Исповедь старого солдата

В связи с 800-летием Дрездена Общество помощи ветеранам войны в России было приглашено в Санкт-Петербург с программой проведения выставки работ немецких художников, бывших немецких солдат прошлой войны. В состав делегации был приглашен и я. По случаю предстоящей поездки возникла идея встречи немецких ветеранов с ветеранами Санкт-Петербурга. Тем более появился повод привезти художественные произведения немецких ветеранов: рисунки, выполненные на фронте, отображающие реальные события фронтовых будней. За плечами уже имелся опыт проведения подобных выставок в Челябинске, Екатеринбурге и других уральских городах. Экспозиции имели успех у зрителей, в том числе у российских ветеранов войны, посетивших выставки. Они как будто снова увидели войну, какой она была.

Но это происходило на Урале, по земле которого своими колесами не прошла война, не оставила кровавый свой след. А Ленинград? Блокада Ленинграда, гибель сотен тысяч людей: женщин, стариков и детей… Холод и голод блокады еще живы в памяти ее участников, и вдруг, в Ленинграде немецкие солдаты! Я понимал трагедию войны, но уже был свидетелем предыдущих встреч ветеранов войны — россиян и немцев, и эти встречи вселяли в меня уверенность, что найдем общий язык. По телефону из Дрездена связываюсь с председателем Совета ветеранов Санкт-Петербурга, профессором, доктором философии, полковником в отставке Геннадием Ивановичем Датчиковым. Представляюсь, рассказываю о германском Обществе помощи ветеранам войны в России, о предстоящей поездке делегации в Санкт-Петербург для проведения художественной выставки работ немецких ветеранов. Информирую о составе делегации и предлагаю провести встречу немецких ветеранов с нашими, российскими ветеранами, хотя это и не входит в программу визита делегации. Рассказываю о встречах, совместных конференциях немецких и российских ветеранов в городах Урала, Дрездена и принятии совместного обращения к мировой общественности «XXI век — век без оружия и войн», предлагаю при встрече также вместе обсудить обращение и подумать о принятии обращения к ветеранам Санкт-Петербурга. К счастью, предложение было буквально схвачено на лету: вопросы по существу, составу делегации, программы выставки, время, содержание, текст обращения. Все четко, коротко, и предложение принято.

Разговор был неоднократным. Не скрою, меня удивил Геннадий Иванович. Удивил пониманием проекта, четкостью вопросов и принятием решений: голос живой, я бы сказал, молодой и приятный. Договорились: 21 февраля, в 11 часов делегация Общества прибудет в Совет ветеранов Санкт-Петербурга. На всякий случай, по инициативе Геннадия Ивановича, получаю номер его домашнего и сотового телефонов. Энергия Геннадия Ивановича, его порыв и намерение провести встречу передаются и мне.

И вот 19 февраля в аэропорту «Пулково» делегацию в составе председателя Общества доктора Ханнелоре Дандерс, членов Общества, немецких ветеранов прошлой войны Зигфрида Бурмайстера, Клауса Фритша, полковника в отставке Уве Лааша, студента, чемпиона Германии по самбо Макса и меня встречает председатель благотворительного общества «Милосердие» Виктор Беллин.

В малом зале музея Анны Ахматовой 20 февраля открывается выставка немецких художников — ветеранов войны. Это рисунки, выполненные на фронте, Христианом Модерсоном, профессором Гансом Мрачински, акварели профессора Адольфа Бёлиха. С российской стороны на выставке были представлены работы художников объединения «Электросила», которые рассказывали о блокаде Ленинграда.

Фронтовые рисунки немецких солдат для тех, кто посетил выставку, были большим сюрпризом. Увидеть и прикоснуться к страницам войны, как в реальности, среди разрушенных и сожженных сел и городов увидеть детей с глазами, полными ужаса и голода, лица стариков, женщин. Пожилые посетители стояли перед рисунками, подолгу вглядывались в события прошлой войны и молчали. Понимаю, равнодушных не могло быть, ведь многих посетителей война не обошла стороной.

