Хроники мертвых

23 ИЮНЯ 2009 ГОДА Нью-Йорк

Пайпер проснулся с ужасным похмельем, словно вчера ночью к нему в голову забрался хорек — тепло, уютно… красота! — а утром в ужасе заметался по кругу, стараясь выбраться наружу через глаза, больно кусаясь и царапаясь.

А ведь вечер так хорошо начинался. По дороге домой Пайпер заглянул в местный бар — милый подвальчик, пропитанный пьянящими запахами, — «У Данигана», опрокинул пару бокалов. Правда, на голодный желудок. Потом решил наведаться в «Пантеон», где поболтал со знакомым, заросшим щетиной официантом. Тот без напоминания принес блюдо, которое Пайпер заказывал два-три раза в неделю, — кебаб из барашка, рис и, естественно, пару кружек пива. А перед тем как пришвартоваться к дому, Пайпер, шатаясь, зашел в любимый магазин спиртных напитков и купил бутылку «Джека Дэниелса» многолетней выдержки — с черной этикеткой. Единственная роскошь, хоть немного скрашивавшая его безрадостную жизнь.

Без Дженнифер и ее женских штучек небольшая аскетическая квартирка Пайпера стала совсем безликой. Две комнаты с белыми стенами, блестящим паркетом, печальным видом на соседнее здание через дорогу, несколькими ковриками и обыкновенной мебелью не дороже тысячи долларов. Честно признаться, квартира и для одного была мала. Гостиная — четырнадцать на семнадцать. Спальня — десять на двенадцать. Кухня и ванная комната по размеру напоминали платяные шкафы. В плане жилья Пайпер мог позавидовать преступникам, которых упек на всю жизнь за решетку. И как только они с Дженнифер прожили здесь целых четыре месяца? И чья это была блестящая идея?!

Пайпер не собирался напиваться, но полная бутылка таила в себе столько надежд. Он повернул крышку и наполнил виски свой любимый стакан. Телевизор что-то бормотал, создавая фон, а Пайпер, сидя на диване, медленно погружался в черную дыру, вспоминал долбаный день, размышлял о долбаном деле и своей долбаной жизни.

Да, он не хотел браться за «Судный день», но всего за несколько дней интенсивной работы как будто ожил. Клайва Робертсона убили прямо на его глазах! Дерзость преступления будоражила, напоминая о старых временах и крупных делах. Адреналин, подскочивший в крови, лишь подтверждал это.

Пайпер взялся распутывать клубок из фактов, хотя и понимал, что до прозрения еще далеко. Ему не терпелось проникнуть в самую глубь и выяснить, что ускользнуло от внимания, выявить упущенное звено, связывающее первое убийство со вторым, второе с третьим, и так по цепочке, пока не докопаешься до сути.

Серьезная работа обладает лечебным эффектом, как мазь на ожог: успокаивает, отвлекает от боли. Пайпер начал с того, что разозлился на всех, раскидал папки, накинулся на Нэнси, измотал и себя, и ее в бесконечном марафоне дней и ночей. А толку-то?! В какой-то момент он всерьез воспринял слова Сью Санчес. Ладно, пусть это будет его последним крупным делом. Разделается с молокососом и уйдет на пенсию под громкие аплодисменты. И понеслось.

Крещендо. А потом диминуэндо.

Приехали. Если продолжать в том же духе, через неделю сгоришь на работе. Затем опустошение и депрессия. Вскрытие тела Робертсона и отчеты токсикологов не прояснили ситуацию. Семь предыдущих убийств казались Пайперу бессмысленными. Он не имел представления, кто преступник или какое удовольствие он получает, убивая. Ни одна из первоначальных версий себя не оправдала. Единственное, что приходило на ум, — случайный выбор, столь несвойственный серийным убийцам.

Первый стакан виски смыл неприятный осадок, оставшийся после разговора с родителями убитого в Куинсе — якобы погибшего в результате дорожного происшествия, виновник которого скрылся. Приятные уважаемые люди, неутешные в неожиданном горе. Второй стакан — чтобы заглушить страх и сомнения. Третий — чтобы заполнить пустоту сентиментальными воспоминаниями. Четвертый — тост за одиночество. Пятый… Уже и не вспомнить за что!

Несмотря на боль, пульсирующую в голове, и тошноту, Пайпер заставил себя приползти к восьми в офис. У него было правило. Первое — никогда не пить на работе, тогда будешь все успевать. Второе — не брать ни капли в рот до «счастливых часов». Однако голова раскалывалась, и, поднимаясь на лифте, он прижимал к груди, как спасательный круг, огромную кружку кофе. При воспоминании о том, как он проснулся в шесть утра, полностью одетый, рядом с опустошенной на треть бутылью, стало совсем мерзко. В кабинете должно быть болеутоляющее. Скорее туда!

Папки по делу о «Судном дне» стопками громоздились на столе, на тумбочке, на шкафу и на полу. Сталагмиты служебных записок, отчетов, распечаток и фотографий с мест преступлений. Пайпер проложил между кипами бумаг несколько дорожек — от двери к стулу, от стула к шкафу и от стула к окну, — так что мог спокойно опустить жалюзи и спасти глаза от полуденного солнца. Преодолев полосу препятствий, он рухнул на стул, нашел обезболивающее и судорожно проглотил таблетку, запив горячим кофе. Затем сильно потер глаза и посмотрел на мир более или менее ясным взглядом. Нэнси стояла в дверях, глядя на Пайпера словно лечащий врач.

— Все нормально?

— Да. Порядок.

— Выглядите неважно. Не заболели?

— Нет. — Пайпер схватил первую попавшуюся под руку папку и с деловым видом принялся читать. Нэнси стояла на месте. — Ну что еще?

— Какой план на сегодня? — спросила она.

— Я планирую выпить кофе, а ты планируешь зайти ко мне через час.

Естественно, Нэнси заявилась ровно через час. Боль немного поутихла, но голова все еще отказывалась работать.

