Хент

I

Автор романа «Хент» Раффи (Акоп Мелик-Акопян) — крупнейший армянский писатель XIX века. Начало его литературной деятельности относится к концу 50-х годов; 70–80 гг. стали периодом наивысшего расцвета его творчества, — тогда Раффи как писатель завоевал самую широкую популярность, подняв армянскую художественную прозу и, в частности, жанр романа на невиданную до того времени высоту.

Уже первые произведения Раффи были отмечены идейным богатством и мастерством владения словом. Просветитель и патриот, он выступает с резкой критикой феодальной отсталости и крепостнических порядков, предстает как горячий защитник интересов народа, в особенности крестьянства. Огромное значение придает Раффи художественной литературе, считая, что она, как волшебное зеркало, отражает общественную жизнь и способствует выявлению и искоренению отрицательного.

Исходя из того исторического факта, что большая часть армян в то время находилась под тяжким игом деспотических государств, Персии и Турции, и подвергалась неслыханному угнетению и физическому уничтожению со стороны феодалов-землевладельцев — беков, ханов, пашей — вообще варварской феодальной бюрократии этих государств, — Раффи уже в первых своих произведениях («Салби», «Гарем», «Клочок земли» и другие) поднимает вопрос о борьбе с феодализмом и иноземным игом.

Борьба эта, по мысли Раффи, должна была привести к победе права и справедливости, к освобождению трудящегося крестьянина от насилия феодалов. «Тогда настанет царство трудового человека, того, кто имеет дело со справедливой и верной природой, кто не думает чужим трудом добывать себе пропитание», — с искренним убеждением писал он впоследствии в известном романе «Искры».

Эта идейная целенаправленность произведений Раффи показывает, что мировоззрение их автора тесно связано с национально-освободительным движением 50-х годов прошлого века. И в период русско-турецкой войны 1877–1878 гг., когда общедемократическое движение поднимается на новую ступень, Раффи выступает как его лучший идеолог и изобразитель.

Русско-турецкая война внушала большие надежды на освобождение западных армян от ига султанизма. Объективно прогрессивным значением ее было то, что многие балканские народы получили независимость, а Болгария была освобождена целиком. Еще в начале войны некоторыми представителями тогдашней армянской публицистики было высказано мнение, что Турция не выдержит натиска русских армий и Османская империя распадется на части. Тогда возникал вопрос: какова же будет судьба западных армян? Господствующим было мнение, что наилучшим решением этой проблемы явилось бы присоединение Западной Армении к Русскому государству или же предоставление ей самоуправления под протекторатом России.

Как известно, эти чаяния армянского народа не сбылись. После победоносного завершения войны к России отошли только Карский и Ардаганский уезды, а большая часть Западной Армении осталась под властью султанских ассимиляторов и погромщиков. В статье 61-ой о Западной Армении (трактат, принятый на Берлинском конгрессе, который был созван в результате вмешательства европейских держав, и в частности Англии и бисмарковской Германии, для пересмотра подписанного в Сан-Стефане договора) весьма неопределенно говорилось, что турецкое правительство должно провести в Армении некоторые реформы. Эти так называемые реформы остались только на бумаге и позволили султану Гамиду еще более усилить преследования и погромы армян.

В печати и художественной литературе, представлявших различные течения армянской общественной мысли, велись страстные споры о путях и возможностях освобождения западных армян. В это время Раффи одно за другим опубликовал три произведения из жизни западных армян: «Джалалэдлин», «Хент» и «Искры». В них со свойственным ему чувством актуальности писатель стремится ответить на вопросы, волновавшие современное ему общество.

Романы Раффи подверглись яростным нападкам клерикально-консервативной критики, однако широкая публика читала их с огромным интересом.

II

Роман «Хент» был напечатан по частям в 1880 году в газете «Мшак», а затем в 1881 году вышел отдельной книгой. «Хент» начинается с потрясающей картины осады города Баязета. В его цитадели вместе с несколькими добровольцами армянами и тюрками героически защищается горсточка русских солдат, отбиваясь от многочисленной регулярной турецкой армии, курдских шаек и башибузуков. Затем действие переносится на несколько лет назад: рассказывается о мирной жизни одного из армянских сел Алашкертского уезда и, наконец, вновь возвращается к периоду войны.

