Имзади навсегда

— Я сказал, умоляй, — повторил он.

Ее глаза закатились, чтобы рассмотреть его на кратчайший момент, а затем поднялись на макушку. Ее дыхание замедлилось, и все ее тело обмякло.

На мгновение он подумал, что она отключилась, но потом понял, что она сделала. Она погрузилась в транс или в какое-то глубокое медитативное состояние. Когда она была в таком состоянии, никакие его слова или действия не могли вывести ее из этого состояния, пока она не была готова к тому, чтобы ее вытащили. Он мог вышибить ей мозги, и она никогда этого не узнает и не почувствует.

И вот он здесь, ощущая себя идиотом. Нельзя угрожать тому, кто тебя не боится. А это значит, что либо он должен убить ее, либо нет. Если он ее убьет, у него будет труп и ничего, чем он будет прикрываться перед тем, как Федералы его поймают. В этом не было никакого смысла. Черт, в этом не было никакого смысла!

С проклятием он отпустил ее и получил некоторое удовлетворение, наблюдая, как она грохнулась на землю, словно мешок с камнями. Затем он уселся на камень, который она занимала несколько мгновений назад, и уставился на нее, ожидая, когда она очнется.

Медленно, через несколько минут, она очнулась. Она лежала там, глядя на него.

— Ты удивляешься, почему я тебя до сих пор не убил?

Она слегка наклонила голову и сказала:

— Ты надеешься, что я тебе буду нужна в ближайшем будущем.

Перепонки на его шее затрепетали немного быстрее, когда он спросил: — А ты задумывалась, почему я тебя не изнасиловал?

— Ты не насильник. Вор — да. Убийца, если нужно. Но не насильник.

Марор изучал ее.

— Ты в этом уверена?

— Сначала я так думала, — она подтянула колени к подбородку. — Сначала я боялась, что ты можешь это сделать. Когда мы двое были единственными выжившими в катастрофе, я была уверена, что ты можешь пойти этим путем. Но со временем я начала чувствовать тебя. Длительное общение с тобой позволило мне почувствовать тебя, чувство, которого у меня не было раньше.

— Оставь свою эмпатию при себе, — он подошел к ней и грубо поднял ее на ноги, словно пытаясь загладить тот факт, что он не из тех, кто нападает на женщин сексуально. — Я все еще не могу поверить, — прорычал он, — что ты выжила в катастрофе, а другие мои солдаты — нет.

— Я не была напряжена, — просто сказала она. — Я расслабилась. Твои люди были зажаты. Скованность привела к внутренним повреждениям, которые их убили.

— Спасибо за этот диагноз, — прорычал он.

Он повел ее через джунгли, внимательно оглядываясь по сторонам в поисках признаков погони.

Диана, со своей стороны, воспользовалась возможностью расширить свои чувства и почувствовать жизнь, которая пульсировала вокруг нее в джунглях. Редко кто-то действительно отваживался зайти на большое расстояние в долину Джалар, и еще реже кто-то забирался так далеко. В каком-то смысле она находила это захватывающим. Она просто хотела, чтобы это волнение не происходило за счет тех, кто любил ее.

Она была уверена, что ее мать сейчас в бешенстве, и не в первый раз она молча проклинала судьбу, которая сделала ее получеловеком. Если бы она была полным бетазоидом, была большая вероятность, что она могла бы посылать свободно мысли далеко в город. Вызвать помощь прямо в то место, где она сейчас находится. Не имело бы значения, что географически она не имела ни малейшего понятия о своем местонахождении. Они бы просто смогли ее почувствовать.

Но ее способность отправлять и получать мысленные сообщения была разбавлена ​​ее человеческим наследием. Ей нужна была достаточная близость, чтобы хоть сколько-нибудь чувствовать связь. А здесь, в глуши, мысленную связь было не так-то просто найти.

Мимо нее пролетали птицы, и ей пришлось осторожно шагать, чтобы не наступить на маленькую змею, которая проскользнула мимо нее. Она не была ядовитой, но у нее не было желания ранить что-то невинное. Самым воодушевляющим для нее было то, что она почувствовала присутствие существа, а не увидела его.

Растительность вокруг них редела, и впереди была расчищенная территория, которая заставила Марора вздохнуть с облегчением. Это был водопой.

Он повернулся к Трой.

— Даже тебе приходится испытывать жажду. Ты сделана изо льда, но льду нужна вода.

— Я едва ли сделана изо льда, — сказала она, откидывая пряди с лица и стараясь не выдать усталость, которую она чувствовала, голосом. — Эта вода будет для меня такой же вкусной, как и для тебя.

— Это очень утешает, — он указал пистолетом. — Ты первая.

— Спасибо.

Она подошла к воде и опустилась на колени перед ней. Разрывы на ее платье обнажали тело больше, чем ей бы хотелось, но в этот момент не было смысла слишком беспокоиться о таких вещах. Она сложила ладони чашечкой, зачерпнула воду и поднесла ее к губам, осторожно потягивая и стараясь не делать больших глотков, как того требовали ее импульсы.

Он нахмурился, глядя на нее.

— Ты пьешь как птица.

— Нет смысла пить больше, — спокойно ответила она. — Если я переборщу, результатом будут просто спазмы желудка. Я не вижу в этом никакой пользы.

— Хорошо. Хорошо. Делай, как хочешь.

Она посмотрела на свое отражение в воде и тихо застонала. Затем она снова опустила руки в воду, тщательно их смочив, и поднесла их к лицу, пытаясь смыть как можно больше грязи. Через несколько мгновений она изучила результат и решила, что, хотя он и не идеален, по крайней мере, это лучше.

— Ты понимаешь, — сказала она, — что ты никуда конкретно не направляешься. Ты просто тратишь время. Тебя никто не ждет, чтобы забрать. Никакой встречи. Никакого тайного убежища.

— Меня никогда никто не поймал. Я очень горжусь этим. Я не собираюсь попадаться и сейчас, что бы ни случилось. Кроме того, я готов поспорить, что они перестанут нас искать. Они, вероятно, уже нашли корабль. Они нашли тела остальных. Может быть, они даже продолжат поиски еще пару дней. Но рано или поздно они придут к выводу, что мы не смогли бы выжить — что мы, вероятно, попали в… как вы это называете?

— Грязевая яма, — ровным голосом сказала она.

— Правильно. Грязевую яму. Или, может быть, болото. Или, может быть, нас даже съело какое-то огромное животное, о котором мы даже не знали, что оно бродит в этих лесах. Они не будут искать нас вечно.

— О, да, они это сделают, — ответила она с тихой уверенностью. — Я не верю, что они когда-нибудь остановятся. И, честно говоря, ты тоже не веришь.

— Правда? Тогда зачем мне все эти хлопоты, если я так уверен, что меня поймают?

Она повернулась и посмотрела на него своими черными глазами.

— Ты боишься. Ты боишься любых действий, которые может предпринять против тебя Звездный Флот. Боишься отказаться от части своей свободы. Настолько боишься, что предпочел бы прожить несколько дней, борясь за выживание, но свободным, чем прожить много дней, месяцев или даже лет в плену или под надзором Федерации.

Его глаза сузились, но он ничего не сказал.

После еще одного короткого прикосновения воды к лицу она встала и указала на воду.

— Теперь ты.

Он кивнул и жестом показал ей отойти от воды.

— Знаешь, я просто устал от тебя. Но сейчас я действительно, действительно устал от тебя. Все, что ты делаешь, это задерживаешь меня, — он присел перед водой и зачерпнул немного. Он смог поднести воду ко рту и одновременно продолжить разговор. — Ты кричишь на меня. Ты анализируешь меня. Ты пытаешься заставить меня чувствовать себя каким-то трусом. Я начинаю думать, что любая минимальная польза от тебя как заложницы померкнет по сравнению с тем чистым, эгоистичным удовольствием, которое я бы испытал, снеся верхушку твоего милого маленького...

Она пнула его.

С криком Марор свалился, мокрая почва скользила под ним, и он упал головой вперед в воду. Он барахтался и собирался вытащить верхнюю часть тела, когда несколько любопытных водяных змей, которых Диана чувствовала поблизости, пришли, чтобы разведать обстановку, и сделали это, обвив горло Марора.

Диана, в свою очередь, сбежала.

На мгновение она задумалась о том, чтобы схватить бластер, но неуверенный шаг, который она сделала в его сторону, быстро отговорил ее от этой мысли. Рука Марора крепко держала рукоятку, и у нее было чувство, что, если бы она потянула пистолет, это бы просто указало ему, без тени сомнения, где она находится.

А прямо сейчас она не хотела быть мишенью. Вот почему она выбрала этот момент, чтобы сделать ставку на свободу. Потому что она чувствовала, без всякого сомнения, что Марор действительно сыт по горло. Что он начал понимать, что его бегство безнадежно, и стал достаточно зол и бесится, чтобы выместить это осознание на любом, кто оказался бы рядом.

Другими словами, он был искренне готов убить ее, поскольку вероятность того, что она послужит какой-либо цели, уменьшалась.

Поэтому она бежала.

Марор возмущенно зашипел, вскакивая на ноги и оттаскивая змей. Змеи, в свою очередь, были единодушно поражены тем, что их так бесцеремонно вытащили из их естественной среды обитания. От шока они потеряли хватку на Мароре, и он смог их оторвать. Он бросил их обратно в воду с громкими всплесками, развернулся и в ярости проревел имя Дианы. Он даже выстрелил вслепую в джунгли из своего оружия и по слепой удаче выстрел оказался в двух футах от того, чтобы отстрелить голову Диане.

У него не было рациональной причины преследовать ее в тот момент. Она мчалась в спешке по джунглям, и, скорее всего, она еще больше заблудится и, возможно, даже столкнется с чем-то смертельно опасным. Какое бы удовольствие это знание ему ни принесло, оно было разбавлено тем фактом, что она его позорно унизила. И это было то, с чем он не хотел смириться.

С воплем досады он схватил бластер и бросился за ней.

Выследить ее было несложно. Ее побег через джунгли оставил после себя ряд сломанных веток и раздавленных кустарников. Он мог бы пойти по следу, даже если бы у него были завязаны глаза.

Диана не была уверена, попытается ли он преследовать ее, или же он будет счастлив просто избавиться от нее. Она в какой-то степени рассчитывала на последнее. Когда она услышала треск кустарника позади себя, ее сердце забилось чаще.

Она отчаянно огляделась, пытаясь найти что-то похожее на оружие или, может быть, место, где можно спрятаться, чтобы он не заметил ее. Но рядом не было ничего похожего на укрытие.

Она метнулась вправо и споткнулась о вытянутый корень. Она упала вперед, ударившись ладонями о землю, и почувствовала, как боль пронзила предплечья. Она подняла правую руку и нашла небольшой заостренный камень, который она обхватила пальцами по причинам, которые она даже не понимала до конца. Затем она вскочила на ноги и продолжила бежать.

Она слышала, как ее преследователь приближался все ближе и ближе. Среди шума отталкиваемых кустов и его громкой и непрерывной череды ругательств его было трудно не заметить.

Его бластер ревел позади нее, и она чувствовала жар. Должно быть, он использовал его, чтобы расчистить лианы, чтобы передвигаться быстрее. Она бы отдала все, чтобы иметь какое-то оружие или инструмент вроде этого.

На один безумный момент она представила, как Уилл Райкер придет ей на помощь. Шагая вперед, словно какой-то великий герой, появляясь из ниоткуда в предпоследний момент, привлеченный туда судьбой, случаем и тем невероятным совпадением, которое всегда, казалось, сопровождало такие спасения в последнюю минуту. Она хотела этого больше всего на свете, верить, что такие вещи могут происходить в реальной жизни. Потому что это означало бы, что в реальной жизни люди действительно могут быть связаны друг с другом не потому, что это было бы разумно или умно, а просто потому, что не быть вместе было бы совершенно неправильно. Это означало бы, что в реальной жизни есть вещи более великие, чем те, которые ее разум мог бы постичь, проанализировать и изучить.

Она хотела его. Боги, она знала это, знала это все время, и она была такой идиоткой, что боролась с этим по глупым причинам, которые тогда имели смысл, но теперь казались бессмысленными. Если бы только она могла вернуть то время. Если бы только она могла снова его увидеть.

Но в глубине души она знала, что этого не произойдет. Это зависело от нее: жить или умереть, это зависело только от нее, и спасения не будет, и были очень велики шансы, что через несколько минут не станет и Дианы Трой.

Внезапно земля перед ней резко пошла вверх. Она подошла к основанию какого-то небольшого склона. Ей потребовалось бы больше времени, чтобы подняться по нему, но отступать было некуда. Она сделала глубокий вдох и полезла вверх. Корни и небольшие выступы скал служили ей опорами, которые ускорили ее путь.

Но они не ускорили ее достаточно, и вдруг она услышала победный крик позади себя. Она попыталась подняться выше, но рука схватила ее ногу.

— Попалась, бетазоидская сучка! — прорычал Марор.

Она вскрикнула, ее пальцы цеплялись за выступ, но он потянул ее к себе и развернул так, что его лицо оказалось всего в нескольких дюймах от ее лица.

— Ты доставила гораздо больше хлопот, чем могла бы стоить, — прорычал он, — и я собираюсь...

В своей ладони она почувствовала твердость и остроту камня, который она схватила всего несколько мгновений назад. Она не колебалась, когда она занесла острый конец и ударила им прямо в лоб Марора.

Синдариец-налетчик закричал, из его горла вырвался пронзительный звук, а кровь потекла по его лицу. Диана, как животное, борясь за свою жизнь, повернула камень и попыталась вогнать его глубже в его лоб. Но синдариец был слишком силен. С ревом он оттолкнул Диану, но она продолжала держать камень, когда падала, и камень оторвался от его лба. Еще больше крови хлынуло по его лицу.

Он прижал одну руку к ране, чтобы остановить ее, и приблизился к ней, его бластер дрожал от переполнявшей его ярости.

— Ты! — его ярость была за пределами его способности выразить словами, поэтому он снова пробормотал: — Ты!

Он упал на нее, прижавшись всем своим телом. Она извивалась под ним, но не могла сбросить его, когда он прижал пистолет прямо к ее животу и прорычал: — Рана в живот. Очень медленно, очень болезненно, и ты все равно умрешь. Это то, чего ты заслуживаешь. Ты все испортила...

— Я не...

