Исход

XXIV ТЕНЬ ПОБЕДЫ

глава написана в командировке — в ночной кафешке на вокзале и в поездах, за один день. поэтому очень жду ваших откликов и указания тонких мест. Поставлю птичку что книга завершена, то есть — суть меняться не будет, а вот нюансы — очень даже.

— Орра, кажется пока все идёт неплохо, а? Даже лучше, чем можно было себе представить, — Патрик вытер кровь с лица и хотел спрятать иззубренный палаш, но получилось плохо: клинок южанин сильно пострадал и теперь не желал лезть в ножны. — А-а-а, к дьяволу1

Доэрти воткнул оружие в землю, и уселся на нижнюю ступеньку лестницы.

— С нами Бог, — развёл руками Рем. — По-другому я и объяснить этого не могу. По моим расчётам сейчас мы должны были уже стоять на третьей линии обороны, а оптиматы — гореть заживо между первой и второй. А пока…

— А пока — мы придушили цвет рыцарства Красноземья… Роттерланда, то бишь. Орра, я и не думал что ополченцы так слаженно сработают! За эти несколько дней твои зверобои здорово их надрессировали! Есть териак? Дай попить, а?

Аркан протянул ему фляжку с териаком и покачал головой:

— Несколько дней? Ты столько времени вертишься среди ортодоксов, и говоришь — несколько дней? Не знаю, как на Юге у Аквилы, но у нас каждый мужчина два месяца в году — осенью после сбора урожая и весной, до пахоты — уделяет время воинской науке. У каждого городишки есть свое ополчение, каждый знает, как ходить строем и выполнять команды, каждый умеет держать в руках пику или алебарду. Умножь это на эти самые «несколько дней» непрерывных драк, штурмов и абордажей — и получишь не ополченцев, а настоящих ветеранов!

— Мы, южане, не дураки подраться, это да… — Патрик сделал ещё один глоток из фляжки и шумно выдохнул. — Но вы, ортодоксы — законченные милитаристы и параноики… Всю жизнь готовиться к концу света, серьезно? Это же сумасшествие!

— Если у вас паранойя, это не значит что за вами не следят, так говорил мой папаша… А если ты думаешь по другому — значит живёшь в счастливом неведении. У оптиматов есть козыри, и они их будут использовать… Главное — чтобы игра шла по нашим правилам! И на нашем поле…

— Ну один-то козырь мы уже побили, — скорчил рожу Доэрти, имея в виду рыцарскую конницу.

— Даже не полкозыря, — парировал Аркан. — Тех, кто был самыми расторопными и успел взгромоздиться в седла самыми первыми… По твоим оценкам — сколько человек у Краузе?

— Двадцать пять — тридцать тысяч, из них около пяти уже убито или ранено на подступах к лагерю. Вычти отсюда еще всяких поваров, обозников и маркитантов, которых мы покрошили, пока кружили по холмам… — южанин рисовал пальцем в воздухе, как будто складывал в столбик. — И прибавь подкрепление, которое движется по Рубону…

— Та-а-ак! — Рем напрягся. Похоже, это было именно то, недостающее слагаемое. — А эти вести откуда?

— Мы прижучили одного раненого виконта… Фон Гешефт? Фон Гештальт? Фон Готшалк? Орра, черт знает, как-то так. Он пока не помер — пел про то, что черные силы будут разгромлены и повержены императором Краузе и его союзниками. И все вещал про какие-то золотые корабли, что идут на подмогу.

— Проклятье! Так и сказал? — все-таки Рем рассчитывал, что большую часть речного флота оптиматов они сумели выбить, и такая новость заставила его нервничать. — Золотые корабли?

