И снова дождь...

Глава 13

Не знаю, что это было за небольшое помещение, в котором отыскались наши вещи — на мой взгляд, тут находилось нечто вроде склада, где лежала одежда (большей частью поношенная), далеко не новая обувь, ружья, старые одеяла и тому подобное имущество. Судя по тому, что мы видим, Яков Иннокентьевич оказался жутким барахольщиком. Понятно, что перед нами находятся вещи тех несчастных, кто не своей волей оказался в этой (назовем ее так) странной тюрьме. Хотя, если вдуматься, то все логично: кем бы ни были Яков Иннокентьевич и его милая дочурка, но им надо каким-то образом одеваться и иметь под рукой самое необходимое для жизни, а потому все, что когда-то находилось при себе у старателей и охотников, позже оказывалось здесь, на этом так называемом складе.

— А вы, как я вижу, человек запасливый… — с непонятной интонацией в голосе произнес Кром. — Хотя порядка у вас тут никакого нет, одним словом — бардак. Как я понял, собираете здесь все, что попадает вам в руки.

— Ваш сарказм неуместен… — поморщился Яков Иннокентьевич. — Мы всего лишь берем то, что требуется нам для жизни в этих местах. Магазинов, как вы заметили, поблизости нет.

— Просто удивительно, как вы инвентаризационный лист до сего времени не завели, чтоб оприходовать все это добро.

— Я вам не счетовод… — только что не огрызнулся мужчина.

Первое, что сделал Тимофей Михайлович, оказавшись здесь — так это кинулся искать свое ружье, и, к счастью, почти сразу его нашел, а заодно и патронташ с патронами. После этого у мужчины словно прибавилось сил, и он даже стал чувствовать себя увереннее. Покопавшись, старый лесовик обнаружил свой рюкзак и кое-что из личных вещей. Здесь же нашлось и оружие моих спутников, так что голыми руками нас теперь не возьмешь.

Отыскались и наши вещи, в том числе аптечка с лекарствами и перевязочные материалы, которые сейчас были так необходимы Коту — увы, но раны у него, похоже, были достаточно глубокими, и одежда бедного парня намокла от крови.

— Тимофей Михайлович, просьба к вам… — повернулся Кром к охотнику, кивнув на Якова Иннокентьевича, стоящего у стены. — Я буду занят пару минут, так что не сочтите за труд — присмотрите за гм… нашим любезным хозяином. Если только он вздумает шагнуть по направлению к двери или…

— Наповал положить?.. — деловито поинтересовался старый лесовик, вскидывая оружие и направляя его в сторону явно струхнувшего мужчины.

— Достаточно ногу прострелить, чтоб у человека не было желания совершать необдуманные поступки… — пояснил Кром.

— Не сомневайся, сделаю, как велено… — согласился тот, глядя без малейший любви на Якова Иннокентьевича. — Ружье у меня, правда, давненько уже не чищено, однако промаха все одно не дам. Главное, чтоб рука случайно не дрогнула, и чтоб в лоб кое-кому не залетело по ошибке…

— Вы уж как-нибудь постарайтесь сдержаться… — попросил Кром.

— Я, конечно, постараюсь, но руки так и чешутся спустить курок…

Меж тем Кром осмотрел раны Кота, которые выглядели так, будто они были нанесены острым ножом, затем залил их какой-то сероватой жидкостью, после чего стал бинтовать места ранений, причем делал это весьма умело — похоже, это занятие для него привычно. Затем открыл аптечку, и вытащил из гнезда шприц-тюбик с синей маркировкой, снял с иглы колпачок и воткнул иглу в вену раненого бедняги, аккуратно выдавив тюбик. Следом достал из все той же аптечки несколько трубочек с таблетками, вытряхнул из каждой по паре штук и протянул их Коту.

— Глотай.

Вздохнув, Кот послушно взял таблетки и с трудом их проглотил — увы, но воду мы пока еще не отыскали, и пить хотелось все больше…

— Так… — Кром еще раз огляделся по сторонам. — Препараты подействуют очень скоро, а пока что Ника, собери-ка наши вещи — похоже, они все еще лежат одной кучей, потому как наш любезный хозяин, вытряхнув их из мешков, скорей всего не успел разложить их по местам. Ну, а тем временем я с Яковом Иннокентьевичем и Тимофеем Михайловичем совершу небольшую познавательную прогулку по этому месту. Так сказать, небольшое обзорное посещение здешних мест с экскурсоводом. Надеюсь, милейший Яков Иннокентьевич не откажется показать нам свое жилье. Я, знаете ли, с детства любил ходить в гости.

— Так ведь Илларионович постарается удрать!.. — вырвалось у охотника.

