Игра одной актрисы

ГЛАВА 13. ЗНАКОМСТВО С МОРСКИМИ ВЕДЬМАМИ

Олия держала на руках тело отомстившей морской ведьмы. Волосы Слаты почернели, потяжелели, потускли. Отказ отреченного от моря архея полностью изменил ее, и переродиться она не сможет. Хотя бы похоронить по заветам Хен, может, богиня простит. Олия бы точно простила.

А королю все же пришлось выпить из отравленного источника. Олия знала, что ведьма, отреченная от моря, теряет и свой архей, но не сразу. Расставание с ним причиняет страшные мучения. Знала она, что уже к утру короля не станет – архей, подчинившийся и принявший кровь короля, неполноценен, он бракован, полустерт, страшно болен. Эта страшная боль перешла к нему в полной мере. Поделом ему.

Если король будет использовать силу моря, то архея не хватит и на день – он уйдет, а с ним уйдет и жизнь горного властителя. А он будет ее использовать, ни о чем не подозревая.

Олия была полностью права.

Ночью король, счастливо потягиваясь после любовных утех, перевернул горлышком вниз бутылку вина. Багряные ароматные капли вопреки законам физики взвились вверх, рассыпались, как крошечные рубины, сияя в отблесках свечей. Красиво…

Только какой-то странный холодок поселился в груди. Выпитое вино не согрело, наоборот, стало еще холоднее. Знакомое ощущение горящих вен заставило короля замереть в ужасе. Он сидел в полумраке своих покоев, не решаясь посмотреть на зудящие вены. Минуты текли, а жар в крови становился все сильнее. Один из королевских археев вырвался из запястья, истаял в воздухе, заставив короля содрогнуться от боли. Потом второй, третий, пятый… Археи непрерывно взвивались огненными искрами, красными всполохами.

Холод в груди становился нестерпимым. Жар в венах давно отбросил короля на пол – он, подогнув колени, молча плакал, не в силах даже закричать, позвать на помощь.

А перед глазами вставали все его деяния, все его поступки. И на весах не было ничего, что могло бы их переломить, ничего, что заставило бы хоть один архей остаться и разделить смерть короля, даруя облегчение.

Мертвые по его вине люди, сказанные со злобой слова, бесконечные унижения тех, кто был рядом с ним все эти годы. Даже в старости король не изменил себе – сиделкам крепко доставалось, и мало кто соглашался по своему желанию прислуживать невыносимому старику с неограниченной властью. Все добрые поступки короля можно было бы написать на страничке, тогда как злым отвелось бы несколько томов.

Удивительно, что народ к королю относился с пониманием – потомок Акатоша, бога разрушения, что ж тут поделать…

А вот сам король в эти тихие ночные минуты раскаивался за все. За пытки, за смерти: за девчонку, которая не согласилась стать его фавориткой на одну ночь и оказалась казненной; за процветающий теневой квартал, где творились страшные вещи; за тысячи старых мастеров, горняков и рудокопов, которые были вынуждены умирать в нищете, так как король, ранее обещавший им пожизненное содержание, изменил свое решение, просто оказавшись в дурном настроении… За, за, за… Таких «за» набралось немало.

Король плакал, вцепившись почерневшими уже пальцами в ворс ковра. Несколько часов его раздирали жар в крови и холод в груди. Пока, наконец, ледяная вспышка не взорвалась где-то в сердце и не отправила туда, где ему, быть может, было бы даровано искупление и прощение.

Горное королевство оказалось без короля.

***

Олия шла к кораблю. Она не боялась, что их попытаются задержать. Пусть попробуют. Горная река, конечно, не море, но стихия-то одна. А она, как дочь Каспады, могла в случае необходимости постоять за себя и за сестер.

Но никто их не задерживал. Только люди, которым случилось оказаться в этот момент на их пути, застывали, разевая рты – мало кому доводилось видеть морских ведьм вживую.

Морские ведьмы добрались до корабля, в котором их уже ждали. Пора плыть домой.

Якорь сам собой поднялся над рекой, водяная плеть выбросила его на палубу. Изумленные матросики наблюдали, как корабль, ловко разворачиваясь в тесной гавани без помощи шлюпок с гребцами, уверенно вступил в реку.

