Знаки различия и форма чинов дивизии Викинг

Чины полков, вошедших в будущую 5-ю танковую дивизию Викинг и не раз отличившиеся в ее рядах на кровавых полях сражений 1941-1945 годов, уделяли большое внимание сохранению своей национальной идентичности и своего национального достоинства. Поэтому Гиммлер первоначально планировал ограничить право ношения эсэсовских знаков различия только чинами СС, не распространяя его на иностранных добровольцев, членами СС не являвшихся. Однако опасение, что добровольцы, не состоящие в СС, могут, вследствие этого ограничения, решить, что к ним относятся как к людям второго сорта, заставило «черного иезуита» отказаться от своей первоначальной идеи.

Следует заметить, что тема правильной атрибуции петличных знаков чинов дивизии Викинг, затронутая нами на предыдущих страницах этой книги, вызывает немало споров среди историков, специалистов по униформистике и знакам различия. Согласно ряду источников, на протяжении всей истории существования дивизии Викинг ее чины носили на правой петлице сдвоенные руны СС. Другие источники утверждают, что чины дивизии носили на правой петлице носили преимущественно изображение носовой части (форштевня) ладьи викингов (нем.:Wiking-Schiffssteven), как бы в продолжение традиций использовавших эту эмблему добровольцев «бригады Эргардта», а также эргардтовских Союза Викинг и Викингюгенд. Сохранились фотографии датских добровольцев с матерчатым петличным знаком в виде датского государственного флага с двумя косицами и сами такие петлицы. С сентября 1942 года для чинов дивизии была введена манжетная лента с надписью «Викинг» (нем.: Wiking). На манжетных лентах для командного состава дивизии надпись «Викинг» была выполнена латинскими литерами серебристой алюминиевой нитью на черной шелковой основе с белой шелковой каймой. Единственный экземпляр манжетной ленты с надписью Викинг, выполненной не латинским, а готическим шрифтом, был изготовлен в единичном экземпляре для обергруппенфюрера и генерала Ваффен СС Герберта Гилле, назначенного командиром дивизии Викинг в мае 1943 года.

Прочие чины получили манжетную ленту с названием дивизии, вышитым машинным способом серебристо-серой шелковой нитью на черном шелковом поле. Ветераны, вступившие в ряды полков Германия, Нордланд и Вестланд еще до того, как эти полки были сведены в дивизию Викинг, продолжали носить свои прежние манжетные ленты с названиями соотвествующих полков, выполненных стандартным шрифтом латинскими литерами. Что касается полка Вестланд, то введенные для его чинов в мае 1940 года погоны послужили причиной для путаницы. На погонах полка Вестланд были латинские литеры В (W), сокращенно обозначавшие название полка. Между тем, их часто принимают за – никогда не существовавшие в действительности! – погоны, общие для всей дивизии Викинг. Важное значение, придававшееся символике эсэсовских регалий, было еще одним выражением «нордических грез» Генриха Гиммлера, склонного приукрашивать в романтическом духе все, что было связано с древними германцами (и нередко вызывавшего этим раздражение Адольфа Гитлера, издевавшегося над пристрастием «черного иезуита» к «черепкам древнегерманских глиняных горшков, относящихся к эпохе, в которой эллины уже возвели на Акрополе Парфенон»; поэтому сам Гитлер любил повторять: «Наши предки – древние греки!»)[577] По этому поводу известный английский историк Джон Киган писал: «Пристрастие Гиммлера к использованию индивидуальных названий воинских частей с целью укрепления чувства самоидентификации военнослужащих со своей частью, представляло собой, в национальном контексте, чрезвычайно важным и ловким психологическим ходом человека, стремившегося создать многочисленные вооруженные силы исключительно на добровольной основе. Старая кайзеровская армия была построена исключительно на основе принципа строгой идентичности частей и иерархии полков, причем на вершине полковой иерархической пирамиды стояла гвардия. Гитлер реконструировал вермахт на основе, имевшей, в плане сохранения традиций отдельных частей, мало общего с прошлым и не проводившей никакого различия между частями, ибо он желал, чтобы новая армия была всецело делом его рук. Но, стремясь, он, вне всякого сомнения, при этом не учел традиционного для немцев стремления служить в частях, имеющих давние, славные и индивидуальные традиции». Гиммлер же, учитывая стремление всякого германского солдата принадлежать к идентифицируемому и элитному подразделению и борясь с «обезличкой», сумел привлечь к себе на службу множество людей, в иных обстоятельствах ни за что не вступивших в столь политизированную организацию.