— Так и сказал. Но, может, он бредил? Заражение крови — такая штука, орра, что и золотые корабли, и самоцветные паруса привидятся, твое высочество… Все-таки они знатные придурки, эти оптиматы. Готовы выкладывать бешеные деньги магам-целителям, вместо того, чтобы дезинфицировать хирургические инструменты… — южанин зевнул и потряс головой. — Гляди! Тучи сгущаются! То есть наоборот… Факелы зажигаются! Оптиматы строятся для атаки! Что будем делать?

— Сдавать им первую линию, конечно! — золотые корабли или какие еще — это большой роли не играло.

Нужно было продержаться эту ночь, и дать оптиматам надежду на тяжелую, но решительную победу. Заставить их увязнуть здесь, на берегу Сафата, который в нужный момент превратиться в наковальню… А молот — он уже занесен, только об этом пока почти никто из воинов, сошедшихся здесь в схватке не на жизнь, а на смерть, не знает.

Золотые корабли появились в самый неподходящий момент: четыре из десяти аркбаллист с Шаранта били по наступающим на фортецию оптиматам, так что встретить их во всеоружии кхазадский гарнизон замка не мог.

События развивались стремительно на обоих фронтах.

Мобилизованные Белыми Братьями в Кесарии и по всему пути следования армии фанатики-оптиматы — обедневшие дворяне и простолюдины, выполняющие роль легкой пехоты, огромной толпой выдвинулись из лагеря на холмах. Их энтузиазм подстегивало желание поквитаться за гибель товарищей во время первого штурма и рейда ортодоксальной кавалерии. А еще — наступательного духа добавляли пики ландскнехтов дю Ритера, которых Краузе (или кто там на самом деле руководил войском оптиматов?) явно берег, по известным лишь ему причинам не выпуская этих профессионалов вперед. Белые Братья — эти монашествующие подстрекатели — находились среди своей паствы, беснуясь и неистовствуя.

— Убийство неверного не грех! Это путь на небо! — завывали они на все лады. — Дочь Аскерона, опустошительница! Блажен, кто воздаст тебе за деяния твои, которые ты совершила с нами! Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень!

Их было несколько тысяч, значительная часть оптиматского войска: в массе своей фанатики были вооружены как попало, они довольствовались вилами, короткими копьями, топорами и самодельными пиками из крестьянских кос, с ножами и факелами, имея стеганую куртку или жилет из плотной кожи в качестве доспеха — они почему-то решили, что смогут победить и поквитаться за реальные или мнимые преступления и обиды, учиненные ортодосками.

У них имелись связки хвороста, чтобы забрасывать ров, и так наполовину заполненный трупами оптиматов, и приставные лестницы, чтобы перебраться через частокол.

Некоторое число дворян с мечами, щитами и в дедовских еще кольчугах, разбавляло эту безумную толпу, придавало ей осмысленности и организации — настолько, насколько это могли сделать люди, которым не хватило средств, чтобы купить коня и достойное рыцаря снаряжение самостоятельно, и воинского умения или храбрости — чтобы пойти, например, в герцогскую дружину.

Это людское море заполнило все пространство перед фортецией, и перло вперед, не смотря на потери. Черные птицы во главе с Эадором, не взирая на мрак ночи, на выбор отстреливали Белых Братьев и дворян, экономя стрелы. Пращники уже начали использовать камни вместо свинцовых пуль — тратить эти смертоносные и довольно дорогие снаряды на бездоспешных врагов было слишком расточительно. Аркбаллисты сделали несколько залпов — и замолки, и Аркан сразу не мог понять причину, но потом… Потом увидел золотые корабли.

Они шли вниз по течению, буквально источая золотистый свет, особенно ярко видимый в темноте. Небольшие — шагов двадцати или тридцати в длину, под изящными листовидными парусами всех цветов радуги, с дюжиной пар весел… Глядя через подзорную трубу на борта этих суденышек, украшенные замысловатой гравировкой и самоцветами, и переведя оптику на готовых к бою воителей в вычурных доспехах Буревестник не сдержал ругательств. Этот золотистый свет — он чертовски напоминал тот мэллорн в консульстве!