Через несколько минут течение, повернувшееся вспять, понесло корабль морских ведьм к морю, ловко минуя многочисленные пороги и извилистые повороты.

Олия, закончив шептаться со стихией, опустилась на колени перед телами матери и дочери. Пусть они и не встретятся больше никогда, но девочка переродится. Может, и для матери, рискнувшей всей своей сутью ради любимого ребенка, найдется толика божественного прощения.

Сложив ладони в прощальном жесте, Олия шептала слова-поминовения, подготавливая тела к погребению, когда ощутила на корабле присутствие чего-то…чужого. Любимые ею ароматы моря, соли и сладковатых розовых водорослей перебил запах паленой плоти.

Так пахло от старого короля. На приеме Олию передергивало от отвращения, хотелось кричать, умолять открыть все окна, лишь бы не ощущать этот мерзкий запах – и вот опять он тут. Слабее, значительно слабее, но все же…

Олия поднялась с колен. Обратилась к своей сестре, старой хенинке.

– Грата, на корабле чужие.

Грату, старую морскую ведьму, которая уже пару веков ждала перерождения, дважды просить не пришлось.

Уже через несколько минут перед Олией стоял мужчина самого разбойничьего вида и девушка, которая пахла жженой плотью. Если мужчина вопросов не вызывал и был явно оборотнем, так как в нем ведьма не видела архея, то девчонка была крайне занятной.

Светлые волосы, но не белые, как у хенинок, голубые глаза, но не морская бирюза, светлая кожа и… королевский архей с печатью власти, который ярко горел в ее крови. Архей врага, архей убийц.

Олия молча смотрела на них, и под ее взглядом замялся оборотень, стараясь стать как можно незаметнее, а вот девчонка спокойно выдержала взгляд дочери Каспады, подняла выше голову, несмотря на то, что ее руки, как и руки оборотня, были накрепко связаны водными жгутами.

Глаза дочери Каспады потемнели, в бирюзу прокралась серая сталь. Как она смеет! Злость захлестнула ее, затянула, как в водоворот.

И Олия заговорила:

– Мне нет нужды спрашивать, кто вы и что вы делаете на моем корабле. Когда мы выйдем в море, вы будете наказаны за наглость.

Стремительно развернулась, собираясь уйти – взвились легкие белые локоны.

– Эй, постой! Да постой же…

Девчонка попыталась сделать шаг, задержать, что-то сказать, но Олия не обернулась.

– Дай объяснить! Мы не просто так сюда пробрались! Нас ищут… Мы такие же жертвы, над которыми вы сейчас молите… сь… Кхе!

Олия не выдержала – вода, подчиняясь ее воле, окатила нахальную девчонку водой, забиваясь в рот, нос. Поток не спадал, и через минуту она захлебнется – и поделом.

Олия равнодушно смотрела, как нахалка с королевским археем пытается что-то сказать, вздохнуть, но не собиралась даже слушать.

– Стой! Она иномирянка! Не убивай! – оборотень, которому тоже досталось душа, смог, наконец, сделать вдох и закричать.

Это их и спасло.

Вода схлынула, будто ее и не было. Взмах руки морской ведьмы – и одежда высохла до нитки. Кашляющая иномирянка уселась на пол палубы, держась руками за горло. Перевела взгляд на Олию, которая разглядывала ее с удивлением и недоверием, коротко ругнулась и неожиданно разрыдалась. Сквозь злые слезы до изумленных ведьм, которые столпились кучкой и молча наблюдали, доносились проклятия и ругань.

– Чтоб вас всех в этом вашем чокнутом мире перемололо! Чтоб вам пусто было! Видела я в гробу ваших королей, королев и богов! Совсем уже о…! Ик… Сво… Сволочи вы все! Домой хочу-у-у! У-у-у…

Иномирянка перестала ругаться, только плакала тоненько, жалобно. И Олия, наконец, дрогнула. Опустилась на колени рядом, мягко прикоснулась к плечу.

– Прости меня. Идем со мной.