— Хорошо, что у нас на сегодня? — сдался Пайпер.

Нэнси открыла блокнот.

— В десять телеконференция с доктором Софером из института Джонса Хопкинса. В два пресс-конференция оперативной группы. В четыре едем в центр города на встречу с Хелен Свишер. Кстати, выглядите получше.

— Я нормально выглядел час назад и сейчас выгляжу так же, — грубо ответил Пайпер.

Нэнси не провести. Интересно, она поняла, что у него похмельный синдром? Ее лицо чуть осунулось, фигура стройнела. По крайней мере блузка уже не топорщилась, как раньше, на талии. Они были неразлучны все десять дней, но только теперь Пайпер вспомнил, что Нэнси ела как птичка.

— Можно задать один вопрос?

— Конечно.

— Ты на диете, что ли?

— Типа того. — Нэнси залилась краской. — И снова начала бегать по утрам.

— Молодец! По тебе заметно. Продолжай в том же духе.

Нэнси смущенно опустила взгляд.

— Спасибо.

Разговор быстро перешел на другую тему.

— Давай попробуем взглянуть на дело шире, — предложил Пайпер. — По-моему, нам мешают детали. Сосредоточимся на общем. Что может объединять все убийства?

Пайпер пересел за стол для конференций рядом с Нэнси и отодвинул папки, освобождая место. Затем достал чистый блокнот, написал на нем слова «Общие наблюдения» и подчеркнул дважды. Быстрее бы голова начала работать!

— Так что мы имеем?.. Три убийства были совершены двадцать второго мая, три — двадцать пятого мая, два — одиннадцатого июня, и ни одного с тех пор. Что же это значит? — спросил Пайпер. Нэнси покачала головой. — Все эти дни — будни!

— Вероятно, убийца работает по субботам и воскресеньям, — предположила Нэнси.

— Может быть. — Пайпер сделал первую запись: «Выходные». — Найди, пожалуйста, папки по Свишеру. По-моему, они на шкафу.

Дело номер 1: Дэвид Пол Свишер. Тридцать шесть лет. Инвестиционный банкир. Работал в банке «Эйч-эс-би-си». Парк-авеню. Богат. Престижное университетское образование. Женат. Никаких очевидных интрижек на стороне. Никаких скелетов в шкафу. Каждое утро гулял с собакой. Труп в начале шестого обнаружил мужчина, вышедший на пробежку. Лужа крови. Пропали часы, кольца и бумажник. Аккуратно перерезана сонная артерия. Тело было еще теплым. До зоны обхвата ближайшей камеры наружного наблюдения на крыше кооперативного дома на южной стороне Восемьдесят второй улицы всего двадцать футов. Двадцать футов! Еще бы немного, и преступление запечатлелось бы на пленке.

И все же камера на крыше десятиэтажного дома на западной стороне Парк-авеню в промежутке между 05:02:23 и 05:02:32 зафиксировала нужного следствию человека. Всего девять секунд. Мужчина попал в зону наблюдения, когда свернул на Парк-авеню с Восемьдесят второй. Развернувшись, он побежал туда, откуда пришел, и вновь скрылся на Восемьдесят второй. Специалистам ФБР удалось слегка улучшить изображение. Судя по цвету рук подозреваемого, решили, что он чернокожий или латиноамериканец, а произведя необходимые замеры, пришли к выводу, что его рост примерно пять футов десять дюймов, а вес — сто шестьдесят — сто семьдесят пять фунтов. Капюшон серой толстовки полностью скрывал лицо. Время вроде бы совпадало. Звонок в службу «911» поступил в 05:07. Однако свидетелей найти не удалось. Не было ни одной зацепки, чтобы предположить, кто этот человек в капюшоне.

Если бы не открытка, которую Дэвид Свишер получил накануне, можно было бы подумать, что это типичное нападение на улице.

Пайпер показал Нэнси фотографию человека в капюшоне и спросил:

— Думаешь, это тот, кого мы ищем?

— Возможно, он убил Дэвида, но убийца Судного дня не он.

— Серийный убийца, действующий через посредника? Такого я еще не видел!

— Вдруг его просто наняли? — не сдавалась Нэнси.

— Согласен. У инвестиционного банкира должны быть враги. В каждой сделке есть выигравший и проигравший. Дэвид отличается от других жертв. Он единственный из них ходил на работу в белой рубашке. Но кто заплатил за остальные убийства? — Пайпер открыл папку. — У нас есть список клиентов Дэвида?

— Его банк всячески препятствует следствию, — сообщила Нэнси. — Любой запрос должен вначале пройти через их юридический отдел. Потом его лично подписывает начальник отдела. Я их поторапливаю. Пока безрезультатно.

— По-моему, убийство Дэвида ключевое. — Пайпер закрыл папку Свишера. — Первая жертва всегда имеет особое значение для убийцы. Символическое значение… Говоришь, мы сегодня встречаемся с женой Дэвида? — Нэнси кивнула. — Очень кстати.

Дело номер 2: Элизабет Мария Коулер. Тридцать семь лет. Администратор аптеки в Куинсе. Застрелена предположительно во время ограбления. Труп обнаружили сотрудники аптеки в полдевятого утра прямо у входа, когда пришли на работу. Изначальная версия полиции — преступник хотел украсть наркотики. Он поджидал, когда кто-нибудь откроет аптеку, но что-то пошло не так. Раздался выстрел. Женщина упала. Преступник убежал. Пуля тридцать восьмого калибра. Всего один выстрел с близкого расстояния в висок. Камеры в аптеке не было. Вскрытие трупа ничего не дало. Через два дня полицейские обнаружили в квартире Элизабет открытку.

Пайпер оторвался от папки.

— И какая связь между банкиром с Уолл-стрит и администратором аптеки?

— Не знаю, — ответила Нэнси. — Они были примерно одного возраста. А так ничего общего! Дэвид никогда не заходил в аптеку, где работала Элизабет.