— Заткнись! Ты никогда затыкаешься! Но я заткну тебя! Я проделаю дыру в твоем...

Марор поднял взгляд, и его и без того бледное лицо стало на один оттенок светлее. Диана повернула голову, ее глаза хотели подтвердить то, что ее уши и ее разум уже сказали ей, но она все еще не могла поверить.

Райкер стоял примерно на десять футов выше на склоне. Он держал фазер, нацеленный прямо на Марора. Он был одет в спасательное снаряжение, в служебной куртке и поясе с припасами, затянутом вокруг его талии, содержащем продовольственные пайки, нашивную кобуру для фазера и другие мелочи в маленьких мешочках.

Ее эмоции захлестнули Диану, он был открыт ей так, как никто, кроме ее самых близких друзей или ее матери, никогда не был. Облегчение, смешанное со страхом, все тщательно сдерживалось, чтобы он мог представить образ полного спокойствия измотанным и отчаявшимся синдарийцем.

— Я сказал, отвали от нее, — фазер Райкера не дрогнул. — Подними руки над головой.

— Нееет, Федерация! — рявкнул Марор. Он извернулся, обхватив ногами живот Дианы и пытаясь заслониться Дианой для меткого выстрела. — Нет, ты опустишь свой фазер! Ты поднимешь руки над головой! Ты понял? Просто сделай это! Или я клянусь, что убью ее. Клянусь!

— Не слушай его, Уилл, — услышал он в своей голове. — Не делай того, что он хочет. Он убьет тебя.

— Убей ее, — ровным голосом сказал Райкер, — и тебе нечем будет торговаться.

— Мне все равно! Мне все равно, выживет она или умрет! — отрезал Марор. — Если вам тоже все равно, то все. Поэтому я убью ее, закрою голову руками и сдамся. Вы не сможете сделать ни черта, кроме как передать меня властям. А она будет мертва. Если этот маленький сценарий тебя не волнует, то ладно! Или, может быть, ты просто хочешь попробовать застрелить нас обоих. Но меня нелегко оглушить, лейтенант! Ты наверняка поджаришь ее, пока будешь пытаться вырубить меня. А если тебе не удастся меня оглушить, то я все равно ее убью. С того места, где я нахожусь, у тебя не так уж много вариантов!

— У меня масса вариантов.

— Нет, нет у тебя вариантов! Я знаю это, и ты это знаешь! — его голос повысился, его едва сдерживаемая паника начала одолевать его. — Теперь брось оружие! Давай! Сделай это! Брось, или я убью ее, клянусь, сделаю это, брось, брось сейчас же, или она умрет прямо сейчас!

— Ладно! — Райкер отбросил фазер в сторону. Он с грохотом улетел, скрывшись из виду.

Диана прислонилась к Марору, ее мысли были мрачными.

— И куртку тоже! У тебя может быть спрятано оружие. И пояс! Медленно! Держи руки на виду! Одно движение — и она мертва. Теперь ее жизнь в твоих руках, лейтенант. В твоих!

Осторожно, не делая резких движений, Райкер снял куртку. Затем он потянулся и расстегнул застежку на ремне. Он медленно провел ею по рукам, говоря:

— Видишь? На мне ничего нет. У меня нет другого оружия.

Затем он бросил ремень на землю.

Ухмыляясь, Марор поднял свое оружие и нацелился на Райкера. Но к удивлению Марора, Райкер остался таким же спокойным, как будто он имел преимущество, и сказал:

— Теперь положи свое оружие, и никто не причинит тебе вреда.

— Ты, должно быть, шутишь.

— Нет, я не шучу. Видишь ли, ты окружен.

На кратчайший момент Марор казался сбитым с толку. Затем, укрепившись в своих убеждениях, он вызывающе сказал:

— Ты лжешь! Это просто какой-то, какой-то жалкий блеф!

— Нет никакого блефа. По обе стороны от тебя люди из Звездного Флота. И хотя их обучают защищать гражданских, их также обучают защищать старших офицеров. Опусти оружие сейчас же, и ты не пострадаешь. Но если ты дернешься против меня, мои люди будут стрелять. Даже если это означает ранение или убийство заложника. Они постараются спасти мою жизнь, а не ее.

— Тебе меня не одурачить. Это противоречит политике Звездного Флота, — прорычал Марор.

— Верно. Но иногда сотрудники службы безопасности следуют своим собственным указаниям. И, честно говоря, сейчас ты не в том положении, чтобы подвергать сомнению их приоритеты.

Марор долго молчал. Затем он встал и поднял Диану на ноги, приставив к ней бластер.

— Я уверен, — медленно сказал он, — что ты блефуешь. Я думаю, что вы все разделились, чтобы охватить больше территории. Это очень, очень большие джунгли. О, ты можешь общаться с ними, но нет никакого способа, чтобы они могли подойти достаточно близко. Фактически, тебе, вероятно, понадобится пара дней, чтобы встретиться с ними, учитывая, сколько времени прошло. Поэтому это твой блеф, лейтенант. Скажи им стрелять. Давай.

— Это последнее предупреждение, — строго сказал Райкер.

— Я знаю. Я рискну.

Райкер мрачно посмотрел на Диану и сказал:

— Мне жаль, — а затем он внезапно широко развел руки и крикнул: — Ладно, парни! Огонь!

На секунду ничего не было, а затем, к своему удивлению, Марор уловил движение краем глаза, справа от себя. Он развернул свое оружие и выстрелил, а затем увидел что-то слева от себя. Он развернулся, не зная, куда смотреть в первую очередь. Он был так уверен, что Райкер один, и теперь позади него послышалось движение...

Отвлечь внимание — это все, чего хотел Райкер, все, на что у него было время. Не колеблясь, он сделал два быстрых шага и спрыгнул со склона, вытянув руки, прямо к Марору.

Марор встревоженно поднял глаза, понял свою ошибку, развернул бластер и выстрелил. Диана выбрала этот момент, чтобы рвануться вверх и назад, и резкое движение послало выстрел Марора мимо, едва не задев быстро движущегося Райкера.

Райкер врезался в Марора, отталкивая Диану одной рукой, а другой хватая Марора. Они оба упали, катаясь и толкаясь, отчаянно борясь, каждый из них пытался вывернуться.

— Уилл! — закричала Диана, потому что Марор временно одержал верх и теперь пытался направить свой бластер на офицера Звездного Флота.

Она подбежала к ним и схватила Марора, пытаясь оторвать его от Райкера. Марор ударил прикладом бластера назад, ударив Диану в живот. Она осела, задыхаясь и пытаясь дышать, агония грозила поглотить ее.

Это была короткая задержка, которая была нужна Райкеру. Он поднял руки и ударил Марора по обеим сторонам горла, у основания прозрачных перепонок, которые служили его голосовым аппаратом. Это было эквивалентно удару кулаком в кадык гуманоида.

Марор задыхался, его дыхание на мгновение прервалось, но его сила все еще намного превосходила силу Райкера. Поэтому, когда Райкер схватил бластер, Марор все еще мог сдержать его, пока его мембраны пытались восстановиться.

Борцы толкались друг против друга, вложив всю свою массу и силу, хрюкая и рыча, издавая низкие и непонятные звуки. Поворот, еще поворот, смена для позиции, и Райкеру удалось поставить ноги на место. Резким поворотом бедра он ударил Марора о дерево с треском костей.

Марор выпустил бластер, и тот с грохотом упал на землю у его ног. У Райкера была доля секунды, чтобы принять решение. Он отпустил Марора, делая ставку на свою скорость и урон, который он нанес синдарийцу до сих пор, и бросился за бластером.

Это был неверный выбор. Нога Марора хлестнула, отбросив бластер в кусты. Райкер потерял равновесие, и Марор ударил ногой Райкера в лицо.

Райкер упал, перекатываясь, чувствуя вкус крови, хлынувшей в рот. Марор ринулся за ним, яростно пиная, Райкер едва сдерживал его натиск.

Райкеру удалось вскочить на ноги, и Марор быстро приблизился. Райкер приготовился встретить атаку, прислонившись спиной к дереву, и только в последний момент он увидел сверкающий в руке Марора нож. Откуда он его вытащил, Райкер понятия не имел, вероятно, он держал его в рукаве.

Райкер немедленно сменил тактику, извернувшись и едва избежав рубящей атаки. Лезвие вонзилось в ствол дерева. Руки Райкера взметнулись, и он ударил головой вперед, его лоб треснул по лицу Марора.

Марор отступил к кустам.

И его ищущая рука нащупала бластер, который валялся там.

Райкер нырнул в траву, когда бластерный выстрел просвистел над его головой. Марор развернулся, уклонившись вправо, чтобы попытаться сделать точный выстрел в Райкера.

И Райкер заметил, куда ринулся Марор.

— Стой! — крикнул Райкер. — Стой! Не ходи туда! Не двигайся!

Марор, к которому вернулся голос, хихикнул:

— Почему бы и нет, Федерат? Потому что это даст мне лучший ракурс, чтобы превратить тебя в мешок с костями? Или, может быть, меня подстерегают охранники? Я устал от твоего блефа, лейтенант! Я устал от тебя!

Марор прыгнул вправо, приземлился со странным хлюпающим звуком и наставил бластер на Райкера, чье укрытие теперь было видным.

Невероятно, но Райкер не отказался от явного притворства, что он каким-то образом одержал верх. Райкер, в том, что казалось высшим актерским искусством, крикнул:

— Двигайся! Пока не стало слишком поздно!

И дико замахал руками.

— Тот, для кого уже слишком поздно, — это...

И вот тогда Марор понял, что становится ниже ростом.

Он посмотрел вниз.

Он стоял прямо в одной из печально известных грязевых ям джунглей Джалара.

Он знал, как они выглядят. Вчера небольшое животное, за которым он гонялся ради еды, попало в такую и скрылось из виду менее чем за две секунды.

Судя по скорости, с которой Марор исчезал в темной, вязкой жиже, казалось, что более крупным существам, таким как гуманоиды, требовалось немного больше времени. Примерно пять секунд.

Он снова поднял глаза и закончил предложение с медленным осознанием.

— Это я, — сказал он, когда грязь доползла до его плеч.

Райкер ринулся вперед, вытянув руку и следя за краями грязевой ямы, чтобы не соскользнуть в нее.

— Держись! — крикнул он.

Марор, похоже, даже позабавился этому.

— За что?

Это было последнее, что он смог сказать, когда грязь накрыла его голову. Райкер подошел к краю ямы, который он мог различить по темному ободу, и протянул руку, пытаясь схватить Марора за волосы. Но Марор был уже вне досягаемости Райкера, а затем прошло пять секунд. Он исчез под поверхностью грязевой ямы без следа.

И как ни странно, последнее выражение лица Марора было выражением тихого триумфа.

Глава двадцать шестая

Райкер подошел к Диане и увидел, как она уставилась в центр грязевой ямы. Тихим шепотом она сказала:

— Он победил. Его так и не поймали.

— С тобой все в порядке? — спросил Райкер, взяв ее за плечи. — Он тебя ранил?

— Я в порядке, —она поднялась на ноги, остановившись только для того, чтобы унять тупую боль в животе. — Я в порядке. Я хочу выбраться отсюда.

— Ладно. Давайте подождем несколько минут, пока...

— Нет. Сейчас.

В ее голосе звучала настойчивость, отчаянное желание попытаться как можно дальше отдалиться от места этих событий.

— Хорошо. Дай мне просто собрать свое оборудование.

Она кивнула, не отрывая взгляда от грязевой ямы.

Райкер быстро надел куртку и пояс и достал фазер оттуда, где его бросил. Затем он нажал на маленькую кнопку на одном из отделений пояса, и Диана удивленно моргнула, когда мимо нее пролетели два маленьких ромбовидных предмета.

— Что это?

— Дроны для отработки точной стрельбы. Стандартное оборудование для наземных служб безопасности. Я использовал их, чтобы отвлечь внимание Марора.

— О, —она кивнула, и ее голос звучал очень отрешенно. — Это было очень умно, Уилл. Очень умно.

Он уставился на нее.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке?

— Да. Пошли.

Райкер больше ничего не сказал, а просто мягко повел ее прочь от грязевой ямы. Он изучал ее потрепанное состояние и все еще не мог не думать о том, как хорошо она выглядит, несмотря на все испытания. Казалось, у нее был бесконечный запас внутренней силы.

Когда они начали идти, Райкер связался с Тангом. Марор действительно оказался прав в своей догадке. Райкер и различные члены команды безопасности разделились, чтобы лучше преодолеть огромные расстояния в джунглях. Именно Райкеру повезло, что после нескольких дней поисков он засек жизненные показатели Дианы и Марора с помощью своего трикодера.

Он сообщил Тангу, что Диана действительно была обнаружена (он избегал использовать слово «спасена», это звучало как-то мелодраматично) и что теперь они направляются к точке сбора. Чтобы добраться туда, потребуется несколько дней, но Райкер все еще хорошо обеспечен провизией, и никаких аномальных задержек не предвидится.

Райкер был занят своей миссией в течение последних нескольких дней и не уделял особого внимания джунглям, за исключением того, чтобы избегать ловушек или преодолевать препятствия. Его разумное использование фазера для прокладывания себе пути теперь послужило ему хорошую службу, значительно облегчив ему возвращение обратно, даже если трикодер не позволял ему вернуться по своим следам.

Сняв напряжение, он действительно смог заметить истинную красоту джунглей Джалара. Теперь он понял, что цветы и лианы, украшавшие внутреннюю часть свадебной церемонии, должно быть, были взяты из джунглей. Цветы и растения представляли собой экзотические сочетания цветов. Воздух был теплым, даже парным, но не раздражающе влажным. Он был наполнен ароматным туманом, который бодрил, или, может быть, просто пах еще слаще, поскольку свобода Дианы теперь стала реальностью.

Он повернулся и посмотрел на Диану, которая последние полчаса была очень молчалива.

Она дрожала. Она обхватила себя руками, и там, посреди теплых джунглей, она дрожала. Ее зубы стучали.

Он сразу понял, что происходит. Все время, пока она была в опасности, ей удавалось держать все в себе. Она отстранилась от страха и неопределенности, от ужаса, которые, должно быть, сопровождали каждый момент. Такие чувства можно было подавлять или игнорировать на время кризиса. Но рано или поздно они с ревом возвращались, и с ними приходилось иметь дело.

Он подошел к ней и обнял ее, усаживая в сидячее положение.