С приветствием выступила представительница администрации города, после чего выставку открыл директор музея. Он поблагодарил гостей за предоставленные экспонаты для выставки и выразил уверенность, что выставка, как и присутствие немецкой делегации в Санкт-Петербурге, встречи с жителями города, ветеранами послужат укреплению взаимопонимания народов России и Германии. Выступали представители общественных, ветеранских организаций, молодежи, объединения «Электросила».

Желающих сказать свое слово по случаю выставки и встречи ветеранов было достаточно. Чувствовалось, что в первые минуты встречи присутствующие были сдержаннее в общении, эмоциях, но не долго. Все-таки встреча с немецкими солдатами, замечу, настоящими участниками войны, состоялась официально впервые.

Клаус сидел за маленьким столиком, над ним склонились люди и разговаривали с ним по-русски, а он оставляет автограф на своей книге, изданной на русском языке, «Прерванный полет». В ней он рассказал о том, как был сбит его «Мессершмит 111» во время войны, и шесть лет он провел в русском плену, где выучил русский язык. В своей книге Клаус рассказывает о судьбе военнопленного, о том, как он многое понял после возвращения домой, что часть своего сердца оставил в России.

Я прочел эту книгу на одном дыхании. Она помогла мне понять войну с противоположной стороны, со стороны бывшего противника. Книга рассказывала не только о немцах, но и о людях, с которыми он общался, находясь в плену.

Уве Лааша я заметил с группой молодежи. Он перед стендами выставленных работ разговаривал и отвечал на вопросы. В летних лагерях, организованных германским Союзом по уходу за кладбищами солдат в Саксонии, он много работает с молодежью.

Я раздавал присутствующим Обращение к мировой общественности. Рассказывал, когда, где мы, ветераны войны, немцы и русские, проводили конференции, на которых и было принято обращение. Запомнил, как во время моего рассказа услышал из группы молодежи: «Ну, дают старики! Молодцы!»

Ветераны не скрывали своей тревоги за будущее поколение и опасения возможности использования ядерного оружия, они предупреждали об опасности гонки вооружения и торговли военной техникой… Мы выплеснули свою боль, призывали народы задуматься о будущем. А в гостинице делились впечатлениями о выставке, о встрече с ветеранами и молодежью Санкт-Петербурга.

На следующий день мы на Дворцовой набережной. В огромном кабинете нас встречает председатель Совета ветеранов Санкт-Петербурга Геннадий Иванович Датчиков. Он представляет своих заместителей, руководителей служб, активистов комитета. Некоторые в форме, с орденами и медалями.

Ханнелоре Дандерс представила членов германской делегации. Рассаживаемся за столом, и Геннадий Иванович рассказывает о работе Совета ветеранов. С сожалением говорит о том, что с каждым годом ветеранов становится все меньше. Ханнелоре Дандерс и Уве Лааш информируют о работе германского Общества помощи ветеранам войны в России и, в первую очередь, о помощи госпиталям ветеранов войны, которые от немецких друзей получали медикаменты, медтехнику, предметы санитарии, функциональные кровати и постельные принадлежности. Гуманитарная помощь Общества, по мнению врачей, спасала тяжелобольных ветеранов. Общество помогало детским домам, больницам, общественным благотворительным организациям. С особой теплотой гости рассказывали о встречах российских и немецких ветеранов, проведении конференций и принятии Обращения к мировой общественности «XXI век — век без оружия и войн».

Это была первая официальная встреча российских ветеранов с немецкими солдатами Второй мировой войны, и было заметно, что мои однополчане были скованны и сдержанны, было заметно на лице их удивление. Лишних эмоций не проявлялось, все были сосредоточены. Я подумал: «Будь я на их месте лет тридцать назад, как бы повел себя я, сидя рядом со своими самыми смертельными врагами…» Трудно сказать!

