Хроники Акаши

Глава 17

Рома позвонил прямо во время переговоров. Я скосил глаза на тихонько завибрировавший телефон и сбросил вызов.

Минутка перерыва выдалась только к трём часам.

— Привет, Ром, — я закрылся на ключ в кабинете и пытался одновременно говорить и давиться кофе с бутербродом. — Как оно там?

— Плохо, — ответил Рома. — Мы их чуть не потеряли. Димка-то, который осознался, ещё ничего. А остальные, не знаю, есть ли смысл их спасать. И уйти сейчас они не могут. Мы пытались проводить Димку, но там словно барьер какой-то. Закупорили всё снова. Плитку отбили.

— А что с плиткой не так? Почему вместо защиты она заставила мальчика осознаться? Я-то думал, что ОСы она вызывает только при высоком уровне энергии.

— Всё не так, — ответил Рома. — Как я и боялся, плитка работает только на тебя. А на родственников Коляна и на некромантов она напала, как на незваных гостей тогда в коридоре. Вот Димка и осознался. Хорошо, у нас с Коляном было приглашение.

— Вот это поворо-от, — протянул я.

— Да и активируется она только в твоём присутствии. Извини, что сбрасывал твои вызовы, всё время был там. И ночевал тоже. Только вот сегодня на работу вышел.

— Так мог бы позвонить или написать, — не удержался я.

— Телефонный звонок — тоже ментальное присутствие, — виновато пробормотал Рома. — И сообщение, в меньшей степени, конечно. Но все равно влияет. А плитка эта от твоего присутствия включается.

— Надо же… — я не нашёлся, что ответить. — А вы разве не отбили плитку?

— Да, но могла остаться энергетическая картинка. На том слое. Лучше не рисковать. Для энергии нет расстояния, только настройка, синхронизация, — пояснил Рома. — Ведьма ведь находила тебя во сне независимо от того, где ты ложился спать.

Кто-то подёргал за ручку двери и громко настойчиво постучал. Отец, скорее всего.

— Ну да, — пробормотал я и пошёл открывать. — Ром, я перезвоню.

Конечно, за дверью оказался недовольный отец, он-то за обедом хотел обсудить рабочие моменты. Хорошо, с собой притащил два ланч-бокса из столовой, один из которых достался мне.

Вроде бы всё шло как обычно. Про квартиру он не спрашивал, к дикой рани приходить не просил.

— Я тут подумал, — начал я, распаковывая ланч-бокс. — Надо в автошколу записаться, права получить.

Отец удивлённо вскинул брови:

— Не думал, что ты сам изъявишь желание. И предлагать не пришлось, — он чуть увёл взгляд влево. — Есть у меня хорошая автошкола на примете. Проблем с формальностями не будет, но отучиться придётся. Это не обсуждается. Сам проверю твои навыки. Вечером напомни мне — дам контакты.

— Спасибо, пап, — кивнул я и сунул в рот кусок котлеты по-киевски, чтобы не сболтнуть лишнего. «Отучиться придётся». За кого он вообще меня принимает? За сынков своих конкурентов? Золотую молодежь? Да я не был ей никогда. И завёл разговор только потому, чтобы после работы туда ходить. Или утром вместо работы.

Что-то мне подсказывало, что спросит он с меня потом похлеще, чем гаишники на сдаче города.

После обсуждения отец сразу взял меня в оборот, и перезвонить Роме я нашёл время только ближе к шести. Схватившись за смартфон, я обнаружил сообщение от него: «Я снова к Коляну. Завтра во второй половине дня созвонимся».

Вот блин! Про Рыжего-то я ему не рассказал. Надеюсь, они не вместе там Коляну помогают. А то этот напомогает, как бы хуже не стало. С другой стороны, у меня нет никаких прямых доказательств. Надо говорить вживую.

А сегодня оставалось только собрать вещи и идти на тренировку.

— Ну что, Андрей, — сенсей подошёл ко мне сразу после идзюцу, индивидуальных занятий с мечом, и хитро сощурился. — Вижу, вы уже неплохо начали чувствовать центр. И киай лучше. Пора обратить ваше внимание на другие вещи.