— Ш-ш. Все в порядке. Выпусти это, Диана. Все в порядке.

Она задрожала еще сильнее, глядя не на Райкера, а прямо перед собой, словно ожидала, что кто-то или что-то нападет на нее из-за лиан. Ее рука сжала его предплечье, ногти впились в кожу с такой яростью, что Райкеру пришлось подавить желание оттолкнуть ее руку. Но так он держал рот закрытым, не показывая, что ему чертовски больно.

Он гладил ее лицо, продолжая издавать мягкие, успокаивающие звуки. Давая ей понять, что бояться — это нормально. Напоминая ей, что она не одна. Говоря ей, что все будет хорошо, что она вне опасности и скоро все это станет всего лишь далеким, плохим сном.

Пока он говорил, она придвинулась к нему, прижалась к нему и переместила его руки так, чтобы он полностью окутал ее. Дрожь все еще сотрясала ее тело, и ее нижняя губа дрожала. Слезы катились по ее лицу, но она не плакала вслух. Ее полное молчание было почти жутким.

Он больше ничего не сказал. Он просто покачивался с ней, взад и вперед, нежно, позволяя одному его присутствию быть чем-то, из чего она могла черпать успокоение. И медленно, очень медленно дрожь спадала и, в конце концов, прекратилась. Слезы остановились, а затем она подняла руку и вытерла остатки влаги.

Затем она подняла глаза на Райкера. Он улыбнулся ей и, задаваясь вопросом, готова ли она двигаться дальше, спросил:

— Готова?

Она кивнула.

— Да. Да, я готова.

Она подняла руку, обхватила его затылок и притянула его лицо к своему.

Поцелуй был очень долгим и очень сладким, и полным обещаний. Их губы раздвинулись, и он посмотрел на нее, воздух джунглей кружил ему голову. Во всем этом была какая-то нереальность. Свой среди чужих — так гласит старая поговорка.

— Диана, — сказал он тихим голосом. — Это, это неправильно. Сейчас не время. Ты не можешь здраво мыслить, ты через многое прошла, ты...

— Позволь мне, — она взяла его лицо в свои руки, — позволь мне объяснить тебе это так, чтобы я знала, что ты это поймешь.

Он ждал. С широко открытыми глазами ее губы были всего в нескольких дюймах от его губ, она прошептала:

— Заткнись и поцелуй меня, Райкер.

Так он и сделал.

Спустя несколько мгновений, по совершенно логичным причинам, по которым это было неправильно, неуместно, совершенно неподобающе для офицера Звездного Флота, все эти благословенные причины полностью вылетели из головы Райкера. Вместо этого была только она, была влажность джунглей в сочетании с ее потом. Шелест деревьев смешивался с шелестом одежды, и на этот раз, когда их обнаженные тела прижимались друг к другу, не было никаких разговоров, никаких глубоких суждений, которые требовали чего-то, кроме тихих, шепчущих слов, прерываемых слабыми, редкими вздохами.

В этот момент они знали все, что нужно было знать друг о друге, тело и душа, плоть и дух, все это было объединено и пронизывало каждый дюйм их двоих. Вместо того, чтобы отстраниться друг от друга вместо того, чтобы сопротивляться притяжению, они полностью поддались ему. Они дополняли друг друга, становились друг другом, восполняя потребности друг друга и радуясь, когда давление нарастало в них. Во всех джунглях Джалары, казалось, весь шум прекратился. Что не было ничего в джунглях, ничего на планете, ничего во вселенной, кроме них двоих и их открытия, их признания их взаимной потребности и голода.

Давление выросло за пределами их способности сдерживать, и они отпустили, сжимая друг друга, словно надеясь, что смогут соединить свои тела в единое целое так же плавно, как они сделали это со своими душами. И где-то, где-то глубоко в разуме Райкера, слившись с его духом, раздалось слово. Слово, которое он никогда раньше не слышал. Слово, наполненное тайной, обещанием и будущим...

И это слово было Имзади.

Они лежали рядом, голова Дианы лежала у него на плече. Она лениво провела пальцами по волосам на его груди.

— Я слышала, это притяжение.

Это было самое длинное предложение, которое она произнесла за полчаса, первое предложение с момента их занятий любовью. Их последнее занятие любовью, если быть точным, хотя то, сколько раз они занимались своей взаимной сексуальной гимнастикой, было для них обоих загадкой. Все перетекало одно в другое. Едва ли закончив, они начали снова, едва ли обменявшись словом. Как будто, решив, что делать, они оба боялись говорить после этого из страха как-то все испортить.

Они не сдвинулись с места, где все началось несколько часов назад, и у Райкера возникло ощущение, что на земле остались следы, которые, вероятно, озадачат будущих геологов.

— Ты слышала об этом, не так ли? — спросил он.

Она кивнула.

— Отец Чандры рассказал ей. Она рассказала мне.

— А, ну да. Притяжение, — Райкер помолчал, пытаясь найти, что сказать.

Она сказала это за него.

— И что будет дальше?

— Двинемся к точке сбора. Но у меня такое чувство, что мы сильно опоздаем.

— Я не это имела в виду.

— Я знаю.

Он повернулся, приподнялся на локте и провел пальцами по ее волосам. Он вытащил запутавшийся в них кусочек лозы и собирался отбросить его в сторону. Но она взяла его у него.

— Нет. Я хочу оставить это себе. Как сувенир.

— Кусочек виноградной лозы? — недоверчиво спросил он.

Она пожала плечами.

— Отвечая на твой вопрос, я не знаю. Я знаю, какие чувства ты у меня вызываешь. Я думаю, я знаю, какие чувства я у тебя вызываю. Но у меня, у меня нет никаких ответов. Я все еще во всем этом разбираюсь. Я имею в виду, ты эксперт по чувствам. Что ты думаешь?

Она вздохнула. Ей стало немного холодно, даже в теплом воздухе джунглей, и она крепко прижалась к нему всем своим обнаженным телом.

— Не знаю. Это, это то, что я нахожу привлекательным в тебе, Уилл. Когда я с тобой, я не думаю.

Он удивленно поднял бровь.

— Не знаю, как это воспринимать.

— Когда я с тобой. Когда я думаю о тебе, все мои тренировки, все моиумные мысли, как ты выразился просто исчезают. Я никогда не чувствовала ничего подобного ни к кому, и я наконец решила, что хочу поддаться этому. Полностью это испытать. Как я могу быть хоть сколько-нибудь цельной личностью, если я не готова идти туда, куда мой... Куда моя душа хочет меня вести.

Он откинул назад прядь ее волос.

— Я думаю, у тебя очень красивая душа.

— О, спасибо, лейтенант. Очень мило, что ты это заметил. У тебя тоже.

Он сделал паузу.

— Это прозвучит так, так банально, но поверь мне, когда я говорю, я никогда не чувствовал ничего подобного ни с кем. Больше, чем просто физическая часть, которая была великолепна, не пойми меня неправильно, — поспешно добавил он. — Но было... — он почувствовал, что язык заплетается. — У меня действительно нет слов, чтобы это описать.

— Их нет. Их и быть не должно.

— Было... Когда мы были... — он прочистил горло. — Было слово. Ты подумала это обо мне, по крайней мере, я предполагаю, что это была ты. Я не думаю, что там кто-то еще болтался. «Имзи» или что-то в этом роде?

Теперь она тоже приподнялась и повернулась к нему лицом.

— Имзади, — тихо сказала она. Когда она это сказала, в ее голосе прозвучала музыкальная, любящая интонация, какой он никогда не слышал.

— Точно. Имзади. Что это значит?

— Ну, у этого слова есть несколько значений. На поверхностном уровне это просто «любимый» или «дорогой». Но когда оно используется по отношению к определенным людям, при определенных обстоятельствах, тебе нужно знать дополнительные нюансы, чтобы понять его полное значение.

— Так в чем же его полное значение?

Она застенчиво улыбнулась, что было прямой противоположностью небрежности ее наготы.

— Это значит«первый».

— Первый? — он не был уверен, что правильно расслышал, или, может быть, не хотел расслышать.

— Да. Что бы ни случилось с этого момента, мы всегда будем истинными Имзади. Мы навсегда будем друг для друга «первыми».

Она посмотрела на него своими большими темными глазами, и он почувствовал себя полным идиотом.

— Ты имеешь в виду... Ты имеешь в виду, что я первый мужчина, которого ты, с которым ты когда-либо...

Она кивнула.

— Занималась сексом? — успел закончить он.

Она снова кивнула.

— Бог ты мой.

— Ты, кажется, удивлен, — сказала она, выглядя довольно забавно. — Неужели в это так трудно поверить?

— Ну, я имею в виду... Он не мог вспомнить, когда он чувствовал себя настолько смущенным. Я имею в виду, ты была так открыта и... И так великолепна.

— Спасибо, — скромно сказала она.

— Что я... Я имею в виду, мне никогда не приходило в голову, что ни один мужчина никогда...

— Не переспал со мной? — спросила она, и ее глаза слегка блеснули.

Он поморщился.

— Это один из терминов, который иногда используется, хотя и не мной.

— О, конечно нет. От тебя никогда.

— И, эм, послушай. Диана. Я не знаю, сказал ли я или сделал что-то, чтобы создать у тебя иное впечатление, но... Но ты у меня не первая. Я имею в виду, у меня были и другие женщины.

— Нет, не первая, — спокойно сказала она.

— Да, бывало. Я имею в виду, у меня случались. Я думаю, ты догадывалась.

— Ох, Я понимаю. Ты имеешь в виду, что у тебя уже был секс.

— Ну... Ну да. Я думал, мы именно об этом и говорим.

— Ты все еще не понимаешь, Уилл. Физическая часть, как бы приятна она ни была, и как бы волнительна она ни была для меня, я должна признать... — она заколебалась и вдруг стала выглядеть задумчивой. — Я все сделала верно?

— О, да! Да! Это было великолепно. Я бы никогда не подумал, если бы ты мне этого не сказала, — он сделал жест, пытаясь выразить свои противоречивые чувства.

— Отлично. Но, видишь ли, понятие Имзади выходит за рамки физического. У тебя были другие женщины физически. Я знаю это. И хотя у меня не было других мужчин до тебя, это случайность. Быть Имзади — значит идти гораздо дальше этого. Разве ты не понимаешь, Уилл? У других женщин могло быть твое тело, — она улыбнулась, — но я первая, кто когда-либо коснулся твоей души.

И он понял, с тусклым изумлением, что она права. Секс для него всегда был направлен на приятные аспекты. Даже когда он думал, что влюблен, это оказывалось чисто поверхностным предлогом, чтобы добавить немного дополнительного возбуждения к физическому удовлетворению.

Влюблен ли он сейчас? Мысли кружились слишком яростно, чтобы он мог полностью осознать их. Это было то чувство, которого он всегда хотел избежать. Ему нравилось точно знать, что он делает в любой момент. Ему нравилось контролировать ситуацию. Но быть влюбленным означало отказаться от некоторой степени этого контроля, а он никогда не хотел и не мог этого сделать.

И теперь, здесь, с Дианой Трой, он все еще не был уверен, сможет ли он. Но впервые в жизни он понял, что он действительно готов.

— Имзади, — сказал он и улыбнулся.

Она улыбнулась в ответ и кивнула.

— Я понимаю.

Он сел и увидел, что солнце садится. Оно висело низко, полосы розового и оранжевого танцевали, как легкие пальцы, по небу Бетазоида.

— Знаешь, — медленно сказал он, — я так долго смотрел на звезды в космосе, что совершенно забыл, насколько прекрасна может быть звезда, когда она садится. И знаешь что еще? Эти облака вот здесь, — он указал, — то, как они собираются вместе, они похожи на двух сражающихся драконов.

— Ты видишь сражение в небе. Это понятно. Когда ты запускаешь себя в космос, то в очень большой степени ты сражаешься с пустотой.

— Это как картина, не правда ли?

— В какой-то степени, — признала она. — Когда ты смотришь на любую картину, висящую на стене или в небе, ты видишь в ней отражение своих самых сокровенных желаний и стремлений. Конечно, если ты смотришь на нее в правильном расположении духа.

— Хочешь полюбоваться закатом и пофилософствовать?

— Конечно.

Она придвинула свое тело к нему, и они сидели там, глядя на заходящее солнце и видя в нем всевозможные образы своих мыслей, которые они никогда раньше не чувствовали.

Райкер был в полном восторге.

Но примерно через тридцать секунд Диана повернулась к нему и сказала:

— Ладно, хватит об этом. Иди сюда, Имзади.

Она прижалась к нему и нежно потянула его на землю.

Оставшуюся часть пути солнце провело без них.

Глава двадцать седьмая

Райкер уставился на листок бумаги, качая головой. О чем он только думал?

Он начал заталкивать ее обратно в пояс с припасами, когда услышал за спиной тихие шаги Дианы. Ее неожиданно быстрое возвращение после утреннего омовения застало его врасплох. В результате он слегка замешкался, и листок полетел на землю.

Диана подняла его, уставившись на него с удивлением.

— Бумага. Вот это то, что не каждый день увидишь.

— Сотрудники службы безопасности Федерации верят в то, что они готовы к любой непредвиденной ситуации — даже оставляя сообщение, прикрепленное к дереву. Дай сюда.

Она посмотрела на него, слегка наклонив голову.

— Уилл, мы уже пять дней путешествуем вместе по этим джунглям, преодолевая расстояние, которое могли бы преодолеть за три дня, если бы мы постоянно не прерывались.

Тут он рассмеялся. Энтузиазм и позитивная похоть Дианы к недавно развитой физической части их отношений были почти подавляющими. Видимо, Диана Трой не делала ничего наполовину. Когда она была рассудительной, она была полностью рассудительной. Но теперь, когда ее внимание было привлечено к плотским удовольствиям, весь ее энтузиазм был направлен на исследование всех различных возможностей и крайностей, до которых мог дойти такой поиск удовольствий.

— Нам нужно следить за этими помехами, — сухо сказал Райкер. Затем он снова потянулся за бумагой, и она выхватила ее.

— Дело в том, — продолжила она, — что даже если бы мы не были так близки через нашу физическую активность, и даже если бы мои эмпатические чувства к тебе не были такими сильными, мне все равно было бы очевидно, что ты написал здесь что-то, от чего тебе неловко.

