Империя

Глава 11

Воздух… он пах гнилью. Хароудел медленно шёл вперёд по серой земле, которую покрывала мёртвая, полусгнившая трава, и с отвращением оглядывался по сторонам. Этот край был мёртв. Нет, он был хуже, чем мёртв, он разлагался заживо. Гнил, покинутый и проклятый. Но он должен был идти вперёд, если он остановится, то его настигнут. Надо идти.

Что-то хрустнуло под ногой. Посмотрев вниз, Ро увидел маленький скелет, наполовину покрытый землёй. Ребёнок. И в этот миг до него донёсся далёкий топот копыт.

— Вождь!

Всадники. Десяток, может, больше.

— Хароудел!

Это были не люди… с их костей спадают лохмотья сгнившего мяса. Глазницы полнятся отвратительной чёрной жижей.

— Да проснись ты, мать твою!

— А?! — Ро вскочил на ноги, чуть было не зашибив мальчишку, пытавшегося его разбудить. Сон. Это был всего лишь дерьмовый сон. Но чувство после этого было такое, будто он только что засунул руку в чан с дерьмом по локоть.

— Вождь! Они собираются! — не унимался тем временем мальчик.

— Кто? — спросил Хароудел, потирая затылок. Остатки сна все никак не желали покидать его. Оглядевшись по сторонам, Ро не увидел Таргу, что его изрядно удивило. Обычно жена не уходила, пока он спал.

— Остальные! — мальчик уже весь изнывал от непонятливости своего вождя, — кланы собираются на битву. Дагор хочет говорить с тобой.

— Если хочет говорить, пусть тащит сюда свою морщинистую задницу, — буркнул Хароудел, знатно потягиваясь, — а меня ещё завтрак ждёт.

— Передать ему, чтоб к тебе пришёл? — с сомнением переспросил мальчик. Все-таки Дагор был одним из самых уважаемых горцев, и если он хотел с кем-то говорить, то обычно этот кто-то сам шёл к старейшине.

— Ага. И Таргу найди заодно.

Сам же Хароудел воспользовался свободной минуткой для того, чтобы отыскать штаны, которые он ночью зашвырнул аж на улицу, и поискать чего-нибудь съестного. А когда, спустя час, к нему в пещеру заявился изрядно раздражённый тем, что ему самому пришлось идти сюда, Дагор, Ро уже успел не только одеться, но и дожевать сомнительный завтрак, которым являлся высушенный гриб из запасов Тарги. Конечно, он знал о том, что некоторые из этих грибов имели весьма… странное воздействие. Но чем чёрт не шутит? Не сидеть же голодным.

— Чего хотел? — бросил он старику, который остановился в нескольких шагах от Хароудела и осуждающе смотрел на него.

— Так теперь приветствуют старейшин? Я призвал тебя, Хароудел, но ты не явился. Тогда я пришёл сам, и теперь ты ещё и пытаешься меня оскорбить, — Дагор скрестил руки на груди. Сейчас на лице старика были нанесены ритуальные рисунки. Символы, призывающие удачу в бою и отгоняющие смерть. С лёгким разочарованием Ро понял, что они все-таки решились на это безумство.

— Ты уж прости, что в ножки тебе не кланяюсь, — пробормотал в ответ вождь, взяв очередной гриб, но лишь попробовав, его он тут же сплюнул, слишком уж тот оказался горьким, — но у меня и других забот хватает, кроме как бегать на встречи с умалишёнными стариками. Так что говори, давай, чего хотел, и каждый из нас сможет заняться своим делом.

Старейшину ждала его война, а Хароуделу ещё предстояло усмирять горячие головы, готовые ринуться в бой вслед за остальными кланами.

— Я пришёл сюда, чтобы дать тебе последний шанс, Хароудел, — морщинистое лицо Дагора медленно багровело от еле сдерживаемой ярости, — но я вижу, что Кралд в тебе не ошибся. Ты трус. Ты позоришь имя своего отца и свой клан. Вся твоя жизнь говорит об этом. Я пришёл сюда, надеясь, что ты одумаешься и присоединишься к нам. Но теперь я вижу, что Кралд был прав. Ты чёртов трус, Ро.

— Да неужто? — Ро медленно поднялся на ноги. Он был на голову выше любого из вождей, и Дагор не был исключением, но хоть старик и смотрел на него снизу вверх, во взгляде его все равно чувствовалось величие и властность, словно он видел перед собой не могучего воина, а неразумного ребёнка.

— Я верил в тебя. Верил до конца. Даже когда ты пожалел этого… Урта. Ублюдок хотел убить тебя, а ты сохранил его жизнь.

— Не говори о том, чего не знаешь, Дагор.

— Я знаю только то, что при твоём отце Чёрные черепа наводили ужас на юбочников. Вы сеяли страх и разрушение среди наших врагов. Но теперь, когда ты стал вождём, клан превратился в хнычущих баб! Вы боитесь имперцев, боитесь их мечей! Я мог стерпеть это, Хароудел. Видят Боги, это ваша жизнь, и вы вольны распоряжаться ей, как вам угодно. Но сейчас, когда враги оскверняют покой наших предков, все мы должны сплотиться в единый кулак. Среди нас не должно быть места трусам и предателям! Сегодня мы сразимся с имперцами, и даже если мы все до одного погибнем, совесть наша будет чиста и Ятур примет нас на небесах.

