Хроники Акаши

Глава 12

— Рота! Приготовиться! — заорал командир, накачанный лысый мужик. Я посмотрел на мощный протектор его армейского ботинка, свисающий с края окопа прямо на уровне моей головы.

«Если не пойдём в атаку, он меня этим ботинком и замесит», — решил я и покосился на боевых товарищей. Рома, Колян, Борода и Макс, измазанные зелёной краской, сосредоточенно сжимали в руках винтовки. Их глаза горели решимостью растерзать врага. Это чувство передалось и мне, хотелось выскочить и начать уже пальбу.

— Рота, огонь! — заорал командир, мощной ручищей схватил меня за шкирку и выкинул из окопа.

Я подлетел вверх метра на три и заорал. Прямо на нас ехала целая колонна ярко-зеленых танков. Ребята внизу выскочили из окопов сами и побежали на врага. Танки задрали пушки вверх, наводя на цели. Я приземлился, мягко спружинив на зелёной траве, поднял винтовку и нажал на спусковой крючок.

Чёрт! Почему она не стреляет? Заело?

Танк навёл пушку прямо на меня, надулся и выстрелил. Из пушки вылетело что-то странное, какая-то длинная чёрная колбаса. Она тут же прямо в воздухе разделилась на несколько частей и полетела в разные стороны. Твою мать, что это?!

Уже на подлёте я разглядел, что это суши, правда, огроменные. Одна штука попала мне прямо в лицо, размазав рис и сыр по лбу. Филадельфия, что ли?

Вон оно, оказывается, как их готовят. Через трубу пропускают, и оно там само всё в ролл закатывается.

— Вон тот угрём стреляет! — крикнул Колян рядом, указывая на болотного цвета танк.

— Открыли рты! — заорал командир за спиной.

Рот я, и правда, открыл, потому что из танка напротив, откинув крышку люка, вылез кот. Серый такой, в полоску. Шерстяной показался мне знакомым.

— Что пялишься?! — прикрикнул он. — Тебе надо во внешнее сновидение, а ты где ошиваешься?

В голове вспыхнуло осознание: это же сон! Точно!

Я посмотрел на руки: мандалами они покрыты не были.

— Внешнее сновидение! Комната, внешнее сновидение! — заорал я. Голос гулко пронёсся по пространству, как будто не в поле я стоял, а в пустом спортзале. А потом мир вокруг дрогнул и стал бледнеть.

Чёрт, выкидывает!

— Эх, горюшко! — кот отказался совсем рядом и вцепился мне в плечо когтистой лапой. — Дай-ка я помогу.

Впереди возникла синяя сфера, и шерстяной схватил меня за шкирку, прямо как ротный недавно, и швырнул вперёд.

Когда я влетел в шар, на миг возникло ощущение, что вокруг выключили свет. Мгновение темноты, и я с треском врезался в какую-то деревянную конструкцию, наверняка разломав её к чертям.

Когда собралась картинка, оказалось, что это стул, а лежу я на полу около столика. Интерьер я узнал сразу: висящие на стенах катаны с красными рукоятками, бамбуковые перегородки. Люди, сидевшие за столиками — посетители ресторана «Тануки» — таращились на меня круглыми глазами.

— Ваш заказ, Андрей-сан, — официантка невозмутимо поставила поднос с роллами на стол и удалилась, виляя задницей в короткой облегающей юбке.

Что-то в её образе показалось мне знакомым. Катька? Точно Катька! Только одета странно.

Официантка словно услышала мои мысли и обернулась, сверкнув зелёными глазами.

— Вот ты где! — надо мной возникли две фигуры. Фиолетовый и Оранжевый, одетые в костюмы самураев, недовольно смотрели на меня сверху вниз.

Я взглянул на руки, покрытые узором мандал.

— Извините, забыл защиту во внешний режим переключить.

Фиолетовый цокнул языком, а Оранжевый неодобрительно покачал головой.

Я встал и посмотрел туда, где только что стояла Катька. Девушки уже не было.

Фиолетовый подхватил меня под руку и потащил к выходу.

— А что это за место? — поинтересовался я. — Если внешнее сновидение, то почему тут Катька? Или это её сон?

