Хогвартс

Глава 11

«Великие карьеры, великие достижения рождаются из встречи характера, гения и удачи.» — © Наполеон I Бонапарт

***

— Сириус, мы же договорились… — укоризненно посмотрел на меня Дамблдор, сидя за столом.

— Значит передоговоримся, старик. Это наследие Гарри, она не твоя, — настаивал я на своем, на этот раз не собираясь уступать.

— Мне кажется, я ясно дал понять, что мне сейчас нужна эта мантия, — нахмурился Дамблдор, сверля меня холодным тяжелым взглядом. В кабинете сразу стало неуютно. Его аура давила на меня все больше с каждым словом. — Я верну ее сразу же после эксперимента, мне нужно найти всего одну недостающую часть…

— А мне кажется, Альбус, что я ясно дал понять, что у тебя нет на нее прав, и она принадлежит Гарри, — спокойно встретил я его взгляд своим, вслед за Дамблдором немного приспуская поводок собственной магии.

На несколько секунд в помещении повисло напряженное молчание. Настолько напряженное, что портреты, мирно беседующие между собой сейчас настороженно затихли. Сейчас Альбус уже не выглядел усталым стариком, как тогда — в пещере. Передо мной вновь в полной красе предстал тот самый маг, который одолел Грин-де-Вальда, причем усиленного одним из даров Смерти. И, воплощая в себя суть холодного и жесткого света не собирался идти на уступки. Но и я уже не был таким, как много месяцев назад.

*

После того, как даже карта не смогла показать, кто именно за мной следит я еще долго восстанавливал треснувшие оклюментные щиты, так и не зайдя в выручай-комнату. Прежде чем я с трудом вспомнил, что мельком видел, как однажды Джеймс под мантией стал невидим и от чар карты, мое душевное состояние даже близко нельзя было назвать нормальным.

Сонм мыслей о собственной неадекватности и паранойе, надломивший уверенность в себе, также надолго выбил меня из колеи. Это не было так заметно, но в мелочах мое поведение явно поменялось. Я вновь стал раздражительнее, нуждаясь в постоянном самоконтроле. Кошмары так и не вернулись, однако после каждой ночи меня преследовала усталость и апатия. Квиритус, на последнем собрании и вовсе обеспокоенно спросил, все ли у меня в порядке, предложив свою помощь.

Флитвик также посоветовал чуть больше отдыхать, отметив мой усталый вид. Вот только отдых мне бы помог мало. Стоило расслабиться хоть на секунду, как тьма тут-же стучалась изнутри оклюментных барьеров, как-будто решив лишить меня всякого отдыха. Единственное — что помогало, это усиленные тренировки со светом, эффект от которых был также временным, хотя я и использовал маховик времени на полную катушку.

Единственный постоянный эффект от выжигания тьмы из источника был в увеличении собственного резерва и прокачке энерго-каналов. Я, кажется, незаметно для себя стал еще сильнее, с легкостью расправляясь с Альбертом и Винсентом на редких тренировках по выходным, пользуясь обычными боевыми чарами, вперемешку с магией света. Темные заклинания я и вовсе перестал использовать, заодно прогоняя нейтральную магию в собственном источнике.

Кстати говоря, после наших спаррингов, посмурневший Стамп стал тренироваться еще усерднее, отрабатывая боевую магию как в зале, так и на поголовье опасных тварей в запретном лесу. Этим он убивал двух зайцев сразу — поиски входа в тайную комнату и собственное усиление. Девять из десяти проигранных схваток видимо сильно его замотивировали. Винсента, в перерывах его основной деятельности также можно было заметить за штудированием заклятий и они с Альбертом часто сходились в спаррингах, привлекая также и двойку телохранителей. Но занимался он не так усердно как мог.

А вот заставить меня напрячься мог только иногда присоединяющийся к обоим Поллукс, который, кажется, задался целью прочесть всю семейную библиотеку. А также немертвая бабуля, весьма опытно работающая в связке с вампиром. Пускай и не используя свои главные силы — поднятие слуг, столетняя женщина с багажом нескольких лет сражений за плечами — выигрывала шесть схваток из десяти. Однако, количество проигрышей неуклонно ползло вниз.

Да и сейчас я проигрывать не собирался. Мне нужна была эта мантия.

