Хозяин тайги

Глава 10

Щёки Гули горели оттого, что ей было стыдно за то, что она натворила.

И за ложь, которую она сейчас так опрометчиво ляпнула, потому что не было сил признаться в том, что это легкое едва заметное прикосновение к его губам, отозвалось в душе бурей эмоций.

Она ведь хотела показать ему не словами, а делом, что в полном восторге от него, того, что он говорил и как ее учил! Что он просто был рядом и совсем не обращал внимания на то, что с ней не все в порядке.

А тут случилось такое, что сердце заходилось от стука и ладони стали горячими и влажными от переизбытка эмоций, когда Гром неожиданно обхватил ее своими ручищами и приподнял вверх так, чтобы теперь их лица были на одном уровне.

Всего одна секунда.

Один неполный вдох.

Один удар сердца и Гром сделал то, что хотел сам – он поцеловал Гульку. По-настоящему.

Прикоснулся губами жарко и чувственно, не получив отпора, когда скользнул языком по губам девушки и раскрыл их, проникая внутрь.

Это был поцелуй-откровение.

Поцелуй-жажда.

Все его эмоции, которые он пытался скрыть и сдержать в себе, вырвались за одну секунду, утопив его в своей лаве так, что невозможно было опомниться и сделать шаг назад.

Он чувствовал ее волнение и трепет, и вбирал их в себя вместе со сладким дыханием Гули.

Он приучал ее к себе.

По-медвежьи пылко и в чем-то сурово, не давая опомниться и оттолкнуть.

Гром может и понимал, что нужно бы быть понежнее и дать девушке больше пространства, но вот так сразу взять себя в руки просто не мог.

До чего же эта девушка была сладкая для его медвежьей души!

Вкуснее и ароматнее меда!

Долгожданнее, чем робкая весна!

Ярче красок буйного лесного лета!

Она была идеальная!

Настолько ладная, что сердце заколотилось и своим стуком оглушило мужчину, когда он подхватил ее под попку большими горячими ладонями, чтобы насадить на свой обнаженный торс, и прижать к себе крепче, не разрывая поцелуя.

Гром почувствовал, как Гуля тихо ахнула в его губы, и ее кожа загорела от стыда и удивления.

К такому напору девушка была явно не готова.

Нет, она, конечно, предполагала, что целоваться с мужчиной, который тебе искренне нравится – это приятно, но чтобы это было ВОТ ТАК – Гуля даже представить себе не могла!

Было ощущение, что голова кружится, а в теле каждая венка и тонкий сосудик наливаются жаром, от которого кровь начинает гудеть и закипать!

В какой-то момент стало страшно, потому что девушка не понимала – так ли это должно быть, или ее тело снова делает что-то не то.

И этот страх Гром почувствовал собственной кожей, но голова была словно в дурмане.

Он был опьянен тем, что происходило между ними так неожиданно и вкусно, что прийти в себя сразу никак не получилось.

Напротив, мужчина сжал в своих ручищах девушку еще сильнее, как настоящий хищник, который своего никогда не отдаст, но в голове прозвучал внутренний голос.

При чем, почему-то голосом Бурана, который напряженно проговорил: «Полегче, дружище! Полегче! Она не уйдет, разожми руки и сделай шаг назад!»

Гром зарычал, но пришел в себя моментально, когда Гуля распахнула глаза, защекотав его длинными ресницами.

Она услышала этот странный звук, который люди, конечно же, издавать не могут.

Может, и не сразу поняла, что этот звук шел от него, а потому вздрогнула и напряженно застыла, вцепившись в его плечища.

«Гром! Остановись! Сейчас!»

Снова захотелось зарычать, но в этот раз мужчина сдержался и приподнял голову, чтобы увидеть ее невероятные красивые глаза и влажные чуть припухшие губы, в которые хотелось впиться снова.

Он не насытился ею.

Этот поцелуй был каплей в океане и его жажду не утолил, а сделал лишь еще сильнее.

Теперь ему хотелось больше. Намного больше.

Забытые и похороненные эмоции, которые всколыхнули его душу, разъедали изнутри так, что хотелось завыть.

