Имзади навсегда

Села была там. И...

Том остановился, оказавшись лицом к лицу с Уиллом Райкером. Рядом с Уиллом стоял Ворф, мрачно кивая самому себе.

— Разве это не мило? — спросила Села. — Очень, очень интригующе, — она медленно обвела взглядом комнату. — Мы проверили ДНК нашего новоприбывшего и сравнили его с твоим, Уилл. Он точная копия. Не хочешь объяснить?

— Я бы подумал, что он был бы более чем счастлив сделать это, — сказал Том.

— О, я уверена, что он был бы рад. Но мы его еще ни о чем не спрашивали, а он, как хороший офицер Звездного флота, ничего не сказал. Поэтому я спрашиваю тебя, Уилл. Кто это?

Том не колебался.

— Его зовут Том Райкер, — сказал Том. — По крайней мере, так он сам себя называет. По мере того, как он говорил, он следил за лицом Уилла, но Уилл сохранял нейтральное выражение. Очевидно, Уилл, все еще не понимая ситуации, позволял Тому взять на себя инициативу, по крайней мере, на данный момент. А Ворф, хороший младший офицер, каким он был, смотрел на Уилла, как ему поступить.

Быстрыми, широкими мазками Том обрисовал причудливое стечение обстоятельств, которое привело к созданию второго Райкера. Он сделал лишь одну незначительную замену и одно упущение: он утверждал, что второго звали Том, в то время как на самом деле его звали Уилл. И он заявил, что Тому Райкеру присвоили звание лейтенанта и назначили на «Ганди». И то и другое было правдой. Разумеется, он не упомянул, что Том, то есть он сам, присоединился к Маки. Концепция двух Райкеров, идущих не по плану, могла оказаться слишком сложной, чтобы убедить ее в этом.

Ошибочной.

Странно, раньше он никогда не думал о себе в таких терминах. Он всегда мог рационально объяснить, почему он поступил именно так, а не иначе. Но сейчас, видя на себе неотрывный и откровенно презрительный взгляд Уилла Райкера, он чувствовал себя...

Потерянным.

— Невероятно, — наконец сказала Села. Она взглянула на Крессна, и Том не мог не заметить, что Крессн слегка кивнул. — А он — Том, а ты — Уилл. Правильно?

— Если быть до конца честным, то мы оба Уилл Райкер. Просто один называет себя по-другому, для удобства.

И снова черт... Крессн кивнул. Это было очень тонко, но Села легко могла заметить это краем глаза и мысленно записать. Каким-то образом Крессн держал ее в курсе правды и лжи. Возможно, он был кем-то вроде читателя мыслей или телепата. Это объяснило бы, как он проделал свой трюк с исчезновением: убедил людей, что его нет.

А это означало, что Том сейчас крайне уязвим: если Села потребует дальнейших разъяснений, Том никак не сможет уклониться.

Вместо этого Села повернулась к Уиллу:

— Его описание событий на Нервале IV соответствует действительности?

— Вполне.

— Боже. В какой удивительной вселенной мы живем, — и тут, к его облегчению, Села просто кивнула, очевидно, удовлетворенная полученными ответами. — Хорошо. Это очень интригующе. Мы перешли от отсутствия вариантов к нескольким. Самые, самые полезные. Джентльмены, — она остановила свой обход прямо перед Ворфом и Уиллом. — Я собираюсь предложить вам сделку.

— Клингоны не заключают сделок, — сообщил ей Ворф.

— И офицеры Звездного флота тоже, — добавил Райкер.

— Понятно. В таком случае не могли бы вы рассказать мне, как вы собирались выбраться отсюда? Вы собирались всех перестрелять, чтобы выбраться? Или, может быть, вы думали, что просто попросите нас отдать вам женщину и клингонского ребенка по доброте душевной?

— У нас есть подкрепление, которое будет здесь в течение часа, — сообщил Уилл. — Они будут настроены на ваш варп-след и легко смогут отследить вас. Задерживая нас здесь, вы ничего не добьетесь. Если вы мудры, то соберете своих людей и уберетесь к черту до прибытия Звездного флота.

Для блефа это было неплохо. Но сердце Тома упало, когда он увидел, что Села снова посмотрела на Крессна. Крессн едва заметно покачал головой, и Села уверенно повернулась к Уиллу.

— Мы будем ждать все вместе, я думаю. На самом деле, вот что я тебе скажу, я буду исходить из того, что это была ложь. Что вы здесь сами по себе, хотя у вас явно были проблемы с тем, чтобы добраться сюда. Кто-то избил тебя и забрал твою форму, Том?

Уилл пожал плечами и ничего не сказал. Том мысленно поздравил своего коллегу с тем, что тот держит рот на замке.

— Это не имеет значения, — продолжала Села. — Ворф, Том, вот что произойдет. Мы хотим, чтобы один из вас выступил в качестве нашего агента в одном небольшом деле. Это рискованное предложение и, возможно, самоубийственная миссия. Тем не менее, это необходимо. Нам нужно, чтобы вы попытались убить Гаурона.

Ворф и Уилл посмотрели друг на друга.

— Однажды вы уже пробовали нечто подобное, пытались перепрограммировать сознание Джорди, чтобы он убил тогдашнего канцлера Вага, — сказал Ворф.

— Очевидно, вы не слушали, — заметила Села. — Я не говорила, что вам обязательно нужно убить его. Если получится, тем лучше, но это не обязательно. Вы попытаетесь отравить его. Вы воспользуетесь бутылкой ромуланского эля, которую преподнесете ему, заявив, что взяли ее с захваченного ромуланского судна. Он оценит иронию, этот самодовольный ублюдок. Он, конечно же, доверится вам. Либо Ворфу, которого он так высоко ценит, либо вам, Тому Райкеру, который сможет легко выдать себя за Уилла Райкера, доверенного второго офицера благословенного Пикарда. В любом случае, вы должны проследить за тем, чтобы он выпил его. От одного глотка ему быстро станет смертельно плохо. Два, скорее всего, окажутся смертельными. Если они не смогут спасти его, и он умрет, это будет наилучшая ситуация для нас. Если он выживет, это все равно будет выглядеть как очевидное покушение. Такая очевидность может быть расценена только как высшее презрение со стороны Федерации. Даже не тонкая попытка убийства — напротив, явная и неприкрытая. Как будто смеяться над тем, что клингоны что-то предпримут.

— Понятно. И поскольку это, скорее всего, самоубийственная миссия, — заметил Уилл, не отрывая взгляда от Тома, — естественно, что оригинальный Райкер не захотел бы рисковать своей шеей. Хотя я удивлен, Села, — и он повернулся к ней, — что вы не попытались перепрошить его сознание, как это было с Джорди, и просто заставили его сделать это.

— Вообще-то, по правде говоря, — Села мило улыбнулась Тому, обращаясь к Уиллу, — именно это я и собиралась сделать. Но он был таким, красивым и имел свою развлекательную ценность. Я не торопилась; рано или поздно, если бы он мне наскучил, я действительно могла бы поступить именно так. Но теперь, в этом нет необходимости. Все в выигрыше.

— Так вот как это называется? — усмехнулся Ворф.

— Ну, все, кто имеет значение, выигрывают, — поправила она. — Если вас это успокоит, джентльмены, вы просто ускорите ситуацию, которая и так ухудшается. Гаурон и так с подозрением относится к Федерации из-за текущих переговоров с ромуланским правительством. Думайте об этом как о страховом полисе.

— Если вы считаете, — сказал ей Ворф, — что кто-то из нас добровольно отравит Гаурона и испортит отношения между Федерацией и Клингонской империей, вы жестоко ошибаетесь.

— Мистер Ворф говорит за нас обоих, — отметил Райкер.

— Говорит. Боже мой, Уилл, — обратилась она к Тому, — похоже, что ваш дубликат предан Федерации больше, чем вы.

— Он может позволить себе такую роскошь, — мрачно ответил Том. — Он не прошел через то, что прошел я.

— У тебя есть еще какие-нибудь оправдания своему поведению, или это все? — презрительно вставил Уилл. Том встретил его взгляд, хотя по какой-то причине ему захотелось отвернуться.

Села медленно подошла к Ворфу и Уиллу на расстояние метра.

— Вы понимаете, что если вы откажетесь, будут пытки. Однако если вы согласитесь, как я уже сказала, для того, кто пойдет, это будет самоубийственная миссия. Но мы отпустим Диану, Александра и любого из вас, кто останется. У нас нет причин держать вас. О, мы сотрем вашу память о нашем местонахождении, но в остальном вы будете целы.

— Ничто из того, что вы можете с нами сделать, не заставит нас передумать.

— Итак, мистер Райкер... Кто сказал, что будут пытать вас?

В этот момент они увидели, как Диану и Александра втащили в комнату по другую сторону плексигласа.

И Райкер и Ворф отреагировали одинаково. Помимо охранников, тащивших Диану и Александра, был еще один, довольно плотный ромуланец, который, похоже, готовил гипоспрей.

Когда Диана и Александр увидели Ворфа и Райкера, их лица на мгновение наполнились надеждой. Затем они поняли, что их спасители находятся в таком же плену, как и они. Том увидел, что Уилл и Ворф выглядят совершенно беспомощными и расстроенными, с бессильной яростью наблюдая за тем, как любимых людей пристегивают к стульям в другой части корабля.

— Отпустите их! — решительно сказал Уилл.

— Да, да, я знаю. Флот. Запасной вариант. Спасение в последнюю минуту. Это просто, чтобы было чем заняться, пока мы ждем. Ток, продолжай.

Ромуланец, к которому она обратилась как к Току, кивнул, взял приготовленную им ампулу и ввел ее содержимое в руку Дианы. Затем он заправил пистолет гипоспрея и проделал то же самое с Александром.

— Что вы делаете? Что вы с ними сделали? — прорычал Ворф.

— Уилл, — обратилась Села к Тому, — я должна признать, что заинтригована. Я хочу проверить, испытывает ли ваш дубликат более сильные чувства к Диане Трой, чем вы. Видите ли, джентльмены, и Ворф, вашим близким только что ввели яд. Он действует довольно медленно. Вы сможете наблюдать, как они постепенно умирают в течение следующих нескольких минут. Противоядие находится рядом и может быть легко введено, если вы согласитесь с условиями. Кстати, вы заметили, что там все звуконепроницаемо. Они не смогут вас услышать, система связи работает только в одну сторону. Не волнуйтесь, я позабочусь об этом. Ток, активируйте двухстороннюю, будь так добр.

Ток кивнул, перешагивая через консоль. Мгновение спустя раздался щелчок, а затем начались самые долгие минуты в жизни Тома Райкера.

Ведь яд, который был введен в организмы Дианы Трой и Александра, не был простым, безболезненным токсином, который медленно убивал их. Нет, он разрывал их вены, как жидкий огонь. Первой закричала Диана; Александру удалось продержаться немного дольше, но вскоре он тоже застонал.

И их крики только усиливались.

Глаза Дианы были закрыты, и Том сразу понял, почему. Она не хотела смотреть на них. Смотреть на Уилла и Ворфа. Она знала, что они беспомощны, что их, скорее всего, попросят сделать что-то ужасное, а ее и Александра используют как рычаг давления. Если она посмотрит на них, если позволит проявиться мольбе в ее глазах, это может оказать на них губительно давление, а она не могла этого допустить. Она скорее умрет, чем поставит их в такое положение. Или возможно, она просто не могла определить, к кому из них обратиться за помощью, и поэтому не смотрела ни на одного из них.

Но Александр, его глаза не отрывались от отца. Александр делал все возможное, чтобы подавить крики агонии. Он не просто завывал. Время от времени крик вырывался сквозь нехотя стиснутые зубы, но на каждый крик, который он не мог сдержать, приходилось десять, которые он сдерживал. И Том видел, что он смотрит на отца в мольбе?.. Поиске одобрения?.. Он не мог сказать.

— Села, так ли это необходимо… — начал Том.

— Да, Уилл, это необходимо. Если только ты не собираешься пойти добровольцем, — ответила Села. — Хочешь?

Том не мог думать, не мог пошевелиться. Его разум был заморожен. Терять ему было нечего. Дискредитировать Федерацию... Почему бы и нет? Почему бы и нет?

Но он дал обещание Маки. Ему еще предстояло работать. И пожертвовать собой… ради чего? Ради Дианы? Он вспомнил ее холодное презрение к нему, то, как она с ним разговаривала. Она была готова считать его предателем, даже если он пытался донести до нее, как можно тоньше, что на самом деле он пытался сорвать план Селы, не допустить Ворфа, найти способ, чтобы в итоге остались только он и Диана, вместе.

Нет, она слишком ясно дала это понять. Она была слишком хороша для таких, как он.

К черту ее.

Она умирает... Посмотрите на нее... Она умирает...

Он отбросил эти мысли и заставил себя смотреть.

Крики жертв становились все громче, крики Дианы — все громче, и даже Александр не мог сдерживать агонию так же сильно, как раньше.

— Время идет, господа. Они не становятся здоровее.

Кожа Дианы была пепельной, Александра — не намного лучше. Их глаза остекленели, а тела начали биться в конвульсиях.

— Ну? — спросила Села.

Уилл Райкер выглядел так, словно у него вырвали сердце.

Ворф был стоически спокоен. Он повернулся к Селе и резко сказал:

— Смерть лучше бесчестья. Диана — из Звездного флота. Мой сын — клингон. Они поймут. Если бы ситуация изменилась на противоположную, и я оказался бы на их месте… Они знают, что я скорее умру, чем увижу, как они терпят унижение, склоняясь перед такими террористами, как ты. Это... — он мрачно кивнул. — Таков путь воина клингона. Клингонский ребенок и женщина, которая станет невестой клингона, понимают это.

— Понимаю, — мягко сказала Села. — Ну что же, Том, тогда решать тебе. Ты решаешь их судьбу. Будешь ли ты сотрудничать? Или нет?

Александр и Диана находились в предсмертных муках. Через несколько мгновений, даже с противоядием, будет слишком поздно. Диана выгнула спину, охваченная конвульсиями, и испустила самый отвратительный вопль из всех, что Райкер когда-либо слышал.

