Ходок - 8

Глава 5

Объятая пламенем галера давно осталась за кормой. И хотя костер был знатный, потому что горючего Денис не пожалел и вылил на останки мага весь кувшин с «напалмом», так что гореть было чему, но то ли ялик ушел уже слишком далеко, то ли галера пошла ко дну, но огни плавучего крематория скрылись в морской дали. Пустячок, а приятно – если неподалеку рыщут другие «морские охотники», то чем дальше компаньоны от места сражения, тем меньше вероятность нарваться на следующего.

– Ну, и какие будут выводы и предложения, – полюбопытствовал верховный главнокомандующий, когда решил, что старший помощник уже достаточно отдохнул и пора тому от бездумного созерцания водной пустыни переходить к более осмысленной мыслительной деятельности.

– Шэф, ты его рожу рассмотрел? – неожиданно для главкома поинтересовался Денис. Вопрос поставил командора в тупик – с одной стороны, он мельком видел лицо некроманта, успел отметить бросающуюся в глаза юность и кудрявость, но, с другой стороны, сказать, что он рассмотрел лицо колдуна было бы явным преувеличением. Поэтому верховный главнокомандующий лишь неопределенно пошевелил пальцами. Однако, как это ни покажется кому-либо странным, такой ответ старшего помощника удовлетворил. – Дело вот в чем, – продолжил Денис. – Я его хорошо рассмотрел… – Он замолчал, собираясь с мыслями, а затем продолжил: – Странный у него видок… был. Лицо молодое, а глаза какие-то… – старший помощник защелкал пальцами, подбирая определение.

– Старые, – пришел на помощь верховный главнокомандующий.

– Да нет! – отмахнулся Денис. – Хотя… да. Старые – само собой. Но, еще такие… – как болото. Затягивающие. – Старший помощник нервно сглотнул, прежде чем продолжить: – Он дважды мой взгляд поймал. Первый раз напрочь парализовал… хорошо, что ты ему голову снес, а то бы… – Денис только махнул рукой. – Так он, гад, еще второй раз умудрился, когда голова падала! Ты представляешь! – У Денис нервно дернулся глаз, – голова валится с плеч, я случайно ловлю его взгляд – и по-новой! Снова… почти парализовал.

– А зачем ты ему в глаза смотрел? – невозмутимо полюбопытствовал Шэф. В ответ Денис только пожал плечами, а верховный главнокомандующий посоветовал: – Ты еще пальцы в розетку сунь.

– Так не пролезут же, – автоматически отреагировал старший помощник.

– А гвоздики на что? – ухмыльнулся командор, после чего оба заржали.

– Из тебя отличный трудовик получится, – отсмеявшись сделал комплимент любимому руководителю Денис.

– Это да! – важно согласился главком. – А из тебя Вовочка. – После этого он резко посерьезнел и строго взглянул на старшего помощника: – Я разве не говорил, что в глаза магам, и уж особенно в бою, смотреть не надо?

– Вроде нет… – неуверенно протянул Денис, судорожно пытаясь вспомнить: говорил ему такое мудрый руководитель, или нет. Так и не вспомнив, только растерянно пожал плечами.

– А самому трудно было сообразить? – продолжил разбор полетов верховный главнокомандующий. И хотя победителей не судят, а старший помощник был явным и несомненным победителем, но опоздай командор на мгновение с усекновением некромантской головы и не было бы победителя! – А что ты там собирался увидеть, если не секрет? – продолжил допытываться главком, но ответа так и не дождался. – Ладно, надеюсь теперь запомнишь, – он тяжело вздохнул, и в этом вздохе только глухой не уловил бы явных сомнений в умственных способностях старшего помощника. Командор еще немного помолчал и вынес окончательный вердикт: – Пальцы в розетку совать не надо. Ферштейн?

– Ферштейн… – вздохнул Денис. – Но, вообще-то я это не к тому…

– А к чему? – поднял брови Шэф.

– А к тому, что некромант этот… сволочь, – не удержался старший помощник, – старый был, очень опытный и сильный.

– И?

– И на берегу нас теперь никто не ждет. Тот, кто его послал, был уверен, что он с нами разберется. Поэтому можно спокойно высаживаться около рыбачьей деревни.

Шэф задумался и думал довольно долго – пару минут, после чего заговорил:

– Согласен, что некромант был очень сильный. Согласен, что предполагалось, что он нас убьет. Согласен, что на берегу нас не ждут. – Тут командор сделал паузу и внимательно посмотрел на старшего помощник, взиравшего на него с неменьшим вниманием, чем то, с которым взглянул на него верховный главнокомандующий. – Точнее – не ждали. Согласен?

– Да… – после небольшой заминки был вынужден признать Денис.

– Теперь могут и ждать, потому что этот… – главком запнулся, не зная как назвать мертвого мага. Бранным словом не хотелось, потому что противник был матерый и уважения заслуживал, но в тоже самое время гад, какого поискать. Поэтому командор не стал называть никак и продолжил: – Он наверняка показал своим все, что видел.

– Уверен?

– А ты-то сам, как думаешь?

– Наверно… показал, – нехотя согласился старший помощник. Ему хотелось верить в хорошее, но жизнь, раз за разом, демонстрировала низкую эффективность и, не побоимся этого слова – контрпродуктивность подобного мировоззрения.

– Как полагаешь, они догадываются, что мы догадываемся, что велся репортаж с места событий в режиме онлайн?

– Думаю… да.

– Хорошо. Значит они понимают, что мы понимаем, что ялик засветился и надо побыстрее от него избавляться и высаживаться на берег? Согласен? – верховный главнокомандующий пытливо взглянул в глаза старшему помощнику.

– Да, – Денис мрачно покивал. Как ни крути, а человек склонен верить в то, во что ему хочется, или в то, чего он боится. Хотелось верить, что можно спокойно продолжать морское путешествие на ялике, казавшееся уже вполне комфортабельным, по сравнению с сухопутным передвижением по пересеченной местности с тяжеленным рюкзаком за спиной, но похоже, было необходимо как можно быстрее выбираться на берег. И тут мудрый руководитель в очередной раз удивил своего любимого ученика:

– Поэтому, меняем курс и идем ко входу в фьорд. Согласен?

Денис задумался. Логика командора была проста и очевидна – по всем расчетам нормальные, логически мыслящие люди должны после того, как враг узнал на каком транспортном средстве они передвигаются, бросить это средство, к чертовой матери, и найти другое… или выбраться на берег и передвигаться пешком, но, ни в коем случае, не на засвеченной шлюпке. Стало быть, искать их в море больше не должны. Казалось бы. Но…

– А если они мыслят, как ты? – Денис с силой провел ладонью по лицу, как бы пытаясь стереть эту крамольную мысль. Впрочем безуспешно, никуда она не делась. – Не допускаешь?

– Почему же… – пожал плечами Шэф, – вполне допускаю, – он помолчал. – Но согласись, что вероятность этого поменьше, чем наоборот.