Глубоко присущее Гиммлеру стремление возродить воинский дух и воинскую этику древних германцев нашло свое оптимальное выражение в символе «мертвой головы», введенном, после частей СС общего назначения и частей Тотенкопффербенде, также в СС-ФТ и Ваффен СС. Череп и кости стали единственным символом, общим для всех формирований СС, как для немецких, так и для ненемецких (сначала «германских», а затем и «восточных»).

Наряду с общеэсэсовской «мертвой головой» на головных уборах, «штевенем драккара» на правой петлице и манжетной лентой на левом рукаве, символом дивизии Викинг являлся также «косовидный крест»[578] (разновидность «солнечного колеса»[579]). Этот опознавательный (тактический) знак изображался на транспортных средствах и военной технике дивизии. «Косовидный крест» впоследствии служил также «тактическим знаком» «Германского» танкового корпуса СС. Наносившийся обычно на видном месте на броню танков, бронетранспортеров, самоходно-артиллерийских установок, тягачей, автомобилей, мотоциклов и т.д., «косовидный крест» изображался в двух разновидностях – «бегущим» («вращающимся») или же «неподвижным». Кроме того, «косовидный крест», наряду с названием полка, выполненным белыми печатными буквами на черной, с белой каймой, манжетной ленте, служил опознавательным знаком пехотного полка СС Нордланд.

Не моли, не грусти и не плачь…

Норвежцы составляли основную массу чинов добровольческого легиона СС Норвегия[580]. Впоследствии многие норвежские легионеры («лучший человеческий материал во всей Норвегии»[581], по выражению диктора передачи норвежского радио, специально посвященной приведению добровольцев к присяге), вместе с кадрами дивизии Викинг, послужили базой для формирования 11-й добровольческой мотопехотной дивизии СС Нордланд.[582] Норвежский легион был официально сформирован в ходе массивного сбора добровольцев на университетской площади норвежской столицы Осло, вскоре после начала германо-советской войны в июне 1941 года. По этому случаю норвежское почтовое ведомство даже провело спецгашение штампом с обрамленным государственными флагами Норвегии и Финляндии изображением солдата в форме норвежской армии, ведущего своих соратников «на бой с большевизмом». Немцы клятвенно обещали всем чинам «германских» добровольческих легионов свято уважать их национальную идентичность и военные традиции армии тех стран, из которых они прибыли. Однако на деле многие из этих данных нацистскими агитаторами и пропагандистами обещаний так и остались невыполненными. Так, например, волонтерам Норвежского легиона не было дозволено ношение военной формы, принятой в норвежской армии, и норвежских касок с «гребешком» (французского образца). Норвежцев обмундировали в ставшую к тому времени уже стандартной в Ваффен СС серо-зеленую защитную форму цвета «фельдграу» и стальные каски германского образца. Единственной дозволенной начальством Ваффен СС эмблемой, указывавшей на национальную принадлежность легионеров, являлся знак на правой петлице мундира, изображавший коронованного (или некоронованного) льва с «секирой Святого Олава» в лапах (заимствованного с государственного герба Норвегии). Как на левой петлице, так и на погонах легионеры носили не знаки различия норвежской армии (как им было предварительно обещано), а стандартные знаки различия Ваффен СС.

Начиная с 1943 года, норвежские волонтеры в составе дивизии СС Нордланд носили на своих черных погонах шифр в форме заглавной латинской литеры N (Н, то есть, «Норвегия») белого металла и манжетную ленту с надписью «Норге» («Норвегия») белыми литерами на черном поле.

В воздаяние заслуг и выдающейся отваги норвежских добровольцев, особо отличившихся на поле боя, была учреждена специальная награда – Крест Святого Олава с мечами (представлявший собой пересеченный 2 мечами остриями вверх крест со слегка расширяющимися к концу лучами и «солнечным орлом» в перекрестье на красной ленте с вертикальной желтой полосой – цветов норвежского герба и эмблем «Гирда»), с датой «1941» на реверсе. Эскиз легионерского креста был разработан в результате конкурса, проводившегося по всей Норвегии. Германское командование, после долгих колебаний, так и не санкционировало эту награду, так что командованию Норвежского легиона пришлось выдавать ее отличившимся «явочным порядком». Кроме того, все норвежцы, ушедшие добровольцами на Восточный фронт (причем не только комбатанты, но и значительное число медицинских сестер) были награждены особым «Знаком фронтовика», изготовленным из серебра или из белого металла. На этом восьмиугольной формы наградном знаке был изображен средневековый норвежский викинг с занесенным мечом и круглым щитом, обороняющий врата Европы от вторжения с Востока[583], с выполненной стилизованными под древненордические руны литерами надписью «Фронтовик» (норв.: Frontkjemper) по верхней половине кромки знака.