И из глубины своей души Уилл Райкер закричал:

— Хорошо! Я сделаю это. Я сделаю то, что ты хочешь.

— Ток! — немедленно позвала Села. Ток, в свою очередь, был готов и немедленно ввел противоядие обоим. Сначала Трои, а затем Александру. Долгое мгновение, самое долгое в жизни обоих Райкеров, казалось, что оно не оказывает никакого эффекта. А затем, медленно, дрожь, охватившая их тела, стала утихать. К их коже стали возвращаться натуральные цвета.

— Сердце и дыхание возвращается к соответствующим нормам, — спокойно объявил Ток, проверяя свои приборы. — Большое счастье, что противоядие сработало, — добавил он с легким оттенком осуждения. — В следующий раз, Села, постарайся не тянуть так долго, если можно.

— Это зависело не от меня, — ответила Села, — а от них. Вернее от Тома Райкера, — и она кивнула Уиллу. — Вы понимаете, что если вы не будете сотрудничать, если вы попытаетесь сделать какую-то глупость, они умрут.

— Я понимаю, — сказал Уилл.

Том Райкер, в свою очередь, даже не знал, что он чувствует. Облегчение? Презрение к Уиллу, или благодарность? Что это было?

Уилл не мог встретить взгляд Ворфа. И когда их выпроводили, у Тома возникло ощущение, что ничего хорошего между ними не будет. Потому что Ворф не выглядел смущенным.

Он был явно и очевидно зол.

Том не мог не задаться вопросом, почему. Уилл только что спас не только невесту Ворфа, но и его сына. Они с Ворфом, благодаря жертве Уилла, должны были спастись. Том сам проследит за этим, если Села попытается отказаться от своего обещания. В общем, для Уилла все закончилось плохо, а для Ворфа — замечательно.

В чем же была проблема?

Глава двадцать вторая

— Вы называете себя офицером Звездного флота! — крикнул Ворф.

Уилла и Ворфа бросили в одну комнату, видимо, чтобы они подождали, пока ромуланцы каким-то образом раздобудут для него форму Звездного флота. В комнате не было ничего особенно. Уилл обнаружил дверь в стене с одной стороны, но, открыв ее, обнаружил лишь шкаф, в котором было спрятано несколько предметов униформы. Райкер подумывал о том, чтобы попытаться надеть форму и под видом маскировки улизнуть. Но он не думал, что сможет сойти за ромуланца, и был уверен, что Ворф не сможет этого сделать тоже.

Райкер прислонился к стене, пытаясь разобраться в своих мыслях, и даже не потрудился взглянуть на Ворфа.

— Не сейчас, Ворф.

— Как вы могли согласиться на их требования!

— Я сказал, не сейчас, лейтенант-коммандер, — сказал Уилл гораздо более резким тоном.

— Не в этот раз, — горячо возразил Ворф. — На этот раз, никаких званий, если у тебя хватит на это духу.

Лицо Уилла покраснело, когда он повернулся лицом к Ворфу.

— Хорошо, — сказал он медленным, нарочитым голосом. — Никаких званий. Как мужчина мужчине... будь осторожен.

— То, что ты сделал там, было неправильно. Признай это.

— У меня не было выбора.

— Понятно. Ты собираешься сказать, что эта, эмпатическая связь, которую ты установил с Дианой, заставила тебя сделать это.

Но Уилл покачал головой.

— Эта связь, Ворф... Она была всего лишь своего рода локатором в моей голове. Эмоционально она не сделала меня другим и не затуманила мои суждения, уверяю тебя.

— Тогда почему?

— Я же сказал. У меня не было выбора.

— Значит, был. Значит, ты считаешь, что я был неправ.

— Ты сделал то, что было правильно для тебя. Я должен был сделать то, что было правильно для меня.

— Ты должен был поступить так, — рычал Ворф, — как подобает офицеру Звездного флота! Ведь ты давал присмягу офицера!

— Не читай мне нотаций, Ворф! — прогремел Уилл. — Я не обязан с этим мириться! Я не обязан тебе ничего доказывать!

— Нет. Но ты должен был что-то доказать ей.

— Я не пытался ничего доказать, Ворф, я пытался спасти ей жизнь. И, если ты не заметил, я спас жизнь и твоему сыну.

— И ты ждешь от него благодарности? — потребовал Ворф. — Умереть с честью — это...

— Клингонский путь, да, я знаю, поверь мне, я знаю. Но тебе не приходило в голову, что, возможно, есть шанс, что он не был готов умереть только потому, что ты решил, что ему пора.

— Неужели ты думаешь, что я не хотел спасти своего собственного сына!

— Я не знаю, Ворф! Я знаю тебя почти половину своей взрослой жизни, а ты все еще такая же загадка для меня, как и тогда, когда я впервые встретил тебя! Я не знаю, чего ты хочешь! Я не знаю, что было у тебя на уме!

— Я хотел спасти их, — сдавленно сказал Ворф. — Но важнее жизни то, как эта жизнь прожита.

— А я хотел, чтобы они продолжали жить, любым способом. И если ты этого не сделал, хорошо. Я забрал решение из твоих рук, понятно? — он широко раскинул руки в знак того, что разговор ему надоел. — Если здесь и есть какое-то бесчестье, то оно на моей совести. Суть в том, что я выиграл для нас немного времени. Конечно, я не хочу травить Гаурона, но нам нужно было время подумать, время…

— Ты показал им, что на офицеров Звездного флота можно давить, чтобы заставить их пойти против своей присяги. Их можно шантажировать. Ты думаешь, что на этом все закончится? Даже если они нас отпустят, в чем я очень сомневаюсь, они будут знать, что могут предъявлять подобные требования к другим, пытаться заставить других офицеров подчиниться их желаниям. И, возможно, другие офицеры не уступят, как это сделал ты. В таком случае ты обрекаешь на гибель их невинных близких.

— Я не поддался, — Уилл сказал с вынужденным спокойствием. — Я принял взвешенное решение, которое...

— Ты уступил…

— Ты заставил бы меня смотреть, как они умирают? Заставил бы?

— Я был готов к этому.

— Ну, может быть, они не были готовы, Ворф! Несмотря на то, что ты обучал Александра клингонскому языку чести, возможно, он не был готов пожертвовать своей жизнью только ради того, чтобы удовлетворить отцовские представления о чести. Ты подумал об этом?

Ворф подошел к нему вплотную.

— Я знаю, почему ты это сделал.

— Ну просвети меня.

— Ты сделал это, чтобы убедиться, что ты всегда будешь между нами. Между мной и Дианой.

— Это смешно....

— Ты никогда не переставал любить ее. Признай это.

— Ворф, сейчас не время...

— Другого раза не будет! Это будет сказано сейчас! Больше никаких отговорок! Никакой вежливости, продиктованной рангом! Никакой нерешительности с твоей стороны! Я знал, чего хочу от Дианы, и я получил это, и это тебя бесит, не так ли? И когда мы объявили о нашей помолвке, ты был зол! Злился на себя за годы колебаний! Злился на меня за то, что я вмешался, когда ты ничего не мог с этим поделать!

— Я сделал то, что было правильно для нас с Дианой в тот момент, Ворф! Я не могу придумывать эмоции, которых не было, и желать их присутствия, когда мне это было удобно!

— Они всегда были там, и в этом и заключалось неудобство, — ответил Ворф. — Ты не мог заставить себя забрать Диану, когда она была твоей, но ты не мог смириться с мыслью, что она моя.

— Если я не мог смириться с этой мыслью, то почему я ничего не сказал, когда вы были вместе?

— Потому что тогда тебе пришлось бы посвятить себя ей. А ты слишком эгоистичен, слишком поглощен собой, чтобы посвятить себя кому-то, кроме себя. Но я не такой. Я привержен клингонскому кодексу чести, Диане и нашей совместной жизни.

— Интересный порядок, в котором ты расположил эти вещи, Ворф, — заметил Райкер. Теперь он двигался, бессознательно прокладывая курс, как матадор, ведущий быка. Они с Ворфом кружили друг вокруг друга, язык их тела отражал сдерживаемый гнев их слов. — Если бы ты хоть что-то знал о любви, ты бы знал, что она должна быть на первом месте, всегда. Всегда.

— Если бы ты знал хоть что-то о чести, ты бы знал, что есть вещи важнее любви. Впрочем, ты это знаешь. Только вот для тебя важнее любви — карьера и собственные интересы.

— Если это так, то почему я ставлю на кон свою жизнь, чтобы спасти ее?

— Я уже сказал тебе, чтобы выставить меня в плохом свете. Чтобы убедиться, что ты всегда будешь на первом месте в ее мыслях. Признайся, это то, чего ты хочешь.

— Ты понятия не имеешь, чего я хочу.

— Я знаю, что ты полностью...

— Ты даже не представляешь! — и вдруг все это вырвалось из него, хлынув потоком эмоций. — Ты не представляешь, Ворф, каково это! Видеть вас двоих вместе, видеть ее в твоих объятиях! Видеть в ее глазах свет настоящей любви, такой, какую она когда-то испытывала ко мне, только смотрела она на тебя! Каждый раз, каждый проклятый раз, когда я видел тебя с ней, это было как нож в моем сердце. Я никогда не переставал любить ее! Это то, что ты хочешь услышать? Я приехал на Бетазед, чтобы сказать ей это. Если это означало, что вы расстанетесь, я был готов к этому, если она все еще что-то чувствовала ко мне! Если бы она этого не сделала, я бы не стал ее винить. Я годами принимал решение, что мы не будем вместе. Это был я, Ворф, только я. Ты же видел, как быстро она сошлась с Томом, причем без малейшего побуждения. Она никогда не переставала любить меня, никогда. Но я, я был вторым командиром «Энтерпрайза»! У меня не было времени на развлечения, на какие-то постоянные отношения! Я не мог поддаться эмоциям, которые она во мне будоражила! А что, если мы все-таки продолжим отношения и по какой-то причине ничего не получится? После стольких лет разлуки кто знает, какими людьми мы стали. Поэтому я заставил себя поверить, что этих эмоций нет. И мне это удалось настолько хорошо, что я убедил не только себя, но и женщину, которая знает меня лучше, чем кто-либо другой. Ту, которая является лучшей частью всего, чем я являюсь. Я сделал это ради ее блага, ради блага нас обоих. И если я принял такое решение, как я мог встать на вашем пути? Как я мог отказать ей в счастье с тобой? Это было бы неправильно. Это было то, чего она хотела, это было бы неправильно...

— И я должен тебя пожалеть? — кулаки Ворфа тряслись от едва сдерживаемых эмоций.

— Мы Имзади, Ворф. Это значит...

— Я знаю, что это значит. Мне сказала Луаксана.

— Знать это умом недостаточно. Я не жду, что ты поймешь.

— Потому что вы считаете меня глупым?

— Нет! — крикнул Райкер, которому надоела оборонительная позиция Ворфа. — Потому что ты никогда в жизни не испытывал ни к кому таких чувств, какие я испытываю к Диане! Ты не позволил бы ей умереть! Сколько бы я ни пытался заставить себя думать, что все кончено, потому что хотел, чтобы так было, факт остается фактом: отныне и навсегда мы — Имзади.

— Как ты смеешь, — огрызнулся Ворф. — Как ты смеешь говорить мне, что я чувствую и чего не чувствую! — он подошел к Райкеру вплотную, едва ли не на расстояние дюйма. — Думаешь, я не знал, что вы оба значите друг для друга? Думаешь, я не чувствовал твоего призрака, витавшего между нами, когда я был с ней? Я не чувствовал, что меня постоянно меряют по тебе? Что все, что я делаю, недостаточно хорошо? Когда мы разговаривали, я всегда чувствовал, что она сравнивает мои чувства с твоими. Когда мы занимались любовью, я всегда был уверен, что она думает о тебе! Здесь я был готов добиваться отношений, которые ты не желал ей дать. Боялся дать ей...

— Я не боялся...

— Боялся! Боялся разделить свою жизнь! Боялся рисковать своей драгоценной карьерой! Боялся любить кого-то больше, чем себя! Думаешь, я не боялся, когда подходил к ней, ухаживал за ней? Риск быть отвергнутым, униженным... Он был непреодолим! Но я переступил через это, прошел через это, потому что верил, что награда стоит риска! И все же она осталась привязанной к тебе, к тебе, который не желал рисковать ради нее, — голос Ворфа становился все громче, почти оглушительным. — Поставить на кон свою жизнь сейчас — это для тебя легко! Похитить ее любовь навсегда, а потом уйти, чтобы умереть смертью героя, и оставить меня позади, изображая нежелающего жертвовать собой! А на самом деле ты был слишком труслив, чтобы быть рядом с Дианой, когда она нуждалась в тебе, и слишком труслив, чтобы выполнить свой долг

, когда ты был нужен Федерации!

Райкер ударил его.

Это не было одним из самых умных поступков Райкера.

Он ударил его кость в кость, что никогда не было хорошим ходом. Его кулак угодил Ворфу прямо в подбородок и сломал одну из костяшек Райкера. Удар оказался достаточно сильным, чтобы свалить Ворфа на пол, а сочетание неожиданности и силы удара оказалось достаточным, чтобы Ворф пролежал целых три секунды.

В этот момент Ворф замахнулся.

Уилл быстро отступил назад, так как первые два взмаха Ворфа, вызванные скорее яростью, чем техникой, прошли мимо него. Пока Ворф терял равновесие во время второго удара, Райкер ударил его коленом в живот. Клингону стало дурно, и Райкер смог свести руки вместе и нанести двойной удар по мышцам в основании шеи Ворфа. Этот прием Райкер уже использовал раньше, когда его направили на клингонский корабль в рамках программы обмена. Тогда это сработало против того конкретного противника весьма удачно.

В данном случае это ничуть не замедлило Ворфа. Зато удалось вывести его из себя.

