейчас страшно стало от людей. И зверей никаких не было тогда.

И1 А не страшно было жить на хуторах?

С Дак, ведь не было такого нашествия, как сейчас, безобразия. Ник­то... никто к нам не приходил, никто нас не тревожил.

И1 А финнов-то не боялись?

С А чего! Ведь финны тоже такие люди, как и мы.

И2 Так, а не говорили, что, вот, они могут прийти в свои дома?

С Нет! Ведь тогда граница была... на границе ведь пограничники не пропускали их. Уж какой зайдет... некоторые ведь остались фин­ны, так и жили среди нас.

И Когда Вы приехали, не говорили, не боялись, что финны вернут­ся?

С Нет. Где же они вернутся, когда их поперли, уже всё.

И А не боялись вообще, не то что все вернутся, но что кто-то придет?

С Нет, нет, нет. Здесь сразу милиция была, всё. Участковый, так сразу и пошло, и поехало. Как они вернутся? Вот они сейчас ворочались, вон... столько приедут сюда, а может, года два тому назад. И сейчас приезжают мало, а то приезжали по десять, по пятнадцать автобусов. Нанимают наших на легковых машинах и едут по хуто­рам, смотрят: «А, вот, мы здесь жили». Хутора-то нету. Только основание есть, фундамент.

И1 А в этих домах здесь, в финских, не страшно было жить?

С1 А чего нам страшно-то было!

С2 Не-ет! А тут в центре города, тут вообще как-то не совались. Они больше на хуторах, а сюда они вообще не лезли. Всё же тут город такой, тут всё же милиция, всё рядом. Они сюда боялись, видимо. Ну, а на хуторах, там дом от дома далеко. Там делай, что ты хочешь Там никто не видит.

И2 А детей не пугали финнами-то?

С1 Да нет. Мы, дак, и не боялись.

С2 А чего их пугать?

С1 Мы... вот, они приедут, едут — а чего они? Люди как люди.

«Ну, так, вообще побаивались...»

И А вы, вот, когда сюда ехали, вы знали, что это, вот, финская территория была?

С Ну а как же! Финляндия — знали, что ехали сюды.

И А это хорошо было... казалось, что. это лучше, что Финляндия была?

С Ну, дак, первоначально-то приехали, здесь ведь ничего не было. Были солдаты. Финнов здесь не было. Не было финнов. Конечно, сначала-то было страшновато. Это и думать нечего, что приехали, — совсем чужая территория, и всё, и люди чужие. Думаем, что, да, после войны было страшновато. Но всё же... А потом, так, привыкли. Теперь как будто мы здесь родились.

И А чего боялись?

С Ну, как же, боялись! Ну... Всё же приехали мы на чужую террито­рию. С финном была война. А поехали — мы не боялись, а сюда приехали [стали бояться]. Правда, первое время, так, чтобы ходить... так, чтобы, как, вот, сейчас ходим... А потом привыкли, стали хо­дить и всё. И в лес ходить стали, и по ягоды, и по грибы. И всё и… так что.

И А боялись, что финны вернутся?

С Ну, думаем, кто их, кто их знает!

И А рассказывали какие-нибудь такие истории, что финны, ну, вот, как-то приходили сюда?

С А теперь они в открытую ездят и всё.

И Ну, сейчас-то да. А вот, тогда, как только приехали?

С А тогда приехали, финны не ходили. Не ходили финны. Сколько время мы прожили, так, стали они наезжать Которые даже свои дома навещали. Вот. А в нашем доме никто не навещал, хозяев уже не было.

С Мы приехали зимой сразу Такое первое впечатление, конечно... сразу мне показалось как-то... ну чего. Ребенок ребенком была. Как-то угрюмо было, пасмурно. Вот... мы приехали, значит, в ночь с пятидесятого на пятьдесят первый — как раз в Новый год. А на другой день, вот, сюда пошли в контору. Там, следующий дом... жили. Как-то мне показалось... день <приезда> был пасмурный. Ну, а так что... Первое лето мать... боялась она вообще-то. Говорит, что, вот, мы живем на чужой территории. Я, вот, это помню, «что живем на чужой территории». И вот, двери закрывали, так. Первое время боялась — мало ли? Придут бывшие хозяева, что ну, понятно, месть что-то... но это первое время. Там, может быть, год-два. А потом все так рассосалось. Вот, я вспомнила сейчас.

ФИ А вот, другие жители здесь, у них такое же чувство было?

С Ну, некоторые. Не все Боялись, да < ..>

ФИ Так разговаривали люди друг с другом, что есть такая возмож­ность, что., что?

С Нет, нет. Просто так, предполагали: а вдруг, вот, вдруг кто-нибудь придет ночью Мы же все-таки заняли чужую территорию. Боя­лись, да. Но некоторые... вот, кто рядышком, так сказать, жили Я не думаю, что все. Некоторые боялись Тем более, вот, мы жили одни, без мужчины в доме У матери нас трое детей было. Поэто­му, наверное.

И А вот, когда вы сюда приехали, то какие у вас впечатления пер­вые были? Вам не понравилось?

С1 Вербовка была. Вербовка.

С2 Да. Мы не сюда вербовались. А не понравилось мне, было, здесь. Я хотела уехать, муж не захотел.

И А что не понравилось?

С2 Ну, это, я боялась этих, финнов. Боялась. Чего-то страшно мне, не знаю, было. Вот, такое впечатление. <...>

И Нет... а... а почему вы финнов боялись? Что рассказывали про них?

С2 Рассказывали, что они нехорошие, что такие-эдакие. А мы приеха­ли, ничего. Нас не трогал никто. Работали.

ФИ А тогда, в первое время, боялись, что финны появятся?

С Боялись.

ФИ А зачем боялись?

С А как... Бог знает! [Смеется.] [Нрзб.] Боялись. Бог знает! За­чем боялись! Раз не своя земля...

ФИ А никто не рассказывал, что, мол, видел финна где-то в лесу?

С Нет. Нет. Никто не говорил. Никто не говорил. А мы и не виды­вали, пока, вот, не стали евангелисты ездить. А тогда в колхозе ра­ботали, дак... никто не ездил, никуда... Так, всё дома, дома, дома. Ни­куда. А с этой... сейчас, вот, только стали ездить.

И А вообще по хуторам не ходили? Не интересно было?

С Нет. Не ходили. Мы боялися.

И Почему боялись?

С А не знаю, почему. Мы, вот, еще ходили туда, вот, жили-то по Вы­боргской дороге. Мы этой дорогой не ходили, боялись. Говорим: «Финны не выйдут?» А мы ходили лесной дорогой — ума не было. Правильно? Шоссейной дороги боимся, а лесной дорогой... Лесная-то дорога узенькая совершенно, и ходили.

И Так, а думали, что финны в лесу прячутся что ли, выскочить могут?

С А черт их знает! Вот, так, вот, доходило нам, что не пойдем дорогой.

И А не говорили, что на хуторах жить страшно?

С Нет, нет, чё-то не было страсти. Не было ни одного случая, мы не слы­хали, чтобы кто-то пришел и на хуторе кого-то убил или зарезал.

И А вообще говорили об этом, что так может быть?

С Ну, так вообще побаивались, это, вот, побаивались. «Ой, как там в лесу!» Или зайдем в лес, пойдем в лес: «Ой, страшно, хоть бы финны не пришли». А ходили, никогда не встретился, никто никогда не это.

И А финнов не боялись?

С А финнов побаивалися, когда уходили, вот, за ягодами. Брусники было ой, это прямо так по дороге, грибов было страшно много!

И В лесу именно боялись?

С Да, идешь, вот, по лесу и думаешь: «А вдруг какой-нибудь финн при­дет».

И Придет зачем?

С Говорят, говорят, что некоторые к Т-вым приходили и... ну... по-фински говорили, так а что они могли договориться, ничего. <...>

А так, мы... побаивалися, вот, этих мин, кабы не наскочить, — были случаи. Ведь после войны вообще... еще до сих пор есть.

Мы паца... пацанятами, вот, такие же в возрасте приблизительно, как и я, мы все хутора, и все... где можно, — везде лазали. Мы не боялись. У нас страха же не было. Мы ж не понимали этого ниче­го. То говор... одно время говори<ли>, может быть, где-то замини­ровано, где-то с чего-то. Но не было случаев, чтоб подрывались. Подрывались больше на брошенных боеприпасах, что боеприпасов было много здесь брошено. Такие были случаи. И бояться — мы не боялись. Абсолютно. Взрослые — да, те боялись по лесам шастать. По хуторам, да подальше, если от деревни отойти. Боялись. Что там говорить? Женщины есть женщины.

И А не говорили, что, вот, финны могут забрать эту террито­рию, выселить всех?

С Побаивалися. Мать и говорит: «А чё там садить, и... а вдруг придут». Мы-то еще, ведь, как говорится... по молодости, нам как... было бы весело, а танцы были хорошие. [Смеется. | Клуб был отличный.

И Просто люди некоторые боялись?

С Боялись, конечно. Вот, она говорит, да... «Стоит ли разрабатывать землю?» И у финнов же земля была — один песок. Вот, даже, вот, это всё уж мы делали. И... не огорожены, ничего. Ну, она говорит: «Ну, может, год мы проживем, а финны придут, нас выгонят». И как-то долго жили в таком... ощущали, что вдруг, вдруг нас погонят.

И Ага... а не бы... а, вот, не говорили, что вообще страшновато, там, по хуторам?

С Первое время, да. Женщины были войной напуганы до того, что это самое им... кто-то... какая-то бабка или кто-то скажет, что, вот, видели якобы финнов. Или там... перебежчиков. Мы, детвора, это­го не понимали, так мы и не боялись ни фига. И... А случаев с финской... от финнов никакого не было. И вот, здесь живя, ни одного случая не помню, что, вот, финны нарушают границу, что-нибудь на­вредили или что-то такое сделали именно... не было такого. А женщины боялись.

Уж мы приехали двадцать первого сентября. Ну вот. Приехала я домой, вот, дом по... номера были на домах, я, это, по номеру нашла этот дом. У меня было двое уже. Мальчик был, вот, семь лет, и доч­ка была — два года. Муж, муж-то помер здесь, два года жил. Ну вот. Пришла я тут домой... А еще мужа-то с вещам... еще не приехал. Нас только с детьми отправили. Я тут ночевала вон в том доме, туда дальше уже. Ну, чего, пришла, подошла к этому дому по номеру. Тут, вот, так, как стена идет, были эти, такие под... под винтовки[94] — сол­даты стояли. Тут эти... вот, такие были... настил такой, солома на­кладено, наверно, тут спали. Ну, это я всё выгребла, вымела. Ребята сидели, вот, тут. Солнце было. Этот, как его, день-то такой был сол­нечный. Тут эти, как их... цвели... забыла, уж, чего. Не бузина, не знаю, ну ладно. Ну, пошла за... за скотом. Я говорю: «Вы посидите тут, а я пойду...». Двор тут был такой хороший, а скот-то пригнан уж был. Пошла за скотом, этот... ой, они сидят. А этот у нас приехал, вот, там жил... хутор был... тоже с нам ехал. Он такой хромой, оборванный. И вот, мой сын, ему было семь лет, эту девочку двухгодовую взял, вот... этот-то, вот — там, черепицей был домик. Вот, до этого дому никаких домов не было. Это все уже построили, как приехали. «Ой, финн был, финн, мама, прошел!» Я го<во>рю, эта баба Аня была... «Финн прошел, я не могу». И вот, всё канавы тут были — теперь все переделан — всё канавы. Я этим, по канавам это... сравнялась с этим домом: «Люба, Люба, иди-ка скорей сюда!» Я этот, скот, оставила, пришла, я говорю: «Что такое?» Говорит: «...Вот и девочку, — гово­рит, — принес, говорит, финна видел». Я говорю: «Коля, ты скажи мне, ради Бога, кого ты видел? Кого ты видел, — я говорю, — я тебя не оставлю уж больше». «Мама, хромой, оборванный — это финн!» Я говорю: «Дак, вот, и не финн. Ну, вот, — я говорю. — вот, видишь, этот вот, тут, сосед наш будет. Ты что, — я говорю, — милая пле­тешь!» Ну, вот, опять этих... его тут оставила, пригнала коров, загнала, вечер уже настал. А... Кости еще не было, мужа. Я говорю: «Я тут не останусь ночевать». Вот, это, и забрала, и пошла в этот домик. Я говорю: «Мне где-нибудь там дадут местечко». И навстре­чу мне ведет мужчина и женщина корову. Говорит: «Не пустишь ли ночевать?» «Ой, вы ночуете, так и я ночую, — я говорю — Я боюсь». Она говорит: «Да что ты, глупая!» Я говорю: «Я только приехала, — я говорю, — я не могу тут». Вот, ко мне пришли. Они из Мель­никове, оказывается, вот, село теперь, вот, Мельникове. Ну, вот, затопили печку, тепло стало, и дрова тут были. Всё. А я никуда не подхожу, я думаю — как бахнет! Сдохнешь. [Смеется.] Ну, вот, так.

«Вредительство»

И А вот, клады искали только дети? Взрослые верили в то, что?..