Другой знак отличия, учрежденный специально для норвежских медицинских сестер на Восточном фронте, именовался «Знаком фронтовых сестер». Он имел овальную форму, с заострениями по бокам, с изображением сестры милосердия, ухаживающей за раненым, с выполненной стилизованными под руны литерами надписью в верхней части кромки знака: «Фронтовая сестра» (норв.: Frontsoester).

1 августа 1941 года Гиммлер дозволил норвежским легионерам в рядах Ваффен СС носить манжетные ленты с полным названием легиона печатными латинскими буквами.

Легионеры, служившие ранее в Гирде – уже неоднократно упоминавшихся нами штурмовых отрядах партии фёрера (вождя) Видкуна Квислинга – получили разрешение носить эмблему Гирда (подробно описанную нами выше) над манжетной лентой с названием легиона. 1-й батальон Норвежского легиона СС (состоявший из 4 пехотных рот, противотанковой роты и взвода военных корреспондентов) получил название Викен – в память 1-го стурма (батальона) Гирда.[584] Одним из военных корреспондентов был сын писателя Кнута Гамсуна. Вообще следует заметить, что Ваффен СС, как и вермахт, уделяли огромное внимание использования возможностей кино («самого важного для нас искусства», по крылатому выражению, приписываемому «вождю мирового пролетариата» тов. В.И. Ленину) в целях пропаганды успехов германского оружия.

Несколько позднее был сформирован 2-й (резервный) батальон Норвежского легиона, получивший характерное название Викинг (норв.: Viking – в отличие от немецкого названия дивизии Wiking!), расквартированный до отправки на обучение в Гольместранде близ Осло.

В конце 1942 года командир норвежских легионеров на Ленинградском фронте майор Йорген Бакке был заменен более способным норвежским офицером – майором Артуром Квистом. Норвежский легион СС оставался на Ленинградском фронте до весны 1943 года. По причине крайне тяжелых условий службы большинство норвежских волонтеров отказалось от продления срока службы по контракту, и позиции Норвежского легиона были, по приказу Гиммлера, заняты Латышским легионом СС.[585]

Перед своей отправкой в Польшу первые 800 франкоязычных добровольцев из Бельгии, покинувшие Брюссель 8 августа 1941 года и образовавшие костяк сформированного впоследствии Валлонского легиона (Легиона Валлония)[586], прошли по улицам бельгийской столицы церемониальным маршем под первым знаменем легиона, украшенным стилизованной версией красного «суковатого» креста Бургундии на черном поле. Черный цвет знамени был выбран легионерами в знак уважения к партии «Рекс» и ее лидеру Леону Дегрелю, использовавших красный бургундский крест на черном поле в качестве партийного флага. Под этим знаменем валлонский легион сражался вплоть до марта 1942 года, после чего партийное черное знамя «рексистов» было заменено новыми знаменами и фаньонами. Знамена сопровождали валлонских легионеров повсюду – в отличие от знамен вермахта, хранившихся в гарнизонных церквах на территории рейха и потому доставшихся советским войскам в таком хорошо сохранившемся виде – можно посмотреть на них в Музее Вооруженных сил Российской Федерации в Москве – они лежат под стеклом совсем как новенькие).

Что же касается упрямых финнов, гордо именовавших себя «егерями» (в память о финских егерях, обученных в кайзеровской Германии и сражавшихся в 1918 году за освобождение Финляндии от большевизма), то они настояли на том, чтобы их батальон назывался не «Нордост», а именно «Финский добровольческий батальон Ваффен СС»[587] и также сражались под своим собственным батальонным знаменем, сочетавшим синий финский крест на белом поле, взятого с финского государственного герба золотого льва с мечом, стоящего на кривой сабле, а также крест 27-го финского егерского батальона времен Первой мировой войны (подробно описанный нами выше). После включения первой группы фиинов, имевших боевой опыт «зимней войны» с Красной армией, непосредственно в состав дивизии СС Викинг, следующие две группы финских добровольцев, не имевших боевого опыта, прошли военную подготовку под Веной и в учебно-тренировочном лагере Гросс-Борн. Финский добровольческий батальон СС Нордост был направлен на Восточный фронт в июне 1941 года для участия в кампании против СССР в составе 5-й дивизии СС Викинг.[588] Уже тогда, еще до своего переименования в Финский добровольческий батальон Ваффен СС, он сражался под окаймленным золотой бахромой квадратным полотнищем с синим крестом на белом поле с упрощенной формой финского герба в перекрестье – вписанным в квадрат золотым львом Финляндии с занесенным серебряным мечом, попирающим серебряную саблю. Следует заметить, что финский герб имеет изначально шведское происхождение.

