Исход

VI СИЛЬНЫЕ МИРА СЕГО

— Это что — и есть ваш подобающий наряд? — Диоклетиан Фрагонар состроил гримасу такую кислую, будто он съел пяток южных недозрелых лимонов. — Сначала Вергилий, теперь вы…

— О, да! — кивнул Аркан, сделав в уме зарубку про «Вергилия». — И в пир, и в мир, и в добрые люди.

Под черным плащом с багряным подбоем на герцоге Аскеронском были надеты кожаные доспехи — типичные, аскеронские. Тщательно вычищенные и покрытые специальным лаком, кираса, наплечники, наручи и поножи смотрелись на самом деле довольно элегантно — для командира наемного отряда, но никак не для хозяина всего Аскерона. Необычные ножны и два эфеса мечей также привлекли внимание Гонзака, но от комментария бывший магистр оффиций в этом случае воздержался.

Отбирать оружие у Буревестника никто и не подумал.

— Визит официальный? — спросил Рем.

— Вполне, вполне… — покивал Гонзак

— Тогда кое-чего не хватает… Патрик? — Аркан глянул на верного друга и вассала.

Доэрти мигом достал из сумки обруч и водрузил его на голову герцога.

— Теперь я выгляжу как подобает?

— Теперь — да, — кивнул Диоклетиан Гонорий Фрагонар. — Вам, маэстру Доэрти, придется остаться здесь, с другими адъютантами… Я сам буду прислуживать их высочествам.

Южанин с тревогой глянул на Рема, но тот подмигнул в ответ. В конце концов, у него было пятьсот воинов на расстоянии одной версты, два десятка наемных кесарийских кхазадов во главе с Ёррином — в старой, заброшенной ветке имперской канализации, прямо под особняком, и огромная банда оборванцев, привлеченных именем дерзкого башелье Ромула Беллами и звонкой монетой — в трущобах за стенами Благородной стороны. Да и в конце концов — это ведь были ортодоксальные владетели! Единоверцы! Самые естественные союзники из всех! Наверное.

— Адъютантская — это вон туда, — ткнул пальцем в обитую бронзой дверь Гонзак.

Створки были чуть приоткрыты, изнутри раздавалось ляпание карт о стол, громкие голоса и звон бокалов.

— Иди, Патрик, — кивнул Аркан.

— А вам — вверх по лестнице, ваше высочество… — Диоклетиан Фрагонар пристально посмотрел на Рема и проговорил. — Помните тот вечер в Аскероне? Когда вы дрались с тем бретером, как его… Бонасера? Буонасье? Бисер?

— Дю Бесьер… Еще бы я не помнил — тогда-то все и началось! — криво улыбнулся Буревестник и поправил герцогский обруч. — Хотя я и понятия не имел — что именно начинается… Аскеронская возня казалась мне центром вселенной.

— Мы сидели тогда в таверне и я каким-то сверхъестественным образом увидел все это, — Гонзак обвел взглядом лестницу, внутреннее убранство особняка Фрагонаров, самого Аркана. — Я понял, что вы встанете наравне с моим господином и другими князьями. Хотите — верьте, хотите — нет. Я видел, как вы будете подниматься по это лестнице, по ступеням.

— Отчего же — нет? Я хорошо помню ваш взгляд тогда: такой, каким мясник смотрит на коровенку, которую вот-вот отведут на бойню, — Рем коротким движением поправил плащ и решительно зашагал к лестнице, но перед самой первой ступенькой оглянулся. — Теперь мне понятно, почему вы так на меня смотрели. Но я — корова бодливая. С очень, очень скверным характером…

— Вы зайдете на бойню, развешаете всех забойщиков на столбах — с табличками на груди, конечно, и вернетесь с большой добычей в родное стадо… — с максимально серьезным лицом проговорил Гонзак. — Вы же — Аркан.

Буревестник взбежал по лестнице и отворил дверь в салон Фрагонара.

— Благословен Бог наш всегда, ныне и присно, и во веки веков! — провозгласил он, пребывая в самом приподнятом настроении. — Мир дому сему, ваши высочества!

— Аркан говорит о мире? — раздался бархатный баритон. — Значит, война близко! Входи, во имя Огня, Света и вечной жизни!

И Рем вошел внутрь.

Люциан Фрагонар походил на доброго Императора из ортодоксальных сказок, каким его обычно изображают на типографских иллюстрациях, миниатюрах в рукописных книгах и — на словах, передавая предания о святых правителях древности из уст в уста.