– Это – хрен знает, – не согласился с ним старший помощник, – тут бабушка надвое сказала. Но! – он поднял палец, призывая командора к вниманию. – Тут выгода в другом, – при этих словах старший помощник довольно осклабился: – Не придется ноги стирать по локоть! А это уже хорошо!

– Это как – по локоть? – изумился командор, удивить которого было совсем непросто, но старшему помощнику это удалось.

– Ну-у… как – сначала по задницу, потом выше, пока до локтя не дойдет.

– Понятно, – покивал головой главком. – Ну, что ж… стало быть сворачиваем к фьорду, – резюмировал верховный главнокомандующий.

– Да! – радостно откликнулся старший помощник.

После этого «тельник», не дожидаясь вопросов, выдал новый курс: «двадцать вправо» и морское путешествие компаньонов благополучно продолжилось. За то время, что они шли к устью Паранг-фьорда их обогнали два парусника, но шли они гораздо мористее, никакого интереса к ялику не проявили, а скорее всего – вообще его не заметили, и больше никаких инцидентов с непосредственным участием компаньонов не произошло, чему они были чрезвычайно рады.

«Тельник», исполнявший роль навигационного комплекса, не подвел и вывел маломерное судно компаньонов в заданную точку – к северному берегу Паранг-фьорда. Непосредственно перед входом в фьорд располагалась очередная точка бифуркации. Надо было решать – продолжать движение по воде, или высаживаться на берег.

Кроме точки бифуркации, являвшейся умозрительной абстракцией, у входа в фьорд расположилось и несколько вполне себе материальных объектов: во-первых, два парусника, которые недавно обошли ялик, а вдобавок к ним еще четыре пузатых галеона. Все эти суда почему-то встали на якорь и вглубь фьорда не пошли.

Почему они остановились было понятно – Парангский порт ночью не принимал. Непонятно, с точки зрения командора, было другое – почему для якорной стоянки был выбран вход в фьорд. Ведь по идее, корабли могли продвинуться еще на девять миль вглубь и встать там, чтобы утром тратить меньше времени на швартовку. Конечно же, объяснение такому странному выбору существовало, но Шэф в него не верил.

А то, что знал и во что верил Денис еще только предстояло узнать. Старший помощник момент выхода в точку бифуркации элементарно проспал – он изловчился заснуть, скрючившись в три погибели, на такой маленькой площадке, которой хватило бы для сна разве что кошке, причем и кошка вряд ли сочла бы такой отдых комфортным. А коты, как известно, могут спать везде, всегда и со вкусом. Так что сон любимого помощника свидетельствовал, как минимум – о высокой приспособляемости, а как максимум – о чистой совести.

«Все, как обычно, – отметил командор. – Начальство пашет, этот хрен дрыхнет. Тенденция однако…»

И все же причиной того, что верховный главнокомандующий безжалостно нарушил мирный сон старшего помощника стала не черная зависть, как можно было бы предположить, а железная необходимость. Требовалось узнать его мнение о дальнейших действиях. Но, это мнение должно было быть высказано в здравом уме и твердой памяти. Поэтому главкому пришлось немного подождать, пока Денис окончательно не продерет глаза и в них не появится осмысленное выражение.

– Я тебя слушаю, излагай, – обратился верховный главнокомандующий к старшему помощнику после того, как тот на пару секунд вышел в кадат и огляделся. Без этого оценить окружающую обстановку было невозможно – темно знаете ли. Еще какое-то время потребовалось Денису на то, чтобы сформулировать свое квалифицированное мнение.

В их маленьком отряде, впрочем, как и в других подобных структурах, было принято, что на совещаниях первыми получали слово младшие командиры, дабы их глупость была нивелирована выступлениями старших товарищей. Правда, в других организациях, все бывало ровно наоборот – в смысле глупости, но в любом случае последнее слово оставалось за командиром подразделения и, по большому счету, было все равно – умные у него подчиненные, или глупые.

Барана не интересует мнение мудрой совы, а сове не нужны советы баранов – это, опять же, не про наш маленький отряд, состоящий из старшего помощника и верховного главнокомандующего. В нем мнение каждого члена учитывалось, анализировалось, и принималось во внимание при выработке окончательного решения. И хотя это самое окончательное решение принимал, естественно, Шэф, однако и доводы Дениса всегда брались в расчет, ибо откровенную ахинею он никогда не нес, а иногда даже говорил дельные вещи, не пришедшие в голову верховному главнокомандующему.

– Ну-у… что, – хмуро, как всякий внезапно разбуженный человек, начал Денис, – Согласно лоциям, длина Паранг-фьорда пятнадцать миль, ширина – от мили до полумили, глубина… – тут старший помощник притормозил, вспоминая. Глубина нигде не упоминалась, скорее всего ее никто не измерял, и в лоции просто было сказано, что препятствий для судоходства нет. – Глубина достаточная! – Веско сообщил Денис и пристально оглядел аудиторию – нет ли сомневающихся в его словах. Не обнаружив таковых, продолжил: – Следовательно! – он поднял палец, призывая мудрого руководителя к вниманию. – Такое судно, как наш ялик, на мель не сядет!

– Браво! – беззвучно похлопал в ладоши командор, а Денис продолжил свое блестящее выступление:

– Вдоль северного берега Паранг-фьорда проходит попутное течение. Казалось бы, все благоприятствует продолжению движения на ялике, но… – он грустно покачал головой. – Согласно данным Разведупра Акро-Меланской Империи, в девяти милях от устья фьорда, в самом узком месте, – уточнил Денис, – его перегораживает сигнальное, а не исключено, что и боевое, плетение. Включается с наступлением темноты и работает до рассвета. Акваторию от входа в фьорд до того места, где его перегораживает плетение, местные называют Мертвое море. Согласно местным суевериям по ночам его контролирует Эскадра Мертвых, уничтожающая все живое, что попадется ей в лапы. – Денис пожал плечами, как бы говоря, что за достоверность этих сведений никакой ответственности не несет. Мол – за что купил, за то и продаю. И уточнил: – Все это по сведениям разведки Акро-Меланской Империи. В лоциях ничего ни про Мертвое море, ни про Эскадру Мертвых не говорится. Но, реально складывается впечатление, что некроманты боятся темноты, – с абсолютно серьезным выражением лица предположил Денис, на что Шэф лишь скептически хмыкнул:

– Или же хотят тщательно контролировать грузопассажирские потоки, а по ночам это делать труднее.

– Может быть и так, – не стал спорить старший помощник. – Меня удивляет другое. Почему имперские грушники, не смогли определить: сигнальное это плетение, или боевое?

– А нам не все равно, амиго? – пожал плечами командор. – По-любому, вляпываться в него нельзя. Нас в лучшем случае запеленгуют, в худшем – сожгут, если плетение настроено на наш ялик. А исключать такую возможность нельзя – они нас видели. Ну-у… или попытаются сжечь, – смягчил формулировку главком.

