И вновь продолжается бой!

Глава 7

Глава 7

— Если хочешь быть здоров, закаляйся! — горячей воды в доме не было, точнее, для этого нужно было разогревать бойлер, так что я мылся в холодной. — Водой холодной обтирайся! Особенно если никакой другой нет. А ещё говорят, Европа, Европа.

Да, многие мои соотечественники даже в прошлом мире путали туризм с эмиграцией и потом сильно удивлялись, что в социальном плане за границей оказывалось всё не так сладко, как они мечтали. Даже если отбросить мигрантов из Африки, разгул разного рода меньшинств и прочий треш, которого здесь не наблюдалось, оставались какие-то базовые для советского человека вещи, которые в самой старушке Европе проходили под разрядом элитных.

Например, центральное отопление. Или горячая вода. Приём терапевтом в день обращения, да и вообще бесплатная медицина. Как и образование, хоть тут были нюансы, в зависимости от страны. Но вот с магазинами беда была всеобщей. И дело не в том, что там был маленький выбор, или, прости. Господи, дефицит. Проблема была во времени их работы. Понятное дело, что сами европейцы уже привыкли что в девять вечера ничего купить нельзя, но лично мне, избалованному круглосуточными супермаркетами это казалось диким.

Справедливости ради, в Союзе с круглосуточными магазинами тоже дело обстояло не очень. Ну как минимум с государственными. Кооператоры быстро смекнули, что вечером люди тоже не против затариться чем-нибудь эдаким. Поэтому работали до десяти, а кто и до одиннадцати вечера. Причём никакого запрета на продажу алкоголя просто не существовало, чем многие пользовались. И уж точно почти все магазины работали в воскресенье, ибо даже самые упёртые чинуши понимали, что ждать до понедельника чтобы купить булку хлеба это маразм.

— Доброе утро! — ровно в семь ноль ноль я спустился в столовую, приветствуя фрау Митте. — Как и приказывали, прибыл на завтрак!

— Гуттен морген, — по-немецки поприветствовала меня женщина, кивнув на один из накрытых столов. — Присашифайтесь. Приятноко аппетит.

— Данке шён. — я не спешил светить своё знание немецкого, но такие базовые вещи знал любой ребёнок. — И чего тут у нас? О! Фермерский омлет! Вот это я уважаю!

В прошлой жизни мне доводилось довольно много бывать в Германии и немецкую кухню я неплохо знал, поэтому обрадовался. Ведь могли подать и сенфайр, эдакий недосуп с картошкой, варёными яйцами и прочим в сливочно-горчичной заливке. Но нет, моя хозяйка пошла по классике. Омлет, салями, сырокопчёная ветчина, блины с джемом. И конечно же кофе. К счастью, немцы, в отличии от американцев, пьют хороший, свежесваренный кофе, а не бурду из-под капельной кофеварки, которая стоит пол дня подогреваясь прямо в колбе. Я хоть был не великий любитель данного напитка, но за такое извращение казнил бы не задумываясь.

Кроме меня на завтрак вышли ещё два немецких товарища, хотя, скорее господина судя по чопорности и манерам. Да и шмотки на них были явно забугорные, в смысле с дикого, загнивающего Запада. Эти господа, правда, загнивать не спешили, и поздоровавшись по-немецки, но с английским акцентом сели завтракать. Я на всякий случай запомнил морды и сделал себе пометку поинтересоваться у герра Майера, кто это такие. Не то чтобы я боялся шпионов, но мне казалось, что гости оттуда должны находиться под большим контролем. Хотя это хорошо вписывалось в мои мысли по поводу службы фрау Митте в Штази. Только я думал она на пенсии, а получается, что ещё как служит. Можно сказать, всегда на посту! Впрочем, наличие соглядатайши от спецслужб не помешало мне насладиться завтраком. Не знаю, как она ловит шпионов, но готовила фрау Митте замечательно. Да и кофе у неё получился выше всяческих похвал.

