Истина (СИ)

Глава 7

Как только я открыла дверь в прихожую, услышала, как тетя Энн зовет меня. На самом деле я думала уж сегодня-то она точно не будет со мной разговаривать, но все происходило так же, как и всегда — она делала вид, что ранее ничего не случилось. Словно мисс Вессекс не звонила ей, чтобы сказать, что я наказана, словно она не звонила ей, чтобы оповестить, что попросила Эшли присматривать за мной в школе, потому что ей не нужны от меня неприятности.

Я вошла на кухню.

Тетя стояла у плиты, ко мне спиной, и это было удачей, потому что я не знала, как ей смотреть в глаза.

— Скай, поможешь мне с ужином?

— Я должна идти на работу в пять часов, — напомнила я. Тон был мрачнее чем я предполагала, поэтому пришлось добавить: — Но я могу помочь сейчас с… тем, что вы делаете.

— Хорошо, — она была невозмутима. Лучше бы накричала на меня. — Но сначала переоденься и пообедай.

В моей груди свернулось дурное предчувствие, когда я поднималась в башню, и я не могла понять, чем оно вызвано, потому что есть столько вещей, которые постоянно меня тревожат, и с которыми я не могу просто разобраться. Но когда я вошла в свою комнату, и увидела Эшли, сидящую рядом с моим письменным столом, я поняла, что предчувствие было вызвано этим.

— Что ты делаешь? — мрачно спросила я, скрещивая руки на груди.

Внутри меня все сжалось, от мысли, что она здесь, чтобы найти письмо Тома Гордона, и что она нашла его, или, найдет, но внешне я была как обычно, невозмутима.

Эшли встала, прогоняя с лица испуг.

Она надменно вскинула голову:

— Я пришла, чтобы найти письмо Тома.

Что ж, раз она говорит, таким тоном, то еще не нашла его.

— Его здесь нет, Эшли. И никогда не было. После прочтения, я сожгла его, потому что я не хотела, чтобы у меня было что-то, что принадлежало Тому.

На ее лице отразилась та самая гримаса отвращения, что преследовала меня целый день.

— Ты никогда бы не выбросила письмо Тома, потому что он был твоим другом, и потому что это были его последние слова, — сказала она в сотый раз.

— Я так предсказуема? — я прошла к кровати, стащила пиджак, и вытащила майку из штанов.

— Прекрати вести себя как дура.

— Это ты ведешь себя как дура, — отрезала я, поворачиваясь к ней. — По-твоему такое поведение нормально? Ты влезла ко мне в комнату, и стала рыться в моих вещах. И это уже не в первый раз. Ладно, забудь, — отмахнулась я. — Ты должна выбросить из головы то, что случилось, Эшли. Я солгала, сказав, что в том, что случилось с Евой виновата мисс Вессекс. Прекрати уже цепляться за происходящее.

— Как это сделала ты? — она вскинула брови. Я почувствовала, как сжимаются кулаки. Меня начинают выводить из себя ее обвинения.

— Скай, Эшли хорошая девочка, и, если ты не хочешь себе проблем, ты должна научиться жить с ней под одной крышей, — это сказала мне мама, в тот день, когда я переехала в особняк.

Я вздохнула:

— Ладно, ты права, Эшли.

— ПРЕКРАТИ! — взвизгнула она. Я с равнодушным видом опустилась на кровать.

Зачем она снова орет? Я чувствую измождение, словно не хватает сил, больше существовать в этом мире. Почему еще Эшли доставляет мне проблемы?

Она продолжала:

— Прекрати говорить это! Прекрати соглашаться, чтобы я поскорее оставила тебя в покое, потому, что твои друзья заслуживают того, чтобы виновные ответили за то, что сделали, так почему ты не даешь сделать это?! Мисс Вессекс прочитала мне часовую лекцию о тебе! Ты вдруг встала и ушла, когда она заговорила о Еве. Если бы тебе было все равно, ты не реагировала бы так.

