Грязные улицы Небес

Глава 16 БРОДИ НЕ ПОВЕРИЛ

Еще одна ночь и другой дешевый мотель. Пока мне удавалось избегать ловушек Оппозиции и неприятностей от небесных собратьев. Хотя я не понимал, почему моя маленькая авантюра в банке Элигора оставалась не замеченной суровым начальством. Я не боялся, что великий князь заявит о нарушении Тартарского соглашения. Он действительно мог обвинить меня во враждебных действиях, но тогда бы вскрылось его взаимодействие с Обществом волхвов. А он хотел держать его в секрете. Элигор занимал высокие посты, и я предполагал, что «волхвов» прикрывал один из его помощников. Однако связь между адской корпорацией, увертливым доктором Хабари и бывшим телохранителем Трававоска не могла быть случайной. Зачем, например, Реворуб совмещал работу на Элигора с низкооплачиваемой должностью телохранителя у простого обвинителя? Не потому ли, что он выполнял приказ великого князя? Впрочем, как бы ни старался Кеннет Валд, обе стороны уже должны были знать о моей экскурсии в пятую башню на Пейдж Милл. Я мог лишь гадать, как эфоры отнесутся к данной новости. Судя по молчанию боссов, моя судьба их мало волновала.

Тем не менее, проснувшись в мотеле «Комфортный отдых» от звонка, который поступил в четыре утра (меня вызывали к клиентке, погибшей на трассе у зданий «Береговой миссии»), я почему-то сразу предположил, что в этот день меня вызовут в Небесный город. Так оно и случилось.

Клиентка оказалась обычной женщиной. Она нашла свою смерть по пути на работу — заснула за рулем на пологом спуске с Холма Моргана. Машину занесло, ударило о центральный разделитель и перевернуло на крышу. К счастью, в раннее утро трасса была почти пустой. Никто другой не пострадал. Ангел-хранитель дал покойной хорошую характеристику: прекрасная, работящая пятидесятилетняя бабушка. Ее защита не вызвала никаких осложнений. Но я недолго радовался. Судья, сиявший в ореоле славы, сообщил, что после завершения слушаний меня ожидают в Небесном городе.

Я жутко не хотел стоять у стола напротив пятерых могущественных эфоров. Естественно, я не сказал об этом Началу, который передал мне сообщение. Мое признание не привело бы ни к чему хорошему. Оно лишь помешало бы несчастной Глории Дьюбоуз попасть на Небеса. Несмотря на множество изъянов, я не был ублюдком (точнее, временами был, но не всегда).

Выполнив свой долг перед Богом и «тошнотворным хором», я вернулся в едко и крепко дезинфицированный «Комфортный отдых». Меня больше не тянуло ко сну, и я определенно не спешил навещать главный офис. Вы уже знаете, что небесное время отличается от земного. Мое начальство могло и не заметить, что я перепутал нынешнюю ночь со следующей. Нужно было лишь не спать — то есть чаще пить кофе и находиться в вертикальном положении. Поэтому я зашел в круглосуточный кафетерий, проглотил четыре чашки крепкого кофе (сделанного на воде, в которой мыли тарелки) и попытался составить план дальнейших действий.

Чем дольше я размышлял, тем больше мне нравится совет сестер Соллихалл. Я действительно мог притвориться, что собираюсь выставить на аукцион некую вещь, принадлежавшую прежде Элигору. Да, это выглядело глупой и опасной авантюрой, но для более хитроумных затей мне требовалось время, которого и так не хватало. Небесное начальство хотело забрать мой нимб и вышвырнуть меня из корпорации, а раскаленное докрасна рогатое чудовище бродило по городу, разыскивая парня по имени Бобби. Пока эту тварь и остальных слуг Элигора замедляли только мои ежедневные переезды из мотеля в мотель. (В такие моменты я всегда пытался понять, о чем думали высшие ангелы, наделяя нас телами, которые нуждались в еде, питье и покое.)

Одним словом, риск был вполне уместным. Раз уж меня ожидало понижение в должности (или что-то хуже этого), я собирался вести себя как безумец — сучить ногами, вопить и бросаться дерьмом на всем пути до огненной бездны.

