Хлеб насущный

Глава 4

Карелла закрыл за собой дверь и достал пистолет. Он не знал, находится ли убийца Рирдона ещё на складе. За свою жизнь в качестве полицейского он дважды получал пулю, причем оба раза неожиданно: один раз от панка в Гровер-парке, а второй - от человека, известного только как Глухой. Ни один из этих случаев не доставил ему особого удовольствия, поскольку получить пулю в реальности - это совсем не то, что получить пулю по телевизору. Сейчас у него не было ни малейшего желания подражать Рирдону; он стоял, не шевелясь, и слушал.

Где-то капала вода из крана.

Вокруг одного из липких отверстий на лице Рирдона жужжала муха.

На улице грузовик включил пониженную передачу и поехал вверх по холму от реки.

Карелла слушал и ждал.

Прошло три минуты. Пять.

Осторожно перешагнув через тело Рирдона, он прижался к стене и пробрался к телефону. Дверь в соседнюю маленькую комнату была частично открыта. На стойке стояла плита, а над ней - навесной шкаф. Он толкнул дверь и пропустил руку с пистолетом в комнату. Там было пусто. Он вернулся в коридор, снова перешагнул через тело Рирдона и заглянул в главное хранилище. Пепел и уголь, обгоревшие металлические столы, разбитые подвесные светильники - и больше ничего. Не выпуская из рук пистолета, он подошёл к входной двери и локтём отбросил скользящий засов. Не обращая внимания на Рирдона, он вернулся в маленькую комнату, где Локхарт и Барнс варили кофе и пили виски. В шкафу он нашёл наполненную на пятую часть бутылку дешёвого виски. Он опустил пистолет, обернул часть носового платка вокруг горлышка бутылки, уголок платка - вокруг завинчивающейся крышки и открутил пробку. Хлоральгидрат имеет слегка ароматный запах и горьковатый вкус, но он чувствовал только пары алкоголя и не собирался глотать то, что было в этой бутылке. Он закрутил крышку, положил платок обратно в карман, а пистолет 38-го калибра в кобуру. Он пометил бутылку для последующей передачи в лабораторию и задумался, стоит ли звонить Энди Паркеру и говорить, что он не только упустил вероятную причину пожара, но и не заметил бутылку, в которой, скорее всего, содержалось значительное количество CCl₃CH(OH)₂. Он снова вышел в коридор.

Рирдон всё ещё лежал на полу, и Рирдон всё ещё был мёртв.

Первая пуля попала ему в правую щёку, вторая - чуть ниже носа, в верхнюю губу. Отверстие в щеке было аккуратным и небольшим, а под носом - несколько более неопрятным, поскольку пуля оторвала часть губы, раздробив зубы и десневой гребень. Карелла не знал ни одного судмедэксперта, который стал бы рисковать своей репутацией, оценивая размер пули по диаметру оставленного в коже отверстия; пули разных калибров часто оставляли входные раны лишь незначительно различающихся размеров. Размер входной раны также не всегда указывал на то, с какого расстояния стреляли; некоторые контактные раны от пуль малого калибра выглядели точно так же, как и при стрельбе с большого расстояния. Но в щеке и вокруг рта Рирдона были вкрапления пороховых зёрен, в то время как на лице не было ни одного ожога от пламени. Карелла предположил, что в него стреляли с довольно близкого расстояния, но за пределами досягаемости пламени.

По его первоначальному предположению, Рирдон открыл дверь своему убийце и был застигнут врасплох быстрой и смертоносной стрельбой. Но это не объясняло незапертые ворота в ограде. Когда сегодня Карелла посетил склад, ворота были заперты на висячий замок, и Рирдон открыл их изнутри ключом с кольца на поясе. Он снова запер ворота, прежде чем провести Кареллу на склад, а когда визит закончился, вернулся к воротам, отпер их, выпустил Кареллу и тут же снова запер за собой. Как же убийца проник внутрь ограды? Он не рискнул бы перелезть через неё средь бела дня. Единственным ответом было то, что Рирдон впустил его. А это означало одно из двух: либо Рирдон знал его и доверял ему, либо убийца представлялся человеком, у которого были веские и обоснованные причины, чтобы его впустили внутрь.

Неподалёку от входной двери Карелла нашёл две стреляные гильзы калибра 9 мм и пока оставил их на месте. Он подошёл к настенному телефону и набрал номер участка. Он рассказал лейтенанту Бирнсу, что ушёл от Фрэнка Рирдона примерно в 1:30 того же дня, а вернувшись на склад десять минут назад, обнаружил его мёртвым. Лейтенант посоветовал Карелле оставаться на месте, пока не приедут ребята из убойного отдела, человек из офиса судмедэксперта, лаборанты и полицейский фотограф, что Карелла в любом случае сделал бы. Он спросил, не вернулся ли ещё Хоуз из Логана, и лейтенант переключил его на комнату детективного отдела.