Вооружение

Что нам ваши преграды!

Нам недоступен страх.

Бури небесной разряды

Брезжат на наших мечах.

Георгий Боровиков.

Одним из наиболее спорных утверждений относительно вооружения частей Ваффен СС является утверждение, что они, якобы, в первую очередь снабжались самыми лучшими и современными видами оружия, в ущерб частям вермахта. Но многие бывшие чины Ваффен СС утверждают прямо противоположное, и даже, что иногда «зеленым эсэсовцам» приходилось, под покровом ночной темноты, делать налеты на армейские склады и похищать оружие, в котором эсэсовцы, якобы испытывали острую нехватку.

Первоначально легионам Гиммлера пришлось привыкать к трофейному чехословацкому оружию, что требовало переучивания. Даже в 1940 году, в разгар войны на Западе, вермахт отказывался снабжать части зеленых СС тяжелой артиллерией. Для исправления положения потребовалось личное вмешательство Гитлера. Через два года министр вооружений Альберт Шпеер получил приказ перевести от пяти до восьми процентов продукции своих заводов на снабжение Ваффен СС. Одна из причин этого незначительного снабжения оружием может быть связана с приоритетом, отдаваемым вермахту, пренебрежительно третировавшему Ваффен СС, как «асфальтовых солдатиков», используемых только для парадов и протокольных мероприятий. Не кто иной, как генерал Вальтер фон Браухич, Главнокомандующий вермахтом в период победоносной для Третьего рейха Польской кампании 1939 года, отзывался о СС-ФТ как о «полицейских, одетых в армейскую форму».

Но по мере дальнейшего хода войны широким кругам вермахта стало ясно, что формирования Ваффен СС, по крайней мере, перестали уступать в боевом мастерстве частям вермахта, зачастую превосходя их в отваге и фанатизме. Именно по этой причине в ноябре 1942 года четыре сильно потрепанные в боях дивизии Ваффен ССЛейбштандарт Адольфа Гитлера, Рейх, Мертвая голова и Викинг – были не только переведены с Восточного фронта в Западную Европу на переформирование, но и усилены сильными танковыми частями, самоходно-артиллерийскими установками и бронетранспортерами. Их новое качество было особо подчеркнуто их официальным переименованием в мотопехотные дивизии СС (СС-панцергренадирдивизионен)[589]. Отныне их вооружение ни в качественном, ни в количественном отношении нисколько не уступало вооружению отборных танковых дивизий вермахта.

Вспомогательное вооружение

Мы сами ложились под ноги Хама,

Телами устлав простор.

Но вот растоптана пентаграмма

И поднят имперский топор.

Георгий Боровиков.

В начале Операции Барбаросса (вторжении в Советский Союз – 22 июня 1941 года) три добровольческих полка «викингов ХХ века» в составе дивизии СС Викинг, вместе с Лейбштандартом Адольфа Гитлера (достигшим к описываемому времени штатной численности армейской бригад), сражались в составе Группы армий Юг (Зюд).

Каждый из упомянутых выше добровольческих полков в составе дивизии СС Викинг включал 3 батальона (1-й, 2-й и 3-й) в составе трех стрелковых рот, пулеметной роты и роты тяжелого оружия. Рота тяжелого оружия состояла из двух противотанковых взводов (37-мм и 50-мм противотанковых орудий ПаК[590]), взвода 80-мм минометов и саперного взвода. Кроме того, имелся 4-й батальон тяжелого оружия, состоявший из роты 75-мм легких пехотных орудий, одной роты противотанковых орудий (47-мм самоходных противотанковых орудий), одной роты 75-мм полевых орудий и одной роты 37-мм зенитных пушек.

В поле дивизии и полки вермахта и Ваффен СС имели в своем распоряжении высококачественное пехотное стрелковое оружие, в частности, ручные пулеметы, в том числе МГ-34 (MG[591]-34), являвшийся, по мнению многих специалистов, одним из лучших ручных пулеметов Второй мировой войны, хотя и, по воспоминаниям «викингов», тяжеловатым, особенно на станке – как вспоминал норвежский волонтер Эрнульф Бьёрнстад: «Когда пулемет МГ-34 на станке, его с места не сдвинешь». Немаловажную роль в спасении жизни играли также пистолеты, хотя и не имевшие большого значения в поле, но состоявшие на вооружении экипажей танков и других бронированных машин. Норвежские легионеры в составе дивизии Викинг не могли нахвалиться своим 11,43-мм автоматическим пистолетом, представлявшим собой норвежскую лицензионную копию американского армейского «кольта».