И ладно бы, если только душу!

Куда хуже дела обстояли с телом!

Гром уже сейчас ощущал, что стоит на очень опасной черте, переходить которую не стоит.

Даже, черт побери, рядом с ней стоять не стоит!

А он стоял!

Стоял прямо на ней, и уже ощущал, как его ягодицы знатно подпалило!

Черт, он завелся от этого поцелуя так, что дальше уже было просто некуда – только обращаться в зверя.

Выброс адреналина, страсть, кровь, азарт - все это воспринималось его зверем одним огнем, от которого ему хотелось вырваться наружу. И разрешения на это зверь никогда не спрашивал.

«Ты ей больно делаешь, дружище! Расслабься! Дальше нельзя!»

Гром хрипло выдохнул, с удивлением понимая, что настолько увлекся этим неожиданным поцелуем, что не заметил, как Буран оказался рядом. Не так близко, чтобы его увидела и смогла бы услышать Гуля. А вот для медведя этого расстояния было достаточно.

И это был не внутренний голос, а действительно его шибко переживающий друг, который был на чеку, готовый кинуться и показать себя, если ситуация выйдет из-под контроля.

А она уже выходила!

Никто не представлял даже, скольких сил потребовалось приложить Грому, чтобы разжать свои руки и сделать шаг назад, отпуская девушку от себя.

Его изнутри выворачивало наизнанку в желании схватить ее, прижать к себе и навсегда спрятать в лесу вдали от любопытных глаз и надоедливых людей!

И если он сделает сейчас шаг вперед, то так оно и будет!

Не сдержится ведь!

Потому что душа горела и рычала, и только голос Бурана не давал сорваться в ту пропасть, из которой уже будет не выбраться.

«Вот так! Молодец! Собери всю волю в кулак и не натвори того, что будет уже не исправить!»

Гром тяжело сглотнул и сделал еще шаг назад, пробасив натяжно:

- Тебе лучше вернуться домой, Гуля.

Вот черт! У него голос изменился.

Он и без того всегда был низким, а сейчас от рычания почти ничем не отличался. И явно мог испугать. Но время шло на секунды.

Гуля тяжело моргнула, потому что после такого поцелуя думать было тяжело, но от его слов сердце дрогнуло и упало.

Она всё испортила.

А ведь так все хорошо начиналось.

Обида из-за собственной глупости была настолько огромная, что в первую секунду девушка просто задохнулась, и вздрогнула, когда Гром сделал резкий шаг к ней, снова нависая, словно гора, всем своим огромным ростом.

Он ничего не говорил, ничего больше не делал, но было в его глазах что-то настолько дикое и не поддающееся описанию, что инстинкты внутри нее отчаянно завопили об опасности.

- Домой! Сейчас!

Большего было и не нужно.

Не ощущая собственных ног, девушка кинулась назад, спотыкаясь, и боясь обернуться.

Гром ее не испугал с первого взгляда, даже когда в первый раз вышел из озера обнаженным. Но в этот момент она его боялась совершенно искренне. Даже если не понимала, что именно он может сделать ей. Как именно навредить и тем самым испугать еще сильнее.

Было просто страшно. Особенно, когда за ее спиной раздался какой-то треск и шум. Но остановиться и обернуться - смелости не было.

Как только еще ноги не подвели ее!

Гуля все бежала и бежала вперед, и не падала.

В какой-то момент появилось даже ощущение того, что она словно летит – настолько непривычным было это ощущение, но эмоции взяли свое.

Увидев знакомую тропинку, которая петляла через деревья и уходила вниз ко рву – ее колени подогнулись, и девушка рухнула в траву со всего лету.

Да, еще в глубоком детстве бабушка учила ее правильно падать, чтобы ничего не сломать – и тело сработало само собой, подобравшись и приготовившись к удару, только больно все равно было. Но больно не телу. Ушибленные локти и колени ничего не значили – душа болела.

Гуля свернулась в траве и закрыла глаза, ощущая, как горячие слезы потекли по щекам.