– Все правильно, – грустно согласился с командором старший помощник. – Я об этом и толкую. Продолжать идти на лодке… – он слегка замешкался, подбирая нужные слова. – Скажем так – нежелательно. Я конечно не имею в виду сказки про Мертвое море, – сразу же уточнил он, чтобы не быть обвиненным в паникерстве и раздувании пораженческих настроений. Во время ведения боевых действий, а они сейчас были именно что на войне, за такое грозит скорый на расправу военно-полевой суд. А там уже и до намыленной веревки недалеко, или же ближайшей стенки. – Все равно через завесу до утра не перебраться, а днем входить в порт нежелательно. Лучше ночью. Так что, как ни жаль, придется высаживаться здесь и топать пешком, – старший помощник тяжело вздохнул, явно жалея свои многострадальные ноги, – дальше будет только хуже. – Денис и не пытался бодриться, было видно, что он огорчен этим обстоятельством – ночные прогулки по пересеченной местности, с пятидесятикиллограмовым рюкзаком за спиной, не входили в топ его любимых развлечений.

– А почему хуже-то? – задал верховный главнокомандующий провокационный вопрос, ответ на который прекрасно знал и сам. Любое начальство, руководствуясь какими-то своими далекоидущими планами и непонятными целями, любит, иногда, включить дурака и поспрошать подчиненных о том, в чем разбирается само, дабы уличить, но так как, к счастью, таких предметных областей немного, то обычно такие «проверки» результата не дают. Чем руководствовался, в данном случае Шэф – непонятно. Скорее всего за то время, что старший помощник беззастенчиво дрых, пока он твердой рукой управлял яликом, командор успел соскучиться по живому человеческому общению и просто хотел потрындеть.

– А потому, – не обманул его ожиданий старший помощник и начал давать развернутый ответ, – что, если высаживаться, то здесь наиболее удобное место. Ну-у… как удобное, – поморщился Денис, – относительно конечно. Просто высота берега здесь семьдесят метров, а дальше, в сторону Паранга, увеличивается до пятисот. В наиболее высокой точке, – конкретизировал он, – потом правда, снова снижается, но уже после «перегородки». Так что – нам без разницы. Вот такое вот «удобство».

– То есть… – задумчиво протянул Шэф, – ты считаешь, что нужно высаживаться на берег… Причем именно здесь?

– Да, – после небольшого раздумья подтвердил старший помощник. Он прекрасно понимал сомнения верховного главнокомандующего – ведь именно этого от них и ждали, а главком меньше всего на свете любил поступать так, как от него ждут, но альтернативой был штурм пятисотметровой отвесной скалы, с рюкзаками за спиной. Причем влажной скалы – сказывалось близость моря, и в темноте! Плюс еще один важный довод в пользу семидесятиметрового варианта. Если выбираться на сушу здесь, то командор мог прыгнуть на скалу и сбросить страховочный трос – длины хватало с запасом, а вот с полукилометровой стеной такой номер не пройдет. Конечно же, если по настоящему приспичит, то красная Пчела вскарабкается и на пятисотметровую отвесную скалу, и с пятидесятикилограммовым рюкзаком за спиной, и безо всякой шкиры, но держась за веревочку, и на семьдесят метров, все же проще. Так что Денис еще раз подтвердил, уже уверенно: – Да!

– Мне этот вариант не нравится, – не стал кривить душой главком. – Надо объяснять почему?

– Нет.

– Альтернативы видишь?

– Вижу… – после небольших колебаний признался Денис. Колебания были вызваны тем, что альтернативные варианты слегка отдавали мюнхгаузенщиной, типа вытаскивания себя за волосы.

– Ну, так ни томи – выкладывай! – ухмыльнулся Шэф. – Я уже истомился, как отличница на выпускном.

– В смысле – «истомился»? – заинтересовался Денис.

– В смысле – когда уже главный школьный хулиган сделает мне нескромное предложение, от которого я не смогу отказаться, а он все приглашает на медленные танцы, тяжело дышит и молчит.

– Или физрук, на худой конец, – ухмыльнулся Денис.

– Не пошли! – строго сказал Шэф. – Ты так до трудовика дойдешь.

– Осознал, – сделал постное лицо старший помощник. – Прошу не наказывать. Делаю предложение. – Денис на секунду задумался: – Даже два! – В ответ Шэф округлил глаза, невербально демонстрируя: «не верю!», но от комментариев вслух воздержался, а старший помощник, махнув рукой и как бы говоря этим жестом: «Да пропади оно все пропадом!», продолжил: – Первый вариант – поднырнуть, второй – перелезть над плетением. В обоих вариантах ялик топим и продолжаем идти на рюкзаках. – Предложение командора заинтересовало.

– Давай подробности, – коротко приказал он, становясь серьезным.

– Ну-у… какие там подробности, – поднял брови старший помощник. – Подходим к заграждению, ты с рюкзаками прыгаешь на скалу, там их надуваешь и прыгаешь обратно, уже за плетением.

– А ты в это время, как обычно, прохлаждаешься? – предположил Шэф, на что Денис принял вид грустный и обиженный, типа – сироту каждый обидеть может! Однако, несмотря на очевидные актерские способности старшего помощника верховный главнокомандующий в пантомиму не поверил и продолжил гнуть свою линию: – Все норовишь из руководителя грузового ишачка сделать, да еще сверху сесть! – Он строго уставился на старшего помощника. – По твоей логике мне лучше было бы прыгать еще и с тобой на закорках. – Главком покачал головой, как бы сокрушаясь о падении нравов среди современной молодежи, и уточнил: – С тобой и рюкзаками. – Но, и Дениса взять на простое постановление было уже трудновато – жизнь, знаете ли, пообтесала:

– С чего это ты решил? – холодно осведомился он с видом оскорбленной невинности. – Я в это время, пока ты прыгаешь в свое удовольствие, корячусь, как папа Карла и ползу по отвесной скале, на высоте двадцатиэтажного дома! – Старший помощник подумал и ядовито добавил: – Лишь бы тебя не утруждать! – Конечно же, Денис прекрасно понимал, что ситуация не вынуждает использовать тяжелый прыжок – этот маневр исполнялся только тогда, когда действительно не было другого выхода, да он и не имел его в виду – Шэф сам заговорил, но, с другой стороны, не вставить шпильку любимому руководителю, если представилась такая возможность, было бы недопустимым расточительством.

– Не пойдет! – снова становясь серьезным, отрезал командор.

– Почему?

– Потому что прыжки сразу запеленгуют. Они наверняка сейчас внимательно слушают.

– Это да… – был вынужден согласиться старший помощник. – Тогда рассказываю второй вариант.

– Валяй.

– Исходим из того, что плетение доходит только до поверхности воды и вглубь не идет. Согласен?

– Ну-у… вроде про подлодки на Сете я не слыхал… – задумался главком. – Так что – да. Согласен.

– Хорошо. Тут только одна проблема – надо так подкачать рюкзаки, чтобы они имели очень маленькую плавучесть. Надавил – идут вниз, отпустил – медленно всплывают.

– Это все понятно, – кивнул командор. – А скажи пожалуйста, как после заграждения их накачать по полной? Ялика-то у нас уже не будет. Удобнее все-таки на плотике идти, а не купаться. Хотя… – он махнул рукой, – можно и вплавь.

