Истинное зло

Глава 40

– Вот черт! – раздался женский голос.

Крис проснулся, чувствуя, что кровать под ним плывет. Мускулы ныли, а грудь и шея болели так, словно он попал под машину.

– Черт, черт, черт! – ругалась женщина. – Я не услышала звонок будильника.

Алекс, вспомнил доктор. Он заморгал, пытаясь открыть глаза, и сразу зажмурился от яркого света.

– Уже день? – спросил он.

– Девять утра. Я включила будильник на мобильнике, но забыла поставить его на зарядку. Ночью он сдох. Похоже, от ночных нежностей у меня отшибло память.

Крис сел, и к его горлу подкатила муть.

– Ты пойдешь в ванную комнату?

Морс взглянула на его лицо и понимающе кивнула:

– Только в туалет схожу.

Она исчезла за дверью. Крис спустил ноги на пол, медленно встал, приблизился к мини-бару и взял бутылку минералки. Вода приятным холодком прокатилась в желудок, но попыталась вырваться обратно. Убедившись, что она все-таки удержалась там, где нужно, Шепард подошел к своей сумке и достал утреннюю порцию лекарств: АЗТ, ритонавир, энфувертид и видарабин. Когда он глотал последнюю таблетку, в туалете послышался шум смываемой воды.

– Готово! – воскликнула Алекс. – Кабинет свободен.

– Спасибо, пока не нужно. Мне показалось, что у меня начинается диарея, но теперь все прошло.

Алекс села в кресло. Она только что умылась, и без косметики шрамы на ее щеке казались особенно яркими и безобразными. Крис представил чью-то руку, выплескивающую кислоту на портрет красивой женщины.

– О чем ты думаешь? – поинтересовалась Морс.

– О сегодняшнем дне.

Она насторожилась.

– У тебя две возможности. Вернуться в Натчес и пройти там химиотерапию или отправиться в Слоун-Кеттеринг и сделать то же самое.

– Хочешь стать моей мамочкой?

Алекс пожала плечами:

– А ты хочешь сыграть с жизнью в «русскую рулетку»?

– В подобных обстоятельствах химиотерапия и есть «русская рулетка». Мы даже не знаем, что мне вкололи. Сначала надо выяснить, с чем я имею дело, а потом заниматься лечением.

Морс задумалась.

– Как ты собираешься это узнать?

– Ну, например, вы с Кайзером все-таки поймаете для меня этого чертового ублюдка…

– Похоже, сегодня ты чувствуешь себя получше.

Крис взял брюки и попытался натянуть их, но ему это не удалось.

– Куда-то собираешься? – спросила Алекс.

– Да, в университетский медицинский центр. Хочу повидать тех специалистов, о которых говорил Пит Конноли. Если их там нет, разошлю фамилии по крупным онкологическим и гематологическим клиникам и попытаюсь найти их.

– Зачем?

У Криса опять закружилась голова. Он присел на краешек кровати, покачиваясь взад и вперед.

– Зря мы так сосредоточились на Лэнсинге. Да, он владеет частью онкологической клиники, и что с того? У него много иных капиталовложений. Мы знаем, что мне сделали какую-то инъекцию. Если бы она была радиоактивна, вчерашний рентген наверняка показал бы это. Так что я склоняюсь к мысли, что прав Пит Конноли. Кто-то взял мои клетки – из крови или спермы, – изменил их и ввел обратно. Но в этом случае все шансы против Лэнсинга. Шейна больше волнуют деньги, чем наука. Он не обладает глубокими познаниями. Нам надо искать врачей экстра-класса, Алекс. Экспертов по пересадке костной ткани, генетиков, вирусологов. В нашем штате не так уж много таких специалистов, и большинство из них работает в соседнем здании.

Алекс подалась вперед, и ее глаза блеснули.

– Как ты себя чувствуешь? Сможешь ходить?

– Да. Но мне необходимо принять душ.

