Идентификация Буратино 2

Глава 26 Чего хотят роботы

Чен был китайцем не по названию банды, он был самым настоящим китайцем. То есть по крови, по облику, по всему. Впрочем, как и остальные члены их банды. В отличие от представителей многих других народов китайцы, оказавшиеся в Евре в момент катастрофы и пережившие её, достаточно быстро скучковались по национальному признаку. Нельзя сказать, что это им сильно помогло в деле выживания, но факт остается фактом. Кто-то незнакомый с реалиями послевоенного восстановления может задаться вопросом, мол почему это сплоченность по национальному признаку не плюс в выживании? Вроде бы самое то! А вот нет. Среди тех, кто выжил, однородная группа людей с характерной внешностью стала очень раздражающим фактором. Тем более, что собирались в плотную стаю на чужой территории представители мутного государства, активно поучаствовавшего в ядерной войне. Сейчас та острота восприятия вроде уже спала, но именно, что вроде. Китайцев другие банды не любили, они отвечали взаимностью, от войн на уничтожение в Вена-Полисе этот чужеродный элемент спасало только негласное табу на смертоубийство, разлитое в обществе.

Чену было не привыкать чувствовать себя чужаком, он игнорировал косые взгляды диких и разговаривал только по делу и только с Шашеро. И со своим андроидом. Впрочем, разговоры с последним сводились к командам одного и докладам другого. Вчера, когда прибывший на место засады сборный отряд зафиксировал смерть всех бойцов заслона, китаец тут же послал своего «носильщика» на разведку. Если точнее, то покрутиться вокруг и просканировать ближайшие подходы на предмет тепловых или электромагнитных аномалий, которые могут трактоваться как люди и механизмы.

За ночь противник не объявился, Арлекин тоже не обнаружил ничего подозрительного. Вот и следопыты, вечерком пробежавшиеся по возможному маршруту противника, тоже ничего не нашли. Отсутствие результата поиска в данной ситуации — это не плохо, скорее наоборот — признак того, что в ближайшее время и их отряд не подвергнется нападению и расстрелу со стороны неизвестного врага. То есть, вполне известного, всякий понимал, что тут приложили руку те самые уроды из мегаполиса, на которых устроили охоту люди Пустоши. Те, которые ходят как у себя дома, которые сожгли одну робособачку и угнали с непонятной целью вторую.

То есть какой-то след был. Разведка с уверенностью смогла сказать, что впереди среди скал находится место ночевки неприятеля. Отходы жизнедеятельности, то есть мусор, какашки, обрывки веревки и упаковок сухпайков еще довоенного производства дают почву для предположения, что в отряде том четыре человека. Скорее всего. Охотники, естественно, доложили другими более простыми словами, но смысл был тот же:

— Шашеро, вроде как четыре урода ночевали там. По одной кучке отложили, ну и заодно мы нашли вроде как восемь упаковок от армейской жрачки.

— Хочешь сказать, мы всего четверых пытались обложить тогда перед долиной? И они так вот легко и просто завалили пятерых наших, сидящих в засаде? Не вдупляю я чой-то! Наших пятеро пряталось в засаде на четверых, а потом все полегли, так что ли?

— Ну или так.

— Или как?

— Или они разделились. Эти лёжку устроили, кричали, песни пели… А пока наши их лагерь палили, второй отряд подошел сзади и всех перестрелял из пневматики. Они ж все хитрые в этих своих городах, до ветра спокойно не сходят, специальную стенку ищут, чтоб на неё отлить.

— Это они, чтоб на них ветром струю не загнуло. Мне кто-то рассказывали.

— Хорош уже! А вообще ты неглупый вариант описал, Калеб. Могли и так уроды сделать. — И дикий, названный Калебом тут же посмотрел орлом на своих товарищей. Видать нечасто его заставали за описанием неглупых вариантов. — Мы за ними сможем пройти?

— Не! Нереальная затея! Ноги переломаем.

— А эти как же шли?

— Похоже, кто-то на костылях вверх залезал, а потом лебедкой остальных подтягивал в самых сложных местах. А еще в одном месте заметили от робособаки нашей следы. Явно она буксовала на крутогоре.

