Хендлер, или Белоснежка по-русски

Глава 14 Дела житейские

Он проснулся и первые минуты прислушивался к знакомой возне коз, хрустко жующих сено, и деловитому бормотанию петуха, нашедшего нечто интересное для куриц. Одна из них читала куриный рэп, предчувствуя скорое появление яйца. Хотя вчера всё небогатое хозяйство бабы Али днём перемещалось во дворе и за его пределами, сейчас почему-то оказалось запертым в помещении, а судя по полосам света, падающим через мутное окно, утро давно наступило.

Насти рядом не было, значит, не захотела будить. И Кирилл поднялся, отряхнул, как мог, травинки, прицепившиеся к штанам, вышел на улицу, перекинув свитер через руку. Понял, почему курей и коз не выпустили — солнце только-только набирало силу, и земля ещё не впитала в себя всю ночную влагу. По тяжёлой и сочной траве дошёл до крыльца, чертыхнулся, когда Жулик неожиданно тявкнул из такой же сырой, как и всё окружающее, будки.

В домике было привычно сухо и уютно: снова топилась печка и, если верить носу, в кастрюле на печке кипел бульон.

— Доброе утро, — Кирилл потоптался, не зная, с чего начать. Баба Аля чистила картошку, сидя на невысокой табуретке у печки. — А где Настя?

— Доброе. Не вытерпела, пошла за грибами. И ваш охранник увязался за ней. Наливай себе чай, глянь-ко там, на столе, и хлеб, и масло. Кофе ваше тоже. Сливки в молочнике…

Он самостоятельно позавтракал, ибо, по словам бабы Али, женщины сделали это два часа назад, и, пока сырость на улице не разошлась, занимались подготовкой к обеду, для него Настя отправилась на поиски грибов-дождевиков.

— А ты, я смотрю, на инструменте играешь, — пока Кирилл жевал, неторопливо разговаривала, нарезая картошку и капусту, хозяйка. — Настя сказала, что мастер. Покажешь? Телевизира у меня нет, радио ловит только в ясную погоду и то без ветра. Вашим ынтырнэтым я пользоваться не умею, да и бегать на берег некогда, ловить его, а дизиль летом не включаю — травы сухой вокруг много.

— Конечно, — теперь стало понятно, почему Настя не возражала против этой ноши — хотела порадовать старушку. Вытер руки о полотенце, перекинутое через спинку советского деревянного стула, принёс гитару, расчехлил и уселся поудобнее. — Что вам сыграть?

— Мне-то? — баба Аля улыбнулась. — Для сердца чего-нибудь.

Он призадумался ненадолго, перебирая струны. Из репертуара для бабушек почти ничего не знал, кроме военных песен, и то, только потому что со Свиридовым пробовали делать их современную аранжировку. Из душевных помнил, в основном, англоязычные типа «Песни земли» Майкла Джексона и «Люби меня нежно» Элвиса Пресли да единственный русскоязычный романс «Средь шумного бала случайно», который выучил ещё в одиннадцатом классе для школьного конкурса ради матери, обожавшей оптом всех троих Толстых или делавшей вид знатока. И испанские переборы всегда хорошо ложились в задумчивую атмосферу…

Честно признался единственной зрительнице о содержании репертуара. Старушка усмехнулась:

— Английские так английские. Ты только, мальчик, мне их переведи, чтобы я знала, о чём думать.

И он переводил перед тем, как спеть.

— Надо же, верно говорится — землю беречь надо, — полуудивлённо согласилась она на «поучение» Джексона. — А «Опустела без тебя земля» умеешь?

Вспомнил, как просили «Мурку» на Купальском празднике, улыбнулся:

— Могу подобрать аккорды, но слов не знаю, бабушка.

— А ты сыграй, я спою. До песен я охочая всегда была, жаль — теперь петь не с кем. Иголка на проигрывателе сломалась зимой, горевала я… Может, посмотришь? Или ты не во всех музыкальных инструментах разбираешься?

Кирилл пообещал посмотреть, сильно сомневаясь, что сможет помочь, да ведь и в Москву можно взять, там найти знающего антиквара. Попробуй не найди, когда на тебя надеются! В итоге сыграл всё, что мог по заданию. Баба Аля и про борщ забыла, уселась за стол, подперла морщинистым кулаком лицо и спела две песни своей молодости.