— Ятур проклинает глупцов, — Хароудел взглянул старику прямо в глаза, — а тот, кто не страшится потерять жизнь, поистине глуп.

— Ты путаешь глупость с храбростью, сынок.

— Да в чём же эта храбрость?! — не выдержав, выкрикнул Хароудел, — в том, чтобы погубить свои кланы ради старых костей?! В том, чтобы оставить детей и женщин без защиты?! Чтобы их сделали своими рабами проклятые имперцы?! Убирайся прочь отсюда! Как ты не можешь понять, что хоть нас и больше, но у имперцев куда лучшее вооружение и выучка. Если вы все хотите сегодня сдохнуть — туда вам и дорога, но Чёрные черепа не пойдут на этот бой.

Дагор ничего не ответил. Он лишь озлобленно посмотрел на человека, которого он, как и все прочие, считал трусом. Если бы он не был так стар и традиции кланов не укоренились в его костях, то он прислушался бы к молодому вождю. Возможно, он согласился бы с ним. Но эти годы уже давно прошли, и топор старого вождя жаждал битвы как никогда ранее.

Он развернулся и вышел из пещеры, столкнувшись в проходе с Таргой, которая несла в руках тряпичную сумку, набитую чёрствыми булками. Женщина удивлённо взглянула на старика, а затем на своего мужа. И только после этого разочарованно покачала головой. Она прекрасно знала о конфликте между Хароуделом и остальными вождями, но шаманка не вставала ни на чью сторону, а осуждала и мужа, и вождей, и старейшин. В годы испытаний, выпавших на долю их народа, нельзя было предаваться междоусобицам. Но вожди редко когда прислушиваются к советам женщин. И даже тот факт, что она была шаманом, к коим почти всегда прислушивались жители гор, мало что менял. Чего греха таить, и Хароудел, и Дагор, и все прочие вожди были упёртыми баранами, которые никогда бы не отступили перед натиском друг друга.

Тарга не стала приставать к Хароуделу с лишними расспросами. По виду мужчины было понятно, что тот сейчас не в настроении говорить.

— Пойду, посмотрю, что они там затеяли, — словно в подтверждение её мыслей, сказал Хароудел. Он взял секиру, долгие годы служившую ему верой и правдой, и пошёл к выходу. Если этого безумия никак не избежать, то он хотя бы увидит все своими глазами.

Вождю Чёрных черепов потребовалось два часа, чтобы найти такое место, с которого он мог бы видеть предгорья и при этом не опасаться того, что его завалит градом камней. Горы в последнее время были очень неспокойны. Тарга говорила, что это гневаются духи, но Ро сомневался в том, что у бессмертных сущностей нет других дел, кроме как обвалы устраивать. Но когда Хароудел взглянул вниз, то все посторонние мысли улетучились.

— Идиоты! — в ярости прорычал он, сжимая древко секиры. Да, они были идиотами, сыновьями козлов, безголовыми истуканами.

Сейчас, глядя на предгорья, которым суждено было стать полем боя, он понимал, что пусть другие вожди проклянут его, пусть считают трусом, рабом и кем угодно, но он не даст им угробить СВОИХ людей. Пусть подохнут, если им так хочется, но свой клан он им не отдаст.

Кланы собирались в предгорьях.

Горцы были дикарями. В их армии не было ни дисциплины, ни порядка, ни даже строя. Толпа варваров, бешено орущих и посылающих проклятья в адрес имперцев. Но, тем не менее, их было много. Хароудел даже засомневался на миг, а вдруг такой орды и вправду хватит для того, чтобы победить? Дагору удалось собрать почти все кланы…

«Кроме моего».

А в нескольких сотнях шагов от горцев стояло совсем другое войско. Легионы, закованные в сталь и железо, а синие знамёна Империи в руках знаменосцев гордо развевались на ветру. Солдаты стояли строем, создав настоящую стену из щитов и мечей. Каждый легионер был частью единого целого, каждый воин был отражением своего товарища. Они не были бандой разбойников, как горцы, стоявшие перед ними, они были настоящей армией. Хароудел наблюдал за обеими армиями с высоты гор. Он обладал прекрасным зрением, но сейчас ему казалось, что глаза обманывают его. Имперцев не могло быть так мало — всего тысяч десять, не больше. Горцев же было в пять раз больше. И снова сомнения охватили разум вождя. Победа Дагора начинала казаться все более и более очевидной.

Первые боевые кличи огласили предгорья. Горцы, распаляя себя безумными криками, бросились в атаку на врага. Они неслись вперед, словно волна, а легионеры все так же стояли на месте, не двигаясь вперед, но и не отступая назад. Затем запели трубы, и позади линии щитоносцев выстроились лучники, которые выпустили в наступающую орду тучи стрел.

Смертоносный дождь проредил наступающую армию горцев, но серьёзного урона он ей все-таки не нанёс. И спустя несколько минут волна орущих и размахивающих оружием варваров налетела на имперские щиты. Какое-то время шла жаркая сеча. Хароудел слышал крики умирающих и звон мечей даже там, где он стоял. Горцы отчаянно пытались прорвать строй имперцев, но все их усилия тонули в крови.