Ну зачем она его сама поцеловала?

Видела ведь, что Гром старается держать дистанцию.

Значит, он не зря это делал. Значит, так было нужно.

Что делать теперь девушка не знала.

Ее губы все еще легко пульсировали от его жадного обжигающего поцелуя. Она чувствовала на своем языке его вкус и жар, и с ужасом думала о том, что больше этого может не повториться.

Из-за неё. А ведь ей хотелось этого, как бы не было стыдно в этом признаться!

Этот мужчина ее словно заворожил своей силой, уверенностью и этой добротой в глазах, которую она никогда еще не видела.

Вот и что было делать сейчас?...

*********************** -Всё, всё, спокойно!

Буран прилагала все свои силы, чтобы удержать Грома у земли и не дать ему последовать за девушкой. Потому что иначе быть большой беде.

- Приди в себя уже! Сам же знаешь, что моей силы не хватит! - рявкнул медведь, и встряхнул своего почти обезумевшего друга, чьё нутро в буквальном смысле просто выворачивало наизнанку от желания оказаться снова рядом с Гулькой.

Он бы врезал ему в бороду от всей души, но чувствовал слишком хорошо, что это только усугубит ситуацию. Это было словно масла подлить в огонь, который и без того полыхал так, что уже стал настоящим пожаром!

Грома накрыло так, что они сами не ожидали! Через чур! Слишком!

Буран провел рядом со своим молодым королем всю осознанную жизнь, но вот сейчас не мог вспомнить ни одного момента, когда с Громом случались бы такие сильные всплески эмоций.

И хорошо, что с работы он все таки ушел пораньше, чтобы лично убедиться в том, что у друга всё идет хорошо и по плану.

Оно шло так до того момента, пока Гуля неожиданно не поцеловала Грома.

Черт, да по меркам мужчин это и поцелуем-то было не назвать!

Просто легкое касание губ к губам. Чуть ли не секундное и едва заметное.

Но этого хватило, чтобы внутренний зверь Грома сорвался с цепи, разрывая в кровавые клочья его и без того тонкую выдержку.

Всё, что касалось этой девушки, Гром воспринимал болезненно и слишком остро – как током по оголенным нервам. Поэтому даже эта малость смела все его барьеры к чертовой лысой медведице!

- Полегче, здоровяк! Сосредоточься на дыхании! Моем!

Сам Гром дышал с рычанием.

Рвано и судорожно, потому что всеми силами сопротивлялся желанию своего тела найти девушку прямо сейчас и сделать ее своей всеми способами, которыми только было возможно. Капля разума еще тлела, но и она была уже на грани гибели, поэтому Буран и не убирал своих рук от Грома, прижимая к земле.

То, что ему может прилететь – Буран не боялся.

Они вместе через столькое прошли, что иногда было лучше совсем не думать, чтобы настроение не портить. И дрались иногда между собой. И кости друг другу ломали. Но потом обнимались, как настоящие братья, и все вставало на свои места, как обычно.

У Бурана не было никого ближе Грома. И у Грома так же.

- Дыши, дружище. Вот так. Уже лучше.

Ослабил свои крепкие объятья Буран еще не скоро.

Даже когда казалось бы убедился в том, что его здоровяк-король не кинется за Гулькой, конечно же ощущая, что она по-прежнему недалеко. На окраине леса. И плачет.

Огромное мощное тело Грома подрагивало, и мышцы хаотично сжимались, и Буран настолько остро ощущал его эмоции, что у самого прошла волна колючих мурашек по позвоночнику, отчего дыхание перехватило и сердце застучало быстрее, а мысли стали тягучими и вязкими.

Одно было уже хорошо - его друг мыслил здраво и потому не кидался в драку, и боролся сам с собой всеми силами.

И то, что во всем происходящим девушка винила себя, а потому ей было так больно - отзывалось в его неспокойном сердце горькими ядовитыми волнами.

Он ей всё объяснит и расскажет, когда будет уверен в том, что достаточно силен противостоять собственным эмоциями. А не как сейчас.

