Идеальная ложь

Глава 34

В то субботнее утро снег шел всю их долгую поездку до Ред-ривера, днем, когда они добрались до дома Эйба, и даже вечером, когда они сидели возле камина из необработанного камня и играли в «скрэбл», составляя слова. Мэг постоянно отвлекалась от игры. Она была слишком занята своими мыслями, поскольку увидела Эйба с новой стороны — перед ней сидел хозяин «образцового» дома с блестящими полами из твердых пород дерева и восточными коврами сочных расцветок. Хотя он включил термостат, как только они вошли, и огонь в камине горел целый вечер, Мэг чувствовала, как в просторных, нежилых комнатах гуляют сквозняки. Сначала она думала, что это из-за снега — снаружи к большим окнам гостиной подступили огромные сугробы. Потом поняла, что причиной ее дискомфорта является не озноб. Дом просто был холодным — полная очаровательных вещей красивая оболочка, где никто не живет.

Она тосковала по уютному беспорядку и шуму гостиной Ларк — книжки и журналы, разбросанные на видавшем виды журнальном столике; повсюду маленькие подушки, чтобы Брук и Фиби могли ими кидаться, когда на них находило соответствующее настроение; кушетка, которая, в зависимости от сиюминутных желаний маленьких обитателей дома, то становилась батутом, то превращалась в плывущий по морю корабль… Длинный белый кожаный диван Эйба, с его элегантными линиями и небольшими плотно обитыми подлокотниками, был одной вещью и только одной: местом для сидения, желательно с прямой спиной и бокалом для коктейля в руке. Мэг не могла себе представить, как по этим комнатам носятся дети, и эта мысль навевала грусть.

— У меня такое чувство, что тебе не очень интересно играть, — сказал в какой-то момент Эйб, вставая, чтобы подбросить в гаснущий огонь еще одно полено.

— А мне казалось, что я так хорошо притворяюсь, — сказала Мэг. — Откуда ты знаешь?

Ей нравилось смотреть, как он двигается. Эйб был в джинсах и выцветшей рабочей рубашке — хотя, вероятно, самой серьезной физической нагрузкой, с которой ему приходилось сталкиваться, была доставка дров из поленницы к камину. Все, что он делал, было тщательно спланировано. Эйб производил впечатление человека, поступками которого руководит не сердце, а разум. Его мозг никогда не прекращал свою работу. Хотя в течение всего дня они вели легкие, ни к чему не обязывающие разговоры, шутили, она знала, что Эйб ни на секунду не позволяет себе расслабиться. И даже когда они в дружелюбном тоне поспорили за обедом о политических интригах в Вашингтоне, она чувствовала, что мысли его на самом деле где-то очень далеко.

— Ты во второй раз составляешь слово «ток». Ты могла бы выбрать другое, «кот», например. — Он опять сел рядом с ней. — Я всегда стараюсь обращать внимание на мелочи, они могут рассказать о многом.

— Именно так ты узнал о Бекке и Этане?

Мэг надеялась, что переход к новой теме разговора получился не слишком грубым. В течение всего уик-энда она ждала, не заговорит ли Эйб об этом по собственной инициативе. Прошлой ночью он отвечал на ее вопросы односложно. Но запутанные обстоятельства измены Бекки не давали Мэг покоя с тех пор, когда Ларк рассказала ей, как Бекка бросалась Этану на шею. Какой муж может выдержать подобное унижение? Оставить такого умного и внимательного мужчину, как Эйб! Ей очень хотелось услышать, что об этой истории скажет он сам.

— Ты можешь не отвечать… — начала Мэг.

— Могу? — Он повернулся к ней, брови его иронично поднялись. — Правда? И ты счастливо проведешь уик-энд в доме, который Бекка помогала проектировать и отделывать, где каждая вещь носит отпечаток ее вкуса и индивидуальности, — действительно не нуждаясь в том, чтобы услышать, что же произошло? Будешь спать со мной на огромной кровати, которую выбирала она? На черном белье, которое она специально заказывала?

— Ларк говорила мне, что ты выбросил все, что ей принадлежало, и то, что она тебе дарила.

— Ну, сделать это довольно сложно, разве не так? — Эйб встал, чтобы подбросить полено в огонь, хотя в этом не было никакой необходимости. — Что принадлежало только Бекке? А что было нашим? Наполовину моим? Тут не может быть четкого разделения. Этот дом? — Он развернулся и воздел руки к высоченным, как в соборе, потолкам. — Мы построили его вдвоем. Вместе принимали решения относительно отделки из фактурного клена, моравской черепицы — мне бы пришлось развалить тут чертову уйму всего, чтобы избавиться от воспоминаний о ней.

— Поэтому постель ты оставил?

— Я не ответил на твой вопрос, да? — сказал он, поняв ее намек.

Она наклонила голову и улыбнулась.

— Ты выглядишь сейчас такой расслабленной, такой очаровательной, — продолжал он. — Тебе действительно хочется говорить об этих отвратительных вещах?