Уилл Райкер внезапно оказался в воздухе. Ворф схватил его за ногу одной рукой, а за руку — другой, и когда он выпрямился, Райкер оказался над головой и был беспомощен. На один ужасный миг Райкеру показалось, что Ворф собирается загадать желание и использовать Райкера как кость. Вместо этого Ворф повернулся и швырнул Райкера. Райкер пронесся через всю комнату и врезался в дальнюю стену со звуком мокрого мешка с картошкой. Он сполз на пол, на мгновение ошарашенный, а затем увидел, что Ворф направляется к нему. Он попытался собраться с силами, чтобы убраться с его пути, но все, что ему удалось, — это отползти в сторону, и тут Ворф поднял его на ноги, перехватил рукой горло Райкера и с яростью зарычал ему в ухо.

Райкер впился ногтями в руку Ворфа. Это была единственная часть его тела, к которой он мог подобраться, и единственная тактика, которую он мог придумать.

Ворф не издал ни звука, кроме хрюканья. Он попытался освободить свою руку от руки Райкера, но Райкер держался так, словно от этого зависела его жизнь — а это вполне могло быть так. В месте захвата начала просачиваться кровь, и, наконец, Ворф яростно оттолкнул Райкера. Райкер споткнулся, но устоял на ногах.

Ворф набросился на него, и за этим последовал ослепительно быстрый шквал ударов. Райкер стоял на месте, пока Ворф наносил один быстрый удар за другим. Уилл блокировал, двигаясь исключительно инстинктивно, быстрее, чем когда-либо в своей жизни. Ворф зарычал от раздражения, а затем на мгновение Ворф подошел слишком близко, и его рычащее лицо оказалось рядом с лицом Райкера.

Райкер попытался ударить его головой, ударив своим черепом о череп Ворфа.

Если и было какое-то движение, которое Райкер мог сделать, которое было менее мудрым, чем замахнуться в первую очередь, так это было это.

Удар был слышен почти за три комнаты. Ворф не сдался ни на йоту, но Уилл постоял там мгновение, мир закружился вокруг него. А затем, без всяких усилий со стороны Ворфа, Райкер упал назад, рухнув на пол.

К его чести, Райкер снова начал подниматься, хотя и начал бледнеть. Ворф наблюдал за ним, качая головой.

Райкер внезапно пнул его в пах.

Ворф был уверен, что Райкер практически выбыл из игры. Скорость и свирепость движения Райкера застали Ворфа врасплох. Удар пришелся точно в цель, и Ворф упал на колени. Он изо всех сил старался не застонать.

Уилл пошатнулся на месте на мгновение, собираясь попытаться воспользоваться своим преимуществом. К сожалению, у него не было возможности, потому что внезапно он полностью потерял способность стоять на ногах, когда волна тошноты накрыла его, отсроченный эффект от удара головой. Райкер опустился на пол в нескольких футах от Ворфа, подпирая себя одной рукой и явно пытаясь не блевать.

— До… Достаточно… — сумел он вымолвить.

— Это… Просьба или ты так признаешь поражение? — сказал Ворф, урывками вдыхая воздух.

В этот момент вошел отряд ромуланцев. Они осмотрели побоище, который они нанесли друг другу, и доктор Ток, который нес что-то похожее на аптечку, раздраженно покачал головой.

— Возьмите этого, — он указал на Ворфа, — и отведите его к сыну и невесте.

Ромуланцы сделали, как им было велено, а Ток опустился на колени напротив Райкера. Он достал инструменты из своего набора и начал работать над лицом Райкера.

— Пожалуйста, не двигайтесь, — сказал он, когда инструменты начали стимулировать рост клеток на коже Уилла.

— Что вы делаете?

— Привожу вас в порядок. Если вы не знаете, вы изначально пришли сюда в довольно плохой форме. Ваша стычка с клингоном не слишком улучшила цвет вашеого лица. Села рассудила, что отправка вас на родину клингонов в таком виде, будто вы побывали в серии сражений, вряд ли поможет вам выдать себя за Уильяма Райкера.

— Поверь мне, — сказал Уилл, — это последний человек, которым я хотел бы быть прямо сейчас.

Ворф не был полностью уверен в реакции, которую он получит, когда войдет в комнату с Дианой и Александром. Поэтому он почувствовал облегчение, когда Диана взглянула на него, вздохнула:

— О, Ворф... Слава богу! — и побежала обнимать его. Ее тепло, ее крепкие объятия, все это во многом помогло ему успокоить серьезные опасения, которые у него были. В конце концов, Диана была здесь важнее. Хотя она и была частью Звездного Флота, ее все же воспитывали в традициях Бетазеда. Возможно, ей было трудно поверить, что Ворф готов был пожертвовать ею, чтобы не позволить бесчестию и долгу взять верх. — Я... Я знала, что ты жив, даже после того, как увидела, как ты упал, я знала это, и теперь ты здесь.

— Все будет хорошо, — заверил Ворф.

— Да, будет хорошо, — заговорил Александр. Затем он сделал паузу и добавил: — Спасибо Райкеру.

На мгновение в комнате воцарилась тишина.

На мгновение Ворф захотел накричать на сына. Отчитать его, словесно выпотрошить его за такой тон. Но все и так было достаточно сложно. Теперь пришло время терпения и понимания, тех вещей, которым Диана так усердно его учила. Учила их обоих.

Прежде чем он успел что-либо сказать, Диана сказала Александру:

— Александр... То, что сделал твой отец, это было правильным для него.

— А Райкер был неправ? Ты говоришь, что нам не следовало жить?

— Нет, он... Он также сделал, то, что было правильным для него.

Внутренне Ворф содрогнулся от того, что она повторяла слова самого Райкера. Было ли что-то, в чем они двое не были едины? Было ли вообще место для Ворфа в этом уравнении?

— Александр, я ожидал, что ты поймешь, — сказал Ворф. — Разве я ничему тебя не научил?

— О, ты научил меня, отец, — ответил Александр с тихим вызовом. — Ты научил меня, насколько важны для тебя моя жизнь и жизнь Дианы. И ты сделал это с такой эффективностью, что мне наплевать, если я больше никогда тебя не увижу.

— Александр! — потрясенно сказала Диана.

При обычных обстоятельствах, вполне вероятно, что к этому моменту Ворф бы уже сошел с ума. Но он все еще чувствовал себя эмоционально истощенным после своей драки с Райкером. Поэтому вместо этого он проявил терпение.

— Ты должен понять, Александр. Когда ты умирал, часть меня умирала вместе с тобой. Но все, что делает меня тем, кто я есть, все, что я считаю важным, диктовало, что у меня не было выбора. Моя преданность Звездному Флоту, Федерации и клингонскому образу жизни, все требовало...

Александр медленно подошел к нему, сжав кулаки, и он практически прокричал:

— Это не имело никакого отношения к Звездному Флоту! Или к Федерации! Или к клингонскому образу жизни! Это было связано с твоей собственной упрямой гордостью!

— Это неправда! — огрызнулся Ворф. — Я заботился о выполнении своего долга, прежде всего.

— Очевидно, что ты заботишься о долге больше, чем о Диане, или обо мне, или о чем-либо еще.

— Ты не понимаешь.

— О, нет... Я понимаю. Ты очень ясно выразился, — сказал ему Александр. А затем повернулся и отошел от него, сев спиной к отцу.

Уилл посмотрел в зеркало, которое ему предоставили, и с радостью увидел, что его лицо уже на пути к заживлению. И он был одет в форму Звездного Флота, которая по какой-то причине заставила его снова почувствовать себя более человечным.

Вопрос был в том, предал ли он эту форму, «подчинившись» требованиям ромуланцев?

Эта мысль была ему отвратительна, но он сказал правду Ворфу: он просто чувствовал, что у него нет выбора. Вопрос был не в том, как он мог спасти их. Вопрос был в том, как Ворф мог этого не сделать. Но он был честен, когда сказал, что во многих отношениях Ворф оставался для него загадкой. Он просто не понимал этого клингона.

С другой стороны, учитывая, сколько раз Райкер не понимал себя, это, вероятно, было омовение.

Именно тогда он услышал свой собственный голос прямо за дверью.

— Я хочу провести несколько минут наедине с заключенным, — сказал Том Райкер. — Все будет в порядке, уверяю вас. Куда он денется? — охранник, который был на дежурстве, видимо, согласился на просьбу Тома, потому что через мгновение Том был внутри.

— Пришел позлорадствовать? — спросил Уилл.

— Нет, — спокойно ответил Том. Он помолчал, собираясь с мыслями.

— Уилл... Я знаю, что ты не очень высокого мнения обо мне...

—

Сейчас я прослушаю еще одну лекцию о том, как тебе было трудно? О том, что тебе не досталось. Ты собираешься попытаться оправдать тот факт, что ты предатель?

— Предатель кого, Уилл? Предатель чего? — Том криво ухмыльнулся. — Я исполняю свой долг, как и ты. Но у меня есть другой долг. Поэтому я стал членом Маки, пока ты оставался в Звездном Флоте. Ну и что? Кто-то должен был быть злым близнецом.

Уилл, к своему собственному удивлению, рассмеялся.

— Я не считаю тебя злым. Глупым, возможно, и предателем, но не злым.

— Это чертовски порядочно с твоей стороны. Мы ничем не отличаемся, Уилл. Я видел, как ты стоял там и отбросил свою клятву Звездного Флота — рисковать межпланетной войной — ради жизни одной женщины. Это делает тебя предателем меньше?

— Это другое.

— Причины могут быть разными, но результат один и тот же. Не говори мне, что это не так, мы оба это знаем, — он присел рядом с Уиллом и понизил голос. — Ты можешь обмануть Селу, но ты не сможешь обмануть нас. Даже не пытайся лгать мне. Я знаю, что ты собираешься сделать. Ты попытаешься провернуть какую-нибудь двойную сделку, какой-нибудь трюк в последнюю минуту. Ты будешь тянуть время, и, в отличие от Ворфа, ты не против лгать, терять лицо или поддаваться давлению. Ты просто не мог позволить ей умереть.

— Это правда. Тогда скажи мне вот что: если мы так похожи... Как ты мог позволить ей умереть?

Том опустил взгляд. Он действительно выглядел пристыженным.

— Знаешь, когда я впервые встретил тебя, и я увидел, что ты позволил Диане просто быть рядом, частью твоей жизни, но вне своей жизни все эти годы, я не чувствовал к тебе ничего, кроме презрения. Возможно, что-то из этого сохранилось и по сей день. Но я думаю... Ты сильнее, чем я когда-либо мог быть. Сильнее, потому что ты сопротивлялся порыву преследовать ее, возобновить отношения, хотя ты, должно быть, хотел этого просто потому, что ты чувствовал, что это правильно для нее.

— Мистер Ворф, кажется, считает это признаком трусости, — сказал Уилл.

— Из того, что я видел в мистере Ворфе, он бы так и поступил. Видишь ли, Ворф еще не усвоил то, что ты можешь что-то сделать, не всегда означает, что ты должен это сделать. Он часто действует импульсивно.

— Импульсом Ворфа было спасти Диану и Александра. Он сопротивлялся этому, преследуя более важную цель. Я — нет. Кем это делает меня?

— Хитрым, — сказал Том. — Потому что, как я уже сказал, я знаю, что ты просто так не сдашься. У тебя наверняка есть что-то на уме.

Уилл собирался ответить, но потом остановился. На его лице промелькнуло выражение осторожности.

— Ты, должно быть, считаешь меня совсем глупым.

— Нет. Нет, я совсем так не думаю. Почему ты так считаешь?

— Если бы я что-то планировал, если бы я надеялся сыграть на публику, ты серьезно думаешь, что я бы тебе сказал?

— О, конечно. Я предатель.

— Да. Ты понятия не имеешь, каково это, Том, стыдиться себя, и не иметь возможности ничего с этим поделать, потому что это не я... Но это так.

— Я полагаю. В конце концов, почему мне должно быть стыдно, когда дело касается тебя, верно? Уилл Райкер, великий, Уилл Райкер мудрый. Уилл Райкер, который, даже когда он предает свои идеалы, не делает этого из-за какой-то грязной политической причины. Нет, нет. Он делает это... — он сложил руки на груди. — Ради любви, — он помолчал, а затем сказал: — Знаешь, Уилл, так много людей спрашивают себя, если бы они могли сделать все по-другому, сделали бы они это? Когда вопрос касался твоих отношений с Дианой, ты, вероятно, был самым счастливым ублюдком в галактике. Мое существование дало тебе возможность это выяснить. И ответ был бы — нет, ты бы не сделал этого по-другому. Как приятно.

— Что ты имеешь в виду?

— Я хочу сказать... Как я могу это узнать? Если бы мне пришлось что-то сделать снова, сделал бы я это по-другому? Я не могу просто воссоздать себя после аварии с транспортером. Так что, если я хочу узнать, буду ли я поступать по-другому... И есть только один способ это выяснить. Я должен сделать это сам.

И, прежде чем весь смысл слов Тома успел дойти до него, Уилл внезапно почувствовал укол в руку. Он посмотрел вниз и увидел два маленьких дротика, похожих на предметы, угнездившиеся в его правом бицепсе. Затем его взгляд метнулся к руке Тома, в которой он держал небольшое оружие.

— Спокойной ночи, Уилл, — сказал он.

Мир вокруг Уилла Райкера качнулся вбок. Он попытался собраться с мыслями, но не смог. Мгновение спустя он рухнул на пол.

— В конце концов, — спросил Том у бесчувственного тела Уилла, — как легко предать еще одного человека, если ты уже предавал раньше?

Когда появились ромуланцы, они увидели только одного Райкера, сидящего посреди комнаты в форме Звездного Флота.

— Где Уилл Райкер? — спросили они.

— Откуда я знаю, где он. Я сторож своему брату? — сказал Том. — Он сказал, что у него есть другие дела, которыми ему нужно заняться. Это все, что я знаю. Если вы так сильно его хотите, так идите и найдите его.