***

— Я вижу, ты стал сильнее, — наконец произнес Альбус. Он не мог не заметить эти изменения. Нет ничего более быстро снимающего покровы, как реальное сражение. Он успел оценить уровень моих сил, а я его. Тогда — между нами стояла величественная пропасть. Сейчас — всего лишь глубокий овраг.

— Рад, что ты оценил, — серьезно ответил я. Похвала от такого врага, наверное, стоит больше, чем самые искренние восхищения друзей. Хотя и Альбус и не был мне врагом. Сейчас.

— Хорошо, — поднялся из-за стола директор, пройдя вглубь кабинета, доставая из шкафа бережно свернутую серебристую мантию. — Я не хочу конфликта с тобой, Сириус. Он ни к чему не приведет, ведь по настоящему смысл победы заключается в отсутствии конфликта. Но я попрошу, всего лишь попрошу тебя в будущем отдать мне ее. Мне хватит и одного дня.

К моему удивлению, после всего он просто протянул мне мантию, и когда я ее взял — просто продолжил ждать ответа.

— Я… подумаю, — ответил ему, не став давать обещание. Даже без клятв, обещания, данные подобным людям не стоило нарушать без веской причины. И не подготовившись к последствиям.

— Хорошо, — ответил директор, вновь усаживаясь за кипу документов, судя по гербам — из Визенгамота. Подобные приходили и мне: копии законопроектов, поправок, комментариев — и прочая почта, которую очень сильно хотелось скорее бросить в камин, чем читать. Но читать приходилось. Пускай, Малфой и взял на себя львиную часть обязанностей в Визенгамоте, следовало держать руку на пульсе.

— Один вопрос — ты действительно оставляешь бесценный родовой артефакт Поттеров, просто так, в шкафу кабинета, — перевел я тему, — или заранее положил ее туда, догадываясь о причине нашей беседы?

— Из этого кабинет никто не сможет ничего украсть безнаказанно, не беспокойся об этом, — улыбнулся Дамблдор. — Кстати говоря, на самом деле, твое усиление очень кстати. Артефакт уже почти готов. Однако в связи со специфичностью нашей цели, и… некоторыми проблемами при сборе ингредиентов, его стоимость возросла.

— Сколько? — поморщился я. Изначально задумка Дамблдора обошлась мне в двести тысяч галеонов. Еще половину Альбус внес сам. Хотя для директора магической школы, пускай и элитной подобная сумма в целом была бы неподъемной. Как член совета попечителей, я знал зарплаты всех профессоров, а также самого директора. Они были конечно же большими, но не на столько. Свою часть я честно поделил с Малфоем, так как это было также и в его интересах.

— Еще столько же, — ответил Дамблдор, перекладывая бумаги. А я немного выдохнул, так-как подобная сумма была большой, но не неподъемной, особенно если разделить с Малфоем. И, хотя и съедала половину доходов, но… — С каждого.

Дополнил тот, едва я успел порадоваться.

— Ладно… — помрачнел я. Похоже, все-таки выйду примерно в ноль с небольшим плюсом. Надеюсь, это не такая месть за отобранную мантию, ведь проверить слова директора я до конца все-равно бы не смог. Расценки за подобного рода услуги в буклетах не печатают, да и других специалистов подобного рода я не нашел. Исключая конечно Кассиопею, которую посвящать в уничтожение немертвого собрата я не собирался.

— Включая, разумеется, нашего общего товарища, так замечательно проспонсировавшего общее дело, — спокойно добавил Альбус, как само-разумеющееся. — Свою долю в двести тысяч я уже отправил, в качестве аванса. Остальные четыреста он ждет после завершения работы.

— Откуда ты… — изумленно проговорил я, понимая, что тот говорит о Малфое. Но тот факт, что Люциус, не вполне добровольно, но помог с финансированием ловушки для духа Реддла — не знал никто, кроме нас.

— Никогда недооценивай силу пера, Сириус, а, особенно — официальную отчетность, — с хитринкой во взгляде произнес Дамблдор, ставя на очередном документе размашистую подпись. — Паевые взносы официальных предприятий подлежат обязательной регистрации. И мне было крайне любопытно узнать, что после нашего разговора, в одно из торговых предприятиев четы Малфой внезапно добавились новые люди. Со взносами, представляющими практически ровно половину суммы от твоей доли. Так что было бы очень кстати, если Люциус поучаствует в благом деле уже более… официально.