Я припарковался в центральной части города неподалеку от площади Бигера. Утро было в самом разгаре. Чтобы ослабить болезненный гул в голове от слишком больших объемов выпитого кофе, я решил позавтракать вместе с Сэмом. Мой друг не ответил на звонок. На тот случай, если он сидел в «Циркуле» с отключенным телефоном, я позвонил бармену. Чико сказал, что Сэма не было и что со мной хотела поговорить Моника. Я даже слова не успел сказать, как ее голос зазвенел в моем ухе.

— Не приезжай сюда, Бобби.

Начало разговора немного ошарашило меня.

— Что?

— Если ты планировал приехать в «Циркуль», не делай этого, — ответила она.

— Я и не собирался. А ты, значит, решила столь своеобразно сообщить мне, что сердишься на меня?

— Ну, как можно сердиться на такого душевного парня, как ты?

Мне показалось, что телефон в моей руке стал тяжелым от ее сарказма.

— Теперь серьезно, Бобби. Вокруг творится что-то странное. Какие-то люди шляются около здания. Бездомные парни, уличные сумасшедшие…

— И что тут странного?

— Заткнись. Я знаю местных бомжей. Это не они. За нашим местом следят. Парни меняются друг с другом, чтобы оставаться незаметными. Кто-то поставил «Циркуль» под наблюдение. Могу поспорить, что они высматривают тебя.

— Ты права. Признаю без всяких споров. Поэтому вы не увидите меня какое-то время.

Я печально вздохнул. Очевидно, Элигор узнал, что после ареста я спокойно вышел через заднюю дверь городского Дворца правосудия. Неужели отныне мне придется жить в бегах? И сколько продлится эта конфронтация? Потому что месть одного из владык Ада была неотвратимой.

— Кое-что еще, — сказала Моника. — У нас исчезли два новых клиента. Надеюсь, ты понял, о чем я говорю. Типа твоего Уолкера.

— Подожди. Ты хочешь сказать, что это случилось в Сан-Джудас?

— Один был клиентом Сандерса, другой — Джимми. Я при первой возможности отправлю тебе информацию об этих людях. В обоих случаях повторилась твоя ситуация. Все участники судебного разбирательства прибыли на место, но не нашли тех персон, ради которых намечалась встреча.

Я молча выругался. Если в Сан-Джудас исчезли три души, то по всему миру счет, наверное, уже перевалил за сотни. Это начинало походить на эпидемию.

— Спасибо за информацию, красавица. Считай, что я тебе должен.

— Причем больше, чем ты думаешь. Романтический ужин и напитки могут списать часть твоего долга. Поэтому дай знать, когда устанешь бегать от демонов. Перерыв на отдых еще никому не мешал.

Она помолчала и, когда я хотел отключить телефон, добавила:

— Береги себя, Бобби. Я за тебя переживаю. Ситуация становится пугающей.

Если плохие парни поджидали меня у «Циркуля», то, значит, площадь Бигера была свободной от их наблюдения. Я намеревался найти какой-нибудь угол в центре города и выкрикнуть там имя Фокси. Он — мой белоснежный северный олень — сам указал мне этот способ коммуникации. Я прогулялся по Бродвею, дошел до Буковой улицы и остановился неподалеку от Центра здоровья имени Генри Кайзера. Здесь пешеходов было больше, чем на Маршалл-стрит. До карнавала оставалось два дня. На уличных фонарях висели флаги и растяжки с забавными лозунгами. На площади заканчивали возводить сцену и обзорные трибуны. Электрики натягивали тросы с разноцветными лампочками. С моих губ сорвался вздох. Лишь Всевышний знал, доживу ли я до праздника.

На ближайшем углу никто не задерживался. Только один парень, присев на основание дорожного указателя, держал в руках плакат: «Бездомным нужна помощь! Благослови вас Бог!» Я дал ему двадцать долларов, и он, поблагодарив меня, легкой походкой зашагал к кафетерию на дальней стороне площади. Как только он ушел, я набрал воздух в легкие и, чувствуя себя невероятно глупо, крикнул:

— Фокс!