Встала, протянула руку. Иномирянка, всхлипывая, с недоверием покосилась на изящную кисть морской ведьмы.

– Я больше не обижу. Идем. Я заварю тебе напиток из розовых плодов моря, и все будет хорошо…

Ее глаза снова стали бирюзовыми, спокойными. Серая сталь ушла. Она жалела о своем порыве, и, глядя на иномирянку, корила себя: ну как сразу не заметить, что она совершенно другая? Чужая? Увидела королевский архей и разозлилась… Ну что стоило начать разговор по-другому?

Иномирянка, ощутив перемену в настроении морской ведьмы, схватилась за тонкую кисть, поднялась на ноги. Покачнулась и снова закашлялась.

– Сейчас, сейчас…

Пальцы Олии коснулись груди иномирянки – оставшаяся в ее теле вода испарилась по желанию дочери Каспады.

– Идем! И ты, оборотень, иди за нами. Будем говорить…

***

Я молча наблюдала за тем, как морская ведьма готовит нам что-то вроде чая. Коснулась пальцами изящного маленького чайничка, который тут же вскипел. Удобно, однако! Крошечной ложечкой зачерпнула из миски какую-то розовую гадость, залила кипятком. Поставила перед нами чашки.

Оборотень сразу же схватил свою и полностью осушил, а я все не решалась притрагиваться.

– Пей, это восстановит силы. Розовые водоросли же… – шепнул мне оборотень, глядя, как я с подозрением принюхиваюсь к ярко-розовому напитку.

Осторожно сделала глоток… Хм, знакомый вкус – похожим меня поили служанки во дворце Мавен. Уже не опасаясь, допила.

Мир тут же заиграл яркими красками. Энергия как-то разом восстановилась, настроение улучшилось. А чего бы ему не улучшиться, если я жива, здорова, меня никто не собирается убивать? Даже пакостная мыслишка о том, как скоро я подсяду на местную траву, не испортила мне настроения.

Морская ведьма же, уютно устроившись напротив нас в удобном кресле, мягко спросила:

– Расскажи, кто ты, зачем пришла на наш корабль и почему у тебя в венах королевский архей.

Ну, раз просят, то чего б и не рассказать? Начала я, как водится, с самого начала, решив немного повредничать. А вот нечего было меня топить!

– Я играла в театре главную роль, а после премьеры мы с коллегами, как водится, пригубили огненной воды. Что такое театр? Место, куда люди приходят за культурой. Огненная вода никак с Акатошем не связана, у нас вообще с богами сложная ситуация – их тысячи, но никто ни одного еще не видел. А если и видел, то сидит в психиатрической больнице и пьет таблетки… Нет, психологическая больница – это не храм, но небольшое сходство есть… так вот, не успела я допить свою порцию винишка, как оказалась на болотах в компании Ирдана Вердена, песчаника и просто гада…

И я рассказала о своих приключениях. Полно, с комментариями и ремарками, не стесняясь, а сама думала: боже, неужели я пережила все эти ужасы и кошмары всего за пару недель? Как же я еще не свихнулась? Мозг поражался, а язык молол без остановки. Когда я заговорила про передачу архея и предложение Ирдана Вердена, Игор поднял голову и внимательно на меня посмотрел. В его взгляде прям горело укоризненное: «А мне, зараза, не сказала».

В процессе повествования поймала себя на мысли, что я прям как колобок – от Мавен ушла, от Ирдана ушла, от шута тоже ушла. Главное теперь – не кончить так же плохо, как румяная булочка, сожранная лисицей.

Когда я, наконец, выдохлась, поняла, что не стоило бы вываливать все и сразу, но было уже поздно. Морская ведьма, нахмурившись, о чем-то сосредоточенно думала. Я украдкой любовалась ею, понимая, о чем говорил оборотень – красота, которая выше самого понятия о красоте, нечеловеческая, неземная. Это как любоваться горным водопадом или морем во время шторма или глубоким бирюзовым озером, не знаю, как объяснить еще… Вот смотришь на картину с прекрасными мифическими русалками или нимфами, понимаешь, что красиво, а красота-то привычная, человеческая. А тут не так – человеческая форма и наполнение стихией. Смотрела бы вечно, если бы эта морская коза меня не пыталась утопить просто так, за здорово живешь. Что у них тут за порядки такие…

– Меня зовут Олия. Я – дочь Каспады. Одна из десяти вечных, разделяющих кровь богини Хен, – заговорила вдруг морская ведьма.