Буран сел на траву, и похлопал Грома по влажному от пота плечу, тихо выдохнув:

- Всё хорошо будет.

- Я мог сделать ей больно, - голос Грома по-прежнему оставался наполовину звериным и едва разборчивым для человеческого уха, но друг понимал его и без слов.

- Но ведь не сделал.

- Ей рядом со мной опасно находиться.

Буран покосился на своего короля, и свел брови.

Так. Эти разговоры ему совсем не нравились.

- Не опаснее, чем рядом с другими мужчинами!

Гром зарычал, на что Буран тихо улыбнулся - вот же безумный ревнивец. Еще только поцеловал, а уже был готов растерзать любого, кто пройдет рядом с девушкой. Хотя. Он и до поцелуя был на это готов.

- Только не вздумай мне сказать сейчас, что ты отпустишь девушку только потому, что в тебе зашкалили эмоции! Сам же понимаешь, что ты умом тронешься!

На слова Бурана он только поджал губы и крепко задумался, что с этим всем делать.

Конечно, он все понимал.

Как тут было не понять, когда его все еще выкручивало и ломало от желания оказаться рядом с ней прямо сейчас. Он хотел этого каждую гребанную секунду своей жизни с тех пор, как увидел ее у этого самого озера!

Но еще пару часов назад с этим желанием он мог хоть как-то бороться, а теперь, когда он познал ее вкус, мягкость и отзывчивость – его желание стало полным и беспросветным безумием! Одержимостью!

Словно кто-то невидимой рукой вывернул датчик всех эмоций с нуля до ста процентов за одну секунду, отчего все внутри горело и бурлило, как в жерле вулкана лава. И Гром уже знал, что не успокоится. Никогда.

Потому что люди могут перегореть, забыть, уйти. А звери – нет.

- Давай, пойдем домой и там поговорим.

Буран поднялся на ноги и протянул раскрытую ладонь другу, чье тело еще до конца не хотело слушаться своего хозяина.

- Я держу тебя, слышишь? И не отпущу, пока ты не будешь в нормальном состоянии.

- Не думаю, что я смогу в нем быть в ближайшее время, - пробурчал Гром и ухватился за ладонь Бурана, словно она была единственной его надеждой на спасение в омуте. Его расплющивало так, что лес плыл перед глазами и в горле пересохло. - Отнесешь Гульке рыбу и чай?

- Конечно. Вот доведу тебя до дома, привяжу к батарее покрепче и все сделаю, - улыбнулся Буран, на что его хмурый друг только криво хмыкнул, и тряхнул тяжело своей растрепанной шевелюрой, прогоняя обжигающе горячие мысли прочь.

Но они отгоняться совсем не собирались, а жалили, словно рой обезумивших ос.

- Я присмотрю за девочкой. Не переживай даже.

Гром ему верил и был спокоен, но как самому успокоиться так и не мог придумать.

- Идем, дружище.

- Она плачет…

- Знаю. Но если мы прямо сейчас пойдем Гульку успокаивать, то меня ты порвешь на сотню медвежат, а её…в общем, сначала пойдем домой. Ты выпьешь чаю с липой и медом. А я тем временем побуду с ней.

- В лесу побудешь ты хотел сказать!

- Конечно в лесу, не заводись уже!

Гром кивнул и медленно пошел рядом с другом.

Каждый шаг давался ему с таким трудом, словно нога намертво врастала в землю. Его тянуло обратно. К ней.

К счастью, до дома медведи дошли без происшествий.

Гром молча вошел и молча сел за стол, пока Буран быстро щелкнул чайник, чтобы нагреть воду и сделать другу спасительный и столь любимый чай. Спрашивать о состоянии короля было бессмысленно – он его чувствовал так, что зубы сводило и самого кидало то в дрожь, то в жар.

- Приготовить тебе что-нибудь?

Гром молча покачал головой.

- Спать попробуешь?

- Нет. Пойду дальше домом заниматься.

Буран кивнул.

Да, это была самая здравая мысль из всех возможных.