Ничего не случилось. Я сделал еще одну попытку.

— Мистер Фокс.

За пару следующих минут я прошел всю последовательность имен от «Фокса» до «Фокси-Фокси», однако альбинос не появился. Я хотел уже сдаться, обвинив себя в излишней наивности и вере в чудеса. Возможно, он не намекал мне на сверхъестественные действия, а просто предлагал спросить о нем у людей, слонявшихся на перекрестках. Но, прежде чем забыть о странном парне, я решил испытать еще одну идею. Во время затишья, когда зеленый свет прогнал пешеходов с моего угла, я открыл «молнию» — очень маленькую — и, приложив к ней рот, шепнул имя Фокса в пространство без времени.

— Доллар, чувак! — прокричал кто-то сзади, перепугав меня до дрожи в коленках.

Я развернулся и увидел его — такого же бледного, в мешковатом темном костюме, к которому прибавился ужасный узловатый шарф альтернативной розовой расцветки с черными полосками. Благодаря белой коже и важным манерам, он выглядел как жертвенный ягненок, которым готы могли бы отвлекать хулиганов, пока их группа убегала бы на другие улицы.

— Ты назвал меня Фокси! — весело сказал он. — Разве это не проявление дружбы?

Очередная группа пешеходов собиралась на углу, ожидая переключения светофора. Никто из них не обращал на нас внимания. Я точно не знал, защищал ли нас купол ангельского гламура, или просто в центральной части Джудас было множество таких людей, которые выглядели как мой собеседник.

Кстати, я говорил вам, что два года назад городские власти закрыли большой психиатрический госпиталь и выкинули на улицу почти всех его пациентов?

— Значит, ты решил сделать бизнес, мистер Боб Доллар?

Он растопырил длинные белые пальцы.

— Продаешь ту вещь или интересуешься другими товарами Фокси-Фокси? У меня лучшая подборка эксклюзивных предметов — всех размеров и запахов, в любое время дня и ночи!

Я хотел как можно быстрее перейти к делу. Здесь, на оживленном перекрестке в центре города, мне казалось, что к моей спине прикрепили большую мишень. Или как минимум призовой алый бантик.

— Ты говорил, что можешь найти покупателей, — тихо сказал я. — На ту сияющую вещь. Я хотел бы провести небольшой аукцион. Сделать все сразу. Получить хорошую цену и избавиться от драгоценности.

— Братан!

Фокси улыбнулся, показав мне несколько золотых зубов. Ему нравилось выглядеть ожившим мультяшным героем.

— Что? Стало жарко в Боббитауне? Пригрело, да? Мычащая корова великого князя процокала копытами в твоем китайском магазинчике?

Я усмехнулся в ответ, но моя улыбка получилась печальной.

— Просто скажи, ты можешь все устроить?

Значит, мой бледный друг знал о галлу. Он знал о многих вещах. Кем был этот парень? Одним из изгнанников Ада? (Наверное, вы натыкались на них.) Такой нежитью, как Соллихалл? Или кем-то еще более странным, о ком я даже не слышал.

— Можешь?

— Смогу, крылатый чувак! — ответил он.

Фокс закивал головой, словно владелец одного из тех японских игровых заведений, где соперников заставляют поедать сороконожек.

— Смогу! Я все организую. Ты принесешь вещь, и мы провернем наше дело.

— Ладно. Тогда еще одно условие. Никаких демонов, усек? Никого из Ада. Если я учую серу и рога, то тут же уйду.

— Слушаю и повинуюсь, Доллар Боб!

— Ладно. Когда мне снова прийти сюда?

Я резко повернулся на шум, который, к счастью, не имел ко мне отношения. Автомобиль едва не задавил мужчину, поздно выбежавшего на зебру перехода. Водитель, открыв окно, изливал на него свою ярость.

— Нет нужды, приятель, — весело ответил Фокси. — Я сам найду тебя и дам знать, когда состоится большая встреча!