Раффи описывает тот момент русско-турецкой войны, когда генерал Тер-Гукасов был вынужден временно оставить занятые им области, а армяне, приветствовавшие победное вступление русских войск и всемерно им помогавшие, из-за внезапной перемены военной удачи русской армии бежали в Восточную Армению, чтобы избегнуть турецкой резни.

На первый взгляд может показаться, что писатель дает поверхностное изображение крестьянской жизни, — сюжет построен в основном вокруг одной крестьянской семьи — семьи сельского старшины Хачо. И у читателя может возникнуть вопрос — характерно ли подобное патриархальное изобилие для западноармянского крестьянства в целом?

По ходу романа Раффи часто приводит факты и различные эпизоды из жизни села и крестьянства, которые сами по себе правдиво отражают положение вещей. Однако, изображая изобильную жизнь семьи старшины Хачо, Раффи хотел тем самым показать не экономическое положение армянского крестьянства, подвергавшегося варварскому военно-феодальному угнетению Турции, а его потенциальные творческие силы и огромную энергию, плодом которых могла бы стать подобная жизнь. Писатель стремится провести мысль, что страна, где живут армяне, и земля, которую возделывает армянский крестьянин, действительно способны дать такие блага, при которых в других политических условиях народ смог бы, имея все это, создать для себя обеспеченное существование. Отсюда и трагическая ситуация: то, чего мог достигнуть армянский крестьянин, не позволяли обстоятельства, а то, чего он достигал, могло быть уничтожено в одно мгновение; он не являлся хозяином ни добытых в поте лица продуктов труда, ни собственной жизни. Такая же доля была уготована и семье старшины Хачо.

В «Хенте» автору удалось выразить весь трагизм положения западноармянского крестьянства.

Сюжет романа имеет оригинальное построение. Одна из характерных особенностей его в том, что почти все главные действующие лица, и положительные и отрицательные, а также описываемые в романе решающие события тесно связаны с одной семьей — семьей старшины Хачо. Характеры и поступки таких героев, как Фаттах-бек, Томас-эфенди, Вардан, Левон Дудукджян, выявляются главным образом из взаимоотношений их с этой семьей.

Главная сюжетная линия романа — судьба семьи старшины Хачо — развивается очень стремительно; в ее основе лежат скорее историко-политические события, разыгравшиеся в описываемый период, нежели действия и поступки главных героев.

Раффи с большим художественным мастерством изображает те неожиданные несчастья, которые, обрушиваясь на семью старшины, превращают жизнь этой семьи в страшный кошмар.

Тяжелая тревога охватывает всех в доме Хачо, когда после посещения Фаттах-бека становится ясно: курд знает, что Степаник — девушка, и собирается похитить ее. Столкновение Томаса-эфенди и Вардана в доме старшины и появление Левона Салмана еще более осложняет обстановку. Постепенно создается ощущение безысходности. И, наконец, наступает катастрофа: во время войны Фаттах-бек врывается в село, предает все огню и мечу, оставив на месте домов дымящиеся развалины.

Огромная художественно-познавательная ценность романа «Хент» обусловливается прежде всего реалистическим отображением и глубоким анализом современной автору социально-политической обстановки. Эта обстановка порождала в широких массах западных армян лютую ненависть к турецким завоевателям и страстное стремление к свободе, разжигала лелеемую в народе мечту об освобождении с помощью России. Любовь и уважение армян к России и русскому народу в свое время так ярко переданные основателем новой армянской литературы Хачатуром Абовяном в романе «Раны Армении», теперь, в иной обстановке, отображены Раффи в романе «Хент».

III

«Хент», по существу, роман исторический, хотя изображает современные автору события. В нем дано описание одного из важнейших событий жизни армянского народа.