— … меня побери! Как они дотащили эти посудины до Рубона? Шарль, хватай фонари и сигнал Ёррину — это эльфы! Ванъяр отправили по нашу душу экспедиционный корпус. Черт с ними, с оптиматами — нам все равно нужно отходить, пусть топит тъялери! Патрик — пошли человек, пусть сначала отводят на вторую линию стрелков, а потом — прикрывают пехоту… А потом — не жалейте огня!

Он снова влезал в командование, хотя и знал, что скорее всего дублирует уже отданные командирами приказы. Аркан не привык доверять баннеретам кесарийского ополчения так же, как Патрику, Разору или Скавру Цирюльнику, но там, среди сражающейся пехоты были и ветераны-аскеронцы… Обрывая сам себя. Рем снова яростно разложил подзорную трубу и принялся считать эльфийские кораблики: пять, десять, дюжина… Пятнадцать! По дюжине весел — это двадцать четыре гребца. Десантная партия — еще столько же, не меньше! Грубо — пятьдесят человек на корабль. Семь сотен тъялери? Чудовищно!

С башен Шаранта полетели первые метательные снаряды: аркбаллисты взялись за дело. Залп был синхронным и явно — прицельным: десять свинцовых шаров ударили в головной корабль эльфийской эскадры с громким хрустом. Мачта подломилась, борта в нескольких местах вогнулись внутрь, воинов с палубы снесло в реку, оставив на их месте брызги крови и куски снаряжения…

Слитный радостный рев гномов раздался спустя какое-то мгновение после такого удачного накрытия. Но торжество было недолгим: корабелы эльфов свое дело знали. Суденышки принялись маневрировать, их курс стал зигзагообразным — и цель движения явно изменилась! Если изначально конечной точкой была пристань ортодоксальной земляной фортеции, то теперь — тъялери ходко шли к Шаранту.

И никакие истерические сигналы труб со стороны позиций оптиматов на холмах не могли заставить их изменить решение. Рем скрипнул зубами: он сам бы поступил так же. Имея на острове аркбаллисты — причаливать к берегу в их виду было бы самоубийством. Но если туринн-таурцы высадятся и свяжут гарнизон замка боем — это поставит под угрозу финальную часть плана.

От гномских артиллеристов отвернулась удача: два или три раза они попали по вертким судам эльфов, прикончив кого-то из воинов и повредив паруса и оснастку. Все-таки даже на вертлюгах аркбаллисты были довольно неповоротливы и имели низкую скорострельность для поражения движущихся мишеней. Тъялери стремительно приближались к Шаранту, явно стремясь обойти его по кругу и занять порт и прилегающие к нему строения… Но там ведь были женщины и дети из Кесарии! Да и семьи кхазадов тоже прятались там же — замок только казался, а не был самым защищенным местом!

— Оливьер!!! — закричал страшным голосом Аркан. — Понтоны!

Бывший оптиматский купчина, а теперь — матерый зверобой, понял герцога с полуслова. Именно он и Сухарь — каждый на своем рукаве Сафата — отвечали за огромные конструкции из скрепленных судов. Система тросов и лебедок позволяла в сравнительно короткий срок создать два плавучих моста, по которым предполагалось перебрасывать войска — например, в случае отступления. И теперь эти титанические конструкции пришли в движение.

— Патрик, мне нужны будут твои люди! Конным или пешим образом — вы должны как можно скорее оказаться на Шаранте! — чертовы туринн-таурцы здорово спутали карты, все повисло на волоске.

Южанин только кивнул в ответ

Конечно, лихие рубаки-кавалеристы пригодились бы и на стенах, но ситуация была устрашающая: если тъялери доберутся до гавани раньше, чем наладится понтонная переправа — зная жестокость северных эльфов начнется резня. И — все… Гибель женщин и детей означала бы худшее из поражений. Аркан понимал это отчетливо, и отметал от себя эти мысли: они должны успеть, что-то должно случиться!