— Что насчет бывших возлюбленных, сослуживцев?

— Мы почти всех проверили, — ответила Нэнси. — Только одного приятеля — они дружили в старших классах — не можем найти. Его семья много лет назад переехала в другой штат. У всех остальных бывших любовников есть алиби. В 2004 году Элизабет развелась с мужем. В то утро, когда ее застрелили, он вел городской автобус. Убитая ничем особенным не выделялась.

— Получается, если бы не открытка, убийство попадало бы в категорию рядового вооруженного ограбления…

— На первый взгляд так и кажется, — согласилась Нэнси.

— Отлично. Перейдем к действиям. Проверь, были ли у Элизабет школьные или университетские альбомы. Проверь имена всех ее одноклассников по базе данных. Свяжись с домовладельцем и составь список всех ее соседей за последние пять лет. Посмотрим, нет ли случайных совпадений.

— Будет сделано. Хотите еще кофе?

Еще как!

Дело номер 3: Консуэла Пилар Лопес. Тридцать три года. Нелегальная эмигрантка из Доминиканской Республики. Жила на Стейтен-Айленде. Работала уборщицей в офисе на Манхэттене. Труп обнаружили подростки в лесной зоне парка Артура фон Бризена примерно в три часа дня. Убийство произошло буквально в миле от дома Лопес на улице Фингерборд. Женщину изнасиловали, а потом убили несколькими ударами ножа в грудь, голову и шею. Накануне в десять часов вечера Лопес села на манхэттенский паром, что зафиксировано камерой видеонаблюдения. Затем, как обычно, она должна была ехать на автобусе в южном направлении в Форт-Уодсуорт, но никто из пассажиров не помнил, чтобы видел ее на остановке или в автобусе номер пятьдесят один, который следует по Бей-стрит к Фингерборд.

Согласно рабочей гипотезе, кто-то приметил ее на паромной станции, предложил подвезти, а потом заманил в неосвещенную часть острова и убил под громадным мостом Верразано-Нэрроуз. Спермы ни внутри тела, ни на поверхности не обнаружили — вероятно, убийца воспользовался презервативом. Зато на блузке Лопес нашли частички серого материала, из которого обычно шьют спортивные футболки с длинными рукавами. Измерив раны, выяснили, что женщину зарезали ножом с длиной лезвия четыре дюйма. Таким же, как Дэвида Свишера.

Лопес жила в доме на две семьи с множеством родных и двоюродных братьев и сестер, по большей части тоже находящихся в США нелегально. Она была очень религиозна, посещала церковь Святого Сильвестра, где на панихиду по убитой собралась целая толпа расстроенных, ошарашенных прихожан. По словам друзей и родственников, у Лопес не было друга. Вскрытие показало, что, несмотря на возраст, до изнасилования она оставалась девственницей. Все попытки найти связь с другими жертвами «Судного дня» ни к чему не привели.

Пайпер потратил уйму времени, изучая конечную станцию парома и автобусную остановку. Исходил место преступления вдоль и поперек, не один раз побывал в доме Лопес и в церкви. Преступления на сексуальной почве можно было назвать его коньком. Конечно, Пайпер не собирался строить карьеру в этой области, никто в здравом уме не напишет в анкете академии в Квонтико: «Мечтаю специализироваться на сексуальных извращениях». Однако первые серьезные дела Пайпера имели сексуальную подоплеку, а так уж сложилось в бюро, что первые дела определяют дальнейшую специализацию. Пайпер не только следовал природному чутью, но и старательно изучал анналы преступлений на сексуальной почве, а потому вскоре стал ходячей энциклопедией сексуальных извращений, совершенных серийными убийцами на территории Америки.

По опыту расследований он без труда составил психологический портрет убийцы. Преследователь — педант, осмотрительный одиночка; все продумал до мелочей, не оставил никаких следов, чтобы можно было определить его ДНК. Преступник наверняка хорошо знал парк и береговую линию, рассчитал, когда и где будет меньше людей. Получается, он или сейчас живет, или когда-то жил на острове Стейтен-Айленд. Вполне вероятно, что преступник и сам латиноамериканец — ведь он сумел расположить к себе женщину, уговорил сесть в машину. Известно, что Лопес плохо говорила по-английски. Можно предположить, что женщина была знакома со своим убийцей. Пусть даже недолго.

— Погоди! — неожиданно воскликнул Пайпер. — Вот оно! У мужчины, убившего Лопес, по всей видимости, есть машина. Надо искать темно-синий седан, который сбил Майлса Дрейка. — Пайпер записал в блокноте: «синий седан». — Как зовут священника, у которого исповедовалась Лопес?

Нэнси вспомнила грустное лицо старика и, не заглядывая в записи, ответила:

— Отец Рочас.

— Сделай фотографии различных моделей темно-синих седанов и попроси отца Рочаса раздать прихожанам. Может быть, кто-то знает владельца такой машины. И еще. Проверь, пожалуйста, в отделе транспортных средств всех прихожан по списку. Особое внимание обрати на мужчин-латиноамериканцев.

Нэнси кивнула, записывая задание в блокнот.

Пайпер зевнул, заложив руки за голову.

— Мы обязательно вычислим этого парня, а потом и навестим.

Судмедэксперты из головного офиса порекомендовали проконсультироваться с Джеральдом Софером — ведущим экспертом по странным болезням и труднообъяснимым смертям. На такую меру Пайпера и Нэнси толкнула полная растерянность от гибели Клайва Робертсона.

Они изо всех сил пытались вернуть бездыханное тело к жизни все шесть минут, пока ехала «скорая». На следующее утро Пайпер с Нэнси не отходили от патологоанатома, проводившего вскрытие, чтобы выявить причину смерти. Кроме сломанного носа, внешних повреждений не выявили. Мозг, так часто наполнявшийся звуками музыки, разрезали как батон. Никаких признаков кровоизлияния! Все внутренние органы в отличном для его возраста состоянии. Сердце слегка увеличено, но клапаны в норме. В коронарных артериях прослеживались сглаженные признаки атеросклероза, особенно в левой передней нисходящей. Она оказалась закупоренной на семьдесят процентов.