— Конечно… — согласился Кром, подходя к мужчине, который все еще стоял у стены. — И даже наверняка попытается это сделать, только вот и мы не лыком шиты…

— Это что еще за фокусы?.. — вдруг растерянно произнес Яков Иннокентьевич. Он поднял руку, и я увидела, что она скована с рукой Крома тонкой серебристой полоской наручников.

— При общении с вами, господин хороший, иначе поступать нельзя… — пояснил Кром. — Вдруг у вас появится желание прервать нашу познавательную экскурсию на самом интересном месте, и оставить нас с Тимофеем Михайловичем в одиночестве, а это непорядок. Так сказать, моветон по отношению к гостям.

— Откуда, интересно, у вас наручники оказались?.. — похоже, Яков Иннокентьевич, и верно, не мог это понять. — Их в ваших вещах не было.

— Некоторые мелочи предусмотрительные люди носят при себе — для того и существуют карманы, а обыскивать нас тут не стали… — пожал плечами Кром.

— Таскать при себе наручники… Странные у вас наклонности, я бы даже сказал, весьма причудливые… — заметил мужчина. — Очевидно, я что-то не понимаю в пристрастиях нынешней молодежи.

— У каждого свои увлечения… — отмахнулся Кром. — Ну, все, мы пошли, а ты, Ника, тут похозяйничай, пока нас не будет, собери наши вещи, а Кот тебе в этом поможет.

Мужчины ушли, и после этого я спросила у Кота:

— Коля, ты как себя чувствуешь? Только честно.

— Средненько… — проворчал тот. — Ничего страшного, скоро полегчает. И не стоит беспокоиться понапрасну — Кром свое дело хорошо знает, помереть не даст.

— Кот, ответь мне на вопрос — Кром сказал, что в этом самом Комитете по исследованиям природных явлений вы относитесь к группе «Бета». Что это такое?

— Нет, женскую логику мне не понять… — развел руками Кот. — Нашла время, чтоб этим интересоваться! Ладно, не сердись, тем более что тут все просто. В общем, если применять военную терминологию, группа «Бета» занята полевой работой — мы разбираемся на месте с теми или иными непонятными случаями… Это если коротко.

— Ясно… вздохнула я. — Не буду тратить время понапрасну, займусь поисками нашего добра…

Должна сказать, что мне не доставило никакого удовольствия копаться в старых вещах, и хорошо еще, что наши рюкзаки лежали почти что на виду. Так, их отложим в сторону, будем искать дальше, тем более что особого труда это не составило — когда я в чем-то сомневалась, то просто показывала Коту ту или иную вещь, а он мне говорил, принадлежит она им или нет. Отыскалось даже с десяток железных банок с консервами, которые я тоже прихватила с собой — мы не ели уже почти сутки, так что эти банки оказались просто находкой, тем более что срок годности у них еще не вышел, хотя у двух банок подошел уже к пределу.

Мужчины вернулись не скоро — признаюсь, я уже всерьез стала беспокоиться, не случилось ли что, и когда они, наконец-то, появились, я облегченно выдохнула:

— Наконец-то! Как долго вас не было! У вас все хорошо?

— Лучше не бывает… — тряхнул головой Кром. Он казался спокойным, а вот на лице Тимофея Михайловича была написана целая гамма эмоций — кажется, если бы он мог, то высказал бы очень многое. — Пожалуй, более здесь задерживаться не стоит. Ника, что там с нашими вещами? Собрала?

— Да, хотя, возможно, что-то и упустила.

— С этим потом разберемся. Кот, ты как?

— Как свежий огурчик с грядки.

— Идти можешь?

— Конечно!

— Тогда уходим… — Кром закинул за спину свой рюкзак.

— А что вы там видели?.. — не выдержала я. — Ну, когда отсутствовали…

— Скажем так — экскурсия была достаточно интересной и довольно информативной, но о подробностях поговорим позже, в иной обстановке.

Когда мы шли по коридору, подал голос до того молчащий Яков Иннокентьевич.

— Вы что, намерены тащить меня с собой?

— Тащить вас никто не собирается, пойдете своими ногами… — отмахнулся Кром. — Насколько я понял, болото без вашей помощи нам не миновать — вы же сами говорили, что с вами по этому непонятному болоту мы можем двигаться безопасно, а в ином случае нам стоит полагаться только на везение и удачу. Вот и приглашаем вас на совместную прогулку.

— А как же моя дочь? Вы что, не понимаете — она не может вырваться из клетки, куда вы ее закинули! Без моей помощи она там погибнет!

— Я тоже очень рассчитываю на то, что решетка окажется крепкой, и ее так просто не свернешь даже усилиями этой милой крошки. Надеюсь, за несколько дней с вашей беззащитной деткой ничего страшного не случится.

