Искусство французского поцелуя

Глава 5

— Merci, — пролепетала Поппи, когда такси с визгом притормозило возле офиса «KMG», который располагался всего в нескольких кварталах от нашей конторы.

Поппи отдала водителю пригоршню банкнот и монет и тут же выскочила из машины. Я вышла следом, пытаясь собраться с мыслями — не очень-то мне это удавалось. Я ничего не соображала и была совершенно растеряна. Едва ли в таком виде я произвела бы хорошее впечатление на Вероник, которая, по словам Поппи, ждала нас в офисе, чтобы все объяснить.

Когда мы с подругой подбежали ко входу, огромная дверь кирпичного цвета отворилась и нам навстречу вышла стройная темноволосая женщина в узких черных джинсах и строгой белой рубашке. Шею украшала нитка жемчуга, руки были скрещены на груди.

Она быстро затараторила по-французски тихим и уверенным голосом, а потом взглянула на меня и, видимо, поняла, что мне нужен перевод.

— Вы опоздали! — воскликнула женщина по-английски. У нее был крепкий, как эспрессо, акцент, слова сры вались с губ коротко и отрывисто — Где Мари? — Она перевела взгляд с Поппи на меня, — Кто это?

— Я Эмма, — робко представилась я, протягивая руку. — Приятно с вами познакомиться.

Женщина смерила меня строгим взглядом, но руки не подала. Я стояла молча, чувствуя себя круглой идиоткой. Чем я умудрилась ее оскорбить?

Поппи хлопнула меня по плечу.

— Эмма, это Вероник, наша начальница. Вероник, это Эмма, наш новый агент по печати и рекламе. Помнишь, я тебе о ней говорила…

— Ну да, — буркнула Вероник, недоверчиво на меня покосившись. — Мари не отвечает на мои звонки.

— Так она же уволилась в прошлом месяце, забыла? — огорченно спросила Поппи и обратилась ко мне: — Мари была моим деловым партнером, а ты… ну, вроде как ее заменяешь.

Тут я поняла, что Мари уволилась неспроста, и Поппи нарочно об этом умалчивала.

— Quoi?[7] — резко переспросила Вероник. — Что ж, тем хуже. Значит, вам с новенькой придется самим расхлебывать эту кашу!

— Да что случилось? — не выдержала Поппи.

Вероник скорбно вздохнула и закатила глаза.

— Пойдемте.

Когда она отвернулась, Поппи озабоченно на меня посмотрела и пожала плечами. «Гийом», — беззвучно, одними губами пояснила она. Я только покачала головой, не понимая, что мог натворить среди ночи очаровательный рок-певец, чтобы так напугать Вероник. В конце концов, Гийом — почти святой, разве нет?

Мы прошли по длинному коридору в огромный зал с открытой планировкой — в таком старом здании выглядел он не к месту. Я ожидала увидеть череду небольших изящных комнаток, двести лет назад принадлежавших какому-нибудь дельцу, а очутилась в офисе, подозрительно смахивающем на контору «Бой банде».

Дюжину столов, разделенных перегородками на крошечные кабинеты, в которых едва можно было развернуться, заливал свет флуоресцентных ламп — надо сказать, во Франции он так же портит цвет лица, как и в Америке. Столы были белоснежные, очень современного вида, а стулья будто только что привезли из «ИКЕА». И где же резная антикварная мебель, которую я себе навоображала? На стенах висели большие постеры исполнителей, записывающихся в «KMG». Я стала разглядывать их, запоминая имена и названия: «Le Renaissance», Амели Денев, Жан-Мишель Колен, Жак Кэш, «TechnoPub», «Republique de Musique».

— A где постер с Гийомом Ришем? — шепнула я Поппи, когда мы бежали за Вероник.

— Его пока нет, — ответила Поппи. — Обложку альбома доделают через неделю, тогда и повесим. Чувствую, здешним девочкам станет не до работы: Гийом будет без рубашки.

Я вскинула брови: хорошенькая рабочая обстановка, ничего не скажешь!

