Искусство французского поцелуя

Глава 10

Я во всех подробностях рассказала Поппи о случившемся, когда она приехала из Лондона и принесла тысячу извинений за то, что не смогла меня выручить.

— Да ладно, Поппи, все хорошо.

Я действительно не злилась. Осознание того, что я могу в одиночку выпутаться из подобной ситуации, грело мне душу. Возможно, я и впрямь себя недооцениваю…

В вечерних новостях передавали о происшествии в Эйфелевой башне и показывали обращение Гийома к журналистам. По телевизору он выглядел еще привлекательнее, чем в жизни, и я точно знала, что девчонки по всему миру сейчас падают в обморок и начинают копить деньги на альбом. Поппи перевела мне, что говорили ведущие, и я осталась довольна. Одна ведущая сказала, что дебютный альбом Гийома — один из самых долгожданных релизов года. Постерами французского рокера завешаны тысячи девичьих комнат на планете, отметила другая. В третьей программе было интервью с президентом парижского фан-клуба Гийома Риша.

— У него есть фан-клуб?! — Согласно последним подсчетам, у него триста со рок один фан-клуб по всему миру. Включая клуб поклонников из какой-то глухой сибирской деревушки, где даже нет телевидения. С ума сойти можно!

«Город света» зазвучал по радио, когда мы с Поппи ужинали разогретой едой из французского супермаркета «Чемпион». Мы тут же завизжали и вскочили со стульев.

— Он на радио! — кричала Поппи, прыгая на месте.

— Песня обалденная!

Ближе к ночи мы отправились в «Лонг хоп» отмечать выход сингла. Я еще торжествовала по поводу благополучного освобождения Гийома из Эйфелевой башни, поэтому даже не стала возражать, когда Поппи привела к нашему столику двух симпатичных парней. С одним из них — Аленом, русоволосым веснушчатым красавчиком, который больше пришелся ей по душе, она тут же удалилась в другой конец зала. А я осталась с Кристианом. Он был высокий, привлекательный, учтивый, в очках и с густой копной темных волос; прекрасно говорил по-английски. Когда мы с Поппи засобирались домой, она убедила меня сходить с этими парнями на двойное свидание.

Утром программа для сбора новостей, которую установила Поппи, известила нас о 219 упоминаниях имени Гийом Риш за сутки. Даже «Нью-Йорк тайме» посвятила пять абзацев вчерашнему «недоразумению»: журналисты ошибочно подумали, будто «восходящая рок-звезда и всемирно известный плейбой Гийом Риш» заперт голым в Эйфелевой башне.

«Это сообщение не соответствует истине, — процитировали в статье слова начальника охраны. — Мы разреши ли Гийому И его съемочной группе осмотреть башню перед съемками клипа».

В статье также говорилось, что первый сингл Гийома уже звучит на всех радиоволнах США и Европы, а его «необычный стиль, сочетание "Coldplay" и Джека Джонсона» (фраза из моего пресс-релиза!), непременно найдет своих поклонников. «Это новое громкое имя в истории музыки», — сказал Райан Сикрест.

От радости у меня голова шла кругом, но Габриель франкёр решил испортить мне все удовольствие.

— Привет, Эмма, рад, что застал вас. Это Габриель Франкёр из UPP.

Улыбка сползла с моего лица.

— Чем могу помочь?

— Я бы хотел взять у Гийома интервью насчет… э-э… его странного поведения.

— Нормальное у него поведение, — огрызнулась я, тут же упрекнув себя за грубый тон, — Не понимаю, о чем вы.

— О… — удивленно протянул Габриель. — Ну ладно, не понимаете так не понимаете. В любом случае, я бы хотел немного побеседовать с Гийомом. И с вами, конечно, тоже, если у вас будут комментарии.

— Боюсь, это невозможно. У него все расписано на несколько дней вперед.

— Неужели? Как странно. Я точно знаю, что сейчас он смотрит мультики по телевизору и выглядит не шибко занятым.

