Искательница приключений

Глава седьмая

Следопыт уложил Лихт на несколько заранее подготовленных подстилок, укрыл пуховым одеялом, пристроил под голову мягкую подушку, чтобы деве хорошо спалось, ибо слишком уж многое зависело от того, насколько долго удастся продержать ее спящей. Требовалась неделя, чтобы дойти морем до устья впадавшей в него реки, затем подняться вверх по течению в порт в часе-другом езды от замка герцога. Следопыт же всерьез полагал, что проблемы с удержанием искательницы приключений в спящем состоянии начнутся уже на второй день пути. Он не хотел думать, что будет, если девушка проснется раньше нужного срока.

Перед тем как выйти на палубу, навстречу крепчавшему ветру, скрипевшим доскам и хлопавшим парусам, следопыт потряс Лихт за плечо, хлопнул по щеке. Наказал своим ученикам ни на шаг не отходить от златовласки, почаще и понаблюдательнее проверять ее сон, а чуть только покажется, что она выплывает на поверхность, — добавлять в ее кровь новую порцию зелья, пузырьки с которым он раздал каждому из молодых людей. Человек с зелеными глазами покинул трюм корабля.

Тайны в том, как ему удалось попасть в порт раньше, чем туда пожаловали люди графа (а они живо смекнули, куда следопыт понесет свою пленницу), не было. Он просто возник у нужного ему причала из воздуха и спустя секунду-другую уже поднялся по тут же сброшенному трапу на корабль со златовлаской на руках. Человека с зелеными глазами ждали, поэтому так же быстро втянули трап на борт. Отдали швартовы и отчалили от пристани, несмотря на надвигавшуюся бурю. К тому времени ученики следопыта уже находились на корабле.

Когда домишко, из которого вышла искательница приключений, рухнул от удара всего лишь четырех стрел и его крыша подняла густую пыль, этим обстоятельством воспользовался человек с зелеными глазами. Он присел у калитки рядом со златовлаской, извлек из внутреннего кармана плаща предмет с загадочными письменами и скоро, как только на то был способен его язык, прочитал выведенные на предмете слова. Произнеся заключительные фразы, следопыт уронил вещицу на землю, взял девушку на руки и вместе с ней растаял из видимости слуг графа еще до того, как пыль осела.

Подбегая, лучники не осмелились пускать в пыль стрелы, чтобы не причинить вред объекту своего наблюдения. Когда перед глазами человека с зелеными глазами поплыло, когда осталось несколько считанных мгновений до скачка, он расслышал топот восьми пар ног, которым уже незачем было соблюдать тишину; разглядел блеск коротких хорошо наточенных мечей через мельчайшие пылинки. Он испытал удовлетворение от того, что у графа все-таки нашлись обученные своему делу люди: их сноровку следопыт определил по скорости, с которой они оказались рядом с калиткой, по тому, как они держали клинки в руках, а еще по немногим брошенным ими хлестким репликам.

Человек с зелеными глазами не хотел оставлять на земле вещицу, даже принимая во внимание то, что после прочтения она становилась бесполезным листком бумаги, годившимся только разве что на разведение лагерного костра промозглым вечером. Слуги графа найдут предмет, покажут хозяину, и граф сделает выводы от одного взгляда на письмена, таким образом узнав, что следопыт способен читать простые колдовские символы. А это было одной из тайн человека с зелеными глазами.

Но так получилось, что бумагу он бросил, хотя мог в последний момент поднять ее.

В этой истории с перемещением через пространство человека с зелеными глазами кое-что успокаивало, а кое-что настораживало и заставляло еще раз сопоставить известные ему факты. Сделав это, он усомнился, что тут произошло случайное совпадение. В чисто философском смысле человек с зелеными глазами верил в совпадения, но давно перестал считать их случайными, даже когда они всеми силами старались казаться таковыми. Совпадения всегда к чему-то да вели, иногда к ощутимым переменам в жизни следопыта.

Согласно опыту человека с зелеными глазами, если что-то по причинно-следственной связи приводило к чему-то, то это что-то не было, не могло быть случайным. Оно не всегда прямым образом исходило из замыслов и действий людей, не всегда было понятно этим самым людям, зачем оно произошло, но это уже представляло собой другую тему для размышлений. Часто же бывало так, что под совпадениями угадывалась искусная игра какого-то человека или группы людей: тогда нужные ему или им стечения обстоятельств просто маскировались под случайности.