— Это архетип, общая локация «ресторан», место встречи, — проворчал неорган.

— А почему именно «Тануки»? — не отставал я.

Фиолетовый вопросительно поднял бровь.

— Ну, то место, где мы были с Катькой. Именно тот ресторан, — уточнил я.

— А, это декорации, — отмахнулся от меня Фиолетовый. — Твой вариант. Ты ведь на своей частоте восприятия. На своём слое. Ясно?

— Ну, в теории, — я припомнил объяснение эзотериков насчёт положения точки сборки и восприятия. Колян, кажется, называл такое подуровнями. — А на практике…

— Давайте быстрее шевелитесь, — влез в беседу Оранжевый. — Ресурсы зря тратите.

— Не зря, — я остановился и обернулся к неоргану. — Я пытаюсь познать мир сновидений. Это тоже важно. Вот жалко тебе, что ли?

— Не жалко. Но ты тратишь время на болтовню, — Оранжевый подошёл вплотную и протянул руку, будто хотел погладить меня по голове, но остановил движение на полпути. — Можно? Я покажу.

Ясно. Не хочет люлей от защиты получить.

— Давай, — кивнул я.

Он и вправду положил мне руку на голову, и ресторан тут же наполнился гомоном собравшихся здесь посетителей. Да и не ресторан это уже был, а таверна. Бармен протирал грубую деревянную стойку замызганной тряпкой. За широкими столами сидели мужики и прямо руками ели мясо с противней, запивая мутью из больших глиняных кружек. Освещение тоже изменилось, стало темновато, но цвета приобрели более тёплые оттенки, как от живого огня. Не успел я разобраться, где источник света, как картинка снова сменилась.

Мы оказались посреди огромного зала, заставленного изящными круглыми столиками. Высокие окна, уходившие вверх до самого потолка, были забраны плотными кремовыми шторами. Сверху на длинных цепях свисали люстры со свечами. На каждом столике тоже стояло по канделябру. Посетители были под стать обстановке: дамы в длинных вечерних платьях, мужчины в смокингах.

Прямо передо мной, будто кто-то рисовал невидимой рукой, пролегли линии и начертили сцену со ступеньками. Она тут же стала приобретать фактуру и цвет. Сверху упал рояль, стул и на него — пианист. Ресторан заполнили звуки вальса.

— Офигеть, 3D-моделирование отдыхает, — восхитился я. — Вот бы Катька впёрлась от таких возможностей дизайна!

— Ты привязываешься к тому, что уже не вернуть! — резко сказал Оранжевый и, убрав руку с моей головы, толкнул меня вперёд в распахнутую дверь.

Мы оказались перед знакомыми стеллажами. Библиотека. Хроники Акаши.

— Провозились в ресторане, — проворчал Оранжевый. — Ресурсы потратили.

— Пока хватает, — сощурился на меня фиолетовыми глазами его брат и добавил уже обращаясь ко мне:

— Запомни, не пытайся ломать сюжет. Просто смотри фильм.

Оранжевый поднял вверх руку, и в ладонь ему упала книга — увесистый фолиант в красном кожаном переплёте. Я засмотрелся: кожа потёртая, углы закрывают кованые наконечники и такая же кованая застёжка, символы, выбитые чёрным тиснением на обложке, не разобрать.

— Открывай, — неорган протянул мне книгу.

Она и вправду оказалась тяжёлой. Стоило коснуться резной застёжки, как та щёлкнула, и книга сама раскрылась у меня в руках.

Дальше было как в прошлый раз — перед глазами закрутилось, всё смазалось в мешанину цветов, и меня затянуло внутрь. А потом из темноты собралась новая картинка.

Сначала мой взгляд падает на худого темноволосого юношу в коричневом костюме. Тот внимательно слушает, склонив голову. А я говорю, хриплый низкий голос произносит слова на незнакомом языке, отдаёт приказы.

Я не могу повернуть голову. В поле зрения попадает каменная кладка, край высокого окна с причудливыми цветными витражами и стол, заставленный колбами, бутылями, керамическими ступками.

Смотрю из тела, как учили неорганы, не пытаюсь им управлять. Отпустить контроль и заснуть, забыть себя.