Я молча смотрела на нее, а она на меня. Ждала, что я отвечу, но я молчала. Почему я должна ей что-то говорить? Почему я должна отчитываться перед ней в том, что чувствую?

Какое ей вообще до всего этого дело?

— Почему ты молчишь? — беспомощно спросила она.

— А что я должна сказать? Что ты хочешь, чтобы я сказала?

— Что тебе не все равно, и что ты не такая эгоистка, как все думают.

Кто — все?

— Выйди из моей комнаты, Эшли. — Я ощущала, что в моей груди заложен часовой механизм, и с каждой секундой я готова взорваться. Прямо сейчас.

— Я не уйду, пока не найду письмо Тома. Я знаю, ты хранишь его в особенном месте. Я знаю тебя очень хорошо, Скай, лучше, чем ты думаешь.

— Отлично! — Я взбешенно вскочила на ноги. — Можешь искать это чертово письмо! А когда найдешь, я хочу быть рядом, чтобы смотреть как на твоем лице отражается вся гамма чувств, что ты испытаешь!

Я, громко ругаясь, ушла вниз, помогать тете Энн.

Я знала, что Эшли ничего не найдет, потому что я действительно спрятала его очень хорошо. Иногда, я хочу забыть о нем. Забыть о том, что в нем написано, забыть Тома, забыть то, что я встретила Кэри Хейла. Но потом, я понимаю, что это должно было случиться. Одно трагическое событие повлекло за собой другое, и они как костяшки домино, стали опрокидываться одна за другой.

— Скай? — тетя подскочила, когда я топая влетела на кухню. Она поставила на стол тарелку с лазаньей. — Я разогрела лазанью, специально для тебя.

— Хорошо, спасибо.

Я чувствовала, как дрожит мое тело. Мысли каждую секунду возвращались к моей комнате, где Эшли шарит по моим вещам.

Я сделала глубокий вдох.

Так, почему меня должно волновать, что она почувствует при прочтении письма?

Эта девица достаточно сделала мне гадостей, за всю мою жизнь, так что мне все равно, что она ощутит, когда узнает, что Том покончил с собой из-за нее.

Я вскочила, и тетя Энн, нарезающая овощи для зажарки, удивленно вскинула брови:

— Скай, в чем дело? Тебе не нравится?

— Я забыла кое-что в своей комнате, — прокаркала я, и раздосадовано вернулась наверх, раздражаясь из-за каждого шага по винтовочной лестнице. Открыв дверь, первое что я увидела — это Эшли, сидящую на моей кровати. В ее руке было то самое письмо. Я бросила взгляд на коллаж фотографиями, где прятала его.

Эшли подняла на меня глаза.

У меня внутри все похолодело. Она выглядела так, словно готова была пойти и убить себя прямо сейчас. Ее глаза покраснели, и опух нос. Она открывала и закрывала рот, словно не могла найти подходящих слов, чтобы описать что чувствовала.

— Эшли, я не хотела, чтобы ты нашла его… — я на ватных ногах приблизилась к ней, но она вскочила, и я второй раз за день, подумала, что она меня ударит.

— Это…правда? — она сжала письмо в руке, и прижала ее к груди, словно думала, что выскочит сердце. — Это правда, что здесь написано.

Боже, почему я просто не выгнала ее из своей комнаты? Нужно было позвать тетю Энн, чтобы она заставила свою дочь уйти. Просто на одну секунду, я подумала, что мне бы стало легче, если пришлось бы хранить на один секрет меньше.

Что я наделала?

— Эшли…

— СКАЙ, ЭТО ПРАВДА? ТОМ УБИЛ СЕБЯ, ПОТОМУ ЧТО УЗНАЛ, ЧТО МЕНЯ ИЗНАСИЛОВАЛИ?

Я захлопнула дверь в комнату, чтобы тетя Энн не услышала воплей, и прислонилась к ней спиной, медленно выдыхая.

— Эшли, успокойся…

Она зарыдала, падая на пол, словно беспомощная, словно ноги ее больше не держали.

