Гравировщик и Рита

12. Жить — будете

Сначала его трясло, и он не мог согреться, даже с головой забравшись под одеяло. Потом, наоборот, стало очень жарко. Сознание ускользало, Шаров никак не мог понять, что с ним и где он. Но в конце концов понял, почему жарко. А, так он же в пустыне. Испепеляюще жжет солнце. Он сидит на камне в набедренной повязке, попав совсем в другое время. Может, на тысячу, а то и на две тысячи лет назад. «Наверно, эпизод из моих прошлых жизней», — понимает он, вслед за Ритой поверив в реинкарнацию. В руках прутик, и он, как тогда на острове, чертит на песке фигуры. К нему толпой подходят возбужденные мужчины. Они ведут женщину; она вырывается, но они крепко держат ее за руки. Один из толпы докладывает ему:

— Эта женщина вытащена нами из чужой постели, и мы хотим побить ее камнями.

Боже, неужели Рита? Он в печали склоняет голову, а рука его, держащая прутик, продолжает автоматически рисовать на песке. Его продолжают расспрашивать, ждут ответа: верно ли они хотят сделать?

Он поднимает голову, оглядывает всех подошедших мужчин, узнавая многих, и, решившись, отвечает:

— Хорошо, но пусть первым бросит в нее камень тот из вас, кто еще не переспал с ней.

Опять, наклонившись, рисует на песке и очень опасается того, что они могут сделать. Но ни один из них не берет с земли камень, а потом отступают и вовсе уходят. Пожилые, увенчанные лысинами; зрелые, крепко сбитые; и совсем молодые, стройные и кудрявые. Он остается один и с ним женщина, которую они привели. Она выпрямляется, смотрит открыто, и он уже точно видит, что это Рита. Она говорит ему:

— Глеб, что же ты сам не бросишь в меня камень? Ты же единственный из всех, кто еще не переспал со мной. Что же ты молчишь, Глеб? Что же ты молчишь?

Она несколько раз повторила свой вопрос. Он открыл глаза, увидел перед собой Риту и подумал, что продолжается сон. Но она коснулась прохладной ладошкой его руки, и он понял, что это реальность.

— Пришла попроведовать, — пояснила она. — Твоя домоправительница сказала, что ты болен.

Он, превозмогая слабость, приподнялся. Больше всего поразило, что Рита без всяких предупреждений, мигом оборвав прежнюю игру, обратилась к нему на «ты».

— Лежи и молчи. — Она присела рядом, положила ладонь на лоб.

Он успокоился, ощущая прохладу ее пальцев, и уснул.

Позже пришел участковый врач, вызванный сердобольной Викторией Павловной. Соседка присутствовала при приеме, отогнав любознательную Виолетту. Терапевт выслушал, замерил давление, температуру, покачал головой и предложил лечь в больницу.

— Возможно у вас грипп, вызванный неизвестным еще вирусом, — определил он. — Для точного анализа и эффективного лечения вам необходимо лечь в больницу.

— А вылечат? Жить-то я буду?

— Будете, но возможны последствия.

Шарова последствия не испугали, и от госпитализации он отказался. А Виктория Павловна вместе со внучкой отправилась покупать прописанные доктором лекарства.

Рита заходила еще несколько раз. Он потерял представление о времени, но увидев себя в зеркале, висевшем на стене, подумал, что болеет долго. Во всяком случае, у него успели отрасти усы и бородка. Они были темнее, чем волосы, которые тоже подросли и распались на две стороны. Первым побуждением, когда поднялся на ноги, было желание привести себя в порядок. Но Рите понравилось, как он выглядит.

— Вам так идет, — определила она. — Я даже посоветовала бы остаться с бородой.

Её взгляд излучал участие и нежность. Жаль только, что она, как прежде, перешла на «вы». Ему даже вновь захотелось серьезно заболеть. Был поздний вечер, но Рита не спешила.

