Грязные улицы Небес

Глава 31 КОЕ-ЧТО В МОЮ ПОЛЬЗУ

Когда, пройдя через фойе, я направился к гостевым лифтам, мой локоть сжали чьи-то крепкие пальцы. Поворачиваясь, я испуганно сунул руку в карман, где хранился мой пистолет. Однако разум уже преодолел телесные рефлексы. Я понимал, что никто не будет атаковать меня на общей конференции — единственной за несколько десятилетий. И все же, увидев человека, стоявшего рядом со мной, я с облегчением вздохнул. Он прибыл с Небес.

Ангел, державший меня за руку, выглядел как военный летчик средних лет — загорелый, бравый и подтянутый. В нем все говорило о воинской службе. Даже складки брюк дорогого серого костюма были так тщательно отглажены, что его одежда казалась офицерской формой.

— Помедленнее, сынок.

Его железная хватка подсказала мне, что нужно выполнить это указание. Я никогда не видел архангелов в человеческих телах. Самый грозный из них встречался мне в другой форме. Тем не менее я высказал догадку:

— Караэль?

Он не потрудился представиться.

— Я видел твой рапорт. Завтра во время конференции ты будешь отвечать на вопросы делегатов. Мне хотелось бы поговорить с тобой до начала первого заседания.

Тон, которым он произнес слово «поговорить», заставил меня подумать о резиновых дубинках И других болезненных методах убеждения в необходимости командной игры. Хотя, возможно, это был его стиль дружелюбной беседы.

— Теперь ты понял, как упорно эти ублюдки скрывают свои трюки и пытаются представить их неудачами в нашей работе?

Я осмотрелся по сторонам, тревожась о «лишних ушах». Но если Караэлю было все равно, то и мне не стоило беспокоиться. Этот парень сражался на нашей стороне с Седьмого дня. Он знал, что делал. Фактически его осведомленность волновала меня больше, чем демоны, которые могли нас подслушивать. И все же я понизил голос.

— Подождите. Вы хотите сказать, что Третий путь является фасадом их козней? Что Оппозиция ворует души, а это просто их прикрытие?

Он нахмурился, словно я был школьником, который только что написал на стене трехбуквенное ругательство (надеюсь, вы поняли, что речь шла о слове «ЛОХ»).

— Я хочу сказать, что мы ничего не должны отдавать им за просто так — тем более на этой конференции. Тебя будут спрашивать о том, что ты видел в злосчастный день, когда пропала первая душа. Говори им правду, но следи за языком. Не оброни ни одного лишнего слова. Откровенничать будешь только по моему указанию.

Я впервые слышал от начальства такие смутные инструкции. Смысл фраз имел следующий подтекст: что бы ни случилось, виноватым будешь ты. Хорошо, что я не был идиотом — по крайней мере не всегда. Мне не хотелось возражать Караэлю в переполненном фойе «Рэлстона». Фактически я вообще не собирался возражать ему. Спор с архангелом — пустая трата времени.

— Так точно, сэр! — ответил я. — Мы не могли бы обсудить мое выступление до того, как я выйду на сцену?

Он кивнул:

— Конечно, можем. Завтрак в восемь ноль-ноль по местному времени. В ресторане отеля. Ты запомнил, сынок?

Мне пришлось оторвать взгляд от его черных туфель. Они были начищены до такого блеска, что создавалось впечатление, будто волны гравитации изгибались вокруг них, отражаясь от лакированной поверхности.

— Восемь ноль-ноль, — отчеканил я. — Ресторан «Бельмонт».

Он осмотрел мою одежду. После долгих скитаний по мотелям на ней осталось несколько пятен.

— Надеюсь, ты не собираешься выступать на конференции в таком виде? Мы представляем Небеса, мой мальчик. Самого Всевышнего!

— У меня имеется костюм.

— Хорошо.

Он погрузился в размышления. Наверное, обдумывал дальнейшие слова. После снайперской эффективности его предыдущих фраз это не вязалось с характером архангела.

— Я недавно проверил твои служебные записи, Долориэль.

Хотите знать, насколько мне не понравились его слова?

У меня от них просто волосы на затылке встали дыбом.

— Да?