Игор, не сдержавшись, присвистнул – значит, высокая шишка. Надо бы тоже представиться, подремонтировать манеры.

– Я – Евгения. Мой спутник, помощник и друг – Игор.

– Любопытный кот, – усмехнулась Олия, немало меня удивив. Как-то одним мгновением она перестала быть серьёзной стихией, закованной в человеческую скульптуру, и стала напоминать озорную девчонку лет пятнадцати. Пропала из глаз мудрость, серьезность, разладились морщинки на лбу.

– Как вам живется сейчас в горах, Игор? – спросила ведьма, явно расположенная к моему спутнику.

Оборотень помрачнел.

– Уже веков пять не живется. Жалкие остатки перебрались в Пески. Я не видел никого, кроме людей, уже много лет…

Уголки губ ведьмы опустились, на лбу прорезалась морщинка.

– Короли все же до вас добрались… Одно зло от них и горе... Мы дружили когда-то с котами, очень давно, – пояснила она для меня, а я перевела многообещающий взгляд на оборотня. Мог бы и мне сказать, между прочим!

Но, судя по его ошалевшему виду, он и сам не знал.

– Ну что ж, раз так пожелали нити Хен, будьте желанными гостями на островах богини и дочерей. А для тебя, оборотень, на островах будет особый подарок!

Олия хихикнула, прикрыв рот ладошкой, и я опять поразилась перемене, произошедшей с ней. Минуту назад хмурилась и скорбела, а теперь хихикает, как девчонка, которая утащила у дедушки вишенку. Может, у нее с головой – того? Не хотелось бы оказаться на острове, где все бабы малость не в себе.

Но за борт уже не прыгнешь, поздно отматывать назад. Придется воспользоваться гостеприимством дочери богини и побывать на чудо-островах.

В голове мелькнула занятая мыслишка: если островок божественного происхождения, то, может быть, удастся наладить контакт с самой богиней? А там, как знать, может, удастся отправиться домой?

Мне до зубного скрежета, до трясущихся рук и мурашек под одеждой хотелось оставить этот надоевший, совершенно негостеприимный ко мне мир. Как знать, может, и повезет?

Эти мысли меня приободрили, к тому же я, неожиданно для себя самой, ощутила особое, предвкушающее любопытство – такое чувство я испытывала только перед длительными походами в новые, неизвестные мне места. То ли розовый напиток обладает свойствами переводить организм в режим «да не парься!», то ли это было мое, не приобретенное при помощи местных травок, но ощущение мне понравилось. Что ж, вперед – на острова морских ведьм, их богов и богинь.

***

На рассвете мы, наконец, вырвались из устья горной реки.

В принципе, путешествовать на старом корабле – уже удовольствие ниже среднего, а путешествовать на деревянном большом корыте с деревянными заплатками, крошечными каютами и беловолосыми женщинами, для которых ты что-то вроде говорящей диковинной зверушки, да еще и по извилистой порожистой реке – удовольствие, я вам скажу, для сильных духом. Правда, Игору приходилось еще сложнее – прекрасные беловолосые женщины прямо-таки не сводили с него плотоядных взглядов, даже самые старые из всей команды и разваливающиеся на ходу были не прочь урвать минутку с оборотнем, засыпая его вопросами и притворяясь слабослышащими, чтобы придвинуться поближе к молодому сильному телу.

Понаблюдав за таким пассажем в первый раз, я хохотнула, и, поймав страдающий взгляд оборотня, ретировалась. Еще чего не хватало – влезать к жаждущим мужского внимания морским ведьмам. Еще живы были в памяти события прошлого дня, как и ощущение гаснущего сознания и воды, медленно и мучительно заполняющей легкие.

