Искусство французского поцелуя

Глава 6

Через десять минут мы с Поппи, зажав с двух сторон Гийома, ехали в лифте. Охранники выпроводили девчонок по черной лестнице, переодев в форму коридорных, которую Эдгар нашел в кладовке на одиннадцатом этаже.

— Никак не пойму, почему мне нельзя было слинять вместе с ними, — обиженно проговорил Гийом.

— Все уже знают, что ты здесь! — урезонила его Поппи.

— И?

— И, — раздраженно сказала моя подруга, — единственный способ выйти из положения — соврать, будто слуга, позвонивший в газеты, попросту ошибся, и ничего плохого в твоем номере не происходило.

— Не вижу логики, — пробормотал Гийом.

— Конечно, не видишь! Ты же сумасшедший.

Я смотрела прямо перед собой и тщетно успокаивалась, мысленно приговаривая: нет, Эмма, тебя вовсе не заперли в лифте с двумя людьми, которым приспичило устроить на твоих глазах что-то вроде любовной ссоры. — Представления не имею, что мы скажем журналистам, — за пять минут до этого призналась мне Поппи, когда мы стояли за дверью номера, ожидая, пока Гийом наденет рубашку и примет нормальный, по возможности трезвый вид. — Никогда не умела врать. Я могу писать пресс-релизы и разруливать дурацкие ситуации на следующий день, но совершенно теряюсь на месте событий. За меня это делала Мари!

— Так, может, стоит немного подумать? — предложила я.

— Нет, надо как можно скорее спуститься и отвлечь внимание прессы от девушек. Иначе их обязательно кто-нибудь заметит, а уж они-то расскажут, как все было на самом деле.

— А мы что будем рассказывать?

— Понятия не имею.

Ее лицо помрачнело. Еще чуть-чуть, и Поппи расплакалась бы.

— Так, не волнуйся, — медленно проговорила я и взяла подругу за руку. — Что-нибудь придумаем.

Словом, пока они с Гийомом грызлись в лифте, я отчаянно пыталась забыть о красоте Гийома и составить хоть какой-то план.

— Говорить буду я, хорошо? — сказала я, поглядев мимо Гийома на измученную Поппи, когда наш лифт остановился на первом этаже. — Ты же сможешь перевести мои слова на французский?

Поппи бросила на меня озабоченный взгляд.

— А ты точно справишься, Эмма?

— Да, — твердо ответила я.

Разумеется, думала я иначе.

— Ну, то есть, ты не обязана…

— Знаю, не волнуйся.

Мы как раз успели договорить, потому что двери лифта открывались невыносимо медленно: сперва лифт встал, подергался на месте, затем дверь со скрежетом приоткрылась, и мы, наконец, вылезли из ржавой, громоздкой, местами позолоченной клетки, которую давно пора почистить антикоррозийным средством.

Когда мы вышли и вокруг лихорадочно засверкали вспышки, я была уже готова. Ну, почти.

Пресса проявляла к Гийому куда больше интереса, чем я ожидала. В «Бой банде» мне ничего подобного испытывать не доводилось, даже когда «407» были на пике популярности. Конечно, я слышала, что европейские журналисты безжалостны и неумолимы, особенно когда дело касается звезд, но не до такой же степени! Десятки взбудораженных репортеров и фотографов на разные лады выкрикивали имя Гийома.

«Я спокойна», — уверяла себя я. Осознание того, что придется взять ситуацию в свои руки, немного меня встряхнуло.

Расхрабрившись, я уверенно вышла из лифта. Следом шла Поппи, ведя за собой оробевшего Гийома.

— Mesdames et messieurs, — быстро начала моя подруга, когда мы приблизились к импровизированной сцене в правой части вестибюля.

Она подняла руки, и толпа журналистов постепенно утихла. Сработало несколько вспышек, и Гийом самодовольно улыбнулся в камеры, словно не понимая, что все собравшиеся готовы съесть его с потрохами.

— Puis-je avoir votre attention, s'il vous plaоt? Можно попросить вашего внимания?