— Мне казалось, я тебе объяснила. Если мы собираемся попробовать, я хочу, чтоб это было по-настоящему. За последнее время мне пришлось иметь дело со слишком большим количеством лжи и полуправды.

— Хорошо, тогда позволь тебя кое о чем спросить, — сказал Эйб, скрестив руки на груди. — Тебе нравится Бекка?

— Я ее почти не знаю.

— Это не имеет значения. Первое впечатление редко бывает обманчивым. Когда ты впервые увидела Бекку, что ты подумала?

— Что она сногсшибательная. Правда. Она по-настоящему красивая женщина. Очень изящная. С естественной элегантностью.

— Но тебе она не понравилась.

— Мне казалось, что она никому не оставляла места вокруг себя. Она была слишком занята собственной персоной. Но кто мог бы винить ее? Или тебя? Могу себе представить, как это выглядело. Я имею в виду, что, по-видимому, большую часть времени тебе было достаточно просто на нее смотреть.

— Именно так, — сказал Эйб, улыбаясь своим мыслям. — Как будто живешь с изображением белой лилии кисти Монэ. Я любил ее красоту так сильно, как ничто другое в своей жизни. Я знаю, что это характеризует меня не с лучшей стороны, но я не мог думать без ее улыбки, без ее глаз. И, знаешь, очень важным для меня было сознание того, что она была моя. Это вопрос обладания. Я чувствовал себя собственником. Этот невероятный шедевр висел в моей гостиной. Я не хотел, чтобы кто-нибудь еще смотрел на нее. Это была одна из причин, почему я хотел переехать сюда. Чтобы изолировать нас. Помешать людям на нас таращиться.

— Но тебе нравится это место, — заметила Мэг, стараясь направить критику Эйба с собственной персоны на бывшую жену. — И у вас с Беккой были проблемы. Мне Ларк говорила.

— Бекка продолжала работать моделью. Самая «разъездная» профессия в Европе. Мы ссорились с ней, потому что я ненавидел, когда она от меня уезжала, и потому что она всегда возвращалась «под кайфом». Каждый раз, черт побери! Я бы мог помочь ей поправить ситуацию к тому времени, когда ей пришло время улетать — в обоих смыслах этого слова. Но дело еще в другом: когда мы поженились, она говорила, что хочет иметь детей. Мы стараемся сделать малыша, а она нюхает кокаин! Действительно, у нас с Беккой были проблемы.

— Я не знала, что ты хочешь иметь детей.

— А вот как я, в конце концов, узнал об Этане. Хотя на подсознательном уровне я знал — знал уже давно. Я понял, в чем дело, когда у меня появилось какое-то новое взаимопонимание с Ларк. Я чувствовал, что она — на вечеринках, у Йодера, на почте — как бы тянется к общению со мной. Я не знал, почему. Я не понимал, что это часть ее поразительного сострадания, этой невероятной поддержки, которую она оказывала Этану. В какой-то момент я даже неправильно истолковал ее сигналы, думал, что я ей нравлюсь, и попробовал мягко объяснить, как я люблю Бекку. Сейчас я вспоминаю тот ее печальный, понимающий взгляд, и мне хочется плакать.

— Когда ты все выяснил?

— Около года назад Бекка сказала мне, что была беременна.

— Беременна?

— Да, беременна. Она не была уверена, чей это был ребенок, мой или Этана, — но она его не захотела. По какой-то причине счет из больницы попал ко мне. Типичная неразбериха в бумажной работе страховиков — Бекка оплатила аборт в тот же день, когда ей его сделали.

— О Эйб!

— Н-да. Бедный глупый Эйб, — сказал он, поворачиваясь к огню. На этот раз пламя действительно нуждалось в его помощи, хотя Мэг почувствовала, что он возится, раздувая его, возвращая к жизни, дольше, чем это было необходимо. — Когда я пришел к ней с уликами, она не отпиралась. Рассказала мне правду. В лицо. Она думала, что большую часть этого я уже знаю. Что она уже больше года крутит роман с Этаном. Она была удивлена, когда новость меня шокировала. Она думала, что я обо всем знал, но просто закрывал на это глаза. Вот так мы объяснились.

— Извини…

— Знаешь, ведь она тогда знала, что теряет его, — продолжал Эйб так, как будто не слышал Мэг. — Она мне этого не говорила. Это мне Ларк потом рассказывала. Он уже уехал, устал от ее домогательств. Я не сомневаюсь, что Бекка любила Этана. Сейчас я могу испытывать к ней настоящую жалость. На самом деле он водил ее за нос точно так же, как она водила меня. Аборт она сделала потому, что знала, что Этан посматривает на сторону, и не хотела потерять свою фигуру, особенно тогда, когда ей нужно было быть «во всеоружии», чтобы вернуть его. Не думаю, что она хоть на миг задумалась, что по этому поводу скажу я.

— Я заезжала к ней на днях, — сказала ему Мэг. — Мне было необходимо спросить у нее, что она делала в мастерской в то утро, когда Этан был убит.