— Ещё нужна кровь саламандры и сера, сделай навеску по пять унций, — внезапно появляется перевод, и я радуюсь успеху где-то на периферии сознания, едва не сбив настройку.

— Хорошо, мастер, — парень, чуть сутулясь, кивает и спешно уходит.

Мой персонаж в ожидании прохаживается по лаборатории, и я ловлю себя на том, что знаю, что он алхимик, а это — лаборатория. Потом в сознание вливаются его мысли, и мы становимся единым.

Теперь всё обязательно должно получиться. Я сделаю то, что ещё никому не удавалось. Создам, наконец, Камень. Достигну высшей цели алхимии. И пусть результат удивит короля. Если выйдет — мне будет уже всё равно, что там подумает придворная шушера.

— Учитель, я принёс необходимое.

Я поворачиваюсь на голос: Элау. Держит на подносе ингредиенты, ждёт приказа. Даже сейчас, когда он максимально сосредоточен, я вижу, как часть его внимания блуждает в других мирах, растворяется в тонком плане. Сомневаюсь, что из него выйдет хороший алхимик. Обычно смотрящих за грань не берут в ученики, но что-то в этом парне было. Да и кто ещё, кроме меня, мог помочь ему унять несущуюся в голове беспорядочную череду образов, взять под контроль дар. Поэтому он не разделил судьбу других смотрящих за грань — сойти с ума к тридцати годам.

— Какое главное правило алхимии? — спрашиваю я.

— Всё во всём, — без промедления отвечает Элау.

Фраза всколыхнула что-то внутри меня. Я невольно отделился от алхимика и вспомнил: что внутри, то и снаружи. Любимая присказка Оли. Это неожиданное соприкосновение с моим реалом прошло вспышкой в сознании, и картинка на миг поблекла.

«Тихо. Успокойся, — приказал я сам себе. — Не надо здесь осознаваться. Просто влейся в сюжет».

Словно со стороны я слышу свой голос. Хрипловатый, требовательный. Снова вопрос.

— А какова главная цель алхимического действа?

— Великое преобразование, получение философского камня, — чётко отвечает ученик.

— Возможно ли выполнить его? — спрашиваю я. — Получить Камень прямо здесь, в этой лаборатории, прямо с помощью этих тиглей и реторт?

Вопрос приводит ученика в замешательство, хотя адресован уже не ему. Скорее я спрашиваю себя. Но Элау чувствует себя обязанным ответить.

— Разве мы не этим занимаемся? Разве не этого ждёт от нас король? — спрашивает он.

— Ждёт, — киваю я. — Все они ждут, надеются на богатство, золото. Но забывают о втором назначении Алхимического действа — внутреннее преобразование.

— Это истина для мастеров: чтобы получить Камень, нужно самому перетерпеть трансформацию, — находит ответ ученик.

Но я уже давно говорю не для него, для себя.

— Или создать камень, который вызовет трансформацию человека. Древние смотрели на вопрос с этой стороны.

— Вы… — Элау чуть не выронил поднос. — Вы серьезно?

— Вполне.

— Но это признали опасным ещё на заре алхимии. Погибли все, кто пробовал. Да и время, и ингредиенты на исходе…

— Знаю, знаю, — перебиваю я. — Король не потерпит неудачи. Он ждёт золота, наполнить промотанную им же и его прихлебателями-придворными казну!

Элау ставит поднос на стол, звонко брякает им о каменную поверхность и второпях бежит к двери. Выглядывает, смотрит по сторонам и плотно закрывает.

Я смотрю в его округлившиеся от удивления глаза. Считает, что его учитель сошёл с ума. Правильно, раньше я таких высказываний себе не позволял. Но теперь всё иначе. Из-за того сна. Теперь я знаю точный состав и подробный протокол приготовления.

— Не волнуйся. Мы возьмём совсем другие составляющие. Попробуем один раз, — стараюсь говорить мягче, чтобы успокоить ученика. Он у меня особенный. Немного нестабильности — и потеряет связь с реальностью. В прошлый раз пришлось потрудиться, чтобы вытащить его из этого состояния.

— Но я не дам вам принять продукт самому! Пусть я буду первым!