Закончил тот, а я едва удержался от того, чтобы выхватить палочку и заавадить предприимчивого, и слишком много знающего старика прямо здесь. Сдержало меня только то, что это сделать вряд-ли выйдет. Да и начать, по-хорошему, похоже, стоит именно с Малфоя. Ведь мог же снять деньги в Гринготтсе, не привлекая внимания «великого светлого»… Было бы странно думать, что после нашего союза тот перестанет следить за всем, что касается Визенгамотской коалиции.

— Хорошо, так и поступим, — ответил я, признавая поражение. Все-таки, это всего лишь деньги.

***

— Еще двести тысяч?! — возопил Люциус, захлопнув дверь заклинанием. На этот раз, мы находились в его кабинете, так как речь пойдет о тех вещах, которые лучше не обсуждать на свежем воздухе. Сюда же без приглашения не может войти никто, даже один незаметный вампир — псевдо вегетарианец.

— Скажи спасибо, что я не затребовал с тебя больше, — с удовлетворением в душе произнес я заламывающему руки Малфою. — Серьезно, Люциус, девяносто девять тысяч галлеонов? Ты как будто студент, переписывающий домашнее задание, только «не точь-в-точь».

Издевательски прокомментировал я его промах, заодно вспомнив недавно проверенное домашнее у первого курса Гриффиндор. Где Кормак Маклагген решил практически слово в слово переписать эссе однокурсницы Кэти Беллп, добавляя пару слов по типу: «наверное», «возможно» и прочий словесный мусор, призванный «разбавить» оригинальный текст про Красных Колпаков. Получилось так себе. Как, собственно и у Малфоя.

— Я же уже извинился! — буркнул уязвленный Малфой. — Ну небыло у меня такой суммы наличными. А другие активы выводить было не желательно, это большие потери. К твоему сведению, деньги должны приносить доход, а не пылится у коротышек в Гринготтсе. Кто же знал, что Дамблдор просматривает даже это…

— Ну вот теперь они не будут «пылиться в Гринготтсе», а пойдут на оплату этому жадному старику, — ответил я «финансисту». — И я даже не уверен, какому именно из них.

— Я всегда знал, что «всеобщее благо» — очень дорогая штука, — раздраженно ходил кругами блондин. — Но чтобы миллион галеонов за один артефакт…

— Мы платим не за какое-то «всеобщее благо», Люциус, — хмыкнул я, смотря на душевные муки духовного родственника гоблинов. — А за конкретное благо нас, и наших семей. Хорошо, что пока только галеонами. К тому же- это как ни крути, именно твой просчет. Заработаешь еще. Деньги стоят не дороже денег.

— И гораздо дешевле артефактов. Чертов Дамблдор… — буркнул Малфой, все-же успокаиваясь. И некоторое время что-то напряженно обдумывал, пока его лицо не озарилось светом догадки. — Ладно. Хорошо. Я, кажется, знаю, где можно достать часть от этой суммы.

— И как же? — с интересом спросил я, также не желая просто так расставаться с такой суммой. Мы и так с этой войнушкой, а также компанией Крауча вышли практически в ноль. И только сейчас счет в Гринготтсе стал понемногу пополняться, благодаря работе Джефри и остальным проектам, которые потихоньку начали давать доход.

— Есть у меня одна задумка… — начал Люциус сверкая азартом в глазах. Никогда не такого не понимал, но деньги, а также политика — это и была настоящая страсть чистокровного мага. А услышав его идею, я кажется начал понимать, почему именно Волдеморт держал при себе такого скользкого человека, как Малфой.

Его идея была проста и элегантна. Кассиопея, в ожидании ингредиентов от одной уникальной зверюшки, вплотную занялась меткой на руке Барти младшего. И она действительно оказалась рабской. Основой для творения Волдеморта послужила работа Геллерта, которую он создал для клеймения разного рода опасных тварей из числа своих союзников. Собственно ее немного доработанную версию, сама Кассиопея использовала на Сигнусе. Снять ее было практически невозможно, по крайней мере по ее словам, однако перекинуть поводок или временно заблокировать — вполне.