В разговор постепенно стало включаться все больше и больше ветеранов, появились вопросы, интерес к собеседникам. Расслабляются российские старики, оживают лица. Я понимал, как непросто сделать шаг к примирению, знал, что у Совета ветеранов был серьезный конфликт с немецкой стороной несколько лет тому назад, связанный с открытием кладбища немецких солдат: кое-кто из Совета противился установлению памятного знака на могиле немецких солдат в Красном Селе. Потребовалось время, чтобы почувствовать искренность гостей, почувствовать собеседника, понять его и довериться…

Дискуссия набирала обороты, возникало все больше вопросов. Они касались и истории взаимоотношения наших стран. Например, как могло случиться так, что народ Германии, у которого мы, россияне, когда-то многому учились в жизни, мог докатиться до нацизма. Пришлось спрашивать и самих себя. Все было непросто.

Ханнелоре, Уве и Клаус, владеющие русским языком, дополняя друг друга, терпеливо, обстоятельно переводили и отвечали, оправдывались, доказывали и убеждали. И снова на моих глазах проходило событие, по моему мнению, величайшего гуманизма настоящего времени. Глядя на собеседников и слушая их, складывалось впечатление: встретились старые друзья, которые давно не виделись, и сейчас, после длительной разлуки, встречаются вновь и радуются встрече.

— Что-то долго вы искали дорогу к нам, — многозначительно улыбаясь и глядя на гостей, сказал Геннадий Иванович, — да и мы, в свою очередь, маху дали, будем наверстывать, догонять надо…

Казалось, этой встрече не будет конца. В спокойном деловом тоне продолжался разговор, в котором не было победителей и побежденных, а были люди одной судьбы.

— Стоп, стоп, остановились! — Геннадий Иванович обращается к присутствующим: — Давайте, друзья, переведем дух, пересядем за другой стол: перекусим и свои фронтовые сто грамм примем, если возражений не будет.

Возражений не было.

Переходим в соседнюю комнату. Нас встречала с открытой улыбкой солидная, в возрасте, чуть полноватая официантка.

— Добро пожаловать, дорогие гости и хозяева, милости прошу к столу, присаживайтесь!

— Наша питерская зенитчица, первым орудийным номером всю блокаду отвоевала, — кивая головой в сторону официантки, объяснил мне питерский ветеран.

На столе красуются фрукты, холодная закуска, судя по этикетке, вижу импортный коньяк. Заметив, с каким любопытством я разглядываю стол, Геннадий Иванович обратился ко мне:

— Не подумайте, что у нас так всегда, но сегодня, по случаю встречи с такими гостями, постарались и, как видно, удалось! Будем надеяться, гостинцы, что на войне мы дарили друг другу — пули и снаряды — больше не будут подарками для нас. Люди понимают и надеются, за столом и только за столом нужно искать и строить дороги в будущее, иного пути нет и быть не должно…

Мысли и слова Геннадия Ивановича были и моими мыслями, моими болью и надеждами.

Расселись за столом, стали разливать водку по рюмкам и, глядя на это, я поделился мыслью вслух, что хорошо бы выпить фронтовые из настоящих солдатских кружек, как на фронте. Все согласились, но кружек нет, а заместитель председателя Совета ветеранов Владимир Павлович Шубин, грудь которого блистала наградами, полковник в отставке, добавил:

— Нет кружек, обойдемся, но лучше было бы обойтись не только без солдатских кружек, но и без самих солдат! Не будет солдат, так и воевать кому? Власти, что ли? Власть сама оружия в руки не возьмет…

Все встают, поднимаюсь и я. Геннадий Иванович опережает меня и предлагает:

— Дорогие друзья! На долю фронтовиков выпала горькая судьба — видеть смерть своих друзей, однополчан… Война отняла жизнь у миллионов людей и не спрашивала, кто они, какой национальности, какого вероисповедания. Война просто убивала. Предлагаю поднять фронтовые и выпить за память о тех, кого нет с нами, кого война положила навсегда в землю, за погибших солдат, русских, немцев, за солдат, оставшихся в войне… Вечная память!

Молча выпили, я заметил, как блокадница перекрестилась. Я был благодарен Геннадию Ивановичу за тост.