– Хорошая мысль. – Алекс шагнула к стоявшему на столике телефону. – А я пока закажу завтрак. Ты в состоянии что-нибудь проглотить?

– Тосты и овсянку. И горячий чай.

Она широко улыбнулась:

– В последние десять лет я ни разу не проводила ночь с мужчиной, который заказывает по утрам овсянку.

– Добро пожаловать домой!

В десяти милях к югу от Джексона у Раска сдали нервы. Несколько дней назад за ним следила одна машина. Теперь это была целая моторизованная колонна, работавшая слаженно и без ошибок. Его преследовали автомобили всех марок, а лица водителей мелькали как в калейдоскопе. Проклиная агента Морс, адвокат свернул с главного шоссе на повороте к Байрему и двинулся по сквозному проезду к ресторану «Уэндис». Две машины последовали за ним.

– Вот черт! – выругался Раск.

Вчера вечером, получив спам от доктора Тарвера, адвокат возблагодарил судьбу. Он понятия не имел, где доктор прятался все это время, но не сомневался, что у него были веские причины. В конце концов, за последние пять лет они провели вместе не более нескольких часов. Однако то, что вчера выглядело легкой прогулкой в Чикамагуа, сегодня превратилось в неразрешимую задачу. Если он притащит с собой «хвост» из правительственных агентов, Тарвер не моргнув глазом убьет их всех.

Раск заказал хот-дог с апельсиновым соком и заметил, как одна из машин остановилась на парковочной площадке. Что делать? Если они устроили ему такую слежку, значит, прослушивают и телефоны. Домашний, сотовый, служебный… В голове адвоката промелькнула мысль, что его выдал Карсон Барнет.

Нет. Барнет мечтает избавиться от жены и сделает все, чтобы этого добиться. Дело в проклятой Морс. Или не только в Морс? Хороший вопрос.

Вчера ночью Тора Шепард четырнадцать раз звонила ему домой. После двух истеричных сообщений Раск выключил автоответчик, однако она продолжала звонить не переставая. А утром, когда он приехал в офис, Дженис передала ему еще двенадцать посланий, одно хуже другого. Тора не так глупа, чтобы говорить обо всем открытым текстом, но Раск сразу заподозрил, что дело не обошлось без Морс. А может, клиентка вообще вздумала отменить заказ? Ничего удивительного. Пусть Тора и выглядела как суперзвезда, но в глубине души Раск всегда считал ее полоумной. Как и иных светских дамочек вроде нее. Это со стороны кажется, будто у них все под контролем, а вообще-то они просто закусили удила и мчатся, сами не зная куда.

Эндрю взял хот-дог у девушки в окошке и заплатил десятидолларовой банкнотой.

– Кетчуп, – произнес он. – Мне нужен кетчуп.

Раск глотнул сок и отъехал от ресторана. Одна машина немедленно тронулась следом. Эти парни играли в открытую.

Самое забавное, думал он, поворачивая на Пятьдесят пятую автостраду, что им даже не пришлось убивать первого мужа Торы Шепард. Бедняга умер сам, от естественных причин. Разумеется, Раск не стал сообщать об этом Торе. Она заплатила ему как положено, и он с удовольствием взял гонорар. Но еще забавнее было то, что затем она обратилась к нему опять. Правда, сейчас адвокату было не до смеха. Тора Шепард съехала с катушек, и если она закатит ему сцену где-нибудь в публичном месте, это будет катастрофой. Надо поскорее связаться с Тарвером. Раск понятия не имел, как это сделать, но когда он мчался по дороге к Джексону, ему вдруг пришло в голову, что беспокоиться не о чем – нужно просто положиться на Тарвера. Доктор сам все устроит. Не пройдет и двенадцати часов, как он окажется на пути Раска, когда тот будет поворачивать за угол, входить в лифт или садиться в автомобиль. Появится как по волшебству. Такая уж у него манера. И никакие агенты в мире ему не помешают.