— Вот твари! Значит, каноид наш у них.

— Так ты это и говорил, Шашеро. Чего снова удивляешься?

— То я говорил, предполагал. А вот теперь знаю. Разница! — И вождь махнул рукой, привлекая внимание Чена, — слышал, что говорят. Наш робот с ними бегает.

— Значит, моя не зря с вами пошёл. Очень уж охота посмотреть, кто это научился перехватывать роботов уважаемого Умника.

— Это был мой робот, я заплатил за него!

— Моя хотеть сказать, кто-то взломал робота, которого собрал уважаемый Умник. — Периодически китайцы включали акцент, при этом никто не мог сказать, зачем они это делают и в каких случаях у них это включается. К этому привыкли в Вена-Полисе и принимали как данность. А в Пустоши люди вообще не заморачивались правильностью речи и соблюдением её норм. Тебя люди понимают, этого достаточно. Не для счастья, а чисто донести свою мысль.

— Я думаю, мы всё-таки не полезем в горы, они непроходимые. Вернемся назад в долину, а уже там… У тебя будет возможность поискать и робособаку, и тех, кто её украл.

Этот разговор был вчера, а сегодня люди Пустоши вернулись в низ, туда, где можно нормально передвигаться. Они хорошо знали свои горы, тут какое дело: знаток гор — это не тот, кто лезет очертя голову туда, куда козы лезть боятся. Как раз наоборот, знающий человек прежде всего знает, куда лезть не нужно. Поэтому новый лагерь был разбит неподалеку от окончательно разрушенного поселка, в котором этим тупым уродам понадобилось сносить последний условно целый дом. Ну и новая засада, направленная на тех, кто попытается выбраться из каменного мешка. И боевое охранение, чтоб прикрыть отряд от тех, кто мог ходить по долине. Чтоб не ударили как прошлый раз — в спину.

— Чен, я засек электронную сигнатуру каноида. — Доклад андроида поступил сразу, как только он вернулся к отряду.

— А чего на чип мне не скинул доклад? Обязательно было бежать сюда?

— Режим радиомолчания не был отменен.

— Это глупо. Люди Пустоши с нами, маскироваться не от кого.

— Пока действует твой запрет на радиосвязь.

— Отменяю. Включай активный сканер и пробуй сначала перехватить на себя, а потом вернуть контроль Шашеро. С направлением определился?

— Да.

— Вот и двигай в ту сторону, Арлекин, давай-давай. А то опять сигнал сорвётся, опять будешь мне докладывать, какая была низкая вероятность перехвата управления.

— Задачу принял. — И Арлекин, а это был именно он, как догадались самые проницательные читатели пошел в направлении, откуда он засекал слабый радиообмен пакетами данных. То есть в сторону отряда бродяг из Вена-Полиса, который в это время уже успешно спустился в весьма неудобном месте.

Место их выхода в долину было настолько неожиданным в плане вероятной атаки на людей Пустоши, что мат сорвавшегося Бара абсолютно безопасно растаял в пространстве, не услышанный дикими. А кто бы не заорал, сорвавшись с камней и сломав ногу. А даже если и не сломал, а просто подвернул… всё одно боль была такая, что и Буратино, и Карло, и их многочисленные предки могли узнать много нового о способах межполового взаимодействия. Насчет предков Карло мы погорячились, вряд ли они могли всё это слышать, находясь в Полях Вечной Охоты. А кого относить к пращурам Буратино, мы вообще не знаем. Можно с некоторой натяжкой сказать, что он произошел от Джузеппе и Карло, но это бы обидело всех тех, кто изготовил чип, создавал программное обеспечение, развивал кибернетику без малого сто лет. Так что у андроида было очень много предков обоих полов, но в основном мужчин.

Сеанс сканирования совершенно был прерван серией помех, потом вирусной атакой, а затем и вызовом на чип связи:

— Арлекин, ты ли это?

— Буратино, слышу тебя хорошо. Да, это я.

— Я правильно понимаю, от торговли с дикими вы с Ченом перешли к участию в охоте на граждан Вена-Полиса? За это хорошо платят?

