Гравировщик и Рита

11. Друг семьи

Рита вернулась из поездки в Питер веселая, оживленная и поведала о своих впечатлениях.

— Всё было на высоком уровне, даже шикарно, а в некоторых случаях и забавно. Гуляли мы как-то с Маринкой по Невскому и возле ресторана «Белые ночи» нас приняли за девиц легкого поведения. Ну, от питерских самцов мы легко отбились. Но потом, с той же догадкой, к нам подступили блюстители порядка и потребовали лицензии. Хотели в отделение забрать. Нас выручил военный моряк, капитан первого ранга. «Это мои невесты», — влез он. «Сразу обе две?» Моряк — не дурак. «Я еще не сделал окончательного выбора. Видите, какие они разные? Одна блондинка, а другая брюнетка». Взял нас под руки и завел в ресторан. Напоил, накормил, и — представьте себе — никаких намеков на расплату натурой. Даже не ущипнул ни разу. Еще и поблагодарил: «Был рад провести с вами время». И только прощаясь, не удержался от нотации: «Бросили бы вы, девушки, заниматься этим делом». Мы не стали его разочаровывать, сказали, что подумаем. Знаете, Глеб Константиныч, он чем-то на вас похож. Не внешне, а манерой поведения. Я думала, что вы один такой, а там, в Питере, нарвались на подобие. И ведь к моменту встречи со славным моряком мы практически остались по нулям.

«Выходит, я не достаточно обеспечил», — подумал он. При том в лице изменился. Рита заметила, но сделала свой вывод:

— Ой, вы не волновайтесь: я, как и обещала, постараюсь отдать долг. Только пока не знаю, когда именно. Может, через месяц, а может, через три. Но все равно такая возможность у меня появится. Я не забыла, что вам должна, и сама беспокоюсь.

Засиделась допоздна.

— Может, мне и на ночь у вас остаться? — раздумывая, обронила, но тут же заметила перемену в нем и погрозила пальцем. — А вы, оказывается, тоже не бескорыстный! Небось думаете, что я вам обязана.

— Да нет, что ты, Рита.

— Правда, нет?.. Тогда сами отправьте меня домой. Прямо так и скажите: Ритка, марш домой!

Он проводил её до подъезда. На другой день Рита пришла опять — необычно возбужденная, и спросила, не надоела ли. Шаров заверил, что нет.

— Ну, тогда у вас появилась возможность оказать мне еще одну услугу… Да не напрягайтесь вы так! Будет очень приятно. У вас приличный костюм имеется?

— Ну… найдется.

— Отлично! Маринка решила узаконить отношения со своим бой-френдом. Вы слышали о «Знаках зодиака»?

— Могу припомнить, — ответил он. — Мы, правда, в школе астрологию не изучали, но я иногда заглядывал в книжки сестры.

— Ой, да причем тут астрология! Это новый, недавно открывшийся ресторан. Хочу, чтобы вы сопровождали меня. И галстук у вас найдется? А то, может, мне подарить вам?

— Нет. Не надо. Уже надарили.

— Отлично! Как же мне вас представить? — Рита призадумалась. — Женихом? Категорично. Любовником? Не соответствует реалу… Вот что: давайте я вас назову «другом семьи». Тем более, что так оно и есть. Вас знает Саша, и с мамой вы уже общались. Кстати, мама осталась довольна, как вы пришпандорили гардину. Так, говорит, прочно, что на ней и повеситься можно. И только папа еще не подозревает о вашем существовании. Но у папы свои тараканы. Так что завтра к пяти будьте готовы. Я зайду за вами.

К назначенному часу он надел белую рубашку, костюм, не забыл повязать галстук. Посмотревшись в зеркало, подумал: «Ну, хорош. Сам, как жених». Только лицо исхудало, и глаза глядели не очень радостно. Но он же не кудесник и не актер, чтобы заставить их блестеть, как бриллианты.

Рита не зашла. Позвонила и сообщила, что «безотлучно» рядом с невестой.

— Сами добирайтесь, Глеб Константиныч. — Она пыталась было растолковать, где находятся «Знаки Зодиака», но, так и не объяснила. — Да знаете что? На такси езжайте! Бомбилы всё знают. Только название не перепутайте.

Он вышел на улицу и, остановившись у супермаркета, стал ловить машину с шашечками. Мимо сновали люди. Много людей. И дефилировал громадный ряженый медведь, что-то рекламируя. «Наверно, тяжко таскать парню эти доспехи», — сочувственно подумал Шаров. А медведь оказался медведицей и обратился к нему женским голосом. Он принял от неё рекламный листок, даже не разбирая, что там написано и нарисовано. Потом прилип паренек, предлагающий билеты в «альтернативный театр».