«Есть что-нибудь в доме Гримма?», - спросил Карелла.

«Только одна вещь, которая может быть важной, а может и не быть», - сказал Хоуз. «Перед самым пожаром в доме не горел свет.»

«Это может быть связано с тем, что я здесь нашёл.»

«Ты думаешь, это старый трюк с электрической лампочкой?»

«Возможно», - сказал Карелла. «У меня также есть бутылка, в которой может быть, а может и не быть хлоральгидрата, пара стреляных гильз калибра 9 мм…»

«О-о-о», - сказал Хоуз.

«Точно. У нас убийство, Коттон.»

«Кто?»

«Фрэнк Рирдон, дневной сторож на складе.»

«Есть идеи, почему?»

«Наверное, чтобы заткнуть его. Думаю, он «подделал» выпивку, которую собирались пить ночные сторожа. Сделай одолжение, проверь его, ладно?»

«Хорошо. Когда ты вернёшься сюда?»

«Сейчас сюда приедут из убойного и эксперты, которые всё изучат», - сказал Карелла. «Зная их, я пробуду здесь ещё не меньше часа. Есть ещё одно дело, которое ты можешь сделать, пока меня не будет.»

«Что именно?»

«Проверь и Роджера Гримма. Если это была внутренняя работа…»

«Займусь этим.»

«Увидимся позже. Мне нужно пометить и упаковать несколько вещей до прибытия толпы.»

«Не торопись. Сейчас здесь очень спокойно.»

Когда Карелла вернулся в отдел в четверть шестого, там было неспокойно. Детективы Мейер и Браун уже пришли, чтобы сменить костяк команды, и были заняты в углу комнаты, крича на молодого человека, который сидел с правым запястьем, прикованным наручниками к ножке металлического стола. Хоуз сидел за своим столом, не обращая внимания на шумную перепалку, происходящую за его спиной. Он поднял голову, когда в проходе появился Карелла.

«Я ждал тебя», - сказал он.

«Так вам нужен адвокат или нет?», - крикнул Браун.

«Я не знаю», - сказал молодой человек. «Расскажите мне ещё раз о моих правах.»

«Господи Иисусе!», - взорвался Браун.

«Это заняло немного больше времени, чем я ожидал», - сказал Карелла.

«Как обычно», - сказал Хоуз. «Кого прислал убойный отдел? Моногана и Монро?»

«Они в отпуске. Это два новых парня, никогда их раньше не видел. Что тебе удалось добыть в картотеке?»

Мейер Мейер, подтянув брюки, подошёл к столу Хоуза. Это был плотный мужчина с фарфорово-голубыми глазами и лысиной, которую он вытирал носовым платком, присев на край стола. «Четыре раза объяснил ему его права», - сказал он. Он поднял правую руку, как индейский военный головной убор. «Четыре чёртовых раза, представляете? А он всё ещё не может принять решение.»

«К чёрту его», - сказал Хоуз. «Не говорите ему о его правах.»

«Да, конечно», - сказал Мейер.

«Что он сделал?», - спросил Карелла.

«Кража со взломом. Ювелирный магазин на Калвер-авеню. Поймали его с шестью наручными часами в кармане.»

«Так что там с правами? Он у вас не соображает. Оформите его и отправьте.»

«Нет, мы хотим задать ему несколько вопросов», - сказал Мейер.

«О чём?»

«У него было два пакета героина. Мы хотели бы знать, как он их достал.»

«Так же, как и все остальные», - сказал Хоуз. «От своего дружелюбного соседа-толкача.»

«Где ты был?», - сказал Мейер.

«В отпуске», - сказал Хоуз.

«Это всё объясняет.»

«Что объясняет?»

«То, почему ты не знаешь, что происходит.»

«Я ненавижу загадки», - сказал Хоуз. «Ты хочешь сказать мне, что происходит, или вернуться и объяснить права этому подростку?»

«Браун делает это», - сказал Мейер, оглядываясь через плечо. «Уже в пятый раз. Пойду-ка я посмотрю, есть ли у него там прогресс», - сказал он и вернулся туда, где Браун терпеливо объяснял Миранду-Эскобедо (юридические требования в США, названные именами преступников, обязывающие зачитывать права и предлагать государственного защитника – примечание переводчика) наркоману, который продолжал торжественно смотреть на него.

«Так что ты получил из картотеки», - спросил Карелла у Хоуза.

«На Рирдона ничего нет, всё чисто.»

«А что насчёт Роджера Гримма?»

«Он попался шесть лет назад.»

«По какой причине?»

«Подделка документов. В то время он работал на импортно-экспортный торговый дом и продал поддельных сертификатов акций почти на сто тысяч долларов, прежде чем его поймали. Семьдесят пять тысяч были спрятаны в банковской ячейке.»