— У меня тромбов больше, чем у этого парня, — подытожил патологоанатом.

Ни малейшего намека на инфаркт. Хотя все говорили Пайперу, что микроскопическое исследование поставит финальную точку.

— Я не могу пока установить диагноз, — признался патологоанатом, снимая перчатки.

Пайпер с нетерпением ждал результата анализов крови и мягких тканей, надеясь, что выявят отравление. Заодно интересно было узнать, не заражен ли Клайв ВИЧ: Пайпер ведь делал ему искусственное дыхание рот в рот, когда из сломанного носа хлестала кровь. Через несколько дней Пайпер получил отрицательный ответ на все волновавшие его вопросы. Странно. Для внезапной смерти Клайва как будто не было никаких причин.

— Мне дали отчет о вскрытии тела мистера Робертсона, — сказал доктор Софер. — Картина для этого синдрома типичная.

— Что вы имеете в виду? — Пайпер сильно прижал телефонную трубку к уху.

— Сердце у него действительно работало неплохо. Никаких серьезных тромбов, закупорок вен. Гистологических доказательств инфаркта миокарда тоже нет. Это характерно для кардиомиопатии, вызванной стрессом, — ее еще называют «оглушение миокарда».

По словам Софера, неожиданные страх, гнев, горе или шок могут вызвать внезапную остановку сердца. Жертвами обычно становятся люди, внешне здоровые, которым довелось пережить смерть любимого человека или испытать сильный испуг.

— Доктор, с вами говорит специальный агент Липински, — обратилась к Соферу Нэнси. — Я читала вашу статью в медицинском журнале. Ни один пациент с таким синдромом не умер. Чем же мистер Робертсон от них отличается?

— Хороший вопрос, — ответил Софер. — Я думаю, что сердце могло остановиться из-за резкого выброса катехоламина — гормона стресса. Он вырабатывается надпочечниками в ответ на шок. Это своеобразный базовый элемент, который обеспечил выживание в процессе эволюции, подготовив организм к борьбе или к возможности сбежать при появлении опасности. Однако у некоторых людей выброс нейрогормонов настолько сильный, что сердце не выдерживает. Скорость кровотока резко снижается, артериальное давление падает. К сожалению, в случае мистера Робертсона это произошло на фоне незначительной закупорки левой коронарной артерии, что привело к слабой перфузии левого желудочка и спровоцировало смертельную аритмию — вероятно, желудочковую фибрилляцию — и внезапную смерть. От такого синдрома умирают редко… Насколько я понимаю, перед смертью мистер Робертсон испытал сильный стресс.

— Да, он получил открытку о «Судном дне», — подтвердил Пайпер.

— Тогда, выражаясь бытовым языком, можно смело заявить, что мистер Робертсон испугался до смерти!

— Он не выглядел напуганным, — заметил Пайпер.

— Внешность обманчива.

Закончив разговор, Пайпер выпил пятую кружку кофе.

— Да уж, логично. Выходит, преступник рассчитывал убить жертву, напугав до смерти?! Ничего не понимаю! — Пайпер возмущенно вскинул руки. — Ладно, давай рассуждать дальше. Итак, он убивает троих двадцать второго мая, затем перерыв на выходные, а двадцать пятого мая наш неугомонный вновь берется за дело.

Дело номер 4: Майлс Дрейк. Двадцатичетырехлетний курьер из Куинса. В семь утра он развозил почту в финансовом районе. Служащий из офиса на Бродвее — единственный свидетель — выглянул из окна и случайно заметил парня на тротуаре Джон-стрит, когда тот, перекинув сумку за спину, садился на велосипед. В этот момент темно-синий седан вылетел на бордюр, сбил Дрейка и скрылся из виду. Офис находится слишком высоко. Служащий не смог разглядеть номер машины и точно определить модель. Смерть наступила мгновенно из-за разрыва печени и селезенки. На капоте седана, очевидно, остались повреждения. Машину пока не обнаружили, хотя прочесали все автомастерские в округе. Дрейк жил вместе со старшим братом и, по словам знакомых, был порядочным человеком. На работе его охарактеризовали как исполнительного и ответственного сотрудника. Приводов в полицию и судимостей не имел. Не удалось выявить ни прямых, ни косвенных связей с остальными жертвами. Однако никто не смог подтвердить, что Дрейк ни разу не был в аптеке на бульваре Куинс.

— Может, он как-то замешан в наркоторговле? — спросил Пайпер у Нэнси.

— Не знаю. В университете нам рассказывали о деле, в котором курьеры параллельно с почтой снабжали биржевых брокеров кокаином.

— По-моему, интересная мысль! Надо развить эту линию. — «Проверить сумку Дрейка на следы наркотиков».

Дело номер 5: Милош Иван Ковик. Восемьдесят два года. Эмигрант из Хорватии. Пятьдесят лет проработал сапожником. Жил на Парк-слоуп в Бруклине. Днем вдруг выпал с девятого этажа из открытого окна спальни и насмерть разбился на Проспект-парк, рядом с Гранд-арми-плаза. Дверь в квартиру была заперта. Никаких признаков взлома или ограбления. Несколько разбитых черно-белых фотографий в рамках с изображением молодого Ковика (предположительно в кругу семьи) валялись у окна на полу. Ковик не оставил предсмертной записки. Все его родственники умерли. Последнее время он вел затворнический образ жизни, и никто не мог реально оценить его психическое состояние. В квартире обнаружили отпечатки пальцев только одного человека — Милоша Ковика.

Пайпер просмотрел кипу старых фотографий.

— Сумели установить личность кого-нибудь из этих людей?

— Нет, — ответила Нэнси. — Опросили соседей, пообщались с выходцами из Хорватии, живущими сейчас в Америке. Старик Ковик никому не известен. Кто мог желать его смерти?

