Империя

Глава 12

Свисток. Легионеры сменяют друг друга. Прошло всего несколько минут схватки, а те, кто стоял в первых рядах, уже обливались потом. Убивать всегда было нелёгким занятием. Солдаты из второго ряда выходят вперёд и дают время уставшим бойцам выйти из боя туда, где их ждут вода и отдых.

Свисток. Варвары вновь бросаются в атаку. В их глазах безумие, в их криках ярость. Мечи и топоры бьются о щиты, горцы бросаются на легионеров, пытаясь оттеснить их назад, раздавить своей силой. Прераты [2] дают сигнал, и солдаты отводят щиты в сторону для одного-единственного удара. Сотни коротких клинков находят свои цели, и сотни варваров падают на холодную землю. Их братья бросаются вперёд, чтобы отомстить, но вновь наталкиваются на непреодолимую стену щитов. Бой продолжается.

Снова звучит свисток. Легионеры сменяют друг друга. Бойцы из второго ряда закрывают собой тех, чьи мечи испили крови в этом бою. Легион действовал как идеальный механизм, идеальная машина войны. Но в этот раз что-то пошло не так…

Огромный варвар с не менее огромной секирой бросился на легионера. Одним мощным ударом он выбил щит из его руки, оставив солдата с одним лишь коротким мечом в руках. Варвар уже занёс свой ужасающий топор для удара, но тут второй легионер бросился на него, свалив великана с ног.

— Сдохни, гад! — закричал он, отчаянно молотя горца кулаком по лицу, — сдохни!

Варвар пытался отбиваться, но в имперце горела такая ярость, с которой даже его сила не могла сравниться. Из последних сил он попытался схватить легионера за горло и задушить, но эту его попытку прервали сразу два меча, один из которых вонзился в шею горца, а второй в грудь.

— Арекн! Быстро в строй! — крикнул прерат, вытаскивая меч из горла варвара. Ещё один солдат, тот, кто вонзил меч в грудь великана, схватился с горцем, который бросился к своему павшему товарищу.

Арекн с трудом слез с мёртвого врага и, словно не понимая, что он находится посреди жестокой схватки, медленно поплёлся обратно к своим братьям. Прерат же, видя, что парнишке определённо снесло голову, шёл позади него, ударами щита отталкивая назад набегающих варваров.

Битва продолжалась.

Когда Арекн подошёл к строю легионеров, его буквально впихнули между щитов и затолкали в задние ряды. Там ему протянули флягу с водой, которая пришлась весьма кстати. Он сделал несколько солидных глотков, стараясь избавиться от всё ещё бушевавшей в груди ярости.

— Видел, как ты завалил того здоровяка, — седоусый ветеран похлопал его по плечу, — отличная работа.

— Спасибо, — Арекн натянуто улыбнулся, протянув ему флягу.

Горцы продолжали накатываться на строй имперцев, словно волны, бьющиеся о нерушимые скалы. Но волны могли бесконечно бросаться на камни, а войско варваров после каждой атаки оставляло на земле сотни убитых. Слишком много людей погибало в этой безумной бойне. Хароудел до боли сжимал кулаки, наблюдая за тем, как глупость вождей губит его народ.

Неожиданно запели трубы. Строй имперцев пришёл в движение, его фланги начали выдвигаться вперед, когда центр, наоборот, медленно отступал назад. Постепенно они образовали полукруг, внутри которого оказалось измученное и обескровленное войско варваров.

— Нет… — прошептал Ро, видя всю глубину катастрофы, — будьте вы все прокляты…

Кавалерия имперцев оторвалась от флангов своей пехоты. Они ударили в тыл армии горцев, сея панику, разрушение и хаос.

Генерал Корус лично принёс ему донесение об окончании битвы. Элхарт посмотрел на своего старого друга. Время не щадило его. В те годы, что они лихо носились по стране, снимая головы прислужников Узурпатора с плеч, Корус был совсем другим. Сейчас в его чёрных волосах стали явно проглядываться седые пряди, на лице появились морщины, из-за которых он выглядел уставшим стариком. Только карие глаза генерала оставались такими же, как и прежде, полными жизненного огня.

Император взял свиток из рук Коруса, но не стал его разворачивать. Сейчас они находились в личном шатре правителя, куда он ушёл, чтобы не видеть всего того безумия, что творилось на поле боя. Ему не доставила радости эта бойня. Не так должен был быть побеждён враг, который столько лет нагонял страх на Бакорт. Сегодня легионы Катарской Империи просто казнили толпу оборванцев, но когда они вернутся в столицу, эту бойню будут превозносить как величайшую победу. Отвратительно.