Мы прошли за Вероник в ее кабинет, где безропотно сели в кресла, не сводя взгляда с начальницы. Она стояла перед нами, сжав кулаки, и выглядела так, словно в любой момент у нее из ушей мог повалить пар.

— Катастрофа! — воскликнула Вероник, поглядев сперва на Поппи, затем на меня, — Ваш Гийом опять за свое! Вы должны за ним приглядывать, иначе за что я вам плачу?!

Поппи вздохнула, а я растерянно посмотрела на нее, окончательно запутавшись. Тут из другой комнаты донесся телефонный звонок, и Вероник нахмурилась.

— Никуда не уходите, — велела она, взглядом пригвоздив нас к креслам. Можно подумать, мы бы выпрыгнули в окно! — Я сейчас.

Она вылетела из кабинета, а я обернулась к Поппи.

— Что тут происходит?

Она отвела глаза.

— Ну… я забыла тебе кое-что рассказать о Гийоме Рише…

— Кое-что?

— Э-э… да, — по-прежнему не глядя на меня, протянула Поппи. — У Гийома… прямо-таки дар впутываться в неприятности.

— Неприятности?

Я не на шутку встревожилась.

— Да, можно так сказать. Он то и дело откалывает какой-нибудь номер.

— Например?

Поппи вздохнула, украдкой посмотрела на меня и тут же отвернулась.

— Недавно он случайно заперся в винном погребе на юге Франции. А в Бретани как-то раз его закрыли в дельфинарии. Еще посреди ночи он отбивал чечетку во дворе у премьер-министра. Словом, он немного тронутый…

— Но… я ничего такого не читала! — воскликнула я. — Вот и хорошо, — усмехнулась Поппи. — Значит, я работаю не зря. Многие из этих историй все же попали на страницы газет, но моя прежняя коллега, Мари, умела всему придумать логическое объяснение.

Мое сердце — вместе с надеждами на легкую жизнь в Париже — стремительно ушло в пятки, словно камень брошенный в Сену.

— Ты же говорила, что он почти святой!

— Не совсем, — опустив глаза, ответила Поппи. — Я сказала, что в «KMG» решили так его подать. Они провели тучу психологических опросов и исследований фокус-групп, в результате которых выяснилось: женщины нашей целевой аудитории уже подустали от плохих рокеров. Рынок созрел для нового типажа. Позиционируя Гийома как милого парня, которого любая женщина захотела бы познакомить с мамой, мы надеялись сделать из него мировую звезду.

— И промахнулись: Гийом оказался далеко не пай-мальчиком, — мрачно подытожила я.

— Опять же не совсем. Он милый, просто… ну, у него пара шариков заехала за ролики. А это не вполне соответствует тому образу, который мы продвигаем. Пока нам удается выдавать его причуды за невинные ошибки. Журналисты нам еще верят. Но Гийом, похоже, вечно будет попадать в неприятности.

Не успела я ответить, как в кабинет влетела Вероник со стопкой бумаг в руке.

— Это факсы от всех репортеров, с какими мы когда-либо работали, — резко проговорила она. Мы с Поппи переглянулись, — Они хотят знать, что творит Гийом.

— А что он творит? — спросила Поппи.

Лично мне ее вопрос показался разумным.

— Как, ты ничего не знаешь?! — вопросила Вероник и добавила что-то по-французски — похоже, ругательство. — Ну, так я тебе скажу! Он раздобыл наркотики и заперся в номере отеля на Монмартре в компании четырех девушек — явно несовершеннолетних. Видимо, кто-то из обслуги позвонил журналистам, и теперь у входа в отель Гийома поджидает целая толпа!

Поппи выругалась и тут же вскочила.

— Надеюсь, вы разберетесь, — безапелляционным тоном продолжила Вероник, сунув Поппи клочок бумаги, — Вот адрес гостиницы. Если Гийома арестуют или кто-нибудь узнает, что он давал наркотики несовершеннолетним, прежде всего, пострадает «KMG». А вас обеих уволят.