– Можно. Но, не нужно, – важно, с видом интеллектуального превосходства, как программист на бухгалтершу, посмотрел на любимого руководителя Денис. – Все очень просто – один поддерживает рюкзак, чтобы воздухозаборник был над водой, второй качает. Потом тоже самое с другим рюкзаком. Так что, не переживайте, папаша – у нас все ходы записаны.

– Вот может же, когда захочет, – как бы себе под нос, но вполне отчетливо пробормотал Шэф. – А то, вишь ты – руководство должно скакать, как макака по пальмам. – Верховный главнокомандующий бросил быстрый взгляд на старшего помощника и уточнил: – Нагруженная, как ишак.

– Кстати, – заинтересовался Денис, – а как ты сам-то предполагал форсировать завесу. А?

– Как-как… По простому. Надуваем рюкзаки, закидываем на спину и вперед на стену. Проходим над завесой, спускаемся и сплавляемся на плотиках до порта. Чем проще – тем лучше!

– Практически мой план «А»… – задумчиво протянул старший помощник.

– У умных людей мысли сходятся, – хмыкнул главком.

– Ага-ага… нормальные герои всегда идут в обход.

– Ладно. Давай к делу, – сделал строгое лицо командор. – Времени у нас не так много.

Пока компаньоны занимались стратегическим планированием, ялик преодолел расстояние оставшееся до входа и, направляемый твердой рукой верховного главнокомандующего, вошел во фьорд. После этого Шэф с Денисом спустили парус и приступили к натурным экспериментам. Первым в разработку взяли денисовский рюкзак. Старший помощник немного его подкачал, на глаз определил, что вроде бы достаточно, привязал к нему страховочный конец, который вручил верховному главнокомандующему, а сам прыгнул в воду. Ялик, так как он шел со спущенным парусом, влекло вперед только течение, Дениса тоже, поэтому проблем, которые бывает с людьми выпавшими за борт яхты, идущей под парусами, перед ним не стояло.

А то ляжет такой бедолага позагорать, разнежится на солнышке, да и закемарит, а яхта хоп! – и войдет в поворот, а стало быть – накренится на борт, а бедолага, естественно, проследует за. Пока этот деятель отплюется от галлона соленой воды (если вообще вынырнет), да протрет глаза, да осмотрится вокруг, то увидит лишь крошечную корму, уходящую за горизонт. Хорошо, если на яхте вовремя спохватятся, а если нет…

Денис активировал поисковый режим, после чего командор скинул рюкзак, который сразу же камнем пошел ко дну – видать недокачали. Старший помощник ринулся было за ним на глубину, но Шэф, не дожидаясь помощи, вытащил рюкзак обратно и еще немного подкачал, после чего снова скинул за борт. Результат эксперимента снова получился отрицательным, но с обратным знаком – теперь рюкзак остался на плаву.

Этот процесс напомнил Денису фильм, который он видел в детстве – «Неуловимые мстители». Там аптекарь, которого играет Сергей Филиппов, готовит бомбу в виде бильярдного шара. Сначала он закладывает мало взрывчатки и в результате эксперимента получается пшик, потом – много, и громит всю аптеку. Свою алхимическую деятельность аптекарь комментирует терминами «много» и «мало». Так и с подкачкой рюкзака: много – мало.

Но, в результате пяти-шести итераций успех был достигнут – рюкзак Дениса приобрел практически нулевую плавучесть. Старший помощник увлек его на глубину, проплыл метров двадцать и всплыл, вместе с рюкзаком, естественно. Тем самым была блестяще подтверждена экспериментально, разработанная им теория о принципиальной возможности форсирования защитных и сторожевых плетений, расположенных на границе двух сред, путем изменения среды передвижения!

По крайней мере, именно в таком духе он доложил любимому руководителю об успехе эксперимента. Шэф на это ничего не сказал, а только крякнул и помотал головой – что-то командора все-таки смущало, но попытка принизить результаты опытов могла бы вызвать у старшего помощника лишь обоснованные подозрения в элементарной зависти к триумфатору, поэтому главком промолчал.

После этого компаньоны поменялись местами – Денис страховал, а Шэф купался. Результат во второй раз был достигнут гораздо быстрее. Понадобились лишь две предварительные попытки, одна – «много», друга – «мало», в третий раз рюкзак командора обрел требуемую плавучесть. Завершив лабораторные исследования, компаньоны снова подняли парус и ялик бодро двинулся вперед, подгоняемый попутным ветром.

К сожалению, идиллия продолжилась недолго, спустя очень короткое время парус безжизненно обвис. Причина явления была очевидна – высокий скальный берег фьорда отсек ветер и теперь в качестве бесплатной движущей силы у ялика компаньонов осталось только течение. Но, как справедливо замечено: на шару и уксус сладок. Течение – так течение, все не веслами махать. Однако, беда не приходит одна и первым, что вполне естественно, насторожился командор – чуйка на всякие опасности и неприятности у него была гораздо выше, чем у старшего помощника – сказывался богатый жизненный опыт.

– Какая у нас скорость? – обратился Шэф к «тельнику».

– Относительно берега? – уточнил супер-гаджет.

– Нет, блин, – несколько раздраженно отреагировал главком: – Относительно центра Галактики.

– Ноль, – меланхолично доложил «тельник» и на всякий случай добавил: – Относительно берега.

– Наверно, у берега течения нет, – предположил старший помощник, за что удостоился кислого взгляда от любимого руководителя, в котором отчетливо читалось: «Спасибо, кэп!». Что подумал «тельник» осталось неизвестно, но Денис явно ощутил, что ничего хорошего.

– Подвинься, – буркнул командор, пересаживаясь на банку к старшему помощнику, после чего взялся за весло. Денису не оставалось ничего другого, как взяться за другое. Минут через десять интенсивной гребли поперек фьорда главком коротко бросил: – Скорость? – На сей раз гаджет, обладавший сверхъестественной интуицией, выпендриваться поостерегся и четко доложил:

– Шестьдесят семь сотых метра в секунду.

Еще через пять минут Шэф повторил вопрос. На этот раз скорость выросла до метра в секунду. Еще через пять минут показания «спидометра» не изменились, что устроило командора. Он отложил весло и вернулся на корму к румпелю. Путешествие продолжилось в щадящем режиме, пока на горизонте не показалась магическая завеса. После этого компаньонам снова пришлось взяться за весла, чтобы вернуться к берегу.

Защитное плетение издалека выглядело, как тонкая оранжевая ниточка, натянутая поперек фьорда. Ничего необычного в этой панораме не было, настораживало лишь то, что ниточка эта была видна обычным, не «колдовским», зрением. Впрочем, это могло говорить как о том, что в завесу закачена энергия способная испарить авианосец, так и о том, что сделано это специально, чтобы было заметнее, вроде того, как в природный газ добавляют специальный дезодорант, чтобы домохозяйки могли унюхать залитую конфорку.