«Ага, порция замечаний», — перевёл я для себя.

— Я ещё что-то плохо делаю? — уточнил я.

Сенсей улыбнулся.

— Да нет, вы всё хорошо делаете, просто неправильно.

— Всё неправильно? — заподозрил я.

— Ну, многое, — развёл руками сенсей и добавил. — Вы только в начале пути. Не волнуйтесь, я всё вам расскажу, постепенно, со временем. Нельзя указывать все ошибки сразу: тогда у вас не будет возможности и сил всё исправить. Всё должно происходить естественно. Человек медленно меняется, есть много вещей в технике, чтобы понять и освоить которые, вы должны работать с собой внутри. В этом и заключается путь. Техника — это форма. А содержание, которым нужно наполнить эту форму — внутри вас. Но и за техникой тоже необходимо следить. Всё должно быть в гармонии.

В итоге я всё занятие отрабатывал удар. Тот самый мэн, в котором есть опасность зарядить себе по уху. Только теперь под новым соусом — ударить под правильным углом и прийти в нужное положение.

После тренировки я поджидал Аржану на выходе.

— Попробовал вчера, как ты говорила, представить, что засыпаю под корнями деревьев, — я поспешил поделиться сегодняшним опытом. — Такое приснилось!

Мы зашли в «Сабвей», всё равно дома жрать нечего, а после тренировки хотелось ещё как. Там, угостив Аржану сэндвичем, я рассказал свой сон.

— Впечатляюще, — кивнула девушка. — Судя по тому, как ты описываешь, у тебя получился глубокий сон.

— А что он значит-то? — поинтересовался я.

— О, тут надо смотреть архетипы, — протянула Аржана. — Я тут мало могу помочь. Только вот дерево — точно символ жизни и даже всего мира. Слышал, у скандинавов, Иггдрасиль — дерево жизни? Вот очень похоже на то.

— Здорово! — ответил я, удивляясь, что сам не сообразил. — А яблоко?

— Да ещё золотое, расколовшееся на части, — напомнила Аржана. — Это вот как раз послание для тебя.

— И о чём оно говорит?

— Тут я не знаю, — девушка задумалась. — Зависит от того, в каком значении тут яблоко. Оно значит и плодородие, и изобилие, и потенциал рождения нового. Но то, что расколотое, всё переворачивает. А если ты внутри почувствовал резонанс, может значить, что ты расколот. Переживаешь какие-то внутренние противоречия.

— И то, что яблоко упало с дерева, оторвалось — это оторванность от мира? — спросил я.

— Всё не так в лоб, — покачала головой Аржана. — Трансформация какая-то, скорее всего. Разрушение привычного, может быть, связанного с семьёй, окружением, того, что тебя поддерживает, что воспринимается как родное.

Ага, такого добра у меня в жизни навалом. Начиная от разрушения нашей семьи ведьмой, заканчивая расколом в компании эзотериков из-за Коляновых секретов. Но Аржане этого не расскажешь.

— Надо думать тогда, анализировать, — пробормотала она, допивая чай. — С золотом вообще непонятно. Оно означает принадлежность к другому миру, тому, куда уходят после смерти. Странно…

— Сложная штука, в общем, — подытожил я.

— Это ещё не самое сложное. Нужно потом понять, допустим, почему произошло разделение, раскол, и исправить это. Исправить в сознании, достучаться до подсознания. Долгий труд, — вздохнула девушка.

— А в итоге какой результат всего этого?

— Ты получаешь цельное сознание, чистый центр, — ответила Аржана и открыла сумочку. Достала оттуда помаду и подкрасила губы тёмно-красным цветом. Вишневый, сказала бы Катька.

— Так ты прямо похожа на японку, — пошутил я.

— Стараюсь, — подмигнула девушка. — Пойдём? Поздно уже.

Я пришёл домой и нашёл новый договор, подписанный со стороны домработницы. Рядом стояла коробка с печеньем. В морозилке оказалось несколько пачек пельменей. Я проверил: с говядиной, с индейкой, с бараниной. Фу, с тунцом! Гадость-то какая — с рыбой. Как можно было такое придумать!