— Если вы ее не освободите, то я вами никуда не пойду!.. — и в доказательство своих слов, Яков Иннокентьевич уселся на пол, всем своим видом показывая, что он не намерен двигаться с места.

— Воля ваша, нет — так нет… — пожал плечами Кром. — Пускаться в долгие уговоры я не намерен, доказывать что-то не собираюсь, и желания силой тащить вас за собой у меня тоже не имеется. Оставлять вас за своей спиной в мои планы тоже не входит. Тимофей Михайлович, вы сможете одним выстрелом снести голову этому упрямцу? Уж если нам с болота не выбраться, то меня хотя бы будет греть мысль о том, что и данного господина более нет на этом свете.

— Обижаете… — старый охотник вскинул ружье. — Знали бы вы, как давно я об этом мечтал! Скажите, когда ему можно башку снести, но предупреждаю, что готов это сделать и без команды.

— Вы не посмеете!.. — вырвалось у мужчины.

— В данный момент по отношению к вам у меня нет ни человеколюбия, ни жалости… — спокойно произнес Кром. — И если вы будете продолжать разыгрывать перед нами свою дешевую драму со скверной актерской игрой, то у вас есть все шансы узнать, как далеко я готов пойти в своих решениях, причем не на словах, а на деле.

— Какие же вы все мерзавцы!.. — только что не простонал Яков Иннокентьевич, поднимаясь на ноги. — У вас нет ни сердца, ни жалости!

— Кто бы говорил… — пробурчал Тимофей Михайлович.

— Идем дальше, не задерживаемся… — Кром пошел вперед.

Если б я могла, то побежала бы отсюда бегом — так надоели мне эти гладкие серые стены, а синеватое освещение по-настоящему утомляло. Кажется, мои спутники придерживались такого же мнения, и когда, наконец, все мы вышли наружу, то дневной свет показался мне едва ли не праздником для глаз и души. Сейчас по-настоящему хмурое утро, и пусть низкое небо затянуто сплошными темными облаками, вот-вот начнется дождь, но с души словно упал тяжелый камень. Как же хорошо здесь, на свежем воздухе, хочется дышать полной грудью, и пока мне совсем нет дела до того, что с неба скоро хлынет вода. Конечно, в любое другое время я бы поискала укрытие, чтоб спрятаться от дождя, однако в данный момент согласна находиться даже под ливнем, лишь бы оказаться как можно дальше от этого места. Теперь бы еще это болото как-то миновать…

— Ну, что стоите?.. — Кром дернул за руку Якова Иннокентьевича, который и не думал двигаться с места. — Идите вперед, мы за вами…

— Вынужден вас разочаровать… — покачал головой тот. — Делайте со мной, что хотите, но сейчас идти по болоту я не рискну, и вам не советую. Причина проста: по нему нельзя ходить ночью и в сильный дождь. Те, кто обитает в этом болоте — они именно в это время частенько поднимаются на поверхность, и…

— То есть вы предлагаете вернуться назад и переждать дождь?.. — поинтересовался Кром.

— Вот именно! Нравится вам, или нет, но сейчас это единственно верное решение, и поверьте, что я говорю правду!.. — повысил голос Яков Иннокентьевич. — В данный момент идти по болоту крайне опасно! Они уже близко к поверхности поднялись…

— Кого вы имеете в виду под словом «они»?

— Обитателей болота, кого же еще! Я вам уже говорил, что здесь так просто не пройти! Естественно, что те, кто живет в этом месте — они рассматривают любое существо, идущее по болоту, как возможную добычу. Ваше счастье, что вы этих тварей еще не видели!

Ага… — подумалось мне, как же, не видели… Да вы сами, Яков Иннокентьевич, показали нам некую руку зеленого цвета, которая высунулась из мха, чтоб схватить брошенную вами рыбу! Впрочем, справедливости ради надо сказать, что то существо, которому принадлежала эта рука, мы воочию не лицезрели, и ничуть об этом не жалеем.

А Яков Иннокентьевич продолжал:

— Они и без того опасны, а уж когда идет дождь…

— Пока что дождя нет, так что не будем терять время… — оборвал его Кром.

— Да я же вам русским языком объясняю…

— Слышь, ты… — вмешался в разговор Тимофей Михайлович. — Хватит переливать из пустого в порожнее! Сказано — иди, значит иди, а не рассуждай понапрасну. У меня просто руки чешутся пройтись прикладом ружья тебе по спине, и считай, что очень повезет, если я тебе при этом только пару ребер сломаю.

— Я отказываюсь идти и делайте со мной, что хотите… — и в этот момент я едва не присела от грохота — оказывается, это Тимофей Михайлович выстрелил из своего ружья едва ли не над ухом Якова Иннокентьевича.

