И вновь продолжается бой!

Глава 14

Глава 14

— Инсбрук! — Автобус качнулся и встал. — Стоянка два часа! Просьба не опаздывать к отбытию!

Народ зашуршал вещами, но никто не кинулся к выходу. Ладно, вру, половина автобуса осталась послушно сидеть, ожидая как положено, пока не выйдут те, кто сзади, а вторая, толкаясь и гомоня на французском ломанулась к дверям. А что поделаешь, орднунг он только для бошей, лягушатники же плевать на него хотели. Впрочем, я тоже, просто не любил толкаться локтями, поэтому остался сидеть, ожидая своей очереди. К тому же столица федеральной земли Тироль меня ни капли не привлекала, поскольку, по сути, была одним большим селом. Нет, будь я любителем горных лыж то сейчас писался бы от счастья, но я-то здесь проездом. А на посмотреть тот же Зальцбург, который мы проезжали несколько часов назад куда интереснее и величественнее, не зря же там родился Моцарт.

Да, я свалил из Вены, выбрав самый простой путь — сел на автобус, идущий в Париж. Почему туда? А почему бы и нет. Домой мне пока было ещё рано, я не сделал и десятой части из запланированного, хотя информация об Йозефе Менгеле стоила очень дорого. Но могла и подождать, тем более что перед отъездом я всё же подробно описал все известные мне факты о его местонахождении, контактах с ЦРУ, закладках под столицами Европы и прочие горячие кейсы, могущие значительно изменить расстановку сил в мире и спрятал это в тайнике. Потом передам координаты Татьяне Игоревне или же, если сам вернусь, об нём можно будет забыть. Даже если кто найдёт сочтёт бредом, уж очень фантастической получалась история.

Меня, естественно, искали. Я специально побывал на железнодорожном вокзале, покрутился рядом и сумел срисовать сотрудников полиции, тщательно проверяющих всех отъезжающих в сторону Германии. Думаю, в аэропортах обстановка ещё более жёсткая. А вот западные направления никого не интересовали, поэтому я спокойно купил билет на автобус, идущий в Париж, села на него и вскоре покину Австрию, помахав рукой всем местным ищейкам. Конечно, проблему ЦРУ это не снимет, но та же Швейцария считается нейтральной, а в самой Франции американцам работать куда тяжелее. Лягушатники их справедливо не любят, не даром же Де Голь даже из НАТО выходил в своё время.

Французы, наконец, вывалились из автобуса и подошла моя очередь. Я встал, вынул из верхней полки свою сумку и спокойно проследовал на выход. Конечно, багаж можно было и оставить, но я предпочитал держать его рядом с собой. И нет, в сумке не имелось ничего подозрительного. Пара смен белья, запасные носки, джинсы, похожие на те, что были на мне, чистая футболка, и, собственно, всё. Просто мне не хотелось терять её саму, мало того, что придётся закупаться по новой, так в этой ещё и было потайное отделение, пока пустое.

Сумку, как и верхнюю одежду, то бишь джинсы с курткой я взял на конспиративной квартире. Имелся там запасец на всякий случай. Можно было и купить, деньги теперь имелись, но, во-первых, одеваться с нуля привлекло бы внимание продавцов, а второй момент, что новые, явно не ношенные вещи кидались в глаза очень многим. По легенде я путешествую налегке, мне негде хранить большой багаж и следить за идеальной чистотой вещей. Да и денег у двадцатилетнего безработного парня много быть не может по определению. Поэтому выделяться не стоило. Пусть даже не шпионы, но местная полиция может прицепиться, опера тоже не зря едят свой хлеб, а мало ли в чём может быть замешан такой подозрительный юноша.

Потянувшись, я осмотрелся и вынужден был признать, всё же здесь красиво. Не города, как я уже говорил, даже при наличии дворцов он напоминал мне крупную деревню, но природа. Снежные пики Альп величественно возвышались над городом, придавая ему совершенно особую атмосферу, да и сам воздух, кстати, был чистейшим. Оно и понятно, особых производств в Инсбруке не имелось, весь город жил туризмом, обслуживая миллионы желающих покататься на горных лыжах, пофотаться на фоне склонов Пачеркофеля или Нордкетте, а может и возле стен дворцов, хотя как по мне тот же Петергоф крыл местные строения как бык овцу. Да и горы у нас имелись получше, тот же Эльбрус, к примеру. Но ладно, признаю, это во мне говорит маленький советский гражданин. У нас всегда и всё лучше всех в мире и по-другому быть не может.