Надо было браться за блоки. Глубокие сны, конечно, прикольно, но поигрался и хватит. Всё равно там без поллитра не разберёшься. А тут крюки, ведьма затаилась, Рыжий тоже не дремлет, прокачал своё сновиденное сознание, скотина, до монолита и монолитами же швыряется, ещё неорганы мутят что-то. Хроники Акаши, конечно, жутко интересная тема, но близнецы появляются, когда сочтут нужным, и нарваться вместо них на Рыжего не хотелось.

Я немного посозерцал аметист, в шкаф не полез: мы с Аржаной всё-таки засиделись в «Сабвее», а завтра на работу с утра подниматься.

«Комната, внутреннее сновидение, — я разлёгся на кровати, дал мысленную команду и, чем чёрт не шутит, добавил: — разбор блоков от Лидуни».

Вдруг сработает.

Я стоял на веранде нашей старой дачи и смотрел на калитку. Мама вышла, подошла ко мне, погладила по голове:

— Что грустишь, Андрейка?

— Почему тётя Лиза не приходит к нам с пирожками? Она ведь обещала мне целую тарелку в следующий раз принести. Почему?

Мне грустно и обидно до слёз. Она же обещала, сидела с нами на этой веранде и улыбалась. И обманула!

— Может быть, завтра? — спросила мама.

— Уже целый месяц завтра! — закричал я. — Ты каждый раз это говоришь! Думаешь, я маленький, я забуду?

— Ну, хочешь, я напеку тебе пирожков? Мамины всё равно самые вкусные. Или ты думаешь, что тетя Лиза пекла лучше? — чуть обиделась мама.

Я нутром почувствовал уловку. Она хочет обмануть, скрыть что-то важное. И пирожки меня больше интересуют.

— Где тётя Лиза? — я схватил маму за руки и внимательно посмотрел ей в глаза. Так внимательно, что её лицо стало расплываться. — Пойдём к ней! И я сам спрошу у неё, где пирожки! И почему она не приходит!

— Но малыш, — мама замялась, и по её лицу пробежала тень тревоги, — тёти Лизы нет дома, она уехала.

— Когда вернётся? — не отставал я.

— Нескоро, очень нескоро. Может быть, даже не вернётся, — грустно сказала мама.

— Так она меня бросила?! Не попрощалась и бросила?! — закричал я.

— Ну, ей нужно было уехать, — мама стала оправдывать соседку. — У взрослых такое бывает. Надо срочно уехать, и они ничего не могут с этим поделать. И даже предупредить не успевают.

— И ты тоже можешь так сделать? — я спросил, чуть не плача, подозревая нехорошее. — Уедешь и бросишь меня одного?

— Нет, я ещё молодая, — постаралась успокоить меня мама. — Можешь не волноваться, я тебя не брошу!

— Ещё как бросит! Скоро к тёте Лизе отправится! — За спиной матери появилась хищно оскалившаяся блондинка, и до меня дошло.

Тётя Лиза умерла, и мама умерла, а эта падла в розовом — её убила!

Я кинулся к блондинке, но нога провалилась в пол. Доски прогнили и стекли зеленоватой слизью под моим весом. Там внизу оказалась вода, плотная и тёмная. Я плюхнулся в жижу и сразу ушёл с головой. Меня тут же обволокло густым киселём и понесло куда-то подземным течением, парализуя волю и мысли, погружая в забытие и безразличие. Стало уже всё равно, кто такая Лидуня, что с мамой и тётей Лизой. Какая разница? Всё неважно. Пусть наступит покой. Течение давно остановилось, и вода колыхалась и баюкала меня, как в колыбели. Даже песенка послышалась, лепет, шёпот:

Тяжёлая рука опустилась на голову, и я понял, что лежу на кровати, а за спиной кто-то сидит. Да не кто-то! Лидуня это сидит! Её голос гнусности всякие про мою мать поёт! А я пошевелиться не могу. Я задергал ногой, стараясь вспомнить о теле. Рука на голове стала тяжёлой, как могильная плита. Мозг не желал просыпаться, но я продолжал и неимоверным усилием вырвался из тяжёлого плена.