Шедевр финских оружейников

И кузнец тот Ильмаринен,

Тот кователь вековечный,

Из огня железо тащит,

Положил на наковальню,

Бьёт его, чтоб стало мягче,

Вещи острые кует он,

Топоры куёт и копья.

Калевала. Руна девятая.

Немало славных страниц в историю дивизии Викинг довелось вписать и лучшим представителям финских вооруженных сил, пылавших жаждой мести после поражения, нанесенного им Красной армией в пятнадцатинедельной «зимней войне», начавшейся в ноябре 1939 года с заявления Советского Информбюро о якобы совершившейся в буржуазной Финляндии пролетарской революции и о приходе к власти в финском городе Териоках «рабоче-крестьянского правительства», призвавшего на помощь советскую Рабоче-Крестьянскую Красную «Армию Мировой Революции». В результате «зимней войны» Советская власть в буржуазной Финляндии, вопреки ожиданиям тов. Сталина, Коминтерна и «всего прогрессивного человечества» так и не была установлена (сыграли свою роль недвусмысленные угрозы в адрес «Отечества пролетариев всего мира» со стороны англо-французских империалистов, даже всерьез собиравшихся бомбить советские нефтепромыслы в районе Баку и вообще вовсю бряцавших оружием!), но финны все-таки лишились изрядного куса своей территории (около 41 430 квадратных километров). В своей борьбе на стороне Третьего рейха в качестве 3-го батальона дивизии Нордланд финны пополнили эсэсовские арсеналы автоматического оружия «зеленых СС» финскими пистолетами-пулеметами Суоми М/1931, уже отлично зарекомендовавшими себя в «зимней войне» с советскими большевиками. Автомат Суоми был удобен и прост в конструктивном отношении, все его металлические детали были изготовлены машинным способом, осечек почти не случалось. А вот знаменитых немецких пистолетов-пулеметов МР-38 (МП-38) и МП-40 (МП-40), без которых, кажется, не обходился ни один советский кино- или телефильм (и не обходится ни один современный российский фильм или сериал) на вооружении «викингов ХХ века» было не густо, особенно в начале Европейской гражданской войны 1939-1945 годов (каковой нам представляется Вторая мировая). Со временем у них появились и МП-38, и МП-40 (почему-то упорно именуемые в советских книгах и фильмах о войне «шмайсерами» – хотя немецкий конструктор Гуго Шмайсер изобрел совершенно другой автомат, с деревянным прикладом, чем-то отдаленно напоминающий даже советский ППШ) и даже превосходные по своим боевым качествам штурмовые винтовки («штурмгеверы»), которые в советских фильмах вообще предпочитали не показывать из-за их подозрительного сходства с автоматом Калашникова (автору впервые довелось воочию увидеть на киноэкране штурмгевер школьником, при просмотре советско-германского фильма Конрада Вольфа «Мне было девятнадцать»вполне просоветского, но все-таки снятого в ГДР).

Снабжение ударных дивизий СС танками, самоходной артиллерией и бронемашинами достигло своего пика в феврале 1943 года. Именно в этом месяце вернулся на действительную службу генерал Гейнц Гудериан, занявший должность Генерального инспектора танковых войск. Ранее Гитлер отстранил Гудериана, осмелившегося слишком упорно противоречить ему при обсуждении способов продолжения войны. Однако он был восстановлен во всех чинах и званиях после серьезных неудач германской армии. Ему было поручено заниматься всеми вопросами рекрутирования, обучения, военной подготовки, организации и вооружения для танковых дивизий, включая танковые дивизии СС.

После своего возведения в ранг мотопехотных дивизий для весеннего контрнаступления на Восточном фронте дивизии Лейбштандарт Адольфа Гитлера, Дас Рейх, Мертвая голова и Викинг были усилены каждая танковым батальоном. Самоходные артиллерийские установки первоначально включались в состав артиллерийских, а не танковых частей. Но очень скоро выявилась ошибочность данного решения, и Гудериан незамедлительно исправил это упущение.

В конце 1943 года самоходно-артиллерийские установки были включены в состав танковых частей и соединений, а также в состав трех новых мотопехотных дивизий СС – Гогенштауфен, Фрундсберг и Гитлерюгенд. Впоследствии самоходно-артиллерийские установки стали поступать и на вооружение 7 других танковых и мотопехотных дивизий СС, включая дивизии Нордланд и Валлония.