— Вот что, хмырь болотный! Это молодежь с тобой в уговоры играет, до совести достучаться пытается, а я человек простой, старой закалки, мне твоя трепотня уже вот где сидит… — ясно, что старый охотник не настроен на долгие разговоры. — Или ты, Илларионович, сейчас же нас выводишь отсюда, или пеняй на себя, больше предупреждать не буду. Да и чего там таить — давно мечтаю своими руками прикопать тебя где-нибудь…

Если бы взглядом можно было убить, то мы все давно бы разлетелись на молекулы от того яростного взора, который бросил на нас Яков Иннокентьевич. Поколебавшись, он повернулся к Крому.

— Вы не оставляете мне выбора, а раз так, то для начала снимите с меня эту железку… — он кивнул головой на наручники, которыми был скован с Кромом. — Тропинка на болоте узкая, и идти, когда моя рука прикована к вам, очень неудобно.

— Сбежит ведь… — высказал свое мнение Тимофей Михайлович.

— Я пойду первым, так что бежать мне некуда… — процедил тот сквозь зубы. — Это, скорее, я должен опасаться, как бы вы мне заряд в спину не отправили. Да, и вот еще что: если кто-то из вас сойдет с тропы и ухнет в болото (сразу за тропой начинаются глубокие места), то предупреждаю сразу: топтаться на месте и пытаться спасти того недотепу я не собираюсь. И главное: постарайтесь вести себя как можно более тихо, без нужды не разговаривайте, хотя не знаю, поможет это, или нет, ведь этот ваш новый приятель уже навел шум — произвел выстрел из ружья, идиот…

— А если… — начала, было, я, но Кром не дал мне закончить.

— Стрелять будем только в случае опасности или крайней необходимости.

— Тогда можете уже начать палить без остановки, потому что это болото — одна сплошная опасность… — зло скривился Яков Илларионович. — Так что, не передумали?

Чуть помедлив, Кром отстегнул наручники, и мужчина, не глядя на нас, направился к тропинке, которая была плохо различима при хмуром свете дня. Следом за ним, оттеснив Крома, направился Тимофей Михайлович, не выпуская из рук ружье, затем (стараясь держаться бодрячком) двигался Кот, после него шла я, а Кром был замыкающим. Кажется, вокруг все спокойно, только вот сердце отчего-то не на месте. А еще я вновь и вновь прикидывала расстояние, которое нам надо пройти по болоту, чтоб добраться до твердой земли. Конечно, «близко» и «далеко» — понятия условные, но сейчас мне казалось, что край болота почти не виден.

Мы успели сделать всего несколько десятков шагов по подушке из толстого слоя болотной растительности, когда на землю упали первые крупные капли дождя, а затем они стали падать все чаще и чаще. К счастью, вокруг ничего не менялось, стояла все та же неестественная тишина, в которой стал слышаться шум дождя, и оставалось надеяться только на то, что Яков Иннокентьевич просто сгустил краски, желая потянуть время и не позволить нам уйти.

Вскоре дождь усилился, и хотя я старалась идти вслед за Котом едва ли не шаг в шаг, но все же то и дело смотрела по сторонам, вернее, на поверхность болота. Возможно, причиной тому сильный дождь, несколько размывающий реальность, но несколько раз мне казалось, будто слой мха неподалеку от нас чуть шевелится, немного поднимается вверх и опускается вниз. Наверняка это видели и остальные, но мне все же хочется думать, что виной тому сильный дождь, который немного искажает окружающее.

Трудно сказать, какое расстояние мы прошли, когда Кот, идущий впереди меня, вдруг поднял руку, а затем указал куда-то в сторону. Я вначале не поняла, что привлекло его внимание, а потом увидела какой-то длинный серый корень на поверхности болота, и лишь спустя несколько секунд поняла, что этот корень движется по направлению к нам. Еще пара мгновений — и я осознала, что это вовсе не корень, а тонкое щупальце, которое, ощупывая землю перед собой, приближается к нам. Это еще что такое?! Не знаю, как я сдержалась, чтоб не шарахнуться в сторону от неожиданности, и все, что могла сделать — это оглянуться на Крома, словно спрашивая его, что нам сейчас делать. Тот, в свою очередь, лишь махнул мне рукой — мол, иди вперед, не останавливайся!.. Вообще-то останавливаться никто и не хотел, каждый старался идти как можно быстрее.