— Откуда вы это знаете? Шпионите за ним?

Габриель рассмеялся.

— Нет, конечно! Хороший журналист никогда не раскрывает свои источники. Так как насчет интервью?

— Нет, сейчас мы никаких интервью не даем.

Габриель печально вздохнул. — Эх… Значит, придется самому писать о том, как Гийом всякий раз впутывается в новую сомнительную историю, пока его пиар-агенты отдуваются за прежнюю.

— Мистер Франкёр, уверяю вас, вы ошибаетесь!

— Зови меня Гейб. Все друзья из Америки зовут меня так. Понимаешь, Эмма, у меня не будет другого выхода если Гийом не даст мне интервью.

— Это шантаж?! — вопросила я.

— Скажем, креативное ведение переговоров, — Он умолк и через секунду добавил: — Уж кому, как не тебе, это знать.

— Куда ты клонишь?

— Да ладно, ты прекрасно меня поняла, — самодовольно сказал Габриель.

Мне стало не по себе: он что, пронюхал про нашу сделку с охраной Эйфелевой башни? Откуда? Я решила не испытывать судьбу.

— На следующей неделе я свяжусь с тобой насчет интервью, Гейб, — холодно произнесла я.

— Жду с нетерпением, Эмма!

У меня было чувство, что меня обставили. Не самое приятное чувство, скажу я вам.

Остаток рабочей недели я старательно избегала звонков Гейба. Он звонил каждое утро и после обеда, как по часам, а я не брала трубку и в восемь вечера исправно оставляла ему сообщение в духе «прости-ради-бога-созвонимся-завтра». Пока эта тактика работала, хотя я и опасалась, что мои уловки только раззадоривают Гейба.

Тем временем мы с Поппи вкалывали сверхурочно, готовясь к лондонской презентации: одобрили список журналистов, в мельчайших подробностях расписали план мероприятия, и я уже начинала верить, что все пройдет без сучка, без задоринки. К тому же Гийом больше не пробирался голым в архитектурные памятники.

В пятницу мы пошли на двойное свидание с Аленом и Кристианом. Они повели нас в «Thomieux» — ресторанчик в нашем районе, где готовили блюда французской юго-западной кухни. Затем мы отправились в «Дикс», любимый бар Поппи. В жизни не видела ничего подобного: два крохотных этажа словно вырубили в пещере. Мы устроились за столиком на первом этаже и распили три кувшина самой вкусной сангрии на свете. Мы с Поппи травили истории, а Ален и Кристиан, обняв нас за плечи, хохотали и целовали нас в щеки.

Когда наше такси отъехало от бара и французы проводили машину печальными взглядами, я повернулась к довольной Поппи.

— Вот видишь! — сказала она. — Классно бросать их ни с чем, правда?

— Угу… — протянула я.

На самом деле я ничего классного в этом не видела. Парни милые, за что мы их так?

— Ой, да ладно! Рано или поздно они бы сами нас кинули. Мы просто их опередили. Помнишь, что написано в книге «Встречайся по-мужски»?

В выходные мы с Поппи сходили на дискотеку возле площади Республики и в латиноамериканский бар неподалеку от бара «Дикс». Оба вечера Поппи напропалую флиртовала с французами, а я краснела и запиналась, бормоча по-английски.

На понедельник Поппи запланировала свидание, а я решила посидеть дома и посмотреть «Амели», француз ский фильм, который она горячо мне рекомендовала. Решив, что торопиться некуда, я засиделась на работе, чтобы закончить график интервью — презентация должна была состояться уже на следующей неделе. Спустя несколько часов после того, как Поппи упорхнула из офиса в облаке духов, я все еще корпела над списком тележурналистов, подавших заявки на интервью с Гийомом. Внезапно надо мной раздался низкий голос, и от страха я чуть не свалилась со стула.

— Так и знал, что застану тебя на работе.

