Индиана Джонс и Королевство хрустального черепа

Глава 1

Этот парень когда-нибудь угомонится?

На высоте пяти километров Инди мирно дремал, убаюканный шумом авиационных двигателей. В Мексико-Сити они пересели с «DC-З» на «Ан-2» и теперь парили над Перу. Позади был длинный перелет. Через час они должны были заходить на посадку.

Надвинув шляпу на самые глаза, Инди надеялся таким образом отгородиться от болтливого попутчика. Пока есть возможность, нужно поспать. После посадки в Перу им уже будет не до сна.

– Так это они самые и есть? – спросил Матт.

– Ты про что, опять про облака? – проворчал Инди.

– Да нет же! Смотрите!

Инди приподнял шляпу и посмотрел в окно. Что именно так удивило парня? Матт тыкал куда-то пальцем. Инди присмотрелся получше. Крыло Ан-2 закрывало почти весь обзор. Пропеллер сливался в один размытый круг.

– Там, на земле! – сказал Матт. – Те самые фигуры Наска, о которых вы рассказывали...

Внизу раскинулась огромная пустыня. Казалось, она простиралась до самого горизонта. Солнце ослепительно дрожало в мареве, отражаясь от песчаной равнины. Наконец Инди рассмотрел то, что поразило юношу. Четко вычерченная на одном из плато, виднелась фигура обезьяны с закрученным спиралью хвостом. Рисунок вытянулся не меньше, чем на несколько сотен метров. Сотни других рисунков – цветы, геометрические фигуры – сплошь покрывали всю равнину.

– Как они их сделали? – поинтересовался Матт.

Инди вздохнул. Что ж, по крайней мере, молодежь не утратила любознательности. Он показал рукой сначала на землю, потом на небо.

– Для вычерчивания фигур индейцы Наска пользовались самыми примитивными инструментами и небесными картами. Затем снимали верхний темный слой почвы, который насыщен окислами железа. Нижний слой гораздо светлее.

– Но зачем Наска понадобилось вкладывать в это столько труда? Ведь с земли фигуры не видны. Только отсюда – сверху!

Инди пожал плечами.

– На этот счет имеется масса теорий, сынок. Возможно, это культовые символы, небесные карты или русла подземных рек. Но как обстоит все на самом деле, не знает никто. Это загадка.

Инди снова откинулся на сиденье, а Матт продолжал рассматривать пейзаж.

– Тебе не помешало бы немного поспать, – посоветовал Инди.

– Еще успею!

Инди закрыл глаза и снова надвинул шляпу на самые брови.

– Когда приземлимся, нам будет не до сна, ты уж поверь, – проворчал он.

И ради этого надо было тащиться в такую даль?

Матт сидел в забегаловке на центральной площади Наска. Солнце палило неистово. На небе ни облачка. Он прижал ко лбу стакан с холодной газировкой. На столе уже выстроилась целая батарея пустых бутылок.

Сколько можно ждать?

Далеко на горизонте тянулась гряда острых скал, похожих на собачьи клыки. К бревну у входа в забегаловку были привязаны кобыла, мул и лама. Ламы – хуже всего. Ненавидят людей и чуть что начинают плеваться.

По крайней мере, откровенно. Родственная душа.

Рядом с вьючными животными к бревну был надежно прикован цепью с замком верный «Харлей». Ему тоже пришлось проделать по воздуху долгий путь – из самих Штатов.

Матт не спускал с мотоцикла глаз.

За забегаловкой тянулся ряд глинобитных домиков, свежевыбеленных, сверкающих на солнце. На улицах толпами бродили местные перуанцы – в пестрых пончо, широкополых шляпах, лениво глазели вокруг, перебирали безделушки на лотках. Вверх и вниз по улицам громыхали тележки и повозки всевозможных размеров и конструкций, запряженные высокими ламами, низкорослыми мулами, а то и самими крестьянами. По переулкам шныряло множество разного люда – что-то продавали, что-то покупали. Высматривали, где бы что украсть.

Здесь нужно держать ухо востро. Такое место.

Многолюдное, небезопасное... в общем, Касабланка есть Касабланка. Казалось, из-за угла вот- вот вынырнет сам знаменитый разбойник Буджи.

Впрочем, не все так мрачно! В толпе то и дело мелькали радостные детские мордашки, круглые, бронзовые от загара, что-то лопотали, перекрикивались друг с другом.

С ними не соскучишься!

Только что одна такая милая девчушка выхватила у немецкого туриста из заднего кармана бумажник – и была такова.

От нечего делать Матт принялся считать наречия. Тут слышались самые разные языки: датский, французский, итальянский, португальский, китайский. Не считая тысяч незнакомых испанских диалектов.

Русской речи, слава богу, не слышно.

По крайней мере, до сих пор.

Время от времени Матт поглядывал в сторону профессора Джонса, который, оживленно жестикулируя, был поглощен беседой на непонятном наречии с аборигенами. Юноша едва узнавал своего спутника. Вместо твидового пиджачка – крутая кожаная куртка, потрепанная «Федора» да еще пастуший кнут через плечо. На гладко выбритом лице лихое пиратское выражение.

Похлопав каждого из собеседников по плечу, Инди наконец распрощался с аборигенами и широкими шагами направился к столику, за которым скучал Матт. Его глаза возбужденно сверкали.

Должно быть, недурные новости.

Ну, наконец-то!