— Я не могу потерять работу, Эмма, — сказала бледная Поппи, когда мы ехали в такси на Монмартр. Этот богемный район Парижа, расположенный на холме, славится своими миниатюрными мельницами и извилистыми дорогами. Поппи стукнула в перегородку и громко попросила: — Вы не могли бы ехать побыстрее?

Водитель выругался по-французски и всплеснул руками. Поппи вздохнула, откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.

— Все наладится, — попыталась я ее утешить. Мне было не по себе от того, что моя спокойная, собранная и всегда уверенная в себе подруга так подавлена. — Ничего ужасного с Гийомом не произошло, мы обязательно что-нибудь придумаем.

Поппи открыла глаза и безрадостно на меня посмотрела.

— Ты просто его не знаешь. Он — ходячая катастрофа Я пожала плечами.

— Ты преувеличиваешь.

— Нет, нисколько. Поэтому Мари и не выдержала, хотя без труда вытаскивала Гийома из любых заварух. Мне оставалось только переводить на английский ту чушь, что она несла журналистам.

— То есть ты сама ничего не делала? Поппи отвернулась.

— Не умею я выдумывать, Эмма. Я умоляла Мари остаться, но ее уже тошнило от постоянных нравоучений Вероник. Не знаю, как справлюсь с этим в одиночку.

— Не в одиночку, — тихо проговорила я. — У тебя есть помощница.

Поппи внимательно на меня посмотрела.

— А ты сможешь что-нибудь придумать? Я помолчала.

— Ну, пару раз мне приходилось выпутывать своих мальчишек из дурацких историй.

Например, однажды Робби Робертса арестовали за кражу трех пар женских трусиков из магазина. Джастина Кабреру как-то застали голым с учительницей математики, а Джоша Шварца поймали за курением травки с раввином на бат-мицве его младшей сестры. Поппи кивнула.

— Понятия не имею, что буду делать, если потеряю этих клиентов. Придется закрыть агентство.

— Не придется! — заявила я куда уверенней, чем думала.

— На тебя вся надежда, — уныло пробормотала Поппи. Я заметила, что она едва сдерживает слезы. Какое-то время мы ехали молча.

— О нет! — застонала она, когда такси свернуло за угол и остановилось на светофоре, — Все еще хуже, чем я думала!

Увидев отель «Жереми», я выпучила глаза от удивления: похоже, мы попали на фабрику по клонированию папарацци. У входа собралась огромная толпа одинаково потрепанных людей с большими фотоаппаратами и замысловатого вида вспышками.

Хотя окна в машине были закрыты, я слышала их возбужденный гвалт — рычание голодной стаи перед охотой.

Загорелся зеленый свет, и такси медленно двинулось к отелю, к стае голодных хищников. Поппи издала отчаянный стон и закрыла глаза.

— Можете подвезти нас к черному ходу? — вдруг спросила я у водителя.

Мысли разбегались в разные стороны, и я понятия не имела, в какую передрягу угодил Гийом, но мне вдруг пришло в голову, что если мы хотим обмануть журналистов, лучше им нас не видеть. Возможно, удастся соврать, будто Гийом с самого начала был с нами.

— Comment? [8] — переспросил таксист.

Он явно собирался подъехать прямо к главному входу, по пути сбив нескольких папарацци (а что, отличная мысль!).

Поппи быстро перевела мою просьбу на французский. Водитель фыркнул и что-то пробормотал.

— Говорит, здесь нет черного хода, — озабоченно перевела Поппи.

— Быть такого не может! У всех гостиниц есть служебный вход. Вели ему просто объехать здание, а там сами разберемся.

Поппи хотела было возразить, но молча пожала плечами и заговорила с таксистом. Тот злобно покосился на меня в зеркало, потряс головой и резко выкрутил руль влево.

— Voilа! — Водитель со скрежетом затормозил в темном переулке и язвительно ухмыльнулся. — Vous кtes contente? [9]

— Да, спасибо, — чирикнула я.

Поппи расплатилась, и, как только мы вышли на улицу, машина скрылась в темноте.

— Зачем тебе понадобился черный ход? Разве нам не полагается встретить врага лицом к лицу, как говорится? Что толку откладывать неизбежное…

— Можно соврать, что мы все это время были с Гийомом и его попросту оклеветали, — протянула я. — При таком раскладе нам лучше не показываться на глаза журналистам.