Наверное, развлекались музыкой ещё бы долго, если бы не вернулась Настя с небольшой корзиной. Попав на середину: «Отчего, отчего, отчего так хорошо — потому что ты мне просто улыбнулась…», — она осторожно зашла, не прерывая песни, шикнула на Фикса, собравшегося подпеть, обменялась с гитаристом подмигиванием и, улыбаясь, продолжила заброшенную работу хозяйки у печки — проверила бульон и бросила в него нарезанные овощи.

— Эх, какие были гуляния в Линтах! Народу было много — весело… — закончив петь и слушая иностранное фламенко, вздохнула хозяйка. Вытерла чистым полотенцем углы глаз и покачала головой. — На всё время находилось…

— Ничего, пока мы здесь, Кир будет хоть каждый вечер играть. Да? — Настя подмигнула ему снова.

— Гов… Конечно, — он кивнул, не поднимая головы и наблюдая за струнами.

Выяснилось, что за время прогулки Настя проголодалась, всё-таки набрав грибов, а борщ ещё не был готов. Перед Кириллом поставили плетёную чашку:

— Сходи, мальчик, за яйцами, сделаем омлет.

Он послушно оставил гитару, мимоходом коснулся губами Настиной шее и отправился за добычей.

— Ну что, бабушка, начнём с твоей комнаты? Мыть полы сегодня не буду, давай выбелю твою комнату. А здесь — когда погода установится, чтобы можно было вещи на улицу вынести, — Настя нарезала домашний круглый хлеб.

— Да ну тебя, только приехала — и сразу белить? — проворчала баба Аля. — Отдохните уже. Что жених твой скажет?

— «Жених» в курсе, я его предупреждала, что загорать целый день не получится. Правда, пообещала небольшое путешествие. К дяде Гене тоже поедем, попрошу — пусть охотничью базу покажет. А побелить надо обязательно. Кто знает, получится у меня осенью приехать или нет? Развезёт дороги или на работе застряну…

Ку-да-ах-тах-тах!

Из рук вылетела тарелка: за окном послышался шум, Фикс подпрыгнул и вместе с Жуликом залился лаем. Через окно было видно, как Кирилл с чашкой убегает от петуха. Через несколько секунд взъерошенный Карамзин влетел в дом:

— Ну и сигнализация в вашем курятнике! Да-да, очень смешно! Я одно яйцо разбил!

Женщины хохотали.

— Добытчик! — смеясь, Настя забрала у него чашку, — а где разбитое яйцо?

— Я им от петуха отстреливался, уф… Не попал, к сожалению… Это какой-то берсерк, а не петух! Во сколько раз я его больше, а? Не боится ведь, зараза!

Кирилла, получившего незапланированно высокую долю адреналина, было не остановить. Успокоился, лишь когда перед ним поставили тарелку с омлетом, посыпанным укропом. Омлет был горячий и обжёг кончик языка:

— Даже через яйца свои мстит!

Баба Аля переглянулась с Настей:

— Мой Фёдор в обиду своих женщин не даст.

— Фёдор? Петуха зовут Фёдор? — Кирилл покачал головой. — Фикс, ты слышал?

— Фикс от Феди тоже уже отхватил, когда пытался выдернуть перо из хвоста.

— Оптимистично. Короче, за яйцами я больше не пойду. Дрова рубить — пожалуйста! Но только не к Фёдору!

Баба Аля вдруг вспомнила:

— Кирюшенька, как рассохнется, залезь на крышу, на сарае надо шифер передвинуть. И трубы на печках почистить — пора, дымить начинает.

Но Настя встрепенулась:

— Ой нет, баб-Аль! Лучше дядю Гену попросим, он знает. А Кирилл не умеет.

— Ты меня на крышу не пускаешь? — он с подозрением сощурил глаза. — Я, что, по-твоему гвоздя вколотить не сумею?

— Может, и вколотишь, — под притворно грозным взглядом, Настя прикусила губу, чтобы не рассмеяться, — а одного тебя на крышу я не пущу.

— Трусишка! — отпарировал Кирилл.

— Сегодня мебель будешь помогать двигать!

— Легко!

Настя не выдержала, прыснула:

— Советскую мебель!

Спустя три часа Кирилл кряхтел, пучил глаза, пытаясь отодвинуть от стенки тяжёлый, дубовый платяной шкаф. Втроём кое-как отодвинули, и помощник ушёл покурить, успокоить трясущиеся пальцы.