Первый герой, которого Раффи вводит в круг семьи старшины Хачо, — вождь одного из курдских племен Фаттах-бек. И это не случайно. Характер взаимоотношений Фаттах-бека с семьей старшины Хачо очень знаменателен: в Западной Армении курдские вожди прямо или косвенно грабили и угнетали армян не только по праву феодала, — они были прямым орудием политики султанизма, направленной на уничтожение армян. Иначе говоря, во взаимоотношении курдских вождей с армянским крестьянством непосредственно проявлялась реакционная сущность турецкого владычества.

Еще в молодости Раффи довелось изучить жизнь курдских племен, их быт и обычаи. Знание курдского быта помогло Раффи придать образу Фаттах-бека большую жизненную выразительность. Фаттах-бек, сидя на прекрасном коне, окруженный многочисленной свитой, едет в гости к Хачо. Когда десятник сообщает это, на чело старика набегает черная туча, и он произносит с недовольством:

«Курд даром не приходит к армянину: наверное, что-нибудь ему да нужно»… Действительно, гостеприимно принятый Фаттах-бек дает понять хозяину, что ему и его людям «пока» нужно десять возов муки и сотня золотых. Требования бека во имя «дружбы» были удовлетворены «с радостью». Интересен разговор о случившемся вернувшихся с работы сыновей и старого Хачо:

«…Мы сами научили их разбою, — говорит сын. — Мы можем не давать им ничего, тогда они вынуждены будут сами сеять и потом добывать свой хлеб; но мы учим их жить на наш счет».

Но Хачо, умудренный жизненным опытом, возражает сыну, что если даже они, армяне, не дадут, то те все заберут силой.

«…Кому жаловаться? Кто услышит наш голос? Те, которые назначены для уничтожения зла и должны защищать правду, все разбойники, начиная с вали и паши до последнего мюдира и каймакама. Разбойники живут как братья, они, как говорится, собака собаке родня. Ты сам слышал, что эрзерумский вали вместо того, чтобы заковать в цепи разбойника Фаттах-бека, подарил красивого коня этому злодею, наводнившему целый край кровью и слезами».

Резко критикуя нелепую «теорию» клерикально-консервативной публицистики об «исламе — хранителе евангелия», Раффи в лице одного из героев романа, Левона Салмана (Дудукджяна), разоблачает самую сущность политики султанизма и способы ее осуществления. Мы, — говорит Салман, — до сих пор наивно думали, что творящиеся в Западной Армении безобразия, варварства и грабежи просто случайность; не знали, что они тайком диктуются и поощряются чиновниками. Мы обвиняли правительство, — продолжает Салман, — в слабости, в том, что оно не может сдержать своих диких подданных, но выяснилось, что правительство само разжигает их варварские страсти для уничтожения христиан, — для «этого убийства Турция избрала удобнейших палачей — курдов и черкесов».

Турецкое правительство, разъясняет Раффи, боясь потерять некоторые восточные провинции, стремилось по заранее продуманному плану обескровить армянский народ, а в дальнейшем — и окончательно уничтожить его, чтобы сказать: «В Армении нет армян». В романе приводится ряд фактов, разоблачающих политику султанских погромщиков. Выводы Раффи были правильны, и это придает роману глубоко реалистический колорит. В дальнейшем, в годы первой мировой войны, при попустительстве и прямом поощрении империалистических государств Турция смогла осуществить свой чудовищный замысел: вся Западная Армения (более 3 миллионов человек) была насильственно переселена или же уничтожена. Лишь части армян удалось спастись бегством в Восточною Армению или в другие страны.

Создав образ Фаттах-бека, Раффи показал, насколько правильно понимал он современную ему действительность, насколько реалистически смог отразить ее в романе. Прекрасно владея искусством «показа», Раффи не довольствуется обрисовкой основных черт героя. Он обращается к таким подробностям, которые придают образу наибольшую жизненность. Писатель показывает бека не только в столкновении с семьей Хачо, но и в домашней обстановке (история с ограбленными торговцами, беседа с турецким чиновником, приведшим коня — подарок вали, сцена ревности жены Хуршид и т. п.).