Вновь оглянуться я решилась только через несколько минут: Оказывается, мы все же успели чуть опередить это серое щупальце, и сейчас оно за спиной Крома, всего в паре шагов от него, ощупывало тропинку, словно чувствуя, что здесь только что прошел кто-то живой. Пройдя еще немного, я вновь оглянулась: как оказалось, щупальце немного отстало от нас, хотя по-прежнему двигается вслед, все так же обшаривая пространство перед собой… Н-да, понятно, что этот отросток ползет за нами вовсе не для того, чтоб здороваться с гостями. Не знаю, что за тварь выпустила на поверхность свое щупальце, но понятно, что отставать от нас он (или она) не собирается. Меж тем Кот снова показывает пальцем в другую сторону — точно, в отдалении показалось еще одно щупальце, точь-в-точь такое же, разве что с виду чуть тоньше, и сейчас оно медленно приближается к нам… Похоже, что под толщей болотной растительности, и верно, обитают невесть какие создания, только вот в школьные учебники зоологии они вряд ли внесены.

Время тянулось невероятно медленно, и казалось, что край болота, по направлению к которому мы движемся, стоит на месте и совсем не приближается, зато второе щупальце все ближе и ближе подползает к нам. Надеюсь, мы сумеем его обогнать и, как и предыдущее, оно будет только ползти за нами, пытаясь догнать.

Увы, эти надежды не оправдались, и в один далеко не прекрасный момент я осознала, что тонкое щупальце находится совсем рядом с тропой, точнее, как раз в промежутке между мною и Котом, а еще через миг оно уже оплело раненую ногу парня — похоже, болотное создание каким-то образом почуяло засохшую кровь на одежде молодого человека. Не знаю, как бы я повела себя, если бы ощутила на своей ноге нечто подобное, но Кот лишь наклонился, и одним движением острого ножа отсек тонкое щупальце, сдернул его с ноги и отшвырнул обрубок в сторону, после чего пошел дальше. Я невольно проследила взглядом за отсеченным куском щупальца, и увидела, что оно извивается на месте, словно пытаясь вновь поползти вслед за нами. Все бы ничего, но я почувствовала, что слой болотной растительности у меня под ногами ощутимо дрогнул. На какое-то время я отвела взгляд в сторону, а затем, вновь посмотрев туда, где лежало отсеченное щупальце, увидела, что на поверхности ничего нет — похоже, его кто-то утащил вниз. От растерянности я даже остановилась, но шедший позади меня Кром негромко произнес:

— На месте не стой, иди вперед…

Тем временем дождь припустил с новой силой, хотя к этому времени мы и без того промокли до нитки, и под нашими ногами ощутимо хлюпала вода. Но куда хуже было то, что слой болотной растительности у нас под ногами подрагивал все явственней, и думать о том, какие существа сейчас могут находиться совсем рядом с нами, мне совсем не хотелось. Я старалась смотреть не только под ноги, но и по сторонам, опасаясь вновь увидеть ту зеленую руку с длинными черными когтями, и когда она, словно в кошмаре, вынырнула изо мха рядом с тропой, у меня от страха сжалось сердце. Вдобавок ко всему рука явно пыталась вцепиться в Кота — похоже, кровь здешние обитатели чуют очень даже неплохо.

К счастью, в первый раз рука только цапнула по одежде парня, добавив его камуфляжным штанам пару новых прорех, а второй раз добраться до бедняги просто не успела — у меня над ухом грохнул выстрел, и зеленая длань разлетелась на ошметки — это Кром разнес ее одним выстрелом. А он метко стреляет… Обрубок руки исчез в болоте, зато наша с Котом одежда оказалась заляпана серо-зелеными пятнами. Отстраненно подумала — счистить бы их, но сейчас не до того, да и под таким дождем заниматься этим не стоит, часть этой грязи и так смоет…

— Вы что, с ума сошли?.. — донесся до нас голос Якова Иннокентьевича. — Я же велел не шуметь!

— Иначе никак… — отозвался Кром. — Считайте, что это была крайняя необходимость.

— Ну, сейчас нам придется почти бежать… — в голосе мужчины было слышно раздражение. — Сами виноваты!..

Ну, насчет того, что нам следует бежать — тут Яков Иннокентьевич явно перехватил, потому как на узкой тропе (на которой вдобавок хватает поворотов) не разбежишься, но мы стали двигаться все же быстрее. Нас можно понять: несколько раз над поверхностью болота вновь показывались зеленые руки, но пока они не приближались к тропе, Кром не стрелял, однако когда пара когтистых зеленых лап постаралась вцепиться в нас — вот тогда они разлетелись на куски от метких выстрелов. После этого новых атак не было, хотя зеленые ладони (числом не менее десятка) все же держались в отдалении, но, без сомнений, при первой же возможности готовы были вцепиться в нас своими черными когтями.

Край болота становился все ближе, но и под нашими ногами толстый слой растительности едва ли не ходил ходуном — похоже, кто-то пытался нас сбросить с тропы, и я уже с трудом удерживалась на ногах. Кром и Кот еще несколько раз стреляли, но из-за тугих струй дождя я не сумела рассмотреть, кто еще пытался на нас напасть.