— Вижу, о чём ты думаешь, — негромко сказал Корус, посмотрев на правителя, — мы победили их. Можешь считать эту победу бесчестной, жалкой, недостойной, но она все равно останется победой. Для меня, для вас и для всех граждан, которые отныне не будут погибать от горских мечей. И если ты, Императорское твоё величество, думаешь, что жизни людей не стоят того, чтобы пожертвовать своей честью и гордостью… Да иди ты на хер тогда.

— На хер? — Элхарт изогнул бровь, посмотрев на своего генерала, — Так ты говоришь с Императором, Корус?

— Скажи спасибо, что в глаз тебе не дал, — седоволосый генерал посмотрел на него. Он все так же неподвижно стоял напротив Императора, сохраняя каменное выражение лица. Корус был одним из немногих, кому позволялось так вольно вести себя с ним.

— Старый пердун… — проворчал правитель, усаживаясь в кресло, — и что бы я без тебя делал?

— Думаю, потонул бы в болоте, которое ты старательно создаёшь внутри себя.

— Это уж точно, — Элхарт задумчиво потёр подбородок, — знаешь… я все чаще боюсь стать таким, как он. Узурпатором, которого сам же и убил. Я сравниваю его дела со своими, и каждый раз вижу все новые сходства. Это чертовски пугает меня.

— Эл, — Корус внимательно посмотрел на него, — ты не он. У тебя чистая душа, и ты живёшь ради своего народа. Я знаю это, и Балор знает, и Алда знала. Но ты никак не желаешь это принять. Император не сомневается, Эл. Император не боится.

— Я знаю, дружище, — вздохнул Император, улыбнувшись, — знаешь, после её смерти ты, Балор и Медведь, пожалуй, остались единственным, что не даёт мне окончательно сойти с ума. Но давай вернёмся к делам. Сколько вы взяли пленных?

— Около сорока тысяч. Точное количество посчитать ещё не успели, но большая часть их армии попала в наши руки. Ещё несколько тысяч вернулись обратно в горы, и там же, насколько я понимаю, они оставили своих детей и женщин. И выкуривать их из убежищ будет не самой лёгкой работёнкой, скажу я тебе. Там такие тропки и уступы, что одному Богу известно, сколько людей мы потеряем в этих горах.

— Ты, кажется, забываешь, зачем мы все это начали, — Элхарт постучал пальцами по подлокотнику кресла, — наша цель не в том, чтобы перебить как можно больше горцев. Мы должны обратить их на нашу сторону. Корантару нужна свежая кровь, и эти люди, со временем, конечно, станут полноправными гражданами Катарской Империи.

— А ты их не забыл спросить, надо ли им в нашу славную Империю?

— С теми, что уже у нас в руках, разговаривать будет не особо сложно. А к оставшимся в горах вышлем парламентёров. Как ты говоришь, там остались женщины и дети, так что им можно будет просто пригрозить оружием.

— Я бы советовал тебе почитать то, что там написано, — генерал указал взглядом на свиток, — а теперь, если позволишь, у меня ещё полно дел в лагере.

Попрощавшись, Корус оставил его и отправился обратно к легионам. А Элхарт, следуя совету друга, взял лежащий перед ним свиток и, развернув его, быстро пробежался глазами по тому, что было в нём написано. Горцы были разбиты наголову. В этом, конечно же, не приходилось сомневаться. Сорок тысяч пленных. Все вожди были убиты в бою, не пожелав сдаваться. Это тоже не новость. Он хотел было отложить свиток в сторону, но тут взгляд зацепился за одну интересную деталь. Одно из племён так и не покинуло горы.

— Да чтоб их всех, — пробормотал Элхарт, швырнув свиток на стол. Легионы должны были победить варваров, переломить им хребет и лишить воли. Именно таким был план Балора, и именно так все должно было случиться. Но один из кланов решил не участвовать в общих делах, и это сильно все осложнило.

Быстро поднявшись со своего места и выйдя из палатки, правитель окликнул Коруса, который ещё не успел далеко уйти:

— Корус! — крикнул он, — завтра утром собери военный совет, нам будет, что обсудить!

Старый генерал кивнул, показывая, что понял, что от него требуется, и пошёл дальше своей дорогой. У него на сегодня была ещё сотня дел, которые требовали решения, а теперь к ним ещё и прибавилась организация совета. Не генеральское это, конечно, дело, но Император в своих страхах доверял все меньшему и меньшему числу людей. А старому генералу до сих пор удавалось оставаться в их числе.

Лагерь, в котором расположилось войско Империи, был поделён на три части. Та, в которой Корус находился сейчас, была самой маленькой — здесь размещались командиры и сам Император, номинально руководивший походом. В другой части лагеря находились пленные горцы. Их усиленно охраняли, но когда генерал заглядывал в глаза пленников, то не видел в них ненависти… Эти люди были сломлены, и это было неудивительно. Их победили, как детей! Уложили на лопатки без особых усилий, хотя они-то мнили себя величайшими воинами. Попробуй-ка сохранить тут боевой дух.