С Так а она... по-моему... взрослым до нас было никакого дела. Они, бедные, так урабатывались, что им было до нас... не, не было ника­кого дела. Они рады были, что мы занимаемся чем-то. Ведь мы чем занимались: мы везде лазали, везде, везде, везде. Ведь мы даже до чего долазали, что однажды мы... Дружили все вместе, мы и сей­час, вот, дружим, это, с Ириной Владимировной. Нас там много ребятишек было, и, вот, у них в сарае мы копались, копались, копа­лись, копались, рылись в этих опилках, и мы вырыли там, вот, такую лимонку. Вырыли ее, и если бы... Нас там человек семь, наверно, было ребятишек... и мы стали драться из-за нее, что мы ее выры­ли, и кому она достанется нам. И вот, и если бы не... Вот, там это, ск... ск... жил этот... мужчина. Он с войны пришел без ноги — дядя Ваня Д-в — если бы он не залез на эту лестницу, нас бы вообще не было. Мы бы все там разорвались. И он как увидел ее и только сказал: «Вон отсюда!» — на нас. И мы все врассыпную, конечно. Не дело мы тут делаем, это, роемся-то. И вот, мы все врас­сыпную, он схватил, и, вот, на речке он ее взорвал, потому что, вот, был с... войны. А так бы нас, конечно, уже не было.

И А не говорили, что финны, там, вернутся или возвращаются в свои места?

С Ну, вот, вот, они... Вот, они и говорили это, что вот... Почему мы и рыться-то начинали, что, вот, придут, мол, финны, вот. И ночью, мол, могут прийти, и, вот, будут рыться-то, там, искать чего-нибудь, там, клад какой-нибудь найти. Мы-то маленькие верили, а большие-то вряд ли верили, но, может, и у них был страх за нас. Что, вот, мы там остались одни в доме, а так-то... нет. Так вот.

А вот, наверх <дома> мы... наверх не ходили, пока не вызвали ми­неров. Там мины были наверху, да. Там написано было: «Наверх не ходить — мины». А мы потом уже, когда мама-то — мама у нас такая боевая была, молодая еще... что ты, сорок два года, наверно, еще маме было... Она вызвала минеров, вызвала, минеры приехали — точно мины там оказались. Мины. Они спрятаны были. Не эта... не положены, а просто их убрали, вот. А потом хорошо жили. И жили столько лет, очень много. Хорошо жили.

ФИ Так что в сорок пятом году вы здесь когда разгрузились в Хийтола, то пошли уже по знакомому... по знакомой дороге?

С Конечно, да, да-да. По знакомой дороге. В сорок пятом уже и сюда приехали. С радостью пришли по знакомой дороге. Тишина везде, никто... еще, знаете, что было? Я сейчас вспоминаю — встречались кое-где заминированные вот... дома. Мины были. Отец у меня са­пером. И... был и во время войны. И он... когда-то мы пошли искать... говорю: «Пойдем, съездим в Липпола» — вот, помню. Пой., пойдем, поищем мебели какой-нибудь. И на окне, вот, как раз сто­яли, вот, эти, вот, заминированные, вот, стояли... И в лесу несколько мы встречали... Он нас выгнал сразу. Говорит: «Уйдите прочь!» Он сразу отогнал нас. Так что после войны было опасно. Потому что были случаи, когда подрывались после войны. Потому что... ну, после войны — есть после войны. Оставалось. Ничего не сд... не поде­лаешь. Война есть война.

ФИ Да.

С Даже, как сейчас, вот, помню — как зашли в этот дом на Липпола и на окне, вот, эта стоит, вот, такая, вот, железная, как банка стоит И идет с проводами. Отец сразу нас: «Вон, выйдите вон». Всех выг­нал. Побежали.

И Так ничего и не застали <в доме>?

С Ничего Приехали к разбитому корыту.

И А мебель?

С Ничего. Ничего! Так что после этого еще военные смотрели, по ам­барам смотрели — нет ли мин. А тут люди нарывалися. Двор от кроешь, вот, подойдешь — взорвало человека. Сколько пропало тоже у нас.

И Это где это? В домах тоже были?

С В домах, в домах. Вот, в печке даже |кружи| стоят, вот, даже в печке мины были.

И Это специально их туда положили?

С Это, это финны сделали мины. Это финны.

И А расскажите, пожалуйста, еще раз, как вы сало нашли в бо­лоте?[95]

С А сало, дак... Были на сенокосе. А ведь на сенокосе пить хочется. Где-то бежишь, воды найти. А тут уже болото, и заболотило уже всё оно, вот. Ну, подошли к этому болоту. И так, вот, крыжица[96] такая торчит. Мы говорим: «Ой, девки, идите-ка, чего-то там есть». Вот. Ну, пришли. Боимся подходить. Кто его знает, вот. Ну, ведь мужики тогда были еще всё, дак, мы-то чего — ничего. Вот. Вытащили, вот, пятилитровые банки. Знаете, наверно. И теперь ведь есть у нас та­кие банки. Вот. Крышки по... полиэтиленом, этим, закрыто. Открыли. Там сало кускам. Вот такими кускам наложено, засолено, всё. Не заплесневело. Ну, оно же в холоду! Достали две банки. Ну, что делать? И попробовать, вроде, боятся и... ничего. А потом попробо­вали — да ничего. И всё съели. Вот. А потом, вот, я.... А это, вот, уже после войны, после войны, когда я пахала. У меня все время была пара коней. Я была, как говорится, девка-то здоровая, дак... А тогда ведь не было мужиков, дак... на девках пахали-то. Вот. Дак, тоже также. Пахала полько[97] такое. Гляжу — бутылка лежит. Вот. А у их крыжечки — у нас так закрываются, а у них беленькая штучка и так захлопывается. Крыжечки. А эту банку, эту бутылку подняла, гляжу — там вроде, типа, как варенье. Ну, я не тронула, ничего. Но я всё-таки ее взяла. Взяла. Прихожу, приходим тут к народу, я и говорю: «Девки, а чего эта? Интересно попробовать!» А у нас племянка[98] была, небольшая девочка. Ну, конечно, это шутка: «Да­вайте этого. Нюрке попробовать дадим. Умрет, дак, маленькая» [Смеется]. Ну, ведь ума-то тоже не было гораздо! Ну, дак, это шу­тили, конечно «Давайте кошке попробовать дадим». Дали кошке. Кошка — сладко, дак, — она и не стала лизать. «Давайте собаке». Собака полизала, не умерла. Тогда и мы маленько, так, попробовали. Оно — малиновое вареньё. Вот. Тоже съели. А больше ничего не находила я. Да мне и некогда ходить было.

И А почему оно в поле-то лежало?

С Не знаю. В поле, прямо в поле лежало. Вот Я пахала, гляжу — в поле лежит бутылка. Чего она туда заброшена? Ничего нету, одно полё. А я пахала и, вот, нашла бутылку эту.

И А вы боялись пробовать-то, потому что думали, что отравленное?

С Да, да. Да. Думаем, кто их знает. А может, специально сделано, ведь... русских, тоже ведь им хот[елось]. Им ведь тоже не хотелось ухо­дить из-за своих домов. Вот.

И1 А когда в сороковом приехали, тогда какие-то вещи находили? С Да. Там, полностью мебель, все... по хуторам ездили. У нас же... там такой конюшни не было. Они же частники все. Ну вот. Дак, нам все лошади, ну... распределили, что, вот, пока конюшен нет, дак... мы потом в выходные запрягали лошадей и ездили, там, по хуторам. Ну, тогда все у них было оставлено. Скот — горло перерезано. Остав­лено было у финнов. Даже, вот, в колодцах сервизы, посуду — в общем, все туда. Только, вот, чтобы не досталось. Ну, и с питани­ем, мука была. Только боялись, что... варенье. Там у них бутылки, я помню, вот, такие какие-то горлышки — все было. А вот, уже в сороковом году, то есть в сорок пятом, уже... все вывезено. Это... или наши солдаты уже вывезли. Даже, вот, наша мебель. Вот, мы когда поехали в сороковом году, только было на заказ сделано красноде­ревщиком мебель. Дак, мы даже нашли. У нас было два отделения, как она называлась, такой... одну часть нашли у соседей, а как... Уже ничего, только такое, вот, старье было оставлено, а так все вывезено. А в сороковом году было много всего, даже... в сорок пятом мы приехали, дак, картошку копали и сажали этой картошкой.

И1 А не боялись уже, что отравлено?

С Нет, картошка-то нет, не боялись. А там, видишь, все закупорено, вот, в банях. Девчонки особенно, там уже было... одна с двадцать восьмого, а другая с двадцать шестого — уже они там находили много. Потом мы жили, привыкли.

И2 А что находили девчонки?

С Ну, так, вот, где, там, какие варенья, а там, вот, есть, где, там, в сараях закопаны были. Даже, вот, эти вещи хорошие, но уже начали... Это дядя Игорь нашел, дак, два больших таких сундука с вещами, в сарае у них было, под сеном закопано.

И А вот, в сорок шестом, Вы картошку покупали, это они сами сажали или это еще финская была?

С У них, девочки, карто... Мы приехали сюда, они тут... совхоз у них был. Они и капусту покрошили, и картофель у них была, они уже сами сажали. Совхоз сажал сам, финского уже у них ничего тако­го не было. Они даже боялися. У них, говорит, картошка и, там, хлеб был оставши — там, в этих, вот, в амбарах. Они даже скоту не давали, боялися, что мало ли, может быть, чего-нибудь такое, там...

И Чего?

С Ну, мало ли, там, что у них, уходили, дак, мало ли что, там, положат или чего что, там. Скоту даже не давали, все выбрасывали, не дава­ли это ничего.

И Что, отравлено?

С Конечно, боялися. Ничего не давали скоту.

И вот, мы, значит, туда пришли с сестрой... Сестра — тридцать пя­того <года рождения>, я — тридцать третьего. Я, как старшенькая, одела шляпу финскую. Нашла где-то — шли — шляпу, и, значит, пришли на этот хутор. Мама: «Куда пошли?» — «Может, найдем, может, принесем мы...» и все. Заходим мы... в сарай заходим, в сарайчик такой, кладовочка — ой! Вот такая бочка, вот, такая боч­ка, большущая бочка, наверно, килограмм двести мяса там! Этого, просоленного мяса, и под прессом! Мы же маленькие. Мы кусоч­ка не взяли, нам предупредили. Кусочка мы не взяли этого мяса. Пришли домой, маме говорим. А мама у нас была председатель правления это... колхоза поставлена. Строго, значит, было. Ну, по­том, значит, мама что сделала? Мама пошла к председателю, и выз­вали милицию. Милицию вызвали, милиция приехала. Это был уже, наверное, июль месяц. Жаркий месяц, как раз, вот. Вот, только же, второй месяц, как мы здесь живем, вот, в Карелии-то, здесь на Ихале. <...> Ну, это, слушайте. Мы, значит, сообщили. А мы плачем: «Зачем ты, мама, мы же мясо будем есть...» — «Нет, надо сообщить в милицию». Ну, и сообщили в милицию. Милиция приехала, меня повезли, г<ово>рят: «Девочка, давай». У меня еще шляпа слетела, помню, век не забуду... Повезли на коз... козлик, ну, машина такая, козлик их называют. Приехали на этот хутор. Они это мясо по­смотрели и г<ово>рят: «Девочка, мы сейчас это мясо возьмем на анализы. Если мясо хорошее, то мы вам обязательно привезем, мясо». Знаете? Хоть бы кусочек они бы нам дали! Мы через три дня туда пошли — бочка пустая. Они это мясо... Вот, что значит милиция! Вот, запишите, вот, это! Это же бесстыжие они, а!.. Нас детей четыре человека. Мы нашли соленое мясо, нетравленое — они проверили в лаборатории. Они бы дали, хоть бы пять кило­грамм бы нам дали, что мы нашли это мясо и сообщили, а?.. Это ж финны, видно, там жили, скот держали и закололи, там, это... го­вядина, не свинина, а говядина. Вот. И нам не дали. Вот, до сих пор я это не забуду, никогда. Такую обиду не забуду.

И А что было в домах этих финских? Что в вашем домике из вещей финских было?

С Вещей? А какое... вещей было? У нас ничего не было.

И У финнов было оставлено что-то?

С У финнов... ничего, в нашем доме ничего не было. Было у них... такие, типа, вот [нрзб.] или чего у них. Много вещей было, дак, эти всё... это... ликвидировали. Вывозили. Сожгли. Мясо было боч­ками, это. Мыло было. Всякое, всякой ерунды много было. И всё сожгли.

И Кто сжег?

С Кто, кто! Свои, люди жгут... жгут.

И Финны жгли?

С Конечно! Финны уже ушли. Финны не было. Свои, наши сожгли.

И Русские сожгли?

С Конечно.

И А зачем?

С А зачем, вот, зачем! Спроси сейчас. Зачем, спрашиваете? Зачем, спра­шиваете? Не велели. Есть не велели. Сало было бочками. Кто ве­лят? Не велят. Всё уже... отравлено.

Слухи о приходящих финнах

И1 А вы когда приехали сюда, финские дома закрыты были?

С1 Да, закрыты были финские дома. Ну, у них не было ни запоров, ничего. Просто дверь закрыта, и палочка подставлена, значит. У них воров не было, дак, вот... заходи и живи.

