Идеальная ложь

Глава 15

Белое, с красными арочными дверями здание первой приходской церкви Ред-ривера могло служить образцом классической религиозной архитектуры Новой Англии середины XIX века. Окна украшали простые витражи, позади кафедры проповедника находились орган и хоровая капелла. Один главный проход разделял скамьи, сделанные из местного клена и тсуги[10]. Над органом висел пурпурный стяг. В двадцатых годах прошлого века прихожанки вышили на нем золотыми нитками двух голубей, которые клювами держали надпись «ТЫ ЕСТЬ ПУТЬ ЖИЗНИ».

Несмотря на то что жители города неохотно ходили в церковь, Франсин за время своего служения удалось существенно увеличить количество прихожан путем проведения общественных мероприятий. Она организовывала кружки для школьников, обеды для престарелых и больных. Церковь была построена на холме, поэтому подвалом считался первый этаж, куда можно было войти прямо с удобной парковки, вымощенной камнем. Этот подвал стал общественным центром всего города. Каждую неделю на доске объявлений справа от парадных дверей под стеклом вывешивалась программа: регистрация свадеб, городские встречи, продажа домашней выпечки, пикники, чтение лекций.

Несмотря на то что был будний день, в церкви готовились к похоронам Этана, которые должны были состояться после обеда. Утро было ветреным и холодным, а к двум часам, как раз к началу церемонии, на город обрушился сильный град. Комочки льда с такой силой стучали о витражи, что казалось, кто-то яростно, с силой кидает на стекло целые пригоршни камней. Каждый раз, когда открывались входные двери, ветер с завыванием врывался в здание, носился по рядам, теребил ленточки на похоронных венках, стоящих у алтаря. Из-за плохой погоды многие не пришли, но среди пришедших были и те, кто десятилетиями не посещал церковь. Например, Ивар Дисон, сосед Этана, владелец фермы. Он даже надел свой единственный выходной костюм, который на несколько размеров был ему мал.

Жизнь в таких небольших сельских городах, как Ред-ривер, никогда не останавливалась, если кто-то умирал. Но убийство — это было что-то неслыханное. Новость о том, что жизнь Этана была прервана так внезапно и так трагично, была сродни торнадо, который когда-то в далеком 1970 или 1971 году пронесся по округе. Такие события шокировали, выбивали из обычного ритма жизни.

В тот день прихожане были подавленными и взволнованными. Многие говорили о Люсинде, о ее плохом поведении и о негативном влиянии, которое она оказывала на местную молодежь. Некоторые заявляли о том, что семья сама накликала на себя беду.

Утром в магазине Мэг слышала, как Пола Йодер говорила своим покупателям:

— Возможно, Этан и Ларк пытались поступить правильно. Но нам всем доставалось от этой девчонки.

Когда из-за кражи сигарет Пола запретила Люсинде входить в магазин, маленькая преступница пригрозила: «Когда-нибудь ты получишь!» Эту угрозу Пола приняла слишком близко к сердцу.

В церкви царила атмосфера недоумения и грусти. В воздухе повис вопрос, люди требовали объяснения.

Первый ряд по правую сторону от прохода был зарезервирован для членов семьи. В четверть третьего желающие попрощаться с Этаном прибыли в церковь. Клинт вошел в небольшую комнату у входа, где ждали Мэг, Ларк и девочки. Мэг не видела Клинта со дня убийства, но она знала, что он выполнял их с Франсин поручения и проделал огромную работу по приготовлению церкви к похоронам. Он был церковным органистом, хотя в его исполнении в произведении звучало больше фальшивых нот, чем чистых. Но он был прилежным и старательным музыкантом и не обращал внимания на шутки и насмешки.

— Вы готовы? — спросил он учтиво. На нем был черный костюм, напоминающий перешитый смокинг, но несмотря на это, пиджак сидел на его широких плечах на удивление хорошо. Он подравнял бороду и аккуратно уложил редеющие волосы. Его даже можно было назвать симпатичным. Он всем улыбался и нежно хлопал Фиби по плечу, но покрасневшие глаза выдавали его истинные чувства. Мэг показалось, что она даже услышала исходящий от него запах пива.

— Я сейчас иду к органу. Когда вы услышите первые аккорды, выходите.

Невозможно заранее предугадать, какие чувства овладеют душой в определенный момент. Мэг думала, что спокойно переживет похороны. Это был не ее город, она не была частью их жизни. Но когда Мэг шла рука об руку с Ларк, несшей на руках Ферн, а за ними следовали Брук и Фиби, держась за руки и рыдая, она поняла, что является неотъемлемой частью Ред-ривера. В какой-то момент ее сердце словно разорвалось в груди, заставляя посмотреть правде в глаза. Перед ней стояло много людей, которых она знала, а также приезжие из города. Тут была Ханна, Бекка, Жанин, Эйб… Цветы на алтаре и гроб с телом Этана… Ну, почему Мэг не подумала об этом раньше и не подготовилась? Сейчас ее душа нестерпимо болела. Этан мертв, его больше нет. Несмотря на то что за последние месяцы она радикально поменяла свое к нему отношение, он все-таки оставался частью ее жизни. Его смерть казалась невозможной, но все же она думала, что позже сможет смириться с этим фактом. Истина предстала перед ней, как огромная черная гора, и у Мэг не было другого выбора, как только покорить ее.

— Друзья! — начала свою речь Франсин, раскидывая руки, как бы желая обнять всех присутствующих. — Дорогие родственники! — она посмотрела в сторону семьи. На ней была белая ряса с красной накидкой и золотистым поясом. Когда она смотрела на прихожан поверх очков, казалось, что от ее пристального взгляда не скроется ни одна темная мысль.