Несмотря на всю серьезность момента, Том находил это несколько забавным. Казалось, уже целую вечность Том Райкер выдавал себя за Уилла Райкера, надеясь, что его не раскроют. Его подражание было настолько идеальным, что он убедил ромуланцев, что он на самом деле Уилл Райкер. Но теперь ему пришлось выдать себя за Тома Райкера. Что должно было быть просто, учитывая, что он был Томом Райкером, но даже это будет немного сложно, так как ему нужно было помнить, что нужно откликаться только на имя Тома, а не Уилла, хотя Уилл на самом деле не его имя, но это было так.

У него начала болеть голова.

— Двигайся, — сказал один из охранников, и они повели Тома Райкера по коридору, оставив Уилла Райкера без сознания, спрятанного в шкафу.

Через несколько мгновений Том оказался лицом к лицу с Селой. Он искал в ее глазах намек на подозрение, но его, похоже, не было.

— Итак, Том... Мы понимаем друг друга?

— Идеально.

Она вручила ему бутылку ромуланского эля.

— Ты не должен открывать ее, пока не передашь ее Гаурону. Если он увидит, что ее подделали, даже кто-то, кто теоретически заслуживает доверия, как ты, он может побояться пить из нее.

— А мы бы этого не хотели.

— Нет, — многозначительно сказала она. — Мы бы не хотели.

— Как я туда доберусь?

— У нас есть шаттл Федерации, который мы захватили некоторое время назад. Этого будет более чем достаточно. Как только ты прибудешь туда, организуй встречу с Гауроном и сделай то, что нужно. Поверь мне, я узнаю, если ты этого не сделаешь. И я узнаю, если ты попросишь о помощи или попытаешься предать нас. У нас там есть глаза и уши.

— А что, если случится что-то, что я не смогу контролировать? Диана, Ворф и Александр не должны страдать, если я попытаюсь, но потерплю неудачу.

— Ты прав. Они не должны этого делать, — ее голос стал жестким. — Так что, если ты не собираешься умереть, я предлагаю тебе не потерпеть неудачу.

Глава двадцать третья

— Уилл! — изумленно сказал Пикард. — Я не ожидал увидеть вас здесь!

И стоя в дверях, Райкер ответил:

— Это, капитан, выделяет нас двоих.

Том Райкер медленно вошел в гостевые апартаменты Пикарда, делая вид, что осматривается вокруг как можно более небрежно. Дело в том, что его мысли быстро и яростно метались.

Вот оно. Вот он, Жан-Люк Пикард собственной персоной, способный помочь Тому Райкеру спасти положение.

Когда Том прибыл на родную планету клингонов без предупреждения, местные власти встретили его довольно удивленно. Он придумал запутанную историю прикрытия, объяснив, что он отправился в Ко'ноС, исключительно по собственной воле, в качестве жеста дружбы, чтобы дать Гаурону знать, что не все в Звездном Флоте одобряют недавние попытки прекратить отношения с клингонами. Это, скорее всего, польстит тщеславию Гаурона. Он, безусловно, приветствовал бы его на этой основе.

Том, однако, не имел возможности даже открыть рот. Первые слова, которыми его встретили по прибытии, были:

— Мы предполагаем, что вы здесь, чтобы присоединиться к Пикарду.

Том сделал все, что мог, чтобы скрыть свое удивление.

— Да. Да, это верно. И следующее, что он понял, это то, что его привели не к Гаурону, а Пикарду. Это поставило Тома в некую растерянность. Теперь у него не было политического способа сообщить Гаурону, что он хочет аудиенции, потому что очевидным вопросом было бы, почему он хочет встретиться с Гауроном отдельно? С другой стороны, все стало немного проще. Как бы то ни было, он был уверен, что увидит Гаурона, поскольку, очевидно, он собирался встретиться и с Пикардом.

Но еще лучше... Все, что ему нужно было сделать, это рассказать Пикарду правду. Довериться ему, рассказать, где держат остальных, а дальше Пикард мог бы действовать сам. Он мог бы связаться со Звездным Флотом, они могли бы отправить спасательный корабль, и все. Это было идеально.

Это было слишком идеально.

Он не знал, может ли он доверять Пикарду или нет.

Он не знал этого человека досконально. Уилл Райкер знал его достаточно хорошо, конечно, но если Том Райкер и был живым доказательством чего-либо, так это того, что нельзя всегда доверять поверхности. Села приложила все усилия, чтобы Пикард выглядел как человек, которому доверяют клингоны. Было ли это ее выражением отвращения к противнику, или его обратили ромуланцы? Или что, если это был даже не настоящий Пикард, а какой-то оборотень, а настоящий Пикард исчез? Был ли тот факт, что клингоны доверяли ему, чем-то, чем она хвасталась, потому что это работало на их пользу? Села неоднократно говорила, что у них есть люди на Ко'ноСе, которые следят за каждым шагом. Это правда... Или это было просто то, что она говорила, чтобы убедиться, что Райкер (любой Райкер) сделает то, что ему сказали?

Но если Пикард был на стороне ромулан, то зачем, черт возьми, кому-то еще нужно было попытаться отравить Гаурона? Ну, это было очевидно, конечно. Имея в своем углу такую значимую фигуру, как Пикард, ромуланцы получили колоссальное преимущество не только в плане их связей с клингонами, но и в самом Звездном флоте. Том мог совершить покушение на жизнь Гаурона, а Пикард мог легко заявить, что ничего об этом не знал, что Райкер действовал полностью самостоятельно. Руки Пикарда остались бы чистыми.

Том совершенно не представлял, что делать. Это было иронично: он судил обо всем мире через призму своей искаженной морали.

Дело в том, что он знал, как спасти Гаурона.

И факт в том, что заложники должны были спасти себя сами. Потому что на самом деле Уильяма Райкера оставили на ромуланской базе. Но предателем Села считала не Уильяма Райкера. Вместо этого Уильям Райкер, офицер Звездного флота, который, как и Том, оказался бы в странном положении, выдавая себя за себя. Села доверяла Уиллу Райкеру, во всяком случае, тому Уиллу Райкеру, которого она знала. И из-за этого доверия у Уилла определенно была бы возможность найти способ вытащить их оттуда. Черт, они могли бы быть уже свободны.

Так что ему не нужно было доверять Пикарду.

За исключением... Он не мог быть на сто процентов уверен, что Уилл Райкер сможет вытащить Диану, Ворфа и Александра с луны Линтара. Ему нужно было обеспечить запасной вариант, но сделать это таким образом, чтобы, если Пикард был предателем, а Села позже узнала об этом, она не подумала бы, что Том действовал нечестно и планировал предать ее с самого начала.

Все это было очень сложно. Но Том все больше убеждался, что знает, как с этим справиться. Единственным недостатком было то, что...

Это могло стоить ему жизни.

Но он пришел к выводу, что это очень небольшая цена

.

— Садитесь, Уилл! Пожалуйста, садитесь, — сказал Пикард, жестом приглашая Тома присоединиться к нему. Том неторопливо подошел к стулу, развернул его и сел на него верхом. — Должен признать, я немного сбит с толку. Я думал, что Звездный флот назначил вас в Академию на время.

— В последнюю минуту произошла перестановка расписания, чтобы использовать другого профессора, — легко сказал Том. — Оказалось, что он сейчас свободен, но не позже. Поэтому они поменяли нас местами. На самом деле, я начну через шесть месяцев.

— О боже. Столько времени у вас.

— Это пугает, сэр.

— Что привело вас сюда, из ваших мест?

— Если говорить честно, сэр... Как вы говорите, со всем этим временем у меня больше не было дел. Звездный флот сказал, что вы здесь. Я подумал, что присоединюсь к вам. Проведем немного времени вместе, не беспокоясь о повседневных заботах управления «Энтерпрайзом».

— Что ж, это великолепная идея, Уилл, но признаюсь, я немного удивлен. Звездный флот заставил меня поверить, что они собираются держать мое местонахождение в тайне.

— Я умею убеждать, сэр.

— Я всегда знал это о вас, Номер Один.

Они немного поболтали о вещах разного рода. Все это время Том отчаянно желал заглянуть в голову этого человека, узнать, было ли это какой-то тщательно продуманной игрой или же Пикард действительно заслуживал доверия. Тома действительно беспокоило, что его собственные действия сделали его настолько неспособным и нежелающим доверять другим. На самом деле, это было первое, что его действительно смутило в связи с его присоединением к Маки. Пока они болтали, Том заметил книгу, лежащую на тумбочке Пикарда.

— Бумажная книга, капитан? Нечасто такое увидишь.

— Я всегда был поклонником таких старинных вещей. Ты знаешь это, Первый.

— Да. Да, конечно, сэр. Вы не против? — он поднял ее и не пытался скрыть своего удивления. — Рождественская песнь?

— Что я могу сказать? У меня фатальная слабость к Диккенсу.

— У меня тоже, на самом деле. Забавно. Я как раз недавно это с кем-то обсуждал.

— О? Я его знаю?

Том подумал о Сакете и задумался, как бы все сложилось по-другому, если бы Сакет не умер.

— Нет, — сказал Том через мгновение. — Нет... Я так не думаю, — быстро попытавшись сменить тон, он спросил: — Почему именно «Рождественская песнь»?

— Она затрагивает темы, которые я нахожу привлекательными. Искупление. Мысль о том, что ни одна душа не является настолько безнадежной, что не может изменить ситуацию самостоятельно. В некотором смысле неважно, что вы сделали в прошлом. Только то, что вы сделаете в будущем.

— Конечно, прошлое имеет значение, капитан. Зачем еще наказание? Иначе каждый день был бы чистым листом, — он отложил книгу.

— Надеюсь, Номер Один, когда-нибудь, по мере того, как человеческие расы будут продолжать развиваться, сам факт проступка будет достаточным наказанием, так что, да, мы сможем каждый день начинать с чистого листа. А какое ваше любимое произведение Диккенса?

— Повесть о двух городах. Один человек, идентичный другому, жертвующий собой, чтобы те, кто важен для него, получили второй шанс на жизнь и счастье.

Он думал о том, что он сделал до этого момента… И думал о том, что он намеревался сделать завтра… И он пробормотал:

— Это гораздо, гораздо лучшее, что я делаю, из всего, что я когда-либо делал. Это самый лучший отдых, к которому я иду. Из всего, что я когда-либо знал.

— С вами все в порядке, Первый?

— Я в порядке, сэр.

— Очень хорошо. Если вы не против, Уилл… Думаю, я лягу сегодня пораньше. Мои беседы с Гауроном и Кахлессом до сих пор были не совсем идеальными. Надеюсь, завтра все будет лучше. Кто знает? Возможно, с вами здесь мы сможем быть в два раза убедительнее.

— Это, — улыбнулся Райкер, — определенно мой план.

У них была запланирована встреча с Гауроном, Кейлессом и кем-то еще в пятнадцать ноль-ноль на следующий день, поскольку у Гаурона, по-видимому, были другие дела, которые нужно было решить, прежде чем он смог встретиться с ними.

Райкер сидел в гостевых апартаментах, рядом стояла бутылка ромуланского эля. Перед ним был экран компьютера. Он произнес:

— Компьютер…

— Работаю, — раздался резкий гортанный голос. Он не был уверен, почему он ожидал чего-то другого, учитывая, где он находился.

— Компьютер… Я собираюсь записать сообщение. Оно…

Райкер остановился. Ему показалось, что он услышал какой-то звук, что-то довольно странное и капающее, как будто где-то была утечка. Он повернулся на стуле и оглянулся, проверяя, не капает ли что-нибудь. Ничего. Место было совершенно сухим. Оружие и тому подобное на стене, как и в апартаментах Пикарда. Неудобная мебель. Ничего необычного.

Он снова повернулся к компьютеру.

— Это сообщение должно быть доставлено Жан-Люку Пикарду завтра ровно в шестнадцать ноль-ноль. Сообщите ему, что его ждет сообщение через его коммуникатор. Это понятно?

— Понятно.

— Следующее сообщение, — он помолчал мгновение, а затем сказал: — Капитан... Я не Уильям Райкер. Я Томас Райкер. Моя миссия — отравить канцлера Гаурона завтра. Причины мои личные. Я намерен выполнить эту миссию. Но я хочу, чтобы вы знали, что настоящие... — слово застряло у него в горле. — Уильям Райкер вместе с Дианой Трой, Ворфом и сыном Ворфа, Александром, находятся в плену на луне Линтар IV. Пожалуйста, отправьте судно, чтобы забрать их как можно скорее. Это Том Райкер, конце записи.

Он откинулся назад, потирая глаза и чувствуя себя измотанным. Он так много хотел сказать, так много объяснений нужно было дать. Но он не осмелился рискнуть, просто на всякий случай, если Пикард на самом деле предатель. Таким образом, если бы Села увидела сообщение, она бы ни на секунду не подумала, что Том не выложился по полной в идеале, не стала бы мстить другим за это.

Вселенная вернулась бы к одному, и только одному, Уильяму Т Райкеру. И это, вероятно, было бы к лучшему.

С этими мыслями и зная, что это будет последний день его очень странной жизни, Том Райкер лег спать и к своему удивлению, крепко заснул.

Когда Уилл Райкер пришел в себя в шкафу, одетый в одежду, которую он видел на Томе Райкере не так давно, он на мгновение подумал, что полностью сошел с ума. Но Уилл не был идиотом, и через несколько мгновений он понял, что именно произошло. Он не мог в это поверить, но он понял это, как и подозревал Том.

Уилл вышел из камеры и не обнаружил там никаких ромуланских охранников. Это было слишком идеально. Он разгладил рубашку и огляделся, пытаясь решить, как лучше поступить. Очевидно, первоочередной задачей было вытащить Диану, Ворфа и Александра отсюда. Он не был уверен, как он этого провернет, но был вполне уверен, что сможет это сделать.

Он пошел по коридору, его руки двигались в расслабленном и легком ритме, и тут он увидел Селу, идущую к нему, с другой стороны, в сопровождении нескольких ромуланских охранников.

— Куда ты делся, Уилл? — спросила она, подходя к нему и уперев руки в бедра.

— Просто чувствую себя немного измотанным, — сказал он.

— Ну, Райкер, — сказала она, нежно коснувшись его подбородка. — Ты намекаешь, что это я тебя измотала?

