Хромой пеликан

Глава двадцать седьмая

Виктор Петрович сидел в кожаном кресле и барабанил пальцами правой руки по зеркально гладкой поверхности стола. В левой он сжимал телефонную трубку – сжимал до пота в ладони, поскольку испытывал изрядное раздражение.

Человеку в таком состоянии, в каком пребывал его телефонный собеседник, просто нельзя ничего объяснить. Даже не верилось, что на другом конце провода – благообразный, рассудительный иеромонах с мудрым не по годам взглядом голубых глаз – именно таким запомнился Геннадий Виктору Петровичу.

Секретарша уже дважды заглядывала в просторный, ультрасовременный кабинет – в приемной президента концерна дожидались финны. Надо сворачивать этот бессмысленный, тягостный разговор, что он, мальчик, в конце-то концов?

Мальчик – не мальчик, а поступил он позавчера просто по-детски. Какого дьявола он затеял всю эту игру в загадки-отгадки, чего ждал от этой авантюры? Да ладно бы – авантюры, а то так – внезапная бабья прихоть великовозрастного «вершителя судеб».

И что такого особенного он умудрился разглядеть в этих парнях? Один звонит, говорит, что ему надо срочно лететь в Италию, умоляет о продлении срока уговора… Другой предлагает совершенно идиотское решение: мол, никаких тридцати рублей в реальности не было, в обороте были только двадцать девять…

– Геннадий, ваше так называемой решение не проходит, – терпеливо втолковывал собеседнику Виктор Петрович, поглядывая на часы. – Оно не дает ответа на поставленный вопрос. Понимаете? Послушайте, бросьте вы это дело. Вы же церковный человек. Я решил подарить вам троим по сто тысяч фунтов.

– Это что, отступные? – чуть не кричал на том конце провода настоятель храма Ильи Пророка.

Виктор Петрович едва не плюнул с досады:

– Это не отступные. Потратьте деньги на доброе дело. И еще. Я хочу вам кое в чем признаться.

– Мне не нужны ваши признания! Я не женщина! Я все понял! Вы просто боитесь потерять миллион фунтов. Вы поняли, что кто-то из нас обязательно найдет разгадку. И вы уже пожалели о наших договоренностях. Так?

– Так, – устало ответил Виктор Петрович. – Вы правы, Геннадий, я действительно жалею о нашем разговоре в том баре. Очень грустно разочаровываться в людях. Но… Свое обещание я безусловно сдержу. У вас еще много времени. Думайте.

Виктор Петрович в сердцах швырнул трубку на рычажки, хмуро посмотрел перед собой.

– Вот уж действительно, как в поговорке: «Не сотвори добра, не получишь зла». Какие мелкие, ничтожные людишки. Такие же, как все двуногие твари, – пробормотал он и нажал на клавишу селектора. – Тамара, пригласите финских представителей.

Впрочем, не стоит поддаваться эмоциям, особенно негативным. Кардиолог Алексей, похоже, не рвется разбогатеть по щучьему веленью. Кстати, позавчера он приглянулся Виктору Петровичу больше остальных двоих. Понравился своей бесшабашностью, умением вести разговор. Если кто и получит сто тысяч фунтов, так это он. Хотя… Надо будет навести справки, каков он как врач, прежде чем выдавать такой, с позволения сказать, грант.

Виктор Петрович стремительно остывал. Ну, Сергей – творческая натура, неустойчивая.

Поддался моменту. В Венеции он если и вспомнит о предложенной президентом «ЕвразииТраст» головоломке, то как о забавном, немного постыдном эпизоде. А коттедж с водяными стенами надо будет ему обязательно заказать.

Геннадий тоже к вечеру придет в себя, покается в своем сребролюбии… Все-таки опытный руководитель концерна не ошибся: с этими парнями можно будет иметь дело.

Интуиция почему-то нашептывала: а не приставить ли к парням на всякий случай негласную охрану? Мало ли что… Но Виктор Петрович решительно подавил эту смутную тревогу. В самом деле, ну что такого можно натворить, разгадывая безобидную загадку?

Вернувшись в оптимистическое расположение духа, Виктор Петрович поднялся из кресла, чтобы поприветствовать своих новых финских партнеров.

Алексей скорым шагом, придерживая спортивную сумку, болтавшуюся на плече, шел по коридору кардиологического отделения областной больницы. Навстречу ему, опираясь на палочку, хромала толстая пациентка в застиранном халате.

– Здравствуйте, Алексей Александрович, – заискивающе обратилась она к доктору.

– Добрый день, – бросил Алексей на ходу.

– Алексей Александрович, у меня ночью опять приступ был, – проговорила пациентка вслед стремительно удалявшемуся лечащему врачу.

– Потом, потом, – прокричал Алексей, не оборачиваясь.

Он прямиком прошел в ординаторскую, мгновенно оценил представшую его глазам картину.

На кожаном диване развалился грузный врач-кардиолог Прищепкин. Пепельница стояла на полу, и Прищепкин, не глядя, давил в ней очередной окурок.

– Леха! – простонал он, с трудом повернув голову; Алексею показалось даже, что он услышал, как заскрипели шейные позвонки. – Ты же вроде заболел…

– Врач, исцелися сам, – назидательно молвил Алексей.

– Хорошее изречение, – согласился Прищепкин и поэтапно воздвиг свою тушу из глубоких недр дивана, сел. – Да только не всегда получается исцелиться своими силами. Ох, плохо мне!

Мясистое лицо коллеги-кардиолога было даже не багровым, а сиреневым.

– Ну что ты стоишь в дверях? Заходи. Похмеляться будешь?

Алексей вошел в кабинет, прикрыл за собой дверь.

– Не имею такой надобности, Антон. Я не с бодуна.

Он подошел к своему столу, выдвинул ящик и незаметно извлек связку ключей. Антон не обратил на это ровно никакого внимания.

– Да? Не с бодуна? – толстяк задумчиво почесал подбородок. – Не могу себе представить, как это – быть не с бодуна. Ты знаешь, мне кажется, что сейчас весь мир похмельем мучится.

– Ну так освежись.

– Уже, Леша, уже.

– И что?

– Ни хрена не помогло. Мне чтобы похмелиться, надо выпить столько же, сколько вчера.

– Ну так повтори дозу, – посоветовал Алексей. – Ты же сам все время говоришь: между первой и второй – перерывчик небольшой.

– Нельзя. Продержаться надо. Хотя бы до двух часов. Ты знаешь, что сегодня я устраиваю сабантуй?

– Это по какому же поводу?

– Мне, брат, сорок пять стукнуло, – вздохнул Антон.

– Поздравляю, – сухо произнес Алексей.

– В два часа поздравишь. Когда мы тут стол накроем. Все наши будут. И ты обязательно подгребай. Слышь, обязательно!

– Подгребу, подгребу…