— Возьмите, не пожалеете! — наседал он. — Цены плевые: от двухсот рублей.

Шаров вспомнил, как в десять раз дороже покупал билеты на концерт Мурады; что ж, цена в театр действительно доступная.

— А что там идет? — вовлекаясь в разговор, спросил он.

— «Игра в поддавки». Драма в пяти действиях, экспериментальная постановка, — отбарабанил рекламный агент.

— Игра в поддавки?.. Не слышал.

— Да вы что? Классика! — видя, что потенциальный покупатель заинтересовался, парень насел еще сильнее. — Такого больше нигде не увидите!

«Наверно, я плохо знаю классику, — засомневался гравировщик. — Ладно, возьму». Разумеется, он всё делал с прицелом на Риту, для неё старался. Да и сам уже давно не хаживал в театр. Но поостерегся и купил пока один билет. «Схожу один, а то кто его знает, что там за пьеса. Вот если понравится, тогда и Риту приглашу». Он подал пареньку пятисотку, и не отходил, ожидая сдачи.

— Чего вы хотите? — притворно удивился парень. — Я выдал вам билет на первый ряд, в партере. Не будете же вы, такой приличный господин, сидеть на галерке?

Шаров не стал спорить и сунул билет в карман. На такси деньги еще оставались. С реки подул холодный, неприятный ветер, и захотелось быстрей сесть в машину. Остановилась иномарка, вовсе без шашечек.

— «Знаки зодиака»? Как же, знаю! Мигом доставлю! — пригласил водитель, такой же бойкий и шустрый, как тот, что продавал билеты. Когда поехали, небрежно бросил: — С вас пятихатка. Расчет желательно вперед.

Шаров вздохнул и отдал последнюю купюру. Он невнимательно смотрел, куда едут.

«Знаки Зодиака» сверкали бегающими огоньками по периметру. В зале на потолке ползли, бегали и прыгали фигурки разных зверей, а пол был расчерчен непонятными контрастными кругами с рисунками каких-то бородатых и рогатых существ. «Уж не в семь ли кругов ада я попал?» Навстречу вышла Рита — в красивом светлом платье, отороченном по краям темной канвой, — и провела в небольшой зальчик, где несколько столов были сдвинуты вместе. Девушка посадила его с краю, на свободное место, а сама села в центр рядом с невестой Мариной — той самой, которая находилась на борту оранжевого катера. А её женихом оказался плотный мужчина, который управлял судном. Он и сейчас держался уверенно и спокойно, будто правил балом. Как водится, пили шампанское, поздравляли жениха и невесту, кричали «горько».

В основном зале, который с кругами ада, загремела музыка; кто-то из мужчин пригласил Риту танцевать, за ней последовала невеста; столы опустели, и не встававший с места «судовладелец» обратился к гравировщику:

— Садитесь поближе. Я знаю вас: Рита рассказывала.

Шаров сел рядом с ним. Жених налил в рюмки коньяка, отыскал пустую тарелку и щедро навалил закуски — для приглашенного.

— Спасибо, Григорий Андреевич, — Шаров назвал его так, как слышал от других.

— Ну, что вы так? Зовите Гришей… За очное знакомство! — опрокинул в большой рот рюмку одним махом.

— А я вас и раньше видел, когда с Ритой катался на лодке, — не стал скрывать гравировщик. — Вы тогда рулили катером.

— И я вас видел, — кивнул жених. — Как же.

— Разве заметили?.. Но мы же кричали, а вы не откликнулись.

— Причуды Маринки, — Гриша добродушно усмехнулся. — Жми, говорит, на всю и делай вид, будто их, то есть вас, не замечаешь. Я подчинился. Хотя, знаете, так захотелось пересесть в ваше корыто, налечь на весла. И ну их к черту — лошадиные силы, цилиндры с поршнями, карбюратор с жиклерами. И вааще — на хрен бы послать всю цивилизацию. Рита сказала, что вы по-французски ботаете. Компрене ву?

— Нет, это она ботает, — поправил гравировщик. — Но я вас понял. Вы жаждете опрощения?

— Типа того, — согласился Гриша. — Особливо щас, после защиты диссертации.

— В какой области защитились? — вежливо поинтересовался Шаров.

— Моделирование неустойчивых систем. Кибернетика и математика. А ведь в детстве я мечтал совсем об ином!

— И о чем же?