Томас-эфенди — другой отрицательный персонаж, выведенный Раффи, который, можно сказать, в художественном отношении является самым совершенным в романе. Этот образ придает произведению историческую достоверность уже потому, что Томас-эфенди, как чиновник, представляет собой воплощение беспорядочной государственности турок.

Эфенди — мюльтезим, то есть сборщик казенных налогов и податей. Таких тунеядцев Раффи считает гораздо большим злом для крестьян, чем дикие разбойники, подобные Фаттах-беку. Томас-эфенди — это болтун и мошенник; низенького роста, с косыми глазами и вкрадчивым голосом, он производит на всех отвратительное впечатление. Члены семьи Хачо ненавидят его за страшную жестокость и бессердечие. Он разъезжает по селам с двумя полицейскими, избивает крестьян и выколачивает желаемое ему количество налогов. Постоянно говоря о своих связях с султаном и высокопоставленными чиновниками, чтобы вселить в крестьянина страх, он жестоко расправляется, с теми, кто пытается защитить свои права.

Образ Томаса-эфенди — это творческая удача автора. Им создан целостный характер, обобщающий определенные психологические черты, присущие людям этого круга. Эфенди раболепен перед вышестоящими и сильными и высокомерно заносчив с простыми крестьянами — «при случае он так пыжился, что не мог пройти в ворота, а иногда так сжимался, что влезал в игольное ушко». Свою жертву он преследовал не прямо, а окольными путями. Следуя примеру турецкой знати, он вел безнравственную жизнь, зачастую проводил ночи в распутных кутежах, обманывал и совращал крестьянских девушек. Автор наделяет Томаса-эфенди своеобразным языком: речь его пересыпана пословицами и поговорками об ослах.

Все это ярко обрисовывает Томаса-эфенди, но значение этого образа заключается прежде всего в том, что эфенди — носитель определенных политических взглядов и настроений.

Как уже отмечалось выше, в романе отражена идейная борьба, развернувшаяся между различными общественными течениями в период русско-турецкой войны 1877–1878 гг.

Рисуя образ Томаса-эфенди, Раффи стремился показать, что в действительности представляла крайне консервативная идеология, поборники которой боялись даже самого слова «восстание». Споря с Варданом в доме старика Хачо, Томас-эфенди говорит о «безумстве» славян, которые осмелились восстать против такой «благодетельной» нации, как турки; он обрушивается на армян: среди них тоже находятся такие «безумцы» и «сумасброды», которые считают турецкое ярмо тяжелым и думают о политической независимости и самоуправлении. По млению Томаса-эфенди, армяне должны быть верны туркам, так как сами армяне — народ потерянный и не могут управлять своей страной.

Одно из достоинств романа в том, что здесь до конца разоблачается реакционная сущность политических взглядов томасов-эфенди, показан вред, наносимый ими народу, обнажены их социальные корни.

Сокрушительный удар точке зрения Томаса-эфенди наносит любимый герой автора — Вардан.

— «Вам, питающимся кровью армян благодаря безобразному правлению турок, подобным вам сборщикам и подрядчикам, конечно, сподручен турок и его беззаконное, несправедливое управление. Вы ловите рыбу в мутной воде, и вам противна правда, вы любите мрак, потому что воры не любят света.»

Подобные эфенди — поработители народа — были довольны порядками феодальной Турции, они лицемерно служили ей, являясь ярыми противниками освободительного движения.

— «Рукоятка орудия, которое эксплуатирует нас, грабит, мучит, делает нас рабами, которое уничтожает нас и разрушает наши дома, — рукоятка этого орудия сделана из нас, армян», — говорит Вардан.

Все это высказано писателем-патриотом с глубокой скорбью и возмущением. Вот почему наиболее волнуют те страницы романа, где описываются несчастия, причиненные Томасом-эфенди семье Хачо.

