Хроники Акаши

Глава 16

Аржана пришла раньше и ждала меня на улице у выхода из метро. Я издалека заметил высокий изящный силуэт девушки. Чёрная кожаная куртка сидела точно по фигуре и доходила только до талии, давая возможность рассмотреть стройные ноги, обтянутые узкими джинсами. А вот волосы, на тренировке обычно спрятанные в пучок, девушка завязала в пышный хвост.

Она заметила меня и помахала рукой.

— Привет! Круто выглядишь, прямо как героиня боевика, — выдал я и сообразил, что комплимент сомнительный.

Но Аржана не обиделась, наоборот, улыбнулась и ответила:

— Так в тир же идём!

До тира я вызвал такси, пообещав себе записаться в автошколу. На стойке нас встретил грузный лысый мужчина с пузиком. Память подсказала мне: Михалыч.

— Ну здравствуй, — он протянул мне мясистую ладонь. — Вчера отец был, сегодня сын. Чего не вместе?

Этот факт про отца неприятно кольнул, и я не успел ответить. Михалыч ответа и не ждал. Он посмотрел на Аржану и подмигнул мне:

— Ага, с девушкой! Как вас зовут, дорогая? Бывали уже у нас?

— Аржана. Нет, я в первый раз.

— Тогда нужно обязательно пройти инструктаж, — серьёзно заметил Михалыч.

Пока они с Аржаной сидели в кожаных креслах, где когда-то я также слушал «Кодекс стрелка», к стойке подошёл Дмитрич. В противоположность Михалычу он был сухим и подтянутым, но таким же лысым как коленка.

Я вспомнил, как мы с ним ходили в ресторан в ожидании отца, и чуть качнул головой, отгоняя неприятные воспоминания.

— Пока оружие выберешь? — спросил он.

— Себе, — ответил я. — Дама сама выберет.

— Дама у тебя боевая, — покивал Дмитрич. — Ну что? Снова дезерт игл?

— Да нет, — отмахнулся я. — Давайте ругер. Он в руке удобнее лежит.

Дезерт игл взяла Аржана. И ещё кучу винтовок.

Для новичка она стреляла отлично, и не скажешь, что в первый раз. Внимательно слушала Михалыча, целилась и попадала в яблочко. Соревнования, как с отцом, мы устраивать не стали, и так было ясно, за кем преимущество. Аржана стреляла точно и быстро, как боевая машина, будто уничтожала невидимых противников. Девушка израсходовала все патроны к дезерт иглу, уж очень ей понравился этот здоровенный пистолет, и пришлось докупать ещё пачку. К удивлению, руки у неё не устали, и она призналась, что ещё ходит на кюдо, стрельбу из лука. А там натяжение тетивы тридцать килограмм. Кажется, этим девушка окончательно сразила Михалыча.

Он провожал нас из тира до самого порога. С лица не сходила довольная улыбка.

— Вообще, девушки у нас редкие гости, — признался пузан, пожимая ей руку. — Заходите почаще.

Я хотел было вызвать такси до того грузинского ресторана, где мы были с отцом, но Аржана меня опередила.

— Смотри, через дорогу кафешка. Зайдём? Я жутко проголодалась! Хочу тебя отблагодарить за тир.

Вот это поворот! Девушки в ресторан меня ни разу не приглашали. Но это было не самое стрёмное в ситуации. Дело в том, что это была как раз та кафешка, в которой отец устроил мне разнос, и откуда я бежал, не заплатив за еду. Говорят, у официантов отличная память на лица.

— Ну чего ты так смотришь? У нас же дружеский поход в тир, — огорошила меня Аржана. — Я тоже не хочу остаться в долгу.

Вот тебе раз! Дружеский. Где-то я ошибся. Улыбка девушки в ожидании ответа стала напряжённой. Спугнуть её сейчас, значит, оставить без ответа кучу вопросов.