Следопыта успокаивало то, что граф никогда не узнает, что именно он, человек с зелеными глазами, написал колдовскую бумагу. Граф предположит сие, несомненно, но доказательств у него не будет, значит, хоть часть тайны следопыта в этой области его способностей останется нераскрытой. Существует большая разница в мастерстве между людьми, которые могут только прочитать лист и которые могут правильно заполнить его. Чтение — это опосредованное задействование заключенных в листе сил, а написание подразумевает прямую работу с энергиями, сплетение заклинания, его перенос на доступную для письма поверхность. Значило ли это, что следопыт мог создавать другие магические предметы? Лишь отчасти, потому что заклинания перемещения в пространстве были одними из самых простых — для тех, кто понимал их принцип. Более сложную магию человек с зелеными глазами сотворить уже оказывался не в силах.

Способен ли он был переместиться в другую точку в пространстве, не прочитав ряды строк, а произнеся несколько слов, по примеру Лихт? Нет, ибо его разум был не в состоянии в такой короткий промежуток времени воспользоваться всей нужной для задействования только что сплетенных узлов силы информацией. Для помощи разуму человеку с зелеными глазами требовался листок.

Что касалось того, как следопыт овладел перемещением в пространстве, пускай только посредством вспомогательной вещицы, то за полтора года службы герцогу Лихт сама рассказала ему достаточно, чтобы заставить его сделать нужные выводы. Вдобавок к этому следопыт несколько раз находился рядом, когда искательница приключений исчезала, чтобы появиться в другом месте, и чувствовал вибрацию переплетений энергии вокруг нее. Он безумно рисковал, когда заполнил свою первую бумагу старательно выученными знаками и опробовал ее в деле, но все обошлось, и он переместился аж на два шага назад — как и запланировал. Больше неудобств ему причинили закружившаяся голова да звон в ушах. Со временем эти побочные эффекты большей частью прошли, затем исчезли и вовсе, по мере того как он совершенствовался в выведении очень похожих на клинописные символов.

Прыжок, который вынес его на причал, был самым большим из совершенных следопытом до сих пор. Оставленный же в пыли у рухнувшего дома свиток он написал в спешке на борту шхуны, сразу после разговора с ее капитаном. Очевидно, он допустил ошибку во время составления либо был просто пока недостаточно искусен, чтобы перемещаться на такие расстояния, потому что почувствовал, что что-то не заладилось, и еще до того, как растворился в воздухе. Но пути назад не было, он не хотел проверять, чем закончится схватка с восемью обученными людьми графа, оттого дочитал письмена.

Затем некая сила, которую он только тогда ощутил, когда она коснулась его, небрежно подкорректировала заклинание человека с зелеными глазами, при помощи чего только он и оказался там, куда хотел попасть. Именно эта сила насторожила его, ибо она не могла быть случайной. Кто это был?

Следопыт не имел представления. Однако смекнул, что это могло оказаться то существо, что проследило, чтобы сожженные искательницей приключений в порту дома не обвалились и в пожаре не погиб ни один человек, ведь, судя по слухам, жертв не было. Пораздумав, следопыт решил, что за златовлаской следует сильный маг, который чего-то хочет от нее.

Это человеку с зелеными глазами не понравилось ни с какой стороны, ибо выходило, что только он едва вырвал искательницу приключений из цепких рук графа, как тут же столкнулся с противником, хватка которого обещала быть в десяток раз крепче. Из огня да в полымя — вот как это называется. И даже еще хуже.

Да, колдун помог человеку с зелеными глазами, вывел его на причал в порт, а не позволил, например, упасть в море в днях пути от земли. Ведь что ему мешало искательницу приключений-то перебросить на сушу, а человека с зелеными глазами взять да еще дальше подтолкнуть в сторону, в которую он шагнул, куда бы там ни направил их этот его горе-свиток?

Но следопыт не знал дальнейших планов сего незнакомца на дерзкую светловолосую деву. Если мысли Лихт он смог предугадать, а после на основе догадок удачно построил свои действия для овладения ею, то раскрыть намерения кудесника такого мастерства у него не было решительно никакой надежды.