— Я не собирался этого говорить, — он ухмыльнулся.

— О, хорошо, — а затем она повернулась к охранникам и сказала: — Взять его.

Прежде чем Райкер успел сдвинуться хотя бы на дюйм, охранники набросились на него со всех сторон.

— Что ты делаешь?! — кричал он, когда они тащили его по коридору. Села последовала за ним, забавляясь его замешательством.

Через несколько мгновений его привели в камеру, где держали Ворфа, Диану и Александра. Не колеблясь ни секунды, они запихнули его туда вместе с остальными. Он рухнул на пол.

— Ты можешь забрать его, — сказала Села. — Я знаю, что он одет как мой, но он твой.

— Что? — спросила сбитая с толку Диана.

Как будто объясняя идиоту, Села терпеливо сказала:

— Это Уилл Райкер. Но он не мой Уилл Райкер. Он твой. Тот, которому чуть не свернул голову твой любимый клингон.

— Что? — снова сказала Диана, не понимая еще больше, чем раньше.

Села нетерпеливо вздохнула, когда Райкер поднялся на ноги.

— Человек, который был здесь раньше, представляясь Уиллом Райкером… Человек, которого мы спасли из кардассианской тюремной колонии, на самом деле был Томом Райкером. Этот человек, который, по-видимому, решил поддаться этой шараде, когда он и вы впервые прибыли сюда… Это Уилл Райкер.

— Ты все это время знала, — сказала изумленная Диана.

— Не всегда. Не тогда, когда я впервые заполучила его. Но я не тупая. Я провела дополнительную проверку, обнаружила, что один лейтенант Том Райкер был приговорен к Лазону II. Покопалась еще и выяснила его происхождение. Сбор разведданных, как раз, является одной из моих специальностей, Диана.

— Но тогда почему ты позволила этому маскараду продолжаться?

— Потому что я чувствовала, что он будет мне полезен. В краткосрочной перспективе я нашла его забавным. Хотя на нашем первом «свидании» Крессн был достаточно любезен, чтобы «подтолкнуть» его в моем направлении. Как ни странно, после этого его не нужно было дополнительно уговаривать. В долгосрочной перспективе я намеревалась использовать его все время для моего плана с Ко'ноСом. Когда ты появился на сцене, я просто адаптировала его к твоему присутствию. Я на самом деле не ожидала, что Ворф будет сотрудничать. Поверь мне, я слишком хорошо знаю клингонский образ мышления. Один Райкер или другой, в конце концов, для меня не имеет значения.

Что-то, что Села сказала ранее, внезапно осознала Диана. Она посмотрела на Ворфа и сказала:

— Вы с Уиллом поссорились?

— Это было разногласие, — холодно сказал Ворф.

Райкер фыркнул и повернулся к Селе.

— Получается, что в данный момент ты позволила своему любовнику занять мое место, скорее всего, пойти на смерть и отправить Гаурона. И тебя это не волнует.

К его удивлению, Села рассмеялась.

— Отравить Гаурона? Это все, на что способно твое воображение? Речь никогда не шла о простом отравлении Гаурона.

Райкер посмотрел на нее в замешательстве, как и остальные.

— А что же тогда?

— Том Райкер думает, что он везет бутылку отравленного эля. Он глубоко ошибается. Он везет тщательно подготовленный вирус, передающийся воздушно-капельным путем, генетически модифицированный и созданный, разработанный малоизвестной расой, называемой Искупителями, которая в основном проживает в Таллонианском пространстве. Полученный для меня старым другом и наставником по имени Сакет. В тот момент, когда он откроет бутылку, в присутствии Гаурона, вирус вырвется из бутылки. Джинн, — она улыбнулась, словно вспомнив какую-то особую шутку, — появится и исполнит все мои желания. Он убьет Гаурона и всех остальных в зале совета. Затем он распространится по всей непосредственной близости и, по моим оценкам, уничтожит всех клингонов на лице их родной планеты в течение тридцати шести часов.

Ворф громко ахнул. Даже твердый клингон, казалось, был в ужасе от масштаба того, что Села обсуждала так спокойно.

— Сейчас, конечно, Клингонская Империя с большими планами. Не все клингоны умрут. Но я уверяю вас, они будут знать, кого винить. Я лично позабочусь об этом. Так что, видите ли, Том пожертвует собой ради вас. Вас троих я отпущу в галактику, где остатки Клингонской Империи будут стремиться уничтожить всех, кто имеет отношение к Звездному флоту, включая советников и клингонов в форме... И я исполню свое самое заветное желание. Все в выигрыше.

Когда Тома Райкера и Жана-Люка Пикарда проводили в зал заседаний, сердце Тома упало, когда он увидел, что там был весь совет, вместе с Гауроном и самим Кейлессом.

Потрясающе.

— Райкер! — прорычал Гаурон. — Это неожиданное удовольствие. Что ты здесь делаешь?

Райкер шагнул вперед, держа в руке бутылку ромуланского эля.

— Я здесь, чтобы добавить свои чувства к тем, что выразил капитан Пикард, и вручить еще один знак уважения, который, как я думаю, вы найдете забавным.

Он поднял его, чтобы Гаурон увидел. Гаурон коротко рассмеялся.

— Ромуланский эль! — это вызвало еще больший смех у других клингонов в совете. — Где ты его взял?

— С захваченного ромуланского корабля. Я думаю, это был личный запас командира.

Это вызвало еще один всплеск хохота и радостных возгласов, и несколько клингонов в знак одобрения стукнули кулаками по подлокотникам.

Гаурон спустился, чтобы принять бутылку. Он взял ее у Райкера, оглядев бутылку...

...а затем Райкер громко сказал:

— Что вы сказали, канцлер?

Гаурон посмотрел на него в легком замешательстве.

Прежде чем он успел произнести хоть слово, Райкер прервал его с явным гневом в голосе.

— Я унижен, канцлер! Я принес вам этот дар, а вы подразумеваете такое?

— Что вы сказали, Гаурон? — потребовал Кейлесс.

Гаурон повернулся к Кахлессу, явно сбитый с толку.

— Я сказал…

Прежде чем он успел вымолвить слово «ничего», Райкер снова вмешался.

— Он сказал: «Это, наверное, яд!»

Тут же раздались крики удивления клингонов. Райкер краем глаза заметил удивленный взгляд Пикарда.

Гаурон стоял там, ошеломленный.

— Что вы предлагаете, Гаурон? — потребовал Райкер. — Чтобы успокоить вас? Вы собираетесь настаивать, чтобы я выпил его первым?

И всего на мгновение, всего на короткое мгновение, он прямо посмотрел в глаза Гаурону и вложил в свой взгляд столько отчаяния и столько невысказанного намека, сколько мог. Он мог попытаться блефовать до конца, но он молился, чтобы Гаурон это заметил.

Глаза Гоурона сузились.

— Да! — внезапно сказал он. — Да, я настаиваю. Если ты так свободно приносишь этот дар, то у тебя не должно возникнуть проблем с тем, чтобы выпить первым!

— Гаурон! — укоризненно сказал Кейлесс.

Гаурон повернулся к Кейлессу и выпалил:

— Это опасные времена, Кейлесс! Нельзя быть слишком осторожным! Ты должен это знать! — он снова посмотрел на Тома Райкера и сказал: — Ты первый, Райкер, — он вернул ему бутылку. — Вот. Открой ее. Насколько я знаю, — добавил он, — она может взорваться, когда ты это сделаешь.

И Том Райкер, убежденный, что ему удалось предотвратить межгалактический инцидент подумал.

— Прощай, жизнь. Прощай, второй шанс. Прощай все, чего я когда-либо хотел или на что надеялся, что смог, достичь. Прощай, Диана. Прощай, Уилл… и ради Бога, не испорти нам жизнь на этот раз…

… и он открутил пробку.

Глава двадцать четвертая

Села сидела в комнате связи, ожидая сообщения от своих источников на родной планете клингонов.

Она не могла вспомнить время, когда она была счастливее. Она знала, что из-за большого расстояния пройдет некоторое время, прежде чем она услышит о том, что произошло на самом деле.

Она представила себе планету, заваленную трупами клингонов. Клингоны, мертвые и умирающие, старые и молодые, сплетенные вместе в кучах гниющей плоти. Это будет ее визитной карточкой, ее билетом обратно к власти и расположению ее народа. Она больше не будет Селой-ронином. Она больше не будет лишена настоящих связей со своим народом. Она больше не будет неудачницей и, что самое важное, она больше не будет позором и изгоем для своего отца.

Ее мать, конечно, могла бы гнить в аду. Слабой женщиной, вот кем она была. Если бы у нее была хоть капля силы, она бы осталась жива.

— Села…

Рядом ромуланка по имени Беджи, которая была на дежурстве по подпространственной связи, внезапно повернулась на своем месте. Цвет ее лица изменился.

— У нас проблема, — сказала она

.

Бутылка не открывалась.

Он снова и снова тянул за пробку, но не мог ее вытащить. Он посмотрел на Гаурона, который в этот момент явно полностью потерялся в том, что Райкер пытался сделать со всем этим.

И вдруг бутылка начала крутиться и извиваться в его руках. Совершенно сбитый с толку, Райкер отпустил бутылку и уставился на нее в изумлении.

Бутылка выпрямилась и выросла. Она растянулась, трансформировалась пока не стала такой же высокой, как сам Том Райкер. Затем она наполнилась, став человекоподобной, став...

— Здравствуйте, лейтенант Райкер, — сказал Одо

.

Проблемы только начинались на луне Линтар IV.

— Это звездолет Федерации! — сообщил ей Беджи. — И он летит прямо сюда!

— Ты уверена? — потребовала она.

— Подтверждаю!

Мысли Селы были в смятении. Они были слишком далеки от ее планов, чтобы это было совпадением. Не могло быть так, чтобы звездолет просто прилетел, чтобы проверить возможности колонизации на одной из не колонизируемых планет в системе. Вот почему они выбрали именно это место.

Это было невозможно. Это не могли быть пленники, которые предупреждали ее. Когда они впервые прибыли, Села расспросила их, как они нашли убежище, чтобы узнать, угрожает ли их безопасности и необходимо ли поменять дислокацию. Уилл Райкер, рассказал им запутанную и откровенно неправдоподобную историю о психической связи с Дианой Трой, которую Села была готова отвергнуть сразу, пока Крессн не подтвердил, что Райкер говорит абсолютную правду. Это был один из тех случаев, когда правда была значительно более странной, чем вымысел.

Но если это так, то как...

Это уже не имело значения.

Ромуланская боевая птица находилась на орбите вокруг луны и была скрыта. Но чтобы переместить кого-либо на звездолет, боевой птице пришлось бы выйти из маскировки... И в тот момент, когда это произойдет, звездолет смог бы напасть. Чтобы свести к минимуму время, в течение которого корабль будет уязвим, необходимо было собрать всех в одном месте и поднять их одновременно.

— Пленники, — сказала она в ярости. — Они как-то смогли передать сообщение! Пошли! Хватайте заключенных, ведите их в транспортный центр! Всем собраться в транспортном центре! Нам нужно убираться, сейчас же!

Немедленно полдюжины ромуланцев спустились на нижние этажи, чтобы забрать Ворфа, Диану, Райкера и Александра. Под руководством Крессна их вывели из камеры, в которой они были заключены, и поспешно повели по коридору. К сожалению, критическая ситуация и внезапное появление Федерации дорого им обошлась.

Потому что Александр внезапно выставил ногу и сбил одного из ромуланцев. Тот рухнул вперед, врезавшись в другого, привлекая внимание третьего...

Это было все, что нужно было офицерам Звездного Флота.

Райкер внезапно развернулся и ударил кулаком, разбив лицо ближайшего ромуланца. Это сбило его с ног, и Райкер повернулся и сбил второго. Ворф и Александр тем временем взялись за ближайших. Ворф схватил одного за руку, развернул и толкнул во второго, а Александр прыгнул на спину третьего и попытался свернуть ему шею. У него не хватило сил, чтобы сделать это, но он довольно сильно свернул шею ромуланца и заставил его упасть в агонии.

Крессн, отступив назад, запустил в их мысли команду «Ужас». На мгновение это остановило их, вселив страх в их движения, пробирая до костей. Но Крессн привык иметь дело с одним разумом за раз. Более чем с четырьмя справиться он не мог. Это дало Диане Трой необходимое ей время. Диана была, по большей части, эмпатом, но, столкнувшись с его разумом ранее, она получила возможность дать ему отпор. И с яростью и негодованием, она послала яростную мысль прямо в разум Крессна с такой силой, что она практически пробила «дыру»…

— ТЫ СДЕЛАЛ БОЛЬНО МОЕЙ МАМЕ, ТЫ, УБЛЮДОК!!

…В его разуме. Ворф, Александр и Райкер также уловили часть этой силы. Но главным получателем ее гнева был сам Крессон, который пошатнулся, онемел на мгновение, не в силах пошевелиться застыл.

Ворф и Райкер одновременно ударили, Ворф в голову, Райкер в живот. Двойной удар чуть не сломал Крессна пополам, и он упал, потеряв сознание, прежде чем коснулся пола. На мгновение Райкер и Ворф посмотрели друг на друга...

...а затем отвернулись.

Ворф схватил упавшего ромуланца, который все еще был в сознании, и прорычал: «Что происходит?»

— Звездолет Федерации! Мы... Мы эвакуируемся!

— Мы уже, — сказал Ворф. Он отвел кулак и быстрым жестом сбил ромуланца с ног.

— Давайте сделаем так, чтобы ушло как можно меньше! — крикнул Райкер, и они быстро собрали дезинтеграторов у павших ромуланцев. Они побежали, Райкер и Ворф спереди, Александр в середине, Диана замыкала.

Это было похоже на тир.