И случилось! На плечах ортодоксальной отступающей пехоты оптиматские фанатики, лезущие на штурм с упорством муравьев, атакующих попавшего в муравейник майского жука, наконец, взяли первую линию.

Пращники и лучники с линии второй тут же сделали залп — и ликующих оптиматов смело прочь с укреплений. Это дало возможность кесарийским ополченцам и зверобоям добежать до второй линии и по сходням перебраться под прикрытие земляных редутов. Стрелки продолжали осыпать первую линию стрелами и камнями, но теперь оптиматы получили возможность накапливаться за частоколом- и они делали это.

— Мы здесь, ваше высо… — Исайя Арханий подбежал к Аркану и увидел его белое как мел лицо, а потом проследил за его взглядом — и побледнел сам.

Корабли эльфов двигались с чудовищной скоростью. Золотое свечение разливалось за кормой каждого из них… Магия! Подобная той, которую использовал Чертополох в время сплава по Рубону вдогонку за флотом!

Понтоны не успевали — и не могли успеть! Тъялери обогнули остров по широкой дуге, по правому рукаву. Да — гном стреляли, но и эльфы взялись за луки: их нечеловеческое мастерство позволяло прицельно выпускать длинные оперенные стрелы с расстояния в двести или двести пятьдесят шагов, так что вскоре артиллерийская обслуга понесла первые потери, и корабли, пусть и получая повреждения и неся потери, приближались к гавани.

— Ёррин, Ёррин, что же ты будешь делать? — рычал Аркан, как лев в клетке метаясь по редуту.

Даже тот факт, что в паре сотен шагов от него лютые враги собираются на новый штурм, подкрепленный отборными воинами феодалов Центральных провинций, не волновал его. Там, на Шаранте вот-вот могло произойти непоправимое!

А потом ворота замка широко распахнулись и там появился он — легендарный вождь клана Сверкеров, вредный сукин сын и настоящий герой — Ёррин Сверкер.

— Барук кхаза-а-а-ад!!! — заорал он и побежал прямо к гавани, закованный в тяжелую броню, с круглым щитом и боевым топором, и с непокрытой лысой башкой.

— Кхазад ай-мену-у-у-у!!! — громовой топот и дикий рев прозвучал подобно горной лавине, что низвергается с белоснежных пиков.

— … три сотни свирепых хэрсиров! — пробормотал Рем с восторгом.

Гномы были экипированы подстать своему вождю: в полной латной броне, угловатой, как будто вырубленной из цельного камня, с в закрытых шлемах с личинами, с широкими и короткими мечами и круглыми щитами — они казались не воинами, нет — странной машиной, живым механизмом, которые бежал в ногу, дышал в такт, и выкрикивал вечной «Ай-ой!» как заведенный!

Чем бы не предполагали заняться тъялери на берегу — такую угрозу они проигнорировать не могли. Не дожидаясь столкновения с досками причалов витязи Туринн-Таура чудовищно красивыми прыжками переносились с палуб на берег — и мчались навстречу кхазадам по узким улочкам порта. Их товарищи выпускали стрелу за стрелой: но в общем-то тщетно. Хирд гномов был закрыт щитами так же плотно как черепаха — панцирем. Да, уязвимыми были ноги, но и бронированные сапоги, набедренники и латные юбки неплохо держали удар длинных стрел!

Глефы эльфов против гномских тесаков, индивидуальное умение долгоживущих воителей против механической слаженности хирда — битва эта напоминала странный асимметричный танец. На несколько минут все замерло в шатком равновесии: если кто-то из тъялери ошибался в выборе дистанции и приближался слишком близко к строю кхазадов — его мигом пережевывали стальные шестерни хирда. Если хотя бы один гном увлекался добиванием врага, или в ярости вырывался вперед — его тут же поднимали на глефы или пронзали эльфийские стрелы…

Узость улочек и скученность строений играла скорее в пользу кхазадов — но ни развить наступление, ни провести зачистку порта они не могли — отряды эльфов преграждали им дорогу и навязывали странный, некрасивый, изматывающий бой.

