Хозяин тайги

Глава 14

- Мог бы и мне дать помахаться! - пробурчал Буран, хотя в душе, конечно же, был очень доволен тем, что все обошлось малыми потерями, и на стороне Грома оказался хоть один, но очень надежный берсерк, который тихо попрощался, и молча потащил тело убитого задиры.

Нормальный мужик. Толковый.

Такой и короля поддержит, не жалея себя, если снова начнется какая-то заварушка.

Не то, чтобы Грому нужна была поддержка в физическом плане – такой всех завалит не глядя. А вот поддержать морально и добрым словом – это зачастую было куда важнее кулаков и помощи силой.

- Тебе лишь бы только махаться!

Буран хохотнул, весело покосившись на друга:

- А сам-то прям голубь мира можно подумать!

- Если меня не трогать, то и я никого трогать не буду.

Мужчины замолчали, каждый думая о своем, пока Буран не сел рядом с Громом, пихнув его локтем в мощный обнаженный бок:

- Ну и? Как все прошло с Гулей?

Гром правда не хотел улыбаться.

Но сдержаться не получилось, и щеки сами расползлись, показывая его острые клыки, когда взгляд медведя изменился, став озорным и восторженным.

- Целовались!

- Да ладно! - Буран рассмеялся, весело глядя на своего друга, в котором изменилось все за одну секунду, стоило только вспомнить о пережитой ночи.

Вот так был упрямый злобный медведь, который вырвет хребет и завяжет его бантиком на твоих дергающихся глазах. А потом ХЛОП - и милый мишка, которого только тискать и тискать за обе бородатые щеки!

- Значит, говоришь, что все нормально прошло, и ты даже ничего не сломал?

Гром смущенно кашлянул и опустил в траву взгляд:

- Ну не то, чтобы совсем ничего…

- Но дом хотя бы стоит?

- Дом на месте.

- И на том спасибо.

Буран помолчал с улыбкой и снова пихнул своего цветущего друга, чтобы многозначительно добавить:

- И стоит не только один дом, да?

- А то ты сам не чувствуешь!

Буран рассмеялся, выгибая брови - ох, как он чувствовал!

Так чувствовал, что самого накрывала волна какой-то радужной эйфории и возбуждения, чего до этой минуты он еще не испытывал!

Эти ощущения ему определенно нравились, и то, что в его жизнь они пришли именно через Грома, было настолько ценно и долгожданно, что страшно было спугнуть эту хрупкую птичку надежды.

То, что был поцелуй, Буран тоже знал наверняка.

Аромат девушки остался на Громе и бередил его неспокойную душу каждую секунду.

Странно, что он держался и еще не рванул к ней.

Может, потому что Гуля сладко спала и даже дышала в этот раз как-то иначе - без горечи и пролитых слез, а легко и размеренно.

- Целовались, значит?

- Да.

Буран улыбнулся и с трудом сдержался, чтобы не взъерошить густую длинную шевелюру своего друга, в чьей душе сегодня расцвела маленькая радуга. Грому этот жест вряд ли бы понравился, в каком бы хорошем расположении духа он не был. А там и до сломанной челюсти недалеко.

- Сегодня еще пойдешь?

От улыбки Грома на душе Бурана сразу становилось тепло, но страшно было поверить в то, что у него наконец-то стало что-то налаживаться в личной жизни спустя столько времени. Страшно было сглазить и даже лишний раз подумать.

- Еще как пойду!

- Только поспи сначала! И помойся!

*****************************

Впервые за долгое время Гуля проснулась с улыбкой на лице, еще не успев открыть глаза.

Впервые за долгие изматывающие месяцы, во время которых ее мысли метались, и сердце горело от боли, пока бабушка тяжело болела, а затем умерла - девушка почувствовала, что хочет жить.

Сегодня солнце светило по-другому и грело особенно тепло, а дом был все тем же, но хотелось улыбаться каждой трещинке, потому что казалось, что весь мир улыбается в ответ.

Гуле петь хотелось.

Вот так неожиданно и по-настоящему.

А ведь она думала, что уже не помнит ни одной песни, но сегодня они зазвучали в ее голове, наполняя тело каким-то особенным, необъяснимым трепетом.

Ей самой казалось, что она словно легкая бабочка.

И что если вот прямо сейчас она спустит свои некрепкие ноги с печки, то не сползет по привычке вниз на холодный пол, а взлетит вверх в солнечных лучах, подобно легкому облаку.

Всё внутри нее было настолько легким, теплым и ярким, что казалось не реальностью, а сладким сном.

Причиной всему этому была прошедшая ночь.

И поцелуй с Громом.

