И вновь продолжается бой!

Глава 9

Глава 9

— Как видите, перспективы развития социальных сетей огромны. — Я обвёл глазами аудиторию. — Так что не нужно бояться пробовать что-то новое. У нас с вами впереди ещё масса интересных открытий, которые сделают наш мир лучше. Но прошу помнить, что во всём нужно знать меру, ведь большая доза лекарства может стать ядом. Так и с социальными сетями. Они могут быть незаменимым подспорьем в работе и отдыхе, но при чрезмерном увлечении ими будут столь же огромной проблемой. На этом у меня всё, спасибо за внимание. Вопросы?

Зрители разразились аплодисментами. Выбранная мной тема была далека от комсомола, но зато близка молодёжи. Так что в отличии от многих остальных лекторов, меня слушали с явным интересом. Соцсети семимильными шагами шагали по планете, уничтожая барьеры в виде границ стран и расстояния, и я знал, что вскоре любой школьник, к примеру, из Парагвая, сможет написать кому угодно, в какой угодно стране: «Привет, мир». Хорошо это или плохо? Кто знает. Но это жизнь, и она диктовала свои правила. Забиться в скорлупу, отгородившись от всего нового было шагом к пропасти, что я и попытался донести до слушателей. Получилось или нет, не знаю. Будем надеяться, что да.

— Катрин Беннхолд, Нью-Йорк Таймс. — с места поднялась ухоженная блондинка лет пятидесяти, говорящая по-английски. Синхропереводчики по-прежнему работали идеально, и хоть я неплохо знал язык, не стал напрягаться, доверившись профессионалам. — Мистер Калинин, вы сейчас расписали прекрасное будущее, без границ и ограничений, но в реальности ваша страна делает всё наоборот. Железный занавес, цензура, отсутствие какой-либо свободы слова. Как, имея всё это вы можете говорить о какой-то свободе? Особенно зная о вашей связи с КГБ. Ведь это значит, что всю переписку пользователей читают их агенты.

— Как я погляжу, здесь решили по всем стереотипам пройти, — я улыбнулся, глядя прямо в глаза американской журналистке. — И Железный занавес, и отсутствие свободы слова. Даже жуткую КейДжиБи вспомнили. Мне только непонятно, почему так яро обличая наши пороки вы делаете то же самое? Например, пресловутая свобода слова. Вот вы утверждаете, что ваши СМИ вольны говорить что угодно, так?

— Конечно! — гордо вскинула голову Катрин. — В этом принцип демократии!

— Прекрасно! — я пару раз хлопнул в ладоши. — Значит вы можете сейчас взять и написать об объективных преимуществах коммунистической системы над капиталистической? Вы же не будете отрицать, что в некоторых сферах, например, социальной, мы ушли гораздо дальше вас? Так давайте, сделайте это! Или напишите о том, как сотни и тысячи ваших соотечественников, американцев японского происхождения, во время войны были брошены в концентрационные лагеря без суда и следствия. Вы же так любите поминать ГУЛАГ к месту и нет. Вот и напишите о своих лагерях! Или о том, как артиллерией и авиационными бомбами регулярной армии у вас разгоняли стачки шахтёров в начале прошлого века. Я специально интересовался, в официальных СМИ представлена лишь точка зрения официальных властей, напирающих на то, что это было вооружённое восстание и нигде нет ни одной статьи про то, почему именно шахтёры Мэтоуна взяли в руки оружие. Как так, если у вас свобода слова?

— Простите, но не я отвечаю за редакционную политику. — американка ничуть не смутилась. — И у вас…

— Вот! — я наставительно поднял палец, не давая ей продолжить. — Что печатать, а что нет определяете не вы! А кто? Редактор, который подчиняется издателю, который в свою очередь подчиняется совету директоров, а тот уже подчиняется инвесторам или владельцам акций. Верно? И тут самое время вспомнить такую вещь перекрёстное владение компаниями. В итоге получается, что свыше девяноста процентов СМИ принадлежат очень ограниченному кругу людей, которые в свою очередь входят в одни и те же клубы и объединения. То есть с виду мы вроде бы как имеем кучу разных газет самой разнообразной направленности. Одни правительство хвалят, другие ругают. Но по ключевым вопросам они вдруг обретают завидное единодушие, выполняя приказ хозяина. Так, простите, где здесь свобода слова?