— Городской он у тебя, слишком, — усмехалась баба Аля. — Выдержит здесь две недели-то?

— Выдержит. Мой Карамзин сильный, больше притворяется, — Настя повязала платок на голову и взобралась с небольшим ведёрком, наполненным гашёной известью, и кистью в образовавшийся проём между шкафом и стеной. — Только, баб-Аль, вы правы: не хочу его пугать, чтобы думал, что я его эксплуатировать собралась. Быстро всё сделаем и отправимся в путешествие. Я с дядь Юрой уже договорилась, он через рыбаков передаст канистру, чтобы нам до самого озера хватило.

Хозяйка кивнула:

— Ну и хорошо. Сено занесли, здесь побелишь — и хватит. На кухне потолки низкие, я сама потихоньку, а крышу попрошу мужиков подлатать. Ваше дело — молодое. Береги парня, видно, что ласковый и негрубый… Пойду тебе баньку протоплю, помыться после.

Из-за шкафа послышалось:

— Нет-нет, баб-Аль, и крышу с печками тоже проверим. Только дядю Гену надо позвать. Позовёте?

Бабушка подумала, перекинулась парой фраз с упрямой гостьей и всё-таки согласилась.

Кирилл во дворе бросал Фиксу палку, пёс носился за ней, а потом дразнил, бегал рядом, не давая её забрать. Цепной пёс Жулик заинтересованно наблюдал какое-то время за игрой и завистливо начал лаять.

— Вот я тебя ужо, пристрелю говнюка! — вдруг с крыльца спустилась баба Аля, держа в руках пистолет.

Кирилл инстинктивно шарахнулся в сторону, забывая про Фикса:

— Баб-Аль? Вы чего? Они же просто играют!

Старушка повернулась к нему:

— На тебя уже не лает?

— Н-нет, нормальный пёс, вы что!

— Ну, хорошо! — она подняла пистолет дулом вверх и выстрелила. В небо вылетел красный сигнал и погас, описав дугу. Произведя оглушительный «бабах», баба Аля, как ни в чём ни бывало, подошла к будке и отцепила пса, спрятавшегося в своём хлипком убежище. — Иди, погуляй, Жуленька, засиделся…

А проходя мимо оцепеневшего от страха и изумления парня, объяснила:

— Геннадий после обеда приедет, вместе печи и почистите. Заместо телефонов у нас с ним такие телеграммы.

Кирилл потянулся к пачке сигарет — одной сегодня явно не хватит с такими сюрпризами.

Баба Алевтина летом старалась обходиться без электричества. Во дворе под навесом стоял закрытый клеёнками и тряпьём генератор, который женщина боялась включать, справедливо опасаясь пожаров, которые тушить здесь давно было некому. Жила она одна, изредка к ней наведывался Геннадий, двоюродный брат Сергея Белова. Дядя Гена несколько лет назад робинзоном облюбовал соседнюю заброшенную деревню, где находилось несколько охотничьих домиков, нуждающихся в пригляде.

К слову, до соседней деревни добраться было ещё сложнее, чем до Линт — у Геннадия была своя старенькая моторная лодка, на ней он и приплывал, получив «телеграмму» по небу, или когда одиночество совсем заедало. А всего в паре километров от дома бабы Алевтины находилась импровизированная рыбацкая база — хоть какие-то люди, пусть и не стремившиеся проникнуть в быт местных одиночек, но охотно обменивавшие пойманную рыбу и бензин на молоко и другие продукты хозяйства местных бирюков.

Прошло двое суток, как Кирилл не получал известий из дома. Давно сели батарея на телефоне и на пауэр-банке. Над ним сжалились и разрешили включить генератор, но с условием следить за техникой.

Пока мотор тарахтел, Кирилл попробовал рубить дрова — получилось так себе, устал быстро. Осмотрел колодец и убедился: действительно, в случае пожара не натаскаешься. Принёс блокнот и начал рисовать в нём схемы, не забывая поглядывать на пасущихся кур с петухом и коз.

Вспомнил, что видел по дороге полуразобранные деревянные водонапорные башни, начертил цилиндр и задумался: сколько понадобится метров труб, чтобы протянуть воду из реки, или проще запитать от колодца? В общем, это была обычная фантастическая идея от скуки. Едва батарейки зарядились, выключил генератор и отправился на берег Тавды, где связь немного, но ловилась благодаря соседней жилой деревне. Фикс увязался за ним, и Кирилл не возражал.