И вот до края болота, там, где начинаются невысокие кусты, осталось совсем немного, не более десятка шагов. Еще немного — и будем в безопасности! Однако, как оказалось, у Якова Иннокентьевича насчет этого были несколько иные намерения, и он решил действовать — сделал вид, что споткнулся, а когда стал подниматься на ноги, то внезапно сильно толкнул в сторону приблизившегося к нему Тимофея Михайловича, и тот, чтоб удержаться на ногах, сделал пару шагов в сторону. В тот же миг тонкое щупальце, просто-таки вылетев изо мха, обвило его ноги. Как спасали старого охотника и срезали с него сильное щупальце — об этом надо рассказывать отдельно, но в итоге он вновь оказался на тропе, злой до невозможности и выпачканный болотной грязью. Что касается Якова Иннокентьевича, то, как и следовало ожидать, он успел сбежать под шумок, и искать его под проливным дождем — дело бесполезное.

Хуже другое: рядом с тем местом, откуда только что спасся Тимофей Михайлович, внезапно холмом стал подниматься слой болотной растительности — со стороны это выглядело так, будто снизу кто-то пытается разогнуться во весь рост. Смотреть на это и думать о том, какая еще тварь обитает в этом болоте — увольте, в данный момент подобное выше моих сил, да и мужчины придерживались такого же мнения.

К спасительному берегу мы, в прямом смысле этого слова, бежали, не оглядываясь, и стараясь не сойти с тропы, но еще до того, как покинули болото, до нашего слуха стали доноситься непонятные шлепки — такое впечатление, словно мокрую губку бросают о сырую поверхность. Ну, а когда наконец-то мы оказались на твердой земле, то кинулись бежать, стараясь оказаться как можно дальше от этого жуткого болота.

Каюсь — я все же не удержалась, и на бегу оглянулась, чтоб увидеть, что за существо вынырнуло у самого края болота. Конечно, струи дождя мешали хорошо рассмотреть это создание, но все же можно было понять, что перед нами находится нечто совершенно несуразное, похожее на большого зверя с гладкой кожей, широкими лапами и огромной клыкастой головой. Однако куда более неприятным был цвет этой твари — бледно-желтый, похожий на гнойный волдырь. В общем, становилось тошно от одного только вида этой образины, а уж звуки, издаваемые болотной тварью, напоминающие визг пополам с шипением, просто резали слух. К тому же это ходячее недоразумение всерьез сочло нас своей добычей, которая удирает из-под его носа, и потому решило отправиться вслед за возможной поживой, так что нам пришлось со всех ног пуститься наутек от болота, и еще очень долго мы слышали за спиной звуки шлепающих лап о мокрую землю. Повезло хотя бы в том, что по суше это чудище двигалось не очень быстро.

Сколько мы так бежали под дождем — не знаю, но в какой-то момент силы оставили всех нас, и мы просто попадали на сырую землю. Переводя дыхание, я вслушивалась в звуки окружающего мира, но кроме шума дождя не слышала ничего. Похоже, что, к нашему счастью, это непонятное существо не стало удаляться на большое расстояние от родного болота, и предпочло вернуться в привычный ему мир.

— Расскажи кому о том, что мы видели — никто не поверит… — через какое-то время выдохнул Тимофей Михайлович, стирая капли воды с лица. — Я за свою жизнь на болотах частенько бывал, и, случалось, кое с чем непонятным сталкивался, но чтоб видеть такое… Вы, конечно, парни смелые, но скажу вам вот что: кое от кого бежать без оглядки — не позор, а необходимость. Может, кто-то из вас знает, что это было?

— Не исключаю, что в свое время в это болото были выпущены какие-то особые звери для охраны… — произнес Кром. — Ну и мутации от негативного влияния тоже сыграли свою роль. От себя могу сказать только то, что это место придется долго вычищать от тех тварей, что там обитают.

— Да как же с такой пакостью справиться?.. — махнул рукой охотник. — Представить даже страшно, что творится там, под слоем мха! Я, во всяком случае, это бы видеть не хотел.

— Не сомневайтесь, Тимофей Михайлович, все увидим, уберем, ничего не оставим… — выдохнул Кром. — Нам бы только до обжитых мест добраться.

— Плохо, что Яков Иннокентьевич сумел убежать… — вздохнула я. — Боюсь, он за нами своих волков отправит.

— В том, что он удрал — тут хорошего, конечно, мало… — согласился Кром. — Но волков в ближайшее время он за нами вряд ли пошлет. Как зоолог, могу утверждать, что звери и птицы в ненастную погоду малоподвижны и малоактивны. Исключение составляет, пожалуй, только барсук, который любит побродить в дождь, и северная утка, интенсивность лета которой прямо пропорциональна ухудшению погоды. Проще говоря — чем хуже погода, тем активней утка летит.