— Хорошо, я согласен с этим, — спокойно сказал Райкер. — И ты не думаешь, что это то, что ты должна уважать?

— Ты прав, Я должна, — озорно улыбнувшись, она развернула записку и начала читать.

Райкер тихо простонал.

— Я действительно не хотел бы, чтобы ты это прочла. Я не собирался показывать его тебе, пока это не будет закончено. Черт, это, вероятно, никогда не будет закончено. Я ужасен в таких вещах. Я даже никогда не пробовал этого раньше. Это паршиво. Я...

— Тсссс!

Она посмотрела на него с искренним раздражением на лице. Затем она вернулась к чтению записки, ее губы беззвучно шевелились в такт словам.

Райкер больше не пытался вмешаться. Вместо этого он устроил целое представление, небрежно проверив свой хронометр и трикодер, а затем удовлетворенно кивнув. Он был, по сути, удовлетворен. Они опоздали, это правда, но в течение часа они будут на месте встречи, а оттуда до города оставалось всего несколько минут ходьбы.

Он набрался смелости посмотреть на нее. Она изучала текст с интересом, ее блестящие глаза, казалось, охватывали текст целиком. Так же, как она его учила — и так же, как он совершенствовался в течение последних нескольких дней, он сделал медленный вдох и выдох, с легкостью проясняя свой разум.

— Это прекрасно, Имзади, — сказала она ему.

Он улыбнулся, внутренне и внешне.

— Тебе правда нравится?

— Ты бы понял, если бы я лгала.

Она пробежала текст и прочитала вслух:

Я обнимаю тебя рядом, в тиши,

Чувствую — дышишь, и вокруг ни души.

Я вспоминаю то время без «нас»,

Как мрак, что ушёл, не вернётся сейчас.

И во сне ты дрожишь, словно в странном бреду —

Ты тоже помнишь ту ужасную тьму?

Ты улыбаешься — значит, в ответ

Ты видишь, как вдруг появляется свет.

В нем яркое будущее — словно рассвет.

В нём столько надежды, сомнений нет.

И так же, как раньше не мог я понять,

Как мог я вообще без тебя выживать,

Не в силах теперь я вообразить,

Как без тебя дальше можно мне жить.

— Не знаю, — сказал Райкер, стараясь, чтобы в его голосе не прозвучала гордость авторства. — Я подумал, что, может быть, это немного банально.

— О, ты не думал ничего подобного, — увещевала Диана. — Ты думал, что это идеальное изображение того, что ты чувствовал. Ты гордился этим. На самом деле, ты все еще гордишься.

Он ухмыльнулся.

— Мне следовало бы знать лучше, чем пытаться проявить ложную скромность с эмпатом.

— Все верно. Это не принесет тебе ничего, кроме смущения.

— Говоря о смущении, нам лучше поторопиться. Мы уже так опаздываем, что это само по себе чертовски стыдно. Сержант Танг связывался со мной четыре раза за последние два дня, просто чтобы убедиться, что я еще жив.

— Мило, что он так беспокоится о тебе.

Сложив листочек, она спрятала его у себя, и Райкер удивленно посмотрел на нее.

— Ты не вернешь мне его?

— Пожалуйста, не заставляй меня. Я бы хотела его сохранить.

Он вздохнул.

— Только если ты пообещаешь никому его не показывать.

— Договорились.

Заставив себя не поддаваться искушению, они прошли остаток пути без каких-либо импровизированных перерывов. Они крепко держали друг друга за руки, их пальцы переплетались, и только когда они были в пределах видимости лагеря, они отпустили друг друга, решив, что, вероятно, будет лучше, если они не будут показывать всем своих чувств.

Танг и несколько других охранников ждали их. Найденные художественные сокровища Бетазеда уже были отправлены вперед, обратно в город, и надежно укрыты в музее. Танг также организовал отправку тел синдарийских налетчиков обратно — без комментариев — на родину синдарийцев.

— Отличная работа, сержант, — одобрительно сказал Райкер. Он повернулся и протянул руку Диане, которая пожала ее, сохраняя при этом как можно более нейтральное выражение лица.

— Это Диана Трой.

— Мэм,— поприветствовал ее Танг, слегка наклонив голову. Затем он обменялся взглядами с Райкером. Если Танг и имел какие-либо подозрения относительно того, что произошло в джунглях Джалара, он никак не подал виду. Он был слишком опытным, во всех смыслах этого слова, чтобы открыто говорить о том, что у него на уме. — Вы уверены, что главаря налетчиков осмотрели?

— О, да, — сказал Райкер. — Это было не самое приятное, что я когда-либо видел, но он определенно был осмотрен.

— Очень хорошо, сэр. Выдвигаемся?

— Конечно, сержант.

Обратный путь в город занял сравнительно немного времени. Всю дорогу назад Диана и Уилл обменивались лишь самыми короткими фразами, в основном вежливыми вопросами о здоровье и благополучии друг друга. Но затем, когда они приблизились к окраине города, Райкер услышал в своем сознании...

— Почему бы тебе не прийти к нам сегодня вечером?

— Ты уверена, что твоя мама не будет против?

— Против? — голос Дианы звучал почти насмешливо. — Как она может возражать? Я представляю, что она захочет поблагодарить тебя за мое спасение. Я бы хотела, чтобы она была более благосклонна к тебе.

— Это было бы неплохо. Мысль о том, что она будет ко мне менее благосклонна, действительно пугает.

— Мне нужны подробности.

Райкер уставился через стол Ропера на посла Федерации.

— Подробности чего? — вежливо спросил Райкер.

— Чего? — Ропер выглядел удивленным. — Всего! Что ты думаешь? — он указал Райкеру на стул, чтобы тот сел. — И ничего не утаивай!

Пожав плечами, Райкер начал садиться, но затем, просто повинуясь импульсу, он развернул стул и сел на него верхом.

— Это была довольно простая операция. Мы обыскали джунгли. Мне повезло наткнуться на синдарийского рейдера до того, как он успел ранить Диану. Он сопротивлялся моим попыткам схватить его и умер в грязевой яме. Я привел Диану на точку встречи, и сейчас она в целости и сохранности дома. Конец истории.

— Нет, — сказал Ропер, помахивая пальцем. — Нет, это не конец истории. Ты и она, в джунглях. Жаркие, романтичные джунгли Джалара. Ты только что спас ей жизнь, она наверняка благодарна тебе. Атмосфера, настроение. Наша ставка. Наша ставка, черт возьми! Ты же не собираешься мне сказать, что со всем этим, что тебе выпало, ты не воспользовался ситуацией?

Райкер вздохнул и сказал:

— Хорошо, Марк. Я должен это признать.

Ропер нетерпеливо хлопнул в ладоши.

— Расскажи мне. Продолжай. Дай старику чуть острых ощущений.

— Боюсь, я не могу этого сделать, — медленно сказал Райкер. — Все, что я могу тебе дать, — это твои двести кредитов.

Лица Ропера помрачнело.

— Ты говоришь мне, что...

— Чисто, как снег, Марк. А я вырос на Аляске, так что поверь мне, я знаю, о чем говорю.

Ропер откинулся назад, выражение его лица было как у ребенка, которому только что сообщили, что существование Санты в лучшем случае сомнительно.

— Я не могу в это поверить.

— Поверь, Марк. Если использовать старый бейсбольный жаргон, никто не отбивает тысячу. Я сделал все, что мог, но боюсь, что этого просто не произошло. И я устал терзать свое эго попытками.

— Должен признать, — сказал Ропер, качая головой, — я просто немного разочарован. Я обычно могу чувствовать людей, капитан. И, несмотря на то, что я показывал обратное, у меня просто было это внутреннее чутье, что вы с Дианой будете хорошей парой. Я вообще научился доверять этому инстинкту. Мне неприятно сознавать, что я так сильно промахнулся.

— Это случается с лучшими из нас, Марк. Что касается Дианы и меня, то, боюсь, я просто не в ее лиге. Но взгляни на это с другой стороны. Конечно, мы оба расстроены. Но, по крайней мере, ты расстроен и получил двести кредитов от ставки.

— И это должно заставить меня почувствовать себя лучше?

— Это явно должно заставить кого-то из нас почувствовать себя лучше.

Ропер изучал его некоторое время, а Райкер сохранял осторожно нейтральное выражение лица.

— Знаешь, что я думаю? — сказал Ропер через некоторое время.

— Нет, Марк. Что?

— Я думаю, что ты самый самодовольный неудачник, которого я когда-либо видел.

Райкер загадочно улыбнулся.

Глава двадцать восьмая

Райкер стоял у входа в особняк Трои, терпеливо ожидая, когда дверь откроется. Но он ждал, как ему показалось, необычайно долго, прежде чем это наконец произошло.

Господин Хомн отсутствовал. Но была Луаксана.

Райкер любезно улыбнулся.

— Миссис Трой, — сказал он вместо приветствия.

Она выдавила из себя улыбку, но не отошла в сторону, чтобы пропустить его.

— Лейтенант, — медленно произнесла она, — я хочу, чтобы вы поверили мне, когда я говорю, что мне это нелегко.

— Что нелегко, миссис Трой?

— Во-первых, у меня есть моральное обязательство поблагодарить вас. Вы спасли мою дочь из очень опасной ситуации. За это вы имеете мою вечную благодарность и чувство долга. Я всегда буду помнить о вашем героизме, когда буду думать о вас в будущем.

— Спасибо.

Но она явно не закончила.

— Поэтому я не буду использовать свое значительное влияние в Звездном Флоте, чтобы добиться, чтобы вам был вынесен строгий выговор.

— Мне? Прошу прощения?

Но как только он это произнес, в его голове промелькнула мрачнейшая мысль: она знает.

В этом Луаксана сразу же не оставила никаких сомнений.

— Ваши последующие действия с моей дочерью были совершенно неприемлемы. Вы воспользовались весьма взрывоопасной ситуацией.

— То, что произошло между мной и Дианой, миссис Трой, — горячо сказал Райкер, изо всех сил стараясь не выйти из себя, — было полностью взаимным и полностью нашим делом. Я хочу видеть Диану.

Он начал проходить мимо Луаксаны.

Она вытянула руки вперед, и ее голос стал железным.

— Так помогите мне, лейтенант, неважно, какие обязательства я перед вами имею, если вы ступите сюда без моего разрешения, я привлеку вас к ответственности за преступное нарушение права владения. Это ясно?

Он остановился как вкопанный.

— Я хочу увидеть Диану, — повторил он тихим, но настойчивым голосом.

— И что дальше? И о чем говорить? Что вы можете ей предложить, лейтенант? Что, кроме непонятного будущего?

— Что дальше?

Она топнула ногой в гневе.

— Понимаете ли вы, во что вы вмешались? Линия обязательств, которая насчитывает столетия! Традиция, которая уже была старой в то время, когда ваши предки еще только открывали для себя тайну обуви! Черт возьми, лейтенант! Диана не такая, как все! Она не такая, как все остальные женщины, которых ты знал! Она даже не такая, как все бетазоиды! — Луаксана хлопнула себя по ладони для выразительности. — Каждый шаг ее жизни был распланирован для нее! Ее образование, ее карьера, ее место в обществе бетазоидов — все это!

— Вами, — сказал он без всякого выражения.

— Да, мной. Конечно, мной. Вы думаете, я горю желанием взвалить на себя эту ответственность? Нет, лейтенант. Нет, не горю желанием. Но я делаю это, потому что это моя обязанность, и я ее принимаю. И Диана приняла свою, и свою обязанность, и свое будущее. И я говорю вам, лейтенант, прямо здесь и прямо сейчас, что это будущее, в котором вас нет.

Его взгляд был ледяным, он сказал:

— Это должны решить мы с Дианой.

— Неужели, — сказала Луаксана, не пытаясь скрыть сарказм в голосе. — И куда приведет это решение? Вы собираетесь бросить свою карьеру исследователя галактики? Отказаться от нее ради постоянной должности здесь, на Бетазеде? Подрезать свои звездные крылья? Обменять свои космические ноги на обувь для ходьбы?

— Я хочу увидеть Диану...

— И куда это приведет, лейтенант? — неумолимо продолжала Луаксана. — Вы действительно готовы отказаться от всего этого ради Дианы? И если вы это сделаете, то как скоро, лейтенант? Как скоро перспектива одной планеты надоест вам? Как скоро вид того же старого солнца, восходящего и заходящего, день за днем, не будет давить на вас, душить и душить вас? Как скоро вы начнете винить Диану за то, что она заставила вас отказаться от всего этого? Год? Два? Пять? Когда первый порыв необузданной романтики угаснет, лейтенант, и пламя не будет гореть так же жарко, как звезды, которые когда-то были вашим домом, что произойдет тогда? Ответьте мне.

Холодная ярость душила его, и поначалу он не мог ответить. Но потом, в коридоре за Луаксаной, он заметил ее. Она стояла там, у подножия лестницы, с затравленным взглядом на лице.

— Диана! — крикнул он ей.

Ее руки двигались маленькими, неопределенными кругами.

Луаксана перевела взгляд с одного на другого, а затем твердо сказала:

— Скажи ему, Диана.

Диана опустила глаза, не в силах связать слова.

— Диана, — сказал Райкер, а затем добавил: — Имзади.

Луаксана бросила на него взгляд, который мог бы погасить одну из тех пылающих звезд, о которых она упоминала несколько минут назад.

И Диана теперь смотрела ему прямо в лицо. Она стояла всего в нескольких ярдах, но ее тон и слова заставляли ее казаться намного, намного дальше.

— Она права, Уилл, — бесстрастно сказала Диана.

— Она не права? Она...

— Рано или поздно, — продолжила Диана, как будто Райкер даже не заговорил, — ты захочешь уйти. Твое место там. Мое здесь, — она помедлила, затем сказала: — Я должна вести себя по-взрослому. Мы оба так поступаем. Для нас никогда не настанет лучше, чем было в джунглях, Уилл. Вот и все. Это было лучшее. Я, я хочу запомнить это таким образом. Прежде чем твоя натура приведет тебя в другие места, к другим женщинам...

— Диана, — безнадежно произнес он, чувствуя, как она исчезает из виду, даже стоя на месте.

— Пусть все закончится на высокой ноте, Уилл. А не на нисходящей спирали отношений, которые пошли не так. Подумай о том, что у нас было. Вот что важно. Потому что в будущем нас действительно ничего не ждет. Ничего.

Она повернулась на каблуках, не сказав больше ни слова.