— Ну если ты так настаиваешь, — улыбнулся я в ответ. — Но учти, ем я много!

— Справимся! — Аржана улыбнулась уже по-настоящему и, как мне показалось, с облегчением вздохнула.

Ни девушка у входа, ни официант меня не вспомнили. Они были очень вежливы и учтивы, даже предложили место получше — у окна. Я удивился, а потом увидел своё отражение в оконном стекле и всё понял. Они меня не узнали. Да я и сам бы себя не узнал. Побитый чувак в толстовке и драных трениках мало напоминал смотревшего на меня холеного брюнета в классическом костюме-тройке. И взгляд такой надменно-оценивающий. У отца часто проскальзывал подобный. И когда я вообще успел стать таким?

— Присаживайтесь, — официант отодвинул стул перед Аржаной. Вот услужливая зараза! С другой стороны, я сам виноват. Залип на своё же отражение.

А может, не такой уж я крутой кекс стал, а официант от Аржаны пропёрся? Она сегодня стильная, фигура точёная. Вон Михаил аж растёкся весь.

Я уселся и открыл меню. Даже вспомнить не могу, что ел здесь тогда. Всё казалось дико вкусным. Как же, с голодухи-то. Сутки между мирами болтаться, наверное, энергетически очень затратно.

Впрочем, сейчас после тира аппетит тоже нагулялся, и придётся объедать Аржану. Вот зачем ей такой поворот?

Я выбрал какие-то вареники, суп и котлету по-киевски. Закрыл меню. Остались напитки.

— Я всё. Возьмём большой чайник на двоих какого-нибудь… — я замялся под внимательным взглядом раскосых глаз. — Ты какой любишь?

Аржана потянулась к барному меню.

— Чёрный ройбуш, или вот глинтвейн есть, — предложила она.

Я поддержал глинтвейн, решив, что немножко алкоголя не помешает. Жаль, винной карты тут нет. Пиво брать было как-то не с руки. Вот ведь устроила тувинка поворот.

Официант забрал заказ и удалился. А я решил зайти издалека.

— Расскажи мне про Тыву. Правда, там у вас всё так, ну, по-древнему, что ли? Леса непроходимые? Юрты?

Аржана улыбнулась.

— Наивный вопрос москвича, — добавил я и тоже улыбнулся.

— Ну, сосны правда есть. Тайга — это, конечно, не подмосковный лес. Заблудиться там легко можно и за несколько дней не выйти, зверьё водится. Отец ещё на охоту ходил по молодости. Живём мы, конечно, не в юрте. Хотя вот до недавнего времени была и юрта, дед выходил с ней в тайгу, пока бабушка жива была.

— О, здорово, а какая она, юрта? — вставил я.

— Да вроде… складной палатки, — засмеялась Аржана. — Ну ладно, как вигвам у индейцев.

Пока я так ненавязчиво расспрашивал её о быте тувинцев, принесли глинтвейн и первое.

— А шаманы у вас есть, такие, с бубнами? — спросил я. — Видела когда-нибудь? Или истории какие-то о духах, которые в тайге живут, слышала?

Аржана засмеялась, и я подумал, что она сейчас отшутится от таких вопросов. Но нет. За едой девушка заметно расслабилась и готова была поделиться историями.

— Когда я помладше была, случай был. Гостила у деда, как раз в юрте. Втроём мы всего почему-то были, бабушка ещё. Дело было вечером, метель поднялась страшная. И стучится кто-то к нам. Бабушка запричитала, что злые духи! Кто ещё может в такую метель ходить? Болела она тогда. Всё боялась, что духи за ней придут, уведут в загробный мир, — Аржана задумалась и продолжила. — Человек ведь перед лицом смерти сразу верить начинает во всё потустороннее. А старожилы так всегда верили.

С другой стороны, как не откроешь? Вдруг человек там замерзает? Дед открыл, а там женщина стоит, в лёгкой такой одежде. Говорит, вышла к мужу от матери, метель в дороге застала. Заблудилась.