— Оказывается, тебя обучал военному делу мой хороший друг — архангел Лео Локагос. Из лагеря «Зион». Значит, ты один из его парней? Это лучшая рекомендация, сынок.

— Ну… да.

Выходит, лидер ангельского войска знал Лео? Моего наставника?

— Он был хорош.

Многозначительная пауза.

— Мне не раз доводилось сотрудничать с ним.

Слово «сотрудничать» в его устах наверняка означало боевые операции. Он произнес его с таким вдохновением, словно военные действия были для архангела самой возвышенной и величественной миссией. Похоже, так оно и было.

— Мы не должны были терять Локагоса таким образом.

Он, наконец, отпустил мою руку.

— Увидимся завтра в восемь ноль-ноль. Помни, мальчик, ты не просто ангел. Ты из «Арфы», а это кое-что значит. И чтобы я больше не видел тебя в такой дерьмовой одежде!

Пока он удалялся от меня, прямолинейный и безукоризненный, как инструмент архитектора, я смотрел ему вслед. Кара-эль не отличался крупным телом, и в данный момент в фойе находились куда более грозные и внушительные фигуры. Однако меня устрашал только он. Я не стал бы сердить его ни за какие деньги. Интересно, почему он заговорил о покойном Лео, который давно пребывал за гранью воскрешения? Был ли это намек или предупреждение? В любом случае мышцы моей руки все еще покалывали там, где наш великий победитель демонов пережал своими праведными пальцами несколько тысяч моих капилляров.

Хотя человеческое тело Караэля выглядело так, как я почти и представлял себе его, мне было странно видеть столь важную персону в плотском обличье. Архангелы нечасто появлялись внизу — на самом деле исключительно редко. С другой стороны, лорды Ада любили тусоваться на грешной земле. Если бы ваша домашняя обстановка состояла из рек лавы и ям с человеческими экскрементами, а постоянным фоном являлись бы крики измученных существ, вы бы тоже проводили большую часть времени в своем рабочем офисе. Однако верховные архангелы были выше всего этого (прошу прощения за каламбур). Мы ежедневно видели их по ту сторону «молний», но там им не приходилось воплощаться в земных телах.

Поглядывая по сторонам, я торопливо зашагал к гостевому лифту. Мне не хотелось больше встречаться ни с ангелами, ни с демонами. К счастью, вокруг толпились незнакомые люди. Это наполняло мое сердце радостью.

Отведенный мне номер оказался довольно уютным, хотя проектировщик, на мой взгляд, излишне сузил пространство. В нормальных отелях комнаты были шире. Я с трудом протиснулся между торцом кровати и комодом, на котором стоял телевизор. Впрочем, это не расстроило меня. Я радовался, что проведу в одном месте две ночи подряд. Интерьер «Рэлстона» воспевал «золотой век»: потолки с лепными украшениями, витиеватая мебель с пухлой обивкой и комковатое от резных роз деревянное изголовье кровати. Чтобы хоть как-то устроиться на постели, мне пришлось свалить в одну кучу все имевшиеся в номере подушки.

Приближалось время ужина, и я уже чувствовал голод. Мне не хотелось спускаться в фойе. Наверное, так же Данте не желал возвращаться в Инферно. Я заказал в номер несколько начос, затем включил телевизор и посмотрел новости. Иногда мне нравилось наблюдать за бедами и катастрофами, которые случались с другими людьми. Меня это расслабляло. Когда вы знаете, что существует жизнь после смерти, вас не коробят сцены смерти.

К тому времени, когда мне должны были доставить заказанные начос, раздался стук в дверь. Ваш друг Бобби Доллар не всегда вел себя как придурок. Я проверил надежность дверной цепочки, открыл замок и осторожно посмотрел в щелку. В коридоре стоял Сэм. Признаюсь, меня удивило его появление.

— Я надеялся, что хоть у тебя не будет этой лепнины, — сказал он, входя в номер. — Но вижу, она здесь повсюду.

— Как ты нашел меня? Я думал, что охрана отнесется к своим обязанностям более ответственно, учитывая то мероприятие, которое пройдет здесь в выходные дни.

Он лукаво прищурился.

— Какой ты подозрительный! Смотри не обмочись от страха. Номер твоей комнаты мне дала Алиса.

