Гремландия

Глава 16

Ужин был великолепен. Даже слишком, по мнению Кита. Как и обещал, Дерил подал к столу ягненка в сливочном соусе, с гарниром из овощей. Порция досталась всем, и каждый гремлин был усажен за стол, получил свою тарелку, нож и вилку. Сибил потратила около получаса на то, чтобы обучить их правильно работать столовыми приборами и подобающим образом вести себя за столом, а Кит подумал, что за столь короткий срок эти маленькие существа постигли сложную науку высокого этикета куда лучше, чем знал ее он сам.

Сибил же ела так, словно находилась в обществе всех девяти председателей Совета старших кланов. Кит и не думал прежде, что поглощать пищу можно столь утонченно и элегантно, словно сам этот процесс был не жизненной необходимостью, а высоким искусством.

«Та ли это Сибил Мортон, с которой я путешествовал в Леонию, или за вечер ее кто-то подменил?» – засомневался Кит.

Перемены в ней действительно произошли разительные. Плотные брюки уступили место простому, но изысканному сиреневому платью с открытыми рукавами, походные сапоги сменили черные чулки и аккуратные туфельки под цвет платья, а прежде забранным в косу волосам теперь было позволено свободно ниспадать на плечи.

После ужина Дерил подал десерт – слоеный торт в шоколадной глазури, на котором красовалось три ряда свечей.

– С днем рождения, мисс Мортон, – поздравил он девушку. – Сожалею, что не было возможности поздравить вас в срок.

– Спасибо, Дерил, – улыбнулась Сибил. – Право, не стоило.

– Как же не стоило? Неужто вы думали, что я забуду о вашем дне рождения? Пусть я и выгляжу старым, все же память у меня отменная.

– Ты прекрасно выглядишь, Дерил.

– Бросьте льстить мне, мисс. Давайте лучше, задувайте скорее свечи и отведайте торт.

– С удовольствием.

Сибил подалась вперед и подула на свечи, задув все разом. Гремлины заворожено наблюдали за этим процессом, словно стали свидетелями некоего мистического таинства или священного ритуала.

Положив кусочек торта на блюдечко, Дерил поставил его перед Сибил и повернулся к остальным присутствующим.

– Кто-нибудь желает десерта?

Гремлины, все разом, активно закивали.

– Не откажусь, – сказал Кит.

Раздав каждому по блюдечку с тортом, Дерил удалился.

– Так, значит, у тебя недавно был день рождения? – спросил Кит, проглотив кусочек торта.

– Да, знаешь, Кит, у всех раз в год такое случается, – отмахнулась Сибил. – Забудь.

– Нет, нет, как же?! Поздравляю тебя.

– Не стоит.

– Я серьезно. Поздравляю.

– Спасибо.

– Сколько же тебе исполнилось лет?

– А вот это уже, мистер Трент, вопрос излишний и бестактный.

– Ох, прощения просим. И все же, может, ты простишь необученного манерам мужлана и удовлетворишь мое любопытство?

– Зачем тебе это?

– Интересно и все тут.

– Ну что же, пусть так. Удовлетворяя твое, совершенно варварское и низменное любопытство, скажу, что мне исполнилось двадцать девять лет.

– Двадцать девять, хм... Еще не тридцать, конечно, и все же, даме в твоем возрасте уже полагается нянчить третьего или четвертого отпрыска.

– А мне что за дело до того, кому там что полагается? – Сибил отправила в рот следующий кусочек торта.

– Ну как же? Я думал, вас, людей высшего общества, волнует, что о вас думают и говорят другие.

– Только не меня.

– И все же, неужели не было мыслей выти замуж?

– Не твое дело, Кит. И я не собираюсь обсуждать это с человеком вроде тебя.

– А что не так со мной?

– На твоем запястье обручального браслета я тоже не заметила, из чего делаю вывод, что и ты не осчастливил никакую барышню.

– Я – другое дело.

– Неужели?

– Ну да, я ведь мужчина. Могу жениться хоть в пятьдесят. Может так и собираюсь сделать? Когда стану старым и обрюзглым, скоплю достаточно денег, чтобы ни в чем себе не отказывать, тогда и осяду в каком-нибудь особняке вроде этого, с кучей прислуги, хлопочущей вокруг меня красавицей женой, которая нарожает мне целый выводок карапузов, но раньше, чем они станут достаточно взрослыми, чтобы капать мне на мозги своими подростковыми хочухами, я откину копыта.

– Что-то мне подсказывает, что с таким образом жизни ты откинешь копыта гораздо раньше.

– Тут не могу с тобой не согласиться.