Дед её к огню пустил. Она отогрелась, рассказала, как мужа зовут, какая семья. Пить-есть предлагали, не стала. А вот то, что благовония из трав подожгли, ей понравилось, запах, говорит, хороший.

Недолго она у нас просидела. Ушла, как только метель стихла.

Дед тогда и сказал, что ту семью знает. Это шаман из соседней деревни. И жены у него нет.

— Вот те раз, и кто это был? — удивился я.

— Хозяйка тайги, дед сказал, — ответила Аржана. — Потому и травы поджёг, потому ей и понравилось. И одета легко была.

— Интересно, что-то потом случилось? Ну, чего она заходила? Должна быть какая-то причина, — допытывался я.

— Шаман тот умер, и деду пришлось ехать погребальный обряд проводить, — ответила Аржана.

— Так твой дед тоже шаман? — догадался я. — Здорово!

Девушка немного засмущалась, и я понял, что она выболтала больше, чем хотела.

— Мне кажется, это интересно, — продолжал я. — Не может быть, чтобы ничего такого не было, ну, потустороннего, магического. Что-то точно есть.

Аржана улыбнулась и взяла стакан с глинтвейном. Повертела в руках.

— Наверное…

— Шаманизм вообще интересная тема, — в этот раз я собирался спросить её о снах напрямую. — Я читал, что шаманы практикуют осознанные сновидения. Вот Кастанеда, например, учился этому у мексиканского шамана. Интересно, а ваши шаманы что-то подобное делают?

— А, помню, — Аржана поглядела на меня поверх стакана. — Ты говорил, что увлекаешься осознанными сновидениями.

— А ты читала Кастанеду? — поинтересовался я.

— Да, когда-то, по молодости, — кивнула Аржана и улыбнулась. — Там, конечно, интересная картина мира, но… не знаю. Первая книга ещё ничего. Похоже, что он действительно изучал традиции того индейского племени. А дальше… фантастика какая-то.

Вот тебе раз. А мне первая книга наоборот показалась редкостной нудятиной! Настала моя очередь отхлебнуть глинтвейна.

— А в вашей шаманской традиции разве не так? Не похоже? — продолжил допытываться я.

— Тут я не очень могу помочь, — Аржана выловила из супа ложкой длинную картофелину, задумавшись, выпустила её обратно в тарелку и отпила из ложечки оставшийся бульон. — Всё же шаманом был дед, а не я. Даже брат не унаследовал эту ношу. Шаманов всё меньше, мир меняется.

— Да ладно, неужели прямо совсем ничего не рассказывал? — не отставал я.

Аржана вздохнула и оценивающе посмотрела на меня, а я весь превратился во внимание.

— Мне очень-очень интересно. Расскажи, пожалуйста, — подбодрил я девушку.

— Ну, что вспомню, — она отложила ложку и села прямо, словно готовилась прочитать лекцию. Глаза на несколько секунд ушли влево. Вспоминает.

— Ты, наверное, знаешь, что подсознание — очень важная часть нашего разума.

Я кивнул.

— То, что мы думаем, делаем, оцениваем в бодрствовании — это сознательная часть, взращённая социумом. Со своими установками, наслоениями. Мы видим мир через призму этих наслоений. Ну, например, если девушка идёт в бесформенном, висящем мешком пальто, и это сейчас модно, то ум оценивает это как «О, как стильно! Здорово!». А если бы это модно не было, то я бы сказала: «Какой уродливый мешок!»

Девушка посмотрела на меня и спохватилась:

— Ой, извини, я такой женский пример привела. Наверное, непонятно?

— Да нет, почему, понятно, — ответил я. — Вот я подвороты не люблю или короткие штаны, лодыжки эти голые торчат. Ладно, на девушках, а когда мужчина такое носит — фу! Уверен, пока это не стало модно, любой бы посмеялся над тем, кто носит штаны не по росту.