Ситуацию переломил Ёррин. Он, улучив момент, вырвался вперед, и, раскрутившись вокруг своей оси, запустил щит вперед по узкой улочке. Железная кромка с хрустом впечаталась в грудину тъялери в роскошной кирасе, сломала ему хребет, отшвырнула эльфа на руки его сородичей…

— Ай-ой!!! — заорали кхазады и один за другим стали швыряться щитами.

Странная тактика принесла неожиданные плоды — раздалась мелодичная команда, и, утаскивая раненых, эльфы отступили к своим кораблям, под прикрытие стрелков! И корабли один за другим стали отчаливать от острова!

— Ай да гномы, ай да сукины дети!!! — как ребенок радовался старый Исайя.

— И я очень рад, что эти сукины дети сражаются за нас! — проговорил Рем, сердце у которого все это время колотилось так, будто хотело выскочить через рот.

Когда оптиматы из-за частокола густой толпой полезли в очередную атаку — он воспринял это даже с облегчением. С этим ведь можно было что-то поделать! Эти враги были здесь, рядом. Их можно было рубить мечом, поражать дротиками, стрелами и камнями…

И в сторону мысли о том, что теперь корабли эльфов точно заблокируют второй рукав Сафата — это можно решить через час, два, утром… Главное — на остров они больше высадиться и не пытаются — кхазады бдят!

А оптиматы…

— Не стреля-а-а-ать! — раздалась команда, и стрелки замерли.

Толпа оптиматов, то самое людское море, заполнила все пространство меж двух линий обороны — частоколом и земляными редутами.

— Жги! — повернулся Аркан к магу, в руках того мелькнули искры, веером разлетаясь над полем боя, и под ногами оптиматской пехоты загорелась земля, загодя пропитанная горючей смесью.

Смрад от многих сотен горящих заживо людей и их многоголосый вопль страдания был невыносим — и герцог закрыл лицо плащом, показывая пример своим людям. Война ужасна — даже когда страдают враги.

— Теперь начнется самое худшее, — командиры собрались на совет, и речь держал брат Мартелл. — Враг исчерпал все человеческие силы — и даже эльфийские союзники ему не помогли. Но — они не отступят. Мы знаем, на что способны иерархи Синедриона, до чего могут дойти в своей жажде власти и могущества аристократы…

— То есть — они используют силы нечеловеческие? — спросил Оливьер.

Он и его люди вернули понтон обратно к берегу — до поры, опасаясь, что эльфийские корабли, которые держались в отдалении и кружили вокруг Шаранта, не давая артиллеристам поднять головы, вернуться и повредят конструкцию.

— Именно так все и будет. Мы должны быть готовы встретить демоном и чудищ из самого Ада, — священник решительно кивнул. — И мы будем готовы! С нами Бог!

— С нами Бог!!! — откликнулись ортодоксы.

— Ваше место — на третьей линии, маэстру, — не терпящим возражений голосом заявил Аркан, обращаясь к кесарийцам. — Сражаться с монстрами — дело зверобоев.

Ополченцы переглянулись, а потом один из них — крепкий мужчина с перебинтованным лицом — спросил:

— Где же наши галеры? Где маэстру Разор и Скавр? Они ведь должны прийти нам на помощь, верно? Они смогут отогнать эти золотые корабли — и мы уйдем за реку, так ведь? По плавучим мостам?

Аскеронский герцог потер лицо ладонями и глянул на восток. Небо там едва-едва начинало светлеть, возвещая скорое появление светила.