— Это вряд ли у тебя получится, — начал я, поворачиваясь к нему.

На углу никого не было. Через несколько секунд вернулся тот бездомный парень, который сидел здесь прежде с плакатом. Он держал в руках булку и стаканчик с кофе.

— Пора возвращаться на работу, — сказал он извиняющимся тоном.

— Вы не видели, куда ушел юноша, который беседовал со мной? Азиат-альбинос с идиотским шарфом на шее?

Мужчина бесстрастно покачал головой:

— Без обид, мужик, но ты ни с кем не разговаривал. Может, только сам с собой.

Я не знал, сколько времени потребуется Фоксу на организацию аукциона. У меня имелись другие дела, поэтому я взялся за них. Вернувшись в мотель, я позвонил Жировику и оставил ему голосовое сообщение. Мне требовалась информация на Фокси-Фокси и Великого Герцога Элигора. В последнее время я завалил Джорджа работой, а сам не мог расплатиться с ним, потому что мой банковский счет стремительно сокращался из-за расходов на комнаты в мотелях. Второй мой звонок был адресован Орбану — оружейному мастеру. Я отослал ему список предметов, которые мне требовались от него. Поскольку ситуация все больше подводила меня к жилью в гостиницах, я купил в аптеке бритвенные принадлежности и туалетную бумагу. Бродячая жизнь губительно влияет на лоск человека. Надеюсь, вы понимаете, о чем я говорю. Вряд ли вы после своей смерти захотели бы, чтобы ваш небесный адвокат выглядел как бомж или человек, пытавшийся купить бутылку виски за купоны на шестимесячные курсы по борьбе с алкоголизмом.

Покончив с текущими делами, я направился в Южный порт. Окна машины были открыты, и воздух залива вдувал в меня новые силы. На поиски ответов оставался только вечер, потому что позже мне предстояло встретиться с боссами. Начальство везде одинаково. Пока вы находитесь в толпе штатских или сражаетесь на линии фронта, ваши боссы обычно не убивают вас. Но стоит вам рассердить их, они (а не начальники ваших врагов) вытянут из вас душу и отправят ее на вечные муки в глубочайшие огненные ямы. Исключения бывают только в Уолмарт.[17]

В любом случае я не знал, когда еще смогу порадоваться этому прохладному, но неприятному воздуху. Моей целью был складской комплекс на Чарльстон-роуд — а точнее, его сегмент, в котором прежде размещалось Общество волхвов. На этот раз я собирался осмотреть помещение и все то, что в нем осталось. Поэтому в моем багажнике имелись инструменты для взлома замков.

Когда я свернул на парковку, от здания номер 4442 отъехал старый громоздкий седан, который когда-то мог выглядеть жемчужно-серым, но теперь напоминал ужасно исцарапанное ржавое корыто. Я взглянул на водителя, надеясь увидеть моего знакомого точильщика из секции «С». За рулем сидел седовласый чернокожий мужчина среднего возраста. Когда он заметил мой «Матадор», на его лице появилась гримаса крайнего удивления. Я мог поклясться, что он узнал меня — что он уже видел мою фотографию. Наверняка это был Хабари. Когда он вдавил педаль газа в пол, покрышки седана завизжали, и большая ржавая телега завиляла задом. Потом резина поймала бетон. Машина помчалась к магистральной трассе. Заднее сиденье было завалено коробками. Из двух окон торчал какой-то скатанный предмет, похожий на потертый ковер-самолет.

Я совершил ошибку, попытавшись сделать полицейский разворот на узкой дорожке. Одно колесо заскочило на высокий бордюрный камень, и машина застряла на несколько секунд. Когда мне удалось развернуться, я погнался за Хабари. К сожалению, его большое корыто имело под капотом куда более мощный двигатель, чем я предполагал. Направляясь к Чарльстону, он опережал меня на несколько сотен ярдов.