— Имзади, — мрачно бросил он в след.

Она даже не замедлила шага, когда пошла, нет, побежала от него, вверх по лестнице и скрылась из виду.

Луаксана пристально посмотрела на него. В ее глазах не было торжества, подумал он, и это было странно.

— Нет, это не странно, лейтенант, — ответила она на его невысказанные мысли. — Я не какая-то людоедка. Хотите верьте, хотите нет. Я хочу только лучшего для Дианы. Возможно, если у вас когда-нибудь будут дети, вы поймете, что забота о том, что лучше всего, не приносит большого удовольствия. Иногда, в такие моменты, как этот — это ответственность, полная боли. Как офицер Звездного Флота, Уильям, это не должно быть для вас особенно чуждой концепцией. Вы обещали взять на себя обязанности, которые не всегда будут приносить удовлетворение: подчиняться приказам начальника, даже если вы не согласны. Или держать руку на пульсе во имя Первой Директивы, даже если ваши моральные принципы требуют от вас иного. Что ж, вам не обязательно быть в Звездном Флоте, чтобы сталкиваться с такими трудными моментами. Диана сейчас сталкивается с таким, и я тоже. И хотите верьте, хотите нет, я не получаю от этого никакой радости. Потому что это причиняет моей дочери горе, и я ненавижу это. Но мы все сталкиваемся со своими обязанностями, лейтенант. Мы делаем то, что должны. Я знаю, и примите это, как и Диана. И теперь, я думаю, пришло время вам тоже с этим столкнуться. Всего хорошего, лейтенант.

Дверь захлопнулась перед его носом.

Глава двадцать девятая

Скотч обжег горло Райкера.

Он получил его от Танга. Сержант видел мрачное настроение Райкера, когда молодой офицер Звездного Флота вернулся из поместья Трой, и, не говоря ни слова, извлек бутылку из своего личного запаса, предложив ее Райкеру с комментарием, что это может заставить все пройти намного легче, разочарование, боль, обиду, что угодно.

Райкер уставился на бутылку, затем крепко схватил ее за горлышко. Он посмотрел на Танга и спросил:

— Ты хочешь присоединиться ко мне?

Танг заложил руки за спину и задумчиво покачался на каблуках.

— По совести сказать, сэр, — сказал он после минутного раздумья, — я не думаю, что вы хотели бы, чтобы я был с вами. Бывают моменты, когда человек просто хочет напиться в стельку в одиночестве.

Райкер кивнул.

— Сержант, ты мудр не по званию.

— Благодарю вас, сэр. Все это часть...

— Службы.

Райкер закончил вместе с ним.

Теперь Райкер, оставшись один в своей каюте, налил себе еще один стакан. Он сопротивлялся желанию просто осушить все прямо из бутылки. Каким-то образом такое действие казалось даже отдаленно не соответствующим этикету Звездного Флота. Он был уверен, что где-то в какой-то книге правил он читал, что правило номер один для офицеров заключается в том, что офицер всегда пьет из стакана.

Он осушил еще одну порцию и попытался вспомнить, что, черт возьми, его так расстроило изначально.

— Диана, — произнес он вслух и тем самым напомнил себе.

О чем, черт возьми, он вообще думал? Ввязаться в отношения с местной таким образом. Такие вещи никогда не приводили ни к чему, кроме неприятностей. И не просто ввязаться, нет. Еще и взрастить в своей душе... чувства к ней.

— Не чувства, — пробормотал он себе под нос и попытался утешиться этим. Да, так и должно быть. Он на самом деле ничего к ней не чувствовал. Нет, на самом деле. Это все было самообманом. Попыткой убедить себя, что в его мозгу есть какая-то подлинная любовь к ней, потому что это была единственная эмоция, которую ее тип мог принять, прежде чем они дойдут до действительно стоящей части отношений. Да, стоящей части, которая была, которая была...

Он нахмурился.

— А что было стоящим? — спросил он.

Раздался звонок в дверь.

Райкер коснулся коммуникатора.

— Райкер здесь.

Он ждал ответа.

В дверь снова позвонили.

Райкер снова коснулся коммуникатора.

— Райкер здесь, — сказал он с растущим раздражением.

— Уилл? — раздался из-за двери голос Венди Ропер.

— Говори громче, Венди, — сказал он коммуникатору. — Плохая связь.

— Уилл, я хочу тебя увидеть.

Он пожал плечами.

— Конечно. Проходи.

Дверь отъехала в сторону, и вошла Венди. Райкер удивленно моргнул.

— Это было довольно быстро.

Венди не совсем поняла, о чем он говорит, но и не притворялась.

— Я слышала, ты чем-то расстроен, Уилл.

— Чепуха! — заявил он, медленно поднимаясь на ноги. — Я кажусь расстроенным?

— Нет. На самом деле, ты кажешься пьяным.

— Пьяным! — возмутилась Райкер. — Это, молодая женщина, ужасный слух, распространяемый людьми, на которых я наткнулся.

Она слегка хихикнула.

— Ну, если ты пьян, то, по крайней мере, ты забавно это воспринимаешь. Папа в основном пьет синтетол.

— Синтетол! — фыркнул Райкер. — Эта штука для младенцев! Вы никогда не застанете меня за распитием этой ференгийской дряни.

Он обошел свою комнату, делая медленные и ровные шаги, которые были немного преувеличенными. Без всяких предисловий он повернулся к Венди и сказал:

— Она даже не была такой уж красивой!

— Кто?

— Она! Ее нос был слишком длинным. И ее рот был слишком широким. И ее скулы были слишком высокими. Честно говоря, она была уродлива.

— Кто она?

— Та, кого я знал. Или думал, что знаю.

Он опустился на край кровати и на мгновение уставился в пространство. Венди села рядом с ним, ожидая, что он скажет что-то еще.

— Знаешь, — сказал он через некоторое время, — ты создаешь в голове эту картину того, как, по-твоему, все должно пойти. И она никогда не совпадает. Ничто никогда не совпадает так, как ты думаешь.

— Я знаю, как это бывает.

Он посмотрел на нее.

— Ты знаешь?

— Конечно, я знаю. Судьба всегда бьёт тебя по зубам.

— Но почему меня?

— Не только тебя, — она почти рассмеялась, увидев на его лице выражение удивления. — Всех. У меня была своя доля разрушительных романов. И мой отец. Как ты думаешь, как он воспринял смерть моей мамы?

— Не очень хорошо?

— Совсем не хорошо. Он был подавлен этим. Но то, что судьба бьёт тебя по зубам, не значит, что ты должен ухмыляться и давать ей это делать дальше. Ты даёшь отпор, вот и всё. Ты просто даёшь ей понять, что не собираешься это терпеть. Ты просто не такой.

— Она не поняла, — мрачно сказал Райкер. — Я думал, она поняла, но она не поняла. Она не видит ничего, кроме этой паршивой маленькой планеты. Целая галактика возможностей, а она зарыла голову в пески Бетазеда.

— Только не я, — твердо сказала Венди. — Я не проживу свою жизнь здесь, можешь быть уверен. Не на этом чрезмерно философствующем каменном шаре. Угу.

— Нет?

— Нет. Никаких привязанностей для меня. Никаких обязательств. Я хочу свободы, — сказала Венди с огнем в голосе. — Еще год или два здесь, максимум. А потом я улечу. Может быть, дипломатический корпус. Атташе или что-то в этом роде. Или кто знает? Может, я просто поеду автостопом. Увижу галактику. Покатаюсь на звездных грузовых кораблях, работая на подхвате.

— Никаких привязанностей.

— Никаких обязательств.

Он уставился на нее.

— Кто-нибудь говорил тебе, — спросил он, чувствуя чрезвычайно приятное гудение в голове, — как потрясающе ты выглядишь?

Она усмехнулась.

— Не так давно.

— И, — он сделал паузу, — кто-нибудь что-нибудь сделал с тем, как потрясающе ты выглядишь?

— Не слишком долго.

Он поцеловал ее, чувствуя головокружение. Она была теплой и податливой рядом с ним. Нетребовательной. Уступчивой. Не желая от него ничего большего, чем он был способен дать.

Он на мгновение оторвался от нее.

— Что ты думаешь об искусстве?

— Скукатища.

— Слава Богу, — сказал он, и они опустились на кровать.

Луаксана сидела в своем любимом кресле в кабинете, читала и чувствовала себя полностью расслабленной. Диана сидела за столом неподалеку, окруженная текстами по различным курсам психологии.

— Что ты изучаешь, Малышка? — позвала ее Луаксана.

Диана не ответила.

Луаксана повернулась, чтобы посмотреть на нее, и увидела, что Диана смотрит в пространство.

— Диана, — мысленно спросила она. Диана подняла глаза, и Луаксана продолжила: — Что ты изучаешь?

— Ох, — Диана тупо посмотрела на тексты перед собой. Она подняла один. — Человеческие дисфункции.

— Ну что ж, — сказала Луаксана с легкой улыбкой, — мы, конечно, уже изучили это подробно и лично на сегодня, не так ли?

— Мама, это низко, — резко сказала Диана.

— Знаешь, — сказала Луаксана, — ты могла бы получить настоящую пользу от своего длительного контакта с ним — чисто на клинической основе. Он — увлекательное исследование навязчивого поведения, не думаешь ли ты...

Диана поднялась со стула и пошла через кабинет.

— Я ухожу.

Тут же Луаксана нахмурилась, вставая со стула. Она не то чтобы преградила путь Диане, но Диане определенно придется ее обойти.

— Уже поздно, — сказала Луаксана.

— Думаю, я уже достаточно взрослая для комендантского часа, мама.

— Возможно. Но не слишком взрослая, чтобы проявлять здравый смысл. Ты собираешься увидеться с ним, и не пытайся мне лгать.

— Это уже слишком, мама. Это...

Луаксана подняла палец.

— Это было именно так как и должно было быть. Это то, что вам обоим было нужно. Простое затягивание событий не принесло бы пользы ни одному из вас. Все кончено. Все кончено! Вот и все. Теперь возвращайся и продолжи учебу.

— Мама, я не хочу. Я не могу. Я...

— Мне все равно, чего ты хочешь, — резко раздался в голове Дианы голос Луаксаны. — Делай, как я тебе говорю!

Диана сделала шаг назад, физическая реакция на ментальный отпор. Затем ее глаза сузились, пальцы сжались в крепко сжатые кулаки.

— Тебе все равно, не так ли, — осторожно сказала Диана. — Тебе плевать, чего я хочу.

— Я забочусь о том, что было бы лучше для тебя…

И с такой силой, что, казалось, молекулы воздуха затрещали, Диана метнула сокрушительное: «НЕТ, НЕ СМЕЙ, МАМА!» в Луаксану.

Луаксана пошатнулась, побледнев под макияжем.

— Как ты смеешь так обо мне думать! Намекать, что я...

— Я не намекаю, мама! Я говорю это прямо!

На мгновение Диане показалось, что ее мужество вот-вот даст сбой, а затем она поняла, что если она смогла противостоять страху, который охватил ее в джунглях, то это должно быть легко по сравнению с этим.

Все это вырвалось из нее одновременно.

— Годами, Мама, годами, пока ты делала все, что хотела, где и когда хотела, ты говорила мне, что я должна делать. И ты продолжаешь говорить мне, что это для меня, только для меня. Но это не для меня, Мама! Это для тебя! Это для удовлетворения твоих потребностей, твоих желаний и твоих решений. Ты никогда не спрашивала меня, волнует ли меня какая-либо из этих так называемых обязанностей! Тебя это никогда не волновало! Ты просто предполагала, что я приму их, потому что они важны для тебя. Но для меня они не важны, Мама! Мне жаль! Я не хочу держать священную чашу! Она вся твоя! Сделай из Священных колец колокольчики ветра, мне плевать!

— Диана! — слова не могли описать шок, охвативший Луаксану. — Я бы скорее умерла, чем разговаривала с матерью таким образом!

Диана не остановилась. Она боялась, что если остановится, у нее никогда не хватит смелости начать снова.

— Я хочу иметь собственные приоритеты, мама! — она ударила себя кулаками по груди для выразительности. — Я хочу принимать свои решения! Мой выбор! Не твой. Не сотни лет традиций. Мой! Я имею на это право! Все, что я сделала, я сделала, потому что ты приняла это решение за меня! Так когда же у меня будет шанс, мама? Когда я смогу принимать решения о карьере, возможностях и браке? Когда?

— Когда у тебя будет дочь! Точно так же, как у меня!

Диана в ужасе уставилась на мать.

— Не могу поверить, что ты это сказала.

Луаксана молчала.

— Я не могу поверить, что ты это сказала, — повторила Диана. — Поколение за поколением женщинам не позволяют думать самостоятельно, увековечивая эту модель, ребенок за ребенком... — Диана выпрямилась. — Это прекратится здесь, мама.

— Это все Райкер, — сердито прорычала Луаксана. — Он вложил эти мысли в твой разум.

— Нет, мама. Мысли были всегда. Просто у меня никогда не хватало смелости их высказать. И что хуже всего, ты знала, что они были. Ты должна была знать. Ты знала, что я несчастна, и это не мешало тебе делать с моей жизнью все, что тебе заблагорассудится, рассчитывая на мое послушание и настрой «послушной» девочки.

— Я верила, что когда ты станешь старше, ты поймешь...

— Ну, значит, ты ошибалась, мама.

Диана обошла Луаксану и направилась к двери. Ее мать повернулась и крикнула:

— Ты бы предпочла его мне?

Диана развернулась и вызывающе крикнула в ответ:

— Да!

— Ты не можешь этого сделать! У тебя учеба, обязанности, судьба!

— Я хочу быть с ним, мама! Я была неправа, позволив тебе снова запугать меня и заставить подчиниться. Я была неправа, позволив ему просто уйти. Мы не можем вернуться к тому, как было раньше, мама. Этого не произойдет. Это было бы ложью, а я не буду жить во лжи!

Луаксана уперла руки в бока и саркастически сказала:

— И что ты собираешься делать? Бросить учебу?

— Возможно.

— Выйдешь за него?

— Может быть. Может быть, нет. Может быть, я просто пойду с ним, буду счастлива быть рядом с ним. Когда он отправится на следующее задание, я постараюсь заключить контракт. Любая работа, какая бы она ни была. Повар и домохозяйка — это не имеет значения, главное, что мы вместе.