— Эшли! — я бросилась к ней, хватая за плечи. — Прости! Прости, что я позволила тебе прочесть его!

Эшли еще сильнее заплакала.

Она была права: я такая эгоистка, что позволила всему этому произойти.

— Эшли, прости…

Она ткнулась лбом мне в плечо, что-то бормоча, и я разобрала, несколько слов:

— Это… не сказал… почему?.. Из-за меня…

— Это не из-за тебя.

Она отшатнулась от меня, и отползла, испуганно глядя на меня, словно я была чудовищем, пришедшим за ней.

— Том убил себя из-за меня, Скай! Он сделал это из-за меня! Потому, что я бросила его! Я бросила его, я оставила его, наедине с самим собой, и посмотри к чему это привело!

— Ты не бросала его, — тихо сказала я. Мой голос терялся в ее плаче, и в стонах. — Ты его не бросала.

Она прижала руки ко рту. К ее щекам прилипли черные волосы. Глаза были настолько воспаленными, что стало страшно смотреть.

— Ты… — руки были по-прежнему у ее лица, словно она пыталась сдержать крик. — Ты поэтому не отдала письмо моему отцу? Потому что боялась, что он узнает обо мне? Потому, что он узнает, что со мной случилось?

— Ева уже мертва, Эшли, и Том тоже. — Я зажмурилась, и почувствовала, как под веками собираются слезинки, как ресницы становятся влажными. Но я не хотела показывать Эшли, как все это влияет на меня — кто-то должен оставаться хладнокровным сейчас, и это должна быть я. Судорожно втянув воздух, я заставила себя продолжить: — Ты жива. Ты здесь, и тебе предстоит еще смотреть в глаза своим родителям. Ты скрывала это столько времени… я найду другой способ, как остановить все это.

Из груди Эшли вырвался стон боли. Он вскочила на ноги:

— Нет, я пойду к отцу прямо сейчас, и я отдам ему это письмо.

Я тоже встала, прогремев, словно гром:

— Ты не имеешь права делать это. Письмо принадлежит мне. Том написал его для меня.

Эшли выглядела ужасно, и похоже была в состоянии эффекта. В точности, как Кэри Хейл, в ту ночь, когда он прочел письмо. Я знаю, что должна тогда была позволить ему уйти, но Эшли я не дам уйти.

— В нем говорится обо мне, Скай. Я пойду и отдам его отцу.

Она вышла из комнаты, хлопнув дверью. Черт возьми. Билл как раз пришел на обед, и он сейчас в кабинете, хочет взять дополнительны материалы дела, которые он принес с собой с работы ночью.

Я побежала за Эшли — она как вихрь спускалась по лестнице.

— Эшли, остановись!

Черт.

— Эшли, не делай глупостей!

— Не надо меня защищать, Скай. Прекрати уже защищать всех вокруг, я могу сама защитить себя!

Она выбежала в коридор, а я едва не подвернула ногу на последней ступеньке.

Мы с ней очутились у кабинета дяди одновременно. Эшли вошла не постучавшись, и я скользнула следом. Дядя стоял у стола, явно собираясь уходить. Эшли пошла к нему.

— Дорогая, что с твоим лицом?

— Папа…

— Скай, — тут он увидел меня. — Я хотел поговорить с тобой по делу.

Мое сердце выскакивало из груди прямо сейчас, из-за того, что я представила, что случится если он все узнает. Это будет шок. Все то время что я жила здесь, я ни разу не почувствовала себя дома. Даже сейчас это чувство осталось, но я знаю одно — я не хочу, чтобы внезапно эта семья развалилась, из-за какого-то письма! Кроме них у меня никого нет!

— Эшли, так что с твоим лицом? — Дядя спешил, а когда он спешил, всегда перескакивал с темы на тему. Он пошел к двери, и мы с Эшли поспешили за ним. — Скай, я говорил с твоей учительницей. Она была на конференции в Нью-Йорке три дня подряд, и вернулась лишь сегодня утром.