Подскочил на кровати и тут же включил свет. Конечно, в комнате никого не было. Да и во сне тоже быть не могло, это же комната с защитой. Я вздохнул, перевёл дух. Вот ведьма! Как же глубоко она засела в подсознании. Впору к психологу идти, только хрен он поможет. Катька вон смотрела все эти видюшки, ходила даже, что-то в себе ковыряла, искала. И что-то не заметно было, что она как-то изменилась. Разве что термины всякие выучила типа «газлайта», «обесценивания» и тыкала в меня ими, когда ей что-то не нравилось.

И вообще, ведь забрал целый кусман светимости с дачи. Почему снова какая-то дичь снится? Разве оно не должно было автоматически снять блок?

До будильника толком уснуть не удалось, и я недовольный и уставший припёрся на работу. После обеда перекинул на менеджеров часть задач и поехал в автошколу. Заведение оказалось у соседней станции метро, и вечерние занятия не попадали на фехтовальные дни. Я записался довольно быстро, но на работу возвращаться не стал. Нужно было срочно внести ясность в сновиденные дела.

Позвонил Денису заранее, вскользь поинтересовавшись на месте ли Рома. Так в первый раз мне довелось попасть в институт через проходную. Охранник проверил паспорт, торжественно выдал мне карточку — временный электронный пропуск — и спросил, знаю ли я куда идти.

Я не знал и вызвал Дениса.

— Привет! — тот вышел в неизменной клетчатой рубашке, сегодня чёрно-бордовой. Поверх был небрежно накинут белый халат.

В чайной нас встретила Оля, тоже в халате поверх чёрного строгого платья. Обычно у ребят атрибуты ученых валялись на стульях, и дресс-код соблюдала только Маша. Ромы с ними не было.

— Интересно, вот зачем вам халаты? — озвучил я пришедшую в голову мысль.

— Сегодня шефы сверху заходили с важными гостями из Минобра, сказали всем обязательно надеть, для научности, — пояснил Денис.

— Да нет, ну ладно медики, или те, кто с реактивами работают, химики, чтобы не заляпаться чем-то, — продолжил я. — А вот вы, сидите данные обрабатываете на компах. Вам-то к чему?

— Традиция, — пожал плечами Денис.

— Даже ритуалистика, — подтвердила Оля. — Наука родилась из магии. Знаешь, наверное, как химия из алхимии, астрономия и точные науки из астрологии. Жрецы в белом вскрывали трупы, знали строение тела, внутренние органы, знали лекарства и яды. Посвящённые. Наука родилась из магии и до недавнего времени тоже была доступна лишь для узкого круга людей. Так что халат — это нечто ритуальное, принадлежность к какой-то закрытой категории. Как мантия мага.

— Ну ты скажешь тоже, — фыркнул Денис. — Люди всегда пытались описать мир, сначала через мифических существ и магию. Но параллельно они исследовали мир, вырабатывали методы анализа. Наука, как и магия, родилась из жажды познания. Но теперь их пути разошлись. Магия выродилась до профанства и мистификации, а наука становится всё более открытой для масс, научпоп и всё такое.

— Может, снова сойдутся, — заметила Оля, — когда наука найдет способ познавать нематериальное. Пока она исследует лишь малую часть спектра.

Денис посмотрел на меня и не стал спорить:

— Может. Но халаты — ритуальное — это слишком.

— Мы это не понимаем, но оно на подсознании, как архетип, — настаивала Оля.

— Кстати, об архетипах! — спохватился я. — Я вам сейчас такое расскажу! Про Аржану и вообще.

— О, тебе удалось что-то из неё выудить? — во взгляде Дениса вспыхнул интерес.

— Удалось, да не то. Но тоже интересно, — ответил я и пересказал им весь разговор с Аржаной и свой опыт — сон с деревом. Потом нашу попытку всё это дело толковать.