Он восседал в массивном резном кресле, покрытом волчьей шкурой, и отблески от горящего в камине огня плясали на его красивом, мужественном лице. Окладистая борода, породистый нос, каштановые волнистые волосы до плеч, проникновенный взгляд теплых светло-карих глаз… Его роскошный дублет алого цвета отлично сидел на атлетичной фигуре, и сложно было сказать, сколько лет Фрагонару. Тридцать? Тридцать пять? Сорок? Он явно пребывал в самом расцвете сил — умственных и физических, харизмой и властью от него веяло за версту. И баритон, тот самый, от которого по спине пробегали мурашки — тоже добавлял царственности.

— Маэстру! А это последний участник нашего маленького «Заговора Ортодоксов», — владетель Первой Гавани встал и сделал несколько шагов навстречу Рему. — Тиберий Аркан Буревестник, я полагаю? Наслышан, наслышан.

— Вы пели в церковном хоре, ваше высочество? — ничтоже сумняшеся спросил Рем.

— Что? — глаза князя Люциана округлились. Он явно не ожидал такого начала разговора с молодым аскеронцем. — Но как…? Действительно, я подвизался в Кафедральном соборе Первой Гавани в юности, пел в хоре и служил псаломщиком… Это все ваши аркановские штучки, да?

— Это все ваш фрагонаровский голос! — парировал Буревестник. — Пробирает как на проповеди.

Он играл на грани. Бог знает, какие отношения приняты между сильнейшими ортодоксами Империи? Эти четверо, конечно, были единоверцами — но не аскеронцами! Не зверобоями! Не друзьями ему! В конце концов, каждый из них был старше Рема на семь, десять, может быть — пятнадцать лет! Вполне вероятно, что его сочтут наглецом и просто-напросто вышвырнут!

— Орра, — раздался хриплый голос из угла. — А парень неплох. Думаю — споемся.

В центр комнаты вышел коренастый, на голову ниже Рема мужчина в тяжелой кирасе, наручах и поножах, и с огромным мечом у бедра. Шлем-бацинет он держал на сгибе локтя. «Вот кто тут главный милитарист!» — подумал Аркан. Круглая, коротко по-ортодоксальному остриженная голова с большими залысинами, орлиный нос, мощная челюсть, хитроватый прищур гоулбых глаз- это и был Вергилий Аквила, собственной персоной. Не являясь южанами-орра по крови, Аквила уже больше тысячи лет проживали на территории Юга, и давно впитали нрав и манеры его горячих обитателей в самую свою душу. В мимике и движениях грозного воителя сквозило нечто неуловимое, что роднило его с Патриком Доэрти и другими лихими орра-кавалеристами, какие служили под знаменами Арканов во время феодальной войны герцогстве.

Знаменитый голубой берет был продет в крепление наплечника, и давал возможность совершенно точно идентифицировать этого человека. Аркан коротко поклонился, но увидел, что легендарный южанин протягивает ему ладонь для рукопожатия, смутился — и ответил на приветствие.

— К вашим услугам, ваше высочество… — ладонь у Вергилия была твердой как кузнечные клещи и покрытой мозолями от сотен часов, проведенных за тренировками с оружием.

— Формально — превосходительство, — пояснил Аквила. — Пусть нас для удобства и величают князьями, но на юге все аристократы — равны. А титул наместника дает мне право только на «превосходительство».

— Посмотрел бы я на того, кто попробует оспорить ваше право на княжеский титул, Аквила, — подал голос молчавший до этого Луций Корнелий Гаста. — Право любого из нас на любой титул. Нынче всякое право имеет значение только в том случае, если у вас есть достаточное количество клинков, чтобы подтвердить его. Будем откровенны, маэстру — сейчас мы, ортодоксы, можем говорить с позиции силы. Каждый из нас в одиночку может разгромить любого из своих соседей, вместе — мы можем победить любую армию. Нечего скромничать.

Он походил на птицу в своем свободном белом кафтане с широкими рукавами и серебряным шитьем, и передвигался так же, как будто перелетая с места на место. Светлые длинные волосы Корнелия Гасты при этом свободно ниспадали до плеч и развевались при каждом шаге.