Раск посмотрел в зеркальце заднего обзора и улыбнулся. Пора готовить деньги и смываться из страны. И хорошо бы перед отъездом успеть обчистить Карсона Барнета. Он станет их дойной коровой, несгораемой кассой на следующие двадцать лет. Глядя на мелькавшее под колесами шоссе, Раск представил жаркий пляж и самого себя, нежащегося на песочке рядом с голой Лайзой. Конечно, ему не хотелось оставлять детей, но… Бизнес есть бизнес. Он стал сбавлять ход, чтобы ехавшему сзади темному седану не пришлось обогнать его слева. Водитель покосился на него через стекло, и Раск засиял улыбкой, как Чеширский кот.

Доктор Тарвер с сожалением взглянул в недоумевающее лицо своего приемного брата. Именно такого выражения он и ожидал – точно у ребенка, которому сообщили, что его собака попала под машину.

– Как, всех? – переспросил Джуд. – Всех до единого?

– Боюсь, что да, – ответил Элдон. – Мне очень жаль.

– Даже шимпанзе?

Они стояли в задней комнате рядом с клетками приматов – не самое лучшее место для беседы.

– Особенно шимпанзе. Мы должны уничтожить все следы нашей работы.

Джуд наморщил лоб, как ученик, пытавшийся сложить в уме большие числа.

– Я думал, мы совершали правильные поступки.

– Так оно и есть. Но люди этого не понимают. Ты же знаешь людей.

– Да, но… может, я сам о них позабочусь? Хотя бы о некоторых?

– Я бы с радостью, Джуд. Честное слово. Но это невозможно.

– Я буду стараться. Я уже многому научился. Почему бы не оставить хоть питомник? Несколько гончих?

– Джуд, для таких дел надо разбираться в бизнесе. Недостаточно просто выращивать собак. Нужны отчеты, записи, компьютеры, налоги. Не говоря уже о лицензии. Без меня тут все сразу остановится.

В глазах брата появился новый страх.

– А куда ты уезжаешь?

– Пока не знаю. Но я пришлю за тобой, как только устроюсь.

– Правда?

– Разумеется. Так было всегда.

Взгляд Джуда снова обратился к клеткам.

– А почему их нельзя отпустить?

– Потому что они больны, Джуд. В них сидят микробы. Они могут заразить других животных, и начнется катастрофа. Или даже Армагеддон, как в…

– В «Откровении святого Иоанна», – машинально закончил Джуд. – Глава шестнадцатая. Семь чашей в руках ангелов. Мое имя тоже есть в этой книге. – Его голос снизился до шепота. – «Второй Ангел вылил чашу свою в море: и сделалась кровь, как бы мертвеца, и все одушевленное умерло в море. И…»

– Верно! – поспешил прервать Элдон, пока брат не успел погрузиться в транс. – Ты же не хочешь, чтобы Господь возложил ответственность за это на тебя?

После долгих раздумий Джуд покачал большой головой.

– Вот что я тебе скажу, – продолжил Тарвер, сделав вид, будто эта идея только что пришла ему в голову. – Ты позаботишься о собаках, а обезьян оставишь мне. Я понимаю, для тебя это будет слишком тяжело.

Джуд прикусил нижнюю губу.

– Гончие – тоже тяжело. Я знаю их всех по именам.

Элдона всегда удивляло, как такой грубый человек, как Джуд, мог проявлять столько нежности к животным. Обычно приемный брат производил скорее устрашающее впечатление. В минуты ярости он напоминал шахида, обвязанного бомбами. Именно такие, как он, выбили японцев с Имодзимы, – люди, готовые со штыками в руках прорываться сквозь бесчисленных врагов и лезть на пулеметы, даже не спрашивая, зачем это нужно. Слепой патриотизм помог возмужать Америке, думал Тарвер, но недостаток патриотизма никогда не позволит ей достигнуть зрелости.