— Лет до двенадцати мне больше всего хотелось стать лесником, — поведал Гриша. — Я родился в небольшом таежном поселке. Мой отец, лесник, часто брал с собой. Я свободно ориентировался в любой чащобе. Знал все тропинки, понимал в звериных следах… Кстати, вы знаете, как в неизвестной местности определить направления сторон света?

— По солнцу?

— А если не видать? — по-пацански заартачился Гриша. — Или, оно изменило привычкам и стало восходить не на Востоке?

— Ну, тогда не знаю.

— А я все знал! В самом дремучем лесу по сей день чувствую себя хозяином. Но мне, по результатам математической олимпиады, дали тычок под зад с совсем иным вектором. И пошло-поехало. Теперь придется налечь на докторскую. Маховики пришли в движение, экспресс не остановить. Я жестко привязан к своей работе, к положению в обществе, к тому мнению, которое обо мне сложилось. Ко мне, такому, все привыкли, и я сам привык, не могу решиться, чтобы мнение переменить. Благо, мой дядя-лесопромышленник разрешает пользоваться своим линкором, и я делаю вылазки на природу.

— Так вы не судовладелец?

— А-ха-ха, рассмешили. Да я только вчерась штаны без заплаток надел, — жених, посмеявшись, ослабил удавку галстука. — А вас не тянет в дебри — куда нога человека не вступала?

— Нет, — честно ответил Шаров. — Да и лесником я никогда не мечтал стать. Я здесь родился, в городе. И привык любоваться городскими пейзажами.

— Нашли, чем любоваться, — фыркнул Гриша. — Каменными исполинами? Бетонными опорами? Нюхать вонючий асфальт?.. Не понимаю! Неужели вам не хочется рвануть куда-нибудь в девственную тайгу, в долину гейзеров, в сельву Амазонки? А как насчет того, чтобы вскарабкаться на Килиманджару? И на самой вершине охладиться горстью снега. Слабо?

— Кажется, у меня после вашей пламенной речи такое желание появилось, — улыбнулся Шаров. — Только средств нет. Путешествие по миру — слишком дорогое удовольствие.

— А с котомкой за спиной? На попутках! На перекладных! Пешком по шпалам!

— Да и потом ведь работа, — скромно напомнил Шаров.

— Вот и я о том же, — остывая, сказал Гриша и налил еще по рюмке. — Так и живем. Шаг влево, шаг вправо — попытка к бегству от собственного режима. Прыжок вверх — конфликт с гравитацией. И скучно, и грустно, и не с кем повыть в минуты душевного дискомфорта. Даже матом загнуть не позволительно, — он выпил, испытующе глянул на собеседника. — Или сможете?

— Матом? Загнуть? И сопроводить трехпалым свистом?

— Вы мне нравитесь! — воскликнул жених. — Так давайте плюнем на всё и выступим в одной связке. Махнем на катере моего дядьки верст за пятьсот в низовья. Где нога человека не вступала в медвежье дерьмо.

— Заманчиво, — кивнул Шаров. — А как же…

Они одновременно посмотрели на танцующих девушек.

— С собой возьмем! — предложил Гриша, но тут же остыл. — Хотя, да. Вряд ли согласятся. Не захотят кормить комаров.

Шаров как глянул, так и не отрывал больше взгляда от танцующей Риты. Боже, как она отплясывала! Как будто одна на площадке и была. И совсем ей неважно, кто дрыгает мослами рядом. В самом деле, талант. Хоть сейчас просмотр устраивай.

— Кормить комаров? — рассеянно спросил он. — Что вы имеете в виду? Продается специальный корм?

Кандидат наук оглушительно рассмеялся.

— Ну, ты меня потешил, Глеб. Своею кровушкой! Испытать всё по полной программе. Компрене ву?

— Ву компрене.

Они прекрасно поняли друг друга. Вернулись девушки. Жених, не откладывая в долгий ящик, начал выспрашивать у Маринки: отпустит ли она его на пару недель в дремучую тайгу…

— Нет, нет и нет! — нервно воскликнула невеста, округляя голубые глаза. — Там медведицы, волчицы, росомахи…

— Ха-ха! Ты перечисляешь зверей исключительно женского рода, — ухмыльнулся Гриша. — Мадмуазель, не подозреваешь ли ты меня в зоофилии?..

— Да уж, за вами глаз да глаз нужен!

Жених еще несколько раз подливал коньяк. Он тоже выходил танцевать и вытаскивал за собой полюбившегося ему гравировщика, топтался и ухал, как медведь, а Глеб стоял рядом, прихлопывал и притопывал. Рита вообще почти не садилась за стол. Её раз за разом приглашали.

Торжество закончилось за полночь. Прощаясь, Гриша крепко пожал новому знакомому руку.