Так что никакой, даже в стельку пьяный, шкипер, если бы он, конечно, не побоялся сунуться в Мертвое море ночью, не смог бы объяснить наезд на «предупредительную черту» тем, что он ее не увидел. Что бы с ним и его посудиной стало дальше – неизвестно, может быть все дело ограничилось штрафом, а может и чем-нибудь похуже, но не заметить «кирпич» было невозможно.

По мере приближения ниточка постепенно превращалась в колоссальной длины теннисную сетку. И все это время Денис ощущал какое-то смутное беспокойство, какая-то мысль пыталась пробиться из подсознания, но лишь напрасно колотила ногами в запертую дверь. Дверь была железной, да еще и запертой на огромный засов. Пытаясь отвлечься, чтобы помочь проскочить этой мысли хотя бы в замочную скважину, Денис стал размышлять, что если бы с обеих сторон защитного плетения обустроить корты, то одновременно могли бы играть в теннис несколько тысяч человек. Внутренний голос на эти ухищрения лишь выразительно вздохнул, как бы поражаясь, какая хрень приходит в голову его владельцу. Но, ни отвлечение, ни неуклюжая попытка внутреннего голоса то ли помочь, то ли окончательно закупорить вход, чтобы хозяин не мучился, никаких последствий не возымели – мысль не пришла, да и время отведенное на чепуху, типа абстрактных умствований прошло, наступило время активных действий.

– Проверишь? – обратился к старшему помощнику верховный главнокомандующий.

– Проверю, – вздохнул Денис. В последний момент лезть в воду ему почему-то расхотелось, но, «Надо, Федя, надо!»

Безо всякого выпендрежа, типа красивого прыжка «рыбкой», или дешевого понта, вроде «бомбочки», как любят прыгать в бассейн отдыхающие из Тагила и жирные американские подростки, старший помощник просто перевалился за борт, как делают аквалангисты и скрылся под водой. Вынырнул он уже через несколько секунд, молча влез в лодку и только там коротко, но энергично выматерился. Как пелось в одном замечательном старорежимном мультике: «Предчувствия его не обманули!». Шэф был тертым калачом, много чего повидавшим в жизни, и никаких дополнительных объяснений ему не требовалось, но все же он решил взглянуть своими глазами на то, что так огорчило его любимого помощника.

Вынырнув и поднявшись на борт он стал молча надувать свой рюкзак, переводя его в полноценное состояние «плотик». Через несколько секунд его примеру последовал и старший помощник. Хитроумные престольские маги видимо все-таки предполагали наличие в природе подводных лодок, а не исключено, что и таких ухарей, как наши компаньоны, поэтому защитная завеса уходила в глубину насколько хватало глаз.

Конечно же, будь у компаньонов вместо шкир глубоководные скафандры, можно было бы попытаться достичь нижнего края «сетки», но никто не мог дать гарантии, что она не доходит до дна, а глубины фьордов, по крайней мере на Земле, доходили до километра, а некоторых и превышали. Так что, даже в этом случае, тащиться на дно с рюкзаками было бы не с руки – гигантское давление вполне могло раздавить, если не самих компаньонов, то содержимое их рюкзаков. Имеется в виду то содержимое, которое могло давиться, с золотыми монетами, например, этот номер бы не прошел, но, в любом случае, рисковать смысла не было.

– Ну что, возвращаемся к плану «А»? – задал риторический вопрос командор, однако старший помощник, на всякий случай, все же уточнил:

– Рюкзаки на спину и на стену?

– Именно, минхерц, именно! – улыбнулся главком улыбкой доброго папаши, ведущего любимого отпрыска в давно обещанный зоопарк. Денис лишь тяжело вздохнул. Как уже был отмечено ранее – лазанье по отвесным скалам не было его любимым занятием. Он бы лучше проплыл лишний километр, или даже – два. Но, его предпочтениями никто не интересовался.

Из-за того, что течение вблизи скальной стены практически отсутствовало, приближаться к магической завесе пришлось на веслах. Когда до нее оставалось метров пятьдесят и она выросла до высоты четырех – пятиэтажного дома, Денис внезапно понял, что именно не давало ему покоя последние минуты, что свербело у него в голове, будто заноза. Он бросил грести. Чтобы ялик не развернуло командору пришлось сделать то же самое.

– В чем дело? – недовольно осведомился верховный главнокомандующий.

– А если течения нет только на поверхности? – вопросом на вопрос ответил старший помощник.

Ничего разъяснять главкому не требовалось, он и сам чувствовал, что они чего-то не додумали, ощущал такую же занозу в сознании, как и старший помощник. После вопроса Дениса все стало на свои места, и это все было не айс. Если старший помощник, ни приведи Господи, прав, и глубинное течение существует на самом деле, то это означает, что затонувший ялик, несмотря на все их ухищрения, все-таки соприкоснется с магической завесой. Пусть не на поверхности, а где-то там – в темной бездне, но соприкоснется.

Следствием этого события станет то, что вся операция по скрытному проникновению пойдет псу под хвост – контакт ялика и защитной завесы, пусть даже на глубине, будет неумолимо зафиксирован и из этого факта будет немедленно сделан совершенно правильный вывод о попытке прорыва охранного плетения. Ну, а дальше все, как обычно – охрана периметра порта будет усилена, туда нагонят магов и мышеловка будет приведена в боевую готовность. Дератизаторам останется только дождаться грызунов. Как ни обидно, но в роли крыс будут выступать Шэф с Дэном.

«Что же делать?.. Что же делать?.. Что же делать?.. А вот что… Перво-наперво, надо попробовать отследить есть все-таки это глубинное течение, или нет. Может вся эта тревога – ложный вызов. Однако, чтобы не полагаться на авось, придется нырнуть вслед за уходящим на дно яликом и посмотреть. – Мастер войны ш'Эф мог погружаться без акваланга на двести метров. Он надеялся, что этого хватит. – Если течение все-таки есть, то придется карабкаться на берег и как можно быстрее уходить посуху. Самое противное, что некроманты наверняка перебросят какие-нибудь группы захвата кроме порта и на скалу, в место наиболее вероятного появления незваных пришельцев. Так что и карабкаться и уходить придется галопом.

Так… а если течения все же нет, что тогда? Тогда в силе остается модифицированный план „А“. Защитное плетение обходим по скале, а не подныриваем, а дальше, как планировали – возвращаемся в воду, усаживаемся на плотики и вперед, в порт. И остается надеяться, что там нас не ждут, а ищут в районе рыбацкой деревушки».

Все эти, довольно длительные, рассуждения промелькнули в голове верховного главнокомандующего за одно мгновение. Вернее, даже не так – не было цепочки рассуждений типа: «если – то – иначе», мозг все-таки, к счастью, или к несчастью, не компьютер. Обработка информации происходила несколько по другому. Главком услышал вопрос старшего помощника и у него в голове мгновенно сложился пазл – он понял, что надо делать.

– К берегу, – скомандовал командор.