— Если доживем до утра — выиграем битву, маэстру. Сломаем хребет Краузе, и если не повесим его на крюке любой из башен Шаранта на ваш выбор — то заставим бежать обратно в сожженную Кесарию теряя собственные дурацкие пулены и придерживая руками портки! Все меня слышали? Приказ — дожить до утра! Хо-о-оп!

— Давай-давай! — откликнулись ортодоксы.

А потом кто-то подхватил:

— Краузе за ребро цепляй!

— Хоп!

— Давай-давай!

— Оптиматов поджигай

— Хоп!

— Давай-давай!

— Белых Братьев убивай!

— Хоп!

— Давай-давай!

— Доминируй-унижай!

Ударил барабан, кое-кто начал стучать оружием о щиты или бить древком алебарды в землю, другие — слегка приплясывали, третьи — мотали в такт дурацкой песенке головами… Конечно, это совсем не напоминало торжественные молитвенные гимны или маршевые песни вроде «Пути герцога» — но это помогало людям сбросить психическое напряжение, и жутко бесило оптиматов. И это уже было немало!

— Почему дю Ритёр не вступает в дело? — Эадор был тут, рядом со своим другом, на вершине редута. Его скимитары могли пригодиться против чудищ, в конце концов — эльф был зверобоем! — Я видел, чего они стоят, он и его Вольная Компания! На вид — такой благообразный дядечка, одет прилично, даже некоторое брюшко имеется… Усы, бородка, волосы седые кудрявые… Но голос! От этого голоса мне самому хотелось спешиться, ухватить пику и стать в стройные ряды, веришь, нет?

— Не верю, — хмыкнул Аркан, вглядываясь в предрассветный сумрак. — Ты слишком стар для этого дерьма. Тебя не заставишь ходить по струнке.

— И то верно… — милостивый государь Нилэндэйл приосанился. — У меня вообще-то своя Вольная Компания, и не из последних! У нас просто специализация разная, и точка. Нечего сравнивать!

— Если бы тут был Ёррин — он точно бы сказал: «Как хрен с пальцем!» — не удержался Буревестник.

— Ёррин — молодцом, — посерьезнел эльф. — Очень мне жаль было, что я не стоял с ним плечом к плечу на Шаранте. Я бы расписал эти гнусные рожи как положено… Но! Ты правильно сделал что отвел ополченцев на третью линию… Кто будет сдерживать дю Ритера, когда он навалится в полную силу? На самом деле я сомневаюсь, что наши — сдержат. Твои люди устали, почти все — ранены или травмированы… И подкрепления с острова мы перебросить не сможем!

— Доживем до утра, — нахмурился Аркан. — Для этого нам предстоит сделать еще много Божьей работы! Глянь — зашевелились…

Стараясь не шуметь, они подкрались к брустверу. Здесь уже находились настороженные зверобои — каждый со скимитаром из подземелий Граббе. Полсотни отборных людей, видавших всякое и побывавших в самых свирепых переделках — большая часть из них шла с Арканом рука об руку еще с самого бунта гребцов на Красном корабле. Они весте сражались с чудовищными эльфами в Доль Наяда и убивали фоморов на мосту через Лзаа, топили в крови Низац Роск и штурмовали особняк Закана… Им Буревестник верил как самому себе — и даже больше.

Поэтому, когда над частоколом первой линии показалась первая клыкастая башка, он спокойно, с легким шелестом потянул из ножен черный клинок и поправил перевязь: теперь он снова мог просто делать то, что должно — и ни о чем больше не думать.

— А-у-у-у-у! — утробный вой стал предвозвестником атаки.

Чудища полезли одно за другим — рогатые, клыкастые, когтистые, в чешуе и с шерстью, со свиными рылами и крокодильими пастями… Рем уже знал, что этот облик — отражение внутренних страхов и пороков того, кто впустил скверну в свою душу, провел ритуал — и стал одержимым. Наверное, все они думали, что смогут это контролировать. Что, победив врага, снова станут людьми, и их будут почитать за полубогов и мифических героев. Но Аркан знал и еще кое-что: у этих тварей не будет шанса проверить правдивость своих надежд. Они будут убиты — здесь и сейчас.