Доев десерт, Сибил, Кит и гремлины переместились в гостиную, где Дерил уже разжег большой камин и поставил на столике, между двумя креслами, бутылку красного вина и два бокала. Кит и Сибил расположились в креслах, а гремлины у их ног, глядя на огонь и о чем-то тихонечко переговариваясь.

– Отправил своё письмо? – спросила Сибил, словно бы лишь для того, чтобы завязать разговор, а не сидеть в молчании.

– Отправил, – кивнул Кит, который был совершенно не против такого начала диалога. – Будем надеяться, что уже завтра придет ответ.

– Чем раньше, тем лучше.

– Мое предположение может оказаться ошибочным, – напомнил Кит. – Слишком много факторов должно сложиться удачным для нас образом для того, чтобы эта ниточка вывела нас к самому Данте. А согласно моему личному опыту – чем больше переменных, тем меньше шансов на успех.

– Исходя как раз из такой логики, я тоже написала в Университет, чтобы оттуда мне сообщили, если вдруг Данте где-нибудь объявится.

– Отличная идея. Только вот, что-то подсказывает мне, что теперь, заполучив свой артефакт, Данте не будет высовываться.

– Что это за артефакт такой, как считаешь? Почему он был так нужен Данте?

– Не имею представления, – пожал плечами Кит.

– Не верю.

– В смысле?

– Может я и не успела слишком хорошо узнать тебя, Кит, но кое-что о тебя понять смогла определенно точно.

– Что же? – заинтересовался Кит.

– Что у тебя всегда есть какие-то мысли, идеи, предположения. Что ты ничего не оставляешь без внимания и на все имеешь свои теории.

Кит в ответ лишь пожал плечами и отпил вина, стараясь скрыть за деланным безразличием тот факт, что слова Сибил ему польстили.

– Так что ты думаешь насчет этого Сердца Алантиса, а? Давай, выкладывай.

– Ничего конкретного, я же говорю. Так, всего лишь пара необоснованных предположений.

– Меня это устроит, – заверила его Сибил.

– Ну, хорошо. Хочешь знать, что я думаю о Сердце Алантиса? Тебе ведь известно, что каждый артефакт связан с каким-либо пространством, из которого он черпает свои силы?

– Черт возьми, Кит, за кого ты меня держишь?

– Ладно, ладно, просто уточнил, не заводись. Так вот, я думаю, что Сердце Алантиса связан с Кошмарами.

– С Кошмарами? – поразилась Сибил.

Упоминание этого пространства, населенного всеми возможными человеческими страхами, обретшими там разум и принявшими образы пугающих демонов, заставило ее поежиться.

– Но… с чего ты взял?

– Ты когда-нибудь имела дела с Кошмарами?

– Слава Властителю, нет.

– А мне вот приходилось. Опыт тот еще, приятного мало. И вот рядом с тем артефактом, в сокровищнице, у меня появилось точно такое же ощущение, какое я испытывал, когда рядом со мной открывались врата в кошмары.

– Ощущения? – уточнила Сибил.

– Ну да.

– Значит, твое предположение основано только на ощущениях?

– В основном на них, да. Я предупреждал, что у меня нет ничего конкретного, ты сказала, что тебя это устроит, так что не жалуйся. Ничего более существенного у меня нет. Но когда я вспоминаю эффект, который производило Сердце Алантиса на солдат, когда те брали его в руки, мне кажется, что эта теория очень близка к истине.

– Но на Данте артефакт не произвел такого воздействия.

– Да, и это тоже отлично вписывается в теорию о Кошмарах.

– Думаешь, он сектант?

– Вполне вероятно.

– Тогда какому из демонов он покланяется, как считаешь?

– Не имею ни малейшего понятия, так глубоко я в эту теорию не погружался. Слишком мало фактов, чтобы строить хоть какие-то предположения.

– Пожалуй, соглашусь.

На некоторое время они снова замолчали, глядя в горящий в камне огонь. Затем вдруг Сибил спросила:

– Расскажешь мне о своем опыте с Кошмарами?

– Ничего интересного, поверь.

– Я настаиваю.

Кит ухмыльнулся и сделал внушительный глоток вина.

– Что тебя развеселило?

– Я настаиваю, – комично передразнил ее Кит. – Прозвучало так, словно эти слова должны были убедить меня рассказать тебе все, что угодно.

– Мог бы просто сказать, что не хочешь об этом говорить.

– Я не хочу об это говорить.

– Прекрасно.

Снова тишина, наполненная треском поленьев в камине да почти беззвучным перешептыванием гремлинов.

– Прости, – вымолвил Кит, осушив свой бокал.

– Я не обиделась.

– И все же, я не хотел грубить.

– А я не хотела лезть не в свое дело, так что и ты меня прости.

