И пришел Лесник! 11 (S-T-I-K-S)

Глава 20 Палач

Два раза звать никого не пришлось. Весь мой небольшой отряд моментально просочился в открытую дверь. Мы с папашей шли последними и явно увидели того, кого боялись засевшие в ангаре. Вдалеке между контейнеров пробиралось нечто инфернальное. Ростом оно было не выше контейнера хотя и занимало весь широкий проход. Телом ему служила бесформенная коричневая туша с многочисленными толстыми волосками. Издали он был похож на рассерженный клубень картофеля с торчавший в разные стороны щетиной. Вроде бы комично, но присмотревшись я резко поменял своё мнение. «Клубень» помогал себе двумя отростками, которые сложно было назвать даже лапами. Нечто бугристое напоминающее перевязанную колбасу с шикарными лезвиями вместо пальцев или когтей. Просто два метровых блестящих лезвия. С кем согрешил заражённый я не понял, но эти два поварских тесака навевали грусть. А чтобы уж совсем не скучать клубень передвигался на четырёх гофрированных шлангах. Трубчатые ноги в диаметре достигали два метра, может и больше. Монстр двигался с ловкостью паука перешагивая препятствия. Коричневый клубень мог передвигаться по любой поверхности, что нам и продемонстрировал, шустро поднявшись по контейнерам. На шестом по счёту он остановился и резко ударил в борт одного из ящиков своим ножом. С лёгкостью пробив стальной контейнер и расширив дыру он запустил внутрь одну из своих гофрированных ног.

— Женя, мне кажется или он натурально пылесосит контейнер? — папаша Кац убрал руку от фляжки на поясе.

— Натурально, Изя, — сквозь полупрозрачную оболочку нам было хорошо видно, как клубень всасывает содержимое контейнера. Внутри поднялся вихрь затягивая в гофрированную трубу мелкие предметы. Спустя несколько минут содержимое перекочевало по трубе-ноге в сам клубень. Почти сразу из основания клубня на пол с характерным звуком шлёпнулись отходы.

— Ах, вот это метаболизм! Не хотел бы я с ним встретиться, — проскрипел папаша Кац и побежал к двери.

Мужик, стоявший на пороге, пропустил нас и быстро захлопнул дверку и поставил засов и металлической трубы в дополнение к ригельному замку.

— Видели? Это Палач, — прошептал он. — Чудовище!

— Видели, если я правильно понимаю, и вы пока ещё живы, он не смог сюда добраться? — спросил я.

— Всё верно. Он слепой и плохо слышит. Обоняние, зато у него превосходное. Нам повезло, что ангар имеет хорошую изоляцию и снаружи он не может нас учуять.

— Погоди, а то, что мы только прошли это как? Мне кажется, он возьмёт наш след. Нас же больше тридцати человек, — вмешался папаша Кац.

— Не знаю, возможно, — почесал макушку мужик. — Мы то давно отсюда не выходим.

— А чего ждёте? Как вообще живёте? — спросила Фитилёк подойдя к нам.

— Плохо живём, чего уж тут. Нам повезло, что мы успели здесь укрыться. Большая часть тех, кто вышел с двадцатой пошла к другому ангару, но там холодно и они вынуждены были вылезти и попали под раздачу. Заражённые набросились на них, что никто не успел пробежать и сотни метров разделяющие ангары.

— А вы?

— Говорю же повезло. У нас ангар разделён на две камеры. В меньшей минус двадцать и там висят говяжьи туши и что самое важное есть запасы льда. Там мы ходим в туалет.

— Фу, — рыжая сморщила носик.

— Мы же не на туши ходим. Мы их подвинули в другой конец камеры. А туалет отгородили. Там почти всё сразу замерзает и запаха нет. Непривычно, конечно, поначалу. В большей половине теплее, как видите, мы здесь спим, едим. Последние две недели рацион у нас такой. Мороженое мясо и лёд. Есть чё пожрать, кстати? — он хищно принюхался.

— Да мы так проездом, как раз в магазин идём, — пожал плечами папаша Кац. — Самогон будешь?

— Буду! Но вот в магазин вы вряд ли пройдёте. Ах, какая досада. Палач уже всех сожрал, кто хоть как-то отдалённо был похож на жратву, но сука не уходит. Чего-то ждёт. Может, нас чувствует, — покачал головой мужик.