И откуда в его голосе столько настойчивости!

— Не волнуйся, Элау. Я купил раба на невольничьем рынке. Предрассудки древних не для меня. Мы сначала испытаем на нём. А пока сделай порошок вот из этого, — я подаю ему список, часть рецепта, подготовленный ещё вчера.

Ученик бледнеет, как полотно, но кивает.

Сегодня ему досталось. Сначала учитель говорит, что разделяет заблуждения древних, потом оскорбляет престол. И третье, самое кощунственное, — собирается дать священный продукт магических изысканий низшему из людей — рабу.

Я бы в своё время, услышав такое, побежал бы к Верховному алхимику. Но Элау не предаст, скорее, пожертвует собой. Да и бежать особо некуда — я и есть верховный алхимик. Как забавно шутит судьба.

Несколько дней у нас с Элау уходит на приготовление Камня. Банки, порошки, колбы и реторты под конец сливаются в одну большую круговерть перед глазами. И вот наконец день испытания. Передо мной стоит раб.

Тщедушный человек — кожа да кости, с тонкой и сухой, натянутой, словно пергамент, кожей и тёмными провалами вокруг глаз. Точно долго бы не протянул, потому и отдали его за бесценок. Но я купил такого не из скупости. Это лучший экземпляр для испытания Камня. По привычке я всё ещё называю камнем густую красноватую жидкость, получившуюся после трёх дней работы в лаборатории.

Раб стоит, ссутулив спину, смотрит себе под ноги. Он давно уже не боится, давно ничего не хочет, может только исполнять приказы господина. Это хорошо.

— Пей! — Элау протягивает ему пузырёк. Ученик взял на себя эту процедуру. А если всё откроется, возьмёт на себя и вину. Готов защищать учителя до последнего, даже считая учителя сумасшедшим. Я тронут.

Раб покорно берёт пузырёк тонкими костлявыми пальцами, подносит горлышко к пересохшим губам. Элау отворачивается. Получается, это я вбил ему в голову эти предрассудки так крепко? Вот уж не знаешь, где ошибёшься. Но, по крайней мере, в преданности ему не откажешь.

Раб выпивает всё до последней капли. Ученик даёт ему воды.

— И? — после десяти минут ожидания Элау осмеливается спросить.

Ничего не происходит. Ну, по крайней мере, раб не умер на месте.

— Подождём, — отвечаю я. — Трансформация может занять время. Семени, посаженному в почву, нужно дать прорасти… или погибнуть.

Правда, если он умрёт, то ещё непонятно — от Камня или от своих хворей.

Мы ждём до ночи и расходимся по своим покоям. Покинуть башню я не решаюсь.

А ранним утром мне в уши врывается крик:

— Он умирает, учитель! Умирает!

И вот я бегу вслед за Элау по высоким каменным ступеням, возможно, рискуя сломать себе шею. Сдохнуть, как и тот раб. Неужели не получилось?! Всё впустую! Рецепт, полученный во сне, оказался лишь обманкой!

Раб лежит на кровати, которую мы перетащили в пустующую кладовку. Рядом на полу стоит кувшин воды. Почти полный. Нетронутая еда.

Я подхожу ближе.

— А у него всегда были такие тонкие сухие руки? — вопрос сам срывается с языка, прежде чем я замечаю: тело раба растворяется на глазах.

Руки, и без того тонкие и слабые, ещё больше утончаются. Сквозь сделавшуюся полупрозрачной сухую кожу я вижу красные волокна мышц, белые кости. То, что было сокрыто от взора человека самим Богом, сейчас, подчиняясь какой-то дьявольской силе, обнажается. Я ловлю себя на том, что шепчу защитные призывы, но продолжаю смотреть, не в силах оторвать взгляд от страшного действа. Вот через веки просвечивают закатившиеся глаза. Я вижу мозг через черепную коробку, серый, опутанный набухшими кровяными сосудами. Чуть ниже среди гнилых зубов бьётся и дрожит язык. Но и он становится тонким, полупрозрачным. Я метаюсь взглядом по раскрытому, выставленному напоказ телу, пока на кровать не опадает пустая одежда.