Вообще после того, как Олия представила нас как гостей острова, ведьмы расслабились, хлопали нас по плечам, что-то постоянно спрашивали и говорили, улыбались и в целом вели себя как радушные хозяева. Но я помнила, как стояла на коленях, захлебываясь водой по желанию одной из них, и никто, ни единая душа не сказала ничего против, даже жеста не сделала, чтобы мне помочь. Конечно, Олия для них авторитет, начальник, да и вообще дочурка Каспады, но доверять после такого я им не собиралась и спину подставлять не хотела. Нечего. Для доверия у меня есть оборотень. Который, кстати, стоит и кричит что-то на ушко беловолосой старушке, а она незаметно морщится и все равно придвигается ближе. Тьху, срамота.

Удивительно, что на корабле не было ни одного мужчины. За суматохой я как-то не обратила на это внимания.

Теперь же, щурясь на нежное рассветное солнце, я думала обо всяких глупостях. Интересно, а как они размножаются? Вряд ли морские ведьмы появляются из пены морской, как древнегреческая Афродита. Вспомнила оригинальную версию мифа* и хихикнула (по оригинальной версии, отрубленный детородный орган бога Крона упал в море, взбил пену морскую, и из нее-то и вышла Афродита – богиня красоты. Древние греки – те еще извращенцы по части эротических сказок с плохим концом*). Может, предупредить оборотня? Ну так, на всякий случай?

В темной каюте-комнатушке, отведенной для меня, жили еще три ведьмы. Оборотня, кстати, поселили в отдельной каютке – тоже клетушка, но хотя бы на одного. Как же я ему завидовала! Всю прошедшую ночь мои соседки, взбудораженные аж целой иномирянкой, спрашивали и говорили, говорили и спрашивали. Спать они, по-моему, не собирались вообще, как и все остальные. Сновали по криво раскачивающейся палубе туда-сюда – стремительные, все, как одна, с распущенными белыми волосами, закручивающимися в легкие локоны, с синими глазами, стройные, белокожие, сверкающие белоснежными улыбками. Но, несмотря на свою похожесть, совершенно разные. Как водопад не похож на ручей, ручей не похож на озеро, а озеро ничем не напоминает заросший ряской пруд – так и они различались чем-то глубинным, мало для меня понятным.

Красивые… Только вот глаза из-за них слипаются. Я, не выдержав дружелюбия морских ведьм и поняв, что сна можно не ждать, стояла на палубе у края борта и смотрела на рассветное солнце. Где-то неподалеку огрызался Игор, порядком, видимо, устав от внимания к своей персоне. То тут, то там переговаривались ведьмы – мягко, певуче. Как ручеек журчит. Красиво.

Под их разговоры я наблюдала, моргая сонными слипающими глазами, как речушка расширилась, сделала последний резкий поворот, и перед глазами открылось море, все еще стесненное горами, но уже огромное, бескрайнее. Изменился воздух, запах. Запахло водорослями, йодом, солью.

Когда солнечный диск показался почти полностью над горизонтом, на корабле воцарилась тишина. Даже плеск волн о борт как-то стих, потускнел. В неожиданно наступившей тишине долгой печальной нотой прозвучал голос. Его подхватил еще один, и еще, и еще…

Я повернула голову и замерла.

Морские ведьмы в длинных белых платьях стояли полукругом у двух тел: женщины и девушки. Мертвые, укутанные в белые пушистые ткани, лежали на темно-синем круглом полотне – как морская пена на синих волнах.

Корабль покачивался в такт дивной песне, которую пела Олия и подхватывали все остальные. В песне не было печали, тоски. Она вся была прощанием, но прощанием светлым, недолгим – как будто поющие и расстающиеся знали, что скоро обязательно встретятся.

Песня длилась и длилась, я стояла завороженная, не в силах отвести взгляд. Даже не заметила, как ко мне подошел Игор. Так мы и стояли плечом к плечу, и смотрели, слушали, понимая, что видим нечто пусть и очень грустное, но прекрасное. Похоронные обряды морских ведьм поразили меня в самое сердце.

Песня оборвалась на высокой, почти радостной ноте, и в эту же секунду взвилась морская вода, свилась в гибкий жгут и бережно подхватила тела, унося с собой в воду. Олия же, подойдя к борту, неожиданно резанула по руке острой ракушкой – потекла кровь. Капли крови падали в море, и ветерок донес до нас ее тихий голос: «Прошу за Слату, прошу тебя, Хен, прости ее, не лишай благословения, дай переродиться, услышь меня, Хен…».