Пайпер поднял ладони к небу.

— Понятия не имею!

Дело номер 6: Марко Антонио Наполитано. Восемнадцать лет. Недавно окончил школу. Жил с родителями и сестрой в «Маленькой Италии». Открытку нашла мать и, увидев рисунок гроба, забилась в истерике. Родители безрезультатно разыскивали сына целый день, потом обратились в полицию. Тело нашли тем же вечером в бойлерной дома, где жила семья. В руке торчала игла, рядом валялись жгут и ложка. Вскрытие показало, что смерть наступила из-за передозировки героина, но семья и близкие друзья уверяют полицию, что Марко не наркоман. Это подтверждается и отсутствием на его теле следов от уколов. Фамилия Марко нашлась в базе данных малолетних преступников — несколько раз попался на воровстве в магазине, больше ничего серьезного. На шприце обнаружили две различные ДНК — Марко и еще одного мужчины, личность которого не установлена. Предположительно они воспользовались одним шприцем и жгутом — там осталось два набора отпечатков пальцев. Их проверили по международной базе данных, охватывающей пятьдесят миллионов человек. Безрезультатно.

— Отлично! — воскликнул Пайпер. — Здесь можно поразмышлять над возможными версиями.

— А как такая? Убийца — наркоман. Он убивает Элизабет, чтобы взять наркотики из аптеки. Со своим другом Марко он просто поссорился, поэтому дал ему слишком большую дозу. С Дрейком, который был его поставщиком, решил свести счеты.

— А как же Дэвид?

— Его он убил скорее всего с целью ограбления. Вполне в духе наркоманов.

Пайпер, усмехнувшись, покачал головой.

— Уж слишком просто. — И записал в блокноте четвертым пунктом: «Возможно, наркоман???» — Ну да ладно. Теперь заключительный этап. Преступник берет передышку на две недели, а одиннадцатого июня снова начинает убивать. Зачем ему ждать столько времени? Устал? Или был занят чем-то другим? Уезжал из города? Может, в Лас-Вегас?

Риторические вопросы. Нэнси внимательно наблюдала за лицом Пайпера, пока тот размышлял вслух.

— Мы изучили все нарушения правил дорожного движения, зафиксированные на основных маршрутах между Лас-Вегасом и Нью-Йорком за период между датами отправки открыток и датами убийств, так? И не узнали ничего интересного, верно?

— Верно, — подтвердила Нэнси.

— У нас на руках списки пассажиров всех прямых рейсов и рейсов с пересадками из Вегаса в Нью-Йорк, да?

— Да.

— И что нам это дало?

— Пока ничего. Проверяем несколько тысяч имен по базам данных на предмет связи с кем-нибудь из жертв. На сегодня результат нулевой.

— Мы также проверили по федеральной системе и базе штата, нет ли среди пассажиров бывших преступников или разыскиваемых. Так ведь?

— Уилл, ты меня об этом уже десять раз спрашивал!

— Потому что это очень важно! — Пайпер и не собирался извиняться. — Распечатай, пожалуйста, список пассажиров с латиноамериканскими фамилиями. — Потом ткнул пальцем на кипу папок на полу возле окна: — Передай-ка верхнюю. С этого убийства я подключился к работе.

Дело номер 7: Ида Габриэла Сантьяго. Семьдесят восемь лет. Убита грабителем, ворвавшимся в ее спальню. Пуля двадцать второго калибра попала в ухо. Как Пайпер и предполагал, изнасилования не было. Кроме отпечатков самой жертвы и ее ближайших родственников, других отпечатков в квартире не нашли. Кошелек действительно украли, и до сих пор он нигде не всплыл. След на кухонном подоконнике оказался двенадцатого размера. Судя по рифленому рисунку подошвы, преступник носил популярную модель баскетбольных кроссовок «Рибок» DMX 10. В лаборатории по содержанию влаги в земле и глубине отпечатка выяснили, что подозреваемый весит примерно сто семьдесят фунтов — почти столько же, сколько подозреваемый с Парк-авеню. Изучили все возможные связи с остальными жертвами, особенно с Лопес, но, по имеющимся данным, жизни двух латиноамериканок никак не пересекались.

Дело номер 8: Люций Джефферсон Робертсон. Человек, напуганный до смерти, в прямом смысле этого слова. Ну, о нем больше ничего интересного и не скажешь.

— Все, я выдохся! — заявил Пайпер. — Напарник, может, подведешь итог?

Нэнси просмотрела свежие записи, затем взглянула на «Общие наблюдения» и заявила:

— По-видимому, подозреваемый — латиноамериканец весом сто семьдесят фунтов и ростом пять футов десять дюймов, наркоман, совершивший половое преступление. Ездит на синей машине. У него есть нож, оружие двадцать второго и тридцать восьмого калибра. Регулярно посещает Лас-Вегас — либо на машине, либо на самолете. Убивает в будни, а в выходные, очевидно, занят чем-то другим.

— Маловато информации. — Пайпер слегка улыбнулся. — Растолкуй еще вот что. Как он выбирает жертв и какого хера отправляет им открытки?

— Не ругайся! — Нэнси игриво замахнулась на него блокнотом. — Вдруг жертвы никак не связаны между собой? Ведь все убийства совершены по-разному. Как будто орудие преступления выбирается наугад. Может, и жертвы выбраны наугад. А чтобы связать их, показать нам, что это одна цепочка, преступник отправляет открытки. Он решает, кому умереть. Наверняка читает в газетах о «Судном дне», смотрит репортажи с мест преступления по кабельному телевидению. И это придает ему уверенности в своих силах. Он очень умен и хитер. Наш клиент. Однозначно!

Нэнси замолчала, ожидая похвалы. Однако Пайпер разнес ее версию в пух и прах.