Эшли посмотрела на меня, а я не нее. Если мой ужас, отразился в ее глазах, я выгляжу паршиво.

— Ее алиби подтвердилось, — закончил дядя. Он не смотрел мне в глаза, что подтверждало, что он изначально не верил мне, и даже не рассматривал мою версию, как возможную.

Что ж, у мисс Вессекс есть алиби. Если она действительно была в Нью-Йорке, а это чертовски далеко от нашего города, значит, Еву убил кто-то другой. Серена или Кэри Хейл.

А может быть в ее команде есть еще кто-то кто хочет замучить меня и всех, кто хоть как-то связан со мной, до смерти.

— Эшли, так что с твоим лицом? — дядя Билл остановился у двери на кухню, и мы с Эшли чуть не налетели на него.

Мое сердце сдавил спазм страха.

— У тебя красные глаза, и опухший нос. Дорогая, что случилось? Ты плакала? — дядя Билл положил дочери руку на плечо, вглядываясь в лицо. — А это что?

Он посмотрел на письмо, которое она все еще прижимала к груди.

О, черт.

— Иэн написал, что хочет расстаться со мной, папа. — Эшли была такой же прекрасной лгуньей, как и я, но я не ожидала, что она станет делать это прямо сейчас, когда минуту назад, она была решительно настроена, все выложить своему отцу.

Я не стала смотреть на нее шокировано, хотя мне очень хотелось бы.

Дядя Билл поджал губы:

— Значит он не настоящий мужчина, Эшли. Хороший парень не стал бы писать о таком в письме, а попросил бы о личной встрече. Выбрось это письмо, и умойся. Если мама увидит тебя в таком состоянии, у нее будет микроинсульт. Я должен идти.

Он протопал мимо кухни в прихожую. Значит у него не было времени даже не обед.

Я изможденно прислонилась к стене, чувствуя пульсацию боли в левой части головы.

— Почему ты не сказала о письме? — я мрачно посмотрела на Эшли. Сейчас я ее точно ненавижу — я за несколько минут едва не состарилась на пять лет. И я почувствовала, что моя майка на спине взмокла.

Эшли шумно шмыгнула носом, тоже облокачиваясь о стену. Она не сразу ответила, потому что не хватало дыхания из-за слез.

— Он сказал, что у мисс Вессекс есть алиби. И оно подтверждено. Письмо ничего бы не дало, потому что Том был болен.

Она была права.

Эшли вернула мне письмо, и я разгладила его. Я знала, что больше не нужно прятать его, потому что Эшли прочла, но привычка заставила тут же придумать новое место, куда я его положу. Подальше от чужих глаз.

— И еще вот это, — Эшли порылась в карманах бесформенной кофты, и протянула мне ключ от моей комнаты. — Я не думаю, что мне нужно следить за тобой. Я в который раз убедилась, что ты сильнее меня.

Иэн Грейсон открыл дверь в свою квартиру, после того, как кто-то долго и настойчиво звонил в звонок, и ему в руки упала Эшли, обхватывая его шею руками, и утыкаясь носом в плечо.

— Эшли… что? В чем дело?

Он втащил ее внутрь светлой, скромно обставленной квартиры, и закрыл дверь.

— Тебя что-то расстроило? Почему ты плачешь?

И почему она пришла к нему в такой поздний час?

Эшли издавала стоны раненого животного и это немного пугало парня: ее истерики прекратились довольно давно, и он думал, что прошлое в прошлом.

— Т-ш-ш-ш, — он погладил ее по волосам, потом положил руки ей на талию и отодвинул от себя. — Эшли, что случилось?

Он убрал с ее лица прилипшие волосы, и кивнул:

— Подожди секунду, я налью тебе воды.

— Нет, Иэн! — Эшли обеими руками вцепилась в него, удерживая. — Не уходи.

Парень с сомнением кивнул, и провел Эшли в гостиную. Выключил звук у телевизора, усадил девушку на диван, и присел рядом.

— Эшли, в чем дело? Мы виделись с тобой несколько часов назад, и ты была в порядке. Что случилось теперь? Ты же никогда не приходишь ко мне.