— О мой бог!!! — пока я любовался красотами гор в лучах восходящего солнца, ведь мы ехали всю ночь, и разминал затёкшую… спину, рядом со мной грохнулся чемодан, а следом прямо на него шлёпнулась девица, экзальтически закатывая глаза и ругаясь по-французски. — Пьер, мы не могли взять билеты на дневной автобус⁈ Или вовсе полететь самолётом⁈

— Мари, ты прекрасно знаешь, что нет, — возле девицы остановился типичный француз лет двадцати пяти и повернулся ко мне. — Простите, месье, это автобус на Париж?

— Да чего ты его спрашиваешь, видно же, что этот колорадский жук ничего не понимает, что ты ему говоришь. — звонко рассмеялась девчонка, — Надо найти водителя…

— Прошу прощения, мадмуазель, но конкретно этот колорадский жук всё понимает. — скажу прямо, мой французский был ужасен, всё же я его целенаправленно не учил, но нахватался по верхам ещё в прошлой жизни, когда занимался саватом, то бишь французским боксом, а потом, уже здесь, немного повторил, пользуясь возможностью сатори. В итоге понимал довольно много, особенно если говорить медленно, но во произношение… когда я попытался пообщаться с Татьяной Игоревной, блестяще говорящей по-французски, она буквально умоляла замолкнуть и перестать её мучить. — А почему колорадский жук?

— Оу, прошу прощения за мою кузину, — вперёд выступил парень, закрыв собой стремительно краснеющую девицу, и перейдя на немецкий. — она говорит быстрее чем соображает. Я Пьер Лепаж, это моя кузина Мари. Мы возвращаемся домой после катания на горных лыжах. Ещё раз прошу прощения за Мари.

— Ничего страшного, — я ободряюще улыбнулся. — я всегда считал, что девушку красит непосредственность. Но всё же почему колорадский жук? Просто у меня никаких ассоциаций не появляется.

— Так называли немцев во время Первой мировой войны, — не стал запираться Лепаж. — Честно говоря я и сам не слишком разбираюсь, откуда это пошло.

— Ах вот в чём дело! — я с улыбкой кивнул. — Тогда понятно. Позвольте представиться, Симон Классен, Брюссель, Бельгия. Путешествую по Европе в поисках вдохновения.

— Оу, Бельгия! — с облегчением выдохнул Пьер. Всё же его напрягала ситуация. — Прекрасная страна и прекрасный город. Вы пишите или рисуете?

— Ни то, ни другое, — я покачал головой. Выдавать себя за художника было худшей идеей из возможных. Писатель ещё туда-сюда, но и то я спалился бы на каких-нибудь мелочах, поэтому не рискнул. — Мои таланты далеки от искусства, хотя некоторые считают написание кода творчеством. Я программист и ищу новые идеи. Вот решил расслабиться и попутешествовать, может осенит и в голову придёт что-то новое и необычное. Что-то такое, что можно превратить в стартап.

— Стартап? — поняв, что ей ничего не грозит и она никого не оскорбила в разговор влезла Мари. По немцки она говорила хуже двоюродного брата, но куда лучше, чем я по-французски. — А что это?

— Грубо говоря, новая, уникальная идея, которую можно раскрутить до момента получения прибыли, — я улыбнулся девчонке, оказавшейся весьма симпатичной. Гораздо лучше, чем немки, которых я привык видеть вокруг. — Это американский термин, прижившийся в бизнес среде. Вот и я хочу придумать что-то эдакое. Что-то, что позволит быстро набрать пользователей и заработать, чего греха таить. Горбатиться с девяти до шести в конторе это не моё.

— Я тебя прекрасно понимаю, дружище! — аж расцвёл Пьер. — У меня тоже небольшой бизнес в Париже, мы с друзьями сдаём велосипеды напрокат. Ну знаешь, такси дорого, пешком тоже особо не находишься, а вот велосипед самое то! Берут и туристы, и местные. Сейчас думаем расширяться…

— Ты уже второй год об этом говоришь! — рассмеялась девчонка, без стеснения сдавая двоюродного брата. — А на деле как сидели в своей будке, так и сидите. Делаете вид, что работаете!