На момент начала Второй мировой войны лучшим немецким танком считался средний танк PzKpfw IV, он же Panzer IV (Panzerkampfwagen, в переводе с немецкого означает буквально «бронированная боевая машина»), а по советской терминологии – Т-IV, поступивший на вооружение дивизии Викинг в период боевых действий на Восточном фронте зимой 1941-1942 годов и продолжавший оставаться на вооружении «викингов» до самого конца войны. Позднее, весной 1942 года, на Восточный фронт стала поступать его новая модификация PzKpfw IV Ausf G (Panzerkampfwagen IV Ausfuehrung G – «бронированная боевая машина IV модель Г»). Но главным врагом этого, как, впрочем, и всех других германских танков, поступавших на вооружение «викингов» в последующие месяцы и годы – средних танков PzKpfw V Panther (Т-М „Пантера“) и различных модификаций тяжелого танка PzKpfw VI Tiger (Т-VI «Тигр»), а также германской самоходной артиллерии и артиллерийских тягачей стали русские морозы, бездорожья, и распутица, одолеть которые оказалось не под силу даже самым лучшим немецким танкистам и танкам.

Чем же объяснялись (кроме морозов и температурных перепадов) столь частые случаи выхода из строя и увязания в грязи и влажном грунте именно германских танков, тягачей, а такж танков и тягачей союзников Третьего рейха (с описаниями массового выхода «фашистской военной техники из строя и непреодолимости для нее российского рельнфа мы еще не раз столкнемся на страницах нашей «нордической саги»)?

На наш взгляд, это объясняется, во-первых, недостаточно широкими гусеничными траками германских танков и самоходно, артиллерийских установок и, во-вторых, сравнительно небольшой (по сравнению с весом и толщиной брони) мощностью их двигателей. Когда германская военная техника проваливалась или увязала в условиях российского бездорожья, мощности моторов часто не хватало для того, чтобы они могли выбраться. Германская военная техника была рассчитана прежде всего на действия в условиях развитой шоссейно-автодорожной сети стран Западной Европы (а не СССР, со стороны которого Гитлер до поры до времени полагал себя защищенным Пактом о ненападении, а также заключенным после совместного разгрома силами германских и советских армий вторжения Польши Договором о дружбе и общей границе. Если бы германские войска не захватили множество рассчитанных на советские (без)дорожные условия мощных гусеничных тягачей СТЗ-3 и СТЗ-5 из парков разбитых в результате внезапного удара вермахта, изготовившихся ударить Гитлеру в тыл советских армий, им бы не на чем было довезти свою артиллерию до Киева, Смоленска и Москвы. Сказанное, кстати, относится и к сложностям, испытывавшимися артиллерийскими, самоходно-артиллерийскими и танковыми частями в других странах Европы с почти полным отсутствиемсовременных дорог (например, в Югославии весной 1941 года), нападение на которые Гитлера также было во многом вынужденным, а потому недостаточно подготовленным. Разумеется, после эвакуации большинства советских военных заводов за Урал возможность победы Третьего рейха чисто военными средствами становилась день ото дня все более оллюзорной (один Челябинский «тракторный» завод выпускал 24 танка за смену). Но если бы Гитлер не напал на Сталина 22 июня 1941 года и не сдерживал четыре долгих года советский натиск «на дальних подступах» к Европе, судьба его самого, Третьего рейха и всей Европы была бы решена на четыре года раньше.



ГЛАВА 6. КРОВОПРОЛИТЬЕ

С первых же дней претворения в жизнь оперативного плана Барбаросса немцы со ставшей для них уже привычной легкостью добивались одного военного успеха за другим. Подтянутые к самой границе огромные массы советских войск оказались застигнуты врасплох и ошеломлены внезапным ударом, но с самого начала выяснилось, что Красная армия обладала огромным превосходством в области вооружений всех видов. Перед добровольцами дивизии Викинг была поставлена задача распахнуть ворота, ведущие на Кавказ.

Уступает народу народ

Города, и равнины, и реки, -

Только доблесть бессмертно живет,

Ибо храбрые славны вовеки!

Валерий Брюсов. Завет Святослава.


Решения, принятые на совещании высшего военного командования в альпийской резиденции Адольфа Гитлера Берггоф на горе Оберзальцберг 29 августа 1939 года были положены в основу подготовки к предстоящей войне. Суть обсуждения сводилась к следующему. Имперский министр иностранных дел Иоахим фон Риббентроп подписал в Москве с народным комиссаром иностранных дел СССР В.М. Молотовым пакт о ненападении, что позволяло армиям Третьего рейха совершить беспрепятственное нападение на Польшу, в то время как части Советской Армии должны были вторгнуться в Польшу с востока. Представилась возможность создать новую пограничную зону на Востоке для охраны государства-протектората, в случае необходимости, в качестве буфера между Рейхом и СССР. Гитлер не был уверен, какую роль отвести СС-ФТ в ходе планируемого вторжения. Однако в одном не могло быть никаких сомнений. Было ясно дано понять, что от воинства Гиммлера ожидают выполнения «особых заданий», которые, возможно, не придутся по вкусу генералам германского вермахта.