— Ты на звездолете? — потрясенно спросила Луаксана. — Такое прекрасное, свободное существо, как ты, годами заперта на корабле? В миллионах световых лет от дома? Это безумие!

— Я думала о Звездном Флоте годами. Жизнь, полная приключений, опыта и философий, выходящих за рамки того, что у меня есть здесь. Но я никогда не рассматривала это как вариант. Теперь, однако, я понимаю. Там есть галактика возможностей, даже для дочери Пятого Дома, если у меня просто хватит смелости этим воспользоваться. И кто знает? Может быть, я не присоединюсь к Звездному Флоту. Может быть, я вернусь к геологии. Может быть, я покрашусь в синий цвет и стану стриптизершей в системе Зетли. Но что бы я ни сделала, это будет мой выбор, а не твой.

Диана направилась к двери и в голове у нее прозвучало:

— Если ты выйдешь через эту дверь, можешь не возвращаться.

Диана покинула комнату.

Глава тридцатая

Диана вошла в посольство, где было тихо, так как было уже нерабочее время. Но она наткнулась на нескольких охранников, которых она помнила, потому что встречала их в джунглях в месте встречи.

— Добрый вечер, мисс, — сказал Соммерс, слегка кивнув.

— Здравствуйте. Я... Я здесь, чтобы увидеть лейтенанта Райкера.

— Да, мисс. Я так и подумал, — сказал Соммерс. — Вы знаете дорогу?

— О, да.

Он помахал ей рукой, и Диана скрылась в коридоре. Соммерс тихо присвистнул себе под нос.

— Офицеры забирают всех девчонок.

Диана пошла прямо в каюту Райкера, ее сердце колотилось. Она представляла, что он скажет, что он сделает. Он будет так гордиться ею. Тем, как она противостояла своей матери, тем, как она взяла под контроль свою жизнь. Он поздравит ее, он будет в восторге от ее любви к нему, он заключит ее в свои объятия...

Она вошла в его покои и замерла на месте.

Комната была лишь частично освещена, но она могла видеть Райкера, лежащего в постели, голого. Его униформа была разбросана в нескольких местах по комнате. Он спал... и свернулся вокруг обнаженной фигуры женщины, в которой Диана сразу узнала Венди Ропер.

Диана не издала ни звука, но ее разум кричал от смущения и унижения.

Этого было более чем достаточно, чтобы разбудить Райкера.

Он сел, сбитый с толку и дезориентированный. Он также сел слишком быстро, потому что был с похмелья, и на мгновение ему показалось, что его голова летает рикошетом через всю комнату. Он что-то невнятно пробормотал, и тут он увидел Диану, стоящую в дверях, подсвеченную светом из коридора.

Ему потребовалось мгновение, чтобы полностью осознать, что это не сон, или, если на то пошло, кошмар.

— Диана? — сказал он голосом, который звучал отстраненно и болезненно.

Ей хотелось с визгом бежать по коридору, но она ни за что не собиралась отступать таким образом.

— Прошу прощения, лейтенант. Кажется, я пришла невовремя. Возможно, если бы я позвонила заранее, вы смогли бы вписать меня в свой график.

От ее тона волосы Райкера встали дыбом.

— Диана, — снова сказал он и двинулся вперед. Но его координация была нарушена, и вместо этого он рухнул на пол.

Шум разбудил хладнокровно-трезвую Венди, которая села в замешательстве и огляделась. Она увидела Диану, моргнула в легком огорчении и натянула на себя одеяло.

— Диана, — снова начал Райкер. Он схватил свою форму и начал натягивать ее.

— Как мило. Вы еще помните мое имя, — сказала она, скрестив руки.

— Это не то, чем кажется, — затем Райкер посмотрел на Венди, на смятую постель и снова на Диану. — Ладно, это то, чем кажется. Но я... Ты сказала, что больше не хочешь меня видеть. Ты сказала, что все кончено, и...

— И прошло меньше двадцати четырех часов с тех пор, как у тебя возникла женская компания, так что, естественно, ты забыл обо мне. На самом деле, ты не только забыл обо мне, ты практически переступил через меня, — сказала Диана, ее голос становился громче.

Райкер издал шипящие звуки, которые только побудили ее еще больше повысить голос.

— Ты боишься, что кто-то услышит? — возмутилась она.

— Нет, — прошептал он. — Просто, голова очень болит.

— Мне жаль, что у тебя болит голова, — сказала она, и в ее голосе не прозвучало ни капли сожаления. — Я не буду ее больше обременять.

Она развернулась на каблуках и ушла. Райкер, в растрепанной форме, тем не менее, побежал за ней. Он догнал ее на полпути по коридору и развернул.

— Ты сказала... — начал он.

— Я знаю, что я сказала. А хочешь узнать, что я сказала своей матери? Я сказала ей, что была неправа, когда бросила тебя. Что мне пора найти свой собственный путь. И что я хочу, чтобы этот путь был с тобой, — шорячие слезы навернулись на глаза, и она поборола их. — Но я по глупости предположила, что ты тоже этого хочешь.

— Я хочу...

— Нет, не хочешь. Я полезла на ветку за тобой, а ты срубил ее за моей спиной.

— Это было не так. Я не мог ясно мыслить, и тут появилась Венди, и...

— И это была возможность.

— Да.

— И это на самом деле ничего не значило.

— Все верно.

— А откуда мне знать, — бросила она холодно, — что наше время, проведенное вместе, не подпадало под ту же категорию?

Он взял ее за плечи.

— Ты же знаешь, что это не так.

— Я думала, что знаю это. Но теперь я не уверена. И что еще хуже, ты тоже не уверен. Уилл. Я думала, у нас есть что-то особенное. Физическое и духовное. Но для меня одно зависит от другого. Для тебя — нет. И я не думаю, что это когда-нибудь изменится для тебя.

Райкер почувствовал, как что-то ускользает от него, что-то очень важное — важнее, чем он мог предположить, — и внезапно, отчаянно, он захотел это спасти.

— Я могу измениться, — сказал он. — Я могу...

— Не в одночасье. Может быть, когда-нибудь, но, может быть, никогда. Для тебя это может быть чем-то, что может прийти только со зрелостью. Я не могу строить свою жизнь на «может быть». Потому что ты уйдешь, и мне придется принимать решения, а я не могу основывать эти решения на неопределенности.

На мгновение он ощетинился.

— Ты кажешься такой чертовски святой. Откуда ты знаешь, как это будет для тебя? Может быть, когда ты повзрослеешь, ты изменишься. Может быть, ты решишь, что тебе не обязательно быть по уши влюбленной, чтобы быть с кем-то близким. Может быть, ты обнаружишь, что физическая сторона может иметь свои собственные награды, теперь, когда ты позволила себе испытать ее.

— Возможно, — спокойно сказала она. — Но есть одна вещь, в которой я сейчас вполне уверена.

— Да неужели? Какая?

— Тебя не будет там, и ты не узнаешь.

Он попытался придумать ответ на это, но, прежде чем он успел это сделать, она положила руку ему на щеку и сказала, не сердито, а просто грустно:

— Мне жаль, Уилл. Я просто не думаю, что у нас есть будущее.

И она повернулась и ушла.

Райкер стоял там, не двигаясь, глядя ей вслед. Хотел что-то сказать, но не мог. Возможно, это был напиток, который все еще гудел в его голове, а может, просто не было слов, или даже мыслей.

Он обернулся и увидел сержанта Танга, который прислонился к стене и задумчиво смотрел на него.

— Вы были правы, отпустив ее, сэр, — сказал Танг. — Запомните, на каждое разбитое сердце, которое оставляет человек из Звездного Флота, приходится мерцающая звезда...

— Заткнись, Танг, — сказал Райкер и прошел мимо него, направляясь обратно в свою каюту.

Танг, невозмутимый, просто кивнул.

— Заткнусь, сэр. Это часть службы.

Диана Трой заглянула в кабинет, чувствуя, что ее мать все еще там.

Луаксана смотрела на маленькую голографию. Она ничего не сказала Диане, но Диана почувствовала, что ее мать мысленно не хочет, чтобы она держалась подальше. Она осторожно вошла в кабинет и заглянула через плечо матери.

— Это бабушка, не так ли? — спросила Диана.

Луаксана просто кивнула.

Наступило долгое молчание, а затем Диана сказала:

— Я просто вернулась забрать кое-какие свои вещи.

Ее мать еще некоторое время смотрела на голографию, а затем сказала:

— Знаешь, когда я сказала, что если ты выйдешь за дверь, то не сможешь вернуться, слова показались мне очень знакомыми. Я напрягла мозг, пытаясь вспомнить, где я их слышала.

— И где же?

— Мм. Моя мать, — Луаксана слегка помахала голографией, — сказала мне это. Когда я сказала ей, что хочу выйти замуж за твоего отца.

— У нее тоже были свои планы на тебя?

— Конечно. Так же, как тебя обещали Уайетту, меня обещали... как его звали? — она помолчала, а затем вспомнила. — Стэйли. Да именно. Но когда мы достигли соответствующего возраста, мы встретились в первый раз, и... ну, в общем не сложилось.

Диана присела рядом с матерью, завороженная. Луаксана никогда раньше об этом не говорила.

— Почему нет? Вы друг другу не нравились?

— О, мы неплохо поладили. Он мне нравился, я ему нравилась. Но, я знала, что это безнадежно, уже через несколько мгновений после того, как нас познакомили. Во-первых, он был влюблен.

— В другую женщину?

Луаксана мрачно посмотрела на нее.

— В другого мужчину.

Все, что смогла сказать Диана, было:

— Ох.

— Чёрт возьми, — призналась Луаксана, — и даже так они были более милой парой, чем мы.

Диана попыталась не улыбнуться.

— Наверное, тебе было очень больно.

— Ну, к счастью, вскоре после этого я встретила твоего отца. Но моя мать была уязвлена ​​отсутствием успеха в ее планах брака, и поэтому она отвергала всех, кого я приводила домой. У нас был ужасный разговор по этому поводу. Ей не нравилось все в твоем отце.

— Настолько же, насколько тебе не нравится Уилл Райкер?

— О, нет, моя дорогая, ты думаешь, что это я злая? — Луаксана невесело рассмеялась. — Она была намного хуже. Намного хуже. Потому что для нее это было вопросом уязвленной гордости. Представление о том, что я могу найти себе пару там, где она потерпела неудачу. И когда я выскочила через эту самую дверь, на самом деле, — она указала на входную дверь, — она сказала мне, что мне не стоит возвращаться. О, она не это имела в виду, конечно. Ну, может быть, в то время она так и сказала.

— А ты действительно это имела в виду, когда сказал мне это?

Луаксана задумчиво посмотрела на нее.

— В тот момент, — затем она развела руками. — О, Диана. Мне так жаль.

Диана наклонилась вперед, и мать обняла ее.

— Извини за это, мама!

— Прости, потому что я знаю, что произошло, когда ты пошла к лейтенанту Райкеру. Я имею в виду, мать чувствует такие вещи.

— Особенно, когда мать умеет читать мысли.

— Это правда. И еще, мне жаль, потому что ты была права в чем-то. В том, как, все между нами изменилось. И мы не можем вернуться к тому, как было раньше.

— Почему ты сожалеешь об этом, мама?

— Потому что мне нравилось, как обстояли дела, — жалобно сказала Луаксана. — Это было мило, легко, и несложно, — но затем она вздохнула и похлопала Диану по руке. — Но это было не то, чего ты хотела. Я понимаю это. И я действительно не людоедка, Диана.

— Я знаю мама.

— Я прошу только об одном. Пожалуйста! Пожалуйста, не становись стриптизершей на Зетли. Там так холодно, я гарантирую, ты простудишься и умрешь.

— Хорошо, мама, — Диана улыбнулась. — Вот что я тебе скажу. Я не только не стану стриптизершей любого цвета кожи, но и продолжу изучать психологию. Хотя, я не исключаю Звездный Флот как возможный вариант для своей карьеры.

Луаксана, казалось, собиралась возразить, но вместо этого просто кивнула головой.

— Все, что сделает тебя счастливой, дорогая.

— Спасибо, мама.

— Знаешь, уже так поздно, а ты выбежала, не поужинав. Ты, должно быть, умираешь с голоду.

— Я немного голодна, — призналась Диана.

— Хочешь что-нибудь съесть?

— Это было бы здорово.

Как только Диана это произнесла, она поняла, что поторопилась, и, протянув руку вперед, мягко закрыла ею рот Луаксаны, прежде чем ее мать успела крикнуть мистера Хомна.

— Мама, — тихо сказала она, — я сама приготовлю себе ужин. На самом деле, если хочешь, я даже приготовлю что-нибудь для тебя.

Луаксана выглядела ошеломленной.

— Себе?

— Да, мама.

Луаксана изумленно вздохнула.

— Сегодня ты полна радикальных идей, не так ли? Ладно, пойдем, — она встала и огляделась, на мгновение смутившись. — Так, а в какой стороне кухня?

Диана взяла ее за локоть.

— Я покажу тебе, мама, — сказала она с улыбкой.

Луаксана покачала головой, когда Диана повела ее.

— Современные дети и их безумные идеи. Звездный флот. Кулинария. Я не знаю, куда катится мир...

Глава тридцать первая

Ропер поднял глаза, когда Райкер медленно вошел в кафе.

— Ты опоздал, капитан, — опередил он его.

Райкер просто кивнул, очень медленно. Он сел, и официантка принесла ему черный кофе без вопросов. Он был молча благодарен.

— Я слышал, — небрежно сказал Ропер, — что вчера вечером была какая-то возня.

— Что-то вроде того.

Райкер даже не хотел спрашивать, где он это услышал. Либо это было от одного из охранников, описывающих идиотское поведение старшего офицера, либо это было от собственной дочери Ропера, описывающей последствия свидания. В любом случае, это было не то, на чем он хотел останавливаться.

— Отношения на планете могут быть несколько запутанными, да? — сказал Ропер. — В этом и есть преимущество пребывания на корабле. Бей и беги, так сказать.

Райкер просто кивнул, позволив кофе течь по его венам, восстанавливая некоторую степень связности.

— Ты, должно быть, рад, что выбрался отсюда.

Что-то в этой фразе привлекло внимание Райкера, пробиравшегося сквозь алкогольную дымку.

— Я проведу здесь еще как минимум месяц.

Но Ропер покачал головой.