— Чудесно. Уверен, что, если к ней придет рогатый мститель Ада, она сделает то же самое.

Тем не менее слова Сэма успокоили меня. Мне не удалось бы спрятаться от Элигора в принадлежавшем ему отеле. Но я надеялся, что другие враги не будут располагать информацией о моем местонахождении.

— Зря я не установил над дверью ведро с водой. Иногда это помогает удерживать в стойле таких назойливых существ, как ты.

Обычные шутки старых друзей. Однако от меня не ускользнул ужасный вид Сэма — помятый костюм, синяки и шрамы на лице, поникшие плечи и сутулая спина. Я впервые видел его настолько изнуренным и избитым. Он подошел к мини-бару, достал банку с имбирным элем и, сев в кресло, закинул ноги на стол.

— Что скажешь, Бобби? Как тебе понравилось фойе, набитое рогатыми бестиями? Нечто похожее на влажный сон металлиста,[47] не так ли?

Когда мои начос прибыли, Сэм помог мне съесть половину заказа, хотя и без обычного энтузиазма. Я рассказал ему о своей беседе с принцем Ситри и о том, что отель «Рэлстон» принадлежал Элигору Всаднику — великому князю Ада, чье имя служило антонимом для слова «гостеприимство».

— Начальство должно было знать, что это отель Элигора, — сказал Сэм, пососав кусочек авокадо перед тем, как поместить его в рот. — Наверное, они поочередно меняются. Нынешняя конференция в «Рэлстоне», а следующая — в Ватикане или Долливуде.

Его шутка не произвела на меня впечатления.

— Без обид, дружище, но ты выглядишь дерьмово. Меня тревожит твое поведение.

Хотя Сэм пил имбирный эль, я чуть не спросил его, не наступил ли он снова на пробку. Меня остановило чувство такта: все-таки неправильно задавать друзьям подобные вопросы. Но в его глазах угадывалось какое-то пораженчество, которое наполняло мое сердце печалью.

— Ты хотел поговорить со мной? — спросил я. — О чем-то серьезном?

Он привстал с кресла, собираясь уйти, но затем вновь сел и посмотрел на меня.

— Что ты имел в виду, говоря о моем поведении?

— С тех пор как тебя усадили в одно седло с Клэренсом, ты впал в прежнее настроение. Словно хочешь напиться. Словно что-то гложет тебя.

Мне было трудно смотреть ему в глаза. Фактически я обвинял своего лучшего друга во лжи.

— Мы оба попали в дурную ситуацию. Она еще хуже, чем в старые дни. Сэм, если ты обладаешь неизвестной мне информацией, то лучше просто расскажи о ней.

Он вздохнул. Я снова удивился. Раньше мне не доводилось слышать от него подобных вздохов.

— Да, Бобби, кое-что действительно гложет меня. Ты прав. Я не во всем был честен с тобой.

Если вы когда-нибудь спрашивали вашего любимого человека о его прошлых сексуальных партнерах, вам, наверное, будет понятна та противоречивость чувств, которую я испытал в тот момент. Мне хотелось, чтобы Сэм все отрицал — чтобы он заставил меня поверить в свои оправдания. Я выжидающе смотрел на него. Мой напряженный живот казался тяжелым, как камень.

— Ты правильно сомневался в стажере, — наконец, произнес Сэм. — Мне неизвестны детали, но то, что я говорил тебе о расспросах в Залах записей, — это чистая правда. Он точно работает на кого-то из архангелов. И парень следит за тобой.

— За мной? Зачем?

Когда значение последней фразы дошло до меня, я почувствовал раздражение.

— Подожди. Ты хочешь сказать, что парня послали шпионить за мной, а ты ничего не предпринял? Ты знал, но мирился с его действиями? И еще просил меня присмотреть за ним во время твоих отлучек?

— Не наезжай на меня, Бобби. Я тогда не знал всего этого. Мне казалось, что Клэренса прислали следить за мной. Я просил тебя потусить с ним пару дней, потому что хотел узнать, чем он занимается, когда меня нет рядом: какие вопросы задает, на каких людей обращает внимание. Вот так я и понял, что его целью был ты.

