Хозяйка собственного поместья

21

Виктор героически дожевал и улыбнулся.

— С тестом. Счастливый, как вы сказали.

— Скорее загадывайте желание! — рассмеялась я.

— Я желаю…

— Про себя!

Он замолчал. Посмотрел на пельмени. На меня — и взгляд этот обжег мне щеки.

— По одной из версий, счастливый пельмень нужно начинять перцем, — хихикнула я, чтобы заглушить невесть откуда взявшуюся неловкость. — Хорошо, что я не стала так делать. Хотя, говорят, тот кому такой попадется, будет счастлив в любви.

Виктор улыбнулся, я опустила ресницы, чувствуя себя старшеклассницей на первом свидании. Не надо было мне пить рябиновку, полстопки хватило, чтобы поплыть.

Марья появилась очень кстати — или совсем некстати, подав чай с вареньем и крендельками. Повисла неудобная тишина. Я лихорадочно искала повод сбежать — и одновременно не хотела его найти, а чай был слишком горячим, чтобы выхлебать его в два глотка и смыться на кухню. Виктор задумчиво разглядывал меня. Наконец чаепитие закончилось. Я дернулась встать, но муж опередил меня:

— Настя, подождите, пожалуйста.

Я подняла на него взгляд.

— Сегодня днем вы упомянули о предстоящем разводе…

— Простите, я не хотела вас оскорбить. Вы — не мой батюшка, и я должна была об этом помнить.

— Не стоит, — сказал он, и почему-то мне показалось, что ему приходилось выслушивать от жены и похлеще.

Как и ей от него? В первую нашу встречу он был не очень-то вежлив.

— Когда я вернул вас домой, я был слишком зол, чтобы поверить вашим просьбам и обещаниям. Сейчас у вас есть право злиться на меня, тем более что вы прекрасно проживете и без моей помощи.

— Проживу, — не стала спорить я. — И все равно я очень благодарна вам за ту помощь, что уже есть, и за то, что вы мне обещали.

— Не знаю, как так получилось, что мне стало не все равно, как вы будете жить. И я не хочу, чтобы вы выкарабкивались самостоятельно. Пельмень с перцем вряд ли подарит мне счастье в любви. — Виктор улыбнулся, и от этой улыбки меня обдало жаром. — Но это можете сделать вы, Настя.

— Я не знаю… — выдохнула я.

В самом деле не знала. Ни одной мысли в голове не осталось. Только сердце заколотилось как ненормальное. И еще дурацкая улыбка расплылась на лице. Похоже, вид у меня стал совсем глупый, потому что Виктор улыбнулся еще шире, прежде чем посерьезнеть.

— Я помню, что это я подал на развод, — негромко произнес он, глядя мне в глаза. — И вы вправе сказать, что не готовы меня простить. Но, Настя… У меня было время подумать, и я понял, что в чем-то вы были правы. Я совершенно вас не знал, и не пытался узнать. Возможно, поведи я себя иначе с самого начала, и вы повели бы себя иначе.

Вот в этом я совсем не была уверена. Впрочем, я знала Настеньку только со слов няньки и вполне могла быть к ней предвзята.

— Давайте попробуем узнать друг друга, прежде чем окончательно все разрушить, — сказал он.

Было что-то в его взгляде, в интонации, из-за чего я поверила: дело не только в благословении. Не одна новая магия заставила его передумать.

Пропади оно все пропадом, я тоже уже не знала, нужно ли с ним разводиться! И дело было совсем не в его деньгах, титуле и связях. Просто… мне тоже хотелось узнать его получше. И вовсе не в горизонтальной плоскости. Точнее, не только в ней.

— Давайте, — неуверенно улыбнулась я.

В конце концов, «попробуем узнать друг друга» никого ни к чему не обязывает.

Он просиял, склонился к моей руке.

Я успела порадоваться, что не поленилась регулярно пользоваться кремом для рук из нутряного жира и настоя березовых почек на водке. Конечно, по-хорошему их собирают, когда пойдет сок, а не как я, но и так лучше, чем совсем ничего. А потом все мысли вылетели из головы, потому что от легкого касания губ словно ток по нервам пробежал. Я разулыбалась, как дурочка.

— Что вы собираетесь делать остаток вечера? — промурлыкал Виктор, не торопясь выпускать мою руку.