– Ты ведь не знаешь, – произнес Джуд. – Ты не ухаживал за ними так, как я. Мне кажется, они мои дети. Помнишь, как старая Джун-Баг, когда мы были маленькими?

Джун-Баг, дряхлая и полуслепая дворняга, прожила у них в доме пятнадцать лет. Джуд заботился о ней до последнего дня.

– То же самое делал папа, когда топил котят, – пробормотал он. – В том большом корыте.

Тарвер обнял его за плечи и отвел подальше от клеток с обезьянами. Странно, что люди иногда принимали их за родных братьев. В интеллектуальном плане они принадлежали к двум разным мирам: в голове у Джуда было раза в четыре меньше нейрохимических соединений, чем у Элдона. Несмотря на это, в последние годы приемный брат приносил ему немало пользы и скорее всего еще пригодится ему в будущем.

Они перешли в другую комнату, где находился маленький собачий городок – два ряда клеток, набитых черным, белым и рыжим мехом с жалобными бусинками глаз. Чтобы усыпить их, у Джуда уйдет не менее суток. Но сопротивления не будет. Гончих часто использовали для медицинских опытов именно потому, что они послушны и дружелюбны. Пока набираешь в шприц смертельную инъекцию, они лишь смотрят на тебя грустным взглядом. Тарвер считал их живым доказательством того, что кроткие не наследуют землю, по крайней мере среди животных.

– Как ты собираешься это сделать? – спросил Джуд. – Я про шимпанзе?

– Сначала накачаю их барбитуратом. А потом введу хлористый калий. Они ничего не почувствуют.

Джуд так сильно прикусил губу, что Элдон испугался, не брызнет ли кровь.

– Почему все надо сжечь?

– Мы должны очистить это место, брат мой. Бог низводит на землю огонь. Мы поступим так же.

Джуд прикрыл глаза. Когда он их открыл, в них уже стояла твердая уверенность. В конце концов, Элдон бросил вызов их отцу и выжил: он вполне мог быть помазанником Господа.

– Ты должен уйти не позже пяти, – строго сказал Элдон. – Понял?

– А ты уедешь?

– Да, но я вернусь, чтобы позаботиться об обезьянах. Вряд ли ты управишься к тому времени.

– Хорошо. А куда я отправлюсь позднее?

– После возвращения я тебе все подробно объясню.

– Ладно.

Элдон улыбнулся и вернулся в комнату с приматами. Он хотел почитать кое-какие инструкции – работа со взрывчаткой никогда не была его сильным местом. Однако он не сомневался в успехе. Шоу выйдет замечательное. Взрыв, огонь, плавящий даже сталь, а когда примчатся пожарные, их ждет зрелище, которого они никогда не видели: свора обезумевших обезьян. Тарвер решил, что приматы могут задержать тушение огня, а ему это на руку. Значит… Нет, конечно, он вколет им барбитурат, как обещал. А вот хлорида калия не будет. Кроме того, доктор придумал хитрость: двери клеток будут открыты, он обвяжет их проволокой, чтобы внушить обезьянам уверенность, будто они все еще заперты, до тех пор, пока из старой пекарни не хлынет испепеляющее пламя. Тарверу было бы любопытно посмотреть, какой из видов первым догадается открыть дверцы, но умирать ради этого не стоило.

Он взглянул на запертый шкафчик, стоявший рядом с клетками шимпанзе. Там хранились четыре баллона с ацетиленом. Еще три таких же шкафчика находились в помещении пекарни. Когда пожарные приедут на звонок соседей, температура в здании достигнет трех тысяч градусов по Цельсию, по всей округе разнесется вонь паленых шкур, а взбесившиеся обезьяны станут кидаться на каждого, кто приблизится к их дому. Элдон тихо рассмеялся, чтобы его не услышал Джуд. Их ждет зрелище, достойное кисти Иеронима Босха.