— Вы передёргиваете! — повысила голос Кристин, — Это другое!

— Ага, понимать надо, — закончил я популярным мемом, к сожалению, не знакомом пока ещё в этом мире. — Конечно другое. Как и контроль ЦРУ за вашими социальными сетями, вспоминаем «библиотечных ниндзя». Вам можно — нам нельзя, так? Попахивает лицемерием, знаете ли. Хотя о чём это я. Лицемерие западных капиталистических стран давно известно.

— Вы говорили про стереотипы, но и сами им подвержены, — у американки едва заметно дёргался глаз, показывая крайнюю степень раздражения. — На Западе негров линчуют. Кажется, так это у вас звучит.

— Если вы решили, что, кивая на вас, я оправдываюсь, то очень зря. — я широко и открыто улыбнулся. — Это не так и все примеры, что я привёл, лишь показывают, что место нравственного судии не для вас. Наведите у себя порядок, прежде чем тыкать в недостатки других. А насчёт остального процитирую великого Владимира Семёновича Высоцкого. У меня есть претензии к моей стране, но решать я их буду не с вами. Что бы вы там не думали, власти Советского Союза серьёзно относятся к мнению народа. И готовы идти навстречу его пожеланиям.

Зрители искупали меня в овациях, не давая американской журналистке продолжить спор. Особенно усердствовала советская делегация, под предводительством товарища Шаронова. Уж не знаю, хотел он меня проконтролировать или просто было свободное время, но первый секретарь комсомола со свитой сидел в первом ряду, и внимательно слушал лекцию. И естественно не мог оставить нашу перепалку без внимания. Но своё мнение Андрей Владимирович высказал только вечером, когда меня вызвали к нему в номер.

— Молодец! — первый секретарь ВЛКСМ сгрёб меня в объятия, от души поколотив по спине. — Так её, эту продажную шкуру капитализма! Приложил от души! Только вот в конце про претензии зря. Понимаешь, Высоцкий, это… это Высоцкий! Величина! Глыба! Человечище!!! Ему и слова никто не скажет. А ты с уважаемым профессором поссориться умудрился. Она видный учёный, теоретик марксизма-ленинизма, можно сказать проложившая работы Маркса и Энгельса. А ты её при всех практически размазал.

— Понимаю, — каким бы ни был мир, принцип, что позволено Юпитеру, то не позволено быку не менялся. На что мне только что указали, буквально мордой натыкав, хоть и в довольно щадящем режиме. Мол сиди и помалкивай, хвали правительство и партию по команде. — С фару Хофманн неудобно получилось. Я извинюсь перед ней. Вот уж точно, чего я не хотел, так кого-то унижать. Скорее наоборот, хотел помочь разобраться, отделить зёрна от плевел, так сказать.

— И помог бы! — продолжил втолковывать мне прописные истинны Шаронов. — Но не там, при зрителях, а потом, наедине. Подошёл бы ко мне, я бы вам встречу устроил. Посидели бы, поговорили. А так получилось, что заслуженный преподаватель выглядела каким-то профаном. Нехорошо это, не вежливо. Ну ошиблась, с кем не бывает. Сегодня она, завтра ты. Тебе же не понравится, если кто-то возьмёт и вот так же тебя самого начнёт размазывать на общем собрании?

— Пожаловалась? — наконец догадался я. — И до кого дошла?

— Дальше меня ей всё равно не попасть. — самодовольно хмыкнул первый секретарь комсомола, но тут же поскучнел. — Но мне уже намекнули, что у фрау высокие покровители из числа… ну ты понимаешь. Так что, когда оттуда позвонят лишь дело времени. И самое главное, кому позвонят. Ладно если мне. Но ведь могут и кому-то ещё. Нет, я тебя, конечно, прикрою, но я не всесилен. Если это будет кто-то из ЦК партии…

— Думаете, может дойти до такого? — я прекрасно понимал, к чему клонит комсомольский функционер. — Всё-таки не орлы мух не ловят. Зачем им это?