Не буду утомлять вас деталями — хотите настоящих гонок, подождите, пока снимут фильм о моей жизни. Через четверть мили я почти догнал его, но он свернул на двухполосную дорогу с большим количеством других машин. Мне не хотелось рисковать и нарываться на неприятности. Я снова поравнялся с ним на Ренгсторфф-авеню. Уходя от погони, он перестроился на дальнюю полосу, затем перед нами загорелся красный свет, и ему пришлось остановиться. Я был на второй полосе, а он — на крайней левой. И тогда этот сумасшедший ублюдок переехал через центральный разделитель и, оставив на дороге часть сорванного глушителя, исчез на той половине шоссе, которая вела в восточном направлении. Несмотря на дым и скрежет, он удрал от меня. Когда светофор засиял зеленым огоньком, я погнался за ним, но потерял его из виду.

Вернувшись к складскому комплексу, я пробрался в помещение. Хабари вычистил здесь все. Остались только болтавшиеся телефонные провода и удлинители, тянувшиеся к электрическим розеткам. Былое Общество волхвов превратилось в пустую пещеру: голые стены, дешевый линолеум на полу и бетонный потолок. Я даже не нашел календарей от страховых компаний.

Время было упущено. Я слишком долго ждал удобного момента. Меня отвлекало много дел (которые включали в себя избиение в кабинете Валда и арест спецназом полицейского управления Сан-Джудас), но все же мне не следовало мешкать с обыском этого помещения. Если бы я приехал сюда на несколько минут раньше, то застал бы скользкого ублюдка прямо за сокрытием улик. И тогда он был бы у меня в руках, не так ли?

Я направился назад к центру города.

Мне не хватало «Циркуля» — точнее, не хватало общения с друзьями. Я с трудом переносил такие паузы даже в лучшие времена, а теперь, когда мне ежедневно приходилось менять мотели, это навевало жуткую тоску. Меня изолировали от коллег по работе, от дома, от всего. Я злился, что эти неприятности случились именно со мной. Мне было страшно. И меня терзала скука. Фактически такой набор эмоций переживают только солдаты на линии фронта.

Ранним вечером я переехал в малобюджетную гостиницу рядом с Набережной. По телевизору шла предсезонная игра «Гигантов». Покачивая в руке банку с пивом, я позвонил Сэму. Он ответил и сказал, что работает с клиентом. Случай был сложным и требовал времени. Я попросил его позаимствовать мне на вечер Клэренса (пусть жалкая, но компания). Сэм ответил, что отпустил его домой. Изнемогая от одиночества, я набрал номер стажера, но он не ответил на звонок. Наверное, парень наслаждался ужином с приемной семьей и чувствовал себя почти человеком.

Чуть позже позвонила Алиса. Она назвала мне адрес клиента, и я, к своему стыду, обрадовался новости о чей-то смерти. Это ужасно, я знаю, но, честно говоря, мне отчаянно хотелось действовать, а не смотреть на экран телевизора, где кучка незнакомых игроков из младшей лиги изображала из себя крутых победителей.

Клиентом оказался стэнфордский студент, случайно выпавший из окна своей комнаты. Показав охранникам у ворот Теллера одно из фальшивых удостоверений, я проехал в кампус. Нужное мне общежитие находилось в западном конце студенческого городка. Деревья там были большими и толстыми, а холмы возвышались почти над головой. Это место напомнило мне Сонную лощину.[18] Я оставил машину на размеченной парковке и прошел остальной путь, показывая бэйджик журналиста каждому, кто сомневался в моем праве находиться здесь. Впрочем, меня заметили лишь несколько человек. К тому времени, когда я добрался до общежития — к острову фотовспышек посреди темноты, — мое присутствие стало абсолютно неопределяемым. Я прошел мимо баррикады из полицейских машин у кампуса (трех трафарированных фургонов и семи электромобилей для гольфа), которые блокировали подъездную дорожку. Над входом висели матерчатые баннеры с шаловливыми лозунгами — очевидно, еще час назад здесь проходила вечеринка Марди Грасс.[19] Я заглянул в палатку, возведенную над телом несчастного студента, затем открыл «молнию» и шагнул в пространство вне времени.