Дело осложнялось только тем, что параноидальный темный маг зашифровал заклятие на парселтанге, а эта способность была настолько редкой, что найти живого носителя было бы наверное сложнее, чем воскресить Волдеморта и заставить его самолично снять метку. Да и идти в подчинение другому магу — затея сама по себе странная. Само заклятие было не слишком сложным… относительно. Я подозревал, что Гарри, у которого есть эта способность, наверное сможет его использовать, но не раньше четвертого курса Ховартса. Да и втягивать его во все это…

Оставался единственный вариант — заблокировать эту печать, не исчезающую даже при отрубленной руке. (И да, такой способ также был опробован) Нужен был только мощный негатор, подавляющий магию. Как такой, что использовался в тюрьме Нуменгард. И тут, как ни странно, помогли ради интереса набранные мной камешки, по ехидному совету Поллукса. Странный минерал, отрезающий даже связь с родовым источником — они как нельзя лучше подходили для того, чтобы заблокировать идущую пока что «в никуда» связь.

Первый прототип, выглядящий как небольшой серебряный браслет в виде оскаленной собачьей пасти с серым камнем во рту, я не так давно отдал Малфою. Беспокоясь, чтобы мой основной союзник вдруг не был вынужден перейти на «неправильную» сторону. Все-таки, творение Волдеморта в активном состоянии не только передавало сообщения. Но и в активном состоянии пытало не хуже круциатруса, причем дистанционно, могло забирать львиную часть силы мага, передавая одному хитрому приютскому парню, а также действовало как слабый империус, заставляя выполнять приказы. Не совсем рабство — но что-то очень похожее.

Идея Малфоя была проста — продать бывшим сторонником Темного лорда несколько таких вещиц, заработав на их стремлении освободиться от влияния полукровки. Я, к слову, также думал о том, чтобы как минимум убедить принять несколько подобных артефактов наиболее адекватным личностям. Но вариант Люциуса мне нравился гораздо больше. Уменьшение влияние безносого, а также деньги, которые пойдут на его окончательное развоплощение — что может быть лучше. Вот только…

— А ты уверен, что твои друзья по клубу готовы заплатить за эту вещицу? — с небольшим сомнением спросил я у блондина. — Этим они явно противопоставят себя вашему «Темному лорду». Назад пути уже не будет.

— Они мне не друзья, — поморщился Малфой. — Самые преданные сторонники Реддла уже в Азкабане, или прячутся по разным норам. Остальные же… Так скажем, не многие хотят повторения последних лет, особенно сейчас, когда пускай и ограниченная власть уже в наших руках. Мне кажется, ты недооцениваешь то, что мы уже с тобой сделали. А Волдеморт никогда и ничего не забывает. Для него — мы все предатели. Кто-то больше, кто-то меньше. Но все. Так что деньги, и невозможность колдовать левой рукой — малая плата за свободу.

— И как ты думаешь, сколько согласятся купить подобную вещь? — полюбопытствовал я. Если отбить хотя бы часть денег, это уже будет очень и очень хорошо. Сомневаюсь, что предать свои убеждения. — Да и не забывай об осторожности. На этот раз.

-Не забуду, не сомневайся, — отмахнулся Люциус, видимо уже быстро забыв о своем просчете, в уме наверняка считая галлеоны, а руками разливая по бокалам красное вино из уже ополовиеного графина. У меня даже складывалось ощущение, что блондин использовал наши вечерние встречи как повод уединится от жены, чтобы выпить чуть лишнего. — А насчет количества, думаю ты удивишься… Ну, за удачу!

— За удачу, — поддержал я тост, подняв бокал с красным, похожим на свежую кровь вином. К сожалению, в моем состоянии алкоголь был противопоказан. Разве что только глоток…

— Пф-ф-ф!!! — едва я успел это подумать, как Люциус вдруг сквозь сжатые губы бурно выплюнул все, что успел выпить. Хотя бы отвернулся, и на этом спасибо.

— Что такое? — спросил я у настороженно разглядывающего графин Люциуса, который с каждым мгновением становился все грустнее. Я же принюхался к бокалу, содержимое в котором отдавала терпким приятным запахом коллекционного вина. Вроде бы все было впорядке, но судя по Люциусу все же нет. Хорошо, что не успел даже пригубить. — Испортилось?