— Маринка и Гриша передают вам привет. Кстати, Гриша по-прежнему намеревается идти в поход. И просил напомнить, что ждет вашего согласия на участие. — На её лице промелькнуло сожаление. — А знаете, когда мы с Маринкой впервые подкатили к нему, он ко мне интереса больше проявил, чем к ней. А я проигнорировала. Плотный, квадратный, комод какой-то, а не жених. Маринка, не будь дура, перехватила инициативу. Преподала мне урок… Да ну его! — Рита нахмурилась. — Он мне и сейчас не нравится.

— Нормальный парень, — заметил Шаров.

— Нормальный — для меня не предел мечтаний.

Он понял, что она по-прежнему в поиске. Хоть и не нравится ей кандидат наук, завидует подруге.

— А моя хитрость не удалась, — продолжила Рита. — Я вас назвала «другом семьи», но все приняли вашу милость за жениха. Кстати, Гриша тоже посчитал вас нормальным парнем. Выходит, одна я ненормальная.

— Ты себя еще не знаешь, — выдал он утешительную мысль, раньше приходившую ему в голову.

— Да, бросьте! — она как будто взорвалась от внутреннего напряжения. — Я прекрасно себя знаю и осознаю свою подлую натуру! Меня иногда тошнит от самой себя. Но я же не могу выбраться из своей шкуры. Я — это я, и большая разница, то ли мне прищемят дверью палец, то ли кому другому, — взяла его за руку, обняла ладонь прохладными ладошками и ласково поглядела в глаза. — А вы добрый, верный…

Он опять почувствовал слабость.

— Мне сейчас так скушно. Я как будто оказалась в пустыне. Маринка уединилась со своим Гришей. Правда, ко мне подкатывал этот жлоб… Ну, что вы смотрите удивленно? Из нашего дома, Чибисов. Приглашал в «Атлантиду». А туда только за вход пятьсот рублей берут. Поднакопил, видать. Но мне не понравилось его явное намерение купить меня.

— И что ты сделала?

— Да послала его к… — она не стала уточнять, куда послала.

— Рита, а какой сегодня день?

— Суббота.

Он попытался встать.

— Что вы хотите? Скажите мне?

— В шкафу, в кармане костюма билет. Возьми. Завтра премьера. Сам не смотрел, но, думаю, тебе будет интересно.

— Мне не хочется. Но если вы настаиваете…

Просидела до поздней ночи и перед уходом выдала еще одно признание:

— Глеб Константиныч, вы уже, наверно, сами поняли, что я давно не девочка. Со мной всякое приключалось. Даже, бывало, я уступала натиску не очень симпатичным типам. Так что вам, верному и близкому, казалось бы, можно отдаться вполне, без всякого стеснения. Ну, что вы на меня так смотрите? Я про то самое. Но представьте: именно с вами-то я и не могу!.. Не пойму, отчего. И вы меня не напрягайте уж, ладно?.. Отпустите, пожалуйста…

На работе Шарова потеряли, потому что он не удосужился сообщить о болезни. А когда выздоровел и появился в «Райских кущах», к нему тотчас обратился администратор и передал, что его желает видеть директор магазина господин Пулатов. Шаров послушно прошел в служебное крыло супермаркета, где находился кабинет Пулатова.

— Ой, сердит он на вас! — предупредила секретарша Лена. Она вполне симпатизировала гравировщику, особенно после того, как Глеб выполнил для неё несколько заказов, не взяв ни копейки.

В кабинете за столом сидел мужчина пятидесяти лет, с четко вылепленным носом, высоким лбом и темными локонами, ниспадающими на уши. Знакомые девушки с этажа утверждали, что Пулатов носит парик, и вообще любит наводить «понты». А еще девушки говорили, что если их директор к кому-нибудь прицепится, то не отстанет, пока не заездит до полного изнеможения. Поэтому они прозвали его «наездником».

— Можете присесть, — предложил он.

«Значит, могу и не приседать?» — подумал Шаров и остался стоять на ногах.