Я едва не рассмеялась — еще бы на чашечку кофе пригласил. И в то же время щеки налились жаром, будто мне никогда не доводилось выслушивать подобных приглашений и соглашаться на них. Марья вошла, как всегда, не вовремя — или, наоборот, слишком вовремя.

— Парни там тебя просят работу принимать.

Да, компост в теплицу перенести, перекопать, и щепа… дранка, как назвал ее Михаил.

— Скажи, я скоро буду.

Я встала, не зная сама, согласилась бы я сейчас на гипотетическую «чашечку кофе» или нет. Виктор поднялся следом.

— Я с вами, если вы не против.

Возражать я не стала.

Все было сделано как нужно. Я расплатилась с парнями, как обещала. Велела Марье подать им мясные щи, которые мы с домашними ели днем, и вчерашние пироги, которыми парни сегодня обедали. Потом пусть нянька с Дуней займутся тушенкой, а я подойду, как освобожусь.

— Да без тебя справимся, — отмахнулась Марья. — Ты вообще сегодня отдыхать хотела!

Я покачала головой, но решила не спорить зря: все равно все сделаю по-своему. Пошла в людскую избу. Как раз, пока все заняты делом, смогу без чужих любопытных взглядов попробовать починить пол.

Без любопытных, размечталась! Виктор так и таскался за мной по пятам, молча, как привидение, и так же неотступно, и я никак не могла придумать повод вежливо его спровадить, а грубить не хотелось.

Я зашла в избу, присела рядом с местом, где начался пожар.

Парни, как я и просила, начисто стесали с пола гарь, и теперь поврежденные места выделялись свежим белым деревом. Сама не зная зачем, я коснулась его пальцами. Избу было жаль, будто раненое живое существо, и казалось, что она сопротивлялась огню как могла. В самом деле, старое сухое дерево должно было полыхнуть, как спичка, а тут только пол подгорел. Где-то только на поверхности. Где-то глубоко, так что становилось видно: пол действительно сделан из половин бревен, между истонченными краями которых зияли огромные щели — здесь пожалуй лучше не опираться ладонями. В паре мест вообще прогорело насквозь.

Управляющий был прав: рубанком такое не исправить. И стелить пол поверх в самом деле не стоит. Лавки вдоль стен, как я разглядела теперь, были врублены в бревна, и, если настелить новый пол, они станут слишком низкими, неудобными.

Я снова погладила выщербины на полу, подхватила пару горстей щепы.

— Что вы собираетесь делать? — спросил Виктор.

Надо же, пока я разглядывала пол, успела забыть, что муж маячит за спиной. Привыкла к нему, похоже.

— Попробовать починить, — не стала я скрывать. — Авантюра, понимаю, и почти не надеюсь, что получится. Но я буду ругать себя, если даже не попытаюсь.

Я начала закрывать дранкой выщербины в полу, стараясь, чтобы получалось более-менее равномерно.

— Помочь? — Виктор присел рядом.

— Наверное… Чувствую себя ужасно глупо.

— Эксперименты с магией не бывают глупыми. Они бывают удачными или неудачными. Ошибки — это путь познания истины. — Он улыбнулся, подбадривая, и, странное дело, я действительно почувствовала себя уверенней. — С окном в галерее же у вас получилось.

— Как вы… Ах, да.

У меня не было ни денег, ни времени послать за стеклом в столицу. Да я и не знала, что стекло ближе, чем там, не купишь.

— Но с окном получилось случайно, а сейчас…

— В худшем случае вы пустите эту щепу на растопку.

Муж тоже начал выкладывать на пол полоски древесины, и довольно скоро мы заполнили все дефекты пола. Я опустилась на колени, накрыла щепу ладонями.

— Средоточие магии — в чреве под сердцем, — негромко сказал Виктор. — Говорят, там же находится душа. На вдохе мы наполняем ее силами мира, на выдохе — выпускаем из себя эту силу, оформляя ее в то, что нам нужно. Но в этом-то и самая сложность, потому что понять, как ее оформить, можно только самому.

Да уж, неудивительно, что толковых учителей магии, если ему верить, днем с огнем не сыщешь. В самом ли деле вдох наполняет «средоточие» силой или это что-то вроде дыхательной практики, помогающей собраться? Что значит «оформить», и поди догадайся, как это сделать!