— Ну, тоже годится как пример, — кивнула Аржана. — В общем, понятно, что сознание может искажать картину мира из-за таких наслоений.

— А подсознание не искажает, — сделал я вывод.

— Подсознание — это отдельная история, — она покачала головой. — Это не ум, оно работает с символами, причём архетипичными, заложенными в древности. Чтобы понять его, нужно немного знать историю, как жили и чего боялись наши предки. Во сне подсознание говорит с нами на языке символов. Оно показывает, какие процессы происходят в глубине тебя, в какую сторону ты развиваешься, даёт намеки и состояния. Например, много воды во сне, гигантские волны, могут говорить о скорой трансформации.

Она отхлебнула чая и оценивающе посмотрела на меня.

— И это не об осознанных снах, а о более глубоких слоях. Глубокие сны — это процессы внутри тебя.

— Ага, внутренние сновидения! — вставил я. — А ОС — внешние.

— Ну, можно сказать, но это не совсем точно, — протянула Аржана. — Внутренние могут быть совсем неглубокие, на уровне слоя бытовых проблем, реакций на каких-то людей, условия. А для путешествия к своим истокам, центру, шаман использует глубокие сновидения. Но это не быстрый процесс. Сначала ты расчищаешь поверхностные слои, вроде как конфликты внутри себя.

— Блоки, — добавил я, вспомнив крюки.

— Да, психологические блоки тоже сюда, — согласилась девушка. — И каждый раз ты продвигаешься всё ближе к центру. Чувствуешь его, находишь точку опоры. И потом, чтобы путешествовать по мирам, верхним слоям, как ты назвал это состояние — внешнему сновидению, — тебе не нужно осознаваться в том понимании, как сейчас. Когда осознаешься, ты тащишь за собой в сон своё дневное сознание. А так ты идёшь из центра, совершаешь все взаимодействия с духами и сущностями иных миров через сновидения на качественно другом уровне. Ты устойчивее, стабильнее и сильнее. Да, можно сказать, что сильнее. Другое сознание, другое существо. Более плотно, полно взаимодействующее со сновиденным миром и тонкими планами. Тебе не надо думать или анализировать: сделать то или это. На интуитивном плане, считывая энергии и качество пространства, ты уже действуешь максимально эффективно.

В голове у меня щелкнула вспышка: Рыжий! Он не осознался, но каким-то образом догадался, что я пришёл выведать у него секреты, и напал. Но ведь ночью до этого он был вполне осознан!

— А может человек практиковать оба направления? И глубокие сновидения, и осознанные? — спросил я.

— Можно, наверное, — кивнула Аржана. — Но потом, когда расчистишь своё внутреннее. А освоить глубокие сны не так-то просто. На это уйдет не один год. Тут я не смогу тебе помочь, я совсем немного про это знаю.

Конечно, мне было бы интересно попробовать, но гораздо полезнее была инфа, что Рыжий владеет другой техникой сновидений. И его так просто не проведёшь. Двуликая падла! Ещё не только ОСит, но и шаманит.

— Почему? — спросил я.

— Я сама пробовала заниматься этим, только когда была подростком, а потом… — Аржана замялась, увела взгляд чуть влево. — А потом выросла. Перестала верить в дедовы сказки. Многое подзабыла.

— Получается, сейчас ты вот это всё мне рассказывала, а сама в это не веришь? — удивился я.

— Ну, разве что немножко, — улыбнулась девушка. — Когда есть кто-то ещё рядом, кто верит, и самому тоже хочется. А у тебя аж глаза горят от разговоров на тему снов. Я прямо будто снова подростком стала.

Я засмеялся и спросил:

— А как оно было? Ну, когда ты практиковала?