Кит снова наполнил свой бокал вином, кажущимся в окружающем их полумраке, почти черным. Подняв его, он жестом предложил Сибил чокнуться, в знак примирения, и все гремлины с любопытством оглянулись на них, когда прозвучал тихий звон.

– Я боюсь за них, Кит, – проговорила Сибил тихо, когда гремлины снова отвернулись – Они совершено не понимают, в каком мире оказались. Там, в Леонии, им ничего не угрожало, но теперь они захотели построить святилище здесь, в самом центре цивилизации.

– Согласен, это не самое лучшее решение. Но это их решение. А мы уважаем их свободу воли, помнишь?

– Помню. Но свобода ли воли это, или слепое следование за нами? Они так преданы людям, и эта преданность, эта доверчивость, может стать для них губительной.

– Но есть мы, верно? Они доверились нам, пошли за нами. Значит, на нас теперь и лежит ответственность за них. Мы можем научить их, подготовить к возможным угрозам.

– Думаешь, мы справимся с этим?

– Так или иначе, выбора у нас уже нет. А, в конечном счете, скоро и в Леонию придет цивилизация, и, если бы не мы, их нашли бы другие, вполне вероятно куда более корыстные люди. Так что, можно считать, что им с нами даже повезло.

Сибил улыбнулась его словами.

– Да, наверное, ты прав.

Еще немного тишины, наполненной теплом и уютом, которые вдруг, к своему удивлению, начал испытывать Кит. Очень давно, уже много-много лет он не чувствовал ничего подобного, ничего такого, что ощущают люди, садясь в кругу семьи, рядом с близкими и дорогими друзьями или членами семьи, которым всецело доверяют. Когда в последний раз Кит мог довериться хоть кому-то? Он уже и не помнил. А уже чтобы назвать кого-то семьей – такого и вовсе в его жизни еще не было. И потому это, вдруг захлестнувшее его чувство уюта и теплоты заставило его заерзать в кресле, а затем и вовсе подняться и отправиться изучать комнату.

Он остановился у портрета, на котором была изображена счастливая семья: бородатый, статный мужчина лет тридцати пяти, молодая женщина с темно-синими волосами и внимательными карими глазами, взгляд которых, мастерски запечатленный художником, невероятно сильно напоминал взгляд Сибил, и девочка лет пяти-шести, в голубом платьице.

– Эта картина была написана меньше, чем за год до смерти мамы, – проговорила Сибил, поразив Кита своей неожиданной откровенностью.

– От чего она умерла? – спросил Кит осторожно, не переводя на девушку глаз.

– Опухоль мозга. Здесь она в последний раз изображена настоящей. Всего через пару гексалов болезнь извратит ее, изуродует. К концу жизни от той девушки, которую ты видишь на картине, не останется и следа. Ты не узнал бы ее, если бы увидел.

– Сочувствую.

Кит обвел взглядом комнату в поисках иной, менее печальной темы для беседы.

– Играешь? – спроси он, указывая на фортепиано, стоящее в углу.

– Да, немного. Меня отец учил, он очень хорошо умел играть.

– Может быть, продемонстрируешь? – Кит с хитрой улыбкой глянул на Сибил.

– Сейчас? Нет. Я давно за него не садилась.

– Ну и что. Некоторые вещи невозможно забыть. Нужно лишь позволить рукам вспомнить.

– Нет, Кит, я не стану перед тобой позориться.

– Я настаиваю, – проговорил он, стараясь теперь уже не комично, а вполне точно передать тон голоса Сибил.

Та рассмеялась.

– Это нечестно, Кит.

– Можешь просто сказать, что не хочешь, – развел он руками. – Но ты ведь хочешь, не правда ли?

– С чего ты взял?

– Скажи, что я неправ, и закроем тему.

Сибил колебалась. В ее глазах заплясали те самые искорки азарта, которые так очаровывали Кита. Ей хотелось, действительно, хотелось сыграть.

– Ладно, я сыграю, если ты пообещаешь, что не станешь мне этого припоминать никогда.

– А с чего бы должен?

– Сыграю только одну песню и все.

– Как вам будет угодно.

Но Сибил сыграла пять. После первой, очень чувственной и легкой композиции, которую, по заверениям Сибил, написал ее отец, она исполнила возвышенную увертюру к постановке «Сон и Пробужденье» – слащавой, хоть и не лишенной шарма, любовной пьесе, которая, прогремев в Мистрейде лет двадцать назад, обрела практически культовую известность в Конгломерате.

– Не знал, что ты поклонница любовных историй, – хмыкнул Кит.

– Не поклонница. Но мелодия-то хорошая.