Я смаковал вторую чашку, закусывая блинчиками, когда в столовую ввалился Томас. Он явно встал куда раньше меня, поскольку ещё вчера проговорился, что жил где-то в пригороде, причём довольно далеко отсюда. Но я зря беспокоился. Товарищи немцы оказались людьми прошаренными и всё предусмотрели. Например, как не тратить время на завтрак дома, поэтому герр Майер тут же уселся рядом со мной, а хозяйка подала ему тот же набор, что и у меня. Зуб даю, они его ещё и в счёт включат. И мне лично плевать, платит за проживание принимающая сторона, но хитрый жук Томас теперь неделю будет кормиться за счёт своей компании, не тратя лишние деньги. Уважаю!

— Итак, какой у нас план действий? — я вежливо подождал, пока Томас доест и только после этого приступил к расспросам. — Я полистал расписание, там столько всего. Сам я выступаю завтра после обеда, поэтому сегодня хотелось бы просто посмотреть, что и как.

— О да, — разулыбался немец. — У нас отшень расноопразная прокрамма. Сейчас мы ехать на открытие слёта. Путет выступление претставителей расных стран и торшественное шествие. Потом на статионе Всемирной молотёши бутут выступления спортсменов и мусикальных групп. Уферен, вам бутет очень интересно.

— Герр Майер, мы же договаривались, ко мне на ты, — я укоризненно покачал головой. — Мне просто неудобно, когда человек старше меня и куда выше по должности, так обращается к младшему. И вроде бы мне нужно отметиться у руководителя нашей делегации. Показаться что я приехал и всё в порядке.

— Та, — закивал Томас. — Я вчера звонил, но лучше приехать лично. Токта нато ехать, иначе не успеем.

— Я готов! — мне оставалось лишь глотком допить кофе, всё остальное я заранее взял с собой. Телефон, портмоне и фотоаппарат. Не Марк, который уже давно и прочно обжился у Цемеля, обзавёлся собственным оператором и на него снимали клипы ребятам да девчатам, а обычная мыльница, с аккумулятором нового типа и несколькими ёмкими картами памяти.

По раннему времени на улице было ещё не так жарко, да и машин немного, поэтому до гостиницы мы домчались с ветерком. А там как раз царило оживление, до церемонии открытия слёта молодёжи оставалось три часа, но делегаты носились как в задницу ужаленные, приводя в порядок себя и костюмы, ища свободный утюг, щипцы, тушь, фен и прочие чрезвычайно необходимые здесь и сейчас вещи.

Причём, как я понял, кроме советской делегации здесь жили гости из других стран, но языковой барьер никому не мешал. Молодёжь разных стран прекрасно понимала друг друга и ничуть не парилась на этот счёт. Всех всё устраивало, разве что бедные сотрудники спецслужб пытались зафиксировать все возможные контакты, и предотвратить возможную вербовку, но получалось у них так себе. Хотя я был уверен, что всё исправно пишется и после будет тщательно разбираться, а с теми, кто позволил себе излишне близкие отношения с проклятыми капиталистами состоится серьёзный разговор.

— Нам наферх, — герр Майер решительно пошёл мимо респешена, вызвав несколько внимательных взглядов от непримечательных, но крепких парней, рассредоточенных по холлу гостиницы. — Глава вашей телекации живёт в президентском люксе.

Я ухмыльнулся, мол, ну кто бы сомневался. Тем более что это был не абы кто, а первый секретарь ЦК комсомола, Андрей Владимирович Шаронов. Мы встречались в позапрошлом году, после моего награждения, ведь кроме Сталинской премии, что само по себе значительное достижение для комсомольца, за мной были ещё такие проекты как «Бессмертный полк», который в прошлом году получился в два раза масштабнее и проходил не только у нас, но и в целом ряде городов и столицах советских республик. А также обеспечение трёхмерными принтерами все «Дома пионеров» в Новосибирске, что комсомольцы тоже записали в свой актив. А чего, я же комсомолец? Значит действую не просто так, а под патронажем своей первичной организации. Ну или хотя бы райкома с обкомом, эти тоже были не против примазаться.

Ну и понятное дело, само ЦК ВЛКСМ просто не имело права сказать, что мол, мы знать не знаем, что там за гений появился, получающий Сталинскую премию первой степени и всё это без святого руководящего слова комсомола. Так быть не должно, хотя бы потому что из ЦК партии уже могут спросить, мол, вы чего, совсем мышей не ловите⁈ Почему у вас люди сами что-то изобретают тут, придумывают⁈ Ладно этот родине передал изобретения, а ну как следующий такой возьмёт и контрреволюционное что-то учинит⁈ Ведь без контроля так всё и будет, а если вы этот самый контроль не можете осуществлять, возможно надо поменять на тех, кто сможет. Так что вполне естественно, что после награждения меня потащили к первому секретарю комсомола, знакомиться. Поэтому сейчас, заходя в президентский люкс, я не испытывал ни малейшего волнения.