— А вы, наверное, считаете себя экспертом, специальный агент Липински? — Пайпер встал из-за стола. Как приятно снова иметь ясную голову на плечах и ощущение полного спокойствия в желудке, готовом переваривать пищу! — В вашем выводе есть маленький недочет — я не верю ни одному сказанному слову! На ум приходит лишь один преступник, способный к такому блестящему злодеянию, — Лекс Лютор.[11] Однако я проверял: он так и остался героем комикса!.. Пообедай, и пойдем вместе на пресс-конференцию. — Подмигнув Нэнси на прощание, Пайпер проводил ее взглядом. Она определенно похорошела!

После грандиозной шумихи первых дней средства массовой информации несколько ослабили интерес к делу о «Судном дне», тем не менее чувствовалось, что по вниманию прессы оно обгонит истории О’Джей Симпсона,[12] Анны Николь[13] и Джон-Бенет,[14] вместе взятых. Каждый вечер на кабельном телевидении ведущие разбирали дело по косточкам вместе с приглашенными бывшими агентами ФБР и правоохранительных органов, юристами и другими учеными мужами, каждый из которых с пеной у рта обосновывал свою версию. В последнее время лейтмотивом обсуждений стало: ФБР топчется на месте, следовательно, в ФБР работают одни тупицы.

Новостная конференция проводилась в танцевальном зале нью-йоркской гостиницы «Хилтон». Когда Пайпер с Нэнси заняли свои места у служебного выхода, зал был на три четверти полон фотографами и журналистами. Важные гости сидели за столом на специальном возвышении. По сигналу включили камеры — начался прямой эфир.

Мэр — изящный и, как всегда, спокойный — подошел к кафедре.

— Уже полтора месяца длится расследование, — начал он речь. — Прекрасно то, что за десять дней не появилось новых жертв. Хотя не произведено ни одного ареста, профессионалы из правоохранительных органов города Нью-Йорка и федеральных ведомств все это время активно работают, и я надеюсь, что продуктивно! Они рассматривают все возможные версии и зацепки. Впрочем, нельзя отрицать, что восемь связанных между собой убийств в нашем городе уже совершено, и горожане не будут чувствовать себя в безопасности, пока преступник не пойман и не предан суду. Бенджамин Райт — уполномоченный представитель нью-йоркского отделения ФБР — ответит на ваши вопросы.

Райт — высокий стройный афроамериканец за пятьдесят, с усами «ниточкой», коротко подстриженными волосами и в профессиональных очках в тонкой оправе, — поднявшись с места, быстро разгладил помявшийся двубортный пиджак. Перед камерами он ничуть не тушевался, в микрофоны, нацеленные на него, говорил решительно:

— Как уже заметил мэр, Федеральное бюро расследований работает совместно с муниципальными правоохранительными органами. На сегодняшний момент это самое масштабное в истории ФБР расследование дела о серийном убийце. Подозреваемый еще не арестован, но мы продолжаем неустанно работать. Я хочу, чтобы каждый меня сейчас услышал — клянусь, мы найдем убийцу! У нас достаточно ресурсов. На расследование этого дела брошены все силы. Главное сейчас не вопрос человеческих возможностей, а вопрос времени. И раз уж речь зашла о вопросах, буду рад ответить на ваши.

Журналисты гудели, будто потревоженный пчелиный рой: они явно не рассчитывали услышать ничего нового. Репортеры кабельных и сетевых телекомпаний вели себя сдержанно, предоставляя атаку низкооплачиваемым газетчикам.

Вопрос. Появилась ли дополнительная информация о токсикологическом анализе тела мистера Робертсона?

Ответ. Нет. Результаты исследования мягких тканей станут известны не раньше чем через две недели.

Вопрос. Брались ли анализы на рицин и сибирскую язву?

Ответ. Да. Оба результата отрицательные.

Вопрос. Если все результаты отрицательные, от чего же умер мистер Робертсон?

Ответ. Пока неизвестно.

Вопрос. Не связано ли такое отсутствие ясности с желанием предотвратить массовые волнения в городе?

Ответ. Как только причина смерти станет известна, мы сразу же передадим информацию в СМИ.

Вопрос. Помогает ли в расследовании полиция Лас-Вегаса?

Ответ. Да.

Вопрос. Удалось ли установить личности всех людей, чьи отпечатки пальцев обнаружены на открытках?

Ответ. Практически всех. Осталось разыскать нескольких сортировщиков писем.

Вопрос. Есть ли предположения, кто скрывался под капюшоном в деле Свишера?

Ответ. Нет.

Вопрос. Совпадают ли пули, которыми убиты две жертвы, с другими пулями из уже раскрытых дел?

Ответ. Нет.

Вопрос: Откуда известно, что убийства не совершены боевиками «Аль-Каеды»?

Ответ. Нет повода думать, что это террористические акты.

Вопрос. Экстрасенс из Сан-Франциско заявила, что ФБР отказывается ее выслушать, хотя она уверена в причастности к убийствам длинноволосого мужчины по фамилии Джексон.

Ответ. ФБР заинтересовано в любой надежной информации.

Вопрос. В курсе ли ФБР, что народ разочарован неторопливостью действий и тем, что расследование не продвигается?

Ответ. ФБР также разочаровано. Но мы не теряем уверенности в успехе следствия.

Вопрос. Как вы считаете, будут ли новые жертвы?

Ответ. Надеемся, что нет. Однако полной гарантии никто дать не может.

Вопрос. Составлен ли психологический портрет убийцы?

Ответ. Работа ведется.

Вопрос. Почему так долго?!

Ответ. Потому что дело сложное.

(Наклонившись к Нэнси, Пайпер прошептал ей на ухо:

— Колоссальная потеря времени!)

Вопрос. Кого назначили расследовать «Судный день»?

Ответ. Лучших специалистов в этой области.

Вопрос. Могут ли журналисты поговорить со специальным агентом ФБР, отвечающим за расследование?

Ответ. Позвольте мне ответить на интересующие вас вопросы.

— Ух, становится интереснее! — заметил Пайпер.

Вопрос. Почему нельзя пообщаться со спецагентом?