Чтобы завоевать доверие турецкого правительства, он выдает властям Вардана и Левона Салмана, представив как их сообщников также Хачо и его сыновей, а дом старшины отдает на разграбление турецким солдатам. Окончательный разгром этого мирного очага довершает Фаттах-бек.

Образ Томаса-эфенди художественно настолько правдив и реалистичен, что психологически неоправданная перемена, происшедшая с героем в конце романа, почти не отразилась на его цельности. Развратник и многоженец, эфенди добивается женитьбы на дочери Хачо — Лала. Отказ отца девушки приводит его в неистовство: «…точно небо обрушилось на голову эфенди и раздавило его. В глазах его потемнело, он задрожал и свалился на пол. Хватая себя за голову, он бил себя руками и рвал волосы, крича: „Что мне делать теперь? Ах, что мне делать!..“»

Теперь Томас-эфенди любит Лала горячей, чистой любовью. «Демон, полюбив, становится ангелом», — говорит Раффи; эфенди, полюбив, сожалеет о своих злодеяниях, сходит с ума и кончает самоубийством.

Романтическая и неубедительная перемена, происшедшая с эфенди, не может, однако, умалить той огромной социально-политической правды, которая заключена в этом образе.

IV

«Хент» — произведение своего рода программное. Этим романом, как и другими своими творениями, писатель стремится идейно воздействовать на общество, указать пути его развития. Задачей художественной литературы он считал воспитание людей на положительных идеалах и привлечение их к общественно-полезной деятельности. Раффи во всех своих произведениях, и в особенности в «Хенте», пытался по-своему ответить на вопрос «что делать?», исходя из конкретной политической обстановки. После печальной памяти Берлинского конгресса перед армянской общественностью вопрос — «что же делать?» — встал во всей остроте. На страницах армянской печати выступали представители различных идейных направлений. Со своей точкой зрения в романах «Хент», «Искры» и в некоторых публицистических работах выступает и Раффи.

Понятно, что в романе ответ дан в художественной форме, — показом деятельности положительных героев. Рядом с Фаттах-беком и Томасом-эфенди Раффи выводит Вардана и Левона Салмана, образы которых говорят о других существенных сторонах содержания произведения.

Раффи озаглавил свой роман «Хент» («Безумец»), имея в виду, прежде всего прозвище главного героя Вардана. В каком смысле употребляет его автор? Раффи с болью говорит о том, что люди, не мирящиеся со злом (в данном случае с турецким игом), люди с героическим характером, способные жертвовать ради народного счастья жизнью, считаются сумасбродами. Так называют их те, кто считает бессмысленной всякую борьбу с существующей действительностью. Именно из-за «неуживчивого», правдолюбивого характера Вардана Томас-эфенди зовет его сумасбродом.

Прошлое Вардана, этого отважного и находчивого парня, неизвестно. Ходят слухи, что некогда он был монахом, учителем, но причины, заставившие его покинуть монастырь и школу, остаются невыясненными. В окрестностях Алашкерта он известен как смелый контрабандист. Автор вводит в действие своего героя в самом начале книги, и сразу же тот завоевывает горячую симпатию читателя. Мы видим его в рядах героических защитников осажденной Баязетской крепости. Прикинувшись юродивым, Вардан проходит через линию вражеской армии и доставляет генералу Тер-Гукасову весть о тяжелом положении осажденных.

Для Раффи прекрасное в человеке — это способность жертвовать собой ради родины и народа. Именно это качество является основным в характере его положительных героев.

Воплощением таких патриотических чувств и является Вардан. Когда обстоятельства жизни поставили его перед дилеммой: освободить горячо любимую девушку, которую собирается похитить Фаттах-бек, или друга, попавшего в руки султанских палачей, то «любовь к другу победила любовь к женщине». Сердце Вардана, пишет Раффи, удручили две любви, которые по существу немногим отличались одна от другой; это — любовь к обездоленному крестьянину и — к девушке, которую должны были подвергнуть нравственному угнетению. С потерей друга гибла идея освобождения угнетаемого обездоленного крестьянина, включавшая в себя освобождение тысяч женщин, подобных Лала. «Зачем же заботиться только о Лала? Зачем оставлять общее дело и идти за личным?..».