— Андрей Владимирович, здравствуйте. — Шаронов уже был при полном параде, что-то обсуждая с соратниками в гостиной и моё появление вызвало некоторое оживление среди них. — Здравствуйте, товарищи.

— Семён! — первый секретарь не стал чиниться, и поднялся мне навстречу, распахивая объятья. — Молодец, что приехал! Товарищи, знакомьтесь кто не знает! Наш юный, не побоюсь этого слова, гений, получивший Сталинскую премию первой степени! Создавший, можно сказать, новый вид транспорта! Был я недавно на совещании в ЦК, обсуждали твою идею с подготовкой в школе операторов для этих твоих беспилотников. Скажу по секрету, после выступления в Сирии военные остались в восторге и есть мнение ввести курс в рамках первоначальной военной подготовки. Но когда это случится пока не ясно, сам понимаешь, нужна материальная база. Однако, со стороны комсомола я сразу заявил, что мы готовы!

— Благодарю, ваша поддержка очень важна для нас. — не то, чтобы я верил в безоговорочную поддержку со стороны первого секретаря ВЛКСМ, но и ссориться с такими людьми как минимум глупо. — Комсомольцы, как всегда, на передовой прогресса и сейчас мы строим будущее буквально своими руками. И здесь как никогда важна руководящая и направляющая роль центрального комитета, не дающая бурному энтузиазму выйти за определённые рамки.

— Точно так! — Андрей Владимирович хлопнул меня по плечу, расплывшись в довольной улыбке. — Многие этого не понимают, считая, мы только запрещаем. Но это не так! Просто иногда нужно осадить некоторых, чтобы они всё вокруг не разнесли!

— Полностью согласен, — на самом деле я сильно сомневался насчёт роли ЦК ВЛКСМ, которое скорее уж занималось политикой, подсиживая друг друга и выпячивая собственную значимость, но вот первичные ячейки комсомола действительно делали много хорошего, хоть и болтологии там тоже хватало. Но я просто не мог сказать что-то подобное в лицо человеку, имеющему значительный вес на руководящем небосклоне страны. Пусть даже я имел одобрение от Вождя, что являлось своего рода печатью неприкосновенности, да и прикрытие от КГБ и армии тоже многого стоило, но зачем плодить врагов на ровном месте. — если молодёжи дать полную свободу ничем хорошим это не закончится.

— Вот! Наш человек, настоящий комсомолец! — меня снова хлопнули по плечу. — Извини, не могу уделить тебе больше времени, сам понимаешь, масса дел, но как всё закончится, нам обязательно надо встретиться, поговорить. Наверняка, тебе нужна какая-то помощь. Посмотрим, что можем сделать. Ведь именно это наша главная задача, помогать молодёжи!

— Конечно! — помощь мне лишней не была, всё же социальные сети были слишком необычным проектом для Советского союза, и многие чиновники считали своим долгом встать у нас на пути, но тут важнее было найти грань, когда цена за содействие станет слишком велика. — Не буду мешать. До свидания, товарищи!

Для руководства комсомола я был очень удобным союзником. Успешные крупные проекты, примазавшись к которым можно было получить солидный куш. Но самое главное, что при этом я сам не лез в дебри политики, поэтому не претендовал на их место. Чего бы такому и не помочь, привязав к себе покрепче. Другое дело, что и я сам не бегал по кабинетам в поисках преференций. Как там у классика? Сами придут и сами предложат. Вот похоже, с Шароновым так и получилось.

Но пока я выкинул из головы и самого первого секретаря и его окружение, которое сейчас мне мило улыбалось. Уверен, для каждого из них я лишь актив, который надо использовать, а потом сбросить в утиль. По-хорошему стоило наводить мосты, искать союзников и соратников, знакомиться с нужными людьми, которые могут помочь в будущем. Но мне это в прошлой жизни обрыдло, так что сейчас я наслаждался возможностью избежать всего этого хотя бы временно.