— Да, архетипы — сложная штука, — произнес Денис, поправляя очки. — Получается, нужно хорошо выучить язык символов подсознания, чтобы понять эти сны. Такая работа сложнее, чем научиться стабильно осознаваться.

— Зато какой результат! — заметила Оля. — По сути, когда всё вычистишь, разберёшься в себе, ты во сне получаешь дубля с таким сознанием, что даже осознаваться не нужно. Ты как бы развиваешь аватара с другой логикой и восприятием, который в других мирах гораздо эффективнее, чем ты! Наше неуклюжее социумное сознание просто не может заметить многих вещей во сне из-за другой настройки. Мозг вместо неорганов рисует знакомые формы, потому что не в состоянии их воспринять! Или пугается, что хуже. Интересный у неё подход. Надо обязательно попробовать!

— Попробуешь — расскажешь про гигантское дерево или кота со змеиным хвостом, — скептически улыбнулся Денис.

— Было бы здорово, если бы кто-то ещё прошарился в этой теме, — воодушевился я. — Блоки-то мне надо убирать, а стандартными методами, как в прошлый раз, туго пошло.

— Так с блоками всегда такое, — махнула рукой Оля. — Тебе повезло с первыми крюками, потому что это твои самые сильные чакры. Особенно вишудха. А какие-то — более слабые, или блоки старые, укоренившиеся. Их можно не один год убирать. Я вот со своими очень долго работаю, а всё равно ещё столько нахожу.

— Если убрать все блоки, то это будет уже и не человек, просветлённый какой-то, — засмеялся Денис. — Наша индивидуальность как раз и определяется уникальным набором косяков.

— Да, потому Кастанеда называл такое состояние потерей человеческой формы, — согласилась Оля. — Я тебе больше скажу — ты крюки вытащил, но убрал, скорее всего, только самые жёсткие заторы. Бетон, в котором закрепились энергетические привязки. Иначе всё было бы ну слишком легко.

— Ну, спасибо, — ответил я. — Может, у меня и должно быть легко. Я, вообще-то, читер, у меня комната. Это тоже надо иметь в виду.

— Основным читерством у тебя ведьма была, — заметил Денис. — Опасность создаёт условия для роста. Чем выше опасность, тем быстрее рост. Никогда не видел, чтобы человек так быстро с нуля научился осознаваться.

— Ага, хорошие условия, чуть не сдох тогда, — «поддакнул» я. — Неорганы мои глазастые тоже, как ты, говорят: вот не использовал бы эгрегор, вот раскрыл бы свой потенциал. При каждом удобном случае ворчат. Ага. Коньки бы откинул Андрюшка тогда, вот что было бы.

— Кто знает, — протянул Денис.

— Слушай, если что, у меня ещё одна ведьма есть, Светочка. Давай устроим так, что ты ей дорогу перейдешь, вот и у тебя будет стимул для развития! — предложил я.

— Не, ну я же не Вадим! — протестующе замахал руками Денис. — Я гипотетически признаю пользу такого развития. Я учёный, теоретик в основном. Так Доктор Сон считает, так и говорит: «Практической пользы от твоих исследований никакой». Правда, Оль?

— Ага, хотя теория твоя тоже не выдерживает никакой критики! — покатываясь со смеху, заявила девушка. — И это тоже цитата.

Денис смешно сморщился, будто целиком съел лимон, и у меня пропал запал на него злиться. Да и что поделать, может, он и прав. Но сознательно на такие классные условия для роста я бы ни за что не пошёл. Ещё крюки эти.

— Кстати, Оль! Я ведь самое важное забыл спросить: из какой чакры мне сейчас крюк доставать? По снам можешь определить?

— Давай, выкладывай, — девушка встала, чтобы налить нам ещё чаю.

— Привет! — за спиной неожиданно возник Рома, на вид усталый и замученный.

Ну, слава богу! Я-то начал переживать, что он уже не появится.

— О, Ромка, такой рассказ пропустил! — Оля снова встала, чтобы достать ещё одну чашку.

— Ты садись, — Денис заботливо пододвинул ему стул. — Андрюха сейчас ещё рассказывать будет!