Старый телефон имел спутниковую связь, с ним сейчас не пришлось бы искать ту самую волшебную точку, но Кирилл не жалел: ему бы тогда названивали круглосуточно. С другой стороны, он мог бы списаться с телефона Насти, а не стал этого делать по одной причине — чтобы не загружать её карамзинскими проблемами. Время пройдёт — родители успокоятся, а пока это случится, сколько нервов его Белоснежка потратит?

Наконец японский аппарат начал задумчиво выдавать загрузившиеся сообщения. Артур предупреждал: мать всё знает, и он с Ольгой пытается успокоить пребывающую в шоке королеву. А заодно и повысить авторитет бессовестной хендлерши, похитившей не только сына, но и любимую собаку. В ответ Кирилл сфотографировал себя улыбающимся вместе с Фиксом на фоне реки и неровной зелёной кромки таёжного леса: «Покажи ей и скажи, что у заложников Стокгольмский синдром».

Последнее вчерашнее сообщение от брата огласило и другую новость: «Отец прилетел. Тоже в курсе. Послезавтра улетаем в Дубаи на неделю. Как ты?»

Ответил: «У нас всё хорошо. Я остаюсь. Здесь почти нет Интернета и электричества. Постараюсь раз в три дня выходить на связь. Ольке привет».

От Свиридова сообщения пришли буквально час назад. За один рабочий день ничего существенного не случилось, если не считать визита Дмитрия Ивановича Карамзина в фирму. Про существование дочернего филиала ему пока не удалось пронюхать, ибо все проекты работали, как надо, строительство не останавливалось даже на выходных, но всё равно опытный глав-Зевс ушёл недовольным. Как почувствовал, что Игорь имеет косвенное отношение к побегу сына, отсыпал предупреждающих молний и пообещал следить за делами и Свиридовым даже с Северного Полюса.

Под конец Игорь поинтересовался: приедет ли напарник к пятнице? В клуб опять звали «Леших», на этот раз разрешив разбавить чужие песни своими. Кирилл ответил: «Выступай без меня», и ответ прилетел мгновенно, должно быть Свиридов занимался любимым делом — валялся на офисном диване после ухода начальника: «Ты там, надеюсь, сибаритствуешь на полную катушку?» — «Ночевал на сеновале, рубил дрова, сражался с петухом и двигал мебель». От Свиридова пришли весёлые смайлики со слезами, Кирилл в ответ послал свою фотографию с Фиксом и вышел из переписки.

Ещё немного послонялся по окрестностям, пофотографировал заброшенные дома, спустился к рыбакам, нашёл там одинокую лодку без хозяина и вернулся к дому бабы Алевтины. На крылечке курил, с прищуром поглядывая на небо, незнакомый мужик.

— Гена, — протянул широкую шершавую ладонь, представляясь. — Вот, сигаретами вашими балуюсь. Будешь?

— Не, я свой лимит на сегодня исчерпал. Надеюсь, — Кирилл покосился на петуха, копающегося в рыхлой грядке.

— Понял. Голос бережёшь, видел твой инструмент.

— Дядь Ген, помогите поставить шкаф на место! — крикнула из дома Настя, и мужчины поднялись, а половину окурка мужчина аккуратно потушил и положил на перила крыльца, чтобы докурить позже.

Спальня бабы Али благоухала известью и чистотой. И в этом чётком непривычном аромате была притягательная сила только что построенного дома. Шкаф и другую мебель, протёртую от пыли и случайных капель извести, поставили на место. А пока Настя домывала полы, баба Аля накрывала на стол — тарелки с густым бордовым борщом, зеленью и сметаной. Кириллу понравилось, что никто не взялся за ложку, пока не присоединилась Настя, порозовевшая от бани, такая же идеально чистая, как и соседняя комната, и усталая, но довольная.

— Ну, а мы после сиесты полезем на крышу и посмотрим, что там да как, — пообещал хозяйке дядя Гена. — Ох, и вкусный борщ у тебя сегодня, Александровна. Чувствуется рука молодой хозяйки.

— А вот и нет, бабушка готовила. Мне некогда было, — Настя открестилась от комплимента.