С2 Не было ни замков, ничего.

И1 А вы установили замки, сделали?

С1 [вместе с С2]. Да. [Смеются.]

С1 Да, да, да.

С2 Да мы и боялись ночью. Ложиться спать — дак ой боялись как: «Ну, наверно, финны придут» ... [Смеется .]

С1 У нас, вот, тут сразу было. Потому что попадались люди и нечест­ные. [Нрзб.]

И1 А чего вы боялись, когда ложились?

С2 Ну, дак, спать ложились, думаешь: «А вот, финн придет, да что-то тут»... [Смеется.]

С1 Финн придет, значит, «ты живешь в моем хозя... это, доме», значит, и всё.

С2 Да. Боялись. Но, может, кто-то и не боялся, мы, вот, боялись. Я боялась.

С1 Мы, когда финны... к нам пришел финн, этот вот, он: «Напрасно боялись, мы ничего б вам не сделали».

И1 А боялись, что придет и убьет?

С1 Сколько хошь!

С2 Дак, наверное, боялись.

С1 Легенды-то разные ходили. Что, значит, вот, финн пришел, да убил, что ты живешь в моем доме. Может, на самом деле, и не было этого.

С2 Конечно.

С1 Но были такие слухи, значит. <...>

И2 А скажите, а вы, вот, эти истории про то, что финны приходят, может, кого-то убивают, на дома смотрят... это когда... в со­роковом году было или в сорок пятом?

С1 Нет, нет, в сороковом году это было.

И2 А в сорок пятом уже так не говорили?

С1 Не было, не было, тогда уже нет.

И2 [обращается к С2]. А вы тоже не боялись уже в сорок пятом ночевать?

С2 Дак, а чего бояться-то! Тогда уже... тогда уже война была пройдена, дак бояться нечего.

С1 Оба мы...

С2 Оба мы были на войне.

И А не рассказывали, там, вот, что какие-то финские шпионы мо­гут приходить, что-то такое?

С Да ну, всё говорили, болтали всего. [Смеется.]

И А что говорили?

С Ну, говорили, что, вот, финны придут, они очень злые, перережут всех. [Смеется.] Первое время. А теперь уже финны вон — на автобусах ездеют.

И А что еще говорили, кроме того, что перережут? Почему они так сделают?

С Ну, жалели своё, наверно.

И И останутся здесь жить?

С Да не знаю.

И1 А когда, вот, вы сюда ехали, вы знали, что это когда-то фин­ская земля была?

С1 Знали, конечно.

С2 Нам рассказывали... дорогой.

И1 А что рассказывали?

С2 Ну, что тут финны жили. Даже финны на хуторах вырезали пол­ностью семьи. Сюда приезжали. Ну, где хутора в совхозах. А там же дом от дома далеко стоит. Они приедут в ихние дома, они по­сидят и перережут ночью — всё, и уехали.

С1 Они всё равно нас не любят.

С2 Они хулиганили.

С1 Финны не любят нас, русских.

С2 Финны нас ненавидят. Они хотели всё вплоть до Приозерска за­нять. Но им не разрешили, конечно.

С1 Их же отсюда, с этого города выгнали. Финнов. Это же город их же — Лахденпохья. И Приозерск. Вот, они сейчас ездят к нам в гости. А всё равно они русских не любят, девочки миленькие.

И1 Так, а вы когда ехали, вы боялись финнов?

С1 Нет.

С2 Мы отважные были девки. Мы... [Смеется.]

И2 Так, а здесь-то, когда эти истории слышали, как финны выреза­ли, не страшно было жить-то?

С2 Мы приехали, потом только узнали. Нет, а что тут, в городе! Тут кто нас вырежет! Мы приехали, нам сразу квартиру дали отдельную как командировочным. А потом уже получили свою квартиру, отдель­ную. Они в эти квартиры не совались, они только на хуторах.

ФИ А вот. некоторые боя... боялись, что... вначале, что финны мо­гут сюда вернуться и...

С И зарезать.

ФИ А, да-да...

С Потому что в основном ножи... так сказать, с ножичками... славятся.

ФИ А никто никогда не говорил о таком, что... чтобы он видел ка­кого-то финна здесь?

С Нет, не было. Таких случаев не было.

И А вы, когда ехали сюда, не говорили, что, это, в Финляндию едете?

С Да нет, по-моему, не говорили. Да говорили, что, мол, вот, быть... жить, где финны жили. Все, так, это, женщины, по-моему... даже, наверно, и поохали.

И Почему?

С А, ну, что финны, финны... это ж тоже, считай, враги.

И Враги?

С Ну, может быть. Это я так думаю. Я не знаю. Но... Еще боялись почему. Что, знаете, вот, придут, выгонят нас и, вот... начнут изде­ваться над нами, ну, как... Вот, этот разговор всё время. Ой, я пом­ню, мама, как ложимся спать, так она говорит: «Вот, может быть, пос­леднюю ночь засыпаем. Вот, придут они, вот, отберут всё. Куда мы пойдем теперь?» Вот, это я помню, что мама всё время говорила, что, мол, давайте держаться ближе друг к другу, вот. Так, вот, страх ка­кой-то был, что, мол, вот, придут. [Нрзб.] До чего... что тут было, конечно, очень красиво. Очень красиво! Вот.

И А не рассказывали, что финны как-то приходят, ходят по сво­им домам?

С Ну, я не знаю. Такого, по-моему, не было. Но, вот, они когда... на­верно, боялись, так вот, наверно... Может, женщины между собой и говорили что-нибудь, что, мол, вот, придут финны, да, вот, они могут ночью прийти или, там, что-нибудь сделать с нашими детьми, вот. Я помню, мама моя дежурила, так она... В ночь прибегала, смотрела, живы ли мы. Вот, это я помню. Живы ли мы: «Хоть пойду погля­жу, как там мои ребята. Живы ли они». Вот.

И А не рассказывали, почему, вот, финны ушли, а оставили дома целыми, вещи какие-то?

С Ну, тут же так, вот, разговор ходил, вот, которые между... которые до этого-то, вперёд до нас приехали, у них же тоже такие же дети были, такой же... такого же возраста, как и мы. По... [нрзб.) мо­жет, немного постарше было, были. Дак, одни говорили, что, мол... их, мол, вот, ночью подняли с кровати и отправили, и выгнали их, высе­лили. А мы всё думаем, как это, так, ночью. Вот, потом мама и бега­ла всё, смотрела. Как это, так, ночью и вдруг прийти... и, вот... В чем мы вв... Взяли их всех, вывезли, выселили. Конечно, у-у-у... у неко­торых же в голове не укладывалось. Как это так: взять вот, под­нять и отправить. Правильно? Вот. Поэтому, вот, немножко и пере­живали.

И А вот, вы маленькая были, скажите, вы боялись финнов, когда приехали?

С1 Я — нет. Вот, она <мама> боялась очень, когда приехали.

С2 Она чего?

С1 Да, я — нет. Но я знала, что мы живем на чужой территории. Это у меня, вот...

С2 Это я только первый год, а потом уже...

С1 Они[99] ведь чуть не уехали. Потому что как что-нибудь где слу­чится, говорят — финны.

С2 Я рассказала уже. Это, вот, в Мельникове в этом... это, еще он был председателем сельсовета здесь, и он переехал в Мельниково. И у него было два сына. И вот, они с каким-то, я не знаю, эти два сына... Знаю, что это предсе<дателя>, забыла как его звать — Николай, он [нрзб.] председатель сельсовета. Ну вот. И проиграли в карты. И он, этот, утопил, вот, этот... с которым они играли... проиграли чего-то, и он обоих утопил этих ребят. И жену убил. И вот, сказа­ли бы уж на финнов обязательно. И он уже стоял... как хозяин приедет, вот, этот — он уезжал куда-то — он бы и его убил. И как раз у него, это, какая-то осечка, я ведь не понимаю. Он всё. Вот, он его тут и поймал. А как стал лошадь-то во двор-то въезжать, лошадь не идет. А он-то жену убил, да закрыл. Лошадь, верно, почувствовала. Никак не мог он ее ввести во двор. Вот, он его тут хотел пристрелить. Он где-то стоял, чтобы его пристрелить. Он тут, вот, остался уже. Он сразу уж тут попался. Вот, тут уж сказа­ли бы, что финн. А это был мельниковской.

И1 А вот, когда вы сюда приехали, вот... там, в сорок пятом году, какие-нибудь финны здесь были, жили?

С1 Финны... Вот, я вам... скажу вам, вот. Автобус когда с Лахденпохья едет сюда, вот, ну... одно подозрение на финку у шофера. Вот А сельсовет-то был там, на горе, вот. Где Шура К-ва жила. Вот. Вы­лезла финка, вот...

С2 Ну, они после войны не трогали нас

С1 ... И сразу поделку. [Наёмник], сама вот... [Нрзб] Думает. «Дай, пойду сообщу в сельсовет». Пошел в сельсовет, сказал Поймали. [нрзб] Бензин, тут [нрзб] спички. Хотела дом свой поджечь. Вот И забрали тогда.

С2 Это они вроде поджигали свои дома.

С1 Ну Вот. Мы в сорок шестом году поехали на Ладогу на лодоч­ке. Вот. Там вышка такая стоит, ну, она железная. Ну... как, там красное стекло, зеленое, синее, зеленое Вот, стекла. Ну, на самом берегу стоит, на скале.

И2 Кто стоит?

С1 Вышка. Белая такая. Железная Мы туда зашли — тепло, зимой. Вот. Ночевали на этой вышке. Лапы настелишь, вот, спишь. Вот Дак, два финна, вот, обросшие. Вот, тут удочки у них лежали. Вот, мы думали: «Что такое?» А потом посмотрели — лежат. Мы поскорей в Куркиёки, пограничникам сказали. Пограничники на катере, вот, и сонных взяли их обоих.

Там пожили-пожили... Вера Р-на — моя, значит, бывшая подруга — она тоже... Она, значит, тридцать первого года <рождения>, она старше иа два года меня... Бежит и говорит: «Знаешь что, тётя Шура», — маму у меня тётей Шурой зовут. «ЗнаеШь что, мама, тётя Шура, — говорит, — финны к нам приходили и сказали, если вы не уберётесь...» С ножами, говорит, пришли финны. А я говорю: «Вера! Ты ведь, ох, и врушка! Ты такая врушка!» Она — врушка, точно говорю, была врушка и всё врала. «Точно, тётя Шура. Чест­ное слово, финны приходили. Идите, маму спросите». Мама побежала туда. Мама пошла: «Правда финны приходили?» — «Да что она мелет, да что она врёт-то!» — «Всё равно к нам финны прихо­дили, финны ведь, — говорит, — к нам».

ФИ А вот, в... тогда, в послевоенные времена никогда не слышали, что финн прошел через границу посмотреть свой старый дом или?

С Переходили.

ФИ Да? Расскажите, пожалуйста. Это интересно.

С Ну, видите, я вам что скажу? Сразу же их это, забирали. Обнару­жат, там, пограничники — ага! Сразу наряды, и это... И все, забрали.

ФИ Были такие случаи?

С Конечно. Конечно Как же, интересно же им было. И жалко, на­верно, было. Переходили сразу. А потом уже не стали. А так пе­реходили. Вот, мы это... Приедут даже и в колхоз, вот, значит, это... «Ну, имейте в виду Незнакомый, значит, человек, сообщите на зас­таву, что это самое».

ФИ Так что, пограничники дали вам такое <задание>?

С «Перешел, мол, финн границу», и это... ну, на каждый же метр не поставишь пограничника...

И Так, а как говорили, а куда финны отсюда делись?

С Мы, в общем... когда работали еще, и эти. . финны Не финны сами, а... я не знаю... Начальство, в общем, приезжали к нам, вот, и бесе­довали, что, может, где какого человека подозрительного увидите или что. Чтоб сообщали. Вот, так. А чтобы бояться, не боялися.

И А что, страшно?

С Ну, дак, приехали — никого не было после этого самого... У нас, например, вот, еще солдаты были, тут пограничники были, там. С собаками один раз Мама ушла на работу, а мы спали и слышим, в окошко стучат. А светло уже было, не знаю, может девять или во­семь часов. Я голову подняла — у меня еще два брата, там, млад­ших было — втроем мы были. А все ушли на работу. Я в окош­ко: смотрю пограничник. Я подошла, он меня спрашивает: «Вы здесь никого не заметили?» Думаю, что границу, наверное, скорей всего... «Мужчину никакого не видели?» — «Нет, я не знаю, не видела ни­кого». Искали с собаками, дак, наверное, пограничники, еще уже в зеленых фуражках.

И Дак, это в каком, в сорок пятом?

С Да, в сорок пятом.

И А финнов не было никого? Никто не остался здесь?

С1 Не было, не было, не было. Даже в лесах. Вот, бывало, что родите­ли не пускают своих детей за грибам, за ягодам, <когда> много было и грибов... «Смотрите, смотрите!» Никого не было. Никого не оби­жали, не попадалось, что...

И А родители думали, что здесь еще финны могут быть?

С1 Да. Это просто так, такие слухи всё ходили. Но ничего не было.

С2 Тихо было, тихо, нет.