— Прямо так уж не практиковала, — Аржана снова на секунду увела взгляд влево, и лицо её приняло мечтательное выражение. — Кстати, вспомнила, чтобы погрузиться в глубокий слой, нужно представлять, что засыпаешь в корнях дерева или где-то под землёй в уютном гнезде или норе. Вот я с удовольствием себе такое представляла. Это было как игра. А потом снились сны. Странные, яркие. Даже нет, не яркие, а насыщенные такие. Там были необычные существа, огромные животные, леса, много воды. Дед говорил, что я общалась с духами тайги.

Она помолчала. Я тоже. Ждал, что девушка продолжит рассказ.

— А теперь вообще снов не помню, — вздохнула Аржана. — Особенно, когда в Москву приехала. Так, обрывки иногда, работа, круговерть. Ритмы здесь бешеные. Я сначала прямо чувствовала, что теряю себя. Хорошо, фехтование есть, оно как-то останавливает весь этот поток суеты вокруг.

Я следил за движением глаз. Она и правда не помнит сны. Обрывки про работу. И всё? Интересно, но она ведь может не осознаваться, но действовать во сне. Если пробовала эти свои шаманские техники. Может такое быть? Конечно. А мог ли Рыжий не запомнить нашу сегодняшнюю встречу? Вот в это слабо верится.

— Андрей, у тебя лицо такое грустное, — заметила Аржана.

— Да вот задумался, что мы теряем, когда становимся взрослыми, — ответил я. — Меня этот бизнес уже достал. Ты права, фехтование как отдушина. Приходишь и оставляешь всё беспокойство за порогом, как сенсей учил.

— Да, верно. И у тебя стало неплохо получаться! — заметила Аржана.

Она потихоньку ушла от темы сновидений, а я не стал настаивать. И так информации выше крыши. Интересно, знают ли эзотерики о технике глубоких слоёв?

Долго сидеть мы не стали, распрощались где-то через час, обоим завтра нужно было на работу.

— Спасибо за стрельбу, мне очень понравилось, — искренне поблагодарила меня девушка.

— И тебе спасибо за то, что составила компанию, и за интересные истории о снах, — ответил я.

Она чуть смутилась и прошептала:

— Никому не говори только. Хорошо?

— Конечно, это будет нашим секретом, — улыбнулся я и обнял девушку на прощание.

Потом я вызвал Аржане такси до дома, на этот раз не приняв возражений. Она уехала, а я пошёл пешком до метро по вечерней улице. Нужно было проветрить голову и обдумать сегодняшнюю встречу. Аржана. Девушка-загадка. Шаманка из Тувы.

Я не позвал её к себе и даже не чмокнул в щечку. Она сама будто установила между нами невидимый барьер, одно неосторожное движение — и тонкая, едва установившаяся между нами связь будет разрушена.

Пришёл домой не слишком поздно и всерьёз задумался, на что потратить сон. Вариантов было три: крюки, Хроники Акаши и Рыжий. Просто поспать в нынешних обстоятельствах я даже не рассматривал. С Рыжим не вышло, и он наверняка всё запомнил, может, и припрётся ночью. Монолитами будет кидаться. А защита «на вынос» багованная, работает явно слабее, неорганов током бьёт, а они терпят. Наверное, и поймать меня в какую-нибудь ловушку из тех же монолитов можно при желании. Значит, лучше заняться крюками и поспать во внутреннем сне. Или в глубоком? Они ведь для того же самого. А ещё было жутко интересно попробовать новую технику.

Я помедитировал, созерцая аметист, посидел в шкафу, вспоминая подляны от Лидуни. Интересно, чем дальше в лес, тем толще партизаны. Как она успела так много поднасрать мне? Несколько раз на день старалась, что ли?

Развалившись на кровати, я представил, что лежу в небольшой земляной норе под корнями гигантского дерева. Руки положил на живот, на нижний центр, стараясь почувствовать тандэн, как на тренировке. Так и заснул, под корнями, ощущая тепло в животе.