Гуля и не знала, что ангелы-хранители могут быть вот такими - высокими, мощными, с бородой и пронзительным взглядом, который наверно надо было бы бояться, а она любовалась и тонула в нем.

Странным было даже то, что она не чувствовала себя уставшей и ватной, как происходило каждый раз, если девушка вставала во время обеда, словно весь мир за одну ночь перевернулся на сто восемьдесят градусов и встал наконец к ней лицом.

Гром этот мир перевернул и раскрасил яркими красками.

Энергии в теле было столько, что хотелось переделать сразу все дела - и огород вскопать, и переработать всю пойманную рыбу, и устроить очередную генеральную уборку!

А еще Гуля часто прикасалась кончиками пальцев к своим губам, и замирала, распахнув голубые глаза, потому что мысли о поцелуе не отпускали ее трепетное сердце ни на секунду, и бередили душу томлением в ожидании той минуты, когда Гром вернется.

И они все повторят.

Почему-то в этом Гуля не сомневалась.

Наутро она нашла еще странные куски от печной кладки, которые лежали на полу с двух разных сторон.

Куски довольно странные.

Словно вырванные.

Сверху кладки печка была на много рядов заделана глиной, и на сотни рядов выкрашена известью, а если бы стала разваливаться прямо на глазах, то сначала стали бы опадать именно глина и затвердевшая известь.

Впрочем, девушка была слишком взволнованна переменами в своей жизни, чтобы думать об этих выпавших кусках.

Приделать обратно их, конечно же, не получилось, поэтому не осталось ничего другого, как их выбросить.

- Начинаем новый день с чистого листа, - радостно улыбнулась девушка своему коту и поставила греть воду, чтобы умыться самой, а еще помыть наконец своего пушистого члена семьи.

Дымок не сопротивлялся, сидя в тазике с пеной от шампуня, хотя и выглядел не слишком счастливым, а потом долго вылизывался, сидя на ступенях порога в лучах яркого уже греющего солнца.

И Гуля вышла, чтобы присесть рядом с ним, когда услышала странные звуки чуть поодаль своего дома.

Кто-то кряхтел, натужно кашлял. И смачно ругался. Как муха, которая случайно попала в сеть паука, сдаваться совсем не собиралась, но и как выбраться из этого положения тоже пока не знала.

Девушка посмотрела на своего кота, который повернул морду в сторону звуков, и замер, а затем встала и осторожно двинулась за пределы своего огорода, где забор был настолько старым, что уже просто лежал на дороге.

Но забор волновал Гулю меньше всего.

Она думала о том, что за заброшенными домами проходил небольшой ров, куда весной стекала вода. И что если в него кто-нибудь случайно угодил, то может потребоваться ее помощь.

Да, силёнок у Гули было не много, но зато она могла позвать на помощь других людей, а это тоже было большой помощью.

Девушка осторожно спустилась вниз, шагая по высокой траве на своих нетвердых ногах, но сколько бы не заглядывала в ров, а никого так и не увидела.

И человек затих, словно ей все это показалось.

Гуля выдохнула и уже собиралась возвращаться домой, когда неожиданно поняла, что человеку действительно нужна помощь, но совсем не здесь, а рядом с соседним домом.

Тем самым, что был единственным жилым на окраине, не считая ее домика.

Из разговоров бабы Нюры она знала, что там живет дедушка.

Один.

Но до этого дня Гуля его не видела.

А сейчас увидела и сердце девушки сжалось.

Он был настолько худой, что походил буквально на скелет. Облаченный в какую-то заношенную серую одежду и на инвалидной коляске, которая завалилась на бок и придавила его, отчего дедушка не мог выбраться сам.

Гуля бросилась к нему не помощь, не раздумывая, но лишь когда подбежала ближе, то по стойкому и разъедающему запаху спиртного поняла, что дедушка пьян настолько, что едва ли что-то понимает.

Впрочем, бросать его в беде она тоже не собиралась.

- Давайте будем подниматься.

Девушка присела на корточки перед ним и не без труда убрала в сторону инвалидное кресло, знавшее виды, где были погнуты некоторые спицы в колесах.

Видимо, он падал вот так же очень часто.

И так же часто пил.

- Держитесь за мою руку. Попробуем подняться.

Гулю не пугали зловонные запахи или грязь.

Она знала, что значит остаться в беде совсем одной и никому этого не пожелала бы. А потому хотела помочь совершенно искренне.

Но когда дедушка поднял свое худое, морщинистое лицо с седой пышной бородой, то Гуля замерла, потому что его светлые глаза вдруг наполнились слезами, которые потекли по щекам.

