Исход

V ЗНАМЕНА

Марш ортодоксов по Кесарии совершенно точно запомнился и столичным жителям, и аскеронцам. Если единоверцы из Ремесленной стороны встречали дружину Аркана откровенно радостно, а нелюди из Гетто — очень сдержанно, то в оптиматских и популярских кварталах хмурых воинов в шапелях и кожаных доспехах провожали плевки под ноги и злобные взгляды. На большее горожане не решались — наверное, сыграли роль слухи о свирепости западных ортодоксов. Ну и таблички на груди разбойников, развешанных вдоль дорог в герцогстве Краузе.

Провинциалы с побережья Последнего моря в свою очередь удивлялись громадности Кесарии, ее размаху, великанским мостам между островами, многолюдству, разнообразию архитектуры и грязи, царящей повсюду. Рем слышал негромкие разговоры воинов, которые едва сдерживались, чтобы не заматывать лица шарфами и поругивались на окружающее свинство.

Благородная сторона, конечно, была куда как более ухоженной. Герольды уже донесли весть о прибытии Аркана, и все обитатели элитного района высыпали на балконы и к окнам, вышли на мраморные ступени… Определенно — аскеронцы стали событием! Буревестник держал марку: спина прямая, рука со знаменем — на отлете, сдержанные кивок и взмахи руки оптиматским и популярским сеньорам…

Антуан дю Массакр тоже был здесь. Красивый, высокий, с наполовину седой шевелюрой черных как смоль волос, он стоял на крыльце гостиницы — ему, как не имеющему статуса принцепс электор отдельная усадьба не полагалась. Антуан вдруг бесшабашно улыбнулся, и приветствовал своего врага имперским салютом — кулак вверх! Аркан оглянулся: его бойцы скалились, разглядывая старых врагов — рыцарство Запада в цветах дю Массакра. Но, черт возьми, после рожи Штадлера и кесарийской «грызни бульдогов под ковром» (так выразился Арис?), даже смазливая рожа молодого дю Массакра показалась Рему вполне приятным зрелищем.

— Виват, Антуан! — выкрикнул он, а потом увидел злые ухмылки своих вассалов.

— Виват!!! — выкрикнули они, отдавая дань уважения сильному и достойному противнику.

— А-ха-ха-ха! — дю Массакр легко, свободно расхохотался и поднял над головой сомкнутые ладони, как будто передавая рукопожатие Буревестнику.

И это было правильно.

Многие из имперских принцев, князей и герцогов держали в Кесарии свои личные постоянные резиденции — и, соответственно, расположились в них. Однако, ортодоксы и популяры такой привилегией не обладали — на это имелись свои исторически обусловленные причины и предпосылки, и потому — их расположили в зданиях, находившихся во владении Императорского Двора. Отсюда возник и казус с размещением, потому и пришлось вмешиваться в этот вопрос Гонзаку — то есть, Диоклетиану Гонорию Фрагонару, который рядом со своим владетельным родственником теперь стоял на украшенном лепниной и статуями фоморов балконе старинного особняка и щурил глаза, провожая колонну аскеронцев оценивающим взглядом.

Алые стяги Фрагонаров, белые — Корнелиев, небесно-голубые — Аквила, зеленые — Бергандалей… Теперь к ним добавился еще и черный штандарт Арканов. Великие Семьи имперских ортодоксов прибыли в Кесарию. Все, кто остался на плаву, кто сохранил баннеретское достоинство, богатство, земли, влияние и репутацию. Потомки офицеров Первого Ковчега…

Фрагонары по преданиям вели род от человека, отвечавшего за боевой дух в войсках и поиск крамолы — и не даром многие и многие представители этого славного семейства, в том числе и приснопамятный Диоклетиан Гонзак, он же — Гонорий Фрагонар, стяжали себе славу непревзойденных мастеров интриг, тайного сыска и контрразведки.

Корнелии возводили свою родословную к Первой. Женщина, врачеватель, командир плавучего госпиталя — именно она был инициатором составления Устава Надлежащего, а также — помогала святому Ежи, записывала под его диктовку Слово Сына Человеческого. Белый цвет — цвет медицины и чистоты, несли на знамени нынешние Корнелии — младшая ветвь давно угасшей императорской династии.