Я шёл по узкому каменному тоннелю, под ногами хлюпало — там тёк тонкий ручеёк. Пространство вокруг было залито мягким мерцающим светом. Непонятно откуда он шёл, но было видно и шероховатую красную с бурым оттенком поверхность камня, и полупрозрачные, словно слюда, сталактиты, свисавшие с потолка тоннеля. По мере того, как я брёл по каменному коридору, он становился всё шире, потолок поднимался, ручей на дне становился глубже и мощнее, так что под конец пришлось уже идти по колено в воде. Тоннель внезапно сменился гротом. Передо мной открылся огромный каменный зал с сияющим искрами сталактитов потолком, он казался хрустальным. Высокие стены тоже были усеяны блестящими отложениями каких-то минералов. Я наконец понял, откуда исходил свет — со дна огромного голубого озера, которое занимало почти весь грот. Вода светилась изнутри, маня узнать, что там, на дне. И хотя она была прозрачной, источник света разглядеть не удалось. Я прямо по руслу ручья вошёл в озеро, а когда воды стало по грудь, нырнул в глубину.

Никакой задержки дыхания не потребовалось. Вода мягко затекла в мои лёгкие, только вдох и выдох стали медленными, тягучими. Я приближался к пятну света на дне. Всё ещё не было понятно, что это. Серебристая сфера висела прямо посреди воды. Я сделал последний рывок и, преодолев сопротивление упругих стенок, вошёл в неё. И тут же стало темно, по ощущениям — будто провалился в пустоту.

Я повёл перед собой рукой: не вода — воздух. И дышать легко. Постепенно вокруг стал появляться свет, он исходил от маленьких мерцающих искорок. Они откуда-то прилетали, их становилось всё больше и больше. Я понял, что стою в траве у корней огромного дерева. Огоньки уже вились вокруг меня шлейфом, некоторые присаживались на плечи, на руки. Я понял, откуда они прилетели — с листьев дерева. Их там были миллионы, огромная крона светилась. Она была настолько необъятна, что я видел только нижнюю часть, нависавшую надо мной. Какое же оно огромное!

Шероховатый ствол, казалось, шевелился. Я подошёл ближе — по бурой коре сновали тысячи мелких насекомых. Вверх-вниз по стволу. В ветвях что-то щёлкнуло, и я увидел хвост скрывшейся за густой листвой белки. Откуда-то пришло знание, что дерево — это целый мир с мириадами обитателей: самых разных живых существ.

Я отошёл подальше, чтобы увидеть крону целиком, но не смог. Она уходила в облака. Достаточно было слегка оттолкнуться от мягкого ковра трав, чтобы взлететь. Помимо животных, то и дело мелькавших среди ветвей, там были и плоды. Взгляд привлекло яблоко, неестественно блестевшее металлической желтизной. Золотое? Я протянул руку, чтобы проверить, потрогать, но не успел прикоснуться: плод вдруг сорвался с ветки и упал в траву. Яблоко покатилось, ударилось о ствол и с лязгом раскрылось, как апельсин, на девять одинаковых долек.

От этого действия мне почему-то стало страшно, по животу прошёл спазм, будто меня самого разрезали на части, как яблоко. Я захотел спуститься и соединить дольки, но что-то схватило меня за шиворот и дёрнуло назад.

Я резко открыл глаза на кровати и уставился в расписанный мандалами потолок. Чёрт! Выкинуло!

Будильник молчал. До звонка оставалось пятнадцать минут.

Я немного пришёл в себя и по свежим следам стал записывать сон. Какой он всё-таки странный! В ОСах совсем другое ощущение, будто играешь, скользишь по поверхности мира сновидений. А тут тебя словно затягивает в плотный такой замес, и ты там бултыхаешься. Без всякой осознанности, но образы и всё вокруг такое осязаемое, яркое, плотное. Аж сочится энергией.

Только непонятно, как это может помочь с Коляновой бедой, да и вообще мне с крюками, снами. К чему всё было? Надо спросить у Аржаны.