Я в ужасе подняла глаза и увидела улыбающегося Гейба Франкёра. От неожиданности я так резко подскочила, что уронила коробку с ручками.

— Прости. — Он принялся собирать с пола ручки. — Не хотел тебя напугать.

— А… ты не напугал. Просто я… э-э… никого не ждала. Как ты вошел?

— Дверь была открыта, — сказал Гейб.

Я закатила глаза; видимо, Поппи забыла ее закрыть, улетая на свидание.

— Надо было постучать, извини.

— Ничего страшного, — проворчала я.

Гейб выпрямился и отдал мне ручки. Я сложила их в коробку и попыталась сделать равнодушное лицо.

— Ну и почему ты меня избегаешь? — изогнув бровь, спросил Гейб.

Я откашлялась.

— Не избегаю. С чего ты взял?

— Да хоть с того, что ты не берешь трубку, сколько бы раз я ни звонил.

— Дел много, — попыталась оправдаться я. — И вообще, я тебе перезванивала.

— Ага. Может, для тебя это открытие, но после восьми я обычно дома, — слегка удивленно ответил Гейб.

Я молча села за стол и не слишком любезно указала ему на кресло Поппи. Гейб подкатил его поближе и сел.

— Зачем ты пришел? — спросила я надменным тоном. — Явно не просто так, раз названиваешь всю неделю.

— Просто хотел сказать, что не верю ни единому твоему слову, — вежливо произнес Гейб.

Я выпучила глаза.

— Что?!

— Насчет Гийома. Я тебе не верю. Ты его прикрываешь.

— Мне все равно, веришь ты или нет! — фыркнула я, начиная терять терпение.

Только бы Гейб не понял, что это он выводит меня из себя.

— Сейчас я работаю над биографией Гийома для UPP. Судя по всему, он прославится в Штатах. По-настоящему прославится. Ты не подумай, я не считаю, что он этого не заслуживает. Гийом очень талантлив. Я только хотел пояснить, что вы с Поппи меня не проведете. Я вас раскусил.

Мне стало дурно.

— Это все? Ты даже не задашь мне никаких вопросов?

Гейб пожал плечами.

— Не-а. — Он встал и будто бы невзначай добавил: — А кстати, когда интервью?

— Что-что? Думаешь, после всего, что ты мне сейчас наговорил, я окажу тебе такую услугу?

Гейб улыбнулся.

— Нет. Ты окажешь мне услугу из-за того, что я тебе наговорил.

Я смерила его злобным взглядом. — И даже если я прав насчет его безумства, разве такая рок-звезда, как Гийом, не сможет любезно мне все объяснить? — продолжал Гейб, самодовольно улыбаясь.

— Ну… — попыталась возразить я, но вовремя умолкла и задумалась. Черт подери, а он ведь прав! И нипочем не остановится, пока не добьется своего. — Гийом не безумец, — пробормотала я в жалкой попытке оправдать своего полоумного клиента.

— Нет, не безумец, — кивнул Гейб. — Зато обожает внимание к своей персоне и в последнее время заходит слишком далеко. Так как насчет интервью?

— Ладно, — стиснув зубы, ответила я. — Попробую выкроить для тебя полчасика на следующей неделе.

Гейб немного подумал и ответил:

— Хорошо.

— Хорошо, — эхом отозвалась я и уткнулась в монитор.

Может, хоть теперь он соизволит уйти? Увы, моего намека Гейб не понял. Я закрыла ноутбук и нарочито громко сказала:

— Ладно, Гейб, мне уже пора домой! Спасибо, что зашел!

— Не за что. Давай подвезу.

Я изумленно уставилась на него.

— Что? Нет, спасибо, я на метро доеду.

— Брось, Эмма, на улице градусов сто жары. Причем по Цельсию. В метро сейчас не продохнуть.