«А как насчёт остального?»

«Потратил. Купил себе новый «Кадиллак», жил на широкую ногу в отеле в центре города на Джефферсон.»

«Он был осуждён?»

«О, конечно. Приговорён к трём годам и штрафу в две тысячи долларов. Отсидел полтора года в Каслвью и был освобождён условно-досрочно… Дай-ка подумать», - сказал Хоуз и обратился к своим записям. «Четыре года назад, в июне этого года.»

«А с тех пор?»

«Ничего. Ясен как день.»

«Вот только внезапно у него случилось два пожара.»

«Да, Стив, но пожар может быть у любого.»

«Любой может продать фальшивые сертификаты акций.»

«Что же мы должны делать дальше?»

«У меня есть адрес Рирдона из его водительских прав. Завтра утром я хочу наведаться в его квартиру и посмотреть, что мы там найдём.»

«Ладно. Пойдём вместе или как?»

«Какой день недели завтра?»

«Пятница. Шестнадцатое число.»

«Занимайся этим один, Коттон. Я хочу получить ордер на обыск до выходных, а так как суды забиты, я буду там весь день.»

«Что ты собираешься делать? Потрясти офис Гримма?»

«Да, на Бейли-стрит, где он хранит свои книги. Это кажется следующим логическим шагом, ты не находишь?»

«По-моему, неплохо», - сказал Хоуз.

«Так что пойдём по домам.»

«Сегодня короткий день?», - Мейер говорил оттуда, где они с Брауном всё ещё объясняли подростку Миранду-Эскобедо.

«Ну что скажешь, сынок?», - спросил Браун. «Ты хочешь поговорить с нами или нет?» Он стоял в рубашке с короткими рукавами возле кресла, в котором сидел наркоман, и рукава были закатаны до мощных предплечий, огромный чёрный мужик, который затмевал сидящего в кресле парня с наручниками, пристёгнутыми к столу.

«А что, если я расскажу вам о героине?» - спросил парень. «Вы забудете о наручных часах?»

«Теперь, сынок», - сказал Браун, - «ты просишь нас заключать сделки, которые может заключать только окружной прокурор.»

«Но вы же хотите знать о тех двух пакетах, не так ли?»

«Мы слегка заинтересованы», - сказал Браун, - «позволь мне так выразиться. У нас есть все основания полагать, что ты совершил кражу со взломом по наводке…»

«Грабёж, вы имеете в виду.»

«Нет, кража со взломом», - сказал Браун.

«Я думал, что кража со взломом - это когда ты заходишь в чью-то квартиру и обворовываешь её.»

«Сынок, у меня нет времени читать тебе лекцию по уголовному праву. Хочешь, чтобы в обвинении было написано «ограбление», - с радостью готов это сделать. Если ты хочешь рассказать нам об изнасиловании или убийстве, мы с удовольствием послушаем. Но мы взяли тебя за кражу со взломом третьей степени, и именно за это мы тебя и посадим. Если ты не против.»

«Ладно, хорошо», - сказал парень.

«Итак, если ты хочешь сотрудничать с нами», - сказал Браун, - «то я не даю никаких обещаний, потому что это категорически запрещено Мирандой-Эскобедо… но если ты хочешь сотрудничать с нами и рассказать о том, как ты достал героин, то, возможно, мы сможем позже шепнуть на ухо окружному прокурору, что ты был полезен, хотя я не даю никаких обещаний.»

Парень посмотрел на Брауна. Это был худенький паренёк с длинным носом, бледно-голубыми глазами и впалыми щеками. Он был одет в брюки и полосатую рубашку-поло с короткими рукавами. По всей длине его руки, по венам, тянулись следы от наркотиков, словно армия муравьёв-мародёров.

«Что скажешь?», - спросил Браун. «Ты зря тратишь наше время. Если ты хочешь поговорить с нами, говори сейчас или замолчи навсегда. Сержант внизу ждёт, чтобы записать твоё имя в журнал.»

«Ну, я не вижу ничего плохого в том, чтобы поговорить с вами», - сказал парень. «При условии…»

«Не зацикливайся на условиях», - сказал Мейер. «Тебе только что было сказано, что мы не можем давать никаких обещаний.»

«Ну, я это понимаю», - обиделся парень.

«Ну, вот и хорошо», - сказал Мейер. «Так что сри или слезай с горшка, ладно?»

«Я сказал, что поговорю с вами.»

«Хорошо, тогда говори.»

«Что вы хотите знать?» - спросил парень.

«Как насчёт того, чтобы начать с твоего имени?», - сказал Браун.

«Сэмюэл Розенштейн.»

«Ты еврей?», - сказал Мейер.

«Да», - как бы оправдываясь, сказал парень. «И что из этого?»