Корус облёгчённо вздохнул, когда пленники, скованные огромными цепями, остались позади. Все-таки он был не из тех воинов, чьё сердце радуется при виде побеждённого врага. Ему нужен был живой враг, живой и не потерявший своей силы. Такие лёгкие победы оставляли у генерала неприятный осадок на душе. Когда готовилась эта кампания, он думал о том, что легендарные горцы, десятилетиями терзавшие границы Бакорта, смогут бросить ему достойный вызов, а в результате получился какой-то пшик. Но мечты мечтами, а дела делать надо. Он ловко лавировал между простыми легионерами, которые были слишком измотаны этим днём, чтобы задумываться о чём-то большем, нежели горячая еда и мягкая постель.

Каждого из этих парней он мог назвать своим братом или сыном. Все они были одной семьёй, связанной кровью и сталью. Корус готов был отдать жизнь за любого из них. И именно такие взгляды на жизнь чуть не привели его в могилу, в те времена, когда страной правил Узурпатор. Тогда преданность и верность друзьям и самому себе была не самой востребованной добродетелью. Каждый стремился прикрыть только свою задницу, наплевав на всех, кто был рядом. Но всё изменилось в тот день, когда пришёл Элхарт. Он был всего лишь юнцом, но его слова, его взгляд… Чёрт, да самое его присутствие меняло людей. Он будил в людях древнюю гордость граждан Катарской Империи. Он делал людей лучше, хотя и сам этого не замечал. Он словно вбирал в себя их грехи, чтобы позволить им переродиться.

— Но сейчас мне кажется, что он взял слишком много, — Корус и не заметил, что сказал последние слова вслух. Да и это было неважно. Человеку его ранга многое могли простить, и безобидные разговоры с самим собой были где-то внизу этого списка.

Ещё около получаса он блуждал среди костров и дешёвых палаток, стараясь найти одного-единственного человека во всем этом океане солдат, и вскоре ему все-таки улыбнулась удача.

Это был легионер, недавно призванный на службу юнец, сегодня впервые ощутивший на губах вкус крови, и отныне он мог полноправно считать себя гражданином. Он убивал за эту страну, и он никогда не предаст её.

— Арекн? — окликнул его Корус.

Юноша сидел на каком-то пеньке и старательно натачивал короткий меч. Когда генерал позвал его, он поднял голову и рукой убрал в сторону спадающие на глаза чёрные волосы. Увидев, кто перед ним стоит, Арекн тут же вскочил на ноги и, вернув меч в ножны, приложил кулак к груди, поприветствовав Коруса.

— Господин! — отчеканил он, вытянувшись по стойке смирно.

— Говорят, ты свалил здоровенного варвара в бою, — Корус подошёл к нему вплотную и посмотрел юноше в глаза. Это выглядело довольно устрашающе, потому что генерал был на полголовы выше Арекна и возвышался над ним, как настоящая гора.

— Говорят всегда много, — уклончиво ответил он.

— Не забывайся, солдат! — в голосе генерала заиграли стальные нотки, вполне ясно дававшие понять, что шутить сейчас он не намерен.

— Так точно! — Арекн смотрел строго перед собой, — но убил его не я, а прерат. Я только сбил его с ног и пару раз в морду дал.

— Мда? — Корус с сомнением посмотрел на легионера, — а ты знаешь, что расколошматил морду одному из вождей этих проклятых горцев? Знаешь, что твой прерат пришёл пару часов назад ко мне и сказал: «Этот парень голыми руками все дерьмо выбил из того великана, но он нарушил строй и подставил нас всех под удар». Прерат сказал, что выбор будет за мной, наказать тебя за идиотизм или выдать награду за храбрость.

Арекн его молча слушал, хотя, как и каждый на его месте, все-таки предпочёл бы награду наказанию.

— Это твоя награда, сынок, — Корус швырнул солдату мешочек с монетами, — вали на хрен из лагеря и отправляйся в город. Я даю тебе неделю увольнительной.

— Спасибо, сэр! — выпалил юноша, дивясь, насколько тяжёлым оказался мешочек.

— Это ещё не все, — резко оборвал его восторги генерал, — когда вернёшься, тебя будут ждать две недели в клетке, за то, что ты нарушил строй.

— Да, сэр, — на этот раз Арекн ответил уже без радости в голосе. Но он понимал, что поступил неправильно, нарушив приказ. Он действительно подставил своих товарищей, и только чудом никто из них не погиб из-за него. Но хотя бы перед сидением в клетке он сможет хорошенько прошвырнуться по кабакам, и это, несомненно, грело солдатскую душу.

