Хент

XXII

За месяц до появления Салмана в провинции Багреванд Хаджи Мисак, известный перевозчик грузов из Эрзерума, навьючил своих мулов и отправился к Эрзеруму.

Звали его Хаджи[29] потому, что он два раза ходил в Иерусалим по данному обету, и если б богу было угодно, то намеревался пойти и в третий раз — такова уж сила заветного числа. Вообще он был добрый христианин, и набожность его доходила до фанатизма.

Во всех городах, находившихся в этом районе, во всех деревнях и постоялых дворах знали Хаджи Мисака: более двадцати лет он путешествовал с мулами по Малой Азии и Армении.

Хаджи Мисак был человек плотного сложения, маленького роста, с быстрыми движениями. Трудно было определить черты его лица, так как их закрывали густые волосы, из которых торчал большой нос. В огромных блестящих его глазах можно было прочесть ясное выражение душевной доброты.

Куда ни приходил караван Хаджи Мисака, всюду приносил он радость. Кто только не давал ему поручений! Купец ожидал получения заказанного товара, женщины — писем от своих странствующих мужей, крупные и мелкие чиновники, служившие в глуши, — съестных припасов, одежды. Нередко какой-нибудь странник, измученный долгой ходьбой, ожидал прихода Хаджи Мисака, надеясь, что тот из человеколюбия возьмет его с собою и доставит на родину.

Любезность Хаджи Мисака и готовность его помочь всякому сделали его всеобщим любимцем. «Хаджи Мисак, захвати, пожалуйста, на обратном пути несколько фунтов табаку». — «Хаджи Мисак, кофе у меня вышло, привези кофе». — «Купи для нас масла», — к нему обращались с такими и подобными просьбами, и он исполнял все, не взяв вперед денег и нередко даже приплачивая из своего кармана.

Благодаря такой популярности правительственные чиновники обращались с Хаджи Мисаком не особенно строго. Караван его проходил через таможни довольно свободно, и никто из служащих не стеснял его.

На востоке перевозчик грузов, в особенности же известный, пользуется большим доверием. Ему поручают тюки с самыми дорогими товарами, золото, серебро, и без всяких расписок или документов, так как все, полученное им, доставляется в целости к месту назначения.

Во всех городах знали время прихода Хадаш Мисака. Движение его каравана совершалось так аккуратно, что если не случалось особого препятствия, то он не опаздывал ни на один час назначенного времени. Но на этот раз караван Хаджи Мисака двигался довольно медленно, потому что, несмотря на незначительную величину тюков, они были тяжелые. Большая часть груза состояла из четырехугольных длинных ящиков, скрепленных железными обручами; на ящиках стояли английские надписи: «Персия», «Тегеран». Караван шел большей частью ночью. Хаджи Мисак объяснял это тем, что он не хочет изнурять мулов дневной жарой.

Сопровождал караван еще один человек, по имени Мелик-Мансур; этот купец, как он сам говорил, был родом из Персии.

В течение последних двадцати-тридцати лет персидское правительство в вооружении своей армии провело много преобразований по образцу европейских. Это обстоятельство открыло новое поле деятельности для армянских купцов; они начали доставлять необходимое правительству оружие.

Мелик-Мансур был из этих купцов, и нагруженные на мулов груз принадлежал ему. В таможнях на эти ящики не обращали особенного внимания, потому что товар, идущий транзитом в Персию, пропускался свободно. Такая перевозка товаров из Трапезунда через Эрзерум и Баязет практиковалась издавна.

Мелик-Мансуру можно было дать лет тридцать шесть. Обаятельная внешность, веселый характер и остроумие придавали особую живость его бесконечным беседам с Хаджи Мисаком. Тот с любопытством слушал рассказы о приключениях Мелик-Мансура в далеких странах, как например рассказ этого армянского Агасфера о том, как в одной схватке с туземцами в Индии отрубили ему три пальца на руке, а также многие другие. Такие разговоры рассеивают скуку долгого и медленного караванного пути.

Мелик-Максур говорил на многих восточных и европейских языках и, общаясь со всякого рода людьми, хорошо изучил человеческую натуру и знал, с кем как обращаться. Однако он никогда ни с кем не откровенничал. Хаджи Мисак относился с особенным уважением к этой таинственной личности не только по обязанности быть с ним почтительным, как с грузовладельцем, а потому, что в нем было нечто, внушавшее уважение.

При каждой остановке в караван-сараях и гостиницах содержатели их всегда оставались довольны Мелик-Мансуром — он был очень щедр и везде сыпал золотом.

— Вы их портите, — замечал ему Хаджи Мисак, — в следующий раз нам трудно будет выпросить и стакан воды у этих разбойников.

— Не беда, — отвечал он смеясь, — блеск золота ослепляет людей…

Караван благополучно прошел через Эрзерум и спустя неделю дошел до провинции Баязет. Здесь груз Мелик-Мансура начал постепенно меняться: по ночам ящики, которыми были нагружены мулы, исчезали, и взамен их появлялись новые тюки с другим товаром. Такие перемены происходили в то время, когда караван останавливался в армянских деревнях.

Иногда к Мелик-Мансуру являлись какие-то неизвестные люди и, поговорив с ним на каком-то непонятном языке, снова исчезали.

Наконец караван перешел персидскую границу — но пока он до нее дошел, из ящиков с надписями «Персия, Тегеран» не осталось ни одного и сам Мелик-Мансур — мнимый купец — тоже исчез…