Мне кажется, что мы, ветераны войны, сейчас стали просыпаться, как после тяжелого, длительного сна, и начали понимать войну, на старости лет, с вершины прожитой жизни, в новом времени, по-другому. Мы беспокоимся о прошлом и о будущем. Это движение судьбы вызывает у меня чувство благодарности к Таисье Тихоплав, Геннадию Датчикову, Владимиру Павловичу, всем, кто оказался рядом со мной на новом жизненном этапе и поддержал меня в моих тревогах за будущее людей, за то, чтобы не повторилась у будущих поколений наша судьба.

Подошло время обсуждения Обращения, имеющего особое значение для меня. Как будет принято Обращение питерскими ветеранами? Еще раз прочитали текст. Уве Лааш объяснил присутствующим, что Обращение уже принято на совместных конференциях в Челябинске, Екатеринбурге, ветеранами войны Дрездена и некоторых других городов Германии. Поэтому изменять его содержание здесь мы не можем. Необходимо решить, принимается ли Обращение петербургскими ветеранами или имеются другие мнения по тексту Обращения и в чем они выражаются?

Уве Лааш пояснил, что Обращение переведено и распространяется на немецком, английском, французском языках, и немецкая делегация надеется на то, что Обращение зазвучит и от имени ветеранов Санкт-Петербурга. Накануне Дня Победы было получено официальное подтверждение, что ветераны Санкт-Петербурга приняли Обращение к мировой общественности «XXI век — век без оружия и войн».

…Встречи немецких и российских ветеранов не казались мне уже чудом, они были нормальным событием. Хочется сказать, по-моему, это объективная закономерность, и важно, как она будет развиваться в дальнейшем. А это будет зависеть и от нас с вами.

СИНЯВИНСКИЙ МЕМОРИАЛ. СОЛОГУБОВКА

Мысли о блокаде Ленинграда не покидают меня, живут во мне, постоянно возникают вопросы, на которые трудно находить ответы, и все же искать ответы приходится в прошлом, в том страшном времени.

Судьба остается благосклонна ко мне: по договоренности с питерским Советом ветеранов снова посещаю Санкт-Петербург. В Совете ветеранов с Геннадием Ивановичем и Вадимом Ивановичем Буевичем думаем о том, чтобы в более активной форме довести до сведения общественности обращение «XXI век — век без оружия и войн», принятое ветеранами войны России и Германии и поддержанное общественными организациями. Проблем с этим возникает немало, стараемся найти пути реализации проекта.

Получил приглашение от руководителя международного Фонда «Защитники Невского пятачка» Сергея Панина посетить вместе с активистами Совета ветеранов города места тяжелейших боев при защите Ленинграда.

На комфортабельном автобусе с группой ветеранов войны, некоторые из них при полном параде, держим направление к Синявинским высотам. В пути Сергей Иванович Панин комментирует прошлые события, касающиеся тех мест, и информация наваливается на меня кровавым кошмаром прошлой войны своей откровенностью, правдой событий, о которых не только слышу, но и начинаю видеть: я в растерянности, состояние подавленное…

И вот Синявинские высоты. Вижу контуры захоронений, на земле — ржавые каски, на некоторых пулевые отверстия. Дышать становится трудно, не хватает воздуха, мысль давит: сотни тысяч людей под моими ногами, убитых людей, чувствую, как встаю на колени, глаза закрывает туман, в висках стучит, и силы покидают меня, уткнулся лицом в землю… Боже! Боже! Потом потихоньку прихожу в себя: дышать становится легче, поднимаюсь. Кругом обелиски, портреты, фотографии, на камнях вырублены номера дивизий, полков, батальонов, бригад и цветы, цветы… Слышен мужской голос откуда-то снизу, из овражка:

— Вот он, ключик, из которого воду брали, чтобы пить… Посмотри!

Но я не иду смотреть ключик. Сил больше нет.