— Этан Мак-Гован не был религиозным человеком. — Франсин посмотрела в свои записи, а потом вновь подняла взгляд. — Он был не тем человеком, которого можно охарактеризовать одним словом. Для некоторых горожан он был хорошим другом. Для дочерей он был самым лучшим отцом на свете. А для Ларк… я думаю, мы все понимаем, какая особенная это была пара…

Она старается, думала Мэг. Франсин действительно прилагала массу усилий, чтобы ее голос звучал достаточно грустно и искренне. Только тогда, когда она отдала надлежащие почести Этану и приступила к заранее подготовленной проповеди, ее лицо приняло характерное выражение, а слова, всегда тщательно продуманные, говорили сами за себя. Мэг вслушивалась не только в смысл сказанного, но и в звучание голоса. Франсин, казалось, убаюкивала присутствующих, гипнотизируя их своей речью.

— Но как нам справиться с болью утраты, как заживить раны? Как отнестись к жестокой несправедливости, в результате которой он покинул нас… наш город в руинах?!

Франсин отступила назад, словно отдавшись во власть скорби. Помолчала минуту, давая присутствующим возможность задуматься над этим вопросом, потом продолжила:

— Друзья… родные! Эта потеря — не дело рук Бога. Смерть так не приходит. Это благородный естественный процесс, завершение жизни. Как писал один известный поэт, «смерть — это источник красоты». Уход Этана был не таким. Его смерть была нарушением естественного процесса. Смириться с таким горем намного сложнее, все так запутанно, непонятно…

Мэг чувствовала, что проповедь слушают все до единого. Несмотря на то что присутствовало много детей, никто не плакал, не было слышно ни звука. Они сидели как завороженные и слушали голос Франсин.

— Мы должны набраться смелости и посмотреть правде в глаза. Даже самые подлые поступки человека совершаются под всевидящим оком Бога. Мы должны осознать, что существует великий план для нас… для всего живого. Мы должны понять, что даже у самых безумных поступков всегда есть смысл. Господь видел, как рука ненависти вознеслась над Этаном Мак-Гованом. Он видел это… но бездействовал. Бог позволил этому свершиться… Но почему? Зачем?!

Вопрос прозвучал яростно, гневно. Ноздри Франсин раздулись, и она закрыла глаза. Она наклонила голову и покачала ею из стороны в сторону. Потом снова медленно подняла голову и пристально посмотрела на прихожан.

— Мы никогда не получим на этот вопрос убедительного ответа. Но я знаю, что существует много версий, и каждый из нас носит их в себе. Каждый раз, когда ненависть переполняет наши сердца… когда мы чувствуем ревность… пренебрегаем истиной… лжем… мы все прекрасно знаем, что тоже действуем против Бога. Мы можем так же, как Каин, Иуда или убийца Этана, в порыве ненависти поднять руку на ближнего своего. Каждый день, каждую секунду своей жизни мы делаем выбор, быть ли нам с Богом или идти своей дорогой. Выбор дан нам Господом. Он позволяет нам принять решение, потому что знает, как и присутствующие сегодня здесь родители, что дети учатся только методом проб и ошибок.

Франсин посмотрела на гроб, украшенный гладиолусами, гвоздиками и лилиями.

— Но как нам смириться со смертью этого человека? Как понять этот бессмысленный акт жестокости? Где нам искать ответы и утешение? Позвольте вам посоветовать, друзья: не спрашивайте у своего сердца, не следуйте своим инстинктам. Потому что немедленная, эмоциональная реакция на убийство — это еще больше крови. Око за око! Месть, обвинение, расплата! Давайте все прислушаемся, к чему призывают наши сердца! Давайте сдержим наш пыл. Библия гласит: «Не суди, да не судим будешь». Среди нас нет ни одного человека, в котором нет греха… Друзья! Родные!

И Франсин торжественно завершила свою речь:

— Мы должны забыть о нашей ярости. Нам надо выйти из тени отчаяния и… осветить душу мудростью Бога. Как бы ни было сложно, мы должны понять, что смерть Этана — это часть божественного замысла. Справедливость должна восторжествовать! Не вините никого!

Франсин завершила свое обращение высокопарной фразой, которой она заканчивала каждую проповедь:

— Я поднимаю глаза к небу, откуда снисходит помощь. Господь помогает мне. Господь, который сотворил небо и землю.

Проговорив последние слова, Франсин некоторое время не поднимала головы. Мэг тронула ее речь, ведь в ней нашлись слова поддержки в адрес Люсинды. Но все же проповеди чего-то не хватало. Только в конце церемонии Мэг поняла, что Франсин на самом деле не жизнь Этана восхваляла и оплакивала. В своей речи она даже не упомянула о его харизме, смехе, голосе, о бурном, иногда неуправляемом энтузиазме. Она говорила о том Этане, которого знали Ларк, дочери, друзья и соседи. Она восхваляла его общественную работу, его достижения в искусстве. Хотя она и упомянула все достоинства Этана, было такое чувство, что она говорила о совершенно незнакомом ей человеке. Она даже не упомянула о волевом, самоуверенном Этане, с которым у них были разногласия.

Мэг, погрузившись в собственные мысли, даже не заметила, что пауза затянулась надолго. Все присутствующие ждали, когда Клинт начнет играть фугу Баха, которую он всегда исполнял после молитв, но в церкви было тихо. Заплакал ребенок. По залу пронесся шепот, люди стали поворачиваться друг к другу. Франсин вышла из-за кафедры и вопросительно посмотрела в сторону органа.

Когда все стали подозревать, что что-то произошло, Клинт заиграл. Ноту за нотой, аккорд за аккордом, он играл с вдохновением, с самоотдачей… Это было странно и не похоже на Клинта, но Мэг показалось, что он играл… идеально.