Ответ. Хорошо. Мы пригласим его на следующую пресс-конференцию.

Вопрос. Разве он сейчас не в зале?

Райт посмотрел на Сью Санчес, сидящую в первом ряду, взглядом умоляя ее остановить своего подчиненного. Санчес заметила Пайпера у бокового выхода, но могла лишь сделать страшные глаза, словно говоря: «Не смейте открывать рот».

«Считает меня пустозвоном… Пора показать, какой я на самом деле. Меня назначили на это дело, хоть я и не хотел. Теперь оно мое. Специальный агент ФБР, отвечающий за „Судный день“, — это я. Если меня жаждут увидеть, пусть смотрят!»

— Почему же?! В зале. — Пайпер поднял руку. Ему не раз приходилось общаться с журналистами. На конференциях он чувствовал себя как рыба в воде. Уж камер точно не боялся.

Заметив ужас на лице Санчес, Нэнси машинально схватила Пайпера за рукав. Вернее, хотела схватить, однако он уже спешил к кафедре. Все камеры повернулись налево — в его сторону.

Бенджамину Райту осталось только объявить:

— Хорошо, специальный агент Уилл Пайпер ответит на несколько вопросов. Прошу вас, Уилл.

Когда Пайпер подошел ближе, Райт шепнул ему:

— Давайте покороче и без лишних подробностей.

Пригладив рукой волосы, Пайпер взошел на помост. Похмелье как рукой сняло, он чувствовал себя превосходно. На подъеме. «Ну что ж, добавим куража!» Пайпер знал про свою фотогеничность. Крупным мужчина с широкими плечами, ямочкой на подбородке, пронзительно голубыми глазами и светлыми волосами.

— Камеру ближе на него! — раздался голос постановщика, ответственного за прямой эфир.

Первый вопрос был: «Как пишется ваша фамилия?»

— Как Пайпер-Крысолов. П-А-Й-П-Е-Р.

Журналисты чуть подались вперед. Неужто среди марионеток появился живой персонаж?! Репортеры постарше зашептались между собой:

— Я помню… Одно время его имя было у всех на слуху.

— Как давно вы работаете в ФБР?

— Восемнадцать лет, два месяца и три дня.

— Зачем такая точность?

— Я всегда внимателен к деталям.

— Есть ли у вас опыт расследования серийных убийств?

— Всю жизнь только этим и занимаюсь. Лично отвечал за восемь дел — «эшвиллский насильник», «уайт-риверский убийца» из Индианаполиса и еще шесть подобных. Мы всех поймали. Поймаем и этого.

— Почему до сих пор не составлен психологический портрет убийцы?

— Поверьте на слово, мы пытаемся. Увы, он не подпадает ни под один традиционный типаж. Убийства не повторяются. Нет почерка. Если бы не открытки, никто бы не догадался, что преступления — звенья одной цепочки.

— Какова ваша версия?

— Полагаю, мы имеем дело с очень умным и хитрым преступником. О мотивах говорить сложно. Он определенно хочет привлечь к себе внимание. И благодаря вам он с лихвой его получает!

— Вы считаете, что не стоило предавать дело огласке?

— У вас ведь не было выбора, да? Я никого не упрекаю, только констатирую факт.

— Как вы собираетесь поймать его?

— Он не идеален. Оставляет улики, о которых я не могу говорить в силу очевидных причин. Мы его достанем.

— На что вы делаете ставку? Думаете, он снова начнет убивать?

— Позвольте мне ответить так… Я ставлю на то, что он сейчас смотрит нашу пресс-конференцию. Поэтому я обращаюсь к тебе! — Пайпер посмотрел прямо в камеру пронзительными голубыми глазами. — Я тебя поймаю и уничтожу! Это вопрос времени.

Райт, стоявший рядом, боком отодвинул Пайпера от микрофонов.

— Думаю, на сегодня достаточно. О месте и времени проведения следующей пресс-конференции будет объявлено дополнительно.

Журналисты повскакивали с мест и закричали в один голос. Слышнее всего было женщину-репортера газеты «Пост»:

— Пообещайте, что Пайпер-Крысолов снова придет!

Тринадцатиэтажный дом номер 941 на Парк-авеню был построен еще до войны. Два нижних этажа облицованы превосходным белым гранитом. Вестибюль изысканно отделан мрамором, на окнах шторы из английского ситца. Пайпер уже заходил сюда, когда шел по последним следам Дэвида Свишера от дверей дома до рокового места на Восемьдесят второй. Пайпер повторил путь Дэвида в тот же ранний утренний час и опустился на колени перед белесым пятном от смытой крови — каким средством, интересно, пользуются ребята из санитарного отдела? Пайпер постарался представить последнее, что мог видеть Дэвид, прежде чем его мозг отключился. Часть крапчатого тротуара? Черную железную решетку на окне? Грязный диск припаркованной рядом машины? Или стройный молодой дубок, пробившийся сквозь сухую землю?

Хочется верить, что все-таки деревце.

Как и следовало ожидать, Хелен Свишер, в конце концов, взбесила Пайпера. То ее телефон отключен, то времени совсем нет, то командировка в другой город. И так две недели!

— Она ведь жена убитого, а не подозреваемый, черт возьми! Что за игры?! — выпалил он как-то Нэнси. — Хоть ты с ней поговори. Где твоя хваленая инициативность?

Как раз когда Сью Санчес распекала Пайпера за выступление в духе Александра Хейга,[15] позвонила Хелен Свишер. И для чего? Попросила не опаздывать! Она ведь вся такая занятая! Пайпер окончательно вышел из себя, когда Хелен открыла им дверь и одарила пренебрежительным взглядом, словно они пришли чистить ковры.

— Даже не знаю, что вам сказать. Я уже все рассказала полицейским. — Хелен провела Пайпера и Нэнси через арку в невероятных размеров гостиную с видом на Парк-авеню. Пайпер опешил от роскоши — некоторые столько за всю жизнь не зарабатывают, сколько вложено в одну комнату. Антикварная мебель, люстры, ковры — каждая вещь стоит как приличное авто.