С1 У меня два мальчика. Да они тоже и за ягодам, за грибам ходили. Никогда ничего.

И А не боялись сюда ехать, вот, из-за того, что финны здесь раньше жили?

С Нет А чего? Не боялись.

И Не говорили, что финны могут вернуться?

С Ничего никто не говорил.

И А вы, вообще, когда приехали, обсуждали, что финны — кто это, где они сейчас?

С Ну, конечно, обсуждали. Нам было интересно. Но говорят, что, вот, на хуторе... На хутор приезжали, там, финны. А сейчас-то они сво­бодно ездеют. По хуторам их возят, вот, которые живут в ихних домах, дак, заходят <финны> в гости и привозят там всё.

И А говорили, что они., и раньше... приезжают на хутора?

С Да, говорили, что, мол, по лесам... они знают все: леса, дорогу зна­ют... мол, ездеют. Но мы не видели никого.

И А зачем ездят?

С Ну, дома, наверно, свои смотрели. Всё же жалко.

ФИ А в то время, в первые годы после войны, не боялись, что фи. что финны снова появятся?

С Я знаете что, я в этом плане была бесстрашная. Я не боялась во­обще никого и никогда. И никто никогда не говорил, никто... не боялся никто. Вот, у нас как-то не было, вот, такого, чтоб боязнь. Не было. Мы... жили, до нас люди, работали. Мы приехали и ста­ли работать. Не было боязни.

ФИ А были такие рассказы, что где-то видели финна?

С Были. Вот, в Алхо — вот, переходили там — женщина. Вот, она сей­час живет в Алхо. Женщина когда-то в свое время, это очень давно было. И я помню — статья была в газете, что... именно она задер­жала человека, который перешел. Она задержала. Из Финляндии. Были. Были рассказы, говорили. Были. Так что... эти случаи — то в одном месте, то в другом месте, потому что они приходили. Им же ведь тоже интересно посмотреть. Они ушли с этого места — им интересно знать. Они стремились сюда прийти. Стремились посмот­реть, стремились э... как осталась их усадьба, осталось все. Они же стремились узнать это все. Они же такие же люди Брошено все, так как же. Приехали туда, в Финляндию, там заново надо было все обживать. Там все заново. Ведь их... где они, в Лапландию или, там, куда их переселили, в самые северные районы Их переселили туда. Им пришлось заново — места выделяли — заново лес рубить и за­ново все делать.

ФИ А не говорили такое, что, мол, финны кое-что зарыли в землю до того, как? .

С Были разговоры. Разговоры были. Мы не находили. А разговоры были.

ФИ А не говорили такое, что финны вернулись такое выкопать и взять с собой?

С А... не... этого не знаю я. А то, что, вот, у финнов закопано, вот, там, якобы где-то тоже, вот, так просачивалось, то тарелки найдут, то еще что-нибудь, посуда, вот, закопана. Ка . как будто бы находили Как реально — не знаю. Может — реально, может — присказка, может — кто знает! Может прихвастнули. Кто их знает!

И Дак, а, вот, тогда, после войны, не говорили, что финны, вот, при­ходят?

С Не, вот, мы приехали... Я, вот, говорю, что мы боялися, вот, мы их. Когда их отсюда убрали, да. Ну, и нам сказали, что, говорит, закрывайтеся, финны ходят, закрывайтеся, говорит.

И А чем пугали, почему боялись, что они какой-то вред причинят?

С Они вред ничего не причиняли, но просто как-то, вот, боялися, что, вот, могут кто-то чего-то, там, сделать или чего. А так они никому ничего не вредили. Вот, мы жили, там, на летовке, они сколько раз к нам раз... Мама тоже видела, говорит: «Начну там, — говорит, — пойку делать телятам... там, воду грела... и, — говорит, — сколько раз мужчина, — говорит, — в костюме подойдет, постоит, посмот­рит и уходит». Они не разговаривали, они, если... они, если ходили, они придут, посмотрят и уходят. Они не разговаривали, не говори­ли они.

И Дак, это финн был?

С Финн был. Финны ходили, да.

И А откуда она узнала, что финн?

С Ну, потому что никого же, там, у нас на летовке, никого же не было видно, что, по физиономии, что как-то... Одет так прилично, да все такое, никакие, там, эти самые... Конечно, они приходили, смотрели, свои дома, наверное, смотрели. Что целы ли дома или чё, а может, а может, где у них там было что-то спрятано или что... может, ходили узнавали.

И А не говорили, что финны поджигают?

С Финны — едва ли. Если, может, свои подожгут. Вот, мать моя, по­койница, по этой же дороге сеяла или овес, или ячмень Весной. Уже мы с хутора оттуда ушли Уже мы тут жили, в центре. И она, вот, по этой дороге туда порядочно сеяла И одна, главное дело. Вруч­ную — тогда же не было сеялок, ничего. И вот, она сеяла, сеяла А там хутор сгорел недавно. И вдруг, говорит, вышла... Она уже по­няла, что финка — больше некому. Как она обвалилася на этот фундамент! Как она, говорит, кричала! Как она, говорит, кричала! Юбка длинна, говорит, а платок накинутый большой и мелким клеточкам Дак, она... «Я, — говорит, — мешок пустой под мышку, ведро повеси­ла... — и там еще хутора были, а... ну, там жили, в тех хуторах, русские уже, — и я, — говорит, — туда и бегом-бегом, говорит И домой пришла». Пришла утром, говорит: «Я одна больше сеять не буду ходить». Вот, такие там И так уже посылали двое, трое.

И А почему решили, что это финка?

С Ну, а кто же [будет]?

И А почему она плакала?

С А то, что хутор сгорел.

И Так, значит, говорили, что финны ходят сюда?

С Ну, говорили, что они выходят. И вот... А больше кому там пла­кать? Я же не пойду плакать туда?

И А что значит «выходят*? Откуда выходят?

С Ну, с лесу откуда-то.

И Так, они что, в лесу жили, финны?

С Наверно. Откуда знаю! Вот, так вот.

И А не страшно было на хуторах жить?

С1 Страшно. В сорок шестом году очень страшно было. Боялись Финнов боялись всё. [Смеется]

И А что говорили, почему боялись?

С1 А не знаю. Они всё ходили тут. Им тоже жалко было, дома-то свои оставлять им жалко было. Они всё приходили. Может, у них там где чего было... какое имущество или чего ли. Может, где там…

С2 Ой, закопано сколько было много!

С1 Да.

С2 Это... добра находили в земле.

С1 Вот, они и ходили, всё проверяли.

С2 В земле находили посуду.

С1 Да, мы и боялися.

(Информанты говорят практически хором)

И (обращается к С1) Подождите, по очереди Вы сначала.

С1 Боялись, закрывалися. Ну.

И Так, а что, финны приходили сюда?

С1 Ну, они приходили, но они не при... ну, не как... чтобы их, так, не видно было.

С2 Ну, они, ведь, они не как шпионы, наверно уж, приходили.

С1 Ну, не как <шпионы>, да. Они не разго[варивали]. Они, вот, если придут, они разговаривать не будут. Они так будут ходить, чтобы их не заметили. Так это, они ходили. Потихонечку.

И Они свое имущество раскапывали?

С Нет. Тогда . это уж сами так случайно находили.

С Финны приходили к нам, дядьки, помню. Здоровенные такие. Ну, там, у него клубника оставши, ягоды, садики были. Где, вот, мы жили, сад был. Ну, вот, всё — а дядька старый — это мне... по голове меня погладил. Я же еще небольшая была. Ну вот. И говорит: «Это все наше, наше», — говорит.

Н В каком же он году-то приезжал и по голове-то вас гладил?

С Ну, вот, в это время, пока я... Когда до войны... Пока наши вой<ну>... уже начали... наши, это, с немцем-то, когда мы начали всё.

Н До этого?

С До этого.

И Так они часто приходили сюда что ли?

С Приходили, видимо. Граница-то недалеко.

И А вообще, не было таких разговоров, что, может быть, у финнов есть какие-то потайные тропы, по которым они ходят сюда?

С Были. Были разговоры.

И А что говорили?

С А говорят, что у них был подземный ход где-то... сделано. Так, что они под землей ходили

И А откуда куда этот подземный ход?

С Не буду врать. Не знаю. Не буду врать, зачем. Я слышала, [нрзб.] говорили.

И1 А вы, вот, в эту кирху ходили, когда приехали? Внутрь-то за­ходили?

С Да, да. Заходили, смотрели.

И1 Ну, и как там?

С Там красиво было.

И2 А не говорили, что там подземный ход есть?

С Подземный ход здесь есть.

И2 Где?

С Подземный ход здесь есть, под Ладогой. Никто его найти не мо­жет. Вот, так.

И2 Куда он ведет-то?

С Пять лет работала экспедиция

И1 Какая экспедиция?

С Ленинградская. Вот, все говорят, что он выходит в Приозерск, по не могли найти

И2 Из Лахденпохья?

С Да, да. Но не могли найти

И2 Из кирхи?

С Нет. С кирхи не выходит. В Лахденпохья и во Второй городок. Второй городок ведь очень был оборудован. О-о!

И2 Какой Второй городок?

С Второй военный городок на Хухонмяках. Ох, как он был оборудо­ван! С воздуха немцы искали его полгода. Так и не нашли.

И2 Так, а это финский?

С Да, финский.

И2 Подземный ход?

С Финский, финский. И городки эти финские У нас только морской был городок наш. А это все финские оба городка — и Первый и Второй городок. Это всё финские Это всё было сделано у фин нов. Знаете, как там у них сделано было! О-ой!

И А не говорили, может быть, что между Финляндией и, вот, где-нибудь здесь... здешними поселками был подземный ход?

С Нет.

И А под Ладогой, может быть, не говорили, что есть подземный ход?

С Не знаю. Это, девочки, военная тайна, дак, разве я разве мне ска­жут!

И А это военная тайна?

С Конечно. [Смеется.] Говорили, разговор был, что якобы со Вто­рого городка был куда-то подземный ход А кто знает! Может, та­кая же болтушка, как я, сказала кому-то, а там и пошло. Это уж нас не касается.

И Да? А что говорили про этот подземный ход, зачем он был-то?

С А зачем? Да никакого, наверно, и не было. Чего подземный ход — поезжай так Граница рядом. Перейди.

И Так, это из Второго городка в Финляндию был, как говорили-то?

С Да, да, да, да. А не к нам, конечно. Вот. А так, нет, вроде.

ФИ А вы не знаете, почему проходили в самое первое время? Что почему финны проходили границу в самое первое время?

CI Ну, по... посмотреть свои дома, свои...

С2 Свои... свои...уходили же в спешке всё. Даже трубы горели, дым аж еще шел, конечно. Конечно...

С1 Да ты не знаешь...

С2 Да как... знаю, говорят... Сколько тут после них осталось, даже три-четыре года люди даже дрова не запасывали всё... всё уже... было, да.

С1 Да я это й говорил. Это я сам видел. Мы же сколько...

С2 Так что... конечно, в спешке такой тоже бежали. Начали бомбить тут все, так... ведь, может, и оставили... и вещи, и всё, и драгоценно­сти, и всё. Так ведь разве тут в спешке что-то возьмешь? Конечно, надо было и забрать, если что-то. Люди жили-наживали…

С Я родилась в Чувашской ССР. <.»> Вот, там я родилась. Но по национальности я — русская. А мама у меня, например, мордовка, мама. Мама мордовка. Она даже знала финский прекрасно язык, знала.

ФИ Да?

С Финский язык. Потому что она сама говорит... Вот, мы когда при­ехали в сорок пятом году, приехали, к нам пришли финны ночью. Ночью, в час ночи. Заходит финн, вот, такую финку держит. С финкой! А нас четверо детей... пришли... мы на печке. Голодов­ка! Голод такой, есть ничего нету, и он буханку хлеба вытаскивает н подает... Записываете?

ФИ Да.

С Подает нам буханочку хлеба. А мама говорит: «Доченьки, не берите хлеб! Не берите». Потому что были здесь солдаты, и нам предупре­дили, что ни в коем случае, когда будут приходить к вам фи... мало ли что! Может, финны... может, отравленный хлеб. Мы и не взяли у него. А он даже обиделся, этот финн. Обиделся и сказал: «Чтоб вы на улицу не выходили. На улицу не выходили. Я скоро вернусь». Вот, он, значит, там с часик побыл, это уже точно, вот, я помню, как сейчас, я же старшенькая... у меня еще старшая сестра есть, на хуторе живет, там. Вот, я, значит, это... Потом он заходит. Заходит и говорит: «Спасибо большое, только вы не выходите, когда я пойду». А потом, зна­чит, второй раз он пришел опять снова. Второй раз пришел, и нам он рассказал. Говорит: «Я этот... жилец дома. Хозяин дома этого». Хозяин дома. «У меня, — г<ово>рит, — вот, в том-то месте зарыта была в яму мраморная посуда у него. Тогда вот... ну, вот, такая, хруп­кая, хорошая... как называется?.. посуда-то хорошая, хрустальная! Ну, эта, вот, простая, а еще есть такие...

ФИ Да, да. Ну, фарфоровая..