Телу нужен был выход этих бурных эмоций. А самый лучший выход – это тяжелая и изнурительная работа. Мало ведь просто свалить деревья - их нужно было обработать, спилить все ветки, чтобы брус стал ровным. А потом выкорчевать все пни, чтобы земля под домом была совершенно ровной и максимально утрамбованной.

- Ужин сегодня я приготовлю, когда вернусь.

Гром снова молча кивнул на слова своего друга, потому что не знал, что сказать.

Его мысли были совсем о другом, и о еде думалось в самую последнюю очередь.

Его мысли были рядом с девушкой, которая за все это время только попыталась пошевелиться и вытерла слезы с мокрых щек.

И душа болела за нее так, что хоть вой.

- Я пойду присмотрю за Гулькой, - Буран отвлек его от тяжелых мыслей, когда сжал плечо, пытливо заглядывая в глаза, а потом вышел из дома, чтобы душа Грома хотя бы за это была спокойна.

Буран знал, что все будет хорошо.

Да, с первого раза не все получилось, как хотелось бы, но ведь это не повод останавливаться на достигнутом!

Своего короля и друга он знал так, как не мог знать себя самого, а потому был уверен, что они найдут решение.

Если будет нужно – Гром будет упахиваться сутками в лесу у дома, и идти к ней в самом изнеможенном и безопасном виде – без сил, чтобы мог только сидеть рядом и кивать.

А там, как привыкнет немного к ней, и девушка начнет понимать, что Гром отличается от людей – им двоим станет проще.

Именно с этими мыслями верный Буран вернулся на поляну, собрал всю пойманную рыбу в тазик, перелил в термос еще горячий чай и двинулся к деревне, чутко прислушиваясь к тому, что происходит с девушкой, и где в этот момент находится Гром.

Гульку было очень жаль.

Девушка вся измучилась от собственных мыслей и терзаний, но войти к ней и поговорить Буран не решился, потому что отчетливо понимал, что Гром это услышит и по головке не погладит. Скорее ее снесет. С разбега. Тем самым деревом, которое усердно сейчас обрабатывал, чтобы выпустить свой пыл.

Медведь осторожно подошел к дому, следя за тем, чтобы его никто не заметил, поставил на порог тазик и термос и погрозил пальцем коту, который зашипел и выгнул свою худую спину, грозясь привлечь лишнее внимание к тому, что видеть Гульке не следовало.

Девушка лежала на печке и тихо вытирала слезы, а Буран вернулся на привычное место на краю леса и просидел там до тех пор, пока она не уснула тяжелым неспокойным сном, измучившись от своих мыслей.

Домой он вернулся поздней ночью, когда ощутил, что Гром закончил свою работу на сегодня и снова пьет любимый чай. Но настрой короля ему не понравился с порога, потому что он сидел хмурый, мрачный, но чертовски уверенный в собственной правоте.

- Что задумал? - кивнул ему Буран, первым делом направляясь на кухню, чтобы налить себе терпкий горячий кофе и хоть немного взбодриться.

- Мне нужна женщина.

Так. Приехали мать-перемать.

- В каком таком смысле? - осторожно уточнил Буран, усаживаясь напротив мрачного друга за столом, чей взгляд напугал бы до усрачки любого мужика.

- В самом черт побери прямом! Мне нужно переспать с кем-то, чтобы не навредить Гульке!

- На тебя дерево падало, и мозг повредило?

- Буран!

Мужчина впервые почувствовал, что кофе стал горький, и пить его теперь было невозможно.

Но дело было не в любимом напитке, а в том, что от слов и решения короля хотелось приложить его лбом об стол. Раза три. Как минимум. С размаха. И похрен, если стол сломается. Новый сделают.

- Ты ведь несерьезно сейчас?

- А что похоже, чтобы я шутил? – прорычал Гром и Буран едва смог сдержать тяжелый вздох, понимая, что напролом действовать никак нельзя, потому что иначе будет только хуже, и упрямый друг наломает не только дров, но чьих-нибудь позвоночников, а потому протянул, чуть прищурив глаза цвета красного дерева:

- Идем по бабам, значит?

- Да.

- Чудненько.