— А у вас уютно, — заметил Пайпер, приподняв брови.

— Спасибо, — холодно ответила Хелен. — Дэвид любил читать здесь газеты по воскресеньям. Недавно я выставила квартиру на продажу.

Они присели за столик. Хелен тут же начала крутить ремешок часов на запястье, словно напоминая, что торопится. Дэвиду одного взгляда было достаточно, чтобы составить ее минипортрет. Красивая, как породистая лошадка, прическа и дизайнерская одежда подчеркивали эффектную внешность. Дэвид Свишер был евреем, она — нет. Возможно, «белая кость», американка англосаксонского происхождения из богатой семьи. Банкир и юрист. Скорее всего их свели дела, а не общий круг общения. Хелен нельзя было назвать холодной, скорее заледенелой. Отсутствие внешних проявлений горя не означало, что она не любила мужа, — просто кровь в ее жилах бежала медленно. Пайпер подумал, что, если бы ему пришлось ухаживать за кем-то против собственной воли, за кем-то ненавистным, он выбрал бы эту женщину.

При разговоре Хелен смотрела только на него. Нэнси будто не существовало. Подчиненные — младшие юристы, например, в респектабельной брокерской фирме Хелен — были для нее пешками. Только когда Нэнси открыла блокнот, Хелен заметила ее, окинув недовольным взглядом.

Пайпер решил, что устанавливать эмоциональный контакт, выражать соболезнования не стоит. Он ничего не продавал, она ничего не покупала.

— Вы знакомы с каким-нибудь латиноамериканцем, который ездит на синей машине?

— Боже мой! — воскликнула Хелен. — Круг подозреваемых так узок?!

Пайпер проигнорировал ее сарказм.

— Знакомы? — повторил он.

— Единственный латиноамериканец, которого я знаю, — Рикардо. Он раньше выгуливал нашу собаку. Но я понятия не имею, есть ли у него машина.

— А почему теперь не выгуливает?

— Я отдала собаку Дэвида. Сегодня утром песик страшно понравился одному из работников больницы «Ленокс-хилл»…

— Вы знаете телефон Рикардо? — спросила Нэнси.

— Конечно! — Хелен раздраженно сморщила носик.

— Если собаку выгуливал Рикардо, почему Дэвид пошел вместо него в то утро, когда произошло убийство? — поинтересовался Пайпер.

— Рикардо занимался собакой только днем, пока мы были на работе. В остальное время Дэвид сам гулял с Блуми.

— Всегда в один и тот же час по утрам?

— Да. Примерно в пять.

— Кто знал его маршрут?

— Ночной портье, наверное.

— У вашего мужа были враги? Кто-нибудь желал его смерти?

— Конечно же, нет! У любого банкира есть неприятели, конкуренты, соперники. Это нормально. Но Дэвид занимался только стандартными сделками, в большинстве своем выгодными обеим сторонам. Он был мягким человеком, — сказала Хелен так, словно мягкость — смертный грех.

— Вы получили по электронной почте список с именами остальных жертв?

— Да, я его просмотрела.

— И что?

— Естественно, ни я, ни Дэвид никого из них не знали.

Она недовольно поморщилась.

Ах вот оно что! Теперь понятно, почему Хелен избегала встречи. Помимо неприятностей, связанных с потерей уважаемого супруга, не хватало еще, чтобы ее имя ассоциировалось с «Судным днем»! Конечно, это реклама, но уж слишком высоки издержки. Большинство жертв из низших слоев общества. Убийство Дэвида плохо отразилось на ее имидже и карьере. Партнеры — представители элиты, как и сама Хелен, — обсуждали ее, пока мочились в писсуары или играли в гольф. Она даже злилась на Дэвида за то, что его убили.

— Лас-Вегас, — неожиданно произнес Пайпер.

— Лас-Вегас, — с подозрением повторила Хелен.

— Дэвид знал кого-нибудь из Лас-Вегаса?

— Он задался этим же вопросом, когда увидел открытку вечером накануне убийства, и никого не смог вспомнить. Я тоже.

— Мы просили, чтобы в банке составили список клиентов Дэвида, но так и не получили ответа, — сказала Нэнси.

— С кем вы общались? — спросила Хелен, обращаясь к Пайперу.

— С начальником юридического отдела.

— Я очень хорошо знаю Стива Гартнера. Если хотите, я ему позвоню.

— Будьте так любезны!

Мобильник Пайпера заиграл свою неуместно веселую мелодию. Не извинившись, Пайпер ответил, быстро поднялся с дивана и отошел в дальний угол гостиной, чтобы никто его не слышал. Женщины остались сидеть в неловком молчании.

Нэнси старательно изучала записи в блокноте, стараясь выглядеть по-деловому, но понимала, что казалась жалким бородавочником рядом с львицей. Хелен не отрываясь следила за стрелками на часах, словно это могло заставить федералов исчезнуть.

Пайпер, закончив разговор, вернулся к дивану.

— Большое спасибо за помощь следствию. Нам пора.

Ну наконец-то! Быстро обменялись рукопожатиями, холодными взглядами. Скучать друг по другу они вряд ли будут.

— Милашка! — уже в лифте сказал Пайпер.

— Стерва! — согласилась с ним Нэнси.

— Мы, кстати, едем на остров.

— Зачем?

— Жертва номер девять. — Нэнси чуть не растянула мышцу, резко закинув голову, чтобы посмотреть на Пайпера. Дверь лифта открылась. — Похоже, игра изменилась, напарник. Десятой жертвы не будет. Полиция задержала подозреваемого — это Луи Камачо, тридцатидвухлетний латиноамериканец, рост пять футов восемь дюймов, вес сто шестьдесят фунтов.

— Неужели?

— К тому же он стюард. Догадайся, по какому маршруту он летает?

— В Лас-Вегас?

— Верно.