Они постоянно натыкались на группы ромуланцев, которые спешили к транспортному центру. Хотя команда Звездного Флота была в меньшинстве, у них постоянно был элемент неожиданности, поскольку ромуланцы ни разу не ожидали, что кто-то в пределах их собственного убежища откроет по ним огонь. Ромуланцы падали, врезаясь друг в друга, отброшенные назад выстрелами дезинтеграторов. Райкер и Ворф целились так тщательно, как только могли, и их меткость была довольно последовательной, что привело к успеху. То, чего ему не хватало в точности, Александр с лихвой компенсировал энтузиазмом, хотя в какой-то момент он едва не снес голову своему отцу.

Огонь из наступательного оружия не был и сильной стороной Дианы. Она в основном чувствовала их боль. За исключением одного раза, когда отряд ромуланцев, по-видимому, предупрежденный об их приближении, действительно сумел напасть на них сзади, и в этот момент Диана безжалостно выкосила их в одиночку. Ворф и Райкер разинули рты, а Диана спокойно сдула воображаемый дым из ствола дезинтегратора.

Затем, прямо впереди, они услышали звук передачи транспортера.

Они рванули вперед, завернули за угол и увидели, как Села и останки ее людей исчезают с платформы. Ворф выстрелил, но слишком поздно, так как выстрел прошел прямо сквозь Селу, не повредив ей. Села, со своей стороны, увидела, что они свободны, и выплюнула что-то, что явно было проклятием, хотя и трудно было разобрать из-за воя лучей. Мгновение спустя они исчезли.

— Черт! —выругался Райкер.

— В следующий раз, Уилл, — сказала Диана тоном, который должен был утешить. Но это лишь усилило разочарование Райкера.

И тут внезапно они услышали звук еще большего количества транспортерных лучей. Фигуры начали материализоваться прямо там, где всего несколько минут назад исчезли ромуланцы.

— Похоже, следующий раз наступил раньше, чем мы ожидали, — сказал Райкер. — К оружию! — они сформировали круговую оборону, готовясь уничтожить то, что, по всей видимости, было возвращающимися ромуланцами.

А затем они опустили свое оружие, когда вновь прибывшие полностью материализовались. Это была группа высадки со звездолета, их фазеры были готовы к неприятностям. Когда они увидели, с кем они столкнулись, их действия стали зеркальным отражением, поскольку они также опустили свое оружие. Женщина, отвечающая за группу высадки, вышла вперед. У нее были короткие светлые волосы и веселое выражение лица.

— Ну, ну, ну, я должна была догадаться. Райкер. Я должна была знать, что если кто-то и окажется в центре этого беспорядка, то это будете вы. Диана, Ворф! — она кивнула каждому из них.

— Кто это? — спросил Александр в замешательстве.

Она ухмыльнулась.

— Коммандер Элизабет Шелби, детка. Первый офицер звездолета «Экскалибур», командует капитан Корсмо. Теперь вы официально спасены.

Глава двадцать пятая

— К'ханк! Отлично! Спасибо, что пришел по моему вызову.

К'ханк вошел в личный кабинет Гаурона, слегка поклонившись.

— Когда Гаурон вызывает, как я могу что-то сделать, кроме как ответить.

Гаурон жестом пригласил его сесть.

— Ну, вы меня напугали, должен признать. После покушения несколько дней назад вы довольно быстро покинули планету.

— Конечно, канцлер. Как один из ваших надежных источников информации о безопасности, я счел необходимым немедленно расследовать, как такое могло произойти.

— Как оказалось, — сказал Гаурон, — я провел небольшое расследование самостоятельно. Это довольно захватывающая история, насколько я могу судить. Сравним заметки?

— Если хочешь, Га…

— Я начну. Это очень интригующе. Слушай.

Диана Трой и Александр, сын Ворфа, были похищены ромуланцами во главе с женщиной по имени Села. Ворф был полон решимости отправиться за ними в погоню. Это я знал. Чего я не знал, так это того, что Уильям Райкер, настоящий, содержался в тюрьме на кардассианской исправительной планете по ошибке. Ворф спас его из исправительного лагеря, и вместе они отправились в то, что, по их мнению, было убежищем ромуланцев. Однако они были обеспокоены тем, что столкнутся с трудностями, с которыми не смогут справиться. Они хотели оставить сообщение Пикарду о своих действиях и полном понимании ситуации, но по разным причинам чувствовали, что не смогут связаться со Звездным Флотом напрямую.

— Действительно, — нейтрально сказал К'ханк.

— Ворф, однако, вспомнил кого-то, кого его будущая теща, Луаксана Трой, упоминала как совершенно надежного и осмотрительного. Меняющийся по имени Одо, который является главой службы безопасности на станции, которую кардассианцы называют Терок’Нор, а Звездный флот называет «Глубокий космос Девять». Они передали Одо все, что знали на тот момент. Одо, в свою очередь, выследил Пикарда и прибыл сюда, чтобы доставить сообщение лично. Казалось, он был немного обеспокоен тем, что любые сообщения, которые придут на Ко'ноС, могут подвергнуться проверке со стороны клингонских властей. Очень подозрительная личность этот Одо.

— Может, нам стоит его нанять? — предлагает К'ханк.

— Возможно, действительно. Так что представьте удивление Пикарда и Одо, когда им сообщили, что прибыл человек, выдающий себя за Уильяма Райкера. Ну, Пикард сразу понял, что это не кто иной, как Томас Райкер. Ему стало любопытно, что задумал Райкер, и он завязал с ним разговор, пока меняющийся спрятался на тумбочке, замаскированный, по просьбе Пикарда, под копию старого земного романа под названием «Рождественская песнь». Видите ли, Пикард чувствовал, что этот Райкер — проблемная личность. Он сказал, что надеется, что сможет — вы должны найти это забавным, — искупить этого парня.

Гаурон сделал многозначительную паузу.

— Когда Томас Райкер вернулся в свою каюту, Одо последовал за ним. Меняющийся проскользнул под дверь в своей жидкой форме. На мгновение он подумал, что Райкер услышал его, но к тому времени, как Райкер обернулся, Одо уже принял маскировку под меч на стене. Одо подслушал Райкера, слушал, как он записывал сообщение, которое должно было быть доставлено Пикарду после того, что Одо считал покушением на меня. Поскольку Райкер, казалось, не носил с собой оружия, и продолжал смотреть на бутылку ромуланского эля, Одо предположил, что это было орудием предполагаемого убийства. После того, как Райкер ушел спать, Одо доложил Пикарду, определив местонахождение пропавших офицеров, подслушав Райкера. Звездный флот был проинформирован, чтобы необходимо отправить спасательный корабль. Затем Одо сам занял место бутылки. Им было любопытно посмотреть, что сделает Райкер, но в то же время они хотели убедиться, что мне не причинят вреда. Я самый внимательный из них, правда?

— Очень даже.

— Оказывается, Том Райкер занял место Уилла Райкера, которого ромуланцы пытались заставить убить меня, или, по крайней мере, он так думал. Бутылка, когда ее позже просканировали, оказалась... Мы не будем вдаваться в подробности. В любом случае, Райкер не знал об этом и был готов выпить яд сам, под предлогом моего требования. Таким образом, он надеялся спасти меня и избежать обвинений в соучастии Федерации. Очевидно, если бы он выпил его сам, то был бы выдвинут аргумент, что он не знал содержимого. Что это была какая-то ужасная ошибка. Все это, конечно, стало спорным, но все же, удивительно храбро с его стороны. Ты так не думаешь?

— Безусловно, так. Что случилось с судном Федерации и ромуланцами?

— Несколько ромуланцев были схвачены, хотя Селе и некоторым ее сотрудникам все же удалось улезнуть.

— А Томас Райкер? Конечно, кардассианцы хотели его вернуть.

— Да, действительно, они это сделали. Но, знаешь, это было очень странно. Прямо перед тем, как прибыли кардассианцы, Томас Райкер сбежал.

К'ханк сел, сбитый с толку.

— Как сбежал?

— По-видимому, те, кто был назначен охранять его, были необъяснимо небрежны. Я, конечно, строго их наказал. В последний раз Райкера видели, когда он убегал от приближающихся кардассианцев на своем катере. Возможно, они его схватили, но, опять же, есть небольшой шанс, что он сбежал. Как ни странно, никто, похоже, не был особенно расстроен, кроме кардассианцев, конечно. Но я думаю, мы сможем пережить их гнев.

— Да, конечно.

— Интересно, не правда ли, К'ханк? Даже офицеры Звездного Флота, которые в опале, все еще обладают достаточной силой характера, чтобы чтить союзы. Это вряд ли отвечает на все мои опасения, но, тем не менее, это то, о чем стоит подумать, не так ли?

— Определенно, канцлер.

— Так скажи мне, — Гаурон наклонился вперед. — Моя информация совпадает с твоей?

— На самом деле, она гораздо более подробная, чем моя, канцлер. Я смущен. Возможно, это вам следует заняться сбором разведданных.

— Возможно, — улыбнулся Гаурон. — Возможно, — затем он хлопнул себя по ногам и встал. К'ханк сделал то же самое. — Иди, К'ханк. Продолжай держать ухо востро. Дай нам знать, что ты услышишь.

— Я сделаю это, Гаурон.

Когда К'ханк собирался уйти, Гоурон повернулся, чтобы посмотреть в окно своего святилища, и сказал как-то небрежно:

— Кстати, К'ханк, я также подробно поговорил с Ворфом. Он рассказал мне кое-что довольно любопытное: что эта Села, похоже, подробно знала о моих опасениях относительно Федерации.

— Хм, — сказал К'ханк. Его рука уже потянулась к поясу, где у него был спрятан небольшой дисраптор. — Ну, это едва ли было секретом, канцлер. Я бы не беспокоился о...

— Это был секрет, К'ханк. В тот момент, когда Села получила информацию. Единственными, кто знал, были я, и ты, — Гаурон все еще не повернулся к К'ханку. — Намек довольно ясен и неприятен?

— Да. Понимаю, — К'ханк направил свое оружие на Гаурона.

Гаурон, однако, уже держал свое оружие в руке и выстрелил назад на уровне талии. Выстрел дисраптора попал К'ханку прямо в грудь, приподняв его и ударив прямо об стену. К'ханк на мгновение повис, словно бросая вызов гравитации, а затем рухнул на пол.

Гаурон слегка повернул голову, чтобы линза, закрепленная на задней части его воротника, могла должным образом уловить неподвижное тело К'ханка.

— Я знаю, ты видишь, К'ханк, — сказал Гаурон, словно он был еще жив. — Но некоторые из нас видят больше, чем другие.

Глава двадцать шестая

Когда Луаксана открыла глаза, Дина уже ждала ее.

— Оооо, Малышка, — сказала она голосом чуть громче шепота. — Я сплю?

— Нет.

— Ты бы мне сказала, если бы я спала?

— Конечно, — заверила ее Диана со смехом.

— Он пришел за тобой? Он пришел?

— Да. Да, он пришел. Он сказал, что ты помогла. Спасибо.

Луаксана пожала плечами, устраиваясь поудобнее на больничной койке.

— Все, что я сделала, это опиралась на то, чему ты его уже научила и на то, что вы сделали вместе. Все остальное было полностью вашим, — затем она вспомнила, и ее глаза наполнились слезами. — Мистер Хомн... Он... Он...

— С ним все в порядке, мама. По крайней мере, он будет в порядке. Я понятия не имела, что есть горы, которые более уязвимы, чем он. Врачи говорят, что он в мгновение ока встанет на ноги и поправится.

— Это приятно слышать. А я?..

— Ты поправляешься. И вообще-то, должна выйти отсюда примерно в то же время, что и мистер Хомн.

— О, слава богу. Я бы не хотела беспокоиться о готовке.

— Я позабочусь об этом, мама. Я позабочусь о вас обоих. Капитан устроил так, чтобы я осталась здесь на некоторое время.

— О, Жан-Люк. Я знала, что могу рассчитывать на него, — затем она сказала: — Мистер Ворф сражался как сумасшедший, чтобы защитить тебя, не так ли?

— Он сражался, да.

Она вздохнула.

— Я полагаю, что могла ошибаться на его счет. Возможно, ну, это чудо, на самом деле. У тебя двое мужчин, которые тебя любят. Мне кажется, я довольно ревнива, когда дело доходит до такого. Как ты собираешься выбирать, Малышка? Все не может оставаться так, как есть, они...

— Мама... — она похлопала Луаксану по руке. — Не беспокойся об этом. Самая большая проблема людей в том, что они душат жизнь и не позволяют ей развиться. Все уладится само собой, если мы просто это позволим.

— Я же учила тебя этому, не так ли? Много лет назад.

— Да, Мама.

Луаксана закрыла глаза и удовлетворенно вздохнула.

— Я очень мудрая женщина.

— Да, Мама.

Когда Диана вошла в номер гостиницы, Ворф ждал ее.

Она огляделась. Все его вещи были уже упакованы. Ее — нет. Ворф сидел очень неподвижно посреди комнаты. Сначала он, казалось, даже не заметил ее, когда она вошла. Она посмотрела на него с любопытством и сказала:

— Ворф?

— Я думал о том моменте, когда адмирал Райкер вернулся из будущего, чтобы спасти тебя.

— Почему ты думал об этом?

Впервые в голосе Ворфа, казалось, прозвучал оттенок смиренного восхищения.

— Он переупорядочил вселенную для тебя. Вот как сильно он тебя любил. И все же я, не мог найти в себе сил спасти тебя от Селы.

— Из-за твоей чести. Ты сделал то, что было правильно для тебя.

— Александр попросил немного времени побыть одному. Он хочет вернуться к бабушке и дедушке. Я дал ему разрешение сделать это. Он уже уехал. Я думал, он поймет, что я хорошо его учил. Очевидно, это не так. Это вина ученика или учителя?

Сначала Диана не поверила. Естественно, у Ворфа не было причин лгать, но, тем не менее, ей было трудно в это поверить. Но это была правда; все вещи Александра исчезли. Она просто не замечала этого раньше.

— Я беспокоился, что ты не любишь меня так, как Уилла Райкера, — медленно проговорил Ворф. — Теперь я понимаю, что мои приоритеты были неверны. Я должен был беспокоиться, что я не люблю тебя так, как он. Ты заслуживаешь особой любви, Диана. А я заслуживаю…

— Чего? Чего? Ничего, Ворф? Ты это собираешься сказать? — она взяла одну из грубых рук в свои. — Ты из-за этого разрываешься на части. Это неправильно.