— Ну, бывай. О моем предложении подумай и дай знать.

Рита отозвала Шарова в сторонку — «пошептаться».

— Глеб Константиныч, вам придется добираться домой самостоятельно. Меня-то подвезут, не беспокойтесь. К сожалению, в машине всего одно место.

Он даже не огорчился. Всё верно, как всегда. Что возлагалось на него, сделал. Возложенную миссию «друга семьи» исполнил.

— Вы расстроились? — Рита все-таки заприметила перемену в его лице. — Боитесь потеряться в наших каменных джунглях?

— Не беспокойся, — ему же пришлось её успокаивать. — Доберусь. Мы с Гришей много говорили об ориентировании на местности.

Напоследок, бонусом или возмещением неудобства, она поцеловала в щеку. Он вполне уверил её в своей способности ориентироваться в «каменных джунглях», но когда вышел на улицу, настроение окончательно испортилось. Темная, холодная ночь. Порывами дул неприятный, колючий ветер. Неизвестный район города. Ни маршруток, ни автобусов. Освещенный подъезд дежурной аптеки, работающей круглосуточно. За стеклянной витриной малышка в белом халате и в кокошнике.

— Вам валидолу? — не дождавшись заказа, определила она.

— Нет, мне узнать, как выйти в центр города.

— Загулял, дядя? — по-приятельски спросила девушка. — Эх, жаль мне отлучаться нельзя. Я тебя проводила бы.

Он удивился, с какой легкостью привлек к себе внимание. Она подробно объяснила, куда следует идти. Он побрел, следуя наставлениям аптечной малышки. С ним поравнялся большой черный автомобиль. Дико взвизгнули тормоза. Задняя дверца открылась, и чья-то мощная рука, ухватив за галстук затащила в салон.

«Меня похитили?» — не совсем отчетливо соображал он. Правда, не понимал, зачем это сделали. Выкупать некому. И в бумажнике пусто.

Рядом сидел парень. Повернулся, толкнул в бок, и Шаров признал его. Тот самый, который обещал прибегнуть к «хирургическому вмешательству», когда Глеб выполнял одно из первых поручений Риты.

— Узнаешь? — ухмыльнулся он. — Ловко ты отбил у меня чувиху. А я, между прочим, свои обещания исполняю. И ассистент со мной. Верно базарю, Толян? — обратился он к водителю.

— Да уж, — подтвердил тот, не оборачиваясь. — За нами не заржавеет.

— Сверни-ка под арку, — скомандовал «хирург».

Водитель крутнул руль вправо, и они въехали в темный, пустынный двор.

— Выходи!

Площадка с контейнерами для мусора. Сверху — листья капусты. «Хирург» и «ассистент» неспешно помочились. Глеб стоял неподвижно. Вот она какая, последняя ночь. На этом и кончится жизнь — бесспорно истинная ценность, как сам определил. Сейчас сунут под ребро нож, кинут в контейнер, закидают капустными листьями. А может, и прикрывать не станут. То-то зябко будет остывающему телу. Да пусть, только одно бунтует против: неверное о нем мнение.

— Вы ошиблись, — сказал он охрипшим голосом. — Я не отбивал у вас Риты.

— А че влез?

— Я у нее мальчик на побегушках.

— Так она и тебя киданула, — кивнул «хирург», и на его бесстрастном лице появилось сочувствие. — Да, попали мы в лапки к этой лярве, — он закрыл замок на ширинке и осведомился почти дружелюбно: — Тебе куда надо, братан?

Шаров мигом припомнил подробности встречи возле главпочтамта и просьбу Риты соблюдать конспирацию. Тогда он сумел это сделать.

— Мне-то? — переспросил он.

— Тебе, кому еще. Подбросим.

— Мне тут рядом. Спасибо, оставьте меня здесь.

— Ну, как знаешь.

Слава богу, уехали и пальцем не тронули. Есть на свете и такая солидарность: обманутых самками самцов. А требования по конспирации опять выполнил почти на автомате, как программу по умолчанию.

Благополучно добрался до дома. Окно Риты не светилось. То ли уже приехала и легла спать, то ли вообще в эту ночь не явится. Холодно на дворе, лето на исходе. Бывает, когда в один день становится ясно: осень победила. Именно такой день или, точнее, ночь выпала сейчас. На скамейке не посидишь, дожидаясь возвращения любимой.

Подъем по лестнице дался с трудом. На последней ступеньке споткнулся. Когда зашел в свою холостяцкую хижину, охватило тяжелое, изнурительное сомнение: зря, влюбился в Риту. Зря жил, помышляя только о ней…