С Во, фарфоровая посуда. Вот, он два раза приходил, два раза. И все. А потом говорит: «А почему вы хлеб не кушаете? Мы, — говорит, — люди очень хорошие. Мы, — говорит, — никогда вас не отравим». И мы этот хлеб съели! И ничего, не отравились! [Смеется]. Живы остались. А мама ругалась, в общем, все. Ну, вот, а потом несколь­ко раз еще они к нам приходили, много раз приходили эти финны, приходили, да, вот.

И А вот, вы здесь когда служили, к вам местные не обращались, вот, что, вот, финны приходят, что страшно?

С Вот, это было... мне рассказывал, вот, этот, как его... Одна старушка рассказывала... «Пятьдесят лет Сталина» колхоз был... вот, она рассказывала. Приходят два финна ночью, берут где-то лопаты, на­шли... ну, было, верно, припасёно или что ли. Раскопали, два мешка унесли... А с чем унесли? Ну, там, вроде бы брякало, вроде бы посуда-не посуда. Вот, такое. Двое финн было. Они приходили. Они знали тропы свои. Вот, и все.

И А местные боялись?

С Дак, ночью придут... А они не задевали местных. Не-е.

И Дак а что они доставали? Это что-то, что их? Нет?

С Да, ихнее имущество, в общем, которое ценное. Ценное они зака­пывали, а потом разрывали и уносили.

И А местные не пытались найти его?

С Не-не, не, не. Местные и не догадывались, что действительно тут, допустим, в этом месте лежит что-то.

И А не говорили, что финны в свои дома приходят после войны?

С Это было. Было, было.

И Расскажите.

С Они знаете чего приходили? У нх была у дому яма вырыта, там — посуда. В другом месте сделана — там одёжа. Вот, они приходят — мы видим, приходим. Что-то человек. «Куда он. Боже мой? Да что там за человек?» Идем, идем ближе. А они не говорят по-русски-то. Только что раз... показывают. Тарелки. Они выкопали эти, и они забрали и лесом ушли. А нам они ничего не сделали. Ничего. Они так ушли. Вырыли, всё свое взяли и ушли. И больше не при­ходили. Они приходили за имуществом своим. Что у них подзарывано. было убрано все у них. Да? Вот, они приходили. Это уж там, за лесом, вот, здеся, вот Я вам по|кажу|, тут недалеко.

И А не было такого, что люди как-то приходили к с., вот, тогда, еще раньше, переходили границу, чтобы посмотреть на свои, вот, эти хутора? Не рассказывали такого?

С1 Я знаю одну историю.

И Расскажите

С1 Я лежала в больнице здесь, на операцию. Мне назначили. Аппен­дицит вырезали. И одна с поселка Ихала женщина. «Я, — говорит, — раньше работала в сельском совете. И слышала такую историю. Однажды, значит, на хутор... на хуторе жила женщина — красноар­мейская семья. Муж у нее был в армии. И трое детей-малышей было. Финн перешел границу. Да, приходит к ней и говорит: «Я пришел умирать» — «Как умирать?» — «Да, я пришел умирать». Вот, сел, говорит, на кухне на лавку. Я, говорит, напугалась. Дело было к вечеру. Вот... дети вокруг меня. Вот, никого поблизости нету. Он пошел, щит открыл на кухне — в погреб туда под до... под домом-то. Открыл, там покопошился чего-то. И говорит: «Иди сюда, спускайся сюда!» А я, — говорит, — боюсь. Вот. Открыл этот... спустилась. Думаю: «А, будь что будет». Вот. Финн высокий, здоро... но уже пожилой. Пожилой очень. Ну, и вот. Спустилась туда. А там — он открыл еще другой люк, и там был склад продуктов. Там — мука, крупа, масло, консервы разные. И говорит: «Это бу­дет все твое...». [Техническая остановка.]

ФИ Пожалуйста, продолжайте, вот...

С1 Финн... с чего начать-то?

С2 Дал все продукты женщине...

C1 Да, спустился в подполье. Открыл кладо... кла... кладовую комна­ту. У нее глаза разбежались. Столько было продуктов!

С2 Тогда голодное время было очень...

С1 И он и говорит: «Это будет все твое. Только ты похорони меня так, как я ва... тебе скажу». Ну, и вот, достали там не... немножко на завтрак. Теперь говорит: «Я пойду в сарай». Ну, поужинали: «Пойду в сарай, в дровяник». Он ушел в дровяник. «Ты до утра не выходи из ком... из дому. Утром выйдешь, посмотри — я буду мертвый. Похорони меня — вот, эта аллея березовая. Вот, тут по­хорони меня на этой аллее. Они так... и до утра не выходила. Уже глаз не сомкнула. Какой там сон! Вот. Утром открывает — а он, вот, так сидит. Тронула — руки холодные. Пошла к председателю сельского ко... совета — с которой женщиной мы лежали в боль­нице. «Рая, у меня, говорит, финн умер. Что делать?» А что делать? Похороним вместе. И вот, похоронили этого финна.

И А похоронили в том месте, в котором он хотел?

С1 Да. В котором он хотел. Около березовой аллеи. Там его и похо­ронили. Очевидно, у него тут и детские годы прошли, годы моло­дости. А может, в Финляндии, кто его знает, он не сказал, что у него, там, может быть, жена умерла, что никого родственников не осталось. И тосковал, и знакомыми тропами прошел. Погранични­ки не задержали, потому что он... знал только сам эти места, неда­леко от границы ведь... вот. Такая исто...

С2 В Ихала это было?

С1 На Ихала, на Ихала.

И А вы тоже знаете эту историю, да?

С2 Нет. Я слышала только. Я думала, он повесился.

С1 Нет-нет...

С2 Хорошо, что он сам умер, от инфаркта или от чего...

С1 Нет-нет...

С2 Как он понял свою смерть? Предчувствовал?

С1 А он... нет... у него была ампула... ампула или таблетка какая-то. Он разжевал и всё.

С2 Не захотел больше жить...

С1 Может быть... было уже под восемьдесят, так всё от жизни взял, что можно было... чем... мучаться с болезнями, да всё... Похоро­нили его, как он и хотел.

И1 А не говорили, что финны на свои хутора приходят?

С1 Говорят. Приходят, приходят.

И2 Это сейчас?

С1 Да.

И2 Нет, а, вот, раньше?

С2 Раньше приходили!

С1 Раньше приходили.

С2 Вот там дом сожгли. П-на жила. На хуторе.

И1 А как это было, расскажите. <..>

С2 Она жила... Одна мать у него, он сейчас тут живет, сын еённый. И, вот, пошли... и там домик финский стоял. Они пошли туда — понравился — в этот домик жить. И там финн где-то спрятан­ный был или что. И она пошла на работу, и он ее подследил и дом сжег свой. Свой. В котором жил. Сжег дом и сам ушел. А потом все... стали разговор, что финн, финна видали, что он сжег дом еённый. Она приходит с работы — дома нету, сгорел. Вот, такое получилося.

И1 А так, что, вот, не говорили, что людей они убивают?

С1 Нет.

С2 Нет, нет, нет. Ничего.

С1 Только в Сортавале... потом в совхозе, в колхозе были два. Один финн приходил в колхоз к одной, ну вот. Ночью пришел, ну вот...

С2 Может, кого и убивали...

С1 [нрзб.]. А он говорит: «Я хозяин дому», вот, «дайте мне лопату». А та испугалась, вот. Говорит: «Бери фонарь». Ну, та зажгла фо­нарь, вот, пошли, вот, с лопатой. Дошли — бугорок был, вот, — он раскопал этот бугорок, выкинул оттуда эту солому и туда с ней спускались. Там, говорит, целый склад был: и мука, и мясо, и мас­ло. Всё там было, вот. Машина своя была у финна. Вот. «А ты...», она говорит: «Что...», он говорит: «Только никому не говори! — говорит. — Тебе, — говорит, — хватит на пожизненно этого про­питания». А та баба что — одной бабе сказала, а та той сказала. Так, целый день вывозили оттудова продукты. Нашли, где вот... этот, машину загонять, вот, ну... как дерном, дерном было закладено. Вот. Всё, говорит, бабы увезли. Вот. В поселок.

С2 Они богатые были.

И1 Так, а зачем он открыл ей это место?

С1 Что... он, это, думал, ну вот, что показать... она бедно жила-то. Трое ребятишки были, вот. Вот, а мужика не было. Он ей только ска­зал: «Никому не говори, тебе хватит пожизненно одной, и дети...».

И2 Где это было — под Сортавалой?

С1 Ой, не знаю, какое место. Но я слыхать-то слыхал. Вот. Вот. А эта рассказала.

С2 Ой, было, они показывали... очень богатые были.

С1 Вот. Женщинам, вот. Вот. Вот, в «Искре» тоже. Приехал, приехал финн, вот. У дому выкопал такую, вот... взял железный ящик и уехал, уехали.

И1 Это где?

С1 В «Искре». < ..>

И2 Это сейчас уже? Или когда?

С2 Раньше.

С1 Нет, раньше. Года, наверно, четыре прошло уже.

С А в сорок... в сороковом году сестра старшая возила., тогда же был центр не в Лахденпохья, а в Куркиёки... Она возила почту, ездила в Куркиёки, забирала. У ней была там знакомая одна, она работала в это... не знаю, в каком-то там учреждении уборщицей У ней муж погиб, двое детей было. Ну, и она занимала финский дом Сестра моя пообещала ей цветы какие-то там комнатные красивые Ну, вот, она заехала к ней. А ее нет, и дом пустой А потом с ней. она уже в следующий раз встретилась, и она рассказала. Пришла она. . ну, дак, убирала... Дак, пришла с работы, дети еще спали. Дак, поставила са­мовар, стала, говорит, чай пить... ну, попить. И вдруг, говорит, стучит­ся. Заходит мужчина, такой, шикарно одетый. Маленько по-русски говорит, с акцентом, таким, большим. В общем, она не очень-то пони­мает, но она пригласила его, ну, чай пить. Ну, а что она там с двумя детьми одна?! Это у ней... Ну, что нарезала: хлеб, да все. А он по­том спросил у ней... Говорит... Ну, стал показывать вилы и верев­ку. Она ему это дала, он ушел. Ушел и оттуда как принес и колбасы, и все. У него, там, тоже в тех же этих сараях закопано была целая яма, этих, продуктов. Потом он сказал, что это дом — мой... финн Она говорит: «Дак, я оставлю, живите». Он говорит: «Нет». Попил чай, посидел, поговорил и ушел. Ушел, и нет, и нет. В общем, она про­следила. А он — опять в сарай. И она сразу побежала туда, не знаю куда... в райсполком или, как называлось... милицию ли... а, в ми­лицию. И сказала, что так и так, финн был. И приехали. Приехали, ну, сразу, сразу туда в сарай, где он был. А он повесился. И потом целую машину продуктов вывезли оттуда.

И А часто такие были?

С Нет, я только это слышала.

И А вообще, говорили, что финны переходят через границу?

С Да нет, это, может, оставшие были, это не. А один раз мы с этой... там, у нас... тетя такая полная — жили недалеко, она у меня... и говорит: «Пойдем, — говорит, — на хутор». Ну а чё я? Она ищет шмутье, да все. Я куклу нашла, да тряпки для куклы, да... это разби­раюсь. И вот, в саду, там, ягоды, зашли в один дом, в квартиру, там с окон ничего нет, смотрим: угли горячие. Красные еще угли в печке. Она полная, а я шустрая, я говорю: «Бежим, это финны, — говорю, — тут». Кто-то топил. Хутор не жилой, не жилой... не знаю... так и ушли. Я больше боялась ходить.

И А боялись вообще финнов?

С Нет.

И Не говорили, что они убить могут?

С Не-е. Дак, не убил же он. сам повесился Такой дом, жалко, видно, было

И1 А не говорили, что, вот, в лесу тоже, если в лес пойдешь, там финны тоже могут прятаться?

С Нет, этого нет в лесу Говорят, что в домах всё это. Будто бы ка­кой-то финн приехал, и . не том... даже его не... не зарезал, а сам повесился, уже не выдержал, в этом доме.

И1 Да?

И2 Это, вот, как будто здесь произошло, в Васильеве?

С Нет, нет, нет. Это, не знаю где. Это слух только шел. Нет. У нас в Васильеве ничего не было. В Васильеве ничего у нас не было.

И2 А вот, не говорили, что в лесу кукушка сидит? Это, вот, как фин­нов так называли.

С Нет, нет, тоже нет. Нет, страху этого не было. Я боялась только дома, вот, придут домой, вот. Как, это, услышала где-то там.

И А не боялись, что, вот, вернутся, может быть?

С А не знаю, с родителями были, дак, наверное, не боялись.

И А не рассказывали, что финны приходят за своим?

С А ведь приходили. Вот, я даже помню, это было до войны. Один пришел к нам. И такими отрывками. Вот, собака у нас сидела у порога и пропустила. Но а потом уже тут. Он зашел и сразу хо­тел выйти. Собака уже никак не отпускает. А папа, не знаю, где был. Потом уже... он помаленьку разговаривал по-русски И потом, наверное, ушел. Уж как он ушел, я уже не помню. Вот, такой отрывок помню.

И Не говорили, что они, вот, приходят за вещами за своими?