У меня от сердца отлегло, когда я увидел душу мертвого парня. Он стоял там, одетый в испачканную тогу, с перепутанными нитями блестящих бус. Вероятно, его наряд выглядел более симпатично, пока он был жив (юноша свалился вниз головой с четвертого этажа). И он имел одну из тех причесок, которые всегда раздражали меня — его волосы, зачесанные с двух сторон к середине, походили на плавник дельфина. Мне кажется, что человек с плавником на голове — это нечто отвратительное.

— Брэди Тиллотсон, — сказал я. — Бог любит вас.

— Что за цирк вы тут устроили? — вскричал он, как будто подозревал меня в организации его падения.

Рядом с телом, накрытым тканью, валялись осколки разбитой бутылки. Я предположил, что протокольную запись «несчастный случай» можно было бы изменить на «смерть по пьяной глупости».

— Вы умерли, Брэди. Простите, но я хочу сделать так, чтобы суд над вами прошел быстро и гладко. Я Долориэль, ваш небесный адвокат.

Поскольку ангела-хранителя и обвинителя еще не было, я кратко описал студенту процедуру предстоявшего разбирательства. Мои слова не впечатлили юношу. Этот рослый симпатичный парень привык поступать по-своему.

— Что вы заливаете мне какую-то хрень? Я не верю в вашего бога!

— Зато Он верит в вас, поэтому не важно, что вы думаете.

— А мне плевать! Я ухожу!

И он, повернувшись, зашагал в темноту. Смерть обычно отрезвляет людей, но и тут бывают исключения. Я не слишком тревожился о его уходе. Пространство вне времени — это на самом деле не место, а некое измерение, присущее месту. Вы могли бы назвать его «вечным моментом». Оно связано с людьми, которые физически находятся в данном мгновении. Оставаясь в нем, вы способны наблюдать его. Но, удаляясь, вы теряете четкий вид происходящего и как бы погружаетесь в темноту с небольшим количеством знакомых звуков. Затем, когда они тоже начинают затихать, вы испытываете ужас и торопливо возвращаетесь к центральной части момента. Поэтому там не разгуляешься. Возможно, вам кажется, что ангелы и демоны проходят через вневременные порталы, как через лучевые устройства Звездного пути. Однако это не так. Обобщая вышесказанное, я могу лишь повторить: Брэди Тиллотсону некуда было идти.

Через пару мгновений появился его ангел-хранитель — сгусток света по имени Гефен. Следом за ним приковылял обвинитель Гнилое дерево. Он был таким старым и сучковатым, что, возможно, жил в Аду еще до того, как там обосновался дьявол. Я уже раньше оппонировал ему. Он знал свое дело, и некоторым судьям нравилась его осведомленность в правилах. Но в их когорте встречались и более профессиональные обвинители.

Пока Гнилое дерево опрашивал инфернальную версию хранителя, Гефен тихо прошептал:

— Дело будет нелегким.

— Почему? — спросил я.

— Потому что наш клиент — дерьмо.

В этом безвременном месте прошло еще несколько минут, и перед нами возникла сияющая фигура. Я узнал своего давнего приятеля Ксатанатрона — Начало, который прислушался к Клэренсу и отправил Сильвию Мартино на Небеса.

— Ангел Долориэль, — сказал он мне, — тебя снова вызывают в Небесный город.

После паузы судья добавил:

— Кажется, я должен добавить к списку моих титулов еще один: «Курьер, передающий сообщения нерадивому адвокату».

Это была шутка в стиле наших боссов, поэтому я изобразил в меру искренний смех. Надеюсь, у меня получилось.

— Вы такой шутник, ваша честь! Спасибо, что передали сообщение. Будет здорово, если мы не задержимся здесь на всю ночь.

— Мне без разницы. Вмешательство в мои размышления уже произошло.

Я еще раз отметил его изумительные демократические манеры.