Аквила — безумно смелые и воинственные, хранители голоса Юга, потомственные представители Императора и наместники тамошней буйной вольницы. Крылатая пехота была в их предках — что бы это ни значило. Как пехота может быть крылатой, летать по небу, минуя боевые порядки неприятеля и громя его тылы? Какие диковинные приспособления использовали для этого прежние и какую сумасшедшую храбрость демонстрировали их воины? Голубые береты и девиз «Никто, кроме нас!» Аквила пронесли сквозь века и тысячелетия.

Бергандали — вечные воители фронтира, стяжавшие славу в сражениях с орками Востока, именно они провозгласили в свое время Сихемскую Деспотию. И тоже были вправе гордиться своей родословной! Зеленый цвет их знамени возводили к зеленым головным уборам и знакам различия прежних стражей границ.

Черный штандарт Арканов тоже имело древние корни. «Черная смерть» — так называли их стяг враги Империи на самой заре человеческой истории Раваарды. Существовало две легенды о происхождении этого скандально известного клана, не противоречащие друг другу. Согласно первой, родоначальником знаменитой фамилии стал воин, который первым стал хоронить павших. Он сразу после Прибытия и битвы за устье Рубона организовал команду могильщиков, и взял на себя этот скорбный труд, поскольку стояла жара, и наличие большого количества мертвых тел могло стать причиной возникновения заразы. Форма добровольного могильщика была черной, и Первая высоко оценила его моральные и лидерские качества, и возвела в офицерское достоинство, и даровала ему черное знамя.

Вторая же легенда свидетельствует о том, что этот человек готовился стать офицером, был кем-то вроде стажера или курсанта, и служил в абордажниках, в отряде воинов, которые специализировались на захвате чужих судов и штурме прибрежных укреплений… И многие, очень многие деяния его потомков говорили в пользу достоверности этого предания!

Были и другие семьи, и другие знамена… Но одни — затерялись во мраке прошедших веков, другие — замшели и захирели, обнищали, ушли в забвение и растеряли достояние великих предков…

Никогда доселе Аркан не встречался ни с кем из Великих Семей, кроме Гонзака, конечно. И, понятное дело, находился под впечатлением: это ведь были живые легенды, прямая связь с полуторатысячелетней историей рода людского! Буревестник как-то не задумывался о том, что и он сам, и его семья и были такими же живыми архаизмами.

Голос герольда вырвал аскеронского герцога из плена задумчивости.

— Мы прибыли, ваше высочество! — кажется, тон доверенного человека коннетабля Штадлера сочился ядом!

Аркан осмотрелся.

— Что это? — поинтересовался он, вздернув бровь.

— Усадьба Бурдок, ваше высочество! — с каменным лицом пояснил герольд. — Можете размещаться здесь.

Рем обвел взглядом развалины трехэтажного монументального здания, заросшие терновником, плющом и вьюнками, обширную территорию вокруг, похожую на кусок дикого леса посреди имперской столицы. Вековые деревья, заросли кустарника, бурелом и развалины… Здесь ранее явно располагался парк и сад, и какие-то флигели, и хозяйственные постройки. В целом весь Бурдок представлял собой место заброшенное, и явно хранящее какую-то нехорошую тайну.

Ортодоксы зароптали, но Аркан оглянулся на них — и воины притихли, раздумывая над хитрым выражением глаз своего сеньора.

— Мы можем здесь расположиться и устроиться по своему собственному разумению? — спросил Рем.

— О да! Эта усадьба в вашем полном распоряжении до тех самых пор, пока имперские выборы не закончатся! — самодовольно провозгласил герольд.

Штадлер и его присные, наверное, думали, что здорово унизили молодого аскеронского герцога. Что он будет делать со своими пятью сотнями людей на этом забытом Богом и людьми пустыре? Ему наверняка придется вывести своих воинов за город, а самому устроиться в гостинице… Формально — они ничего не нарушили, для каждого из принцепс электор полагался особняк на Благородной стороне — и этот пункт Уложения о выборах был выполнен!

Аркан же квартирмейстерской своей душой уже предполагал значительные выгоды от такого просчета городских властей.

— И документ у вас на этот счет имеется? Что оная усадьба Бурдок передается в пользование Тиберия Аркана Буревестника, герцога Аскеронского, и он может в ней разместить своих людей и устроиться так, как считает нужным?

— Э-э-э-э… — замялся герольд.