«Ты, тупой сукин сын», - сказал Мейер, - «зачем ты вводишь этот яд в своё тело?»

«А вам-то что?» - спросил парень.

«Тупой ублюдок», - сказал Мейер и ушёл.

«Ладно, Сэмми», - сказал Браун, - «как ты достал те два пакета, что были у тебя?»

«Если вы думаете, что я собираюсь назвать вам имя моего дилера, мы можем прекратить разговор прямо сейчас.»

«Я не спрашивал, кто, и не спрашивал, где. Я спросил тебя как.»

«Я не понимаю», - сказал Сэмми.

«Итак, Сэмми», - сказал Браун, - «мы с тобой оба знаем, что две недели назад было совершён крупнейший за всю историю города захват, связанный с наркотиками…»

«О, так вот что это?», - сказал Сэмми.

«Что, это?»

«Так вот почему так трудно забить косяк?»

«Разве ты не читаешь газеты?», - спросил Браун.

«У меня нет времени читать газеты. Я просто заметил, что товара стало мало, вот и всё.»

«Товара мало, потому что 5-й участок арестовал фабрику по производству наркотиков и конфисковал двести килограммов, ожидающих расфасовки.»

«Сколько это?»

«Более четырёхсот фунтов (фунт равен 453,59237 граммам – примечание переводчика).»

«Ух ты!», - сказал Сэмми. «Четыреста фунтов героина! Это может продержать меня целый год.»

«Тебя и всех остальных наркоманов в этом городе. Знаешь, сколько это стоит в чистом виде?»

«Сколько?»

«Сорок четыре миллиона долларов.»

«Это до того, как они его разделят, да?»

«Именно так. До того, как они выставят товар на улицу, чтобы такие лохи, как ты, покупали.»

«Я не просил делать из меня наркомана», - сказал Сэмми.

«Нет? Тебя кто-то заставил?»

«Общество», - сказал Сэмми.

«Чушь собачья», - сказал Браун. «Расскажи мне, откуда у тебя эти два пакета.»

«Я не думаю, что хочу с вами больше разговаривать», - сказал Сэмми.

«Ладно, мы закончили? Мейер, паренёк готов к оформлению.»

«Хорошо», - сказал Мейер и подошёл.

«Я их берёг», - неожиданно сказал Сэмми.

«Как это?»

«Я наркоман уже почти три года. Я знаю, что бывают хорошие и плохие времена, и всегда держу немного в тайнике. Это было последнее, те два пакета. Думаете, я бы разбил витрину магазина, если бы не был в отчаянии? Цены взлетели до небес, это как обычная инфляция на барахло. Слушайте, вам не кажется, что я знаю, что нас ждёт пара плохих недель?»

«Пара плохих месяцев - это больше похоже», - сказал Мейер.

«Месяцев?», - сказал Сэмми, замолчал и посмотрел на двух детективов. «Месяцев?» - повторил он и моргнул глазами. «Этого не может быть. Я имею в виду… что должен делать человек, если он не может…? Что со мной будет?»

«Ты избавишься от своей привычки, Сэмми», - сказал Браун. «В тюрьме. «Холодная индейка» (означает резкое прекращение зависимости от каких-либо веществ, а не постепенное облегчение этого процесса за счёт сокращения с течением времени или использования заменителей – примечание переводчика).»

«Сколько мне дадут за кражу со взломом?» - спросил Сэмми. Голос у него был уже совсем слабый, казалось, он лишился всех сил.

«Десять лет», - сказал Браун.

«Это первое правонарушение?», - спросил Мейер.

«Да. Я обычно… Я обычно получаю деньги от родителей, понимаете? То есть столько, чтобы хватило на неделю. Мне не приходится воровать, они мне помогают, понимаете? Но цены такие высокие, а товар такой паршивый… Я имею в виду, что платишь в два раза больше за вдвое меньшее качество, это ужасно, я серьёзно. Я знаю парней, которые делают уколы всяким дерьмом в свои руки. Это плохо выглядит, должен вам сказать.»

«Сколько тебе лет, Сэмми?», - спросил Мейер.

«Мне? Шестого сентября мне исполнится двадцать лет.»

Мейер покачал головой и отошёл. Браун отстегнул наручники и вывел Сэмми из помещения, поведя вниз по лестнице, где он должен быть оформлен в отделе регистрации за кражу со взломом третьей степени. Он не добавил ничего нового.

«И что теперь?», - спросил Мейер у Кареллы. «Вот мы задержали его за кражу со взломом, и его, конечно, осудят, а чего собственно мы добились? Мы отправили в тюрьму ещё одного наркомана. Это всё равно что отправлять в тюрьму диабетиков.» Он снова покачал головой и, почти про себя, сказал: «Хороший еврейский мальчик.»