— Потому что я не хочу, чтобы ты чувствовал, что я преследую тебя! — сиплым голосом воскликнула девушка. — Я итак знаю, что говорят о нас с тобой в школе, и я не хочу, чтобы эти сплетни усугубились новыми фактами.

— Мы же договорились с тобой, — Иэн легонько погладил ее по руке, — что мы с тобой друзья. Друзья могут приходить в гости друг к другу. И друзья могут рассказывать другу о том, что их тревожит. Ты расскажешь мне?

Губы Эшли задрожали.

Он погладил ее по спине, и наклонился вперед, заглядывая в глаза.

— Это… — девушка судорожно втянула воздух. — Я узнала один секрет. Секрет, который хранила Скай… и этот секрет мог позволить убийце Тома и Евы быть в тюрьме… но она не раскрыла его ради меня.

Иэн продолжал хмуро гладить девушку по спине. Он сосредоточился на том, что она говорит, и это ему не совсем нравилось.

А еще он ни черта не понял.

— Я нашла письмо, которое Том написал Скай, перед тем, как… ты знаешь. Перед тем, как он покончил с собой. — Иэн кивнул, и Эшли, шумно дыша, продолжила: — Я нашла его, и в нем… Том… — Эшли заревела, обнимая себя руками. Иэн замер, в смешанных чувствах. Ему не терпелось узнать, о чем шла речь в письме, и в то же время, он не хотел знать, о чем там написано. — Он убил себя из-за меня…

— Что? — Иэн подумал, что ослышался.

Эшли вскочила на ноги, зажимая рот рукой. Она бросилась в ванную комнату, где была всего один раз, несколько месяцев назад. Она заперлась изнутри, склонившись над раковиной. Слезы капали с кончика носа на белый мрамор, и Эшли пыталась прекратить, но не могла. Слезы душили ее изнутри, хотелось закричать, но она не хотела пугать Иэна. Она даже не знала зачем пришла к нему. Каждый раз, когда она его видела, ей казалось, что он выбирает подходящий момент для того, чтобы сказать ей, что ему надоело опекать ее. Надоело заботиться о ней, поэтому Эшли старалась не разговаривать с ним много на людях, чтобы не обременять его. Так зачем она примчалась сюда, после того, что натворила дома?

Она вспомнила лицо Скай, ее шок, и вину, сменяющие друг друга. Скай не думала, что Эшли найдет письмо и в результате, все случилось слишком быстро. Эшли знала Скай слишком хорошо — эта девушка любила знаки, поэтому логично было предположить, что она положит письмо Тома к остальным вещам, что принадлежат ему, например, та любопытная фотография где Скай, Дженни и Том на коллаже.

— Эшли? — Иэн осторожно постучал в дверь. — Ты в порядке?

— Да, — Эшли прочистила горло. — Я выхожу.

Она выбралась из ванны, и шаркая ногами, подошла к дивану, и плюхнулась на него, вытягивая ноги. Иэн сел рядом, слишком близко, для того, чтобы девушка чувствовала себя в безопасности, и она осторожно отодвинулась от него, и сказала уже окрепшим голосом:

— Я так ненавидела ее…

— Кого?

— Скай. — Она пожала плечами. — Я думала: как она может быть такой эгоисткой, такой непробиваемой, что кажется, чтобы не случилось ее это не заденет… я ей столько всего наговорила. Это было хуже всего, что я когда-либо делала с ней!..

— Тихо… — Иэн обнял девушку, за плечи, но между ними осталось пространство. — Эти месяцы были для вас обеих слишком сложными. Слишком… тяжелыми, чтобы справиться за считанные дни. Я уверен она не злится на тебя…

— Вот именно! — воскликнула Эшли, снова зайдясь в рыданиях. — На ее месте, я бы обстригла себя во сне!

— Ну, тогда тебе везет, что Скай это Скай, — пошутил Иэн, но Эшли все равно была расстроена:

— Я сказала ей такие ужасы. Такие жестокие вещи, но я не знала, что это все… она все это делала ради меня, Иэн.