Журналисты окончательно притихли и стали ждать что будет дальше. Поппи окинула их испуганным взглядом, словно лань, которую застал врасплох свет фар — ну, или свет вспышек. Затем она откашлялась и посмотрела на меня. Гийом пихнул меня в бок; когда я недовольно взглянула на него, он очаровательно улыбнулся и захлопал густыми черными ресницами. Я закатила глаза, пытаясь не покраснеть.

— Позвольте представить вам мою коллегу, Эмму Салливан, — сказала Поппи. Она с тревогой посмотрела на меня, затем вновь на толпу. — Эмма сделает небольшое объявление на английском. Я переведу вам ее слова. Благодарю. Merci beaucoup.

Она кивнула и отступила. Я шагнула вперед, откашлялась и улыбнулась двадцати с лишним репортерам, которые столпились вокруг меня и выглядели при этом голодными, уставшими и готовыми на все.

— Добрый вечер, — формально поздоровалась я.

— Bonsoir, — перевела Поппи.

Я сделала глубокий вдох и произнесла:

— До нас дошли слухи о неподобающем поведении Гийома Риша.

Когда Поппи закончила переводить, в воздух поднялось сразу несколько рук. Я подняла свою, давая понять, что еще не договорила.

— Порой люди выдумывают сплетни ради собственной выгоды или вызывают прессу из личных побуждений. — Пару секунд я раздумывала, стоит ли обвинять слугу в нечестности. В конце концов, вся эта суматоха началась из-за него. К тому же разве персонал отеля имеет право вмешиваться в личную жизнь постояльцев? — Мне неизвестны мотивы человека, позвонившего вам. Возможно, это просто досадное недоразумение. Уверю вас, ничего дурного в номере Гийома Риша сегодня не происходило.

Поппи заговорила уже гораздо увереннее, и вновь несколько рук взлетело в воздух, репортеры зашумели. Я посмотрела на них и невольно встретилась взглядом с брюнетом лет тридцати, в очках, который стоял в переднем ряду и морщил лоб.

Он был симпатичный. Очень даже. Классическая французская внешность: зеленые глаза, пушистые ресницы, загорелая кожа и мужественный подбородок, оттененный щетиной. Увы, на его лице застыло выражение глубокого скептицизма, что автоматически сделало его менее привлекательным в моих глазах. Я практически слышала, как он произносит: «Я тебе не верю». Откашлявшись, я отвела взгляд, пока, чего доброго, не покраснела от стыда.

— Этим вечером мы с коллегой, Поппи Миллар, встретились в номере Гийома Риша, чтобы обсудить долгожданный выход его альбома в Британии и Соединенных Штатах, — продолжала я.

Поппи торопливо перевела все на французский. Я снова глянула на журналиста в очках, и тот не отвернулся. Решительности у меня поубавилось. Почему его взгляд так меня нервирует?

— Мы работали несколько часов, и я с радостью сообщаю вам, что презентация альбома состоится в Лондоне через три недели, пока моя подруга переводила, я мысленно похвалила себя за то, как ловко мне удалось разрекламировать предстоящее событие. Все шло нормально.

— Мы устроили многочасовой мозговой штурм, и уверяю вас, больше в номере никого не было, — заключила я.

Ложь далась на удивление легко. Что ж, другого выхода из ситуации нет, успокаивала я себя. Без обмана Гийом нипочем бы не выпутался.

Снова поднялись руки. Я глубоко вдохнула и указала на ухоженную брюнетку лет пятидесяти.

Она резким тоном спросила что-то по-французски.

— Она хочет знать, отрицаем ли мы, что в номере было четыре женщины, — тихо перевела Поппи.

— Да, кроме нас, там никого не было, — солгала я.

— А как же сообщения о том, что вы… э-э… раздевались? — с сильным акцентом спросила по-английски журналистка.

— Ну, — озадаченно проговорила я, — в номере было жарко, а мы работали несколько часов. Признаю, мы с Поппи сняли пиджаки, а Гийом был в майке.

— Говорят, на вас было только нижнее белье, — упорствовала журналистка, буравя меня взглядом. — И что вы играли в карты.