— Еще кабана сюда же отнеси… — проворчал Тимофей Михайлович. — Тот тоже любит ненастье — в земле копаться легче. И, пожалуй, лисицу можно к кабану добавить: ей что дождь, что снег — все без разницы.

— Но есть небольшое уточнение… — чуть улыбнулся Кром. — Если плохая погода надолго, то зверь все равно начинает активничать. Что же касается тех волков, которыми командует наш… недруг, то почти уверен — они вряд ли отправятся за нами в такой дождь.

— Я б тоже никуда не отправился, будь на то моя воля… — подосадовал старый охотник. — Каждый из нас сейчас такой мокрый, будто одетым в речке искупался. И вообще, надо искать какое-то место, где можно пересидеть дождь и обсушиться, а иначе все уже к завтрашнему утру заболеем и сляжем.

— Где бы еще найти такой уголок…

— Когда волки меня сюда гнали — я еще тогда прикидывал, где можно в случае чего отсидеться. Когда в тайге, случается, днями и ночами остаешься — тогда невольно для себя замечаешь подходящие места, где можно непогоду пересидеть или переночевать. Вот и тут я приглядел кое-что подходящее.

— Далеко отсюда?

— В том-то и беда, что не очень. Я б, конечно, предпочел бы уйти отсюда как можно дальше, но, увы… Так что делать нечего — что есть, то есть, да и под таким дождем выбора у нас все одно нет. Ну что, пошли?

— Конечно.

— Знать бы еще, долго еще дождь будет идти, или нет… — вздохнула я.

— Это осенью таежный дождь обычно заряжает надолго… — пояснил Тимофей Михайлович. — А этот… Думаю, на день-другой, не дольше.

Вообще-то я бы предпочла услышать, чтоб дождь лил не более пары часов, но в этом вопросе старый охотник явно не ошибается.

К тому времени, когда мы добрались до места, о котором говорил Тимофей Михайлович, дождь стал уже не таким сильным, а тот самый уголок оказался чем-то вроде небольшой пещерки у подножья серого утеса, и главное, что нас обрадовало, так это то, что внутри было сухо. Быстро нарубили и натаскали веток, часть из них бросили на землю, чтоб можно было сидеть не на камне, а еще разложили костер. Сырое дерево плохо разгоралось и вовсю дымило, но, тем не менее, Тимофей Михайлович сумел-таки разжечь костер, и во влажном воздухе потянуло теплом. У каждого в мешке нашлась сухая смена одежды (хотя ее, скорей, можно назвать влажной), переоделись, вскрыли несколько банок консервов и подогрели их на огне. Запахло едой, но особого желания есть у меня не было, хотя мужчины поели с удовольствием. Правда, Кот почти ни до чего не дотронулся — похоже, полученные раны дают о себе знать, хотя, глядя на молодого человека, и не подумаешь, что он чувствует себя далеко не лучшим образом. Кром вновь достал аптечку, еще раз вколол лекарство раненому, и заставил его проглотить несколько цветных горошин.

— И долго мы тут сидеть будем?.. — спросила я.

— Как только дождь закончится или станет потише — сразу же уходим отсюда.

Словно в ответ на эти слова дождь зарядил с новой силой, причем лил, не переставая и не слабея, но и не усиливаясь. Ясно, что на такой погоде далеко не уйдешь, а через какое-то время и стало понятно, что здесь придется утраиваться на ночлег, а я так мечтала уйти отсюда как можно скорей и подальше…

— Хоть бы Яков Иннокентьевич не заявился сюда, все же дым костра разносится далеко… — вздохнула я.

— Не придет… — покачал головой Кром. — Что ему тут делать? За нами следить? А смысл? Да и вояка из него никакой. Этот малоуважаемый господин сейчас почти наверняка забился в какую-нибудь заранее подготовленную щель, и отсиживается там, как и мы, пережидая дождь. Волков за нами он сейчас послать не может, а любимая доченька сидит за крепкой решеткой, которую так просто не свернуть даже ей. И потом, ему надо еще как-то добраться до милой дочурки, а сделать это совсем непросто. Уверен: Яков Иннокентьевич не обманывал нас, когда говорил о том, что болото нельзя переходить в дождь или ночью. А мы сейчас эту болотину со всеми тамошними обитателями хорошо взбаламутили, так что не удивлюсь, если окажется, что еще день-два даже Якову Иннокентьевичу туда соваться не стоит — слишком опасно. В общем, небольшая фора во времени у нас есть.