С Вот, я помню в Жданове, там, километров семь... Там тоже жили из Чувашии люди. Ну, мы так общались, ходили к друг другу. Там магазин был, и там говорили... Женщина пошла корову доить, и вышел мужчина с таким кинжалом, говорит, ага. И она, конечно, испуга­лась. Ну чего? А он говорит: «Не бойся меня. Я покажу, где у меня имущество тут, этот... спрятано». И где в сеновале, там раскопал, говорит, вот, тут несколько швейных машин они достали, но он ушел. Потом она сразу побежала, заявила, и его, говорит, поймали. Не знаю уже, куда... там были, наверное, участковые. А потом один раз я иду... ну, лет, наверное, девять-десять, вот, такая... со Жданова кило­метров шесть по лесу. Ну, дорога хорошая, но лесная. И тоже идет такой, но, наверное, он тоже бывший. Он вышел из лесу, такой весь... в черный одет, и спрашивает: «Там в поселении живут люди?» Я говорю: «Живут». Ну, они приходили, конечно, ходили, потому что во время войны... Их же после... перед Финской войны всех выг­нали. А во время войны они, оказывается, сюда приезжали, жили тут. Вот, у нас, вот, приехали, и финские хутора, вот, наподобие как финской деревни, как перевозили. А потом уже они свои дома как нашли, и на свой хутор увезли, вот, эти, вот, такое было.

Поджог церкви в Куркиёках

И А скажите, вот, Вы когда сюда приехали, здесь церкви были какие?

С Вот, финская церковь была, вот, здесь, где памятник. Вот, тут была финская церква. Вот, наверное, года четыре тому назад, как сожгли. А оказывается, говорят, что это финны сожгли. Потому что...

И Финны?

С Потому что наши хотели делать эту церкву, потому что ставрерировали[100], там, все делали, чистили. И подошла машина... соседи-то там рядом жили... Подошла машина, трое вышли, в церкву зашли. Только отъехали, и сразу загорелась, внутри загорелась. Потом, вот, мост... вот, тут вот, за мостом там садик был, школа была раньше — у меня ребята там учились — тоже сожгли. Сгорела, а кто знает? Загорелась ночью и все.

И А почему Вы думаете, что финны сожгли?

С Ну, дак, как это предполагали, что финская машина стояла у церк­ви.

И А почему Вы думаете, они сожгли?

С Ну, мы-то думаем... фактически — не пойманный — не вор, гово­рят. Может, они там что делали, чистили, а окурок уронили. А в прошлом году гостиница сгорела, такая гостиница была хорошая, двухэтажная.

С1 Церковь на горе стояла.

С2 На горке.

С1 Вот. Ну... [Нрзб.] Там склад был совхозный. Ну, склад потом ликвидировали. Туда, сюда перевезли, вот. Ну... [нрзб.] еще там остались. Вот. А двери не закрывались. Пришла, подошла машина, два финна вылезли, посмотрели, вот, потом сели в машину, и вспых­нула церковь.

И А еще расскажите, вот, у вас здесь церковь-то была?

С У нас раньше была русская церковь. Вот, где вышка. Русская цер­ковь была. Снесли. Русская церковь была за мостом, вот, здеся, вот. Сейчас, вот, где... тут... вот, тут сейчас... там крест мы поставили. Там русская была церковь. Нет сейчас у нас русской. Вот, эта цер­ковь-то на горке-то, вот, тут-то, тута — финны сожгли. На наших глазах. В четыре угла положили эти... как... ой... как ее зовут... в них... они рассчитывали... Рассчитали на сколько минут, что здесь... когда загорится. Ой, как ее зовут-то... В четыре угла положено. Через какое-то [нрзб.] она, церковь финская, загорелась. Финны сами всё подожгли.

И А церковь-то русская была?

С Ихняя церковь. [Нрзб.] Ихняя это была церковь. Тут, знаете... это прямо, вот, досюда искры летели, жар такой. Мы думали, всё вспых­нет. Но их поймали. Под Ленинградом взяли двоих. А других, вот... кол... есть... колхоз ли там, совхоз, по-моему... Липпола. Тут взяли двоих. Они где-то по линии бежали. Наши сообщили сразу в Ле­нинград, туда. Там их... они добежали по линии до Ленинграда, тут их взяли.

И А зачем они церковь-то свою подожгли?

С А что., чтобы русские не это... чтобы...

И Чтобы что?

С Мы хотели эту церковь переделать на русскую. Снять верх — сделается церковь. Вот. Хотели сделать русскую.

«Мы едем на ратина к Вам...»

ФИ А про финнов, про прежних жителей ничего не говорили тогда, в первое время, что... мол, они пытаются вернуться туда или?..

С Нет, чего-то ничего не говорили, нет. Я говорю, что конфликтов у нас никаких не было. Нет. Вот, когда мы в Петяярви жили, мы побаивались, грешным делом, мы побаивались. Почему побаивались? Там никого не тронули, никто не... никто не пришел, ничего нико­го не выгнали даже. Ничего там не было. Но мы боялись, есте­ственно, <потому> что война и есть война. Аж на чужую террито­рию залезли — конечно, мы боялись. Но так не... ничего нет, нет-нет, не слышно. Даже чтобы кто-нибудь пришел, чтобы кого-то уби­ли. Нет. Ничего не было. Ничего не было. Ну, мы дом... например, вот, этот дом, мы в Петяярви оставили. Так в порядке оставили. Отец все... все убрали. Все кругом дома у нас так чисто и было. Отец у нас любил порядок. Все так, все... все убрали... все дом... дом хороший, дом еще строился. Пять комнат. Так все чисто все оставили. Пусть... пусть, говорит, хозяин приходит.

ФИ Так этот дом с финских времен вы ничего не переделывали?

С Этот дом... даже напишите: с тридцать девятого года построен. Там написано, на этом... 1939-й год. Поставили дом этот, да. Вот, этот парень, мужчина-то и говорил... «Вот, этот дом, — говорит. — Еще я маленький был, вот, с тридцать третьего мне сколько было? Шесть лет было мне уже». А он помнит, как этот дом построили.

И Но все-таки немножко вы его переделали, да? Там, пристройку?..

С Вот это не делали ничего. Не делали. Вот, это, вот, коридорчик, коридорчик, вот, кухонька там. В кухоньке вы там не были, да?

И Нет. Не были.

С Там же кухня у меня. Ну. Тут просто мы хотели ломать печку — я ни в какую! Мама мне. Мама моя: «Пока я жива, доченька, не ломай ты печку! Мало ли, может быть, финны приедут! Ведь это же ихнее это!» Вот, такая она. «Это же ихнее! Приедут, может быть, какие-ни­будь пра-пра-пра-какие-нибудь приедут! Ну, правда». Ну что, в трид­цать девятом году построен, это же не старые люди тут жили. Ну.

ФИ Да.

С Вот, я и не ломаю, ни в коем случае.

ФИ А в последнее время много финнов сюда приезжают смотреть свои места?

С Да, да. В последнее время, года... вот, много уже лет ездят. Вот, даже в этом году много раз приезжали уже. Я видела автобус ихный ходит. Большой автобус идет. Темные стекла такие уже... финский автобус.

ФИ А как вам кажется, как местные жители к такому относятся? С Нормально. Нормально. Останавливается. В магазин, вон, ходят.

Другой раз и так тут ходят. И по... по деревне по нашей первое время многие ходили. Может, где-то тут чего искали знакомое. И свои многие приезжают. На свои, вот, эти хутора. Уже там и до­мов нет. А все равно приезжают. Ходят. Хоть где-то фундамент остался. Все равно приходят.

И А не рассказывали, что финны переходят границу... к своим домам, там, или?..

С Говорят, что попадались такие случаи. Но я... я не очевидец. Ну, военные... в воинскую часть они пойдут, конечно. Это правда. Вот.

ФИ А вы слышали такие слухи?

С Конечно. Переходили, да. Говорят, приходили просто... не как пе­ребежчики, не навредить, а соскучились по своим домам. Посмот­реть, что творится. Они, вот, и сейчас, после того как разрешили, вот... Сейчас же приезжают чего? Посмотреть хотя бы. Вот, у нас была встреча с ветеранами Великой Отечественной войны. Как раз я представлял их тут, ездили. Да говор... Так, они бревна хошь бы узнать, посмотреть, где фундамент есть — и то поклониться. Памяти, как говорится, где уродился. Опять недавно в этом году собира­лись... Говорит: «Да, я, — говорит, — в Куркиёках родился. Я там...» Конечно, скучают они по своей родине. Скучают. Вот, и все. Не знаю, правы мы или не правы были забирать. А сейчас опустоше­но все основательно.

И А вообще, скажите, финны много сюда приезжают?

С1 Вот, когда началась перестройка, очень много их ринулось сюда. Потому что те... уже, даже еще живы те, которые более <или> менее помнили, что здесь когда-то жили. Вот, эта волна прошла, и уже сейчас такого нету. Они, вот, приехали, по своим хуторам ездили.

С2 Сейчас меньше, наверное.

С1 Ездили по своим хуторам, по... где... где они жили. Сф... снимали на телекамеры, фотографировали эти места, плакали, земельку с собой брали. Ну... приедут, а там развалины. Уже и дома нет, ничего нет. Ну...

С2 Даже показывали фотока... фотографии, вот, это... города. Улочки какие были, какие домики были. И сейчас на память фотографиру­ют. Что сейчас с городом сделали.

С1 Ну, а [нынче]... уже молодежь пошла в третьем поколении. Они уже этого ничего особо к сердцу не принимает особо. Это... вот, те, ко­торые здесь жили, еще детьми были здесь, им это все ближе было.

С1 А потом в девяностых годах сюда начали финны приезжать. Я. Сперва было трудно очень разговаривать — забыла. Сорок лет не говорила ничего.

С2 Ничего, разболталась.

С1 А сейчас, вот, у нас фотографии Одни финны кругом. У нас столько друзей сейчас в Финляндии, знакомых Все уже состарились умирали... половина. Они же... старые люди сюда приезжают на свои места. Вот, ходим с ними по лесу. Они плачут, я — с ними вместе.

И Вот, они приезжают, и что они... смотрят или что?

С Для них гостиница есть ведь, да? Дак, смотрят, я... я не знаю. Они по хуторам, где. . Но это уже не сами старики-хозяева, а, наверно, дети ихние, да? Это... ездят. Где, может, по карте или как, где хутора, ведь там дома, как изломано, все заросло, да? Уже лес огромный, но все равно. У нас было взято земли, у мужа. Это там, за пионерлагерем Пти... это называлось Птицев <хутор>. Наверно, финн жил. Дак, разве птиц разводил? Или что, не знаю. Дак, говорит, что приезжали. Ох и сердитые. Ой, сердито, говорит, разговаривали. Один фундамент, уж домов-то нету. Но... еще Иваныча, с ним сфотографировали-то. Дак, не хозяин уж, а сын, наверно. И то уже, говорит, хромой, еле ходит, старый, да. Ну, да женщин. Сколько-то и как дорогу нашли? Всё за­росло. И всё равно они, вот, пришли, да? Посидели, поплакали.

Тут же... это прошлый год приехали первый раз финны сюда. И по­шли, этот, по островам поехали на лодках. Просили, нанимали просто людей — поехали на острова, на свои места. Дак, двое даже умерли финны здесь, расстроивши были. То, что так сделано было. Всё сожжено, раз­бито всё, и не узнать даже место было. Они расстроились, да...

И Ну, хозяева-то прежних домов тоже приезжают? Вернее, этих домов. Нет?

С Вот, хозяева только приезжали, вот, этой... да, вот, этой... фанерно­го. Приезжали. И кто еще? Ну, кто-то еще приезжал. А женщина, вот, приезжала, как посмотрела на наш фанерный — и заплакала. Посмотрела на наши порядки.

ФИ А вот, ваши когда потом опять приехали, они снова эти дома собрали вместе[101]?

С Да, да, да... Да, деревня была. Потом, вот, работали.

ФИ А вы не знаете, легко было так перенести дома?

С Да ну! Мужики. Много было мужиков. Жалко было, конечно, ло­мать все. Люди строили. И вот, сколько сейчас приезжают, вот, фин­ны. Прямо женщины, старенькие уже, седые, плачут. Плачут! Жа­леют всё, жалеют. Свои места, свои дома. В свои дома собственные приезжают. И так встречают наши хорошо, и они с нами — хоро­шо. Чаевничают сидят.

И А вот, еще не скажете, финны когда, вот, сюда приезжают, они, вот, по своим домам старым ходят?

С Ходят.

И Да?

С Да. Которые старенькие дома оставши, вот, по Выборгской дороге, н по Балахановской дороге, вот, по Калининской дороге... вот, это, вот, [дороги уже названы нашими именами. Они ходят по своим домам, I любуются, даже на могилки. Где, это самое, где они проводили свои , молодые годы.

И А вот, вы говорите, вы сохранили... Вы, это, специально сохра­нили этот дом как он был?