Компаньоны дружно взялись за весла и через несколько секунд ялик коснулся скалы. Гладкая каменная стена уходила вертикально вверх, словно была не творением природы, а облицованной гранитом набережной в городе, где жили великаны. Именно, так, почему-то, на мгновение показалось Денису. Через секунду наваждение прошло – камень под ладонью был неровный и выщербленный, изъеденный временем. Если это и была набережная, то самого города не существовало уже миллионы лет, а от его обитателей не осталось даже воспоминаний.

«Это ж надо, какая хрень в голову лезет!» – удивился самому себе старший помощник и выкинул посторонние мысли из головы, настраиваясь на работу. Верховный главнокомандующий тоже был хмур и собран. Он пристально взглянул на старшего помощника и отдал четкий и однозначный приказ, так ценящийся во время всяческих форс-мажорных обстоятельств.

– Поднимись немного выше ее, – кивнул на огненную сеть главком, – и жди меня.

Денис активировал шкиру, вскинул рюкзак, включил режим «муха» и полез на стену. Конечно, он мог бы и без шкиры, недаром был Пчелой, пусть даже и красной, но тут, как в анекдоте про Вовочкиного папу и быка – папа может, но бык лучше. Что ни говори, а в шкире было удобнее.

Командор, в свою очередь, дождался момента, когда старший помощник окажется на скале и пробил дно лодки. Ялику, в отличие от галеры, топора не потребовалось – хватило удара ногой. Маленький кораблик начал медленно и печально заполняться черной водой. Все шло согласно планам партии и правительства, однако скорость процесса главкома не устраивала – интуиция явно подсказывала, что время уходит. Надо было торопиться.

Мастеру войны ш'Эфу, впрочем, как и любому другому Мастеру войны не требовалось времени на подготовку к погружению. Ему не требовалось проводить гипервентиляцию, выравнивать внутриушное давление, очищать сознание, и проводить прочие подготовительные мероприятия.

Ведь, если для спасения, или преследования, нужно прыгнуть в колодец, погрузиться метров на сто, протиснуться в узкий тоннель, проплыть по нему метров сто, а затем выбраться на свет через такой же глубокий колодец, как тот, через который пришлось уходить, то наседающий враг не будет интересоваться, готов ты к погружению, или тебе надо пару минут, чтобы настроиться. Он просто ткнет тебя мечом в спину, или перечеркнет автоматной очередью. Да и убегающий враг не станет дожидаться, пока ты продышишься. Поэтому, Мастер войны, был как пионер – всегда готов.

Интуиция подгоняла командора и для ускорения процесса он нанес ни в чем не повинному транспортному средству еще два удара, тем самым значительно расширив пробоину. Дело пошло веселее и секунд через десять ялик начал погружаться в черную пучину. Шэф, подобно контр-адмиралу Иногути, отказавшемуся покинуть тонущий линкор «Мусаси», остался на ялике. Со стороны это выглядело очень эффектно – медленно уходящая под воду лодка и неподвижная черная статуя, застывшая возле мачты.

Жаль только смотреть было некому – во-первых темно, а во-вторых, единственный живой свидетель, который мог видеть в темноте, был развернут в другую сторону, лицом к скале, да и момент для того, чтобы праздно глазеть был не совсем подходящим – потенциальный зритель был сильно занят своими делами. Подъем по вертикальной стене, с тяжелым рюкзаком за спиной, пусть даже и в шкире, это вам не с барышней по Невскому прогуливаться, ну, или там по Монмартру, на худой конец.

Шэф тоже был повернут лицом к стене – ему нужно было отследить, будет горизонтальное перемещение тонущего ялика, или нет. Днем, если вода прозрачная, можно видеть на глубинах до нескольких десятков метров, ночью – другое дело, не видно ни зги, поэтому перед командором в весь рост встала проблема выбора – шкира, или кадат. Кадат, или шкира. И тот и другой ресурс был жизненно необходим, и важно было не ошибиться с выбором.

В конце концов, главком решил использовать зрение кадата. Дело было в том, что активная шкира наверняка потребуется в порту, или куда там еще их с Дэном выведет кривая. Наверняка, чтобы незаметно просочиться мимо охраны, придется из себя что-то изображать – почтальона, или еще какого «человека невидимку», и здесь без тетрархского комбеза не обойтись. Тем более, что запас кадата у него оставался еще вполне приличный. Все эти соображения промелькнули в голове верховного главнокомандующего пока он еще не погрузился, и воду он вошел уже с включенным «колдовским» зрением.

За пару минут Шэф погрузился метров на девяносто. Точнее он сказать не мог – шкира глубину не отслеживала, а глубиномера у него не было. За это время никакого горизонтального перемещения главком не заметил – ялик уходил на дно строго вертикально.

«Пожалуй, хватит, – решил командор. – Если течение ниже и есть, и лодку снесет на завесу, то вряд ли некроманты будут ассоциировать этот „звоночек“ с нами – мало ли обломков тащит течение – море большое. Пора наверх».

И надо ж так подгадать! – как только он принял такое решение, как только оттолкнулся от уходящего в пучину ялика, как только «отрастил» ласты, так сразу же включились мелиферы. О степени опасности говорил тот факт, что от появления легкого тепла подмышками до ощущения, что туда ткнули горящий факел, прошло всего лишь несколько секунд. Опасность стремительно приближалась, и шла она из глубины.

«Удивительно, что не сверху… – попробовал сыронизировать командор. Но попытка не удалась. Тревога нарастала по экспоненте. – Судя по ощущениям – Великий Кракен! – уже вполне серьезно предположил он. – Может, сказки местных про Мертвое море не такие уж и сказки… – все еще спокойно подумал он. – Ладно! Надо выбираться, пока не влип…»

Страха Мастер войны ш'Эф не испытывал. Как ему казалось – так ли это было на самом деле, или нет, это другой вопрос, но ему искренне казалось, что он вообще ничего не боится. Оценивает степень опасности – да, боится – нет. Он хорошо помнил, когда испугался в последний раз. Это было во время «кастинга» в Орден Пчелы. Тогда маленький ш'Эф, которого звали совершенно иначе, испугался что в третий раз останется без еды – два раза более сильные мальчики уже отнимали ее у него, а самому отнять у более слабых, которых тоже хватало, будущий ш'Эф не мог – не позволяли совесть и воспитание.

Но, он справился с этой проблемой – из скромного, воспитанного ребенка превратился в злобного волчонка, напал на самого сильного мальчишку, который был на голову выше и вдвое толще, сбил на землю, искусал, напугал и отнял еду. С тех пор, Шэф чувство страха не испытывал, или же, по крайней мере, не помнил, что испытывал, а это, по сути – одно и тоже. Командор полагал, что вообще забыл это чувство, был уверен, что на смену ему пришла холодная и безэмоциональная оценка уровня угрозы – так во всяком случае ему представлялось. До самого недавнего времени. Что тут можно сказать? Только одно – людям свойственно ошибаться.