— Ты сказала о письме… — осторожно напомнил он, и Эшли тяжело кивнула, вздыхая. Слезы снова образовали дорожки на щеках.

— Том не был ни в чем виноват. Он просто хотел нормальной жизни… и он думал, что если… он думал, что рано или поздно все придет в норму, пока он не узнал, о том, что случилось со мной. — Эшли закрыла лицо руками. — Если бы он не узнал о том, что со мной произошло летом, это не шокировало бы его, и он бы не сошел с ума…

— Эшли, на самом деле, я не думаю, что ты виновата… Том был очень болен, и маленький толчок…

— Это было именно тем, о чем ты говоришь. Я стала причиной тому, что с ним стали происходить эти ужасы. Он устал бороться, как я. Но я… когда мне было особенно трудно, я приходила в закрытый клуб, и слушала твою музыку… Когда мне было особенно трудно, я могла думать о чем-то хорошем. Сейчас, когда мне плохо, я вспоминаю тебя, я могу позвонить или написать тебе смс, но Том… у него не было никого. Он не мог ни о ком думать; в его жизни не было ничего хорошо… — Она снова обняла себя, словно боялась, что из груди вырвется сердце. — У него была только я… но я бросила его, когда… о боже…

— Прекрати, Эшли, — Иэн сильнее прижал ее к себе, обеими руками. — Ты не виновата ни в чем.

— Нет, Иэн, нет. Я была его спусковым крючком.

Он отодвинул ее от себя:

— Ты говоришь так словно тебе нужно кого-то винить в происходящем. Если это правда, ты можешь винить его отца, который испортил его жизнь. Такие люди не должны быть на этой земле. У них не должны рождаться дети. Такие люди не способны ни о ком заботиться. Его отец весь свой гнев, всю свою ярость направлял на своего ребенка, и вот к чему это привело. Тома больше нет. И это не твоя вина. Просто мир слишком жесток, по отношению к маленьким детям.

Эшли глубоко вздохнула. Иэн внимательно смотрел на девушку:

— Ну, что, теперь ты в порядке? Где это письмо, оно у тебя?

Эшли помотала головой.

— Нет, я вернула его Скай, потому что оно не принадлежало мне. Но… ты правда думаешь, что моей вины нет…

— Ты не больше виновата, чем… другие. — Иэн пригладил влажные волосы на виске девушки. — Том сейчас в лучшем мире, я так думаю. Там нет никого, кто был бы способен причинить ему боль. Сейчас Том спокоен, ему не нужно думать о том, что нужно защитить кого-то. Он в лучшем мире, Эшли.

Эшли облокотилась об Иэна, и закрыла глаза. Парень погладил девушку по плечу, и вдруг вспомнил кое-о-чем.

— Я очень удивился, когда увидел тебя на пороге.

— Я не знала, к кому еще могу пойти. У меня совсем нет друзей.

— Не говори так.

— Ты прав… у меня есть ты…

— У тебя есть Скай, — напомнил Иэн, вздыхая. Его мысли унеслись куда-то далеко.

Эшли горько усмехнулась:

— Нет. Она, наверное, ненавидит меня. Видел бы ты ее лицо, когда она застала меня, когда я рылась в ее вещах в комнате. Она смотрела на меня так, словно ее это ничуть не удивило, словно в ее восприятии я та, кто все время вторгается в чужое пространство.

— Я же сказал: в последнее время между вами двумя было некоторое недопонимание. Много чего случилось; много такого, что нельзя просто сесть и обсудить. Есть вещи, для которых нужно время.

— Я слишком давила на нее… — вздохнула девушка.

— Ты беспокоишься о ней.

Эшли резко села, глядя на Иэна, он удивленно вскинул брови. Его челка была встрепана, и Эшли вдруг захотелось ее пригладить.

— Почему ты все время защищаешь меня?

Он усмехнулся, так, что от глаз разбежались лучики-морщинки.