— Ты в курсе, очаровашка, что через шесть дней начнётся перезагрузка? — спросила Фитилёк и постучала по стене разделявшей камеры. — И вы превратитесь в ту субстанцию, что у вас растёт в другой камере.

— Я в курсе, красавица. Мы ждём, когда он свалит и сразу побежим в портал на сороковую.

— Этого не требуется. Можете сразу уходить на двадцатую. Обратно. Там чисто и Джигит за главного. Заодно поможете привести стаб в порядок.

— А нимфа как же? — вокруг нас стала собираться толпа. Люди внимательно слушали нас.

— Иштар пропала, — объявил папаша Кац. Послышались вздохи облегчения. — Мало того, после падения на поверхность двадцать четвёртой платформы наш сектор замкнулся сам на себя. Теперь внешники ограниченны в проникновении к нам.

— Изя, не совсем так, — поправил я знахаря.

— Ну да, не совсем, — проскрипел папаша Кац. — В некоторых случаях всё-таки у них получается, но в последний раз они потеряли две тысячи человек и вряд ли больше сунутся к нам. Так что можете возвращаться домой.

— Двадцать четвёртой больше нет? Охренеть, жалко то как.

— Невероятно сколько мы пропустили. А вы, получается с семнадцатой? — спросил мужик.

— Получается. Как нам попасть к порталу на сороковую платформу? — спросил я.

— Она в километре отсюда, но где-то там трётся Палач.

— Палач, это клубень на четырёх гофрированных ногах? — уточнил я. — Метрах в ста нечто подобное лазало по контейнерам.

— О, Боже. Он уже здесь! — пронеслось в толпе собравшихся. — Шухер!

— Чего вы дрожите? — проскрипел папаша Кац. — Он же вас так и не достал за всё это время. Значит и сейчас мимо пройдёт.

— Потому что мы не выходили из ангара. Более мелкие заражённые здесь так наследили, что он нас не почуял. Но сейчас!

— Что сейчас? Вон, Кобра ему быстро охоту отобьёт лазать в чужие ангары, — бахвалясь сказал папаша Кац. — Да, мила…

В этот момент крыша ангара, в котором мы находились с треском лопнула под напором огромного тесака. Толстый металл порвался как лист папиросной бумаги. Нож выскочил на всю длину, а потом с диким скрежетом пошёл назад, раздирая металл. Таким образом Палач сделал несколько движений и расширил дыру. Люди бросились в рассыпную крича от ужаса, а в проделанную дыру просунулась гофрированная нога. Я как при замедленной съёмке увидел, что основание ноги раскрывается лепестками как цветок и приличных размеров хобот начинает принюхиваться. Так вот как он находит пищу, гранату бы туда кинуть, отбить охоту нюхать всё подряд. Труба зависла над нами с папашей Кацем и какое-то время выбирала, между нами. Я оттолкнула знахаря в надежде на свой дар. Я рассчитывал на то, что успею свалить в отличие от знахаря и активировав клинок ударил по хоботу. Плазменный резак скользнул по щетинистому хоботу и отрезал от него килограмм пять вырезки. Но на Палача это не произвело ровно никакого впечатления, и он целенаправленно опустил свой пылесос на папашу Каца. Изя как стоял, так и исчез накрытый гофрированной ногой-пылесосом. Всё же Изя Палачу больше понравился. Что будет дальше я уже видел. Пару секунд на перемещение по трубе, знакомство с желудком и то, что останется от Изи через минуту окажется лежать плохо пахнувшей кучей перед ангаром. Следом за ним Палач пропылесосит весь ангар. «Одер»!