— Слышь, Кром, а что находится там… — заговорил Кот. — Ну, Яков Иннокентьевич водил вас с Тимофеем Михайловичем осматривать место своего обитания… Что вы там увидели?

— Мерзость всякую… — пробурчал лесовик.

— А подробнее можно?

— Давайте я кое-что расскажу коротко и в общих чертах… — вздохнул Кром. — Потом, когда все закончится, можно будет и перейти на подробности, тем более что Яков Иннокентьевич был достаточно откровенен…

По словам Крома, самих инопланетян они не увидели — там все достаточно сложно с системой жизнеобеспечения, и уж тем более с капсулами, в которых они находятся, а потому соваться в те помещения люди не стали, да и не войти туда землянам — все заблокировано. Но, честно говоря, видеть чужаков у людей особого желания не было.

По словам Якова Иннокентьевича, для обеспечения поддержания жизни инопланетян необходима кровь, да-да, самая обычная человеческая кровь. Удивительно? Еще бы! Как оказалось, ее, эту самую кровь, перегоняют через особую аппаратуру, и в крайне небольших дозах добавляют в систему жизнеобеспечения пришельцев. Однако едва ли не главный вопрос в другом — откуда брать кровь в нужных количествах? Пусть ее требуется не так и много, но проблема в том, что нужна постоянная доставка этой драгоценной жидкости…

Первоначально для этого использовалась кровь здешних жителей, потом случайных рыбаков, охотников, старателей… Вначале крови было предостаточно, но постепенно, если можно так выразиться, запасы стали оскудевать — люди просто перестали посещать эти места, да и пошел дурной слух о здешних краях… И откуда же теперь брать кровь?

А вот именно для этого и предназначены те самые существа, с одним из которых я и столкнулась во время автобусной экскурсии. Эти существа — они создания иного мира, однако пришельцы отчего-то возят их с собой — возможно, как раз потому, что в случае необходимости они всегда готовы придти на помощь своим хозяевам. Эти очень осторожные звери (или как их там правильно назвать) в поисках вожделенной крови могут передвигаться на достаточно большие расстояния, и, выбрав себе жертву, для начала лишают ее сознания, после чего полностью выкачивают из неподвижного тела кровь, а затем закапывают в землю обескровленные останки. Кстати, это удивительно, но человеческая кровь сохраняется в телах этих существ очень долго, причем в первозданном виде. Ну, а после того, как охота закончена (обычно эти существа полностью обескровливают не менее пяти-десяти человек) — только тогда эти создания возвращаются сюда… Почему никто до сей поры не видел этих существ? Ответ прост — потрясающая мимикрия, позволяющая существу полностью сливаться с окружающей средой.

Ну, а волки… Они тут для охраны, так же, как и обитатели болота… Кстати, с теми существами, что сосут кровь у людей, волки прекрасно взаимодействуют. Правда, надо признать, что в последнее время некоторые из хищников начинают выходить из повиновения и просто убегают, что вызывает немалые опасения у Якова Иннокентьевича…

— Погоди… — перебила я Крома. — А те люди, которые все же попадают в руки Якова Иннокентьевича…

— Грубо говоря, это запас живой крови… — пожал плечами Кром. — Вот потому-то наш Тимофей Михайлович и остался живым до сих пор. Просто в данный момент Якову Иннокентьевичу нет нужды пополнять имеющиеся запасы драгоценной жидкости, а раз так, то человек пусть пока что живет. Кроме того (прошу прощения!) Тимофею Михайловичу повезло и в том, что он не очень понравился Ананке. Вы, уважаемый, так сказать, не в ее вкусе.

— Хоть в этом посчастливилось… — проворчал охотник. — Надо же, копается еще в мужиках, образина такая…

— А члены пропавших экспедиций…

— Думаю, ответ понятен и без долгих пояснений… — махнул рукой Кром. — Правда, Якову Иннокентьевичу в некотором роде улыбнулась фортуна. Похоже, тот человек, кто раньше был тут за старшего, к тому времени уже был очень стар, и наш общий друг согласился занять его место. Возможно, вначале он просто пытался выжить, но потом что-то пошло не так. Скорей всего, произошли изменения в психике, и Яков Иннокентьевич постепенно начал считать себя кем-то вроде здешнего Бога… Что ж, бывает… Кстати, вот еще что — в одном из небольших помещений живут люди, всего несколько человек, но полностью мутировавшие. Они, кстати, занимаются тем, что поддерживают чистоту в этом обиталище…

— То есть мамаша Ананке из тех, мутировавших?

— Верно. Вот и получилось, что получилось… Как я понял, она сама не прочь поучаствовать в охоте на людей — у милой детки весьма своеобразные пристрастия…

Хочется надеяться, что девицу с клыками папаша еще долго не выпустит из клетки…