— Зря вы так, мадемуазель, — естественно, я встал на сторону Пьера, хотя бы для того, чтобы отомстить вредине. — Прокат — это весьма перспективное направление. И, кстати, весьма технологичное, особенно в свете появившихся аккумуляторов. Это даст огромный толчок к развитию малого городского транспорта, и кто первый займёт нишу, сорвёт банк.

— Ты про то, что изобрели коммунисты? — тут же сделал стойку Лепаж, но потом с огорчением вздохнул. — Боюсь, мы ещё не скоро получим что-то подобное. Советы не хотят делиться, а наше правительство не хочет пускать их на внутренний рынок.

— Ой, да что могу придумать эти большевики! — возмущённо взмахнула руками девушка, недовольная моей поддержкой кузена. — Сидят в своих лесах среди медведей и пьют водку! Наверняка это один сплошной обман! А всех, кто может его разоблачить уже сгноили в Гулаг!

— Ага, десять лет непрерывного расстрела без права переписки. — Я не удержался от ехидства, хорошо ещё говорил по-немецки. — К сожалению, мадемуазель, на этот раз коммунистам удалось создать нечто фантастическое. Но, видишь ли, Пьер, даже если не удастся договориться с ними о передаче технологии производства, покупать сами аккумуляторы будут. Никуда не денутся. Но дело даже не в них. Останься те литий-ионными ничего, по сути, не изменится. Важен подход к бизнесу, организация проката, инфраструктура, так сказать глобальная часть, а не то, что за железо будет стоять на каждой отдельной единице. Понимаешь, о чём я?

— О да!!! — загорелся француз, бросив свой чемодан и подавшись ко мне. — а вот скажи, как ты видишь…

— Так! — вклинилась, между нами, Мари. — Я не для того вставала в пять утра, чтобы выслушивать разговоры о делах! Я хочу кофе и круассан! Или хотя бы просто кофе! И мы сейчас оставляем вещи и идём его искать, или я кого-то покусаю, и сдаётся мне, это будешь ты, Пьер!

— Всё, всё, сдаюсь! — кузен со смехом поднял руки, и подавшись ко мне, громким шёпотом стал секретничать. — Ты не представляешь, Симон, на что способна эта фурия если её оставить голодной. Помню, мы гостили у родственников в Ницце…

— Ну всё, ты напросился! — девчонка кинулась на него с кулаками, а кузен со смехом кинулся от неё убегать, впрочем, долго дуреть они не стали и быстро вернулись к чемоданам, что, впрочем, не угомонило боевого пыла Мари. — Так, Симон! Я предлагаю нам сесть всем вместе, оставить багаж и всё-таки пойти за кофе. Прямо сейчас!

— Я не против! — со смехом подняв руки я сдался в плен прекрасной француженке. — Идём Пьер. Теперь я тебе верю!

Естественно, никакое кафе ещё не работало. Орднунг, понимаешь и не важно, что пассажиры могут прибыть ночью и им захочется взбодриться. Не положено и всё. Хорошо хоть вендинговые автоматы поставили, и мы разжились там саморазгревающимися баночками с кофе и сандвичами. Я тоже с удовольствием потягивал сладкую коричневую жижу, хотя по вкусу ей до настоящего кофе было как до Луны. Вот три в одном уже ближе, тот же химический вкус, но ничего, по молодости хлебал его вёдрами и не помер. А тогда я всё же был куда липче чем сейчас, ведь мой аспект земли, по словам знающих людей, при должном развитии способен так прокачать физическое тело, что можно будет бензином заправляться, желудок всё переварит.

— Симон, а где ты научился говорить по-французски? — Мари морщилась от вкуса, но жевала, видимо кузен не зря говорил, что голодная девушка способна на всё. — Произношение у тебя конечно, ужасное, но в целом ты говоришь правильно.

— Ох, Мари, Мари, — покачал головой Пьер, которому было всё равно чего жевать, и первый сандвич уже давно пропал в глубинах желудка, как и второй, а молодой француз разворачивал третий. — Всё же права была мадам Тарфель, когда говорила, что у тебя в голове солома. В Бельгии живёт много французов и французский один из официальных языков. Было бы странно, если бы Симон его не знал.