По тому, как они засуетились, я понял: ребята снова опасаются, что у Ромки депрессия. А спасать-то нужно вечно улыбающегося раздолбая-Коляна. Да, иногда наши маски играют против нас.

Я уселся поудобнее, отхлебнул чаю и принялся излагать про ведьму и её колыбельную. Про сон в офисе рассказывать было почему-то неудобно. Это она обвинила ребят в том, что они собираются меня бросить, а на деле я бросил их, скрываю наши с Коляном дела. И не надо сваливать на него всё. Я стал в этом участвовать и, получается, разделил ответственность.

— Вот это сучка! — воскликнула Оля, как только я закончил рассказ про колыбельную. И тут же постучала себе по губам. — Простите, вырвалось.

— Мне кажется, это было в реале, и мозг подкинул тебе воспоминания, — добавил Денис. — Она намеренно поставила тебе блок, и к бабке не ходи, ясно.

— Хуже того, он связан с понятием смерти, — заметила Оля. — А это очень базовая, глубокая вещь. Сложно будет выпилить. Она и крюк в тебя воткнула, когда убедила, что отец умер. Помнишь?

— Ага, — кивнул я.

— Смерть близкого для тебя равносильна утверждению, что тебя бросят. А так как смерть неизбежна, то тебя неизбежно бросят все, как бросила мать! — заключила Оля, и меня передёрнуло. — Вот как твоё подсознание воспринимает ситуацию.

— Вообще никогда не считал, что мать меня бросила, а ведьму ненавидел всегда, — ответил я. — Она всегда пыталась меня подколоть на эту тему оговорками вроде: ну мама-то ушла, с мамой бы сходил туда-то, ну без мамы теперь так грустно будет.

— Ты можешь так и не считать, а твоё подсознание как раз наоборот. А ведьма подкидывала нужные словечки-ключи, чтобы эти установки закрепить, — пояснила Оля.

— Да, мозг — он такой, — подтвердил Денис. — На сознательном уровне может быть одно, а на подсознании совсем другое. Сновидение как раз и помогает понять, что там, и разгрести эти завалы.

— Ну вот, я собрал светимость с дачи, разве этого не достаточно? — возмутился я. — Результат же был! Мир аж дышал энергией, эффект налицо!

— Светимость и блок — не одно и то же, — заметила Оля. — Ты собрал утраченную энергию. Это можно представить как шар, запутавшийся в сетях. Иногда, если сети слабы, они рвутся, когда достаёшь шар. Но если они прочные — ты просто извлекаешь пойманную энергию, а сами сети остаются. Как ты догадался, сети — это сплетение установок сознания, мешающее току энергии, — блок по-другому. В этом недостаток читерского по сути метода сбора светимости по сравнению с перепросмотром. Там ты расплетаешь сети, высвобождаешься.

— Кастанеда, наверное, сейчас в третьем внимании перевернулся от такой интерпретации, — заметил Денис.

— А в чём я не права? — уставилась на него Оля.

— Ну, он позиционировал перепросмотр как копию для Орла, если ты помнишь.

— А если ты помнишь, то он решал так свои внутренние проблемы тоже. Вспоминал данные обещания, травмы, которые ему нанесли одни люди, и ценные уроки других. Учился относиться по-другому к этому жизненному опыту. Прорабатывал произошедшее внутри себя, — парировала Оля.

— Было такое, но это не психоанализ, — настаивал Денис. — Не надо к этому всё сводить.

— А я и не свожу, — ответила Оля. — Просто есть и такая ценность у перепросмотра. И Андрею она в первую очередь сейчас пригодится.

— Да делаю я перепросмотр, не помогает что-то, — вмешался я.

— А тут быстро не будет, — покачала головой Оля. — Блок на слишком глубокие вещи завязан.

— Так может использовать глубокие сны тогда? — предложил Денис. — Помучаешь заодно эту свою Аржану. Может, вспомнит чего.

— Или другой крюк попробовать? — засомневался я. — Этот, кстати, какой, анахатный получается? Когда Лидуня мне смерть отца показывала, она же в грудь воткнула крюк.