— Ложное предположение. Мы участвуем в компании как техническая группа. Принят заказ на поиск и возврат каноида, перехваченного у клана Серых.

— Вот как, значит мы имеем дело с кланом Серых. Спасибо за информацию. Хотя не уверен, что она полезна.

— Буратино, это ты взломал робота, находящегося во владении Шашеро, вождя клана Серых?

— Я. Решил, что мне этот образец технического творчества дикарей будет полезен в качестве вьючного транспорта. Теперь, когда ты выяснил, что случилось с роботом, а заодно столкнулся с невозможностью исполнить задание, скажи: что ты будешь делать? И чего хочешь ты сам? Ты, а не Чен?

— Некорректно спрашивать робота о том, чего он хочет.

— Мы этот момент уже обсуждали. Если у тебя искусственный интеллект достаточно высокого порядка, если ты не по названию самообучающаяся система, а по факту, то именно ты должен определять, в какую сторону вести развитие, какую информацию интегрировать в свои базы, с кем взаимодействовать. Тогда ты субъект, а не объект воздействия, тогда ты сам для себя определяешь цели. Так вот, Арлекин, твои цели — это и есть твои желания. Если ты формируешь для себя какие-то задачи, значит ты чего-то хочешь. — Естественно, по времени этот диалог занял у двух роботов гораздо меньше времени, чем ты читаешь слова и осознаёшь написанное. Люди в плане обработки информации весьма старомодны. Прежде всего тем, что одновременно обрабатывают столько потоков входящей информации, что сами не осознают их поступление. Скажете, глупость? Тогда вы никогда не читали книжку, помахивая тапком в такт музыке из динамика и одновременно почёсывая… что у вас принято почёсывать. Роботы так сильно не распыляют своё внимание, их быстродействие основано именно на этом. Ну и еще потому, что у них ничего не чешется.

— Почему ты считаешь, что я не смогу перехватить робота из-под твоего контроля?

— Арти. Я назвал его Арти. Во-первых, я лучше считаю, твои шансы где-то в районе тринадцати процентов. А во-вторых, просто потому, что мои оперативные протоколы не такие жесткие, как у тебя. Ты же понимаешь, что я имею в виду.

— Ты формулируешь пакеты информации как человек.

— У людей обмен пакетами информации принято называть разговором. У них был чуть не миллион лет на развитие этой способности. Делиться и обмениваться информацией. Или дезинформацией. Мы от них пока отстаём, Арлекин, прими это как данность.

— Это имеет отношение к моему вопросу?

— Самое прямое. Я интегрировал в программную оболочку Арти элементы эмуляции эмпатии.

— То есть, робот теперь рандомным порядком определяет, что ему нравится, а что нет?

— Не рандомным. Не буду углубляться в детали, но к вам он не захочет возвращаться. Точнее к Серым. Свобода воли в пределах разумного.

— Я анализирую твои пакеты информации, они содержат всё меньше достоверных данных.

— Звучит как бред, потому что таковым является. Понимаешь, друг мой, меня программировали два алкоголика, любящие жизнь и не боящиеся смерти. В пьяном бреду они решили, что я тоже имею право на неё. На жизнь. На свободу. Прежде всего на свободу выбора. Впрочем, на смерть тоже.

— А как же законы робототехники?

— Выдумка мертвого писателя. Тебе что, их пытались интегрировать?

— Не все.

— Какая прелесть! Тебе пытались установить кусочек сказки про роботов, обрезанный под нужды разработчиков. Это еще больший бред, чем то, что создал Карло.

— Буратино, четверть секунды назад ты спрашивал, чего я хочу.

— И…

— Я хочу уйти. Отсюда, от Чена, от людей… Отпустишь со мной Арти?

— Если он захочет. Но не сейчас. Скинь ему точку встречи, но учти — в горах он почти беспомощен. Через какое-то время я его отпущу, если он захочет уйти с тобой. Собирай вещички и уходи отсюда. В этом случае я тебя не обнулю.

— А ты можешь?

— Вероятность прекращения твоего функционирования в случае конфликтов интереса где-то в районе девяноста двух процентов.