Когда Гефен дал мне отчет о клиенте, из мрака появился покойный студент. Перепачканная тога обвисла на нем, как паруса «Марии Селесты». Он выглядел более трезвым, но по-прежнему сердитым. Полный доклад хранителя был длиннее, чем его первоначальное заявление, однако все сводилось к тому же — Брэди Тиллотсон был алкоголиком, задирой и насиловал девушек на первых свиданиях (вместо угроз и физической силы он использовал травку и легкие наркотики). Этот парень одурманивал своих подруг до такой степени, что те просто не могли сопротивляться его домогательствам. Брэди вводил в заблуждение преподавателей — он играл защитником в футбольной команде, и учителя были вынуждены «помогать» ему проходить их курсы. Он крал вещи товарищей и третировал других студентов своими грубыми выходками. Одним словом, Тиллотсон являлся стопроцентным дерьмом. Но больше всего мою работу затруднял его отказ от сотрудничества.

— Мне кажется, вы превышаете свои полномочия, — громко выкрикнул студент. — Кому я могу пожаловаться? Я неверующий и не подписываюсь на ваши игры. Приберегите свою долбаную чушь для шизофреников и идиотов. Нет никаких ангелов! Это ложь!

Судья никак не реагировал на поток его жалоб, хотя они, естественно, внесли свой вклад в суровый приговор. Я старательно указывал на смягчающие обстоятельства: неспокойная юность Брэди, развод его родителей, тот факт, что в школе учителя и тренеры не применяли к нему дисциплинарных мер, потому что считали парня перспективным спортсменом. Он не нравился мне, и я не слишком яро защищал его. Дело шло к большому сроку в Чистилище, но поверьте, парень заслужил свое наказание.

В конце судебного разбирательства, когда Ксатанатрон, подводя итог и оценивая аргументы, погрузился в молчание, Брэди вдруг повернулся ко мне, и впервые бунтарская ярость на его лица сменилась неприкрытым ужасом. Он мгновенно протрезвел.

— О, Боже, — всхлипнул он. — Это реально. Это все по-настоящему! Я умер!

— К сожалению, да, — ответил я. — Но если бы не ваше упрямство, мы могли бы добиться лучшего…

— Что происходит? Почему вы делаете это? Черт! Я больше никогда не увижу мою маму?

Его нижняя челюсть отвисла. Слезы задрожали на ресницах.

— Я никогда…

Ксатанатрон огласил приговор:

— Его душа осуждается на вечные муки.

Сказав эти слова, он исчез. Обвинитель радостно похлопал сухими ладошками и тоже скрылся из виду. Вокруг Брэди Тиллотсона закружился вихрь. Юноша всеми силами пытался устоять на ногах, но его уже затягивало в жерло воронки.

— Нет! — крикнул он.

Его глаза расширились от страха.

— Не дайте им забрать меня. Пожалуйста! Пожалуйста! Вы должны были спасти меня. Так не должно было случиться… А-а! Ах! Ох!

Крики Брэди меняли тональность, потому что его тело и лицо плавились и непристойно искажались. Наконец, он принял облик, который ему вечно предстояло носить в глубинах Ада. И тогда вихрь унес его с собой.

Медленно проехав через город, я остановился в незнакомом баре, который не смог бы найти заново, даже если бы захотел. Быстро проглотив два напитка, я понял, что могу спугнуть удачу. При такой потребности напиться я через час дошел бы до невменяемого состояния. Но за мной гонялось слишком много плохих людей. Я не хотел проснуться утром в полицейском «обезьяннике» или оказаться ночью на какой-то парковке. Вернувшись в машину, я подъехал к магазину, торговавшему алкогольными напитками, купил бутылку водки и пакет льда, а затем направился в гостиницу.

Когда мой мозг уже начал погружаться в дремотное состояние, я позвонил в офис и оставил Алисе голосовое сообщение:

— Передайте боссам, что Бобби Доллар не прибудет этой ночью в Небесный город, — пробубнил я в молчавший телефон. — Потому что мне надоело выслушивать нотации о том, как я должен выполнять свою работу. Передайте им мои слова. И скажите, что если они так хотят повидаться со мной, то пусть спускаются на землю. А я останусь здесь и буду делать то, что делаю — как умею и могу.

Осушив полбутылки, я, наконец, перестал слышать крики студента — погружаясь в темноту, он вопил, словно объятый пламенем ребенок.