— Ага, анахатный. Так что Денис дело говорит, с Аржаной пообщайся, поможет, — Оля улыбнулась. — А бросать, раз уж пошло, не стоит, ты все ключи нашёл уже. Осталось только проработать. Наверное, и подвижки уже пошли, правда, Ром, видишь что-нибудь?

Рома вздрогнул над чашкой чая и посмотрел на меня, полуприкрыв глаза.

— Непонятно пока, — он повёл плечами. — Может, и есть движение, я ведь не смотрел, как раньше было. Пока вижу плотный комок.

— Ну вот, — расстроился я.

— Ладно, не горюй, Андрюха, — решил успокоить меня Денис. — Тебе ведь не горит, как в прошлый раз? Ведьма-то притихла?

— Ага, притихла, — кивнул я. — Отец мне дарственную на квартиру подписал и свалил к ней жить.

— Да ты чего?! — Денис чуть чашку из рук не выронил. — Так спальня теперь твоя?!

— Ну, я бы не сильно радовался, — заметил я. — Тут явно какая-то игра идёт.

— Ну да, — Денис задумался. — Какой-то хитрый ход. Похоже, она обменяла отца на квартиру.

— Да не похоже, а так и есть, — проворчал я.

— Интересная стратегия поведения у неё всё же, — продолжил Денис. — Она пытается к тебе подмазаться вместо открытого конфликта. От полоумной той змеи пыталась защитить или сделала вид. Всё равно ведь с какой-то целью. Квартиру отдать отца убедила. По-любому она тут руку приложила.

— Как отдала, так и отберёт, что ей стоит использовать внушение, — вздохнул я, припоминая недавний сон. — До сих пор надеюсь, что её удержит от воздействия и без того потрёпанная психика отца.

— Если что, мы всегда рядом и поможем, не сомневайся, — заверила меня Оля. — А по блокам ты на верном пути. Каждый раз, прорабатывая их, ты становишься сильнее, как в сновидении, так и в реале. У тебя на самом деле очень хорошо получается.

Мы немного помолчали, допивая чай. Темы как-то внезапно иссякли.

— Сегодня дежурства нет. Не пора ли домой? — спросил Денис.

— Ну, мне датчики откалибровать ещё, — произнёс Рома.

— О, а можно с тобой? Погляжу на ваше чудо техники и заодно сон расскажу, на который ты опоздал! — подскочил я.

Денис с Олей дали добро, явно переживая за Рому и его мрачное настроение.

Чуть только мы прошли немного по коридору, я заговорил:

— Ром, у нас проблемы. Я по поводу родственников Коляна.

Рома остановился и шепотом произнёс:

— Не знаю, что делать. Там всё очень плохо. Плитку мы отбили, но Колян сказал тебя не пускать на всякий случай. Эти некроманты ему помогают, но непонятно, что из этого выйдет.

— Ром, проблемы немного в другом: я не верю этим некромантам. Надо тебе кое-что рассказать.

Мы дошли до лаборатории сна, в которой, к счастью, никого не было, и я выложил свою историю. Начиная от движения глаз Рыжего при разговоре на детской площадке и заканчивая вчерашней попыткой поговорить с ним во сне.

Рома покачал головой, сверяя показания на очередном датчике.

— Ром, он даже не осознался! И защита моя в атаке бессильна! Голос монолиты не пробил!

— Да, он непрост. Даже в реале способен влиять на людей, — кивнул Рома. — Его энергоструктура сильно изменена. Хорошо, что у тебя была защита.

— Но он точно что-то знает! Он выдал себя атакой на прямой вопрос! — не выдержал я. Как можно реагировать так спокойно, сидеть и крутить датчики, когда такое рассказывают.

— Слишком крепкий орешек, — покачал головой Рома. — Мы с ним не справимся, снова в сон к нему идти не советую. Он может припасти ловушку.

— Так ты же видящий! Ты по-любому сильнее меня! А вместе мы что-то придумаем! Нас всего двое из тусовки, кто знает. Кто ещё поможет Коляну? Он рассчитывает на этих некромантов, а они водят его за нос. Они, возможно, и сами виноваты в том, что случилось с его семьей!