Огромными прыжками монстры достигли линии редутов — и полезли наверх.

— Начнем, во имя Господа! — Буревестник скинул с головы шапель и кольчужный капюшон, его волосы тут же растрепались…

Одно движение руки — и клинок загорелся ярким пламенем. Краем глаза Рем видел горящие клинки в руках других зверобоев, его ноздри ощутили запах ладана… Первого демона — того самого, клыкастого, он встретил на бруствере — стегнул его широким, размашистым ударом, прямо по оскаленной пасти, а потом — еще и еще.

— … и когда пойду я долиною сени смертной, то не убоюсь зла! — зверобои рубили, и кололи, и ароматный дым заполнил собой линию редутов, заставляя одержимых останавливаться и очумело мотать головами — и умирать от града ударов.

Поверженных врагов обливали горючей смесью, и поджигали — и тут же встречали новых монстров. Парадокс — если бы эти же самые воины вышли на бой с людьми Аркана в человеческом обличье, хорошо вооруженные и экипированные — пожалуй, у них было бы даже больше шансов! Те, кто послал их против ортодоксов рассчитывал на эффект внезапности, испуг и — ближний бой, когда демон врывается в толпу ошеломленных пехотинцев — и рвет их на части одного за другим… Воистину: имеющие уши — не слышат, имеющие очи — не видят. Всю весну зверобои орудовали в Кесарии — но от этого отмахивались, как от блажи, ереси и мракобесия, дабы не смущать умы правоверных оптиматов… И теперь эта самая ересь стала лучшим оружием против адских отродий.

В какой-то момент Аркан и Эадор оказались вдвоем против огромного звероящера — он был на две головы выше высоких человека и эльфа. Его хвост бил по земле, лапы — угрожающе протянулись к двум друзьям, язык трепетал среди острых как кинжалы зубов.

— Хоп! — выкрикнул Аркан и перекатом ушел вправо, одновременно выбрасывая из рукава свое излюбленное оружие — цепочку с гирькой, и захлестывая одну из ног монстра.

— Айе-е-е! — эльф кувыркнулся в другую сторону — и оба его скимитара пригвоздили хвост звероящера к земле.

Рем изо всех сил, ощущая, как режет запястье цепочка, дернул — и гигант с разочарованным хрюканьем рухнул, размахивая лапы и разбрасывая фашины. Шарик из угольной пыли, толченого зверобоя и ладана полетел, искря зажженным фитилем, прямо в пасть чудища, монстр рефлекторно сжал челюсти — и пуф-ф-ф! Яркое пламя вспыхнуло у него в глотке, и звероящер задергался от ужаса и боли.

— Н-н-на! — двумя мощными ударами Рем отделил голову твари от туловища. Одновременно с этим эльф выпустил ему кишки — и теперь поливал из бутыли горючей смесью.

Герцог Аскеронский огляделся: его люди одержали практически чистую победу. Кое-кто был ранен, пара человек лежала на земле — над ними склонились товарищи… Но — демоны были повержены!

— Рем, взгляни! — Эадор указывал рукой в сторону реки.

По Рубону, в лучах восходящего солнца, шли галеры Долабеллы, Скавра и Разора, и ветер раздувал их паруса, а весал мощно взбивали черные воды великой реки. А вместе с ними…

— С нами Бог! С нами Бог и Фрагонары! — вскричал от переизбытка чувств Аркан.

Вместе с галерами шли боевые дромоны Первой Гавани! Красивые быстроходные — эти два корабля тут же нацелились на эльфийскую эскадру, и из причудливой конструкции носу одного из них ударила струя огня, поджигая сразу два туринн-таурских судна, да что там — сама вода горела!

— Огонь прежних! — воистину, в этот день Бог был за них.