— Растворился… — я слышу свой голос со стороны, будто чужой.

Повисает тишина.

Мы молчим. Элау завороженно смотрит туда, где только что был раб. Теперь я, скорее всего, потеряю ученика. Такое зрелище даже меня способно вывести из равновесия.

— Ну, думаю, если до зимы не получится с камнем, король оценит и этот эликсир. Медленнее, чем яд, и не оставляет следов. Весьма полезная вещь при дворе.

Ученик вздрагивает, но по глазам видно, что это не реакция на мои ядовитые речи. Вряд ли он вообще слышал.

— Он не умер, он ушёл, — шепчет Элау.

— Что?

— Я видел, как он шагнул за грань, забрав тело. Ушёл в другой мир. Это не смерть, это трансформация! — Элау переходит на восторженный крик.

— Смерть и есть трансформация, — философски замечаю я и кладу руку на плечо ученика. Если его сейчас не успокоить, больше ничего не узнать. Мне известно, что будет потом: эйфория, беготня по лаборатории, потом метания в горячем бреду на кровати, а после, если проснётся — чёрная тоска и взгляд, прошивающий тебя насквозь. Полное отсутствие в этом мире. Потому я спокоен, даже почти безразличен. Подумаешь, неудачный эксперимент, смерть какого-то раба. Но мысли в моей голове бегут одна быстрее другой: переход с телом? С сохранением памяти и сознания? Путешествие за грань? Другие миры? Ты видел их, другие миры, Элау?

Последний вопрос чуть не срывается с языка, а следом бежит другая мысль: какой-то раб, не я, а какой-то раб! Дать Камень недостойному — осквернение знания, древние были правы. Они всё делали правильно, они разгадали секрет и не умерли, а ушли.

— Расскажи подробнее, что ты видел, Элау? Мы обязаны записать действие Камня, составить свиток.

Ученик кивает. Ответственность. Правильно, держись за неё, мальчик. Нам всем нужно найти точку опоры в этом мире, чтобы держаться. У тебя это ответственность.

— Когда человек умирает, он как бы распадается на слои. И только маленькая часть его уходит дальше, в тонкие миры. Я видел много раз, наблюдая за смертью. А тут он весь будто перешёл на другой уровень. Тело и все его слои стали как монолит, — Элау снова стал сбиваться, частить, и я сжал его плечо. — А потом он посмотрел на меня и улыбнулся. Он смотрел не как раб и не как человек. Как другое, новое существо. Высшее. А потом сделал рукой дверь, просто провёл перед собой, и она появилась. И вышел.

— А что было за дверью?! — я не смог удержать безразличный тон.

— Что-то разноцветное, густое, вибрирующее! — глаза Элау загорелись восторгом. — Восхитительное, манящее! Казалось, там сама Сила! Я не смог разглядеть дольше и лучше. Но не сомневаюсь, это был прекраснейший из миров! Мы можем уйти туда тоже, учитель!

— Не так быстро, Элау, — я останавливаю словесный поток ученика жестом руки, хотя у самого мелькает подобная мысль. — У нас есть ответственность перед королём, перед Орденом. Нужно описать Камень, создать свиток с рецептурой.

И самое главное — ещё раз проверить действие Камня. Уже на нескольких рабах. Пригласить других видящих, соотнести, сопоставить.

Элау кивает, но еле держится. Его глаза горят безумным восторгом.

Вдруг передо мной взорвалась вспышка света. Я зажмурился и открыл глаза. Что это? Где я?

Через несколько минут я пришёл в себя и осознал, что на улице двадцать первый век, а я никакой не алхимик, а программист или менеджер на фирме, чёрт его разберёт, Андрей, лежу в своей спальне.

Что за чёрт?! Почему выкинуло? Прямо из библиотеки! Через минуту я сообразил, что давно слушаю вибрации и мелодию будильника.

Блин! Вот неподходящий момент. Я протянул руку и коснулся смартфона. Вспомнив прошлый опыт, встал с кровати. Вроде бы и лег пораньше, и всё равно не успел. Ну да, конечно. Оранжевый же говорил: потратили ресурс в ресторане. Интересно, можно будет потом досмотреть? Жутко интересно же, что там за дверью!