В исходе схватки между Третьим рейхом и «панской» Польшей один на один ни у кого не было особых сомнений (кроме разве что, заносчивых «польских кавалеров»). Материал, имевшийся в распоряжении польского военного командования, представлял собой главным образом пехотные части. Из общего числа почти 30 польских дививзий было только 2 моторизованные бригады и 11 кавалерийских бригад. Все танковые силы польской армии сводились к 9 ротам 8-тонных танков и 29 ротам бронеавтомобилей. Около 92 процентов транспортных средств польской армии были на конной тяге. Правда, и в СС-ФТ дело в отношении технического оснащения и численности обстояло не многим лучше. В описываемый период Лейбштандарт Адольфа Гитлера по численности равнялся все еще только полку – единственному моторизованному полку среди частей СС особого назначения.


Оперативный план Вейсс (Белый)

Да, Польша есть! Но всеж не потому,

Что приняла, как витязь, вызов ратный.

Что стойко билась, в распре необъятной,

Грозя врагу – славян и своему.

Валерий Брюсов. Польша есть!

По замыслу Гитлера, быстроходные германские танковые части должны были ошеломить противника серией внезапных ударов. Для нападения на Польшу были развернуты Группа армий Зюд (Юг) в составе 7-й, 10-й и 14-й армий, под командованием генерала Герда фон Рундштедта, и Группа армий Норд (Юг) в составе 3-й и 4-й армий под командованием генерала Федора фон Бока. Эти две группы армии образовывали две половины гигантских клещей, которым предстояло захлопнуться, раздавив, как орех, шесть польских армий, образовывавших оборонительный кордон вдоль реки Вислы. Группе армий фон Бока надлежало вторгнуться в «Польский (Данцигский) коридор с двух направлений – из Восточной Пруссии и из Померании. Вслед за ликвидацией польской группировки, изолированной в «Данцигском коридоре», фон Боку надлежало совершить молниеносный бросок, на Запад, с целью захвата польской столицы Варшавы. Полку СС Лейбштандарт Адольфа Гитлера и саперному штурмбанну (батальону) СС предстояло действовать в составе германской 10-й армии под командованием генерала Вальтера фон Рейхенау, полку СС Германия (вошедшему впоследствии в дивизию Викинг) – в составе 14-й армии генерала Вильгельма Листа. В первые дни вторжения полку Германия предстояло оставаться в резерве на территории германской Восточной Пруссии.

30 августа Верховное Командование Вермахта (ОКВ) разослало шифрованную радиограмму о начале Операции Вейсс в 4 часа 45 минут утра 1 сентября 1939 года. Для командиров, с нетерпением ожидавших команды к началу операции открытый, дававший большой оперативный простор театр военных действий представлялся идеальным для быстрого продвижения состоявшей из 55 дивизий, в том числе всех танковых, моторизованных и легких дивизий, имевшихся в распоряжении Третьего рейха.

Ранним утром 1 сентября 1939 года под напором германской армии вторжения рухнула западная граница Польши. 17 сентября под напором советской армии вторжения рухнула ее восточная граница. «Жечь Посполита Польска» – это, по выражению советского народного комиссара иностранных дел Молотова, «гнилое порождение Версальского договора», после короткого, двадцатилетнего с небольшим, периода независимости, вновь перестала существовать как независимое государство.

Это был уже четвертый раздел Польши в ее многотрудной истории. Однако поляки, атакованные почти одновременно с фронта и с тыла, держались стойко и сопротивлялись германским и советским агрессорам почти месяц. Третий рейх потерял за время Польской кампании столько же солдат и офицеров, сколько в ходе последующих кампаний в Западной Европе, на Балканах и в Северной Африке вместе взятых.

Полку СС Германия недолго пришлось оставаться в резерве. Очень скоро он получил задание прикрывать слабый фланг XXII армейского корпуса, наступавшего, в составе наступавшей из Силезии на Холм 10-й армии фон Рейхенау. К тому же образовались разрывы в линиях VIII Армейского корпуса, 5-й танковой дивизии и разведывательного отряда вермахта. Полку СС Германия под командованием штандартенфюрера СС (полковника) Карла-Мария Демельгрубера было поручено заполнить их.


На Варшаву!