Не раз и не два в прошлой жизни мне приходилось общаться с чиновниками, выставляющими себя моими лучшими друзьями. Только вот в итоге получалось, что большинство проблем, которые они помогали мне решить, образованы ими же. А в друзья набивались эти господа-товарищи только по одной причине, получить долю в моём бизнесе. И первый секретарь комсомола был ничуть не лучше них в этом вопросе. Достаточно вспомнить, что в моём мире, после развала Союза, первыми олигархами как раз стали вот такие комсомольские вожаки, с горящим сердцем, холодным разумом и прочими атрибутами истинного коммуниста. Правда для этого им пришлось перековаться в капиталисты, но ни у одного из будущих миллионеров с этим не было проблем. И Шаронов меня не подвёл.

— Молодой ты ещё, наивный, — снова хлопнул меня по плечу первый секретарь. — Если ты не знаешь зачем, то другие очень хорошо себе это представляют. Поэтому если хочешь серьёзным делом заниматься, нужны друзья с возможностями. Понимаешь меня?

— Конечно, Андрей Владимирович, — я кивнул, удерживая максимально серьёзное лицо. — Спасибо, что помогли.

— Обращайся, — царственным жестом разрешил аппаратчик. — И давай ка по возвращению с тобой встретимся, посидим, поговорим. Расскажешь, что там у тебя и как. Какая помощь нужна. Может, ты нам поможешь. Ты же наш, комсомолец! А значит нам стоит держаться друг друга!

— Конечно! — судя по тому, что подобное предложение прозвучало уже второй раз за два дня дяденька очень хочет присосаться к кормушке. — Назначайте время и место. Я буду как штык!

То ли под ним кресло шатается и ищет возможность организовать себе «золотой парашют», то ли наоборот, в ЦК партии метит, непонятно. Нужно с Игорем Игоревичем этот вопрос уточнить. Но и отказывать Шаронову было нельзя. Первый секретарь ЦК ВЛКСМ величина очень серьёзная. На уровне министров, а то и президиума ЦК партии. Ссориться с ним чревато самыми негативными последствиями. Конечно, это не означало, что я лягу и подниму лапки, но хотя бы съездить поговорить нужно обязательно. А там посмотрим.

Конфликта я не боялся. Судя по счастливым мордам лица дедов испытание в Сирии дроны прошли блестяще. Да и кадры горящей «Меркавы», которой закинули гранату прямо в люк это подтверждали. Правда в новостях утверждали, что это сделал самоотверженный солдат сирийской армии, но мне по секрету сообщили что нифига. Наш оператор постарался, виртуозно уложивший гранату точно в цель, за что был даже награждён орденом Военной чести первого класса. Жаль только носить её боец не сможет, потому что его никогда не было на Ближнем востоке. Ну официально.

Военные плюс КГБ, а его со счетов сбрасывать категорически не стоило, особенно учитывая их интерес к социальным сетям, могли обеспечить мне достаточную степень безопасности от различных самодуров. Так что насчёт жалоб фрау Хофманн я не переживал. Было бы гораздо хуже, промолчи я тогда. Результаты слёта вполне могли стать основой для молодёжной политики на ближайшие несколько лет и мне категорически не улыбалось бороться с множеством идиотов при власти, считающих видеоигры источником всех зол. А это вполне могло случиться, развей профессор марксизма-ленинизма свою теорию.

В чём-то я её понимал. Бабулька выросла в тяжёлое время, пережила войну, разруху, участвовала в восстановлении страны. Я всегда с глубоким уважением и почтением относился к людям этого поколения. Им действительно выпали жуткие испытания, которые они с честью преодолели. Но, как это часто бывает, при этом многие из них настолько привыкли к постоянной борьбе, что просто не видели, что мир изменился. И требовали от остальных бороться вместе с ними. Создавать трудности и преодолевать их. Ну это я так видел.

Подкреплялось это разрывом социального уровня между правящей верхушкой партии и простым народом. Да, здесь это было выражено не так ярко, может быть, как раз потому, что к власти не пустили оголтелых фанатиков, типа Суслова. Вот уж кто не жил сам и другим не давал, считая, что одного фасона брюк будет достаточно, но каждый божий день нужно воспевать коммунистическую партию и её лидеров. Чем это обернулось мне прекрасно известно и повторения я не желал.