Она шептала долго, бледнея, но стойко держа руку на весу и сжимая ее, чтобы кровь лилась без остановки, пока, наконец, морскую гладь не рассек огромный гребень. Рассек – и исчез. Только тогда Олия приняла платок от другой морской ведьмы, перевязывая рану. Улыбнулась, поворачивая голову к ведьмам, сгрудившимся у борта.

– Получилось! Хен услышала! Море приняло мать и дочь.

На палубе раздался радостный смех. Ведьмы, как маленькие девчонки, подпрыгивали, отрезали по пряди волос и бросали их в море, смеялись, пытались напеть песню, но постоянно разлаживались и сбивались.

– Ты чего-нибудь понимаешь? – шепнула я оборотню.

– Неа. Так, догадки. Девушка, которую хоронили – наверное, та самая, которую похитил Лод. При чем тут ее мать – я вообще не понимаю.

– Я тоже. Спросим при случае или погодим?

– Погодим. Лучше не лезть в это все.

Я только вздохнула.

– Мы уже залезли по самые уши.

– Да-а-а, – протянул оборотень, а потом, немножко подумав, спросил: – не хочешь сегодня лечь спать в моей каюте? А то я всерьез опасаюсь за свое целомудрие.

Я хохотнула.

– Что, достали тебя?

– Сил нет, – признался оборотень, – и ты не подумай, я без всяких таких мыслей… Но они ж не дадут…

Я кивнула. Сама хотела нагло напроситься и, наконец, выспаться, а тут такой случай представился.

Но днем нам подремать все же не удалось.

***

После обеда из очень неплохой ухи из общего котла я умывалась наколдованной для меня чистой водой. Без понятия, как они это делают, но в нашем мире с такими навыками ведьмы бы просто озолотились. Огромный чан с морской водой за несколько секунд стал пресным. Пей себе на здоровье, лишь бы не лопни.

Олия, проходя мимо, улыбнулась. Села прямо на пол, рядом со мной.

– У нас тут скромно… Мы торопились, а на кораблях не выходили несколько сотен лет. Пришлось плыть на том, что было…

– Почему не выходили? – это я не подумав ляпнула.

– Потому что – короли. – Олия нахмурилась, глаза снова начали отливать сталью. – Наши археи для них – сама жизнь, новая и молодая. Мы для них дичь, лакомый кусок. Дикие звери уходят туда, где до них не доберутся, и не ищут встречи с убийцами. Вот и мы не уходим с островов, но и это не защищает… Их произволом стали две жизни. Мы, как дикие звери, загнанные в угол, были вынуждены ответить. Этой ночью горный король умер.

Я аж поперхнулась. Оч-чень неожиданные новости… Не спросить дальше я не могла.

– Почему? То есть, от чего? Вы его… того?

– Нет, не я. Слата. Мать девочки, которую убили в горах. Слата отдала королю свой отравленный архей и умерла сама, но и король не сможет протянуть долго с археем отреченной от моря ведьмы. Ты не понимаешь, я вижу, я объясню потом, но иначе было нельзя… Ты знаешь, мы нашли тело девочки в горах, на земле, прямо поверх могилы, которую для нее выкопали. Холодная, одинокая. Ей было всего пятнадцать лет – совсем еще ребенок…

Я мысленно просклоняла шута по всем направлениям. Вот… сволота поганая. «Интересы королевства», ага. Чтобы эти интересы у тебя в глотке оказались.

Вспомнила горбатую фигурку, внимательный прищур черных глаз, высокомерный тон, попытки меня запугать… Гадюка настоящая, похлеще Ирдана. Тот хотя бы змея, а этот – человек…

А потом меня догнала мысль. Если король умер, значит, королевству кабздец. Если королевству кабздец, значит, и графу тоже. Что ж, за что радел, от того и получил. В душу просочилось злорадство.

– Мы, хоть и не в полной мере люди, но чувствуем так же.