Старые солдаты присаживаются на скамеечках вблизи могил, на салфетки, платочки раскладывают немудреную снедь, усаживаются сами. Появились и бутылочки с водкой: разливаем ее в бумажные стаканчики — помянуть погибших. Из рук Владимира Павловича, старого солдата, полковника, заместителя председателя Совета ветеранов принимаю стаканчик и я. Молча все выпивают святой глоток во имя памяти. Радостного, торжественного настроения не заметно: все серьезны, неспешны.

Попрощались, поклонились могилам на Синявинских высотах, и на том же автобусе отправились к Сологубовке. И снова за окном автобуса одно за другим мелькают бывшие места сражений, изрытые поляны, места раскопок и поиска погибших солдат, памятные знаки, стелы, камни. Историю каждого из них Сергей Иванович знает, все, что связано с этим в прошлом и настоящем. Слушаю, ловлю каждое его слово. Подъезжаем к Сологубовке. На невысоком холме возникает красавец — храм Успения Божьей матери с куполами, устремленными в голубое чистое небо: не могу оторвать взгляда от храма. Его сначала разграбили в годы советской власти, затем разрушила война, а в последние годы восстановила германская сторона. Вот такой парадокс.

Автобус приближается к храму и чуть в стороне останавливается на специальной автобусной площадке. Погода — Божий дар! Солнечная, теплая, безветренная. Открываются двери автобуса, старики завозились, стали подниматься с мягких уютных кресел, и в это время звучит голос:

— На немецкое кладбище никому не ходить!

Тон голоса жесткий, звучный… в автобусе на какой-то момент воцарилась тишина, все замерло…

В автобусе на команду генерала я отреагировал:

— Я иду на кладбище немецких солдат!

Выхожу спокойно из автобуса, осматриваюсь и направляюсь к воротам. Ориентир — традиционный для кладбищ у немцев огромный крест. Кладбище ухожено, чисто, прибрано. Возлагаю перед высоким прямоугольным камнем с вырубленными на нем именами немецких солдат гвоздички. Обладаю информацией, что на этом кладбище, самом крупном в Европе, захоронено около 80 тысяч немецких солдат, из которых 38 тысяч имеют имена. Делаю фотоснимки, видеозапись и возвращаюсь к группе ветеранов к храму.

Сергей Иванович рассказывает присутствующим об истории храма, организации и открытии немецкого кладбища и указывает место начала захоронения, напротив кладбища немецким солдатам, наших погибших воинов. Я слушаю Сергея Ивановича, и мысли мои возвращаются назад, на освящение кладбища немецким солдатам 8 мая 1995 года под Екатеринбургом. Именно там впервые услышал от казачьего атамана, человека глубоко верующего, что могила солдата священна, где бы она ни была, ведь жизнь солдата отнимает война. Там же в проповеди отца Иоанна, протоиерея православной церкви, была провозглашена молитва за упокой и вечную память воинам. Все это легло на сердце осознанием справедливости решения открытия кладбища своим бывшим врагам — немецким солдатам, в лице которых увидел жертв войны, жертв власти.

Путь к осознанию был долгим. Но лишь когда я стал лично общаться с немецкими солдатами, когда они превратились в обыкновенных, простых людей, все встало на свои места. Понял, что нужно жить, помогая друг другу, взаимно творить добро для себя, для людей.

В этом смысле я благодарен судьбе, радуют встречи и с людьми, круг которых и в Германии, и в России увеличивается с каждым днем. В связи с этим коснусь событий, связанных с Синявинскими высотами и Сологубовкой. Масштабы работ по поиску и захоронению погибших солдат при обстреле Ленинграда, увековечение их памяти меня поразили. Неожиданностью явилась деятельность общественных, благотворительных организаций в поиске безвестных жертв войны в Санкт-Петербурге и Ленинградской области, работу которых и результат пришлось увидеть и познать на примере Международного благотворительного Фонда «Защитники Невского плацдарма».