Кому-то могло показаться смешным, мол ну да, без видеоигр страна прям рухнет, а я так скажу. Именно из таких мелочей и складывается уровень жизни. И люди хотят не только набить живот полумороженной картошкой, но кушать вкусную и полезную пищу, красиво одеваться, и из развлечений иметь не только речи парторга на политинформации. И хорошо, что власти это понимали, недаром в суровом сорок втором году, во время самой страшной войны, в Москве открылся Коктейль-холл. А после там можно было послушать джаз, который в Союзе не слишком привечали.

Так и игры были вполне себе показателе уровня жизни. Когда детям, да и не только им, не нужно вкалывать от зари до зари чтобы прокормить себя, появляется свободное время, и человек может развлечься, убивая нарисованных монстров. Ну или решая головоломки, строя города или пилотируя виртуальные самолёты. Мало ли жанров и направлений существует. Ну а проблемы, они есть в любой сфере, начиная с еды, заканчивая спортом. Везде излишества будут вести к неприятностям. Соблюдай умеренность и будет тебе счастье.

От первого секретаря я ушёл лишь поздно вечером. Разговор плавно перешёл в банкет, в котором участвовало всё руководство делегации, причём я с лёгкостью опознал пару комсомолок лет двадцати, плюс минус год, другой, которые являлись не столько помощниками товарища Шаронова, сколько скрашивали его досуг. И это при том, что глубокоуважаемый первый секретарь не был энергетом! Кстати, возможно это была причина, по которой он искал возможность присосаться к денежному потоку. Не девки, а возраст. Всё-таки пусть сорок восемь — это ещё не возраст для политика, но всё же для комсомола многовато. Одарённая молодёжь уже давила, и стоило решать, куда двигаться дальше.

— Семён! — Томас нашёлся в холле, на мягком диване, устало пялящимся в газету. — Ты есть сакончить?

— Да, — я немного виновато улыбнулся. — Прошу прощения, разговор затянулся. Ехали бы домой, я такси возьму.

— Нет, нет, это нефосмошно! — упрямо помотал головой герр Майер. — Я есть тфой сопровошдаюший! Это моя рапота!

— Тогда извините. — я поднял руки, сдаваясь. — Едем?

— Та, конечно. — немец поднялся, и я заметил, что он выглядит не только устало, но и расстроено. — Машина на стоянке.

— Томас, у вас проблемы? — было несложно догадаться что случилось. — Из-за моей выходки на выступлении фрау Хофманн? Мне жаль, что втянул вас во всё это. Обещаю оставшееся время вести себя положительно. И завтра я хотел бы извиниться перед фрау Хофманн. Вы можете это устроить?

— Я, я! — взбодрился немец. — Конешно! Я всё стелаю!

— Отлично, тогда едем в пансион? — я не то, чтобы устал, но хотел бы побыть один и подумать. Да и девочкам позвонить не мешало, благо сотовая связь работала прекрасно. — Уже поздно и вам тоже пора к семье.

— Итёмте, — герр Майер энергично двинулся к выходу. — Я припарковался немноко дальше, чтопы не мешать. Зато сейчас пропок на тороках не бутет.

Фрау Митте была предупреждена, что ужинать я не буду, да я и не хотел, наелся на банкете, так что, прибыв в пансион, я сразу пошёл к себе в номер. Принял душ и завалился в кровать. К сожалению, звонить девчонкам было уже поздно, в Сибири уже скорее раннее утро настало, а будить их я не хотел. Так что, немного полазав в интернете завалился спать. И проснулся от того, что в комнате кто-то был. Не открывая глаз, я метнулся в сторону, активируя технику «Каменной кожи», но на удивление, ничего не смог сделать. Энергия просто меня не слушалась. А вскоре следом за ней покинуло и сознание, и последнее что я смог заметить, были две пары дорогих кожаных туфель, которые я где-то видел, но не успел вспомнить, где именно. Темнота беспамятства накрыла раньше.