Но хоть какая-то подсказка лучше, чем вовсе никакой, поэтому я благодарно улыбнулась мужу. Закрыла глаза. Вдох. Выдох. Под ложечкой действительно стало тепло. Вдох. Выдох. Тепло потекло по рукам, даже немножко покалывать стало — но попробуй пойми, в самом ли деле это «сила» течет или банальное самовнушение? Я прогнала эту мысль. Вдох. Выдох. Когда я приводила в порядок дом, я не злилась на запустение, не досадовала из-за необходимости заниматься монотонной работой. Я вспоминала родной дом, теплый и уютный, пусть и совсем не богатый, и радовалась, что таким же станет и этот дом, что достался мне. Радовалась новой жизни и новым возможностям, а не сетовала на судьбу, что отняла у меня прежнюю жизнь.

Может, потому и проснулось благословение.

Что-то мягкое прижалось к моей ноге, заурчало. Мотя. Как же без помощника. Я улыбнулась, по-прежнему не открывая глаз. Вдох. Тело наполняется теплом. Выдох. Теплыми мурашками сила стремится по рукам в щепу под моими ладонями. Волокна дерева расправляются, заполняя раны, нанесенные избе. Избе, что много лет становилась домом для работников этой усадьбы, домом крепким и надежным. Где можно было согреться, придя с улицы, вытянуться на широкой лавке после целого дня тяжелой работы, поесть за грубым, но добротно сколоченным столом.

Под руками что-то шелохнулось. Я распахнула глаза.

Показалось. Просто показалось.

От обиды на глаза навернулись слезы. Я погладила кота, продолжавшего урчать как ни в чем не бывало. Мотнула головой, прогоняя разочарование. Сама придумала, сама поверила, сама расстроилась. Глупо реветь, что не случилось чуда, хватит с меня и тех, что уже произошли.

— Обломинго, — сказала я, поднимаясь.

— Странно, я же видел потоки…

Окончания фразы я не расслышала: зазвенело в ушах, перед глазами все посерело, и закружилась голова, как бывает, если долго сидеть на корточках и резко встать. Я ойкнула, пошатываясь. Виктор подхватил меня за талию, прижимая к себе. Я ткнулась лбом в его плечо, пытаясь унять головокружение. Не помогло.

— Настя?

— Все в порядке, — прошептала я. — Сейчас пройдет.

— Голова кружится? И мутит?

Я хихикнула, вспомнив, из-за чего так может чувствовать себя молодая женщина. Нет. Совершенно точно нет — пару недель назад я костерила «клятое средневековье» с его кипячеными тряпками. Главное, чтобы и Виктор не подумал так же, а то поди докажи…

Но Виктор только крепче прижал меня к себе, погладил по волосам.

— Перестарались с магией. Бывает. В следующий раз не пытайтесь совершить невозможное, просто бросайте потоки.

Я угукнула: в его объятьях было удивительно тепло и уютно.

— Вам нужен горячий сладкий… — Он осекся, изумленно выдохнул.

Забыв о своем самочувствии, я вывернулась из его рук, оглянулась и тоже замерла.

На потемневшем полу светлым пятном выделялось свежее дерево. Совершенно ровное и гладкое. Не груда щепы. Не выщербина. Ровные плахи, и только цвет отличал их от непострадавших частей.

Я рухнула на колени, слишком резко: все же голова продолжала кружиться. Ругнулась — больно! — не доверяя глазам, провела по дереву ладонями. Пол казался нагретым, хотя должен был быть ледяным, ведь и печь давно остыла. Дерево ощущалось гладким, будто отшлифованным десятками ног.

— Получилось! — завопила я.

Забыв обо всем, вскочила, кинулась на шею мужа. Он рассмеялся, подхватил меня за талию, закружил. Я взвизгнула, вцепившись в его плечи. Виктор остановился, все еще держа меня на руках, и я застыла, глядя в его глаза.

Я так и не поняла, кто из нас первый потянулся к другому. Вот его взгляд совсем рядом, вот я падаю в эти темные глаза, а вот губы настойчиво ласкают мои, спокойно, уверенно, словно он заранее знает, что я отвечу. И я ответила, пробуя на вкус его губы, вдыхая теплый запах рябиновки. Вот только воздуха перестало хватать слишком быстро.

Я отстранилась вздохнуть. Перед глазами все поплыло.

— Настя?!

Звон в ушах стал невыносимым, и я обмякла на руках у Виктора.