— Нет, это не так. И я не могу надеяться на то, что найду покой в своем нынешнем состоянии. Видишь ли, несмотря на все это, я все еще считаю, что поступил правильно, а Райкер — неправильно. И все же я понимаю, что он поступил правильно, но я не могу понять, почему. Я должен научиться, Диана. Я не могу быть им, и я не должен этого хотеть, но в каком-то смысле я хочу, но это противоречит тому, чему меня учили.

— Итак… Что ты собираешься делать?

— Буду познавать другие вещи.

— Ты можешь узнать их со мной, Ворф. Мы можем учиться вместе.

Он посмотрел на нее мрачно.

— Я делаю это для тебя, Диана. Это... Мы никогда не будем вместе. Никогда. Диана... Посмотри на меня. Я совсем не такой, как ты. Посмотри, у тебя на глазах слезы. А мои сухие. Они всегда сухие. Я никогда не смогу по-настоящему сделать тебя счастливой, а ты меня. Вы с Райкером созданы друг для друга. Мысль о том, что мы с тобой никогда не сможем любить друг друга так, как они, что я не способен дать тебе это, злит меня. Я должен справиться с этим гневом... С тем, чего мне не хватает. Со всем этим. Вскоре я вернусь в Ко’ноC, чтобы служить в любом статусе, в котором я буду нужен Гаурону. Но я попрошу его отпустить меня к священнослужителям Борета. Я подозреваю, что он это сделает, так как во многих отношениях это служит нашим целям. Там я буду учиться и, скорее всего, останусь.

— Останешься, — она почувствовала бесконечную печаль. — И это твой способ справиться с трудностями в любви, Ворф? Убегая от нее?

Ворф посмотрел на нее так, как она никогда раньше не видела. Клингонский воин, который сражался битва за битвой, который подвергал себя всевозможным физическим наказаниям, который с удовольствием хвастался тем, сколько боли он мог вынести, произнес три слова, которые она никогда не думала услышать от него:

— Это слишком больно.

Казалось, что он потратил все свои силы, чтобы произнести это предложение. И затем, сказав все, что мог сказать, он собрал свои вещи и вышел из комнаты. Диана сидела одна, глядя в пустоту, чувствуя, как будто вся энергия в комнате ушла вместе с ним.

Когда Диана пошла в особняк Трой, Уилл Райкер ждал ее.

Бригада монтажников уже побывала и привела большую часть дома в порядок. Стены были перестроены и заново оштукатурены. Большинство предметов искусства и тому подобного не были заменены, так как они ожидали личного прикосновения Луаксаны. Действительно, единственное, что, казалось, чудом уцелело, была ваза в углу. Райкер поставил вазу на стол и возился с ней, когда она вошла. Он улыбнулся ей.

— Уилл! Что ты здесь делаешь? — затем она резко остановилась, скрестила руки и сказала: — Две пары.

— Четыре, — тут же ответил Райкер.

Она немного расслабилась. Это был новый сигнал, который они разработали друг для друга, просто на тот случай, если была хоть малейшая причина подозревать, что Томас Райкер неожиданно появился.

— Так... Так что ты здесь делаешь?

— Ну, я привез с собой несколько вещей, когда приходил сюда в первый раз. Я прилетел на планету, чтобы забрать их, — он указал на сумку рядом с собой.

— И я хотел узнать, как дела у Луаксаны. И у мистера Хомна.

— С ней все в порядке. С ними обоими все будет в порядке. А как насчет Звездного флота? У тебя проблемы из-за?..

— Ну, я едва ли вхожу в первую десятку списка Джеллико, но тот факт, что мы помогли поймать нескольких известных ромуланских террористов и раскрыли заговор с целью совершения геноцида клингонов, определенно обладает весом в нашу пользу, чтобы Звездный флот был готов проигнорировать такой небольшой инцидент, как моя самоволка.

— Это, конечно, облегчение.

Он глубоко вздохнул и сказал:

— Диана... Я много думал о нас.

— Правда. И я тоже.

— И я…

— И я…

Они рассмеялись, оба заговорили одновременно.

— Могу ли я начать первым? — спросил Уилл.

— Конечно.

— Диана… Мне никогда не следовало пытаться встать между тобой и Ворфом.

Ее лицо вытянулось.

— Что?

— Это было... Это было неправильно с моей стороны. Возможно, это одно из самых неправильных действий, которые я когда-либо совершал. Я не имел права. Ворф был прав, когда сказал, что у меня был шанс. Я это сделал. Я злился на него за то, что он увел тебя, и у меня не было причин злиться, потому что я позволил тебе уйти. Вы с Ворфом должны быть друг с другом, и я знаю, что «мне жаль» не совсем точно описывает. Но мне жаль. И это все, вот что я хочу сказать.

— Ворф ушел в монастырь.

Он уставился на нее.

— Что?

— Он разорвал помолвку. Мы не поженимся. Он говорит, — она скрестила руки, — что он никогда не сможет любить меня так же глубоко и сильно, как ты.

— Он это сказал?

Она кивнула.

— Я... Понимаю.

— Понимаешь? Уилл, — и Диане почти пришлось рассмеяться, — ты прошел через ад, чтобы найти меня... Даже мой бывший жених говорит, что мы должны быть вместе, а ты можешь выдавить из себя только «Понимаю»?

— Я имею в виду, я не знаю, как реагировать.

— Ну, ты мог бы обнять меня. Ты мог бы обнять меня, поцеловать меня, сказать, что любишь меня. Это простые действия. Ты ведь пришел сюда для этого, не так ли?

— Да, но… — он начал мерить шагами комнату, чувствуя себя все более и более неловко. — Но это не... Это было бы как-то неправильно.

Она посмотрела на него так, словно у него вырос третий глаз.

— Разве это не было бы «правильно»?

— Диана... Скажем так, я говорю тебе все это. И ты говоришь мне, что тоже любишь меня. Что ты хочешь, чтобы мы были вместе навсегда.

— Не знаю, сказала бы я это или нет, но разве это было бы так ужасно, если бы я это сделала?

— Ну да…

— Да? — у Дианы было такое чувство, будто кто-то только что перевернул ее мир на сорок пять градусов вправо.

— Посмотри на это с моей точки зрения...

— Я пытаюсь!

— Если бы я сказал и сделал все то, что думал сделать, и ты сказала бы мне, что любишь меня и так далее... Как я узнаю, насколько это искренне? — Ворф просто бросил тебя.

— Я бы не сказала «бросил»...

— Хорошо, он отменил помолвку. Он разорвал ее. Это... Это должно быть сокрушительно для тебя. Ты, вероятно, все еще в шоке, все еще пытаешься с этим справиться.

— Я справляюсь с этим нормально, Уилл. Это с тобой я становлюсь нетерпеливой.

— Но если я попытаюсь построить отношения с тобой сейчас, я не буду знать, действительно ли ты этого хочешь... Или ты просто приходишь в себя после Ворфа и ищешь какой-то эмоциональный покой. Это было бы неуважением к отношениям, которые у тебя только что были с Ворфом. Ты один большой ходячий открытый нерв...

— Я не выставляюсь напоказ! — сказала Диана. — Я женщина, которая только что заставила жениха отступить в сторону ради мужчины, который теперь говорит, что он не хочет меня из уважения к мужчине, который отступил ради него! Я начинаю чувствовать себя прокаженной!

— Это не так, Диана, — и он обнял ее, крепко прижав к себе и покачивая взад и вперед. Она обнаружила, что тает в его тепле и двигается вместе с ним. — Я... люблю тебя. Я люблю. Ты знаешь это.

— И я люблю тебя, Уилл.

— Я просто думаю, что нам нужно дать этому время.

Она перестала раскачиваться и сделала шаг назад, чтобы посмотреть на него.

— Время, — сказала она ровным голосом.

— Да, время. Вот и все. И в течение этого времени мы будем работать над...

— Время?!

— Да. Время, пока не почувствуем себя правильно...

И она начала наступать на него. Райкер с опаской отступил.

— Диана…

— Знаешь что? Ты, кажется, хочешь меня, лишь тогда, когда ты не можешь меня получить! Но когда я свободна, ты внезапно бежишь в противоположном направлении!

— Это неправда, — запротестовал Райкер, пятясь в противоположном направлении. Он схватил свою сумку и сказал: — Я думаю, что нам следует обсудить это, когда ты будешь менее эмоционально возбуждена. Это для твоего же блага...

— Меня тошнит от людей, которые делают что-то для моего же блага, и я могу тебя заверить, ты даже не начинал видеть, как я начинаю возбуждаться.

— Подожди... Я знаю, — он поднял руки и натянул свою самую очаровательную улыбку. — Я знаю... Что тебе нравится слышать.

Он прочистил горло, расправил плечи и, звуча более романтично, чем когда-либо, начал декламировать...

Я обнимаю тебя рядом, в тиши,

Чувствую — дышишь, и вокруг ни души.

Я вспоминаю то время без «нас»,

Как мрак, что ушёл, не вернётся сейчас.

И во сне ты дрожишь, словно в странном бре…

Последнее слово было результатом того, что Райкер увидел, как Диана внезапно схватила вазу, которую он так осторожно поставил на стол. Она быстро взмахнула ею снизу и отпустила. Райкер едва успел увернуться, когда ваза разбилась о стену рядом с ним.

— Я читаю тебе стихи, а ты в ответ бросаешь в меня вазами? — спросил он в изумлении. — Как ты могла?..

— Это было правильно! — проревела Диана.

— Я... Я увижу тебя на «Энтерпрайзе»... Хорошо?

— Нет, если я увижу тебя первой!

Диана плюхнулась на диван, слушая торопливо удаляющиеся шаги Райкера. Она покачала головой и вздохнула.

— Или я выйду за него замуж... Или убью его, — сказала она через некоторое время. А потом она поняла, что эти два варианта не обязательно являются взаимоисключающими.

Это заставило ее почувствовать себя немного лучше

.

Настоящее

Ворф резко проснулся… и поискал глазами Джадзию.

Ее там не было. Ее запах остался в кресле, но она ушла. Потребовалось мгновение, чтобы этот факт осознался, и когда это произошло, он почувствовал себя более опустошенным, чем когда-либо.

Ничего. Все было зря.

Он еще немного порылся в их…

Своих…

Покоях, и нашел фотографию. Фотография их двоих со дня свадьбы. Ворф и Джадзия, улыбающиеся в камеру. Счастливые. Такие счастливые.

Ничего.

Это вообще не имело значения.

Он провел пальцами по ее портрету…

И портрет был мокрым.

Сначала он не понял, откуда взялась эта жидкость, а потом осознал. Это была жидкость, стекающая с его собственных глаз, капающая на фотографию.

И его разум внезапно перенесся в мир Соукары. Мир, где они должны были встретиться с кардассианским информатором Ласараном. И Джадзия была ранена. Если бы он оставил ее, если бы он выполнил миссию, она бы умерла там, на Соукаре. Вместо этого он вернулся за ней, отказался от миссии, отбросил все, что когда-либо знал о долге.

Ради нее.

Ради Джадзии.

Из-за того, что он чувствовал к ней. Чувства, которые превосходили все, что он когда-либо чувствовал к Диане, понял он.

Еще больше слез потекло из его глаз, и он передвинул фотографию, чтобы она не стала мокрой.

Он все еще был клингоном. Честь была для него так же важна, как и всегда. Она никогда не уменьшалась в нем... И все же...

И все же...

Его первым долгом была любовь. К ним. К его жене, к его возлюбленной.

И он знал, без всяких сомнений, возможно, с большей ясностью, чем когда-либо прежде, что он сделал бы для нее все. Таков был план, что они должны были быть вместе, навсегда. Ничто не могло бы разлучить их. Но она ушла, и он этого не ожидал. И его первым побуждением было закрыть все, снова отступить, оглянуться на их совместную жизнь и сказать, что это не имело значения. Никакого значения...

Но он ошибался.

Это имело значение. Потому что он чувствовал сейчас вещи, глубину эмоций, страсть и способность жаждать любовных отношений, превосходящих все, что он когда-то считал возможным. Смерть их союза не положила этому конец. Эти чувства, однажды возникшие, нельзя было отрицать. Он мог попытаться, конечно. Он мог попытаться оттолкнуть их...

Но это было бы неправильно. Неправильно для наследия, которое она ему оставила, неправильно для мужчины, которым он всегда хотел быть и, благодаря ей, теперь был. Он крепко прижал к себе фотографию и позволил слезам течь по щекам. Он не рыдал вслух; это было бы слишком. Вместо этого слезы текли в жуткой тишине, но это не имело значения.

Было больно... Но он не возражал. Это была хорошая боль, из которой можно вырасти и из которой можно извлечь урок, если захотеть.

Если он полюбит снова, это уже никогда не будет так, как с ней. Никогда.

Потому что она была его первой.

Первой, которая проникла в его сердце и душу. Теперь он понял это. Первой, ради которой он пожертвовал бы всем. Он бы умер за нее. Теперь он должен был жить ради нее.

И любовь с другой будет другой, обязательно лучше или хуже. Хотя он когда-то сказал это Александру, только сейчас он по-настоящему понял. Это было просто по-другому, и это должно было быть отмечено как таковое. И это никогда не уменьшит того, что у них было. Он будет хранить это близко к своему сердцу, спрятанным, и даже пока он будет идти по жизни, эта первая любовь все еще будет там. Ничто не могло положить конец этой любви. Даже смерть самой возлюбленной.

Потому что он всегда будет помнить тот первый раз, когда они увидели друг друга... Первый раз, когда они держались за руки, первый раз, когда они целовались, первый раз, когда их тела прижимались друг к другу, плоть к плоти, и они соединились в идеальном союзе, который ни время, ни расстояние, ни даже сама смерть не могли бы отнять.

Он мог двигаться дальше без нее, но в каком-то смысле она всегда будет с ним. Ароматный цветок, исчезнувший, но он все еще чувствовал ее внутри себя

.