— Ты ездила к Бекке? — Он, насупившись, посмотрел на нее.

— Я нашла фотографа, с которым она работает на съемках для каталога. Судя по тому, что мне рассказали, она здорово налегает на кокаин. Она была не в лучшей форме.

— Она по-настоящему не была в нормальном состоянии с момента убийства Этана, — сказал Эйб. — Она действительно была в мастерской в день, когда его убили? Откуда ты знаешь?

— Ее видела Жанин, хотя вряд ли это секрет. Бекка сама рассказала об этом в полиции.

— Интересно, что она там делала?

— Она мне не сказала. Но, судя по тому, что говорят Ларк и Жанин, не думаю, что Бекка когда-либо отказывалась от надежды вернуть себе Этана.

— Только теперь, — печально заметил Эйб. — Она отказалась от нее только теперь.

Периодически в течение всего дня и вечера Мэг проверяла сообщения на своем автоответчике в надежде узнать новости о Люсинде. Были звонки от Питера Бордмана, Ханны и Франсин, были какие-то щелчки и молчание, но ничего не было от человека, которого Мэг хотела услышать больше всего…

Сейчас она следовала за Эйбом по великолепной витой деревянной лестнице, раздумывая над тем, что Люсинда, в отличие от нее, будет ночевать в какой-нибудь грязной забегаловке.

В одном Эйб ошибался: оттого, что Мэг узнала, что произошло между ним и Беккой, ей не стало легче ложиться в кровать, которую они когда-то делили. Как и все остальное в этом доме, она была выбрана с безупречным вкусом: низко расположенная рама из тикового дерева, японское покрывало с выбитым на нем изящным бело-голубым рисунком и разрекламированные Эйбом черные простыни и наволочки. Весь день она с нетерпением ждала, когда они, наконец, займутся любовью, но теперь, ожидая его в постели, она поняла, что страсть ее утихла. Лежа обнаженной под простыней, она ощущала слабый томный цитрусовый аромат — наверное, запах ее духов. Он, как и сама Бекка, впитался в полотно жизни Эйба, и ему от этого уже никогда не освободиться. И все же Мэг продолжал мучить вопрос — а хотел ли он этого сам?

— Что-то не так? — спросил он, укладываясь рядом с ней.

— Это была ее сторона?

— Да.

— Тогда давай поменяемся.

После этого стало лучше, а вскоре это обстоятельство уже не играло никакой роли. Эйб, возможно учтя некоторые замечания Мэг, казалось, старался сделать так, чтобы она почувствовала себя любимой. Медленно и нежно он целовал и ласкал все ее тело. Она извивалась от наслаждения, когда его губы охватили ее правый сосок, потом левый. Каждая клеточка ее тела была напряжена, готова, пылала страстным желанием.

— Пожалуйста… — простонала она. — Ну пожалуйста, Эйб…

— Ты просишь меня, Мэг Хардвик? — От желания его глаза стали черными.

Застав его врасплох, она, смеясь, выскользнула из его объятий, быстро развернулась и перешагнула через него, широко расставив ноги. Ее волосы падали ей на плечи. Он был возбужден, на таком же подъеме, как и она. Когда она взяла его член в рот, он застонал и выгнулся дугой в порыве наслаждения.

— Теперь моя очередь просить, — сказал он, глядя на нее снизу вверх со слабой улыбкой. Надев презерватив, он сжал руками ее бедра и мягко приблизил ее лоно к своему члену. Сначала медленно, а потом все быстрее она двигалась на нем вверх и вниз, пока они не превратились в единое целое. Наконец, когда ритм ускорился, он столкнул ее, так что она оказалась рядом с ним, развел ее колени и вошел в нее. Они кончили одновременно, глядя в глаза друг другу, — улыбка еще долго не сходила с лица Эйба после такого великолепного оргазма.

Он обернулся вокруг нее, обхватив ее плечи руками и спрятав лицо в ее волосы. Она почувствовала, что его дыхание стало глубоким.

— Эйб?

— Мммм?

— Что ты думаешь о Бекке теперь?

— Не кажется ли тебе, что тебе об этом поздновато спрашивать?

— Только не мне.

Несколько секунд он молчал, и Мэг чувствовала, как напряглись его руки, в тело вернулась настороженность.

— Мне ее ужасно жаль, ужасно. Она потеряла единственного человека в мире, которого по-настоящему любила.

Поздно ночью зазвонил телефон. Его звук ворвался в сон Мэг, как церковный колокольный звон. «Люсинда!» — подумала она еще не полностью проснувшись, вскакивая с постели. Но Эйб уже снял трубку.

— Нет. Говорю же вам, вы ошибаетесь.

Он старался говорить тихо, но Мэг слышала в его голосе тревогу. — Этим утром. Нет… только я. Извините, но вы ошиблись. И перепутали. Это вам нужно…

Эйб мягко положил трубку на место. И вздохнул.

— Кто это был?

— Ошиблись номером, — сказал Эйб, поглаживая ее по волосам. — Не о чем беспокоиться.