— Бумаги нет⁈ Тогда рысью — в ратушу, к коннетаблю, мэру, церимониймейстеру или хоть к самому дьяволу, чтобы через полчаса у меня была официальная бумага, или видит Бог, я размещу своих людей прямо на рыночной площади!!! — раненым буйволом взревел Аркан и герольда как ветром сдуло, только искры полетели из-под копыт его лошади, выбитые стальными подковами из каменной мостовой.

— Гавор, — Рем подозвал к себе Коробейника. — Немедленно — на Ремесленную сторону. Мне нужны строительные инструменты, продовольствие, скобяные изделия… И топоры. Пилы и топоры! Денег где взять — знаешь, к кому обратиться — тоже… Как только этот олух в пурпурной котте привезет мне бумагу из ратуши — мы примемся за дело.

— За дело, Командор? — глава аркановской тайной службы не мог понять замысла своего господина.

— О-о-о-о, — Буревестник широко улыбнулся, в который раз за день. — Дел у нас много!

Диоклетиан Гонорий Фрагонар — он же маэстру Гонзак, пешком добирался до усадьбы Бурдок, что размещалась на самом краю выделенного ортодоксальным владетелям квартала пешком. По своей привычке бывший магистр оффиций нарядился в потертый коричневый кафтан, который никоим образом не указывал на его высокий статус, на голову нахлобучил кожаную шляпу. Старый интриган опирался на трость, чуть прихрамывая, и подошвы его потертых ботфортов иногда шаркали по плитке тротуара.

Маневр Гонзака с подменой документов удался, ортодоксов поселили компактно, если можно назвать компактным расселение в отдельных особняках, отстоящих друг от друга на полверсты или более. Это позволило бы делегатам от Великих Семей прийти друг другу на помощь в случае беды… Если бы существовала такая договоренность. Фрагонары, Корнелии и Бергандали уже составили триумвират, еще на Юго-Востоке, и давно выступали единым фронтом. А вот Тиберий Аркан Буревестник и Вергилий Аквила все еще не раскрыли свои намерения… И Гонзак шел налаживать мосты.

— Что такое? — удивленно пробормотал под нос он, заслышав стук топоров и визг пил, а следом — треск падающего дерева.

— Па-а-аберегись! — заорал возница и мимо прогрохотал крытый тентом фургон, в котором позвякивали ящики с чем-то явно металлическим.

Усадьба Бурдок, известная жителям Кесарии и таким любителям мрачных тайн, как Диоклетиан Фрагонар, в первую очередь в качестве места трагической гибели семьи последнего императора Фабия Красивого, теперь напоминала строительную площадку! Грозные аскеронские воины сняли доспехи, развесили вдоль границы участка щиты, подпоясались мечами и тесали, копали, приколачивали и таскали с видимым азартом и трудолюбием…

— Ваше высочество? — Гонзак с удивлением узнал Аркана в долговязом широкоплечем рабочем, который вместе с десятком аскеронцев тащил освобожденный от сучьев ствол дерева куда-то в сторону развалин усадьбы. — Что здесь происходит?

— Маэстру Гонзак… А-хм! Точнее, ваше превосходительство Фрагонар — вы стоите на будущей Виа Преториа. А вон там будет Форум Игнис, а здесь — Виа Принципалис… — Буревестник оторвался от работы, утер пот со лба и пояснил. — Раз уж выдалась такая возможность — нужно расположиться с удобствами!

— Вы что же, делаете лагерь легиона⁈

— Тут нет и трех гектаров местности, разве что когорта могла бы здесь разместиться… Но нам в наследство достались отличные каменные стены, хватит места и людям, и лошадям… В коттедже будет штаб, во флигеле — конюшни… — делая поясняющие жесты делился планами Аркан.

— Вы понимаете, какой это будет скандал? — Гонзак прищурился. — Военный лагерь посреди Кесарии! Крепость внутри крепости!

— А мы по их оптиматским сложностям нашей ортодоксальной простотой ударим, — Буревестник полез за пазуху и извлек бумагу с подписями членов магистрата и печатью Ратуши. — Вот, этот фон Штадлер… Кстати — вы знали, что в центральных провинциях вместо «дю» оптиматские аристократы добавляют к фамилии «фон»? Что за дурацкая манера? Ну, не важно, не важно… Главное — фон Штадлер их подставил. Вот оно — «по своему собственному разумению устроиться на территории усадьбы Бурдок!» А? Каково? А мы народ провинциальный, дикий, большую часть времени проводим по лесам да буеракам, на чудищ охотимся и разбойничков изводим… По нашему разумению — военный лагерь и есть самое комфортное и удобное в мире место для проживания…

— Ну-ну, — покачал головой Диоклетиан Фрагонар. — Надеюсь, вы хотя бы на один вечер променяете удобства стройплощадки на скромное гостеприимство моего господина? Его высочество князь Люциан приглашает ортодоксальных принцепс электор на прием… И предлагает обсудить общую стратегию.