— Потому, что я пообещал тебе что буду тебя защищать. Пусть даже от самой себя.

— Сейчас не удачный момент для шуток, Иэн. — Эшли нахмурилась. Она убрала волосы за уши, и заметила, что парень пристально следит за ней. Ее пульс участился, но она попросила: — Не смотри на меня так.

— А как я смотрю?

— Так, словно… я другая.

— Ты… особенная. Ты видишь мир по-другому, и ты заставляешь других видеть мир так как ты. — Иэн зажмурился. — То есть… я не это хотел сказать. Я хотел сказать, что возможно ты права, и Скай действительно нужна встряска, чтобы она очнулась. Но нужно делать это постепенно, а не так шокирующе откровенно, как делаешь это ты. Ты заботишься о ней, ты хочешь видеть прежнюю Скай. Но… ты должна оставить эти надежды, Эшли. Она… — Иэну было трудно говорить об этом но он решил попытаться. Он отстранился от девушки, и облокотился об спинку дивана глядя перед собой. — Когда твои родители умирают, ты не думаешь о других людях, понимаешь? Ты становишься заключенным в собственном мире, где каждый из внешнего мира, будь то прохожий, или друг, кажется врагом. «Почему они спрашивают, как я?», «Почему они так обаятельно улыбаются?», «Что им всем нужно от меня?». Эти вопросы начинают терзать тебя постоянно, и хочется, чтобы все люди оставили тебя в покое. Есть только ты в этом мире, наедине со своим одиночеством, со своим горем. Есть лишь ты, и больше никого не нужно.

Эшли притихла. Иэн никогда не рассказывал ей о своих биологических родителях, а она никогда не спрашивала, несмотря на то, что было очень интересно. Она лишь знала, что Рейчел, усыновила его в детстве.

— Мой отец умер незадолго до моего рождения, и я никогда не знал его. Но я помню маму. Она любила делать мне блинчики по пятницам. Блинчики с клубничным соусом, — голос парня стал мечтательным, пока Эшли осторожно не спросила:

— Разве… у тебя нет аллергии на клубнику?

Иэн с горечью усмехнулся:

— Это не аллергия, просто я не ем ее с тех пор, как мама умерла. Иногда я думаю, что тогда, я был слишком мал, чтобы осознать, что в действительности произошло. Сейчас я знаю, что я жил в маленьком мирке, где моя мама была еще жива. Я ждал ее каждый день, в приюте, я ждал ее в надежде, что она вернется, и заберет меня. Но мама не приходила. Я видел ее каждый день в своих снах, иногда мне казалось, что я видел ее на улицах… Иногда мне казалось, я вижу, как она подходит к моей кровати, и поет мне свою любимую колыбельную. Но мамы не было. Просто было легче жить, думая, что где-то она есть, пусть не здесь, не со мной…

— Ты думаешь, Скай…

— Я думаю, она умерла, — оборвал Иэн, и Эшли замолчала, приоткрыв рот. — Я думаю, часть ее умерла, когда она услышала о том, что случилось. Сейчас она не может создать свой мирок, вместе с ними, и не может воображать, что они где-то живы, но не приходят к ней. Она не ребенок. Поэтому она предпочитает не думать о них. Потому, что каждая будь то случайная, будь то специальная мысль, принесет боль. Но никто не сможет жить в постоянной боли.

— Это и происходит сейчас! — Эшли отвернулась от Иэна. Ей казалось он не понимает ее.

— Да, — кивнул Иэн, поворачиваясь к своей подруге, и пронзительно глядя на ее блестящие волосы, волнами спускающиеся к талии. — Она живет в постоянной боли, которая напоминает ей о ее родителях.

— Тогда почему…

— Потому, что как только она решит отпустить их, они уйдут навсегда из ее жизни. Сейчас, предпочитая не думать о них, она сковала свои воспоминания глубоко в груди. Эта боль терзает ее, не позволяет забыть. Но как только она отпустит эти воспоминания… все закончится. Она сможет жить дальше.