— Я думал, ты уже слышал. Ремонт "Худа" закончился быстрее, чем предполагалось. Ты улетишь отсюда через двадцать четыре часа, капитан.

Райкер почувствовал заряд в голове, как будто включилась система жизнеобеспечения.

— Ты имеешь в виду... Ты имеешь в виду, что я отправляюсь уже сейчас?

— Все верно. Так что тебе лучше привести себя в порядок. Тебе нужно закончить кое-какую бумажную работу. Формы, которые нужно заполнить, отчеты по делам синдарийцев. Нужно все аккуратно и красиво упаковать, прежде чем мы тебя вышвырнем.

Райкер быстро встал, опрокинул кофе в горло и попытался не обращать внимания на то, что, сделав это, он только что обжегся.

— Марк… Марк, спасибо. Это отличные новости. Это...

Марк пожал ему руку и сказал, улыбаясь:

— Когда будешь строить свою карьеру, просто вспоминай о нас время от времени, бедных ползающих по планетам, ладно?

— Обязательно, Марк. Можешь быть уверен.

— Тогда поторопись, капитан.

Райкер отпустил руку Ропера и выскочил из кафе. Марк проводил его взглядом и вздохнул.

— Дети...

Все было сделано.

Почти.

Райкер сказал себе, что он заглянет в художественный музей, чтобы убедиться, что все восстановлено на месте и в порядке. В конце концов, Звездный Флот не хотел бы, чтобы что-то было упущено из виду.

Но он поймал себя на мысли, что слишком долго стоит перед одной конкретной картиной: той, которую ему показывала Диана, той, на которой были изображены большие концентрические странные мазки.

Он уставился на нее.

Затем он услышал музыку, доносящуюся откуда-то поблизости. И каким-то образом, так, что он не мог этого объяснить, музыка, казалось, усиливала то, на что он смотрел.

Словно танцуя под ноты, цвета начали медленно кружиться. Райкер понял, что это поразительно напоминает звезды, плавающие в некоем галактическом водовороте. Нет, не просто звезды, а звезды и планеты, и, возможно, это было похоже на то, как выглядела вселенная в момент создания. Пустота и начало, и наполненное обещаниями и возможностями...

Он чувствовал, что она стоит рядом с ним. Но он не мог повернуться к ней лицом.

— Ты улетаешь, — сказала Диана.

— Да.

— Желаю удачного полета.

— Я хотел бы, чтобы ты... — он остановился и нашел в себе силы посмотреть на нее. Он быстро повернулся, и на мгновение его мысленный взор наложил поток картины на нее. На одну безумную секунду она стала буквально центром его вселенной. — Я хотел бы, чтобы ты могла пойти со мной, — сказал он, наконец.

Она покачала головой.

— Знаешь, Имзади, какое-то время назад я была готова изменить свою вселенную ради тебя. Но сейчас… Сейчас я не думаю, что кто-то из нас к этому готов.

Он пытался сказать, что она была неправа, но не мог. Поэтому вместо этого он пытался найти способ попрощаться. Но и этого он не мог сделать.

Он обернулся и посмотрел на картину. Такое огромное пространство, которое охватывало все, что было, и все же, каким-то образом, теперь оно казалось совершенно пустым.

— Диана, — он повернулся к ней. — Может быть...

Но ее уже не было.

Он даже не попрощался. Черт возьми, он ничего ей не сказал, потому что не смог найти слов. И поэтому он очистил свой разум, и теперь она, вероятно, думала, что ему все равно. Если он мог расстаться с ней с такой видимой легкостью, даже не сказав ни слова...

Он сделал шаг в направлении, куда, как он был уверен, она пошла, но затем остановился. Потому что он знал, без всяких сомнений, что именно так она и хотела. И каким-то образом, где-то по пути, туда чего она хотела, стало для него важнее того, чего хотел он.

Глава тридцать вторая

Дневник капитана, Звездная дата 42372.5:

Из двадцати четырех часов, которые Q отвел нам, чтобы проявить себя, одиннадцать прошли без происшествий. И все же я не могу забыть предостережение Q, что мы столкнемся здесь с критическим испытанием человеческих ценностей.

Пока «Энтерпрайз» продолжал вращаться вокруг Сигнус IV, коммандер Райкер сидел напротив своего нового капитана в комнате совещаний. Оба они были одинаково обеспокоены тем, что они воспринимали как странности на станции Фарпойнт, но ни один из них не был уверен, как именно действовать.

Однако Райкер был рад тому, что Пикард так легко принял его без оговорок. Как только Пикард приветствовал его на борту и изложил основные правила, капитан словно оставил позади себя любые сомнения. В отличие от других командиров, под началом которых он служил, Райкер не чувствовал давления, что он должен произвести впечатление на Пикарда. Вместо этого Пикард явно собирался иметь с ним дело прямолинейно по-деловому. Это было отношение, которое Райкер приветствовал.

Изучая свои заметки о Сигнус IV, Райкер сказал:

— Внутреннее тепло этой планеты приводит к обильной геотермальной энергии, сэр. Но это все, что может предложить этот мир.

Пикар задумался.

— И вы полагаете, что именно это позволило им построить базу по стандартам Звездного Флота?

— Да, сэр, — Райкер наклонился вперед. — Предполагаю, что они обменивали свою избыточную энергию на строительные материалы, используемые здесь. Согласно сканированию нашего корабля, многие из используемых материалов не встречаются в этой системе.

Пикард слегка улыбнулся.

— Возможно, это похоже на те случаи, которые вы описываете в своем отчете как «почти волшебные» попытки угодить нам.

От любого другого капитана это могло бы прозвучать покровительственно. Но Пикард просто констатировал факты. Соответственно, Райкер кивнул.

— Эти события действительно произошли, сэр.

— И со временем мы найдем объяснение. Между тем, ничто из этого не предполагает ничего угрожающего. Если бы только каждая форма жизни имела столько же желания угодить Звездному Флоту.

Райкер знал, что имел в виду Пикард. Ференги, с которыми нужно было бороться, не говоря уже об орионцах, синдарийцах, плюс постоянное ощущение, что ромуланцы могут снова появиться. Безусловно, было достаточно опасностей, с которыми Федерации нужно было справиться. А затем появился этот Q, чьи действия Райкер рассмотрел ранее, просто чтобы все усложнить еще больше.

Пикард поднялся.

— Готовы спуститься? С нетерпением жду встречи с этим Гропплером Цорном.

Райкер ждал, пока Пикард выйдет из-за стола. После большой речи Райкера о том, что он должен защищать капитана, он не был в восторге от того, что Пикард немедленно спустится и встретится с главой станции Фарпоинт. Если и была какая-то неизвестная опасность, было бы крайне плохо, если бы эта опасность внезапно стала известна в ходе визита Пикарда на планету. Тем не менее, на данный момент опасности, похоже, не было, и поэтому Райкер держал свой совет. Когда Пикард шел впереди него к двери, Райкер сказал:

— Я убежден, что это больше, чем просто попытка «угодить нам», сэр.

Пикард задумался.

— Как будто Q пытается нас обмануть?

Когда они вышли к турболифту, Райкер заметил, что дверь турболифта открылась. Его обзор на пассажира на мгновение был закрыт поднятой рукой Пикарда, когда капитан сделал приветственный жест и сказал:

— Пожалуйста, сюда, советник! — он повернулся к Райкеру и сказал: — Я попросил ее присоединиться к нам на этой встрече.

Советник корабля. Райкер никогда не служил на достаточно большом корабле или на достаточно длительной миссии, где бы требовался советник. Кроме того, эта должность была относительно новой для Звездного флота, она появилась только в последние несколько лет. Поскольку Райкер был безгранично уверен в своем собственном душевном равновесии, он сомневался, что ему будут нужны услуги советника, но думал, что многие люди на «Энтерпрайзе», вероятно, могли бы хорошо их использовать. Он просто надеялся, что он или она не будет одним из этих чрезмерно интеллектуальных личностей, которые пытаются что-то найти в любой мелочи, независимо от того, на что это могло быть похоже.

Теперь Райкер ясно видел ее... И почувствовал, как вся кровь отхлынула от его лица. Пикард повернулся к женщине и сказал:

— Позвольте представить нашего нового первого офицера, коммандера Уильяма Райкера. Мистер Райкер, наш корабельный советник, Диана Трой.

Пикард снова посмотрел на Райкера, и его тон слегка изменился, когда он увидел выражение лица своего первого офицера.

Прошло десять лет, но старые чувства нахлынули на него с той же болью, словно рана была еще свежа.

Она собрала волосы в тот тугой узел, тот, который был таким нелепым, который она носила, когда хотела отвадить его от любых ухаживаний. Она знала! Она знала, что он будет здесь. Конечно, она знала. Как советник, она должна была просмотреть досье всех старших офицеров.

Его разум был в смятении. Он давно не практиковался, много лет не практиковался. Он был застигнут совершенно врасплох.

Диана, со своей стороны, выглядела совершенно безмятежной. И затем было то ощущение, которое он думал, что больше никогда не испытает. Ее голос в его голове, в его душе, когда она спросила: «Ты помнишь, чему я тебя учила, Имзади? Ты все еще чувствуешь мои мысли?»

Она была такой спокойной, такой собранной, что даже когда она мысленно бросала ему перчатку, она протянула ему руку и произнесла официально.

— Очень рада, коммандер, — сказала она, слегка акцентируя звание.

Райкер взял ее за руку и сказал:

— Я, э-э... так же, советник.

По взволнованному выражению лица Райкера Пикард понял, что что-то определенно произошло.

— Вы двое уже встречались? — спросил он Райкера.

Встречались? О, неееет... Это были одни из самых захватывающих, чувственных, разочаровывающих и жарких отношений, которые у меня когда-либо были с кем-либо. Вот и все.

Вслух он просто сказал:

— Мы… да, сэр.

Райкер не был уверен, уловил ли Пикард подтекст заявления и понял ли, насколько хорошо Райкер и Трой знали друг друга, или же он просто предположил, что они уже однажды познакомились. Независимо от варианта, се, что он сказал, было:

— Отлично. Я считаю важным, чтобы мои ключевые офицеры знали способности друг друга.

Райкер не был уверен, но ему показалось, что он слышит безмолвный смех Трой, отдающийся эхом в его голове.

— Так и будет, — заверила его Трой. — Так и есть.

Пикард вошел в турболифт, а Райкер и Трой молча последовали за ним.

Ему так многим хотелось поделиться... Так много он хотел ей рассказать. Но его мысли путались, и, несмотря на то, что он был неопытен, он не мог найти способа спроецировать свои мысли на нее. И теперь у них не будет времени поговорить наедине, прежде чем они окажутся в новой и опасной ситуации. Ситуации, в которой им придется взаимодействовать легко и профессионально. Но возможно ли это, учитывая все, что они пережили вместе? И учитывая то, как они расстались, так много осталось невысказанным? Знала ли она, что он заботится о ней? Знала ли она, что он хотел сказать? Или она все эти годы питала обиду, не понимая, как?

И затем снова зазвучал ее голос в его голове, несущий ее мысли к нему, как птица, ищущая свой дом.

Я тоже никогда не скажу «прощай», Имзади.

Облегчение нахлынуло на него. Он должен был догадаться. Он должен был знать, что она поймет, и что действительно будет основа, на которой можно будет строить отношения.

Он не был уверен, куда приведут эти отношения и какова будет их окончательная судьба. Но, по крайней мере, что бы ни случилось в будущем, они встретят это вместе.

Им потребовалось какое-то время, чтобы разобраться с этим. Сначала им захотелось продолжить с того места, где они остановились, но они быстро поняли, что не могут. Прошло слишком много времени, и никто из них не смог найти способ преодолеть этот разрыв и примирить молодых людей, которыми они были, с офицерами Звездного Флота, которыми они были сейчас.

Они также не были уверены, что произойдет, если они снова разожгут страсть, которая горела так ярко. Если бы что-то не получилось, им было бы крайне сложно работать друг с другом без большого напряжения. И была очень очевидная мысль, что это не сработает, поскольку их предсказания друг о друге были удивительно точными. Райкер все еще был склонен к блуждающему взгляду. А Трой действительно научилась ценить удовольствие от экспериментов, так что это не было похоже на то, что она жила как монахиня в прошедшие годы.

Со всеми сложностями, которые возникли, когда они снова стали любовниками, они решили просто не торопить события. Никто из них не был готов рисковать всем, чтобы разжечь угли своих отношений.

— Время имеет свойство все расставлять по своим местам, — сказала ему Диана. Поэтому они дали отношениям время.

Однако они не придавали отношениям ничего другого. И законы инерции, как правило, управляли человеческим взаимодействием наряду с большинством других вещей. По мере того, как их совместные годы на «Энтерпрайзе» проходили мимо, их отношения, поскольку они были в состоянии покоя, имели тенденцию оставаться в состоянии покоя.

Единственной силой, которая могла бы подействовать на них, чтобы изменить это, была бы идея, что они не смогут изменить ход вещей в любое время, когда им захочется. С другой стороны, почему они должны были рассматривать такую ​​возможность?

В конце концов, они думали, что у них есть все время во вселенной.

А затем состоялась мирная конференция с синдарийцами...

Глава тридцать третья

Райкер лежал на спине, глядя в темноту своей каюты.

Руки его были сплетены за головой, мягкая подушка подпирала затылок. Он лежал так уже больше часа, так как сон отказывался приходить.

Разбираться в своих чувствах быстро становилось чем-то вроде королевской боли. Он все еще помнил то время, пару лет назад, в покоях Дианы... Где он, и Диана были в чрезвычайно легком настроении, и он позволял расслабляющим парам Синтетола, который он употреблял, влиять на его ощущения. Дружеский поцелуй на ночь превратился во что-то гораздо более страстное, и на мгновение они целовались жадно, ненасытно, и это было совсем как в старые времена.

И тогда Диана прошептала, умоляла, говоря ему, что они не должны этого делать, напоминая ему об обязанностях, когда оба служат на одном корабле. Но даже когда она говорила, она позволила ему...

Но он остановился. Ее слова проникли сквозь сизую дымку в его мозгу и унесли все, принеся с собой мгновенное отрезвление и напоминание о линии, которую они сами для себя провели.

И ничего не произошло.

Не то, чтобы он этого не хотел... они оба этого хотели...

Но чего они хотели? Кратковременного удовлетворения? Или чего-то большего? Возрождения чего-то, что, как они думали, они оставили позади?