Поппи немного помолчала.

— Знаешь… может, что-нибудь и получится.

Через приоткрытую дверь служебного входа мы вошли, по всей видимости, на кухню.

— Надеюсь, мне больше ничего не нужно знать о Гийоме? — спросила я Поппи, когда мы бежали по тихому, тускло освещенному залу мимо громадных холодильников, печей и столов к узкой полоске света, пробивающегося из вестибюля. — Кроме того, что он клинический идиот?

Поппи пропустила мои последние слова мимо ушей.

— Только то, что он очень милый, если не обращать внимания на его странности, — ответила она. — И невероятно талантливый. Понимаю, для тебя все это так нелепо…

— Мягко сказано!

Я чуть не заорала, ударившись бедром о край стола, которого не заметила в темноте.

— Поверь мне, Эмма, он прославится на весь мир! — взволнованно проговорила Поппи. — У Гийома огромный талант!

— И проблемы с головой, — пробормотала я, когда мы выбрались из кухни и шли по темной, давно закрытой на ночь столовой.

Вскоре мы уже спешили к вестибюлю, стараясь держаться непринужденно. Увы, лифты оказались в другом конце зала.

— Туда не пройти, нас заметят! — шепнула я.

Поппи кивнула и огляделась.

— Лестница там.

Я шмыгнула за ней. Мы открыли тяжелую дверь и проскользнули внутрь.

— Надеюсь, ты в хорошей форме, — сказала Поппи, начиная подниматься. — Гийом в пентхаусе на двенадцатом этаже.

— На двенадцатом?! — в ужасе переспросила я и посмотрела на лестницу, ведущую бесконечно вверх. — А я думала, французы не строят высоких домов.

— Видимо, тут они решили сделать исключение, — холодно отозвалась Поппи. — Гийом всегда живет здесь, когда пишет музыку.

Через шесть минут, запыхавшиеся и измученные, мы оказались перед двойной коричневой дверью, по обеим сторонам которой стояли два суровых крепких охранника. У одного были усы как у Сальвадора Дали — так и хотелось их подкрутить. Подозреваю, за это он без лишних церемоний сломал бы меня пополам.

— Слава богу! — воскликнула Поппи, тяжело дыша. — Это Эдгар и Ришар!

— Кто? — переспросила я, недоверчиво покосившись на жутковатых верзил, вставших между нами и непутевой рок-звездой.

Происходящее казалось мне все более странным, но Поппи уже радостно летела к охранникам, улыбаясь и тараторя по-французски. Усач смерил мою подругу спокойным взглядом, а потом заключил ее в медвежьи объятия. Она перекинулась словечком со вторым охранником, который широко ухмыльнулся и потрепал ее по волосам.

— Эмма, — сказала Поппи, наконец, оторвавшись от них и улыбаясь, — это Эдгар.

Я неуверенно пожала его здоровую лапу.

— А это Ришар, — добавила Поппи, указав на усатую копию Эдгара.

— Приятно познакомиться. — Ему я тоже пожала руку и вопросительно уставилась на подругу.

— Эдгар и Ришар работают в «KMG» телохранителями, — объяснила Поппи. — Я и понятия не имела, что они здесь! Как здорово!

Эдгар что-то быстро сказал мне по-французски, но я только покачала головой.

— Je ne parle pas franзais, — вспомнила я одну из немногих разученных фраз, означавшую: «Я не говорю по-французски». — Извините.

— Нет проблем, — ответил Эдгар, качая головой. — Я учить английский в школе. Я только сказать Поппи, что мы не пускать журналисты. Я и Ришар… как это?.. загородить путь.

— Что ж, спасибо!

— Merci beaucoup![10] — выпалила Поппи и обратилась Ко мне: — Вот повезло!

Я приподняла брови. Даже учитывая последний поворот событий, слово «повезло» было едва ли применимо к нашему положению: мы стояли на двенадцатом этаже отеля, в номере бесновался рокер, а внизу его поджидала толпа голодных журналюг.