«Сволочь», — подумала я и выдавила из себя улыбку.

— Э-э, у меня под пиджаком майка, которую можно спутать с нижним бельем, — как можно спокойнее ответила я, — А что касается карт… так и быть, признаюсь: мы решили немного передохнуть и сыграли в… э-э… «Пора на рыбалку».

Как только название игры слетело с моих губ, мне тут же захотелось шлепнуть себя по лбу. «Пора на рыбалку»?! Ну и ляпнула! Кто в наше время играет в эту игру?

— «Пора на рыбалку»? — недоверчиво переспросил журналист из первого ряда, тот самый, в очках и с ямочками.

— Да, это такая игра, в которой…

— Я знаю правила, — перебил он с американским выговором, чего я никак не ожидала от представителя европейской прессы. — Я просто удивлен. Разве Гийом умеет в нее играть? Гийом, где ты научился «Рыбалке»?

Наш подопечный смущенно молчал, и Поппи пихнула его в бок.

— Пожалуйста, задавайте все вопросы Эмме или мне, — нашлась она, злобно посмотрев на журналиста.

— Извините, — ответил тот без малейшего сожаления в голосе, — но все это очень подозрительно. Сдается мне, Гийом пригласил в свой номер четырех девиц, напился и играл с ними в покер на раздевание.

Я проглотила слюну и уставилась на журналиста, который спокойно глядел на меня, едва заметно улыбаясь.

— Мне очень жаль, что у вас сложилось такое впечатление, — процедила я. Если сейчас отвести глаза, он решит, будто я что-то скрываю. Впрочем, так оно и есть, — Увы, сегодняшний вечер мы посвятили исключительно грядущей презентации. Незачем поднимать столько шума.

Я сознательно отвернулась от журналиста в очках и осмотрела собравшихся.

— Еще вопросы будут?

Я указала на двух-трех репортеров и дала вполне убедительные ответы. Да, Гийом все время был одет, и лишь однажды ему пришлось сменить рубашку, когда он случайно пролил на себя воду. Нет, мы не считаем, что этот вечер испортит его репутацию среди юных слушателей, поскольку ничего дурного он не натворил. Да, ему не терпится поскорее выпустить альбом на английском. Нет, Гийому нечего стыдиться, ведь он ни в чем не виноват.

Я украдкой поглядывала на журналиста с ямочками Меня не покидало противное чувство, что его спокойные глаза видят меня насквозь.

— Ты была великолепна! — шепнула мне Поппи через двадцать минут, когда толпа неохотно разошлась и мы затолкали притихшего Гийома в лимузин «хаммер» — Эдгар подогнал его, пока мы вели импровизированную пресс-конференцию.

Вероник позвонила Поппи и сообщила, что забронировала для Гийома номер в отеле «Фосизонс Георг V», где он пробудет в уединении под охраной Эдгара и Ришара, пока шумиха не уляжется.

— Да? Чувствовала я себя ужасно, — проворчала я. Наш «хаммер» ехал по темным Елисейским Полям в сторону Триумфальной арки. — Как последняя лгунья.

— Немудрено! Ты ведь солгала, — великодушно подметил Гийом.

— Спасибо, что напомнил, — огрызнулась я. — Мне бы не пришлось врать, если бы ты не вел себя как идиот.

Мы немного помолчали, и я заметила, как напряглась Поппи: я перегнула палку и тут же об этом пожалела. Со звездами так не обращаются. Я затаила дыхание, ожидая, что Гийом вот-вот психанет и потребует меня уволить.

Но он только рассмеялся.

— А ты мне нравишься, Эмма! Ты храбрая!

Я услышала облегченный вздох Поппи. Даже безразличный ко всему Ришар улыбнулся.

— Прости, я не должна была так говорить, — пробормотала я, взглянув на Гийома. — Извини, пожалуйста.

— Нет, ты права, — по-прежнему улыбаясь, ответил он. — Я и есть идиот, но ведь так веселей!

— Веселей?!

— Ну да. Будь я занудой, который не умеет веселиться, — подмигнув, сказал Гийом, — тебя бы уже уволили!