Поэтому следопыт оставил всех троих учеников в трюме, а не одного, как раньше хотел, остальных двоих взяв с собой на палубу, где их присутствие оказалось бы полезным в критический момент, ибо вслед шхуне из порта графа вышел другой быстроходный корабль. Он хотел по возможности предупредить следующий ход своего нового оппонента. Он не позволил себе думать, насколько надежна такая защита вокруг искательницы приключений. Трое мальчишек против заклинателя высокого класса? Но ему нужно было находиться на палубе, нужно было помогать команде шхуны бороться со штормом и помочь маленькому паруснику всем, чем он мог, уйти от судна графа.

Ученики следопыта как раз занимались тем, что не сводили с искательницы приключений глаз. По крайней мере, до тех пор, пока не отвлеклись на возникшую на досках трюма в некотором отдалении от спавшей златовласки безобразную черную точку. Все было бы хорошо, но это пятно, могшее оказаться просто следом пролитого спиртного, каплей дегтя или высохшей кровью убитой крысы, вдруг увеличилось в размерах и раскинуло вокруг себя на добрый метр щупальца того же цвета, что оно само. Не успели ученики вскочить на ноги, как пятно распухло еще больше, набухло в трехмерную структуру: из плоской точки на полу — в форму чего-то отдаленно похожего на яйцо. Яйцо моментально выросло в кокон высотой с человеческий рост и четыре мужских тела в обхвате: на шхуну пролезло со дна морского и забилось в стены кокона чудовище глубинное и беспощадное, и еще оно света солнца боялось и ненавидело.

Загремели мечи учеников следопыта, попадали на пол одним движением отвязанные от перевязей ножны, чтобы не мешали движениям в неминуемо приближавшемся бою, раздались крики из юношеских глоток с целью привлечь к трюму внимание хоть кого-то на палубе. Но там эти возгласы не услышал никто из-за разыгравшегося в сию секунду в полную силу шторма. Кокон же накренился под ударами изнутри, изрыгнул из своей верхушки мерзкую слизь, которой забросал пространство между учениками и ложем искательницы приключений, затем лопнул со страшным кожистым треском. На свет масляных ламп вывалился пучеглазый осьминог с клювом под глазами, в котором могла поместиться голова человека с лицом пошире, чем у любого из молодых людей, на которых эти глаза-блюдца сейчас же зыркнули с угрозой и голодом.

Восемь щупалец поползли к ученикам. Опомнившись, те бросились к двери из трюма, и поступили совершенно правильно, только щупальца, вытянувшись, опередили их, загородили им дорогу. Тогда ученики стали плечом к плечу и приняли сражение.

Завязалась схватка молниеносных выпадов и движений, в которой острые клинки пытались перерубить щупальца, а те норовили добраться до рук-ног хозяев мечей. Какое-то время ни одна из сторон не имела преимущества над другой, ибо пусть молодые люди были искусными воинами, каждый день упражнялись во владении оружием, но щупальца действовали ловко, быстро и осторожно. Целых две минуты сталь не могла коснуться ни одного из толстых, состоявших из сплошного мускула отростков, а потом, когда младший из учеников отгонял от себя сразу два покрытых присосками на внутренней стороне мокрых шнура, третий незаметно обвил его ногу.

Ученик повалился без памяти, рукоять оружия выскользнула из его ослабевших пальцев, и меч, кувыркнувшись, отлетел далеко в сторону, в темноту трюма, ибо туда забросил его осьминог. Двое оставшихся молодых людей отскочили. Осьминог щелкнул клювом.

Прижало исчадие морское двоих парней к ящикам с бутылками с горячительным напитком, нещадно насело на них, какие бы пируэты сталью они ни выписывали. Оставив за собой полосу на досках, осьминог придвинулся по полу, занял место совсем рядом с ожесточением оборонявшимися, чем вынудил их на отчаянную атаку.

Они бросились колоть распухшее от морской воды его тело, множество порезов и глубоких ран нарубили, проткнули, нарезали, но шкура осьминога тут же с хлюпаньем затянулась, а молодцы пали ничком со щупальцами осьминожьими на шеях и руках. Еще раз, теперь уже победно, щелкнул клюв.