Я сидела рядом с внучкой (надеюсь, я ничего не перепутала) богини и разделяла ее чувства. Кажется, она это поняла, потому что прикоснулась к моему плечу и улыбнулась.

– Все будет хорошо. На островах богини найдётся место и для тебя, и для Игора. Никто не посмеет тебя искать тут ради архея, который приобретен против воли с чужой кровью. На островах мы с этим разберемся. В доме дочерей Каспады находились ответы на многие вопросы.

– Постой, – вырывалось у меня, – я не хочу место на острове. Я хочу домой, в свой мир. Тут все для меня чужое.

На это Олия только улыбнулась. Поднялась на ноги, снова погладила меня по плечу и ушла. Эм? И все, никаких комментариев? Заверений в том, что это невозможно, или, наоборот, что отправят меня со всех их удовольствием?

Точно, того они все. Может, на их островах воздух какой-нибудь особенный? Ну там, цветут интересные травки, детки от них страннеют и страннеют, и никто их в жены не берет… То-то они на моего оборотня глаза выложили… Хм, моего? С чего это моего? Он пока свой собственный. Но направление моих мыслей мне не понравилось.

А вообще надо бы его разыскать и сообщить новости о смерти короля. Если он, конечно, уже все не подслушал. Да и разыскать – это я сильно преувеличила. На этой посудине потеряться в принципе невозможно.

***

Новость разошлась по горному королевству, как моровое поветрие. Быстро и во все концы. Поднялась паника. Кто-то из приближенных к королю уже чувствовал себя скверно. Так происходило потому, что король, отдающий приказы силами своих археев власти, вызывал в них нечто вроде привыкания и истощения их собственных археев. Никто доподлинно об этом не знал, но многие догадывались.

На графа Лода было страшно смотреть. Он, всю жизнь посвятивший служению королю и государству, находился в состоянии шока. Сидел у постели короля и смотрел в одну точку уже много часов. Уже унесли омывать и готовить к погребению измученное, с дорожками черных вен, тело короля, уже проветрили комнаты, уже начали прибывать слуги Акатоша и окуривать королевские покои, а шут все сидел в одной позе. Он не мог поверить, что все закончилось – так. Все, ради чего он жил, погибло.

Конец. Королевства нет. Короля нет. Шута тоже больше нет.

Наконец граф Лод встал, покачнувшись. Пошатываясь, добрел до своего кабинета. Как в тумане, протянул руку к своей любимой шкатулке с хитрым замочком. Одно недостаточно верное движение, и умный механизм впрыснет в его кровь яд, который убьет мгновенно. Одно прикосновение – и все будет кончено. Шут уже ощутил прохладный каменный бок шкатулки кончиками пальцев, но в последнюю секунду отдернул руку, выхватив взглядом кучку сероватого песка на своем столе. Мозг лихорадочно заработал, прогоняя отупление и туман перед глазами.

Есть, есть еще, ради чего жить. Месть – прекрасный повод. Что сука-Мавен, что Ирдан Верден очень поплатятся.

Графу неожиданно пришла в голову мысль, что это именно они виноваты во всем. Если бы не их акатошева иномирянка, все могло бы сложиться по-другому. Теперь граф неожиданно понял, каким был дураком. Можно было сразу же похитить Ирдана Вердена и пытать, пока он бы не сдался и не рассказал, где находится «задел на будущее» для Мавен – спрятанный иномирец, можно было бы, на худой конец, перерезать всех морских ведьм по одной, пока не нашлась бы, что отдала бы свой архей – нормальный, целый архей. Можно было бы… Ах, как много можно было бы сделать, но теперь остается только мстить, и желательно ужалить побольнее, чтобы помучились перед тем, как сдохнуть. За свое королевство шут возьмет королевство Мавен, не меньше.

Отравленная шкатулка полетела в стену. Веером рассыпались важные документы с гербовыми печатями. Важные? Кому они теперь важны? Запястье во время броска неожиданно заныло. По нему мгновением пробежала сухая горячая боль, но шут не придал ей значения. Не до боли – надо уехать из дворца, хорошенько выспаться и восстановить силы. Их много теперь понадобится.