Денис под водой мог видеть метров на пятьдесят, Шэф – гораздо дальше. Разумеется, только в измененном состоянии сознания, в обычном – как все нормальные люди. Следует еще отметить, что обычные, «нормальные» люди могут что-то видеть под водой только днем, ночью – не дальше собственного носа, а для людей владеющих искусством кадата разницы – день, или ночь, нет. Так вот, на сей раз эта замечательная способность командора послужила ему не на благо, а вовсе наоборот. А почему же наоборот? Как такое вообще может быть, чтобы полезная способность служила не на благо?!

А все очень просто – потому, что чем меньше главком увидел бы, тем меньше испугался. А так, от увиденного он испытал настоящий ужас и если бы не шкира, то все волосы у него на теле, включая голову, встали бы дыбом. Это к вопросу о том, мог он испытывать чувство страха, или нет. Как говорится: никогда не говори «никогда». К чести Шэфа надо отметить, что он никому и никогда не хвастался, будто ничего не боится. Про себя иногда думал – был грех, но вслух – никогда. Так что и краснеть ему ни перед кем не придется, только – перед собой. Но это, пожалуй, самое неприятное.

Из глубины, насколько хватало глаз, поднималась эскадра. Мертвая Эскадра. Кораблей было так много, что свободного места между ними не оставалось – все сцепились бортами, будто готовились к абордажному бою «все против всех», который развернется на огромном пространстве, раскинувшемся от северного берега Паранг-фьорда до южного, и от магической завесы на востоке до входа в фьорд на западе. Судов было такое неимоверное количество, что практически все стояли друг на друге – в некоторых местах эти «строения» были даже не двухэтажными, а поболее.

Вот большой фрегат, раздавивший останки маленького иола – только нос малыша торчит из под киля, а кроме того, под фрегатом застряла большая каракка, разломанная пополам. Вот каравелла, расположившаяся на флейте, который, в свою очередь, оседлал галеру и кеч. Вот небольшая шхуна, которая нанизалась на грот-мачту огромного галеона, как куропатка на вертел. И так было повсюду, куда мог дотянуться взгляд командора, а дотянуться он мог очень далеко – по меньшей мере до южного берега фьорда.

Но самым пугающим во всплывающей эскадре были не мертвые корабли и даже не их мертвые экипажи, которые проворно, как блохи, сновали вверх и вниз по вантам, поднимали и спускали паруса, напоминающие саваны, и занимались прочей морской работой. Этим Мастера войны ш'Эфа было не испугать. До ужаса, до полного столбняка его напугала темная дымка, более темная, чем черная ночная вода. Именно на этой дымке покоилась вся Эскадра Мертвых, именно эта дымка вдыхала противоестественную пародию на жизнь в мертвые корабли и в их мертвые экипажи. Дымка была живой и дымка была воплощением и олицетворением ЗЛА. И слово это начиналось с большой буквы, да и все остальные были такими же.

Это командор знал так же точно, как дважды два – четыре. Еще он знал, что дымка эта стара, как мир, а может и еще древнее, что она видела рассвет и закат старых богов, расцвет и упадок новых богов, которые стали старыми, и что она еще не раз увидит эти закаты и рассветы, упадки и расцветы. Еще он знал, что должен остановиться и ждать, пока не сольется с дымкой. А еще Шэф знал… Нет. Не так. Его сущность, его бессмертная душа знала, что как только дымка коснется тела, вмещающего ее, она навеки, навсегда, до сжатия нашей Вселенной в точку, из которой родится следующая Вселенная, останется пленницей дымки. Не будет ничего: ни новых инкарнаций, ни новых побед и поражений, ни новых взлетов и падений, ни новых высот самоотверженности и пропастей предательства, ни новых достижений и потерь. Не будет любви и смерти. Будет вечное рабство заточенной души. Будет вечное служение ЗЛУ.

Ужас сковал Шэфа, незримый обруч сдавил его мозг, убивая мысли, желания и эмоции, подавляя волю и саму жажду жизни. Все было готово к началу разрушения личности. Отключились даже базовые инстинкты, включая главный – инстинкт самосохранения. Безвольной куклой повис командор в толще воды, а затем начал медленно дрейфовать вниз, навстречу поднимающейся Армаде. И все же, как ни странно, какая-то, пусть и очень небольшая, ментальная активность у Шэфа сохранилась. Но, ужас присутствовал и здесь – ему было ужасно интересно увидеть вблизи, получше рассмотреть, ужасные мертвые команды ужасных мертвых кораблей.

Внимание командора… вернее уже не командора, а бывшего командора, являющегося на текущий момент вялой, безвольной куклой, привлек матрос с ближайшего корабля. Он забрался на марсовую площадку и оттуда весело скалился Шэфу. Скелет дрыгал ногами и размахивал руками, будто танцевал, подчиняясь слышному ему одному безумному ритму. Шэф, как завороженный смотрел на это представление, а черная дымка неумолимо приближалась. В какой-то момент, исполняя очередное замысловатое па своего танца, скелет скрестил руки на груди и эта картинка вызвала отклик в парализованном мозгу бывшего верховного главнокомандующего. Слабый, но отклик!

«Что-то знакомое… – подумал он. – Череп… Скрещенные кости… Череп и кости… Веселый Роджер… Флаг… Пиратский флаг… Пираты… Пираты на кораблях… Пираты захватывают корабли… Мы захватили „Арлекин“… МЫ!.. Я и Дэн!.. Дэн остался наверху, я нырнул проверить течение. Дьявол! Что здесь происходит!?»

Мастер войны ш'Эф пришел в себя. В буквальном смысле. Однако положение было критическим – черные, изъязвленные временем и соленой водой, борта галеона уже нависали над головой, а до черной дымки оставались считанные метры. И все же дымка еще не коснулась ног главкома, а самое главное лопнул стальной обруч, сковывавший мозг командора. Темная дымка уже не вызывала ужас, парализующий силы и волю. Темная дымка стала обычной опасностью… точнее – необычной, раньше с такой Шэф не встречался, но от остальных она отличалась только степенью. Была несколько поболее других, встреченных раньше – это да, не поспоришь, а так – ничем. Заработали инстинкты и наработанные навыки – при встрече с опасностью надо драться, или бежать. В данном случае – бежать! Верховный главнокомандующий минимизировал восходящий канал, сбросил вес, взвихрил ластами черную, стоячую воду, завис на секунду и пошел на всплытие.

Но, темная дымка не привыкла отпускать добычу, которую уже считала своей. А пожалуй, даже не так, правильней будет: темная дымка никогда не отпускала добычу. Ударная волна парализующего ужаса снова ударила по командору. Этот ударный механизм, рожденный на заре мира, когда и пугать-то было некого, разве что горячие звезды, а их не очень-то напугаешь, а до рождения первой твари, способной испугаться, оставались мириады лет, осечек не знал. Однако, все на свете случается впервые – впервые случилась и осечка. Активированная шкира, сознание Мастера войны ш'Эфа, поднятое в кадат и его железная воля… а может и наоборот: железная воля Мастера войны ш'Эфа, его сознание, поднятое в кадат и активированная шкира отбили атаку страха, пытающегося сковать стальными оковами душу, разум и тело. Волна паники настигла командора… и стекла с него, как стекает вода с промасленной бумаги. Главком лишь быстрее заработал ластами, хотя мгновение назад казалось, что быстрее невозможно. Это еще раз доказывает, что возможно все, что захочешь, а особенно – сильно захочешь. Жить захочешь – не так раскорячишься!