— Нет! Это все Сигнус.- с раздражением ответил тот, с подозрением посмотрев на закрытую дверь с активной защитой.

— И что он? — начал я понемногу догадываться, что вызвало такую реакцию.

— Он был здесь, и пил мое вино, подмешав в него свою дрянь, — хмуро ответил Люциус смотря на меня печальным взглядом, жалобно протянув. — Сириус, я прошу… пожалуйста займи уже наконец его чем-нибудь!!!

Похоже, в неприступности кабинета Малфоя я все-таки несколько ошибся.

***

Удача. После разговора с Люцусом, я долго раздумывал над этим словом. Нет, моя теория не подтвердилась, и мантией этот сталкер не пользовался. Я до сих пор чувствовал на себе постороннее внимание. И это точно не было плодом моего воображения, так как одолженный у задумчивой в последнее время Лианны старинный вредноскоп, который создал ее далекий родственник Эдгар Струглер начал безудержно вращаться сразу же, после того, как я заметил постороннее внимание.

Вплоть до остановки артефакта, я так никого и не обнаружил. Коридоры ночного замка были пусты. Но и невидимого преследователя я также отпугнул, сгорая от желания заавадить невидимку на месте. И все же, пускай я так и не узнал, кто меня преследовал, мысль о том, что я все-же не схожу с ума. Или, по крайней мере — не так быстро, очень сильно помогла активизировать поиски способа помочь Гарри.

Вредноскоп, мантия невидимка — все это очень и очень помогло, наконец, уделять больше времени непосредственно на поиски, а не наворачивать круги в пыльных проходах, надеясь отвязаться от преследования.

Но, возвращаясь, к вопросу об удаче. Разговор с Малфоем, который, по моему мнению, был на редкость удачливым засранцем, а также его результат — с лихвой набранная сумма в плату за артефакт-ловушку, подтолкнул меня к еще одному способу ускорить поиски. Удача. Мне совершенно точно была необходима эта эфемерная субстанция, хоть как-то взаимодействовать с которой научился один из величайших зельеваров XVI века, или даже тысячелетия — Зигмунт Бадж.

Придуманный им Феликс Фелицис действительно мог концентрировать эту неосязаемую сущность, даруя принявшему это зелье магу несколько часов удачи во всех начинаниях.

Но как и практически все в магическом мире — это не проходило бесследно. Феликс не мог воздействовать на удачу напрямую, просто каким-то образом концентрируя ее в одном моменте. Расплачиваться за каждый час приходилось месяцами, или даже годами неудачи. Этот разброс был случаен, и как сходились маги-теоретики, варьировался в зависимости от естественной удачливости человека, отсыпанной судьбой изначально. А также от того, какой результат получил решившийся на такой шаг маг.

Кто-то просто испытывал мелкие неурядицы, не особо влияющие на жизнь, вроде как: забытая вещь, ушибленный палец или подобная мелочь. Кто-то же вполне мог просто неожиданно… умереть, спустя всего пару дней после приема зелья. Несчастный случай. Неудача… Конечно, таких случаев было очень и очень мало, но они были, охлаждая любителей в прямом смысле «испытать удачу».

Но желающих, не смотря на огромную стоимость зелья, все равно было очень и очень много. Именно по-этому, спустя всего полвека, было изобретено специальные тесты для определения таких «счастливчиков», а использование Феликса было официально запрещено как на всех официальных соревнованиях, так и в букмекерском деле.

Я долго колебался, прежде чем заказать подобное зелье. Но отведенное на поиски время сокращалось с катастрофической скоростью. Приближались рождественские каникулы, а я даже не прочел и одной сотой Хогвартской коллекции книг. Мне кажется, я понял, почему именно Альбус с такой легкостью дал мне действительно полный доступ, недоступный большинству преподавателей. Пускай, с помощью Выручай — комнаты, я и другим способом оказался в святая-святых. Но найти здесь что-то конкретное, а, тем более — настолько редкое… Это было попросту — нереально.

Без подсказки, где именно искать — я мог бы бесполезно провести здесь годы. И именно по-этому в один день я все-таки решился.