Они отошли чуть в сторону, чтобы не мешать рабочим и не быть ненароком подслушанными, и Аркан спросил:

— Давайте начистоту, маэстру Гон… А, проклятье… Никак не привыкну!

— Нет-нет, можете звать меня по старому, башелье Белла…

Мужчины понимающе переглянулись, и Рем продолжил:

— Так что, отец вел какие-то переговоры? Я не имею от него ни малейшего руководства к действию, не получал ни единого письма с тех самых пор, как покинул Аскерон! И нахожу это странным. Старик не может просто так просидеть на Первом Холме Аскерона и заниматься подсчетом урожая масличных культур и средними удоями и надоями на одну коровенку! Это чертовски подозрительно!

— Старик… — Диоклетиан Фрагонар задумчиво дотронулся пальцами до своего подбородка. — Деспот Аскеронский сейчас занимается активным строительством застав и укрепленных городков на Плато Семи Ветров и на пустошах вокруг Залива Устриц. А еще — ведет переговоры с Башней Магов. Не знаете, в чем тут собака зарыта? Я, честно говоря, голову сломал, пытаясь понять его логику… А еще — этот ваш рыбоглазый приятель, у которого руки не по локоть — по шею в крови! Он ошивается тут, в Кесарии. В компании престранных типов…

Эдгар дю Валье в Кесарии? У Буревестника все внутри похолодело. Отец готовил что-то чудовищное! Что за змеиный клубок тут сплелся перед самыми выборами? Во что все это выльется?

— Предположим… — начал он. — Предположим, я могу понять расширение сферы влияния Деспотии на ранее ничейные пустынные земли. Плато Семи Ветров — это кратчайший путь на Север, к нашим друзьям и союзникам Корхоненам. Залив Устриц — стратегическая точка для связи с Югом. Но и то, и другое — земли нынче для сельского хозяйства непригодные, и держать там сколько-нибудь солидные гарнизоны очень накладно… Но, в конце концов Деспотия сейчас может себе позволить и пять, и семь тысяч солдат на каждом направлении, для вас ведь это не секрет, да?

— Не секрет… В военном плане Арканы и Монтреи сейчас — самая большая заноза в заднице у каждого, кто прибыл на имперские выборы, — кивнул Диоклетиан Фрагонар. — А для вас — не секрет что Синедрион готовит почву для Крылатого похода… Они никогда не смиряться с таким положением дел!

Буревестник мрачно кивнул:

— Это все ес-тес-твен-но. В нашим мире это — в порядке вещей. А знаете, что не в порядке?

— И что же? — склонил голову на бок Гонзак.

— Мой отец никогда не стал бы вести переговоры с магами. Я в принципе не представляю себе, что заставило бы его пойти на такой шаг. Сжечь их всех? О, да! Изгнать из Деспотии? Вполне. Терпеть и скрипеть зубами, ожидая повода расправиться с ними? Тоже можно понять, так дело и обстояло перед моим отъездом. Сотрудничать? Обсуждать что-то? О, нет!

— Так что же, скоро — Конец Света? — выражение лица старого интригана стало ироничным.

— Ой, да бросьте… — отмахнулся Аркан. — Конец Света случается каждые сто лет, вам ли не знать?

— А я думал — каждые тридцать…

— Может и тридцать, — беспечно согласился Буревестник. — Так что там с приглашением? Когда его высочество ждет мое высочество в гости?

— Сегодня, к полуночи, — сообщил Фрагонар. — Оденьтесь подобающе, мероприятия предстоит хоть и камерное, но очень, очень серьезное…

— К полуночи? — Рем выпятил нижнюю челюсть. — Мы успеем закончить ров, вал и частокол. Может быть, накроем и крышу! Замечательно!

Он махнул рукой, прощаясь, и побежал догонять рабочих, которые крепили ствол дерева к тросу кран-балки, готовясь поднять огромное бревно на высоту третьего этажа.