Возможно, они обманывали себя. Он оставался тем, кто привык командовать ситуацией, а она была той, кто всегда была в контакте с чувствами. Поэтому было вполне естественно, что они решили, что могут контролировать свои чувства, диктовать свои отношения. Включать и выключать свои эмоции, как старомодный выключатель света.

Но насколько это было реалистично? Лежа там, в темноте, представляя себе Диану в тот момент, обнимающую Дэнна, смеющуюся или говорящую что-то тихо...

Говорила ли она Дэнну то же самое, что и Райкеру?

На мгновение он действительно задремал, его чувства к Диане убаюкивали его мозг и убеждали его, что все будет казаться более ясным утром. А затем что-то, какой-то импульс заставил его резко вскочить с постели, двигаясь так быстро, что у него возникло небольшое чувство дезориентации.

Кто-то был там. Он не знал как, он не знал почему... Но кто-то был там, прячась в углу, таясь в темноте.

Он крикнул:

— Св...

Но он не успел это произнести.

Чья-то рука зажала ему рот и потащила обратно на кровать.

Райкер отчаянно боролся, отталкивая руку, которая держала его. Он потянулся вверх, схватив лицо своего противника, чувствуя кожу, похожую на пергамент, и щетинистую бороду.

И тут раздался голос:

— Свет!

Райкер замер. Потому что голос показался ему безумно знакомым.

Свет включился по команде. Он моргнул от внезапной яркости, и голос поправил:

— Половина света.

Свет стих до 50 процентов, и теперь Райкер мог различить черты лица нападавшего.

Волосы и борода были густыми и седыми. Кожа была морщинистой и тронута временем. Но глаза горели яростной решимостью, а лицо... Лицо было безошибочным. Он смотрел на себя! Только он был на десятки лет старше.

— Заткнись! — прошипел старший Райкер. — У нас мало времени.

Глаза Райкера расширились от изумления. На мгновение он подумал, что все еще спит, и снова начал бороться, пытаясь крикнуть через руку, которая была зажата у него на губах.

— Ты что, не понял, что я сказал? — прорычал старик. — Заткнись, идиот! Они могут прийти и попытаться остановить меня в любой момент! Так что лежи смирно! Слушай меня и будь готов сделать все, что я скажу. Жизнь Дианы зависит от того, что ты сделаешь дальше.

Середина

Глава тридцать четвертая

Куратор национальных архивов Бетазоида пожал руку адмиралу Райкеру и слегка поклонился в знак признательности.

— Ваш подарок вещей Луаксаны Трой станет настоящим благом для нашей коллекции, адмирал.

Райкер равнодушно улыбнулся.

— Я рад, что смог быть полезен, сэр. А теперь, если вы меня извините, я полагаю, что мой транспорт уже меня ждет.

— Ах, да, — сказал куратор. — Я так понимаю, что сам «Энтерпрайз» пришел за вами.

— Просто совпадение, — Райкер ровным голосом улыбнулся. — Это был ближайший корабль. Я не то, чтобы кто-то особенно важная личность.

— О, адмирал, давайте не будем недооценивать себя. Некоторые из нас все еще помнят, как вы справились с синдарийскими налетчиками много лет назад. После этого они держались подальше от Бетазеда, — куратор нахмурился. — Хотя жаль, они стали намного агрессивнее за последнее десятилетие или около того. Я понимаю, что они возобновили многие из своих воинственных методов. Действительно стыдно.

— Да, — согласился Райкер, в этот момент беспокоясь о том, чтобы просто выбраться оттуда. Он чувствовал, что готов сказать что угодно, лишь бы сбежать.

В этот момент воздух в нескольких футах от него загудел со знакомым звуком, и Райкер открыто ухмыльнулся. Он редко улыбался в последнее время, но когда улыбался, это было искренне.

— Командер Дейта, — сказал он ровно. — Рад снова вас видеть. Вы не постарели ни на день.

Дейта слегка наклонил голову.

— Зачем мне это, адмирал?

Райкер тихо усмехнулся.

— Ты, возможно, и освоил много вещей с тех пор, как я впервые встретил тебя, Дейта, но чувство юмора все еще ускользает от тебя. Утешительно знать, что некоторые вещи не меняются.

— Я уверен, что это так, — Дейта повернулся и указал на своего второго офицера. — Вы помните моего офицера по науке, лейтенанта Блэра.

— Да, конечно, — сказал Райкер и пожал большую, покрытую мехом руку Блэра. — Ну что, джентльмены, пойдем?

— Как скажете, адмирал. Если вы, конечно, закончили.

Райкер вопросительно посмотрел на куратора.

— Что касается меня, адмирал, то мы закончили. О, — добавил куратор, как будто подумав. — Заходила женщина, кажется, она сказала, что ее зовут Венди, и сказала, что вы должны зайти и попрощаться, прежде чем уйти.

— Мы можем подождать, если хотите, адмирал, — предложил Дейта.

Но Райкер только покачал головой.

— Нет, — тихо сказал он, и меланхолия, которая постоянно витала над ним в эти дни, снова окутала его. — Нет, я никогда не был особенно хорош в прощании на этой планете.

Дейта не притворился, что понял. Он просто наклонил голову и сказал:

— «Энтерпрайз». Трое к подъему готовы.

И через мгновение, в протуберанце синей энергии, они исчезли.

Когда Райкер впервые ступил на корабль, носивший имя того судна, на борту которого он когда-то служил, он почувствовал прилив удовольствия. Но его быстро отрезвило осознание того, что это был не совсем тот «Энтерпрайз»... Чего-то другого такого больше не будет. Это было уникальное, особенное время в его жизни, и он мрачно осознал, что это была наивысшая точка. Определенно, ничто с тех пор не приблизилось к чистой радости и удивлению, которые дало ему то конкретное назначение.

Он был более чем счастлив осмотреть корабль, изучить все новые и захватывающие особенности, которые были добавлены. В конечном счете, однако, как только все это было сделано, он был более чем доволен сидеть в своей каюте, один и комфортно с одиночеством, к которому он так привык.

Именно в таком состоянии его и нашел Дейта, когда пришел сообщить Райкеру, что они скоро прибудут на Звездную базу 86.

— Спасибо, Дейта, — просто сказал Райкер, услышав эту новость. Он снова уставился в иллюминатор.

— Кажется, вы чем-то озабочены, адмирал, — заметил Дейта.

— Я смотрю на звезды, — Райкер тонко улыбнулся. — Знаешь ли ты, что некоторые люди верят, что все, что с нами происходит, решают звезды. Что мы не властны над своей судьбой. Кажется, Шекспир даже написал, что «виноваты звезды».

— На самом деле, адмирал, это неверно.

— Ты собираешся утверждать, что нелепо верить в то, что межзвездные явления могут оказать какое-либо влияние на дела людей?

— Нет, сэр. Это настолько очевидно, что даже не стоит указывать. Нет, я просто собирался сказать вам, что ваша попытка процитировать Шекспира была не только неточной, но и в корне неверной.

— Насколько неверной?

— Если вы цитируете тот отрывок, о котором я думаю, а именно «Юлий Цезарь», акт первый, сцена вторая, то вы перевернули его. Правильнее будет — «Людьми иной раз власть даётся над судьбой: не в звёздах, Брут, причина, а в том, что мы — рабы».

— Правда? — Райкер задумался на мгновение. — Невероятно, как же я все испортил. Кто это сказал?

— Шекспир, сэр. Вы были правы.

— Нет, я имею в виду, кто в пьесе?

— Кассий беседует с Брутом. Двое из заговорщиков, убивших Юлия Цезаря.

— Как иронично, неправда ли, Дейта? Мужчины, которые пытаются решить, что они возьмут свою судьбу в свои руки, и единственный способ сделать это - попытаться убить человека, которым они восхищаются.

— Для меня всегда было большой загадкой, как люди могут совершать совершенно безнравственные поступки во имя морали. Конечно, философия управления своей собственной судьбой достойна похвалы. Но как кто-то может аплодировать идее убийства?

— Иногда, Дейта, ты делаешь то, что должен. Ты просто принимаешь решение, что что-то должно быть сделано, и наплевать на последствия.

Райкер больше ничего не сказал, и хотя Дейта просто стоял там, наблюдая за ним, Райкер не чувствовал необходимости комментировать.

— Мое неподвижное стояние таким образом однажды очень беспокоило капитана Пикарда, — сказал Дейта через некоторое время.

— Беспокоило? — Райкер пожал плечами. — Дейта, ты удивишься, но в наши дни меня мало что беспокоит.

— Это из-за Дианы Трой?

Райкер повернулся и посмотрел на него.

— Древняя история, Дейта, — сказал он глухим голосом. — Очень древняя.

Дейта казался задумчивым, что было для него совершенно необычно.

— Я кое-что знаю, адмирал, что, если вы воспримете это в правильном расположении духа может помочь вам избавиться от многих ваших давних разочарований.

— Серьезно? — Райкер был более чем удивлен. — И что же ты именно знаешь, Дейта?

Дейта замолчал, и его следующие слова были последними, которых Райкер мог ожидать.

— Что бы вы сказали, адмирал, если бы я сообщил вам, что где-то там Диана Трой все еще жива?

Реплика повисела мгновение нетронутой. А затем, к удивлению Дейты, Райкер снова улыбнулся.

— Дейта, ты превращаешь меня в философа.

— Я, сэр?

— Ты собираешься сказать мне, что Диана живет в наших сердцах, умах и памяти, ведь так?

— Нет, сэр. Она жива в альтернативной временной линии.

Улыбка Райкера застыла, но все остальное выражение его лица было совершенно пустым. Наконец он сказал:

— Дейта, о чем, черт возьми, ты говоришь?

Дейта сел напротив Райкера, пытаясь выбрать метод объяснения, которому Райкеру было бы проще всего следовать.

— Наша остановка перед Бетазедом, — начал Дейта, — была прямо в мире Хранителя Вечности. Вам знаком он?

— Конечно, — нетерпеливо сказал Райкер.

— В ходе моего визита туда ученые показали мне обнаруженную ими временную нерегулярность. Эти нерегулярности известны как альтернативные временные линии или даже параллельные вселенные. В истории Федерации их было несколько. Например, альтернативная вселенная или временная линия, в которой клингоны и Федерация оставались в состоянии войны, из которой перешла Таша Яр и в конечном итоге стала матерью Селы. Затем была альтернативная вселенная и, или временная линия, с которой столкнулись Джеймс Кирк и несколько членов его команды, которая была «зеркальным» отображением нашей...

— Я все это знаю! Черт возьми, Дейта, какое отношение все это имеет к Диане?

— Это связано, сэр, с тем, как эти альтернативные вселенные или временные линии...

— Перестань так говорить! Это действует мне на нервы! Выбери термин и придерживайся его!

Дейта моргнул. Райкер за последние пять минут проявил больше гнева, чем за все пять лет службы.

— Это связано, — снова начал Дейта, — с тем, как эти потоки времени?.. — Он остановился на последнем слове, добавив к своей интонации легкий вопросительный оттенок, чтобы увидеть, одобряет ли Райкер терминологию. Адмирал кивнул и жестом пригласил его продолжить. — Это связано с тем, как эти потоки времени начинаются. Никто не знает, сколько их; возможно, бесконечное количество. Но, по-видимому, они включаются в важные моменты времени. Фокусные точки, это термин, который однажды придумал научный сотрудник Спок, я полагаю. Эдит Килер Джеймса Кирка, которая жила, когда она должна была умереть, представляла собой одну из таких фокусных точек. Постоянное наблюдение за событиями, которые показывает Хранитель, иногда выявляет одно из этих ответвлений.

Райкер с трудом сглотнул.

— И они нашли одно с участием Дианы?

— Это так, сэр. Любопытно, что это вращается вокруг момента смерти Дианы Трой на мирной конференции на Синдарине. В альтернативном временном потоке советник Трой на самом деле не умерла.

— Как она выжила? — голос Райкера был едва громче шепота.

— Они не смогли получить точное определение. Однако они обнаружили, что советник присутствовала на мирной конференции, и ее эмпатические способности позволили распознать, что синдарийцы лгали о своих мирных намерениях. Как только она раскрыла их обман, быстро выяснилось, что вся мирная конференция была схемой использования ресурсов Федерации для восстановления, чтобы они могли, спустя годы, начать новые и разрушительные набеги на Федерацию.

— Что они в итоге и сделали.

— Да, сэр, в нашем временном потоке, «правильном», за неимением лучшего термина. В нашем временном потоке синдарийцы — могущественная и грозная раса. Однако в альтернативном временном потоке Федерация отказалась от мирной инициативы, вышла из игры, и экономика синдарийцев в конечном итоге полностью развалилась. В этот момент Федерация вмешалась с усилиями по восстановлению, но в гораздо более контролируемых и менее доверительных обстоятельствах. Синдарийцы смогли восстановиться, но были менее агрессивной расой.

— И Диана выжила, — Райкер посмотрел на Дейту, его глаза сверкали, как кремни высекающие искры. — Она выжила?

— Да, сэр. Так что, как видите, адмирал, вы можете быть горды. Хотя смерть советника была несчастным и трагичным событием, есть своего рода «космическая справедливость», чувство равновесия. Ведь в альтернативном временном потоке Диана Трой жива и совершила великие дела.

Райкер долго молчал... А потом, казалось, что-то бормотал себе под нос. Шептал. Голос у него был низкий и слабый, напевный, и звучало это так, будто он пытался что-то обдумать.

— Адмирал?

Райкер начал подниматься на ноги и протягивать руку Дейте. Андроид предположил, что Райкеру нужна его помощь, чтобы подняться, и поэтому оказал ему поддержку. Но затем рука Райкера сомкнулась на плече Дейты с яростью, которая могла бы быть уместной для человека, который был моложе его вдвое, и он развернул Дейту, возбужденный яростью.

— Разворачивай корабль, — хрипло сказал Райкер.

— Адмирал?

— Ты меня слышал. Верни нас к Бетазеду. На максимально возможной скорости.

— Сэр, я хотел бы быть максимально любезным, но я не понимаю, почему?

С невероятной яростью и голосом, подобным кузнечному горну, Райкер крикнул:

— Разворачивай чертов корабль, Дейта! Это прямой приказ старшего офицера. Сделай это сейчас и помоги мне, иначе я отстраню тебя от командования и сам поведу нас обратно!