Оговорюсь: всю послевоенную жизнь я слышал, читал о подвигах героев, защитников Невского пятачка, не без гордости принимал эту информацию. Только никто не говорил и никто откровенно не писал о том, что при защите Невского пятачка погибли сотни тысяч героев. А ведь был не только Невский пятачок. Были и Тосна, и Долина смерти, и Ивановский пятачок, и болота, и Синявинские высоты, и Гатилово, Тортолово, была и Дорога жизни. Обо всем этом я узнал из уст одного из ветеранов.

Сейчас уже никто не скрывает, что под Ленинградом погибли полтора миллиона наших солдат и 153 тысячи немецких солдат. Какими героями мы были и какой ценой мы выиграли войну, забывать нельзя. Как нельзя забывать о миллионах погибших и незахороненных, без вести пропавших, выстлавших своими костями дорогу к Победе.

Мы, солдаты войны, бывшие враги, нашли общий язык, сами возвратили себе облик людской в полном смысле этого слова, примирились и вместе начали войну против той, прошлой войны, чтобы поставить все точки над «Ь>.

Активность в поиске погибших солдат при обороне Ленинграда воодушевляла меня, радовала. Но страсти моего удовлетворения улеглись, когда узнал: все это итог труда общественности, энтузиазма людей, подвиг народа, а власть и сегодня оказывается в стороне в столь святом деле.

Если мое пребывание в Германии выпадало на третье воскресенье ноября, то все последние годы, как гражданин России, сопричастный к гуманитарной акции помощи ветеранам войны России, получаю приглашение в здание ландтага (парламента Саксонии), где общественность и власть Дрездена отмечают народный траурный день памяти погибших в войнах. После официальной церемонии присутствующие посещают кладбище и возлагают венки и цветы на могилы погибших в войне.

Не слышно никаких воинских команд или приказов, нет торжественных маршей и грома оркестра, не звучит государственный гимн, как у нас. Все просто, чисто по-человечески, и именно это вызывает в душе волнение, печаль. Обслуживают церемонию солдаты бундесвера.

В 2007 году мне и Ханнелоре пришло приглашение поучаствовать в траурной церемонии в Берлине, в здании рейхстага, с присутствием президента Германии. По традиции поет хор мальчиков католической церкви. Скромный фуршет. Впечатляет.

Проходит время, и в этот же день, в третье воскресенье ноября, в день национальной скорби по жертвам войны, стала собираться общественность Санкт-Петербурга. Церемония началась на Синявинских высотах, на мемориале захоронения наших солдат, погибших в войне, и закончилась в Сологубовке, на кладбище немецких солдат, где в храме, известном уже под именем «Примирение» протоиерей отец Вячеслав отслужил поминальную панихиду по убиенным воинам. В траурной церемонии приняли участие и приехавшие из Германии родственники захороненных немецких солдат.

Прошло 60 лет после войны, на российской земле начинаются встречи потомков погибших солдат. Встречи не только памяти и боли прошлого, но и взаимопонимания, дружбы наших народов ради мирного будущего. Только так, другого не дано. К прошлому, о котором скажу ниже, возврата быть не может.

Лет через двадцать после войны в советских средствах массовой информации видел снимки вскрытых и разграбленных захоронений немецких солдат в местах боев: раскопанные ямы, белеющие черепа с пустующими глазницами и оскалами беззубых ртов, разбросанные вокруг кости… Мародеры искали золотые коронки, ювелирные украшения, оружие, личные предметы.

Общественность осуждала такое мародерство, но чтобы кто-то за это привлекался к ответственности — не припоминаю. Власть хранила молчание, и, возможно, своим молчанием одобряла мародерство, как выражение должного отношения к врагу.

В эти же времена власть потихоньку под предлогом концентрации захоронений наших погибших солдат бульдозерами сравняла тысячи захоронений, ликвидируя, стирая с лица земли первичные захоронения и лишая имени миллионы погибших солдат.

Но время идет, и меняется сам человек, меняются общество и общественные ценности. Таков, полагаю, закон жизни. По мнению председателя петербургского центра «Примирение» Юрия Лебедева, процесс примирения многолик, и он означает не только отношение к солдатским могилам. Примирение — это процесс поиска взаимопонимания и согласия, это форма толерантности, о необходимости которой столько говорят в последнее время. И это особенно важно для нашей страны, в которой и сегодня очень много острых углов и неразрешенных проблем.