- Забери меня, доча, - прохрипел дедушка, неловко хватаясь за протянутые ладони девушки, - Забери меня скорее на облака. Тяжко мне здесь, ты же видишь. И Брусничка моя по мне истосковалась за эти года. Мы же всю жизнь бок о бок были, и как без нее быть я не знаю…Забери меня, доча. К женушке моей забери. Ты ведь для этого с небес спустилась.

Дедушка все бормотал и тихо плакал, а потом поцеловал Гулю в ладонь, и зарыдал.

И Гуля тихо заплакала вместе с ним, даже если ничего не понимала.

Она только одно чувствовала – он настолько брошенный и одинокий, что жизни этой ему не надо.

Только тот, кто голодал - сможет понять голодного и отдать последние крохи хлеба.

Только тот, кто познал боль - никогда не пожелает ее никому другому.

Только тот, кто был одиноким и забытым - никогда не даст упасть на колени другому человеку.

Поэтому Гуля не уходила. Она гладила дедушку по грязным спутанным волосам, которые отрасли до плеч, и все шептала о том, что все будет в порядке.

Она в это верила и уже сейчас понимала, что всё сделает, чтобы ему помочь. Потому что не должны пожилые люди оставаться в одиночестве и беспомощности на склоне лет. Это было не по-людски.

Лишь когда дедушка притих и даже задремал, Гуля снова предприняла попытку поднять его с земли и худо-бедно усадить на кресло.

Получилось это не сразу, ноги и руки дрожали от перенапряжения, и на висках выступил пот, но главное, что все получилось.

- Это ваш дом, верно?

Гуля махнула рукой на небольшой дом с таким же завалившимся забором, как у нее самой, и одной небольшой особенностью - в этом доме помимо ступенек на пороге был еще небольшой заезд как раз для инвалидной коляски.

- Верно, верно, - закивал дедушка, пытаясь в сиу своих возможностей помочь хрупкой девушке затащить себя на коляске на этот самый подъемник.

Но даже вместе им оказалось сделать это не под силу.

Руки Гули были слишком слабые, чтобы выдержать вес мужчины, пусть даже такого худого и изнеможенного.

А сам дедушка как бы не хватался ладонями за поручни, но тоже не мог помочь ничем. Был бы трезвым – получилось бы. Но не сейчас.

Когда ноги предательски задрожали от перенапряжения, Гуля устало опустилась на порог в мыслях о том, что же делать дальше.

Оставлять на улице дедушку не хотелось.

Затащить его к себе она тем более не сможет по ступенькам.

Она оглянулась, пытаясь понять, кого можно позвать в этой ситуации на помощь, когда поняла, что ее сердце восторженно забилось и налилось особенным жаром, потому что прямо к ним шагал Гром.

В свете яркого солнца и на фоне зеленого леса он казался еще больше и мощнее, чем обычно, а его длинные волосы ниже плеч отливали золотом и медью в ярких лучах.

Гром был без рубашки, и, глядя на его мощный накаченный торс, девушка снова ощутила прилив жара где-то внизу живота, отчего казалось, что искорки плавят кожу и кусают ее изнутри, разгоняя по венам странные, необъяснимые, но до боли приятые чувства.

Она уже знала их, но пока не понимала почему это происходит.

Гром выглядел настолько большим, что со стороны наверное это пугало, но стоило только окунуться в его глаза, в которых разливался мед и яркое солнце, как все становилось на свои места и улыбка сама расцветала на лице. Широкая и искренняя.

Гуля смотрела на мужчину, словно на бога, и дедушка это заметил, тихо улыбнувшись и закрутив головой, чтобы увидеть того самого, из-за кого красивые глаза ангела так изменились и стали яркими и теплыми.

- Что ты тут делаешь? - выдохнула Гуля, даже не пытаясь скрывать свой радости, оттого что Гром был рядом.

- Подумал, что вам нужна помощь, - отозвался он и спокойно поднял дедушку прямо вместе с инвалидной коляской, словно они ничего не весили, - Разве нет?

- Еще как нужна! - быстро закивала Гуля, и кинулась скорее вперед, чтобы открыть перед своим большим мужчиной шаткую дверь дома дедушки, а он мог беспрепятственно внести его, и аккуратно поставить на пол.

- Как ты понял, что нам нужна помощь?

- Почувствовал.

Девушка улыбнулась, и быстро осмотрелась, в этот момент отчетливо понимая, что оказывается были дома и пострашнее ее маленького старого домика.

По всей видимости, в доме не убирались уже много лет, не говоря уже о том, чтобы мыли окна, стирали почерневшие от пыли и копоти занавески, или пол, который мало чем отличался от земли.

Грому снова пришлось согнуться, чтобы не разбить затылок о низкий потолок черный от копоти потолок, пока он быстро осматривал запущенное жилище в поисках того места, где старик обычно спал.

Кровать нашлась не сразу.