Церемония открытия началась на площади Маркса и Энгельса перед Дворцом Республики, откуда колонны участников двинулись на стадион Всемирной молодёжи. Шествие было торжественным, со множеством флагов стран, лозунгами, прославляющими коммунизм, плакатами с изображением лидеров, среди которых естественно лидировал товарищ Сталин, и прочими обязательными атрибутами коммунистических праздников. Но народу нравилось, я тоже исправно шагал в колонне, держа сунутый мне портрет кого-то из правительства и не отсвечивал. Хорошо ещё шагал в ногу, но к этому я был привычный. В техникуме на праздники мы тоже ходили колонной с плакатами. Меня так и подмывало назвать это крестным ходом, но я давил язвительность в зародыше, чтобы не доставлять неприятности себе и Сикорскому.

Радовало меня одно, идти было недалеко, стадион располагался в том же районе города, а там меня уже никто не трогал. В выступлениях я не участвовал, знать никого не знал, поэтому спокойно уселся на трибуне в отведённом нашей делегации секторе и наслаждался зрелищем. Ну что сказать, для местной самодеятельности даже неплохо. Хотя я просто зажрался, избалованный грандиозными шоу прошлого мира. Да и там иногда случалось видеть такой треш, что потуги комсомольцев казались шедеврами постановки и гармонии. Та же олимпиада двадцать четвёртого года в Париже, ничего кроме чувства омерзения не вызывала. На её фоне живая человеческая пирамида а-ля начало двадцатого века выглядела свежо, энергично и возвышенно. Эдакая безмолвная ода физическом развитию и молодости.

Но началось всё с гимна ГДР, как принимающей стороны и подъёма флагов. Естественно, вторым был поднят кумачовый стяг, с золотой звездой, серпом и молотом. Гимн тоже исполнили, причём пел весь стадион. Что сказать, ощущения офигенные. До костей пробирает, когда семьдесят тысяч человек хором поют: «Славься Отечество наше свободное, счастья народов надёжный оплот!». Причём текст знали все, начиная от американцев, заканчивая делегацией из Буркина-Фасо или Конго. Даже наоборот, негры как раз пели с особым энтузиазмом, да и по-русски говорили куда лучше янки.

И всё же выступления спортсменов и артистов несли на себе местечковый отпечаток. Всё же слёт хоть был международным, но по уровню не дотягивал до разных спартакиад или Всемирного фестиваля молодёжи и студентов. Вот там да, и бюджеты закладывались соответствующие, и готовились по полной программе, а здесь трубы явно были пониже, а дым пожиже. Да и номера явно надёргали из того, что было. Впрочем, впечатление это почти не портило. Молодёжь хотела праздника, отдыхать и общаться со сверстниками, им это предоставили. Остальное было мелочью.

Особенно когда после спортивных и показательных номеров устроили концерт. Музыка диско и других стилей мигом исправила любые недочёты, и коммунистическая молодёжь дружно рванула на поле, специально очищенное для этого. И казалось бы, все семьдесят тысяч, а именно столько вмещал забитый до отказа стадион, не должны были на нём поместиться, но потом я увидел, как с трибун выводят колонны детей в синих пионерских галстуках и меня осенило. Ну да, даже советская делегация не блистала размерами.

Пара сотен человек — это довольно много, но никак не тысячи. И даже если все пятьдесят стран прислали такое же количество, что вряд ли, нас не набралось бы и на одну седьмую стадиона. Но в дело пошёл старый добрый принцип очковтирательства. Кто-то скажет, мол, конечно, ничего другого от Советов мы и не ждали, но я прекрасно знал, что в так называемых демократических странах делают это с не меньшим энтузиазмом, а зачастую и куда более активно, пуская пыль в глаза избирателям. Про капиталистов вообще молчу, достаточно вспомнить клятву под присягой генеральных директоров семи крупнейших табачных компаний, что никотин не вызывает привыкания. Могли они не знать этого про товар, которым торгуют? Разумеется нет. Но конечно же, это другое, понимать надо. Так что я плюнул на все условности и влился в толпу танцующих. Делегат я или погулять вышел? Да и юные комсомолки из разных стран были чудо как хороши!