Изины ноги уже оторвались от пола! Подъём пошёл. Я соображал несколько секунд и решил бить сразу в центр принятия решений, а именно точно в клубень. До двери два метра, удар, дверь вылетает пулей. Отдача в ногу, надо быть осторожнее, а то, кому нужен одноногий клокстоппер. Я уже снаружи ангара, по моим ощущениям прошло шесть секунд, ого какая махина! Палач стоял рядом с ангаром и был с него ростом поднявшись на своих ножищах. Они оказывается могли увеличиваться в размерах растягиваясь как меха гармошки. Раздумий как подняться наверх у меня не возникло. Втыкая в плоть монстра по очереди руки с клинками и шустро вскарабкался до самого клубня. Вот это фокус! У клубня на самом верху располагался глаз, но он почему-то смотрел строго вверх. Он не слепой, он сука дюже хитрый! Он кривой, я усмехнулся и с силой воткнул в глаз оба клинка. Вот так, а сейчас я удалю тебе глазик, мой мохнатый друг. Внизу что-то сверкнуло и меня пошатнула конвульсия, пронзившая бесформенное тело. Хорошенько взбив содержимое глаза в однородную белковую массу, я вспомнил бабушку учившую меня готовить кексы. Не скупясь, я вдобавок нанёс серию ударов, в том числе и по той ноге, что исчезала в крыше ангара. Палач напрягся и поднятые лапы с клинками начали мелко дрожать, сверкая под лампами платформы. Я пропустил красное мигание и вывалился в реальность. Дар закончился, но я уже стоял на крыши ангара и любовался своей работой. Палач издал звук напоминающий пароходный гудок и начал заваливаться. От ноги, проникшей в ангар у него, остался только обрубок и Палач, балансируя на трёх оставшихся исполнил сложное па пытаясь сохранить равновесие.

Его повело в другую сторону от меня и потрясая своими тесаками, высоко задранными над самим клубнем, он свалился. На трёх ногах он совершенно не мог стоять. Его шатало и кидало из стороны в сторону, хотя скорее всего это у него из-за глаза, понял я. Он у него служил гироскопом, сейчас потеряв ориентацию в пространстве Палач съехал с резьбы. Не переставая гудеть, он начал удаляться, сшибая контейнеры и нанося всему что встречал у себя на пути кинжальные удары. Одна лапа, ударив очередной контейнер застряла, и Палач потащил его за собой как гирю. Гудок, издаваемый Палачом, стал напоминать рёв обиженного судьбой бегемота, к нему добавился скрип и скрежет контейнера. Который он волочил за собой. В этом звуке я явно услышал печаль и уныние постигшие заражённого. Он жаловался на всю платформу на коварных маленьких человечков, лишивших его зрения и одной лапки. Оглашая окружающее пространство жалобными звуками, он скрылся за контейнерами. Я сел на вершине ангара и воспользовавшись полукруглой крышей плавно съехал вниз.

В ангаре Кобра, Фитилёк и ещё толпа людей тянули папашу Каца из обрубка гофрированной ноги. Он же никак не мог разжать руки вцепившись во внутренние стенки пылесоса намертво. Кобра уговаривала его, но Изю похоже заклинило. Общими усилиями мы наконец-то достали его. Вручив знахарю в руки фляжку, я перевёл дух.

— Всё! — выдохнул я.

— Что всё? — спросила Кобра. — Где это уёбище? Изя, бедный весь в слизи сидит. Я порву этот пылесос!

— Вы видели, как я его шарахнула! — Фитилёк раскраснелась и выглядела прекрасно. — Бац и нога отлетела!

— Я её тоже сверху чиркнул, — заметил я.

— Так ты уже наверху побывал? — подал голос папаша Кац. Кобра вытирала ему лицо салфеткой оттирая от вонючей слизи, поджидавшей его внутри гофрированной ноги.

— Побывал и выколол ему его единственный глаз, — похвастался я.

— У него был глаз? — изумился мужик. — Никогда бы не подумал.

— Да, он всегда смотрел вверх и скорее всего служил гироскопом. Без него он сразу начал падать и завывать. Слышите? Это он ползёт подальше от нас, — я поднял указательный палец и прислушался. Откуда-то издалека эхо приносило невыносимые стенания униженного Палача.

— Ага, далеко уже уполз. Портал на сороковую ближе сюда, — кивнул мужик. — Мы тогда пойдём?

— Да, передавайте привет Джигиту, а мы дальше до магазина. Пусть ждёт завтра-послезавтра своих с продуктами, — пожал я руку мужичку и кивнул своим. Рассиживаться времени не было, как бы не дождаться очередного Палача. Место, как я погляжу, здесь намоленное. Того гляди новое чудище заявится. Через десять минут пробежав меньше километра по кровавому следу оставшимся после Палача мы уже заходили в портал на сороковую платформу.