Вернее, это была даже не столько кровать, сколько некое подобие лежанки, склоченное из грубых досок, поверх которых лежали старинные шубы, тулупы и тряпки, создавая вид неопрятного гнезда.

Именно туда Гром осторожно уложил уже засыпающего деда и поставил рядом коляску, потому что вряд ли без ее помощи он мог передвигаться в захламленном доме.

Гуля выглядела растерянной и расстроенной от увиденного здесь, поэтому он легко взял ее за руку и вывел на улицу снова, прикрыв дверь.

Мысли девушки были о деде, а Гром едва себя сдерживал, чтобы не поцеловать ее.

Такую хрупкую, нежную и отзывчивую на чужую боль.

Девушка подняла глаза, заглядывая в лицо мужчины, и когда увидела его взгляд, направленный на свои губы, то смутилась и чуть покраснела, но назад не шагнула.

Напротив, неожиданно приоткрыла губы, словно приглашала его к тому, что хотели они оба.

И он хотел так, что, черт побери, едва не зарычал, и сделал один шаг к ней.

Очень близко.

Слишком резко для человека, но контролировать себя в полную силу Гром не мог.

Его все еще выкручивало наизнанку после ночи. Он не успел в себя прийти так, чтобы взять в руки даже после того, как активно и изнурительно позанимался на поляне.

И чувства Гули, которые он впитывал себя до озноба, вовсе не способствовали успокоению.

Потому что она хотела его.

Хотела по-настоящему.

Да, по-своему робко и нежно.

Еще без осознания того, что это за чувство и к чему может привести. Но уже с тем огнем, который кусал изнутри и тянул за каждое нервное окончание сладостным напряжением, что расходилось по телу теплыми волнами.

Гром знал, что эти волны станут огненным цунами, когда он коснется девушку так, как он хотел это сделать. По-звериному жадно, не зная усталости и пощады. Когда она будет стонать под ним и просить остановится, потому что больше нет сил.

Остановится ли он в тот момент?

Не-е-е-ет.

Об этом не нужно было думать особенно сейчас, но мысли полетели галопом, не давая опомниться, и подводя к той опасной черте, за которой могут начаться большие проблемы.

В голове тонкой истеричной пульсацией билась только одна мысль - не смей! Не смей делать этого, потому что воля рассыпалась, словно песок!

- Если сейчас я поцелую тебя, то уже не смогу уйти!

Голос Грома снова изменился, напоминая рычание, но девушка не боялась. Напротив, она уже стала понимать, что это происходит всегда, когда эмоций в мужчине слишком много. В такие моменты он больше всего напоминал не человека, а скорее зверя. Но ее это не пугало, а влекло еще больше.

- Не уходи, - тихо проговорила она, глядя прямо в его глаза, где можно было увидеть так много, что голова начинала кружиться.

Зрачки Грома весьма заметно расширились, отчего взгляд пробирал до мурашек.

До предательской дрожи внутри, потому что было в нем что-то настолько дикое и хищное, что страшно было думать об этом.

Напряжение в воздухе ощущалось буквально кожей, но Гуля не боялась этих искр.

Она продолжала смотреть в его глаза в ожидании ответа на собственную смелость и откровенность. Если бы Гром мог остаться с ней навсегда – это стало бы просто сказкой всей ее жизни.

В какой-то момент ей даже показалось, что Гром сделает еще один шаг вперед и поцелует ее.

Было ощущение, что весь его мощный корпус тянется к ней, а он просто не может сопротивляться этому.

Но в последний момент мужчина неожиданно отшатнулся и кинулся снова в лес, словно за ним гнались все черти мира, а Гуля грустно протяжно выдохнула.

Ушел.

Если бы она только знала, какая ядерная война творилась внутри медведя, то замерла бы на своем месте и не двигалась до тех пор, пока он не скрылся бы в лесу, где царил полумрак даже ярким солнечным утром.

Она не могла предположить, насколько Грому было тяжело и как все его существо кричало и выворачивало наизнанку в желании сделать то, что он хотел. И что хотела она тоже, но не понимала, как опасно это может быть.

Особенно с ним.

Особенно сейчас.

Гуля еще какое-то время смотрела в лес, надеясь, что Гром вернется, но было тихо. Только дедушка крепко уснул и стал похрапывать.

Ничего другого не оставалось, как вернуться к себе и бесконечно ждать вечера, надеясь на то, что Гром сдержит свое обещание и придет снова, но на душе было как-то неспокойно. Снова и снова приходили в голову мысли о том, что наверное не нужно было вести себя так.

Гуля неторопливо побрела в сторону своего дома, когда увидела подростков, которые остервенело кидали камни куда-то в кусты и кричали: «Вон пошел, тварь!»