Подобное же сознательное самопожертвование присуще и Салману.

За какие же идеи боролись эти юноши?

«Хент» был написан уже после войны, хотя он и охватывает события предвоенного и военного времени. Сохраняя историческую достоверность, автор отражает умонастроения не только периода описываемых событий — он выдвигает вставшие уже после войны актуальные проблемы, показывая пути их разрешения. На этом обстоятельстве писатель и сосредоточил все свое внимание.

Краткое кредо политических взглядов автора сводится к следующему. Тяжелое положение, создавшееся в Западной Армении, Раффи приписывает тому, что армяне не борются активно против существующего зла. В чем причина этого? На этот вопрос он отвечает словами Хачо:

«На нас, армян, наложено божеское проклятье, и мы сами своими же руками разрушаем свои дома. Раздоры, зависть, вражда и другие пороки свили себе гнездо в наших сердцах, и мы несем наказание за эти грехи».

«Если бы между нами было единогласие, — продолжает он, — то, что мог бы сделать курд? Наши деды научили нас не казнить врагов, а подкупать их, и эту старую ошибку нелегко сразу исправить». Трудно убедить народ встречать оружием грабителя. За такие поучения он посчитает тебя сумасбродом и посмеется над твоей глупостью.

Но почему же народ стал таким? Раффи называет две причины: вековое иноземное иго и веками проповедуемая церковью мораль «не подымать меча против зла».

«…Наши священники и монахи проповедуют нам терпение… а между тем кто, как не они, разорили нас и довели до такого рабского состояния?» — спрашивает Левон Салман.

Еще в начале своей литературной деятельности Раффи выступал с резкой критикой армянской церкви и духовенства, постоянно подчеркивая ущерб, наносимый ею народному освободительному движению. В этом смысле знаменателен в романе образ сельского попа Тер-Марука; даже в самую тяжелую минуту испытаний народа он думает только о своих «должниках». В книге прекрасно дано также описание религиозного центра — Эчмиадзинского монастыря, его духовных отцов и братии.

С глубокой болью рисует Раффи трагическую судьбу елашкертских беженцев, нашедших пристанище в Эчмиадзине, невыносимо тяжелое положение, в которое попали спасшиеся от турецких погромов крестьяне. От жары, голода и болезней умирают сотни людей, но монастырь равнодушен к их страданиям.

— «Как много умирает», — замечает один из монахов, прогуливаясь с другим.

— «Все одно… Там их убили бы курды и турки, а тут умирают своей смертью», — цинично отвечает тот.

В дни страшного народного бедствия духовенство вместе с откупщиками принадлежащих монастырю владений занимается темными делами, беззаботно пирует в домах любовниц.

Герои Раффи часто выступают против армянского духовенства, считая, что под его влиянием угнетаемые безропотно подставляют голову под меч врага. Он, несомненно, был прав, резко обвиняя духовенство за воспитание народа в духе покорности. Но Раффи преувеличивал или, скажем прямо, ошибался и впадал в противоречие, когда видел волю к борьбе и сознание ее необходимости только у небольшой группы «сумасбродов».

По вине церкви, думал Раффи, в народе умерло это сознание. Трагическое положение армянского народа он считает следствием оставшейся от дедов порочной традиции и церковного воспитания. Этим и диктуется романтическое решение вопроса «что делать?», то есть вопроса о путях освобождения Западной Армении.

Выразителем этих романтических воззрений автора является другой положительный герой — Левон Салман (Дудукджян).

Левон Салман учился в константинопольской школе фрецистов, затем жил в Париже. Позже стал журналистом, а с возникновением «восточного вопроса» оставил Париж и вернулся в Западную Армению для организации освободительной борьбы крестьян. Когда Салман, появившись в селе О… приступает к задуманному делу, его сразу же постигает неудача, котирую Раффи объясняет совершенным незнанием его героем жизни и армянского крестьянства.