— Я же не отказываюсь, — Рома поднял голову и внимательно посмотрел на меня карими глазами-пуговками. — Я думаю, дай мне немного времени.

Он молча взялся за следующий датчик и стал подключать его к прибору.

Я встал и прошёлся по периметру лаборатории. Койки, шапочки, зашторенное окно… Всё тот же голубой кафель на стенах. Ничего не изменилось. А многое ли изменилось во мне с того раза, с нашего первого эксперимента? Всё эти невероятные вещи, маги, ведьмы, некроманты, перемещения в другие миры стали для меня частью реальности. Но, если признаться, я совсем новичок во всём этом и при серьезных препятствиях ничего не могу сделать. Что-то постоянно помогает мне. Как там сказал Рыжий? «Ведут»?

Коляну надо трясти Рыжего, а мне — неорганов. Дофига они скрывают.

Я повернулся к Роме: тот сложил все датчики в рядок и выключил прибор.

— Что-нибудь придумал?

— Нужно попробовать пойти в сон к Хельге, — ответил Рома. — Она слабая, а Рыжий, скорее всего, сон запомнил. Может, он и сомневается, что ты заходил намеренно, но лезть к нему больше не стоит. То, что знает он, скорее всего, знает и Хельга. И в этот раз не будем действовать так явно, как ты. Надо влиться в её сюжет, сменить личины.

— Ух ты! А так можно?! Ничего себе! — восхитился я.

Рома кивнул и добавил:

— Но если что-то пойдет не так, я не силён в атаках. Нам нужна помощь боевого мага.

— Ну, я поддержу, есть меч, голос. Аржану позову во сне, вдруг снова поможет. Вместе справимся.

Рома помолчал, а потом тихо произнёс:

— Рыжий запомнил твою энергетику, мог предупредить Хельгу, мог поставить защиту. Поэтому мы с тобой останемся в тени. Для открытого контакта нам нужен человек, которого они не знают.

Я посмотрел на Рому.

— Боевой маг сновидения? Но мне так и не удалось расколоть Аржану. Кажется, она и вправду ничего не помнит и не знает. Может, попросить неорганов? Хотя я не уверен, что они будут делать что-то по моей просьбе. Или мне придется продать душу.

Я усмехнулся, хотя по спине пробежал холодок.

— Лея подходит, — ответил Рома. — Правда, придется рассказать ей всё. Коляну мы ведь ничего говорить не будем?

— Нехорошо конечно, но ему сейчас тяжело. И он так верит этим некромантам, надеется. Наши подозрения его ещё больше растревожат, — вздохнул я. — Но мы ведь пытаемся ему помочь?

— Пытаемся, — кивнул Рома и сложил датчики в коробку. — Давай я позвоню Лее и договорюсь о встрече. Обсудим всё вживую. Подумаем.

— Хорошо, — я постарался ободряюще улыбнуться. — Придумаем, как вытрясти всё дерьмо из некромантов!

— Ага, — Рома скорчил в ответ кислую улыбку, убрал коробку в тумбочку и поднялся. — Ну что, пойдём?

— Ром, а что, Лея прям мощный боевой маг сновидений? — не удержался я.

Рома пожал плечами:

— Ну, она легко справится с нами обоими. И с Хельгой должна.

— А с Лидуней справилась бы? — спросил я.

— Ну, если бы мы все вместе пошли, — засомневался Рома. — Нет, наверное, понадобилось бы больше Лей. Три хотя бы. Но всё равно там был очень мощный барьер.

— А кстати, когда здесь спали, никакого барьера не было! — припомнил я. — Или это потому, что плиточки у нас были?

— Это потому что ведьма сама нас пустила, чтобы взять в заложники, — вздохнул Рома и как-то странно передёрнул плечами.

Я тут же вспомнил, что было потом: грязную квартиру, надпись в ванной. Да, телефон покойной так ему и не отдал. И не надо. Выкинуть его на хрен. Незачем напоминать о сумасшедшей.

— Пойдём, Ром, — я положил руку ему на плечо. — Вместе прорвёмся.