– Им, кажется, тоже понравилось, – Кит указал на гремлинов, которые, рассевшись полукругом на полу, внимательно и с интересом слушали игру Сибил.

Оглядев существ, Сибил ухмыльнулась и заиграла веселый селенинанский вальс, без которого не обходился ни один из званых вечеров и балов-маскарадов, вот уже почти сто лет. Гремлины, словно бы почувствовали саму суть этой музыки, и, никем не подгоняемые, стали подниматься на ноги и кружиться по комнате. Их танец изрядно рассмешил Кита, не столько тем, что был довольно неуклюж и умилителен, сколько тем, как сильно напоминал гротескную пародию на чуждые ему светские рауты, на которых перебравшие вина кавалеры и чопорные барышни кружились и плясали до упаду, находя в этом некое, совершенно Киту неясное развлечение.

Сразу после вальса Сибил сыграла переложенный на фортепиано мотив забавной и трогательной детской песенки про маленького бычка, который искал маму, а завершила свое выступление возвышенной интерлюдией из оперы «Падение Амбриджтона».

Когда она доиграла, Кит захлопал в ладоши, и гремлины сразу же к нему присоединились.

– Браво! – воскликнул Кит – Браво!

– Ой, брось, – она поднялась со стула, сделала шаг в сторону, совершенно спонтанный, но который привел ее в непосредственную, можно даже сказать, непозволительную близость к Киту. Ни она, ни он не смогли понять, как так получилось, но никто из них этого явно не подстраивал. Кит просто стоял, чуть облокотившись о спинку большого кресла, стоящего у стены и держа в руке бокал вина, а Сибил просто встала и сделала шаг. Могла бы сделать его в любую сторону, но сделала ему навстречу. И Кит не смог удержаться. Все, что произошло в следующие несколько секунд, произошло словно не с ним. Кит, будто бы, лишь наблюдал со стороны за тем, как его свободная рука обнимает Сибил за талию, как их взгляды встречаются и как он, чуть наклонившись, припадает к ее губам. Сибил ответила ему, и этот поцелуй наполнил его тело теплом, в один миг унес прочь из особняка поместья Мортонов куда-то ввысь, всего на несколько прекрасных мгновений. А затем его разум жестко вернули в реальность, когда Сибил, словно бы опомнившись, отстранилась от него, и щеку обожгла пощечина, такая мощная, что звон от нее еще несколько секунд продолжал звучать в ушах Кита.

Повисшая вдруг между ними тишина лишилась всякого уюта, зато наполнилась почти ощутимым кожей напряжением. Они смотрели друг другу в глаза словно два хищника-одиночки, встретившихся где-то на пограничье своих территорий и не знающих, чего им ждать от оппонента.

Сибил заговорила первой.

– Я тебе не какая-то ветреная девица, Кит, – ее голос звучал на удивление спокойно.

– У меня и в мыслях этого не было…

– Я хорошо понимаю, что в твоем окружении подобная вульгарность может считаться нормой.

– В моем окружении?

– Но со мной такое отношение неприемлемо, и я требую, чтобы впредь ты не распускал своих рук.

– Требуешь?

– В противном случае я буду вынуждена преждевременно прервать наше сотрудничество.

– Угроза?

– Констатация факта. Я не виню тебя за этот порыв, потому что и сама, к собственному стыду, поддалась ему. Возможно, винить за то стоит вино, или музыку, а может усталость, но так или иначе, этого не должно повториться.

Кит открыл было рот, чтобы возразить, но Сибил прервала его:

– Я думаю, нам обоим стоит отправиться спать, немедленно. Благодарю за вечер.

И Сибил, быстро развернувшись, пошла к двери, а Кит остался стоять на месте, не шевеля ни единым мускулом. В дверях девушка обернулась, но не на него, а на гремлинов, и Винсент, распознав сигнал, последовал за девушкой.

– Доброй ночи всем, – сухо проговорила Сибил и захлопнула дверь, оставив Кита и гремлинов одних.

– Что произошло, друг Кит? – осторожно пискнула Линдси.

– Если бы я знал, – подавленно ответил Кит. – Я действительно не понимаю, как так вышло. Возможно, все дело в моем окружении.

Он глянул на гремлинов и понял, что те находятся в смятении, а Линдси от столь резкой перемены настроения едва сдерживала слезы, наполнившие ее глаза.

– Давайте пойдем спать, – проговорил он. – Может, утром все станет яснее. Или забудется, к черту. Даже не знаю, что лучше.

Уже у двери Кит вспомнил о бутылке вина, вернулся и забрал ее, не обременяя себя какими-то бокалами. Он искренне понадеялся на то, что вино поможет ему как можно скорее и как можно крепче заснуть.