Живая торпеда рванулась вверх, но и черная дымка не исчерпала все свои доводы. Так быстро сдаваться она не собиралась. Вернее, она вообще не собиралась сдаваться. Вслед командору выстрелил жгутик тьмы и обвил ему ноги. Отпускать свою добычу темная дымка не планировала. Физическая атака подкреплялась ментальной. Снова черное уныние чуть было не затопило сердце Шэфа, но именно, что – «чуть было». Главком тоже не собирался капитулировать. Нашла коса на камень. Кадат любил командора, а Шэф верил в безграничные возможности кадата. Ну, что ж… – каждому по вере его. В тот самый миг, когда щупальце черной дымки потащило командора вниз, чтобы включить в состав экипажа Эскадры Мертвых, Шэф исчез – будь благословенен кадат, а вместо него появилась электрическая медуза, чей боевой потенциал на два порядка превышал аналогичный у самого крупного земного электрического угря!

И командор мгновенно пустил его в дело. Он четко, как наяву, увидел, как медуза оплетает своими многочисленными щупальцами поганый отросток черной дымки, увидел, как она наращивает электрический потенциал до максимально возможной величины, увидел, как она производит разряд. В тот же миг щупальце черной дымки отпустило Шэфа и отдернулось. Раздался вопль, который мог бы издать младенец, случайно схвативший осу, забравшуюся к нему в колыбельку и получивший на это адекватный ответ. Вот только вопль черной дымки превышал младенческий порядка на два-три, если не больше. Превышал и по интенсивности, и по спектру. Вопль черной дымки содержал самые опасные ультра и инфразвуковые гармоники и сам по себе был оружием. Скажем честно – был бы командор без шкиры – остался бы в Мертвом Море навсегда. Но, история не знает сослагательного наклонения. Шэф был в шкире, и у шкиры не были разряжены батареи.

Как только датчики шкиры зафиксировали превышение порога акустического воздействия, в ней сработал механизм аналогичный инстинкту самосохранения у человека. Шкира установила, что заряд батареи отличен от нуля и провела экстренную принудительную активацию. В случае экстренной принудительной активации стандартный алгоритм приведения шкиры в боевую готовность менялся. В этом случае не проводилось тестирование всех активных подсистем с целью выявления и устранения накопившихся сбоев и ошибок. Вместо тестирования, на основание информации о причинах запуска режима экстренной принудительной активации, немедленно запускалась соответствующая подсистема. В наших конкретных обстоятельствах была активирована подсистема защиты от травмирующих акустических воздействий. Уши командора, да и весь организм в целом, были спасены от убийственного – в полном смысле этого слова, вопля «гигантского злобного младенца».

Темная дымка была очень древней, очень мощной, но абсолютно безмозглой силой. Ну, может не абсолютно, но ее IQ не превышал уровень упоминавшегося выше гипотетического младенца. Ее мощь была чем-то сродни мощи магнита, только в отличие от него темная дымка притягивала не железо, а вытягивало души из тел. Каждая новая душа увеличивала ее могущество. И если в начале времен она была маленьким магнитиком, используемым в школьных опытах по физике, то теперь превратилась в электромагнитную систему мощного циклотрона. Однако, по части реакции на внешние воздействия темная дымка оставалась «младенцем», а младенец ужаленный осой в правую руку, левой к ней уже не потянется. Электричество вообще-то универсальная энергия, но почему-то на «темных» воздействует сильнее и дымке было очень «больно». Вследствие этого тянуться к зловредной душонке «левой рукой» она не стала – здоровье дороже, решили инстинкты, управляющие ее поведением. Всех этих подробностей командор, естественно, не знал, но он знал, что пока ему ничего не угрожает. Вот поэтому последние метры всплытия Шэф прошел абсолютно ничего не опасаясь, ну-у, разве что так… – самую малость.

Вынырнув на поверхность, командор быстренько зацепил рюкзак на одно плечо – возиться, как легко догадаться, времени не было, и заработал ластами так, что встал на них, подобно дельфинам в дельфинариях, движущихся вертикально, стоя на хвосте, после чего «прилип» к скале, отключил режим «Глубина» и шустренько пополз вверх – туда, где его дожидался старший помощник. Главком спешил. Как бы ни был он уверен, что после «пальцев в розетке» темная дымка его больше не тронет, но купаться с ней в одном водоеме особого желания не было. Он добрался до Дениса, а затем они перебрались по скале над завесой и спустились вниз – путь на Паранг был открыт.

Встреча с темной дымкой имела для Шэфа два важных последствия. Одно негативное, второе – положительное. Негативным было то, что он убедился, что может бояться, да еще как может! И это было неприятно. А положительным – что в базу данных, расположенную у него в голове и хранящую информацию об опасностях, встреченных им на долгом жизненном пути, добавились две важные сигнатуры: одна из них – темная дымка, а вторая и самая главная! – информация о том, что ужас может парализовать его. И эта последняя информация была поистине бесценна. Теперь, при оценке степени угрозы, он всегда будет учитывать это обстоятельство.

Первые полчаса компаньоны гребли в тишине, нарушаемой лишь плеском воды, срывающейся с весел. Верховный главнокомандующий молчал, а старший помощник ни о чем не спрашивал – чувствовал, что не надо. Потом главком заговорил, причем заговорил в стиле Шуры Балаганова, излагающего содержание массовой брошюры «Мятеж на Очакове», а именно – толково, но монотонно.

Командор рассказал обо всем, что произошло во время погружения, ничего не утаил. Информация о том, что любимый руководитель испугался, произвела на старшего помощника гнетущее впечатление. Подсознательно Денис считал, что Шэфа можно убить – эпизод во «Дворце Пчелы», когда Шэф валялся изломанной куклой, намертво засел в его памяти, но испугать командора было нельзя – так считал старший помощник. И вот теперь выяснялось, что можно, и это было для Дениса так же неприятно, как и для Шэфа.

«Для чего он мне это рассказал? – думал Денис. – Нет, не о Эскадре Мертвых – это, как раз, понятно, а о том, что испугался? Зачем мне об этом знать? Ведь такое знание лишь ослабляет нашу совокупную мощь. Раньше, я был уверен, что в критический момент, когда надеяться уже не на что, Шэф, как „кавалерия из-за холмов“, появится и решит проблему. И это придавало мне силы. А теперь такой уверенности нет».

«А может для того и рассказал, – необычно серьезно, без обычного ерничанья, отозвался внутренний голос, – чтобы ты в любой ситуации надеялся только на себя».

«Может быть…» – согласился Денис, а вслух сказал:

– Все время кажется, что кто-то собирается за ногу цапнуть.

– Мне тоже, – не стал скрывать Шэф.