— Так и есть, — я кивнул. — хотя в целом это не обязательно, достаточно одного языка. У нас в квартале все говорили только по немцки. Но французскому я научился, когда начал ходить на сават.

— О нет, нет, нет!!! — вскинулась девушка. — только не говори, что ты тоже занимаешься этим безумным боевым искусством!

— Симон, это правда⁈ — а вот у Пьера наоборот, глаза вспыхнули безумным огнём. — Ты действительно саватер? А какая школа? Я вот фанат шоссона, и мы с друзьями пытаемся возродить это искусство в его изначальном виде!

— Ну началось! — закатила глаза Мари и была права.

Пьер действительно оказался фанатом савата, причём в самом тяжёлом проявлении. Другие стили он просто не признавал, да и среди внутренних занимался только шоссоном, тем самым классическим, в мягких тапочках, давших ему имя. Что на мой взгляд было довольно странно, ведь родом парень был именно из Парижа, а не из Марселя. И с этой точки зрения классический сават должен быть ему ближе, но Пьер плевал на условности и практиковал исключительно «Марсельскую игру».

На мой взгляд как боевое искусство шоссон не имел смысла, что и стало причиной его исчезновения. Ну скажите на милость, чем в настоящей драке может помочь умение шлёпнуть мягкой тапочкой на ноге по лбу противника? Классический стиль, с точными ударами обутой в ботинок ногой с этой точки зрения куда более эффективен, пусть может и не так эффектен. Но если речь идёт о выживании, то красивости отходят на второй план, а то и на третий. Но естественно доказывать это я никому не собирался, зато обсудил с неожиданным попутчиком некоторые технические моменты ударов, заставив проникнуться ко мне уважением.

А вот для Мари важнее стало промелькнувшее в разговоре моё откровение что я энергет. Во франции это называлось Éveillés, то бишь пробуждённые. Неплохое название, красивое. Но не в духе советской системы. Я вообще удивлён, что наши остановились на энергетах, а не придумали какую аббревиатуру или ещё чего. Но это мелочи, главное, что кузены тоже оказались энергетами. Мари имела ранг Пажа, то бишь Юниор по нашей градации, а вот Пьер оказался Кавалером практически на границе становления Шевалье. По-нашему это выходил пятый Разряд, что делало парня серьёзным бойцом. Ещё бы дурью не маялся со своим шоссоном, мог бы стать по настоящему опасным, а так, ну не знаю.

Я назывался Братом, в Бельгии чаще всего пользовались именно австрийской градацией, впрочем, недопонимания это не вызвало. Я уже заметил забавную штуку, что если у собеседников были сомнения какой градацией пользоваться, то использовали советскую, а не, к примеру американскую. И это не вызывало ни у кого внутреннего отторжения, может потому, что это была наиболее точная и удобная иерархия. Тонко подмеченные ступени в развитии Разрядника, ироничное звание Кандидата в Мастера, когда энергет вроде бы уже вырвался за рамки ограничений физического тела, но до полноценного мастерства ему ещё далеко, всё это делало советскую градацию самой удобной, ну и плюс во всех остальных была масса разночтений. Например, у французов шевалье, то бишь рыцарь — это третий ранг, а у немцев — четвёртый. Зато Мастер соответствует нашему Архонту, а у американцев это лишь четвёртый ранг. Короче чёрт ногу сломит. Наш проще для понимания и удобнее. Я сказал!

В итоге мы решили ехать вместе. Оно и веселее и не так привлекает внимание. Я не забыл, что меня ищут, хоть через несколько часов я буду в Швейцарии, а ей, вроде как, на эти поиски плевать. Но я не строил иллюзий насчёт легендарного нейтралитета, когда надо тот закрывал глаза на многое. Но хотя бы полиция и шпионы не будут такими наглыми. А во Франции я и вовсе буду практически в безопасности. Другая внешность, другая одежда, да и в целом молодой повеса Симон Классен мало походил на советского гражданина Семёна Калинина. А значит я смогу спокойно заняться своими делами. Не даром же Родина меня сюда послала.