В первую ночь пребывания в доме Хачо Салман во сне произносит речь.

«Крестьяне… час настал… Кровью своею вы должны купить свою свободу, настоящее… Будущее… принадлежит вам. Храбрецы, докажите… что железная палка турка не совсем убила в вас жизнь и чувство свободы… Огнем и мечом должны мы добыть… свое спасение… Вперед, храбрецы…»

Прошедший огромную жизненную школу Вардан, слушая его, говорит:

— «Несчастный!.. Видно, зачитался… В жалкой комнатке армянина-крестьянина он воображает, что находится на парижских баррикадах и держит речь…»

В самом деле, Салман очень неопытен. Приехав в первое же село, он раздает крестьянам брошюры, даже не задав себе вопроса — грамотны ли эти крестьяне. Он рассказывает им о каком-то товариществе, которое может улучшить их экономическое положение, о какой-то общественной кассе, из которой крестьянин может под небольшие проценты брать деньги и т. п. и т. д. И закономерно, что Салмана постигает неудача, крестьяне его не понимают и смеются над ним.

Но слишком поспешно, уже через несколько дней (что малоубедительно), писатель приводит своего героя к познанию жизни. Он не представляет себя больше на баррикадах и приступает к практической деятельности — основанию на селе школы. В одном месте Вардан даже определяет Салмана «как мудрого учителя на жизненном пути». Путем этим, по мысли Салмана, должна стать новая школа, новая система воспитания, которая пробудила бы в народе сознание необходимости «самозащиты».

Механически перенося закономерности природы на человеческое общество, Раффи считал, что закон борьбы за существование, имеющий место в природе, управляет и человеческим коллективом. Раз живые существа природы каким-то образом защищаются от угрожающей им опасности — так же должен поступать и человек. Но армяне, вопреки закону природы, не прибегают к «самозащите», и причиной этому является церковное воспитание. Отсюда, по Раффи, и возникает необходимость создания новой школы и новой системы воспитания, которые должны пробудить в народе данный от природы инстинкт «самозащиты», еще полностью им не потерянный.

Когда Хачо в разговоре замечает, что армянская интеллигенция Константинополя давно уже должна была начать среди народа подготовку к борьбе, а за несколько дней чудесным образом не может измениться характер народа, Салман признает это правильным, но отвечает, что обучить «самозащите» должна сама природа, и в случае необходимости это выявится и без особой продолжительной подготовки. Однако очень скоро он приходит к заключению, что его замысел и замысел его единомышленников не что иное, как донкихотство.

«Можно ли чего-нибудь ожидать теперь! Целые десятки лет сидеть в бездействии в Константинополе, не исследовать жизни Армении, не знакомиться с нуждами и требованиями народа, не готовить его для лучшего будущего и вдруг явиться к нему и предложить оружие для самозащиты…» Для Салмана теперь главное — идея основания новой школы: «Знаешь, Вардан, сколько счастья, какую широкую будущность обещает нам школа? Она даст нам все, чего мы желаем. Она исцелит наши вековые раны и даст нам новое поколение для здоровой и обновленной жизни». Оба друга приходят к выводу, что бы вместо церквей и монастырей в Армении существовали школы, то страна была бы спасена.

Ставя вопрос о том, что только новая школа может излечить вековые раны, что к желанному будущему можно прийти лишь через школу, Раффи рассуждает как романтик. В этой связи важно отметить, что в романе очень туманно говорится о путях достижения лучшего будущего пробуждением в народе чувства «самозащиты», то есть готовности к сопротивлению турецкому и курдскому насилию.

Роман заканчивается сном Вардана, где показана Армения двести лет спустя. В этом символическом сне Раффи воплотил свои лучшие мечты о будущем армянского народа; здесь слышится биение сердца горячо любящего свою родину и свой народ писателя. Каким же образом достигнет народ этой счастливой и свободной жизни? Раффи видел путь освобождения в том, что духовно подготовленный к борьбе народ должен подняться против угнетателей. Эта мысль уже более определенно высказывается писателем в его следующем произведении «Искры», а также в известных исторических романах «Давид-бек» и «Самвел».