– Окса здесь действительно видели, – подтвердил Инди. – Несколько месяцев назад он появился в городе, грязный, оборванный, хуже дикаря. С помутившимся рассудком.

– Как так? – изумился Матт, вскакивая.

Человек, который его вырастил, был ему вместо отца, всегда отличался безукоризненной аккуратностью во всем – идеально завязанный галстук, прическа волос к волоску. Даже в портфеле, полном бумаг, порядок, как в аптеке.

Матт не верил своим ушам. Грязный, оборванный, хуже дикаря... И это о профессоре, которого он знал с детства.

Продолжая свой рассказ, Инди кивнул юноше, чтобы тот следовал за ним.

– Его сцапали полицейские и отвезли в местный изолятор или больничку. В общем, упекли в «санаторий». Кажется, это там...

Джонс энергично зашагал по улице навстречу слепящему солнцу. Матт едва за ним поспевал.

– Скажите, – пробормотал юноша, – на каком наречии вы говорили с аборигенами около забегаловки? Мне казалось, я знаю испанский, но не разобрал ни слова.

– Это кечуа. Местный диалект инков.

– Откуда вы его знаете?

– Долго рассказывать... – пожал плечами профессор, успев перехватить руку уличного мальчишки, который уже вытаскивал у него бумажник. И, сунув сорванцу в ладонь монету, отпустил.

– Я не тороплюсь, – сказал Матт.

Странное дело, его неудержимо тянуло узнать о жизни этого человека как можно больше.

– Что ж, – кивнул профессор, – когда-то я путешествовал в компании Панчо Вильи.

От удивления Матт споткнулся.

– Ну, вы, блин, даете! Правда?

– Ты спросил, я ответил. И пожалуйста, следи за своим языком!

– Панчо Вилья! Да ведь это мексиканский генерал-революционер!

– Точно. Строго говоря, он меня похитил.

– Кажется, вас этим не удивишь.

– Да уж, привычка.

Матт недоверчиво покачал головой.

– Значит, вы были в плену у самого Панчо Вильи?

– Это произошло, когда он сражался против Викториано Хуэрты. – Профессор раздраженно сплюнул. Как будто само имя Хуэрты вызывало у него отвращение.

– Погодите... Когда же это было? Кажется, сорок лет назад. Сколько же вам тогда было?

– Столько, сколько сейчас тебе, сынок.

– Вот черт! Вашим родителям явно было не до вас.

Инди снова пожал плечами.

– Да уж, времена были трудные. У меня с матерью действительно были непростые отношения.

Матт сочувственно хмыкнул.

– Точь-в-точь как у меня. Мы с матерью тоже все время ссоримся.

– Ты бы с ней повежливее, сынок, – проворчал Джонс. – Мать у человека одна. И притом не вечная.

Матт немного смутился и некоторое время шел молча. Потом не выдержал и снова принялся болтать. Что-то никак не давало ему покоя.

– Тут дело не только во мне. Не я один виноват. Мать взъелась за то, что я бросил школу. Теперь держит меня за слабоумного...

Профессор удивленно дернул бровью.

– Так ты бросил школу?

– И не одну, – усмехнулся юноша. – Я бросал их одну за другой. Что за хрень, когда тебя целыми днями учат играть в шахматы, вести дискуссии, фехтовать... – Он похлопал по ножику в кармане. – Я могу фехтовать ножом почище любого мушкетера! Да что толку...

– Значит, ты так и не закончил школу?

– Не-а. В школе одна хрень, я же говорю. Дурацкие книги и все такое. То есть я не в том смысле, что я вообще не люблю книги. Когда я был маленьким, Окс заставил перечитать кучу литературы. Мне попадалась даже одна из ваших книг.

– Да что ты?! – изумился профессор. Было видно, что ему необычайно приятно узнать об этом.

Матт давно заподозрил, что между Джонсом и Оксом пробежала какая-то кошка.

– Теперь я сам выбираю себе книжки, понимаете?

– Ну а чем ты зарабатываешь себе на жизнь? Есть у тебя дело?

– Чиню мотоциклы. Я отлично разбираюсь во всех марках двигателей.

– Собираешься заниматься этим всю жизнь?

Во взгляде Матта мелькнуло раздражение.

– А что, вам не нравится? Что тут такого?

– Да нет, ничего. Если ты действительно любишь это дело, кто бы что ни говорил, никого не слушай, сынок.

Профессор и Матт добрели до угла. Инди показал в самый конец улицы. Вдали, на самой вершине холма виднелось громадное глинобитное строение. Даже в ярком солнечном свете оно не казалось чересчур приветливым. Не говоря уж о том, что на большинстве окон были решетки.

«Санаторий».

Когда подошли ближе, Матт прочел вывеску над дверью:

«Обитель святого Антония де Падуа».

Профессор мрачно усмехнулся.

– Что такое? – полюбопытствовал Матт, когда они поднимались на крыльцо.

– Антоний де Падуа. Это святой, который помогает отыскать потерянные вещи.

Матт снова оглянулся на вывеску.

– Значит, мы как раз по адресу!

Между тем на другой стороне улицы из-за тележки с фруктами осторожно выглянула какая- то фигура. Хмуро поглядев вслед юноше и профессору, человек покачал головой и с отчетливым британским акцентом пробормотал себе под нос:

– Опять за свое... Вечно тебе неймется, Инди!