Смысл нашей беседы ускользал от меня. Разговор походил на дурной сон, полный поворотов, углов и нелогичных объяснений.

— Но зачем стажеру наблюдать за мной? Ты выяснил что-нибудь у своих друзей наверху?

Сэм выглядел смущенным.

— Я говорил только с архангелом Темюэлем. Судя по всему, он проводил какое-то расследование со своей стороны, но начальство велело ему забыть о Клэренсе. Мулу дали понять, что большие боссы проявляют к тебе любопытство, поэтому твоего инспектора попросили не вмешиваться. Мне не удалось узнать, почему они так сильно интересуются тобой.

Я рухнул на кровать. Казалось, что меня ударили в живот.

— Значит, наши боссы послали Клэренса накопать на меня какую-нибудь грязь?

Мне захотелось поехать в город, найти паренька и попинать его по ягодицам, затянутым в «Докерс».[48]

— Черт! И что мне делать?

— Ты хороший мужик, Доллар, но ангел из тебя получился не очень послушный.

Сэм встал с кресла.

— Подумай о том, что я сказал. Ты давно подозревал начальство в каких-то тайных махинациях. Возможно, они решили неофициально собрать на тебя компромат. Я думаю, тот босс, который приставил к тебе Клэренса, просто пытается прикрыть свой ангельский зад. Не удивлюсь, если этого шустрого задохлика подослал к нам сам Темюэль.

— Или, возможно, организаторы массового похищения душ ищут мальчика для битья, — ответил я. — По какой-то причине они выбрали меня. Наверное, поняли, как мало усилий им потребуется для моей дискредитации. Караэль с его эфорами и так уже думают, что я отбился от рук.

Мне вдруг захотелось забиться в какую-нибудь щель (лучше даже не в Сан-Джудас), чтобы отсидеться там до Судного дня или чуть подольше. Меня уже начинало тошнить от всех этих шпионов и разбойников.

— Не унывай. Они ничего с тобой не сделают.

Сэм допил оставшийся эль.

— Я уверен, что грязная игра на Небесах идет все время — даже когда мы о ней не знаем. Ты сойдешь с ума, если попытаешься выяснить, что происходит над нашими головами.

Я по-прежнему не мог составить полную картину событий. Мне требовалось время, чтобы найти в ней место для новой информации, но именно времени у меня и не было.

— Ты уверен, что хочешь находиться рядом со мной, пока на меня собирают ложные сведения? К тому же я по-прежнему являюсь мишенью для Элигора. Ты выдержишь такое? Потому что я не шучу. Сэм, ты выглядишь ужасно.

Он небрежно взмахнул рукой.

— Я в полном порядке. Совершенно трезвый и готовый к драке. Возможно, немного не собранный. Получив трепку от твоего раскаленного бойца, я почувствовал, что мне уже лет двести. Когда заседание инквизиции… Упс! Когда конференция на высшем уровне закончится, я возьму пару недель отпуска и поправлю здоровье, перед тем как снова впрягаться в работу.

Сэм принадлежал к той породе парней, которые, отпилив себе палец цепной пилой, обычно говорят: «Вот и ладно. Теперь можно снять одно из колец». На самом деле его раны чертовски болели.

— Слушай, Сэм, мне не хочется спускаться вниз этим вечером. Насколько я вижу, тебя тоже не тянет в бар. Почему бы нам ни посидеть в моем номере? Посмотрим какое-нибудь порно, потом перешлем его в офис для Алисы.

Он улыбнулся и впервые за последнее время напомнил мне прежнего сержанта из «Арфы».

— Прекрасная идея, но у меня имеется собственный номер. Там тоже найдется подборка непристойных фильмов. Позвони, если я понадоблюсь. Иначе мне придется снова вламываться к тебе без приглашения.

Он остановился в дверях.

— Грудь напоказ — хороший фильм. Кажется, он здесь даже в 3D. Только смотри, чтобы у тебя глаза не выскочили из орбит.