— Эдгар, объясни нам, что случилось! — попросила Поппи.

— Oui, — с серьезным видом кивнул охранник. — После ужина Гийом вернуться la chambre… как это… в номер, с четыре молодых девушка.

— Ты был с ним?

— Oui. «KMG» просить нас провожать его, но он нас все время терять. — Эдгар закатил глаза. — Теперь on est dans un beau pйtrin.

— Что-что? — спросила я Поппи.

— Вляпались мы, одним словом, — тихо ответила она.

— И не говори.

Эдгар странно на меня посмотрел.

— О'кей, молчу.

Я вздохнула и напомнила себе, что надо быть осторожней с английскими выражениями.

— Эдгар, не обижайся, так говорят в Америке, когда с чем-то соглашаются. Расскажи нам, что произошло, когда они закрылись в номере?

Охранник кивнул.

— Включить музыка. — Он покосился на своего невозмутимого напарника. — И был смех. Гийом заказать еду в номер, и le serveur заметил девушки. Les journalistes приехать через двадцать минут, поэтому мы думать, что их звал le serveur.

— Кто-нибудь из репортеров здесь уже был? — спросила Поппи.

— Oui. Мы их прогнать. Они внизу ждут… как это… как стервятники. Хотят поймать Гийома и девушки.

— А сейчас там что происходит? — Я кивнула на дверь.

Эдгар с Ришаром переглянулись.

— Не знать, — медленно ответил Эдгар и робко посмотрел на мою подругу.

— Ничего страшного, мы с Эммой работаем вместе, — объяснила ему Поппи. — Она поможет Гийому выпутаться, так что рассказывай.

— Там наркотики… У Гийома всегда наркотики. Он сам не принимать, никогда. Это для девушки. Гийом сумасшедший, ему не надо наркотики, чтобы стать больше сумасшедший. Как говорят во Франции, il est marteau. И я думать, он делает любовь с девушки.

— Что, со всеми сразу?! — изумилась я с отвращением и восхищением одновременно.

Эдгар рассмеялся.

— Не знать. А разве рокеры так не делать?

Я откашлялась.

— Выходит, наркотиками балуются девочки?

— Oui.

— И какими? Что за наркотики?

Эдгар снова робко взглянул на Поппи.

— La cocaine.

— Ну, все, идем в номер, — вдруг заявила я.

Эдгар удивленно на меня посмотрел.

— Да? — не поверила своим ушам Поппи.

Я вздохнула и глянула на часы: было уже полтретьего утра, — Да!

Эдгар с Ришаром переглянулись и дружно посмотрели на Поппи, которая только пожала плечами, как бы говоря: «Что ж, придется делать, как велит эта полоумная американка!» Вот и правильно.

Я постучала в дверь. Никто не ответил. Я подождала с минуту, откашлялась и постучала снова.

— Не открывают, — вежливо заметила Поппи через несколько секунд, которые показались мне вечностью.

— Да, вижу, — буркнула я и постучала в третий раз.

Ответа не было, а музыка, кажется, зазвучала еще громче.

— Bon, je vais frapper а la porte. Давай я стучать, Эмма, — предложил Эдгар.

Мое имя он произнес как «Эйма», но мне было все равно — пусть хоть Бобом назовет, лишь бы впустил нас в номер!

Охранник грохнул в дверь с такой силой, что она чуть не слетела с петель. Никто не подошел. Эдгар забарабанил еще сильнее. Через секунду музыка внутри умолкла.

— Qu'est-ce qui se passe? [11] — раздался из номера мужской голос.

Эдгар проорал что-то на французском и тут же перевел для меня:

— Я просил открыть дверь, потому что к нему хотят еще две девушка.

— Молодчина!

Через секунду дверь отворилась: на пороге стоял самый красивый мужчина на свете.

— Знакомься, это Гийом Риш, — пробормотала Поппи.