— Особенно после того, как Арканы забрали себе Аскерон, да? — в своем зеленом одеянии, по крою похожем на наряды тъялери, Лентул Бергандаль практически слился с портьерой того же оттенка, и теперь как будто проявился из ниоткуда. — Вы оказали нам большую услугу, сдвинув вектор внимания Синедриона с Юго-Востока на Запад. Нужно сказать спасибо вашему отцу и Диоклетиану — они работали над этим долгие годы… Но вышло так, как вышло. Вы стали самостоятельной фигурой, Тиберий. Можно звать вас Тиберием? Понятия не имею, как на западе, но в наших краях люди одного круга зовут друг друга по имени…

Этот Бергандаль был моложе всех, не считая Аркана. Рыжие растрепанные волосы, короткая борода чуть более темного оттенка, уродливый шрам от левого виска к подбородку — он скорее походил на разбойника с большой дороги, чем на представителя древнего знатного рода. И это странным образом роднило его с Буревестником.

— Имя? — доброжелательно улыбнулся Аркан. — Тогда я предпочитаю когномен — Рем. Тибериев, благо, на белом свете, проживает уже целых шесть, считая ребятишек Децима…

— Рем… Что ж, очень приятно, — Бергандаль, быстро пересек комнату, хлопнул Буревестника по плечу и предложил: — Зовите меня Лентулом. Что ж, предлагаю дождаться от Диоклетиана чашек с ко, и обсудить наконец, что мы будем делать во время голосования, кого поддержим и какими ресурсами располагаем…

Аркан помалкивал, слушая разговоры Юго-Восточного Триумвирата — так он про себя окрестил союз Фрагонаров, Бергандалей и Корнелиев. Определенно — первую скрипку там играл Люциан, и речь шла о двух вариантах развития событий: выдвижении владетеля Первой Гавани в качестве кандидата на трон на выборах, и — возможного компромисса с популярами ради того, чтобы истребовать у будущего правителя, кем бы он ни был, как можно больше политической, религиозной и экономической автономии. Первоначальные догадки Буревестника оказались верными: они заполучили себе дополнительные вицы. Кое-кто из аристократов Востока доверял Фрагонарам гораздо больше, чем Синедриону, но при этом — не мог оставить свои владения, опасаясь набегов орков, или — коварства алчных соседей. Считая вицы Бергандаля и Корнелия, Люциан Фрагонар мог распоряжаться семью голосами.

— Если мы перетянем на свою сторону Вермалленов и Тимьян, и, хорошо бы, Смарагду — то имея одиннадцать голосов мы сможем надавить на любого из кандидатов. Одиннадцать голосов из шестидесяти — это может качнуть чашу весов! — задумчиво проговорил Фрагонар, имея в виду, что присоединение к его партии Аркана и Аквилы — дело решенное. — Пока я вижу две группировки у оптиматов, которые действительно смогут побороться за престол: рыцарство Запада, нищее и многочисленное, которое видит своим героем Антуана дю Массакра, спасибо Арканам… И столичное дворянство — богатое, прогрессивное, но далеко не такое воинственное. Их поддерживает Синедрион. Кто станет претендентом на трон от этой фракции — я сказать не берусь, слишком много вариантов. Но, совершенно точно, это будет человек, который устроит кардиналов…

— … и Туринн-Таур, — не выдержал Рем

— Ой, да бросьте вы, Рем, — отмахнулся Бергандаль. — Снова во всем виноваты эльфы? Это ведь устать можно: всегда находится тот, кто во время неурожая, междоусобицы или наводнения помянет эльфов. Мол, они виноваты! Дергают за ниточки, плетут заговоры… И, конечно, подкладывают эльфиек под сильных мира сего, м?

— Если что-то крякает как утка, выглядит как утка и плавает как утка — то скорее всего это утка, — внезапно подал голос Аквила. — Насколько я знаю, на герцога Аскеронского не так давно было совершено покушение, в его собственном дворце… Простите. Во дворце Деспота. И участниками нападения были туринн-таурцы. Они применяли редкие артефакты, верно?

Рем озадачено глянул на южанина: откуда он мог знать об этом? Об артефактах знали Арканы, знал Экзарх, и… Сибилла! Маги? Аквила знался с магами из Башен? Это вносило новые коррективы в и без того запутанные расклады вокруг выборов. Одно можно было сказать точно: Синедрион и традиционные структуры имперских одаренных — такие как, например, Башни, явно не ладили.