Когда Сэм ушел, я снова установил цепочку на замок и приготовился к тревожной ночи. В отличие от моего друга, у меня не было страха перед спиртным. Я нашел в мини-баре пару маленьких бутылочек с водкой и банку с апельсиновым соком, затем вернулся на кровать и попытался смириться с ее бугристым изголовьем. Мой мозг был перегружен неприятной информацией, поэтому фильмы меня не привлекали. Я переключал каналы, пил «отвертку» без льда и старался понять, как меня угораздило попасть в такую паршивую ситуацию.

Последние новости от Сэма навалились на прежние безответные вопросы. Я искал такое беспристрастное состояние, в котором размышление происходило без усилий с моей стороны. Мне нужно было сопоставить собранные данные, но они кружились в голове, как большой круг в телешоу на призы и деньги — каждая идея ценой в доллар. Зная свою азартную натуру, я чувствовал, что вернусь домой без выигрыша.

Подозрения относительно Клэренса вообще не имели смысла. Парень попал к нам за день до того, как души начали исчезать. И до того, как я встретил Каз. Но если наших боссов не тревожили пропавшие души, а появление Клэренса предшествовало моим отношениям с графиней, то почему начальство вдруг заинтересовалось мной? Я не лодырничал, не жаловался, не упоминал имя Господа всуе. Так почему архангелы решили приставить ко мне наблюдателя? Нет, я пока не был готов к умозаключениям по данной теме.

Откровения Сэма о парне не отвечали и на другие вопросы, хотя их набралась целая тонна. Куда девалось перо Элигора? Как мне избежать объятий галлу? Был ли связан с этой кутерьмой мой новый знакомый, князь Ситри? Я знал, что жирный ублюдок не станет делиться со мной информацией. И даже если бы он сообщил мне что-то важное, то прежде надел бы майку с надписью «Я общаюсь с придурком», где стрелка на груди указывала бы точно на меня. Тем не менее всех демонических лордов связывала одна черта — они ненавидели друг друга почти так же сильно, как ангелов (иногда даже больше). И Ситри мог вести какие-то интриги против Элигора. Я не сомневался, что он говорил правду о владельце отеля (зачем ему было лгать?), но все остальное нуждалось в проверке или, по крайней мере, в осторожной оценке.

Итак, что же мне удалось выяснить?

По словам Каз, Элигор заключил сделку с кем-то на Небесах, и залогом их соглашения стало золотое перо. Эта сделка необязательно имела отношение к пропавшим душам и к Третьему пути, но она совпадала по времени с исчезновением Эдварда Уолкера. Я не верил в такие случайности.

История Каз (в которую мне хотелось верить вопреки здравому рассудку, не жалевшему впадать в безумие спятившего самоубийцы) заключалась в том, что демонесса ради собственной защиты похитила перо у Элигора и, когда ситуация стала слишком напряженной, передала его Трававоску. Реворуб сказал, что именно Элигор приставил его к Трававоску в качестве телохранителя — естественно, это встревожило хитрого обвинителя. Великий Герцог как бы направил ему послание: «Я знаю, что перо у тебя». Затем произошло исчезновение души покойного Уолкера, и в тот же день Трававоска убили — причем в омерзительной манере, которая предполагала, что он довольно сильно рассердил кого-то или не раскрыл палачам важную информацию. Здесь история Каз походила на правду. Еще через некоторое время меня навестил галлу, которого Казимира и Реворуб называли слугой Элигора. Очевидно, Трававоск действительно сказал Великому Герцогу — вполне возможно, харкая кровью, — что он передал мне золотое перо.

Но почему мне? Конечно, Трававоск не очень любил ангелов, но зачем ему было навешивать на меня такое бремя? Тем более он знал, что не выживет после допроса безжалостных подручных князя. У меня не было пера. Значит, он выгораживал кого-то? Казимиру? Вряд ли. Это не вязалось с характером мерзкого обвинителя.

Теперь мне следовало сопоставить мою версию событий с появлением нашего нового приятеля Клэренса. По каким-то причинам мои боссы решили понаблюдать за мной. Возможно, один из них знал, что душа Уолкера не появится на судебном разбирательстве, поэтому он подстроил все так, чтобы клиента Сэма передали мне. Эта нить догадок тоже ничего не объясняла…

Внезапно ко мне вернулась мысль из ранних рассуждений: что, если в игре участвовал не только Элигор? Что, если Ситри или кто-то из адского дворянства решил овладеть артефактом, чтобы шантажировать Элигора или прежнего владельца пера? Неужели жирный принц подверг Трававоска пыткам, выясняя имя небесного Пернатого? В таком случае Каз ошибалась… или лгала мне, как и Реворуб. Но это по-прежнему не объясняло, где теперь находилось золотое перо. Мне вспомнилось, как мой приятель-альбинос упрекал меня в сокрытии вещи: «Я чувствую на тебе ее запах».