Пришло время, и слово «примирение» получило в нашем обществе право на жизнь. Оно определилось и в среде ветеранов войны, первоначально, как думается мне, среди ветеранов Урала. Примирение с немецкими солдатами родилось и закрепилось, выразилось в совместном обращении с призывом к миру на совместных конференциях. Подняла этот щит общественность, в пределах своих возможностей. Напрашивается вопрос: а когда же власть скажет свое слово? Но власть пока молчит.

Важным событием для меня явилось любезное приглашение Сергея Панина, фронтовика и причастного к акции гуманитарной помощи ветеранам войны, посетить после поездки на Синявинские высоты и Сологубовку, приход Скорбященского храма на Шпалерной улице Санкт-Петербурга, построенного по велению императора Петра I, настоятелем которого является отец Вячеслав. За время своего священнослужения отец Вячеслав принял участие в захоронении 23 тысяч наших солдат, обнаруженных поисковиками.

Приход Скорбященского храма стал активным и добрым помощником Фонду «Защитники Невского плацдарма». Настоятель, служащие и прихожане храма помогают Фонду в организации всевозможных акций, связанных с памятью военных событий, встреч ветеранов войны с молодежью, семинаров, выставок, посвященных защите Ленинграда. Для этого приход радушно предоставляет зал своего культурно-просветительского центра «Лестница». В центре ведется лекционная работа, проводятся концерты, спектакли. Организованы два музея, один из них — «Неизвестная неоконченная война». В музее представлены уникальные находки с Невского пятачка, Синявинских высот и других мест боев. Рассказывают посетителям музея о многих малоизвестных и малоизученных страницах героической обороны Ленинграда. Через архивы возвращаются имена безвестно павшим воинам, а награды передаются родственникам, которых Сергей Иванович приглашает в Санкт-Петербург и сопровождает, указывает могилы захороненых. Я вижу, чувствую, как его волнуют события прошлого и настоящего, как тревожится он за безопасность тех, кто сегодня работает среди старых гранат, мин и неразорвавшихся снарядов, как ожидает он информацию из архивов…

На первый взгляд, любопытная история: обнаружили останки солдата и при нем орден Боевого Красного Знамени. Установили имя погибшего по номеру ордена, разыскали его родственников, даже родного брата. А те отказываются приехать, принять орден, ибо их брат — изменник Родины, и семья за его измену подверглась репрессиям, страдала. Оказывается, военкомат известил, что погибший пропал без вести, что он изменник и предатель.

Сколько оставалось и остается еще белых пятен в нашей истории, на местах былых боев, сколько остается до сих пор таких вот «изменников» Родины, ожидающих своих могил, времени, когда им будет возвращено имя честного солдата и честного человека.

Поразила меня акция прихода храма — ежегодного Георгиевского крестного хода, массового посещения мест боев и памяти павших, помощи в установлении там памятных знаков. Древняя икона покровителя российского воинства Георгия Победоносца хранится в Скорбящемся храме на почетном месте, доступном для поклонения людям…

Церковь в Санкт-Петербурге, как я убедился, стала активным союзником в деле общественных поисковых операций и вносит значительный вклад в историческое и социальное возрождение российского народа. Оценить сопричастность, значение участия церкви в данной гуманной акции требует большого и серьезного разговора, о чем нужно говорить отдельно.

В последние годы мне приходилось встречаться с участниками поисковых отрядов, в частности на Урале, и по их просьбе найденные ими медальоны погибших немецких солдат я передавал в Германию Народному союзу по уходу за могилами погибших на войне солдат. Видел медальоны немецких солдат, найденных поисковиками Фонда, и у Сергея Ивановича. Возвращаются имена павшим: и русским, и немецким солдатам. Отрадно, что поиск безвестно павших солдат становится интернациональным.