И это не будет напрасным, пока он помнит это.

Он нежно поцеловал фотографию, и она улыбнулась ему в ответ. И слово пришло к нему через года, слово, которое не принадлежало ни его расе, ни ее... И все же, каким-то образом, оно было частью сердца и души всех рас.

Он прижал фотографию к груди, и голосом, который был глубоким и звучным и наполненным надеждой на будущее, он сказал...

— Счастливого пути, Имзади...

Друзья, если вам понравилась книга и наш любительский перевод, вы можете отблагодарить переводчика и редактора пройдя по ссылке и помочь в переводе других книг

Boosty StarArchive - https://boosty.to/stararchive

Взгляд внутрь

Имзади

и

Треугольник: Имзади

II

с Питером Дэвидом

Кевин Дилмор: Давайте вернемся в 1989 год и вспомним «Зону удара» - ваш первый роман из вселенной «Star Trek».

Питер А. Дэвид: Это не было моим первым опытом работы со «Star Trek». Это было раньше, в зависимости от того, насколько далеко вы хотите вернуться. Когда мне было пятнадцать или шестнадцать лет, я писал фэнзины. Моя первая профессиональная работа для «Star Trek» была в серии комиксов DC Comics [в 1988 году]. Комиксы DC на самом деле привели меня к написанию романа.

КД: Расскажите об этом.

ПАД: Произошло то, что лицензия на комиксы «Star Trek» закончилась. Так что комиксы, которые я писал, просто исчезли. Это застало меня врасплох, так как я начал многосерийную сюжетную линию, которую не смог закончить. Меня познакомили с Дэйвом Стерном, редактором [линейки Star Trek издательства Pocket Books] в то время, который был большим поклонником моей работы над комиксами «Star Trek». Мы встретились за обедом, и он сказал, что хотел бы поговорить со мной о написании романов «Star Trek». Я сказал ему: «Ну, есть один, который я бы с удовольствием написал. Я начал историю для комикса «Star Trek», и мне бы хотелось написать оригинальный роман «Star Trek», который продолжит и завершит историю из комикса». Дэйв сказал мне: «Хорошо, вот в чем проблема. Я запланировал выпуск оригинальных романов «Star Trek» на следующие три года. Однако мы только что запустили линейку «Star Trek: The Next Generation», и нам нужны книги для нее. Если ты сможешь быстро написать роман, я смогу выставить тебя на полки через шесть месяцев». А я спросил: «Оригинальный Star Trek? Я отметил, что это не Next Generation».

КД: Быстро уловили.

ПАД: Я быстро взял всю сюжетную линию, которую изначально намеревался завершить как TOS, и переделал ее под Next Generation. Я перенес одного из персонажей из оригинального комикса и, к счастью, это был клингон, поэтому я просто состарил его на несколько лет, и, по сути, рассказал ту же историю, но просто добавил других персонажей. В результате можно сказать, что это была самая длинная продолжающаяся история в Star Trek, потому что она перепрыгнула через поколения. Это была история, которая развилась в «Зоне удара».

КД: Потребовалось ли много переписывать историй?

ПАД: Конечно, я придумал много дополнительных вещей, чтобы сделать его уникальным для вселенной Next Generation. Вы не можете просто заменить Кирка Пикардом и думать, что расскажете ту же историю. Я также ввел туда инопланетную расу, называемую селелвианами, которых я продолжаю использовать по сей день, и которые на самом деле превращаются в своего рода угрозу для Федерации. Так что, видите ли, ничего не надо упускать.

КД: Итак, перенесемся в 1991 год, когда родилась концепция Имзади. Это было опубликовано как один из первых романов в твердом переплете для «Star Trek: The Next Generation», поэтому я предполагаю, что первой мыслью было сделать из этого большую историю, нечто, что было бы настоящим событием.

ПАД: Да. Это была идея, которую мне подкинули. По сути, они пришли ко мне и спросили, интересно ли мне рассказать историю, которая будет историей отношений Райкера и Трой. Это, конечно, звучало для меня интригующе. Дело в том, что я не хотел, чтобы это было что-то просто происходящее в прошлом. Я хотел иметь некоторую степень резонанса в «современном», если вы простите за выражение, «Star Trek». Вот тогда мне пришло в голову, по сути, сделать историю, которая была бы противоположностью оригинальному эпизоду сериала «Star Trek» «Город на краю вечности». Вместо того, чтобы Кирк вернулся, чтобы все исправить, позволив Эдит Килер умереть, Райкер собирался намеренно вернуться и изменить мир вокруг себя, потому что он не мог вынести мысли о том, что Диана Трой умерла.

КД: Понимаю.

ПАД: В оригинальной концепции Харлана Эллисона, Кирк пытался спасти Эдит Килер. Он любил ее так сильно, что буквально был готов отказаться от всей вселенной, чтобы спасти эту женщину. Это невероятно сильная концепция. И действительно, в итоге именно Спок должен был убедиться, что Эдит Килер погибла, потому что он не человек и, следовательно, не ограничен такими вещами, как эмоции. Но мнение было таким: «Нет, нет, Кирк - герой. Кирк не может позволить, чтобы вся вселенная полетела под откос из-за одной женщины». Я всегда думал, что было бы интересно создать историю, в которой мы сделаем именно так. Я поставил Райкера на роль Кирка, и это именно то, что он был готов сделать. Он настолько убежден, что эта вселенная не стоит того, чтобы в ней жить, что он готов рискнуть тем, что все пойдет коту под хвост или что-то в этом роде, если это означает вернуть Диану. Затем у вас есть Дейта в роли Спока, и мне показалось, что у него большой потенциал в плане драмы. Вот на это я и решился.

КД: Волновались ли вы, пытаясь оправдать ожидания фанатов, имея дело не только с одним из столпов «ST:Next Generation» в отношениях Райкера и Трой, но и с привлечением Хранителя Вечности?

ПАД: Нет, я не нервничал по этому поводу, потому что был уверен, что написал сильную историю. Чем дальше я углублялся в историю, тем больше я убеждался, что у меня действительно есть что-то, на что фанаты действительно отреагируют. А у меня очень редко бывает такая уверенность. Это не то, что я пишу книгу и говорю: «О, фанатам это понравится». Обычно я очень, очень не уверен в том, что понравится фанатам, и я выпускаю книгу и держу кулачки. Но я был почти уверен, что Имзади затронет личные струны фанатов. Были моменты в книге, когда даже я начинал задыхаться. Момент в книге, когда Райкер из будущего возвращается на «Энтерпрайз», видит Диану и просто начинает теряться. Я был в замешательстве, когда писал эту сцену, просто из-за чистых эмоций этой последовательности. В художественной литературе мы почти перенасыщены представлением о том, что «Кто-то умер? Ну, они вернутся. Они всегда могут вернуться».

КД: Особенно в «Star Trek».

ПАД: Дело в том, что сама мысль о том, что кто-то умер, вы его похоронили, а он жив и здесь, перед вами, вызывает истинные, настоящие эмоции, которые просто подавляют, поэтому я и заставил Райкера быть подавленным.

КД: И особенно в этом случае, учитывая интенсивность ментальной связи, которую они разделяют.

ПАД: Именно.

КД: Что еще привлекло вас в этом проекте, помимо возможности рассказать эмоционально насыщенную историю?

ПАД: Самое захватывающее в работе над «Star Trek» - это то, что вы действительно вносите вклад в растущий миф. Знаете! Я подумал, что это возможность внести что-то действительно важное в миф. Если я пишу историю, которая является просто моей оригинальной историей, люди прочитают ее и будут вовлечены в то, что происходит с этими персонажами. Но персонажи вселенной «Star Trek» практически мифичны. Это редкая возможность внести существенный вклад в нечто гораздо большее, чем вы сами. Поэтому я был действительно взволнован на этой основе.

КД: И это история, которую приняли фанаты. Я представляю, что если бы я спросил читателей, какой их любимый роман Питера Дэвида. «Имзади» оказался бы в тройке лучших для каждого человека, которого я спросил.

ПАД: Были люди, которые проводили опросы на предмет любимых романов «Star Trek», и «Имзади» неизменно оказывался рядом или наверху каждый раз, что, очевидно, мне очень льстит. Как я уже сказал, я действительно был уверен, что у меня там есть что-то волшебное, но чтобы люди отреагировали на это так, даже я не мог себе этого представить. Одна пара взяла стихотворение, которое Райкер написал для Дианы, и использовали его в качестве своих свадебных клятв. Я подумал - Ого!

КД: Для меня это было бы весьма поразительным.

ПАД: Да, я был поражен и польщен.

КД: Какую интенсивность вы черпали из себя, когда писали «Имзади»? Я заметил в предисловии, что вы упомянули свою жену.

ПАД: В очень большой степени книга была любовным посланием моей тогдашней жене. Она была о чистоте и силе любви и о том, что она может заставить нас сделать. И они всегда говорят: «Пиши о том, что знаешь».

КД: Учитывая, что Диана так восприимчива к эмоциям и чувствительности, как вы думаете, делает ли это ее по сути персонажем «Star Trek», олицетворяющим любовь?

ПАД: Это, безусловно, ставит ее в уникальное положение, поскольку она может понять это, а также то, что люди будут делать ради этого.

КД: Действия Райкера в «Имзади» имели последствия.

ПАД: Да, вплоть до того, что Дейта пытался его убить.

КД: Проходит пять или шесть лет, и вам предоставляется возможность написать продолжение «Имзади». Это было пугающе?

ПАД: Ну, пугающе и раздражающе. Видите ли, я не хотел, чтобы книга была продолжением «Имзади». Я был уверен, что «Имзади» должна быть произведением самим по себе, не говоря уже о том, что эта новая концепция была о Ворфе и Трой. Я считал, что «Имзади» - это Райкер и Трой. Если это Ворф и Трой, то это должно называться как-то иначе. Мне очень не нравилась идея продолжения. Поэтому мы пришли к соглашению, что название книги будет «Треугольник» и что в ней будет написано «Имзади II», но очень маленькими буквами.

КД: А на обложке моего экземпляра книги…

ПАД: Там «Имзади II» напечатано действительно огромные, а «Треугольник» написан очень мелкими буквами, такими маленькими, что я задался вопросом, зачем они вообще это написали. Так что мне не нравится рассматривать его как продолжение «Имзади», потому что книги настолько разные.

КД: Я думаю, что книги радикально отличаются по тону и повествованию. Но разве сами эти два отношения не являются радикально разными?

ПАД: Ну, да. «Имзади», была о новизне отношений и готовности сделать что угодно и принести любую жертву ради любви. В то время как «Имзади II», был о завершении отношений. Он был о потере и о концепции, что любовь не может победить все. Почему? Ну, к тому моменту я был разведен. Я был в самом разгаре не очень веселого момента в моей жизни. Естественно, человек, которым я был, когда писал «Имзади», больше не существовал. Я не мог написать ту же хвалебную песнь любви, что и в первый раз, потому что, во-первых, это было бы неуместно с точки зрения темы. Я все еще чувствовал, что Трой и Ворф не должны быть вместе. И еще одна вещь заключалась в том, что просто из моего собственного состояния ума это было не то, где я был. Не говоря уже о том, что я не мог написать концовку, которую хотел написать.

КД: Я подхватил это чувство из других интервью, которые я читал. Это меня удивило. Вы предложили логическое продолжение истории, которая заканчивается предложением руки и сердца от Райкера и Трой.

ПАД: Я хотел закончить «Имзади II» тем, что они обручились. Мне показалось это логичным. Я действительно чувствовал, что именно так и поступят персонажи. Но в инструкциях говорилось, что я не могу изменить статус-кво. Поэтому мне пришлось написать концовку, которая не совсем соответствовала тому, что я хотел сделать. Я написал историю, которая заканчивается тем, что они не обручились. В результате вся история включала в себя неудачу. Неудачу в принятии обязательств, неудачу в достижении успеха как пары. Неудачу, неудачу, неудачу. Так что это довольно сложно сравнивать с «Имзади», которая была о любви, побеждающей все.

КД: Это точно.

ПАД: Многие говорили, что вторая часть им понравилась не так сильно, как первая, и я действительно не могу их за это винить. Я не думаю, что это было бы проблемой, если бы книга не называлась «Имзади II». Но поскольку она так называлась, фанаты ожидали чего-то, что затронет все те же эмоциональные струны, что и «Имзади», а этого не могло произойти из-за множества факторов.

КД: Главным среди этих факторов, должно быть, являются отношения между Ворфом и Трой, которые, как вы уже сказали, кажутся вам неправдоподобными.

ПАД: Это не только не звучало правдоподобно для меня, но мы уже знали из «Star Trek: Deep Space Nine», что это провалилось. В «Имзади» я рассказывал историю отношений, которые имели невероятное значение для них обоих, и вы обнаруживали себя задающимся вопросом, преуспеет ли Райкер из будущего в своем стремлении. Все было в воздухе. В «Имзади II» вы знали, что Ворф и Трой не останутся вместе, потому что «Deep Space Nine» уже показал вам это.

КД: И в довершение всего злополучный брак Ворфа с Джадзией.

ПАД: Вы имели дело с гораздо большим количеством «известных», так что это было сложнее и в конечном итоге менее удовлетворительно. Я не думаю, что это плохая книга, как бы вы ее ни напрягали, но по сравнению с «Имзади», что будет неизбежно, если вы назовете ее «Имзади II», она будет не дотягивать. Вот почему я до сих пор хочу, чтобы они назвали ее КАК-НИБУДЬ по-другому.

КД: Но вы все равно с добротой вспоминаете обе книги, несмотря на вашу концовку «Имзади II»?

ПАД: Были некоторые люди, которые, я надеюсь, остались довольны концовкой. Это было не совсем то, как я хотел бы, чтобы это закончилось, и, учитывая события «Star Trek: Nemesis», вы просто обнаруживаете себя со скрежещущим зубами. Но так печенье крошится.

КД: Это отличный взгляд на вашу работу, Питер. Спасибо за ваше время.

ПАД: Спасибо.