Кивнув парню, Корус развернулся и пошёл делать остальные девяносто девять дел, которые только и ждали старого генерала.

Утром следующего дня, как того и требовал Император, был собран совет, в который вошли сам правитель, несколько генералов, включая Коруса, и представитель Бакорта — провинции, которая и страдала от набегов горцев. Это был молодой мужчина, лет двадцати пяти. У него были коротко стриженные светлые волосы и небольшая бородка. А дорогие, в чём-то даже слишком уж дорогие, по мнению Элхарта, одежды давали остальным собравшимся здесь людям понять, что этот человек знает о войне лишь из сказаний менестрелей.

«И из того, что увидел здесь», — ухмыльнулся Император. Он внимательно смотрел на Тагорна, так звали этого человека, и с лёгким злорадством отметил, что тот со вчерашнего дня ходит белый, как привидение. О лагерной жизни ему, видимо, никто не рассказывал. Элхарт нисколько не жалел его, ведь он считал, что каждый из придворных вельмож хоть раз в жизни, да обязан хлебнуть солдатской каши, чтобы власть, которой они обладали, не слишком вскружила пустые головы.

— Господа, — Император оглядел всех собравшихся за большим, круглым столом, который установили в его личном шатре, — горцы разбиты, и Бакорт может спать спокойно. Можете передать лорду Логару, — Эл взглянул на Тагорна, — что его восшествие на отцовский трон будет ознаменовано столь значимым событием.

— От лица моего лорда я…

— Да-да, — прервал бакортца Корус, которому тоже не особо нравился этот человек, — все мы знаем, что ты сейчас разразишься тучей пустых слов, которые никому из нас не интересно слушать, так что будь добр, избавь меня и его Императорское величество от пустой болтовни.

Бледное лицо Тагорна слегка порозовело, это, судя по всему, свидетельствовало о вспышке то ли гнева, то ли стыда. Но он не осмелился вступать в перепалку с командующим имперскими легионами, да ещё и на глазах Элхарта.

— Корус, — правитель посмотрел на друга с притворным осуждением, но в глазах его блеснуло веселье. Он был благодарен ему за избавление от льстивых и пустых речей, которыми в последние годы осыпал Императора буквально каждый встречный. Это все жутко утомляло.

— Ладно-ладно, — генерал махнул рукой, — вернёмся к делам. Ты ведь не для того собрал нас здесь, чтобы говорить об очевидных вещах?

— Нет, не для этого. Я собрал вас здесь затем, чтобы решить, что нам делать с оставшимися варварами, — Император вновь оглядел своих генералов и посланца Бакорта, — целый клан остался в горных убежищах, и оттуда мы их выкурить вряд ли сможем. А если это и удастся, то потери будут чудовищными. Буду рад выслушать ваши предложения.

— Допрошенные пленники говорят, что это клан Чёрных черепов, о котором я самолично выслушал несколько не очень приятных отзывов. Их вождь, некий Хароудел, прослыл трусом из-за того, что отказался участвовать в битве.

— Простите, господа, но я вмешаюсь в вашу беседу, — подал голос Тагорн, — в Бакорте клан Чёрных черепов заслужил славу бесстрашных налётчиков. Их набеги были одними из самых свирепых и кровавых, так что не думаю, что тут дело было в трусости.

— Согласен, — кивнул Корус, — мне кажется, что этот Хароудел видел, что у него нет шансов против наших легионов, и прислушался к голосу разума, а не того места, которое слушали остальные.

— Что вы хотите этим сказать? — Элхарт опёрся руками на стол и посмотрел сначала на Тагорна, а затем на генерала.

— Вы, ваше величество, хотели привести горцев к покорности? — вельможа негромко прокашлялся, смущённый тем, что к его словам кто-то всерьёз прислушался. — И тут Господь посылает нам такой подарок. Единственный вождь, переживший битву, да к тому же не обделённый разумом.

— Он дело говорит, Эл, — генерал взглянул в сторону Тагорна, — этот Хароудел, если не идиот, конечно, примет наше предложение, а если нам повезёт, то сможет сплотить вокруг себя тех горцев, что уже у нас в руках.

— Это все, конечно, прекрасно звучит, — правитель постучал пальцами по столу, переводя взгляд то на Коруса, то на посланца Логара. У него уже зрел план, который приведёт в бешенство и того, и другого. Но два этих человека были так не похожи, но почему-то очень хорошо работали вместе, хотя и с трудом терпели общество друг друга. — Неплохой план, но для начала нужно поговорить с этим вождём. Понять, что он собой представляет на самом деле, и решить, сможет ли он нам помочь. И я уже знаю, кто отправится к нему с посольством…

Услышав последние слова Императора, Корус и Тагорн озадаченно переглянулись.