С Нет. Если бы что-то рушилось, я бы, конечно, что-то переделал бы на свой лад. Вот, допустим, верандочка стала рушиться снаружи, вот где вы машину поставили, вот, я ее оббил новыми досочками. Сей­час делаю новые рамы — поставлю — там гнилые у меня. Потому что они приезжают, они любуются, фотографируют каждый приезд. Это же школа у них. Старики приезжают даже старше меня. Если мне семьдесят два, они приезжают — даже восемьдесят два года. И вспоминают, как они здесь учились в первом классе, как они заканчивали здесь седьмой класс. Где они жили, там, в интернате, всё это вспоминают. Как они здесь кушали, это самое, обедали и завтракали. Они вспоминают, как они носили свое бельё, вон туда — прачечная там была, вот, этот домик, про который я вам говорил. Они всё это вспоминают, эти, вот, старички, старички. Но они, види­мо, так быстренько уходят, что они редко сюда приезжают. А при­езжает молодежь вашего возраста.

И [Нрзб]

С [нрзб] Вместе со старичками. Просто поинтересоваться, да, да, да. «Где-то жила здесь моя мама, где-то учился мой папа». Вот, здесь всё это показывают, ходят, смотрят, им интересно.

И А как местные относятся к ним?

С Местные относятся, местные относятся хорошо. <...>

И Не бывает так, что, там, не нравится?

С Нет, нет. нет Они, как правило, всегда приезжают с гостинцем, с гостинцем, угощают Вот, у меня частенько ночуют... здесь, вот. и ночуют у меня. Приезжают, денечка два-три ночуют. Оставляют при­глашение. А нам туда никак не попасть.

И А не говорили, что, вот, финны где-то какие-то вещи свои запрятали?

С Да нет. Не от кого слышать. И не надеялись на это. Нет, нет. А от кого слышать? Вот, они некоторые говорили, что, вот... нет-нет, хо­дили, вот, на Л-вых, чтобы... что-то, вот, приходили всё-таки. Может, приходили, что... интересовались, как... Финны сейчас приезжают, вот, к сестре, которая лежит. Каждый год. Уже нынче были. При­езжают с подарками.

N[102] Девочкой отсюда уехала уже.

С И вот, эти, которые жили здесь, они уже теперь тоже старушки, и они приезжают домой. Они домой... они приезжают, так, вот, гладят, целуют свои де... свои, как говорится, жилища.

И они садятся сразу. Но они любят, чтоб салфетка, говорят, белая была постлана. Ну, вот, я... салфетки две у меня куплены. Вообще у меня салфеток было много. И постелю сразу, стол накроем и сидим.

И А финны православные тоже или?

С Нет, они сюда православные., это ездит... Вот, это ездит он каждый год. Ну, сейчас-то он... год я его не видела. А ему — он приез­жал к нам последний раз — ему было девяносто два года...

И Это кто?

С Ну, вот, это самый-самый батюшка, самый батюшка старенький. А он жил тута. У него дом свой. Сейчас у нас там так и стоит дом. А стоит дом, он отсюда, отсюда, вот, от Мельникова, ну, може<т>, ну, километр, може<т>, полтора, два, там. Вот. Там засеваются тоже поля, вот, совхозные. Вот, этот дом двухэтажный. Он так обихо­жен, его красят, когда он маленько... его красят, чистота. И вот, при­езжает этот самый, этот... финн, батюшка. Ему же хочется в свой дом. Он каждый год туда. Но в этот раз приезжал, там... Там аб­солютно все выкрашено, как. [как будто|. А он же не один. У него там семья, друзья там, всё-то. Он по три дня бывает там Ну., автобус уезжает в Приозерск. У них там это, гостиница, кто куда.

С Вот, я в столовой здесь работала Вот В столовой, вот, в этой — заведующей столовой. Сейчас магазинчик-то, наверху-то. Я там работала, уже сколько лет-то прошло? Тринадцать лет, наверно, прошло, как я работала. Зашли к нам финны Финны зашли и спра­шивают про этот дом, финны. Мне переводчица рассказывает, а переводчица наша, ихальская переводчица. Я говорю: «А чё он спрашивает?» — «Где ты, Семеновна, где ты живешь?» В этом, про этот дом спрашивает Я говорю: «А кто он такой?» А он говорит... У него, говорит, родители... в общем, родители родителей, еще ка­кие-то... в общем, были в этом доме. А он в этом доме, видно, какой-то родня. Говорит: «Можно показать дом?» Я говорю: «Да пожалуйста!». Ой! Я его привела, привела, а он меня, конечно, уви­дал тут. а я вдова — кольцо увидал. Спрашивает: «С какого года?». Я говорю: «С тридцать третьего». Он говорит: «Я, я-я, я тоже с тридцать третьего года». Он на меня, значит. Мы с ним одинаково с тридцать третьего года. Ну вот. И как заплакал, говорит: «Я, — говорит, — в этом доме был, — говорит, — до войны». Война [нрзб] был он, да. А они жили — не здесь жили, они где-то жили туда... В общем, он их возил, вот, знаете, туда, знаете, за Пионерс­кое — лагерь... ну, не лагерь... ну, в пансионат-то?

И Не знаю.

С Ой, вы даже не знаете, где пансионат здесь? О, батюшки!

И Мы не местные...

С О! У нас тут, вот, за полтора километра какой пансионат «Ленин­град»! Да вы что, ленинградский пансионат! Там солдаты были. А там были финские дома, финские дома, тоже хутора были финс­кие. Вот, этот мужчина был... Вот, там он жил и родился там. А здесь у него, видно, или тетка или дядя, может, жили там, вот. Так,

двоюродные братья жили, вот, в этом доме. Вот, он тут поплакал. Еще взял, там, мешочек земельки набрал, землю... и туда, вот, съез­дил к своим на хутор, земельки набрал. И меня все в гости при­глашал. Вот, ведь я кака така дура, а! Такая дура. Дурочка совсем, вообще! Поехали, мне говорит переводчица, он тебя приглашает в гости. Говорит, он тоже неженатый. «Ой, — я говорю, — я ж не знаю по-фински, как я с ним разговаривать-то буду?» — «Да на­учишься!» [Смеется.] Потом, слушай, опять второй раз приехал. Опять зовет меня. Я не соглашалась. Вот, вот, божусь, крест, чест­ное слово! Ну, вот, финн. Высокий такой, он беленький такой, бе­ленький высокий финн такой. Такой хорошенький. «Я, я, я...» — показывает на кольцо. Я думаю: «Чё он на кольцо показывает?» Что раз у меня... на левой руке у меня кольцо, так, значит, я вдова. Он сообразил! Ой, не могу больше.

С1 У остановки были, приходили в магазин. А уж наших, вот, старые, которые приезжали...

С2 Может, они уже поумирали...

С1 Может, поумирали. Но они ничего не сказали. И я... я спросила, я говорю: «Вы наши?» Они говорят: «Ваши, ваши, раз приехали». Говорит, ваши, так это... ну молодые, молодые. Не как, вот, мы, вот, сейчас.

С2 Внуки, внуки да правнуки, конечно...

С1 Да... еще и мужчина был высокий. Такие молодые. Да, а старых не было, старых не было. Я была в магазине. Думала, что старые при­едут. Нет, говорит, старых, говорит, нету.

Вот, этот хозяин сейчас приезжает — с того дома, а, вот, наш хозя­ин, с нашего дома, — нет. Он как-то в Хельсинки, видно, жил и... Мы спрашивали, вот, она же с переводчицей приезжала. Мы инте­ресовались, где же наши хозяева. Просто даже хотелося, чтобы они приехали. Нет, нет, говорит. Нет у нас связи и... а те каждый год приезжают к Зине Семеновне. Каждый божий год.

ФИ А можно спросить? У вас такая фотография там, сзади, на стене, там кто... домик?..

С Вот, вы слушайте. Это... вот, это я построил — дачка у меня... летняя така[я], с досок построена. Ну, архитектура эта... с головы. Этот домик я построил, значит, ну, вот... в рамочке... к домику такую мне... наделано. Теперь послала меня супруга... это было... девяно­сто первый год. Супруга осенью: «Ты чеснок посади». Я на лодке обычно езжу. Ну, я пошел. Сажу чеснок. Так? Ля-ля-ля-ля-ля — идут, понимаете, так? Кто, понимаешь? Оказывается, человек, навер­ное, шесть. Финны идут. Один, вроде, Пекка[103] — вы говорите, да? Вроде вас. Так. О, да, да... по-русски, вроде. Что чего. Да вот, я го­ворю, вот, так и так, работаю... супруга... так. Вот. [Далее в речи финнов имитирует финский акцент.] А — «ротина»... Я ду­маю — ну, какое... родина ваша. Это уже прошло сколько время — полета лет — родина. Так? Я говорю — и... не моя родина. А вот, я говорю, сынов, да, уже тут родина. Так? Он и где-то на юге был. В войну или чего, плененный — я толком не знаю. Но молодой... Вот, таких вот, как вы, так... не может быть. Разговорились, так. «А вот, дом там рядом?» Вот, дом рядом. Да и... «Можно туда?» Я говорю: «Только, значит, закрывайте — а то коровы там, значит, так». Он что-то по... по-фински сказал. Туда пошли, посмотреть. Но теперь, значит, что? «А вы как?» Да я, говорю: «Я, вот, тут, видите, обосновался. Лодки у меня причалены», — я говорю. Лодки-то у меня две тут. «О, две лодки!» — «Да, — я говорю, — рыбачу иног­да». Так. Посмотреть... да... потом приносят мне кофе, что вам по... я говорю: «Не... я не возьму, — говорю, — потому что мне отбла­годарить нечем». Я говорю: «Тут ничего нет». Так. Вот. Он сфо­тографировал, так. Вот. Нет-нет-нет. Возьмите, значит. Ну, ладно. Ладно. Записал мой номер, так, адрес. Вот. Я... мы... «Мошет быть мы приетем к вам». Я говорю: «Ну, приезжайте, там». Вот. Так. Теперь это уже, значит, на будущее лето вдруг открытку: «Мы едем на ротина к Вам...» Да, по-ру... по-русски тут перевод... переведе­но. Где-то открытка у меня была... я не знаю, куда я ее дел. Вот. «Такого-то числа». Ну, ладно. [Нрзб.] Я... Я тогда подготовился, там. Взял. [Нрзб.] Финны ж, они тоже любят выпивать-то. Да... закусочка туда, всё. Приехал, так, на дачу. Жду — нету. Нету, нету. Дождь как раз дожж... пошел, так? Ну, мы и уехали домой. Так. Оказывается, на завтра — это было в субботу — назавтра в вос­кресенье тоже был дождь. Все равно они туда явились. «Кте Бо­рис, Борис кте?» «Да нету Бориса. Вот, вчера был, а это...» Так. Вот. И фотографию передал, вот, эту значит, так. Вот. Ну, после этого я и не видел их, так. Фотографию передал — «Борису передайте», так... А я бы их встретил их это... в субботу. Я подготовлен был. Но, думаю, значит, отблагодарю. Вот. И русские могут, понимаете, гос­тей принимать по-человечески. Так ведь? Вот...

И А вам объяснили, почему этот ареал перешел к Советскому Союзу?

С1 Ничего не объяснял. Может быть, и объяснял, дак, мы чего-то так не вникали в это дело. Какие-то были лопоухие. Вот, теперь, дак, вроде бы больше это... воспринял бы все. А тогда все... ладно, по­селили, да и ладно. Не знаю. Как-то легко все приняли это всё. Вот, теперь, вот, к нам, вот, ездят хозяева, вот, этого дома. Ездят они к нам, вот. Раз пять приезжали. Дак, вот, они, вот, до сих пор всё жалеют это место. И говорят, что, вот, как еще вас... вот, мы смог­ли, вот, этот дом сохранить. Они в тридцать девятом году... их отсюда эвакуировали... ну, выселили. С тридцать девятого года... вот, ей было двадцать лет, этой женщине, котора[я|, вот, она сюда ездит. Вот, дак, она, вот, все и вспоминает, что, вот, это...

С2 Сейчас живут в Пори они.

С1 Она, вот, живет, жила, вот, здесь. Дак, она хорошо это помнит И вот, она все рассказывает, что как, вот... жалеют, они очень жале­ют. Хорошо у них было тут. Жалеют они это место. Выселяли их, конечно, принудительно. Не то, что по желанию. А выселяйся и все И вот, они это прислали фотографию, дак, у них даже, вот, наш дом на портрете, на стене висит наш дом. Да. Портрет сделан боль­шой, и как раз они сидят за столом, и эта стенка. И наш дом. Вот, этот, вот, дом ихный. Вот, как жалеют.

ФИ А что, это тоже была бывшая Финляндия?

С Да, тоже, тоже.

ФИ А туда тоже по вербовке переехали или?..