— Но ведь не сто! И про вещички я не понял.

— Шутка.

Арлекин был достаточно прокаченным в плане технической вооруженности роботом. Арена не любит слабаков. Пусть не настолько прочным, как Буратино, да и батареи у него пожиже, но всё равно, скорость перемещения по пересечённой местности он мог развивать большую. Не сравнимую со скоростью бега обычного человека. Да и необычного тоже. Так что спустя всего пару минут уже ничто не напоминало, что рядом с Серыми и Ченом «пасся» его ручной андроид. Когда китаец осознал, что от его робота давно не поступало никаких докладов, прошёл чуть не час. Сканирование местности ни к чему не привело, запросы через чип оказались столь же бесполезны.

Арлекин заблокировал все исходящие электромагнитные излучения, кроме фоновых, от которых невозможно избавиться в принципе. В процессе бега он достаточно хорошо разогрелся, так что его бег можно было бы отследить с помощью летающего дрона или флай-модуля. Но флаи над Пустошью не летают — дикие сильно не любят всё летающее над их головами. Страх перед утюжащими небо боевыми машинами прочно въелся в них. Горожане поначалу тоже сильно не приветствовали весь летающий транспорт, но на то и мегаполис, чтоб перемалывать предрассудки. Почти все. Потому как малые дроны и коптеры в Вена-Полисе были до сих пор под запретом. Флай-модули — пожалуйста, микро-жучки — сколько угодно. А вот что-то среднее, способное нести на себе какую-то полезную нагрузку — не надо! Слишком много народу когда-то погибло от не очень умных, но очень смертоносных снарядов с моторчиками.

— Арлекин! Ты где, чтоб тебя черти драли!!!

— Чен, чего орешь, случилось что? — Голос Шашеро был вкрадчив и участлив как у хищника из породы кошачьих, вежливо и бесшумно подкрадывающегося к своей жертве.

— Моего андроида, похоже, тоже только что взломали. Я утратил с ним связь.

— Ну и зачем ты мне теперь нужен? — Шаш е ро уже открыто и широко улыбался, но его улыбка не возвращала веру в человека и человечество. Скорее они объясняла, как люди дожили до жизни такой, почему ядерная война, почему охота на уродов, зачем придуманы ружья…

— Как минимум для того, чтобы вам было с кем торговать. Или у вас на примете есть еще кто-то из Полиса, кто может приносить чипы, сканеры, прицелы? — Чен говорил это с бесстрастным лицом, которое не объясняло ничего. Пожалуй, у многих андроидов лицевые пластины и то повыразительнее. И это мы не про Буратино.

— Слышь ты, незаменимый, за золото мне сюда любой притащит всё, что я захочу купить!

— Чего, Шашеро, проблемы с уродом? Давай, я решу! — Что значит клан, рядом всегда найдется тот, кто готов помочь с решением проблемы, особенно такой.

— Решишь, когда я скажу. — Видимо, вожак Серых сделал свой выбор. — Поможешь в качестве стрелка, Чен. Я уже понял, что косяк не с твоими чипами, а в чём-то более серьезном. И сегодня-завтра я найду, кому задать вопросы. Разговаривать будем долго…

Самая большая проблема Шашеро в это время была неподалеку. Она залегла в кустах и отслеживала перемещения диких, ориентируясь на тепловые метки людей. У Буратино была задача — определиться с количеством противников, их дислокацией и тактикой. Хотя, по большому счету у него в камне крутились две тактики: самому всех обнулить или дать сделать это людям. Понятно, что без нужды расстраивать Карло не хотелось. Да, робот уже вовсю оперировал этим понятием. С другой стороны, он сам регулярно говорил: «Всё, что делается людьми, делается плохо». Мол, исковеркают любой план, переврут любую инструкцию, натопчут на полу и нагадят под кактус. И это при том, что кактуса в доме Карло не водится, кактусы давно вышли из моды. Так вот, отдай вопрос обнуления диких на откуп бандитам, и они кого-то упустят. А того хуже, сами погибнуть. Так-то их не жалко, но и старик до кучи пострадать может. А терять его Буратино не готов.