Некоторые подробности сна Вардана приводят нас к выводу, что, по-видимому, в вопросе об освобождении через «самозащиту» Раффи находился под некоторым влиянием известного в то время либерального публициста, редактора газеты «Мшак» Григора Арцруни. Вот что говорится, например, в сне о курдах:

«Они исчезли, нет их больше. Такое племя не могло вынести света цивилизации, оно переродилось».

Григор Арцруни, выступавший в период русско-турецкой войны с правильными взглядами на политическое положение западных армян и связывавший дело их освобождения только с Россией, после войны перешел на позиции национально-романтических взглядов. По его мнению, турки и курды — это народы, которые существуют лишь благодаря «невежеству» и застою, иначе говоря, оставаясь «варварами и дикарями». И «лишь касается их светлый луч просвещения, овевает здоровый воздух цивилизации, они, подобно прогнившему телу, моментально разлагаются…» В дальнейшем курды должны слиться с армянами (как это мы видим во сне Вардана).

Под воздействием этой концепции Арцруни в романе (в сне Вардана) имеют место некоторые оттенки национализма — мы говорим под воздействием, ибо, как показывают факты, Раффи никогда не был носителем тенденции национальной исключительности. Так, очень характерен факт, что матерью одного из любимых его героев — Салмана была турчанка; и далее, когда турецкие стражники грабят дом Хачо, старшина думает, что не будь таких насилий, они даже любили бы турок, хотя те и другой крови.

В этом смысле интересно отношение Раффи к курдам. Писатель во многих произведениях создает положительные образы курдов, например образ Джаво в романе «Хент».

Когда Вардан отправляется на поиски Лала, он останавливается в доме курдианки. Глядя на нее, он думает:

«Свободная дочь свободного народа!.. Сколько жизни, сколько простоты в тебе! Чем ты виновата, что тебя научили смотреть на награбленное, как на справедливо добытое? Если б ты воспитывалась в других условиях, то при твоих богатых способностях была бы украшением человечества».

V

В. И. Ленин писал: «Марксисты никогда не отрицали прогрессивности буржуазно-национальных освободительных движений против феодально-абсолютистских сил»[48].

В числе подобных прогрессивных движений В. И. Ленин упоминает и армянские волнения против владычества Турции.

«Основным объективным содержанием исторических явлений во время войн не только 1855, 1859, 1864, 1866, 1870, но и 1877 года (русско-турецкая) и 1896–1897 годов (войны Турции с Грецией и армянские волнения) были буржуазно-национальные движения или „судороги“ освобождающегося от разных видов феодализма буржуазного общества»[49].

Исторически прогрессивное значение творчества Раффи заключается в том, что он правдиво отобразил национально-освободительную борьбу армян против различных форм феодализма и абсолютистских сил, ее общедемократическое содержание. Литературная деятельность его была направлена на то, чтобы пробудить в народе сознание необходимости этой борьбы, чувство «самозащиты» в борьбе за свои человеческие права. Все произведения писателя проникнуты горячей любовью к родине и родному народу.

Предметом самых заветных мечтаний Раффи было счастливое будущее трудовых людей. Но время, в которое писался «Хент», было одним из мрачных периодов в истории армянского народа. Потому, быть может, в романе местами отмечается излишняя страстность, вызванная ужасами войны, беззакония и насилий над армянами — результатом господствующих в Турции порядков. И, видимо, все это привело автора к мысли, что мечты его могут осуществиться лишь через два столетия.

Однако жизнь армянского народа сложилась иначе, чем представлял себе писатель. Спустя всего сорок лет после выхода романа «Хент» в Армении была установлена советская власть. Трудовой народ стал действительным хозяином своей земли и страны. И сейчас, в свободной цветущей стране, армянский народ чтит имя горячего патриота Раффи, романы которого вошли в сокровищницу армянской литературы.