— Что ж вы не садитесь? — недовольно сказал Пулатов, лишая таки посетителя выбора. — Ну-с, что скажите, дорогой?

— А что мне говорить, Роман Федорович?

— Мне придется с вами поссориться. Продажи за последнее время упали, а вы, похоже, даже не в курсе. Какое-то удивительное с вашей стороны безразличие! Я вижу, у вас в голове, что угодно, только не прибыль нашего магазина. Где вы пропадали в последнее время?

— Я болел. И потом, знаете, мое участие в прибылях ничтожно мало.

Пулатов рассердился.

— Тем не менее, они упали именно, когда вы исчезли!

— Роман Федорович, это случайное совпадение, — Шаров попытался увести тему разговора подальше от своей персоны. — Тут другая причина. По всей видимости, глобальный кризис еще не кончился. Или началась его новая волна.

— Ну вот, и вы туда же! Нечего валить на кризис собственную безалаберность. У вас глобальный кризис, а у меня голова болит… Подайте, пожалуйста, графин.

Шаров пододвинул к нему графин с водой. Пулатов вытащил клетчатый платок и, наклонив графин, намочил его, а потом приложил к высокому, покатому лбу.

— Вы знаете, что нас посетил сам господин Косарь? — с чувством глубокого уважения произнес «наездник» фамилию главного хозяина — владельца сети магазинов, кафе и ресторанов. — Так вот, он тоже обратил внимание, что ваша кабинка пуста.

Шаров промолчал, ибо что тут скажешь.

— Смотрите, а то мы другого гравировщика подыщем, — продолжал стращать директор. — Наши потенциальные покупатели, на ту сторону улицы бегут, в супермаркет «Подарки даром».

Затренькал телефон. Роман Федорович снял трубку, а правой продолжал держать платок.

— Да-да, записываю, — он поискал взглядом ручку. — Придержите платок.

Шаров молча сидел в ожидании дальнейшей экзекуции.

— Что ж вы не реагируете на мою просьбу? — отдалив от себя трубку, обиженно спросил Пулатов. — Вам трудно подержать?

«А, так это он мне», — понял Глеб и, вытянув руку, придержал мокрый платок у лба директора. Ему пришлось привстать с насиженного место и согнуться буквой «С». Пулатов освободившейся рукой пододвинул к себе ежедневник и что-то записал.

Положив трубку, забрал платок и возвел глаза кверху, словно пытаясь определиться в своих ощущениях.

— А ведь легче стало, — с удивлением проговорил он. — Благодарю вас!

— Не стоит благодарностей, — вежливо отозвался Шаров.

Директор проницательно посмотрел на него.

— А ведь я догадываюсь о настоящей причине вашего охлаждения к работе, — более мягко объявил он.

Глеб молчал, почти предугадывая, что последует дальше.

— Шерше ля фам? — игриво спросил директор.

«Ну вот, и патрон по-французски заговорил».

— Я понимаю, вы достигли половозрелого возраста, и для вас это сейчас проблема номер один. Но можно ведь как-то… утрясти вопрос. Хотите я вам окажу помощь? — Пулатов заметно ожил, глаза у него озорно заблестели. — Я могу переговорить с Катей, Светой или Лолитой с верхнего этажа. Кстати, я подозреваю, что Лолита накинула себе пару лет, и на самом деле ей всего четырнадцать…

«Вот и директор туда же — в сводники», — стараясь не морщиться, подумал Шаров.

— Спасибо, Роман Федорович, но со своими проблемами я разберусь как-нибудь сам.

— Так живее разбирайтесь, — проворчал Пулатов. — Не забудьте, что через месяц заканчивается ваш договор об аренде помещения? Вы желаете его продлить?

— Да, конечно.

— Ладно, идите, — Пулатов прикрыл веки. — И не забывайте время от времени наведываться ко мне.

«Для чего? — выходя, спросил себя Шаров. — Платок на лбу подержать?»