Знаю, невежливо пялиться на людей, но темноволосый Адонис, застывший в дверях, несомненно, привык к восхищенным взглядам. От его темных густых волос изумрудных глаз и точеного лица у меня перехватило дыхание. Пришлось сделать несколько глубоких вдохов чтобы напустить на себя строгий и рассерженный вид. Гийом оказался в тысячу раз сексуальней, чем на любых фото. Не слишком возвращало к реальности и то, что он был в одних джинсах с заниженной талией (верхняя пуговица не застегнута), а более красивого мужского тела я в жизни не видела.

— О, Поппи! — воскликнул Гийом, просияв. — Хочешь присоединиться? — Он внимательно осмотрел меня и улыбнулся. — Даже подругу с собой привела!

Я продолжала тупо глазеть на него, поражаясь тому, какой хороший у него английский. Если бы он правильно выговаривал «р» и не тянул последние слоги, я бы приняла его за американца.

— Эмма, это Гийом Риш, — сказала Поппи, торопливо кивнув ему, потом мне. — Гийом, это Эмма.

— Ты такая красавица, Эмма! — воскликнул он, подмигнув, отчего я немедленно залилась краской, и на французский манер расцеловал меня в обе щеки. — В моем вкусе!

— Слушай, я не в гарем ее привела, — вмешалась Поппи. Гийом вопросительно уставился на нее, потом на меня. — Она — твой новый агент по печати и рекламе.

Гийом поцеловал мою руку, еще раз окинул меня внимательным взглядом и робко улыбнулся.

— Конечно! Я это и имел в виду! Такие агенты как раз в моем вкусе. Вечно ты плохо обо мне думаешь, Поппи.

— Ну-ну, — пробормотала моя подруга. — И всегда без причин…

— Итак, что тут происходит, Гийом? — спросила я, сердито подбоченившись.

— Да ничего, выпиваю с подружками, Эмма! — удивился Гийом. Язык у него слегка заплетался — Все совершен-но невин-н-но.

— Ну конечно! — злобно выплюнула Поппи, заглянув в номер, где порхали с места на место четыре старшеклассницы разной степени оголенности.

Одна недвусмысленно потирала нос, что подтверждало слова Эдгара о кокаине. Сердце у меня ушло в пятки.

Гийом обернулся и пожал плечами.

— Мы тут играем в покер на раздевание, — добавит он и гордо приподнял бровь. — Я выигрываю! Поздравьте меня!

— Да, молодец, — буркнула Поппи, оглядывая блондинку в одних белых трусиках и маечке, проскользнувшую к ванной.

— Во Франции вообще есть законы о несовершеннолетних? — шепнула я Поппи.

Та кивнула.

— О, Эммочка, они все совершеннолетние! — воскликнул Гийом, видимо, услышав меня. — Я не дурак, я заранее проверил их паспорта!

Я оторопела, но тут подключилась Поппи:

— Черт подери, Гийом! Ты же знаешь, что через четыре недели состоится презентация твоего альбома! Ты знаешь, сколько сил и денег в тебя вложила «KMG»! А знаешь, сколько репортеров и фотографов поджидают тебя в вестибюле, мечтая разрушить твой светлый образ?!

— Классный будет пиар! — покачнувшись, воскликнул Гийом. Он перевел взгляд на меня, но, видно, не смог сосредоточиться, потряс головой и отвернулся. — Любой пиар хорош, разве нет?

— Нет! — закричала Поппи. — Мы пытаемся сделать из тебя Само Совершенство! А ты, видно, твердо решил усложнить нам задачу — Она вздохнула и осмотрела комнату. — Allez-y! — крикнула она девицам и властно хлопнула в ладоши. — Все вон!

Затем она что-то проговорила по-французски, и девушки спешно засобирались.

— Что ты им сказала?

— Что мы вызвали полицию, — ответила Поппи, — С наркотиками во Франции строго.

— Поппи! — обиженно крикнул Гийом. — Ты испортила мне веселье!

Она бросила на него сердитый взгляд.

— Когда-нибудь, Гийом, ты угодишь в передрягу, из которой мы не сможем тебя вытащить.

Он робко пожал плечами и подмигнул мне, словно сообщнице.

Я проглотила ком в горле и попыталась напустить на себя злой, а не влюбленный вид.