Я пожала плечами. Он что, Джекилл и Хайд? Минуту назад Гейб хотел растоптать мою карьеру, а теперь предлагает подбросить меня до дома!

— Не растаю, — буркнула я.

— У меня в машине кондиционер, — приподняв брови, сказал Гейб.

— Тебе не по пути.

— А где ты живешь?

— На улице генерала Каму, — ответила я, посчитав, что он первый раз слышит об этой крохотной улочке между авеню Рапп и авеню де ля Бурдонне.

И снова ошиблась.

— Фантастика! Я тоже живу в седьмом округе! Какое совпадение. Твой дом всего в нескольких кварталах от моего.

Я изумленно промолчала. Отговорки у меня кончились.

— Ну что, идем?

Звякнув ключами, Гейб направился к двери.

Сев на пассажирское сиденье безупречно чистого «пежо», я приготовилась к шквалу вопросов от Гейба, но вместо этого мы приятно поболтали. Он спрашивал, откуда я родом, почему приехала в Париж и где училась.

— В университете Флориды?! — вскричал он, как только я ответила на последний вопрос. — Невероятно!

— Почему? — удивленно спросила я.

Откуда он вообще слышал про этот университет? В Штатах он славится футбольной и баскетбольной командами, но с чего бы французу испытывать столь сильные чувства к моей альма-матер?

— Потому что я тоже там учился.

Я подумала, что ослышалась.

— Что? Ты же француз!

— Эмма, французам не запрещено учиться в Америке, если что, — невозмутимо ответил Гейб.

Я покраснела.

— Ну да.

— К тому же у меня двойное гражданство. Мой отец француз, а мать — американка. Они развелись, когда я был еще маленьким. Летом я жил с отцом, а остальное время в Тампе, с матерью.

— В Тампе?! — Настал мой черед изумляться. — Я выросла в Орландо.

От Орландо до Тампы был час езды, не больше. Гейб рассмеялся.

— Поверить не могу! Как тесен мир!

— Ты, правда, учился в университете Флориды?

Гейб кивнул.

— Да. Десять лет назад я окончил там факультет журналистики, а потом получил степень магистра в Сорбонне. Тогда и решил работать на UPP. Знание двух языков мне здорово помогает.

— Ты окончил университет десять лет назад? А я — семь. Тоже факультет журналистики.

— Ух ты, значит, один год мы учились вместе! Невероятно, как же я тебя не видел?

Я пожала плечами.

— Не знаю. Может, мы встречались, но не замечали друг друга.

— Нет, — глядя прямо перед собой, возразил Гейб. Он свернул на авеню Рапп. — Я бы тебя запомнил.

Мое сердце на секунду встрепенулось, и я украдкой поглядела на Гейба. Может, не такой уж он и кретин?

Через минуту он повернул на мою улицу, и я указала на дом Поппи.

— Надо же, рядом с Американской библиотекой! Я часто сюда хожу.

— Правда?

Гейб кивнул.

— Да. Я много читаю. Что ж, как-нибудь вытащу тебя на чашку кофе.

— Э-э… может быть, — протянула я.

А сама подумала: хоть ты и милый парень, на нашу встречу мне придется вставить затычки в уши, потому что рак будет свистеть на горе, как заведенный. Ни за что не стану пить кофе с Габриелем Франкёром! Он же мне прохода не даст своими вопросами о Гийоме. Нет уж, благодарю покорно.

— Спасибо, что подбросил, — неловко произнесла я.

— Было очень приятно с тобой поболтать, Эмма, — сказал Гейб. — Жаль, что мне пора на ужин.

Я снова покраснела.

— Ну разумеется. — Черт подери! Я сама должна была его отшить! А он устроил все так, словно хочет поскорее от меня избавиться. — Спасибо еще раз!

Я вышла из машины и захлопнула за собой дверь.

— Всегда к твоим услугам! — сказал Гейб в открытое окно. — Счастливо!

Он помахал мне рукой и уехал, не оглянувшись.