Вы сошли бы с ума от таких размышлений. «Шестеренки, сцепленные с шестеренками», как говорил дружище Сэм. Неудивительно, что я вновь и вновь советовал себе прекратить анализ фактов и заняться другими делами.

Закругляясь, я сфокусировался на предполагаемой связи между Элигором и преподобным доктором Хабари — странным человеком из Общества волхвов. Неужели вся путаница вокруг Третьего пути была каким-то обманом, которым Ад прикрывал свою диверсию, маскируя тот факт, что демоны нашли способ похищать человеческие души до их прибытия на суд? Или это была игра Элигора (и Ситри) за инфернальную власть? В любом случае, ставки непомерно возросли. Если Элигор позволил нанятому галлу разгромить наш «Циркуль», то, видимо, желание вернуть перо затмило его осторожность.

Естественно, имелся шанс, что ситуацией не управляли ни верховные ангелы, ни знатные демоны — что «волхвы» представляли «пятую колонну» Небес, и все мы находились на первой стадии государственного переворота. После того как Люцифер попытался стащить ключи от машины и Папочка отнял у него «Форд Тандерберд», мы больше не имели бунтарей. Однако новая революция могла уничтожить мою команду, и я, оказавшись в центре событий, не получил от боссов ни поддержки, ни важной информации. Надеюсь, вы понимаете, почему словосочетание «козел отпущения» продолжало крутиться в моем уме. И оно мне не нравилось.

Через все эти мысли дрейфовали образы Каз, похожие на тонкий шлейф дыма или слабый аромат экзотических духов. Неужели она использовала меня, чтобы сорваться с крючка Элигора или получить выгоду в делах, о которых я не знал? Это вполне соответствовало ее характеру. Но только не думайте, что она бесповоротно одурачила меня. За годы ангельской жизни я кое-чему научился. Поэтому не нужно представлять меня глупым крылатым дурнем, приехавшим на небесном автобусе и влюбившимся в нераскаявшееся адское существо после первой ночи, проведенной вместе.

Все эти версии толкались в моем уме, как капризные дети, заигравшиеся допоздна на улице. Наконец мне удалось прервать ход рассуждений (хотя бы на какое-то время). Я позвонил в офис и запросил график своих докладов на конференции. Мне не хотелось задавать Караэлю процедурные вопросы на нашем общем завтраке. Одна только мысль о том, что его красивый рот скривится в клинтиствудскую улыбку презрения — насмешку над моей беспомощностью, — заставила напрячься мой живот. Когда Алиса перестала выражать свое недовольство (на что ушло лишь несколько минут), я получил необходимые данные плюс некоторую информацию, которая слегка удивила меня. Я отложил ее в сторону для следующего аналитического осмысления и позвонил Жировику, чтобы записать сообщение на его автоответчик (в такое время суток мой приятель еще совершал путешествие на последнем поезде из Свинополя). Я хотел попросить его найти строительные чертежи «Рэлстона», чтобы наметить маршруты для экстренного отхода. Еще мне требовалась информация по другим вопросам, которые тревожили меня. Поскольку бутылочки с водкой закончились (а мне не хотелось ждать посыльного из отдела по обслуживанию номеров), я взял из мини-бара две бутылочки «Бакарди» — благо у меня осталось немного апельсинового сока. А что вы смеетесь? Вам любой моряк подтвердит, что, если погода ухудшается, пора переходить на бренди или ром.