— Так что же, на вас в самом деле напали эльфы? — поинтересовался Фрагонар. — Может быть, это был кто-то из этих ваших торговых партнеров из-за Последнего моря?

Он явно прозрачно намекал на Доль Наяду. Но Аркан не поддался на провокацию не стал развивать тему:

— Я отличу тъялери от ванъяр так же точно, как южанина от северянина, маэстру, — заверил собравшихся Рем. — Но…

Аскеронский герцог вовремя спохватился: разразиться гневной тирадой по поводу недальновидности и беспечности своих естественных союзников было бы большой глупостью. Они вели себя так же, как и большинство остальных высших аристократов. Проблемы «тонких времен», активизации фоморов и химер их почти не затрагивали, а все вызванные этими грозными явлениями события они сбрасывали на суеверия, общий нарастающий хаос на имперских землях и проделки магов и нелюдей. И, конечно, ортодоксы и понятия не имели, что Аркан держит в рукаве козырь из семи виц. Поэтому он закончил совсем не так, как планировал в самом начале.

— … но, что бы там ни было, я лучше пойду и выпью чашечку ко с дю Массакром, чем проголосую за партию Синедриона… — получилось слегка нескладно, и нескладность эту заметили, но вида не подали.

— Предположим. На самом деле это не так и важно — если вы не станете лезть в драку с Антуаном, для нас всех он тоже будет более предпочтительным союзником, — кивнул Фрагонар. — Конечно, в том случае, если мы не сможем договориться с Вермаленом и другими оптиматами… А есть ведь еще Монтанья и Север! Что скажете про Людовика и новых правителей Байарада? Мы можем рассчитывать на альянс с ними? И дю Пюс Лабуанский… Он ведь низвержен вашим братом! Кому достались его вицы?

— Северяне в Кесарию не явятся, — Аркан не торопился открывать карты. — Как и Монтрей. У них слишком много проблем в своих владениях, по сути — идет война… Две войны. Микке Ярвинен добивает язычников на крайнем Севере, в Монтанье полно недовольных аристократов… Что касается Лабуа — Децим задумал превратить ее в настоящую крепость, этим и занят.

— Змий дорвался до игры в солдатики, — проговорил Аквила. — Он ведь и вправду хочет стать первым полководцем, который разгромит Крылатый поход, да?

— О, да! — Аркан решительно кивнул. — А я намереваюсь ему в этом помочь. Всеми доступными мне средствами.

— То есть вы не сомневаетесь в том, что Крылатый поход будет? — поднял бровь Корнелий.

— И я уверен — он начнется раньше, чем вы думаете, независимо от того, чем закончатся выборы, — задумчиво проговорил Буревестник. — Очень удачно разговор свернул в это русло, маэстру. Я долго слушал все, о чем вы говорите, и понял, что у нас с вами разняться цели приезда в имперскую столицу.

На лицах членов Триумвирата отразилось искреннее недоумение, а вот Вергилий Аквила — этот, кажется, понял к чему клонит Аркан.

— Вы все еще верите в то, что можно провернуть фарш обратно в мясорубку и вынуть из нее целый кусок мяса, — сравнение было довольно неприглядным, но ничего получше в голову Рема не пришло. — Мне больно говорить об этом, ибо я — имперец до мозга костей, но… Та Империя, которую вы застали в юности — она мертва. Пытаться оживить ее — значит создавать кадавра, чудовищного квазиживого мертвеца. Она рухнет — и я могу назвать вам как минимум три причины, которые неминуемо приведут ее к ужасному концу, но кажется мне, что вы не станете слушать. Кто я — и кто вы? И тем не менее, я предлагаю вам не пытаться играть в игры по правилам Синедриона и делать вид, что нынешние выборы — это способ выхода из кризиса. План ведь такой: поставить императором Антуана, или — фон Краузе, или — Вайсвальда, истребовть у них Хартию Вольностей или Билль о Правах — и зажить счастливо, да? Нет! Этого не будет! Взгляните правде в глаза: стоит задуматься о том, как мы будем строить новую Империю. Нашу! Империю Ортодоксов и тех, кто захочет жить рядом с нами, по законам Божьим и человеческим…

— Ха! Вы предлагаете задуматься о рецепте котлет, которые мы будем жарить из фарша, — реакция Аквилы была внезапной. — Что ж, как я и думал — прежде чем строить планы, нужно дождаться Аркана. А, маэстру? Что я вам говорил?