Сороковая встретила нас ледяным ветром и ярким солнцем. Ко всему прочему нас окружал обжигающий глаза ослепительно яркий снег. Портал выходил на склоне горы где-то в Гималаях. Ну или рядом. Перед нами величаво возвышались три горы. Все три терялись вершинами в снежном буране высоко вверху. Платформа здесь выглядела весьма специфически. По сути, она вмешала в себя эти горы, аккуратно вырезанные из поверхности Улья. Между горами я увидел две седловины и возможно там можно было найти проход на другую сторону. Но подниматься на такую высоту без снаряжения было безумием. Мы все умрём.

— Я слышала о сороковой, — сказала Фитилёк. — Но сама здесь не бывала. Штурмовать гору не надо. Чуть ниже по склону должен быть вход в пещеру, она пронизывает горы.

— Далеко по ней идти? — спросила Кобра.

— Нет, километра три-четыре. Но там есть свои заморочки. Черви. Не очень большие, но могут нападать из стен, они там ходы роют и больно кусаются.

— Ну и ладно, — проскрипел папаша Кац. Ему уже было всё равно после пылесоса. — Пройдём как-нибудь.

— Они ядовитые, — задумчиво сказала Фитилёк. — С одного раза не убьют, но если получишь три и больше укусов, то можно заказывать музыку, старичок. Тебя поди целый оркестр заждался.

— Пройдём, — упрямо сказал Изя.

— Пошли тогда, — Фитилёк начала спускаться первой, я поспешил за ней. Ход обнаружился двумястами метрами ниже. За большим валуном в форме головы рубера. Пещера, поначалу узкая, вскоре раздалась в стороны и идти стало легче. Астра заранее нас предупредила и каждый захватил с собой фонарик, некоторые даже по два. Иногда приходилось идти, склонившись в три погибели, а в некоторых местах даже ползти. Низкий потолок со множеством сталактитов заставлял пригибаться. Всё шло хорошо, мы ползли вперёд, никаких червяков нам пока не попадалось и следов от их нор видно не было тоже. Пока пещера не привела нас в большой зал. Выходов из него было три.

— Куда дальше? — спросил я Фитилька.

— Об этом рассказы умалчивают, — пожала она плечами. — Я слышала только о пещере и её протяжённости.

— Понятно, привал, — скомандовал я.

Мы так устали за последнее время, что решили вздремнуть несколько часов. Первым дежурить вызвался. Люди наскоро поели и завалились спать, подстелив под голову рюкзаки. Я отсидел два часа почти в полной темноте напряжённо прислушиваясь. Из туннелей не доносилось ни одного звука. Наоборот, раскатываясь эхом по ним распространялся храп спящего папаши Каца. Следующей после меня дежурила Кобра. За ней на пост заступит Фитилёк с ещё одной девушкой. Кобра проснулась ровно в назначенное время и тут же перекинулась в оборотня на всякий случай. Я, наоборот, лёг под бок к Фитильку подальше от знахаря. Мне приснилась Марина, моя боевая подруга из части «Ночных ведьм». Тот самый первый вылет в поисках диверсантов. Я ещё раз пережил падение с «этажерки» и хорошенько приложился башкой об ёлку. Мне показалось что мы лежим с ней в зимнем лесу. Она ко мне спиной. Кожаная лётная куртка у неё разорвана на плече и оттуда торчит здоровенный сук. Я с опаской ощупываю его и не пойму почему она ещё жива. Осторожно дотронувшись до раны, я с ужасом догадался, что она мертва. Мне стало её так жалко, и я погладил Марину по голове. Странно, но кожа под волосами была тёплой. Я приложил палец к шее надеясь нащупать пульс, но сердце не билось. Значит оно только, что остановилось решил я во сне. И тут Марина зашевелилась и повернулась ко мне улыбаясь. От её улыбки я чуть не получил инфаркт, совсем рядом со мной лежал заражённый и радостно скалился. Мне стало плохо, во сне я не мог не убежать от неё, не задействовать свой дар. Она зашипела на меня и приблизила своё лицо вплотную ко мне. Я вскрикнул и проснулся, увидев перед собой девушку-богомола.

— Ты как здесь? — спросил я её и краем глаза увидел, как Фитилёк пятится задом. В ответ она зашипела и повернулась в сторону одного из туннелей. Я сел на полу и включил фонарь направив луч туда куда указывала девушка-богомол. Пучок света выхватил клубок крупных змей, застывших в туннеле. Он весь от пола до потолка был забит ими, они кишели, находясь постоянно в движении и тихо шипели.