Пару часов я тупо переключал каналы, позволяя образам и звукам омывать мой мозг. Передо мной промелькнули фрагменты бейсбольной игры и часть непонятной полицейской драмы, наполненной трупами и зарубежными лабораториями с невероятно симпатичными учеными. Затем местный синоптик разумно встревоженным голосом сообщил о небольшом дожде, который мог вынудить горожан поднять стекла в их автомобилях. Дальше замелькали обрывки старых фильмов, реклама и детские мультики, которые запомнились мне разноцветными уродцами и громкими криками. Каждый из сюжетов удерживал мое внимание лишь на несколько секунд. В конце концов, я нашел программу о солдатах-муравьях и задержался на ней минут на десять. Возможно, я уже дремал или готовился уснуть, когда громкий стук в дверь заставил меня подскочить от испуга.

Все пространство за дверной цепочкой занимал один из телохранителей Ситри — огромная статуя с острова Пасхи. На миг я подумал, что металлические звенья цепочки задержат его только на пару секунд. За такое время мне не удалось бы подбежать к своей куртке, висевшей на спинке кресла. А именно там, в карманах, хранились обоймы с серебряными пулями и новый пистолет. Телохранитель князя басовито хрюкнул и всунул в щель между косяком и дверью небольшой конверт. Когда я принял его, он повернулся и ушел — на удивление тихо для такого человеческого тела, которое из-за больших размеров могло бы получить свой собственный почтовый индекс.

Конверт содержал записку, написанную на почти прозрачной бумаге. Элегантный почерк свидетельствовал о маленькой руке прекрасной дамы. Текст не был работой пухлых лап Ситри. Я прочитал единственную фразу: «Если в полночь вы спуститесь в бар, то обнаружите там нечто интересное». Внизу стояла стильная буква «С».

Мне стало интересно, почему он не пригласил меня в номер Рузвельта. Неужели князь Джабба Хатт[49] планировал устроить тайную встречу со мной в фойе, заполненном людьми? С другой стороны, там всегда находилось много людей. Значит, он не собирался убивать меня. Я был в игре уже долгое время, и на кону стояла моя жизнь, поэтому мне приходилось отвечать на подобные вызовы. Я надел куртку, приладил плечевую кобуру и загнал патрон в патронник нового пистолета. Вам, наверное, тоже не хотелось бы, чтобы парни потом мрачно покачивали головами и говорили: «Он забыл зарядить пистолет».

В коридорах было безлюдно, но из-за некоторых закрытых дверей доносились ужасные звуки. Мне оставалось надеяться, что какой-то местный телеканал показывал фильм ужасов с резней и бензопилами. Кабина лифта тоже оказалась пустой, хотя я мог поклясться, что кто-то поставил регулятор кондиционера на предельное значение. Мне все время приходилось ежиться. Поток воздуха походил на холодное дыхание за моей спиной. Да, вы правы. Приметы и знамения. К сожалению, в моем мире они слишком двойственные, и их трудно принимать на веру.

Фойе наводняли толпы людей — с моей и инфернальной стороны. Они входили и выходили из отеля, собирались в небольшие группы и болтали о чем-то. Взглянув на дюжину адских костоломов, куривших снаружи у передней двери, я подумал, что сотрудники Интерпола, прослушав их веселую беседу, могли бы раскрыть огромное множество опасных преступлений. В баре тоже было много посетителей, но имелись свободные места. Какое-то время я стоял в дверях, выискивая Ситри и его телохранителей. В зале находилось целое скопище странно выглядевших существ, однако я не заметил среди них ничего похожего на тушу принца. Внезапно мое внимание привлекла очаровательная дама.

Она сидела спиной ко мне у барной стойки. Однако эту стройную фигуру и бледно-золотистые волосы, ниспадавшие на плечи и спину, я узнал бы где угодно и в любое время суток. Короткая черная юбка подчеркивала прекрасную белизну длинных ног. Красный кашемировый свитер обтягивал ее тело как вторая кожа. Под ним проступали деликатные контуры спины, напоминавшие топографическую карту, накрытую алой материей. Мне хотелось убедить себя, что это могла быть другая женщина (постыдное и бесплодное отрицание телесного знания, которое пульсировало в каждом моем нерве), но она повернулась к бармену, и я увидел профиль ее лица. Передо мной сидела графиня Холодные руки — что я в принципе и знал с того мгновения, как увидел ее. Хотя Каз была одна, она ожидала кого-то. Возможно, она ожидала меня.