С А тоже, да... ну, и вот. Дом наш — финский, конечно. Мы жили в финском доме. Ко мне приезжали финны. А один раз приехала смотрю — все ходит-ходит женщина. Автобус пришел. [Нрзб] С Лахденпохьи приехала. Ну, и смотрю., не знаю, что за автобус ходит, фотографирует все. Потом в калитку зашла, так несмело. Показывает на себя и на дом. А до меня не дошло, что это, вот, именно ихный был дом. А я просто думала, что финский., она ска... гово­рит, что это финский. Ну... по-русски ничего не умеем говорить я, это... она по-моему, я по ее. Я пригласила ее в дом. Она пришла, заплакала. Мне ее жалко стало. Вот. Но ладно. Напоила я ее кофием. Ну... говорить не умеем. Только она пришла, сказала — чисто. У меня было так убрано. Я когда одна, у меня очень порядок. Это, вот, с ними <внуками> порядка нету. Ну, и, вот, значит, это самое. Потом приехала еще... еще приехали две женщины. Ну, в общем, две женщины вечером, смотрю, по саду ходят. А я работала в мед­пункте, вот, в этом доме. И уже перед уходом. зашла в библиотеку. Тут была библиотека. Сейчас, тоже, они в другое — где садик — туда перешли. Идет мужчина и говорит: «А вас, это... хочет увидеть женщина, которая жила в этом доме». Как бы хозяйка. Говорю: «Да у меня была уже какая-то хозяйка». Ну, и вот, значит... и, вот, она мне рассказала, потому что... это тоже был финн... но он их привез, они его наняли в Сортавала. А он, так, финн, а живет в Сортавале. Поэтому он язык понимает. И мне, вот, рассказали. Эта женщина сказала, что... говорит: «Был это наш дом. Потом мы его продали. Дом». Вот, эти. А это была... просто была тетка этого дома... ну... потом еще ко мне приезжали люди. Ну, вот, она мне немнож­ко и рассказала, что они... был ихний дом, потом они продали этот дом. Потом прошло пять... сколько-то время, снова приехали. Приехал мужчина, так, лет шестьдесят, наверное, с дочкой. Дочка взрослая. Я не умею определять, но думаю, что лет ей тоже около тридцати. И привез наш... тоже сортавальский шофер, но наш, рус­ский. Он ничего не понимает. Я думаю, он нам будет рассказывать чего-то. И вот. Но... Всё, они... я с ними сфотографировалась. Чай за столом — самовар поставила — пили, сидели, всё. Проводила их. Цветов нарвала — у меня тюльпаны как раз цвели. И первая была — это тоже я ей букет цветов нарвала. Она подо­шла к автобусу, женщинам чего-то все рассказывала, наверное, что в своем доме побыла. Ну, вот, приезжали. Потом мне они присла­ли письмо. Такое письмо хорошее. И отдала внучке я это письмо. Она ездила какой-то год в Финляндию на клубнику. Отдала ей письмо с адресом. Что, говорю, может, близко, сходишь к ним. Но она говорит: «Я спросила у хозяина, у которого жили. Он сказал, что я не знаю... это далеко». Так что она и не была. Ну, и вот, зна­чит, это самое, это вот, были. Она потом мне письмо такое напи­сала благодарное. Пишет, что ко мне приехала подруга с Эстонии. И она умеет по-русски разговаривать. И вот, я решила отблагода­рить вас по-русски. Она мне написала такое письмо хорошее. Бла­годарное. И написала, что это была тетя первая, вот, ихная. Дом — это деда с бабушкой ихных. Уже их никого нету. «Остался, вот, из живых, вот, только мой отец. Он очень довольный остался, что увидел свой дом». Ну, и, вот, все такое. Такое письмо мне прислали.

И Да... расскажите, пожалуйста, как вы сюда приехали тогда, после войны. Каким образом? И какие были ваши первые впечатле­ния, когда приехали сюда?

С А я приехала еще... Мне было четырнадцать лет. Пятнадцатый. Ну, приехала вроде как... привезли родители, значит, надо. Приехала и приехала. Народу мало было. Ну, кто был — общались мы с эти­ми людьми. Жили мы за вокзалом. У нас был дом. А потом, когда я вышла замуж, мы уже, вот, этот... эту дали квартиру. Он работал на железной дороге. И он, вот... ему дали квартиру. И мы потом сюда перешли. Ну, не знаю... приехала, вроде бы... особых впечат­лений не было каких-то. Взрослому, может, больше. А дети, дак дети. Привезли — привезли. Бегали, жили, в школу ходила. По­том в Лахденпохе ходила — у нас тут школа была до четырех классов только. Потом замуж вышла, дак, так и осталась тут. Но дом берегу. Как он мой уже собственный. Мне его уже жалко Конечно, я понимаю... Приехала женщина — та, первая — заплака­ла. Мне ее жалко было. Я представила ее на своем место. Мне, ко­нечно, жалко. Ну, говорю: «Ну, не плачь. Что сделаешь? Такая жизнь наша. Так уже получалось... Получилось, что, вот, приехали мы в ваш дом. (Как же] живу... Но, говорю, нам с тобой места хватит Приезжай, говорю, вместе жить будем». Ну вот... что же сделаешь?

И А как еще про эти места вам тогда рассказывали? Что здесь было?

С Ну, что здесь. Жили финны. Финн, который... в который мы заня­ли дом, в Кортеле, он приезжал к нам. Хозяин дома. По-фински. Ну и вот, значит. Ему даже нравилось, что, вот, мы ведем... там, хозяйство хорошо, значит, как и финны. Финны ведь такой трудолюбивый народ тоже. Против ничего не имел «Живите, раз так получилось».

И А когда он приезжал?

С А когда он приезжал? Это годов пять тому назад. Он уже умер сейчас. Нет его в живых. Он два раз приезжал туда к нам — в Кортелу в эту, на свою родину.

И А вы еще, вот, сказали, что клады тут везде были. Так, а что это за клады? Откуда это?

С1 Ну, люди... Когда, вот, этих карелов гнали и финнов, так, они зака­пывали. Они думали, что они еще вернутся сюда. Приезжали, вот, этот дом мой фотографировали. Вот, они тут стояли и... и в каме­ру за... заделывали, что они же свою постройку знают. Вон, у них какие окна, посмотрите. Тут... разве можно такое окно? У них... и они всё фотографировали. Я выхожу: «Что это вы делаете?» Ну, что, я по-русски сказала, а он-то не понимает. Ну, и, так вот... пере­водчика не было. Они очень много за... этого... зафотографировали свои здания. Они же знают свою стройку. Даже есть около автобазы, там этот... семья такая... Там финские вообще по линии дома. Где Рита Ф-ва.

С2 А-а.

С1 И... так она, бабуля там, девяносто лет, это, вот... этого... вот, умер-то Толя-то, вот, этот... Коля-то ходит... как... Игнат! Вот, его мама жила, она умерла сейчас... Так, эти финны приезжали, и нашелся житель, хозяин этого дома. Так, и краски дали, и кофе привезли, и чего там только! Угощения делали, что, значит, сохранили дом. Они очень благодарны этому. Что...

С2 Да... дело в том, что вы говорите про клады. Дело в том, что дей­ствительно, вот, такое... вот... [нрзб имя] Г-ва вы помните, вот? [Нрзб]

С1 Да, да, да.

С2 Она там, к Гортопу туда. Дело в том, что тоже самое. Зафотографировали всё, говорят: «Угу, угу». Там у нас, там... это... мама или там кто-то что-то. В общем, ну, кто-то из это... вот, своих, родных — «Мы знаем этот дом». Все обошли, всё. Вот, фотография вашего дома. «Вот, когда-то бывший... это наш дом был», но, конечно, сейчас... теперь обветшал, но вот... То есть опять зафотографировали, и ходят, и всё. Очень довольно-таки... как сказать... таинственно. Всё чего-то про­сматривают, всё про... это, вот, такое, это., как сказать . обхаживают.

CI Да

С2 Обхаживают. Правильно, это где-то что-то такое, там, уходя, они где-то что-то, может быть, положили

С1 Но на счет финны эти благодарны. Они оценивают это.

С2 Может быть А, ой. То, что благодарны, это — не то слово.

С1 Ага Они очень любят, что ухаживаешь, это, за ихним, это, всё Но многие финны приезжают...

С2 Да, благодарно было в том плане, что это, как сказать, что это... И дом остался, и мы помним, и всё это, вот, такое.

С1 Есть много., да. Вот, в этом же... у Игната бабка Они . Даже приехал хозяин, и он, это, вот, даже удивлялся, что «вы, говорит, дом сохранили». Но красим... Вот, я сейчас ремонт, это... всё, знаете, всё старое. Сейчас, вот, мастера наняла, думаю, хоть с пенсии, но надо делать. Это всё он покрасит, всё делает. Это, у них, видите, все эти шкафы, кладовки есть. Они. . они вообще аккуратные люди.

С2 Очень, да.

С1 Очень аккуратные финны.

Вот, финская печь как стоит, так и стоит. Вот, финская печь в этой комнатке как стоит, так и стоит. Я только ее подремонтировал и всё. [Нрзб] У финн было крепко-накрепко — вот, только смот­реть и беречь. Всё, что здесь у финн есть, я берегу. И когда они ко мне приезжают... вот, этот дядечка приезжал, он уже ушел из жиз­ни... Приезжал и всё любовался. И говорил мне: «Какой ты — мо­лодец. Как было, так всё осталось. Я всё подкрашиваю, всё, всё, всё. Потолки, стены, да! Здесь, вот, только стены я поклеил обоями. Было обито зеленой бумагой.

И А посуду не находили, ничего?

С Да, была разная посуда. Так, пооставляли они. Разная, разная была: и чайники, и кастрюли, и ковшики — всё посуды много было в домах. В разном доме, да. Была посуда оставлена, а мы... Вот, ста­рожилы, ихние внуки даже, правнуки приезжают. Находят свои дома, что они жили — их предки — и приезжают. И этим хозя­евам, у кого дом, хорошо сделанный, ухоженный, — подарки. Сей­час же у нас финнов здесь много ездит. Вот, и подарки привозят, и останавливаются, живут, так что сейчас финны с нами друзья. Наших много девчонок сейчас, там, замужем в Финляндию. Очень много поуезжало. И здесь много финнов поженивши, так что сейчас мы богаты. Финны. [Смеется] А девчонки на клубнику, вот, ездят убирать.

«А где-то чего-то ищут»

Всё говорили, что дали двадцать четыре часа. Неправда! Они спо­койно всё это сделали. Вот, сейчас едут, и знаю, что, вот, ездят, сюда машину не подгоняют. А где-то чего-то ищут. Даже старые, кото­рые... здесь учительница была — прошлый год приезжала. Уже восемьдесят лет, бодро себя чувствует. «Вот тут школа была, тут так, так» Я говорю- «Помню, эти здания все помню». Подошла. «Ой, яблоня». Начала яблоки рвать. Я говорю: «Это яблоки уже не финские. Финские уже все помёрзли. Эти мы уже сами сажали». Вот. И эти уже погибают.

Нет, вот, к нам на хутор приезжали года три тому назад, вот, там у них была яминка, там, говорит, закапывали, вот, они все замеряли ша­гами от елки и там раскапывали. Ну, не знаю, что, ну, мама говорит, ой, брат говорит, что видел котел большой, а больше ничего не ви­дел. Ну, они, может, если и было, они уже, неверное, погрузили в машину. Ну, а мой муж один раз пошел по лесу и захотел сапоги пополоскать, и там что-то брякается. И вот, это, он... полная яма посуды: у меня еще... вот, в следующий раз приедут финны у меня... надо отдать им. Ну, они очень дорожат своими вещами [Показывает посуду]. Вот, это от сервиза, только тарелки у меня не со­хранились, вот, это осталось, вот, эти, вот, этот еще, еще хрустальная есть еще ваза, тоже с того яма.

И А не говорили, вот, что финны приезжают сейчас в гости, а сами тайком свое имущество раскапывают?

С Говорили. Говорили, что находят. Это первое время было. Как, вот, современная ситуация («А где-то чего-то ищут»). Стали разрешать. Сначала разрешали им ведь редко. Было в лето-то один автобус или, там, два придет. Дак, говорили, что сразу идут, где ихно закопано чего, дак, раскапывали. Говорили. Это говори­ли. А тепереча-то уже они ездят. Прямо и зимой, и летом, как и свои. Говорили, говорили.

И А что говорили, они закапывать могли?

С А?

И Деньги?

С Закапывали-то?

И Да.

С Почему! Закапывали они, например, посуду, там, хорошую. Там, мало ли закапывали. Имущество закапывали. Всё закапывали. Деньги — не. Деньги разве зако[пают]. Деньги с собой возьмут.

И А не говорили, что, вот, финны, когда уезжали, что они много попрятали где-то?

С Да, говорили. Они, говорят, хотели реку вот, и просили недавно, что, вот, вычистим мы реку, река-то зарастает, а что там на дне, это всё мы забираем. Наши не дали.

И1 А не говорили, что финны тайком приходят на свои террито­рии, вот, сюда?

С Не бывало, у нас не было Не было.

И2 А не говорили, что, вот, они какие-то вещи где-то зарыли, кла­ды такие, может быть?

С Дак, это и сейчас приезжают, дак, они свои вещи находят, где зарыто.

И1 Да? Бывают такие случаи?

С Да, в прошлом... прошлый год или позапрошлый год, вот... тут де­сять километров деревня, дак... приехали — сейчас разрешено им ездить, визу как... выправят, дак... приедут да посмотрят. Посмот­рят, походят, примечено, наверно, где закопано чего, дак... у хозяев побыли, подарков этого... надарили, как... заваривать-то кофий при­везли, да еще какие-то подарки были. Ну, побыли у хозяев. А по­том ночью приехали и раскопали этот... своё сбережение. Хозяе­ва встали, дак, яма только за двором разрыта, и всё забрано.