— Ваше высочество, отступаем? — к нему подбежал один из зверобоев. — Ландскнехты строятся для атаки!

И действительно — под прикрытием демонической атаки оптиматы разворотили частокол, и теперь строились, разбиваясь на штурмовые группы. Серди множества коричневых гамбезонов ландскнехтов тут можно было увидеть спешенных рыцарей в тяжелых доспехах, и даже — наемных магов!

— Оливьер, понтоны, — коротко приказал Аркан.

Действительно — эльфийские корабли были заняты схваткой с галерами и дромонами посреди водной глади Рубона, маневрировали, пытались сблизиться для абордажа и при этом не подставиться под обстрел. Сафат был свободен, и гномы уже сменили артиллерийскую обслугу у аркбаллист, и налаживали понтонное сообщение в правом рукаве реки…

— Лора, Лора,

Как прекрасны

Девы в юные года!

Лора, Лора, Лора, Лора —

Везде, везде их красота! — послышалось хриплое пение из-за частокола.

Ландскнехты готовились идти в атаку. Аркан сжал зубы: впервые эту песню он услышал у мостов через реку Лзаа, тогда все они — ортодоксы и оптиматы — сражались против одного врага, стояли друг за друга горой. А теперь? Он видел, как ожесточились лица многих его старых соратников.

— Их там десять тысяч, не меньше, — проговорил Исайя Арханий. — Если впереди пойдет дю Ритёр… Сами не сдюжим!

Буревестник и не рассчитывал, что они смогут одержать победу в этом бою. Все его приготовления — колючие рагульки между второй и третьей линиями укреплений, волчьи ямы, большой запас метательных снарядов — все это было рассчитано не на победу, а на устойчивость обороны — на как можно больший срок. И явление кораблей на Рубоне — под красными фрагонаровскими и черными аркановскими флагами уже говорило о том, что они — не одни!

— Сдюжим, не сдюжим — а причешем их знатно… Расслабились господа оптиматы! Пора их снова подбодрить! — Рем поднял руку и скомандовал Шарлю. — Подавай сигнал — залп!

Старый сержант, который подволакивал ногу после схватки с демонами, взмахнул флажками. На одной из угловых башен вдруг показалась коренастая фигура, которая прыгала, скакала и размахивала руками как сумасшедшая.

— Ёррин? Какого дьявола? — Аркан выхватил подзорную трубу из чехла и уставился сквозь оптику на гнома, который жестикулировал самым безумным образом, явно привлекая внимание к чему-то, что происходило по ту сторону реки. Буревестник перевел свой взгляд в указанном направлении и вдруг расплылся в довольной улыбке. — Бра-а-а-ат! Маэстру! Аскерон пришел к нам на помощь!

Там, на высоком правом берегу Сафата реяли черные флаги с белыми змеями, и другие — с золотыми языками пламени. А еще — штандарты Флоя, Оробанов, Спата, Кастельяно, дю Молле и дю Керванов, и личный штандарт коннетабля Бриана дю Грифона. Великое множество воинов готовилось к переправе!

— Сдюжим, — уверенно проговорил Исайя Арханий. — С нами Бог!

Теперь и десять тысяч впереди — это было не так страшно. Загорались новой надеждой глаза, руки крепче сжимали оружие, и в такт барабанному бою из многих сотен луженых глоток раздались те самые строчки — без рифмы, с которыми ортодоксы век за веком сражались, умирали и побеждали:

— Благословлю Господа во всякое время!

Не умолкнет хвала Ему в устах моих.

Восхвалит Господа душа моя!

Да услышат меня кроткие и возвеселятся…

Ландскнехты дю Ритера, еще не знающего о том, что сегодня ему придется схлестнуться с Децимом Змием Арканом, набирая скорость, пошли в атаку. Рем — в который раз за эти бесконечные сутки — потянул из ножен меч.

«Если останусь жив сегодня — точно женюсь!» — подумал он.