— Как твои девочки поживают? — спросила баба Аля, имея в виду коз и курей соседа.

Малозначимая беседа, позволявшая Кириллу поухаживать и пошептаться с Настей, устраивала всех. Никто не лез в душу, не подшучивал: тили-тили-тесто. Как будто сто лет Кирилл был частью этой компании.

Немного отдохнув после сытной трапезы, мужчины полезли на крышу чистить дымоход и проверять шифер. Пара листов, закрывавших сарай, действительно треснула, так что на замену им притащили с крыши соседнего пустующего дома.

К ночи устали все. Дядя Гена не беспокоился за домашнее хозяйство, брошенное им в пустой деревне: животина давно привыкла к самостоятельности и спокойно прожила бы без хозяина неделю, а воды ей оставили целое корыто. Только собаку, не привыкшую к подножему корму, было жалко, поэтому завтра вечером он собирался вернуться назад.

Мужчинам постелили на полу, а Насте досталась вторая кровать, железная, с прогибающейся сеткой — вдвоём спать на такой было бы неудобно. На этот раз никто не стал проситься на сеновал: первой захрапела сама хозяйка, за ней — дядя Гена, и Кирилл, сам не заметил, как уснул, слушая деревенский храп и поглаживая провокационно опущенную вниз Настину руку.

Следующие дни завертелись в работе. На второй день починили разболтавшиеся доски в сарае, перебрали печные колодца в доме, очищая их от сажи — теперь Настя могла белить и во второй комнате. Повыносили мебель во двор, здесь же баба Аля варила на костре уху, заказанную Кириллом. Вечером потащили всё назад, и дядя Гена, забрав свои подарки, уехал с обещанием забрать столичных в субботу утром: ' А пока приберусь там, в домике, да приготовлю сауну, попаримся от души'.

Среду, четверг и пятницу все работали на зиму — косили июльское сено, ходили в тайгу за дровами, в результате поленница увеличилась на два ряда. Мелкие ветки хозяйка не разрешила трогать, на самом деле, сжалившись над столичным работягой, пыхтевшим, но выполнявшим свою мужскую роль.

За неделю Кирилл оброс бородкой, вызывавшей у Насти улыбку, но принципиально решивший не бриться — оставить свой таёжный вид до возвращения домой, хотя и с непривычки сначала лицо чесалось, а потом понял: чем меньше открытой площади на лице, тем меньше еды для вездесущих комаров и мошек. К слову, когда скосили траву во дворе, насекомых заметно поубавилось. Кирилл это отметил с глубоким удовлетворением:

— А если всё заасфальтировать вокруг, то и жить здесь можно!

— В столице у себя уже так заасфальтировали, что дышать нечем, — проворчала баба Аля, но согласилась: без насекомых лето куда краше.

— Так можно и просто дорожки сделать, а если бы мелкой газонной травой засеять…

Женщины расхохотались: менять в тайге одну траву на другую — идея сомнительная.

По вечерам, окуривая себя дымом костра, сидели неподалёку от домика. Расчистили землю так, чтобы не устроить пожара — паранойя бабы Али требовала идеального соблюдения всех её антипожарных условий. Пили сладкий чай с домашними булочками, пекли картошку и пели под гитару: единственная хозяйка Линт заказывала музыку, напевала — Кирилл подыгрывал, а там и Настя присоединялась.

— Отвела я душу с вами, деточки, — с каким-то невыразимым умилением и блестящими глазами поблагодарила в субботу утром Алевтина собранных, с небольшими рюкзаками, гостей. Обняла каждого, целуя в висок. — Благослови вас Бог!.. А ты, мальчик, береги свой талант. Слышал, что тебе баба Аля говорит?

— Слышал, — улыбнулся Кирилл и передвинул съехавшую на плече лямку от гитарного чехла. — И вам спасибо. Обязательно в следующий раз нормальных… душевных песен вам привезу.

— Дай-то Бог, мальчик!

— Да что же вы прощаетесь, как навсегда! — спохватилась Настя: — Баб Аль, мы же через неделю вернёмся!

— Как вернётесь, так и вернётесь. Там другой разговор будет… Сюда будете ехать, заберите у Геннадия шерсть, которую он приготовил, не забудьте, — старушка переключилась на хозяйственные проблемы, недолго постояла у плетня и пошла за козами, отошедшими слишком далеко от домика.