Да, Польша есть! Кто сомневаться может?

Она – жива, как в лучшие века.

Пусть ей грозила сильного рука,

Живой народ чья сила уничтожит?

Валерий Брюсов. Польша есть!

В ходе этого стремительного наступления на Львов, проходившего через густонаселенный промышленный регион, «зеленым эсэсовцам» приходилось преодолевать ожесточенное сопротивление поляков и нести тяжелые потери. Поляки стали целью яростных атак «люфтваффе» и сухопутных сил германцев. После уничтожения их запасов и боеприпасов, поляки капитулировали в Блонском районе, и Лейбштандарт смог продолжить свое наступление на Варшаву. Защитники польской столицы, ослабленные голодом и вспыхнувшей в городе эпидемией тифа, вынуждены были прекратить ставшее бесполезным сопротивление и капитулировать 27 сентября.

Опыт, накопленный полком Германия в ходе молниеносной польской кампании, хотя и не мог сравниться с тем, что ожидало «зеленых эсэсовцев» в недалеком будущем, оказался весьма ценным, предоставив новобранцам, прошедшим подготовку в военных училищах СС-ФТ, возможность услышать, наконец, звук своих выстрелов, сделанных не по воображаемому, а по вполне реальному неприятелю. Кроме того, опыт польской кампании убедил командиров частей СС-ФТ в необходимости иметь собственную дивизию, сопоставимую во всех отношениях с армейской дивизией вермахта. Верховное командование вермахта долго не соглашалось на это, но, в конце концов, его сопротивление было преодолено. Сначала была сформирована дивизия СС особого назначения (СС-Дивизион Ферфюгунгструппе[592], или просто СС-Ферфюгунгсдивизион), а 21 декабря 1940 года Гитлер объявил о формировании дивизии СС Викинг.

Феликс Штейнер был назначен командиром дивизии Викинг и полков, приданных его дивизии. Через 5 дней после своего назначения Штейнер посетил полк Германия с целью проинспектировать командный состав вплоть до командиров рот. Он говорил о мощном потенциале, которым обладает тяжелое пехотное оружие, и дал немало общих инструкций в области тактики. После завершения теоретических занятий Штейнер быстро перешел к практической части, проводя инструктаж и курсы обучения для рядового и унтер-офицерского состава рот тяжелых и легких пулеметов. Интенсивная военная подготовка чинов новой дивизии продолжалась даже суровой зимой 1941 года. Один из чинов 10-го мотопехотного полка Вестланд писал в то время:

«У нас тут лежит глубокий снег и стоит ужасный холод. Но каждое утро мы целый час занимаемся зарядкой в тренировочных костюмах. Мы в них не на шутку мерзнем. На прошлой неделе я сильно простудился и болел несколько дней, но теперь я снова совершенно здоров, не проведя ни дня в лазарете. Время такое, что мы просто не можем позволить себе роскошь болеть. Мы теперь почти уверены, что недалек тот день, когда нас, наконец, отправят на фронт. В последние четыре дня нас так гоняли на занятиях, что не оставалось времени даже для того, чтобы подумать. Нам приходилось сдавать нормативы в пятницу, а потом в субботу. С нас просто семь потов сошло. Раньше я даже представить себе не мог ничего подобного».

Перед самым началом операции Барбаросса средства массовой информации, находившиеся под национал-социалистическим контролем, не уставали подчеркивать роль иностранных добровольцев вермахта и Ваффен СС. Норвежская газета «Федреланде»[593] («Отечество») писала:

«Арийский человек уже в ходе этой войны реализует концепцию справедливого общественного строя и плодотворного сотрудничества. Плечом к плечу с немцами на борьу с большевиками поднялись финны, норвежцы, датчане, голландцы, французы, испанцы, хорваты, итальянцы, венгры, румыны, словаки, шведы, фламандцы, валлоны – почти что все народы Европы. Добровольцы прибывают нескончаемым потоком».

Моральная поддержка

И тридцать витязей прекрасных

Чредой из вод выходят ясных,

И с ними дядька их морской.

А.С. Пушкин. Руслан и Людмила[594].

Имперское министерство пропаганды доктора Йозефа Геббельса старалось обеспечить не только материальную, но и моральную поддержку оставшихся дома родственников добровольцев Ваффен СС. Типичным проявлением моральной поддержки являлась, например, серия радиопередач под названием «СС на войне». Передачи велись прямо с пункта записи добровольцев. Процитируем одну из сохранившихся записей такой передачи:

«Новобранцы, высокие и статные, выстроились длинной шеренгой. Все эти люди записались добровольцами, чтобы служить в одной из двивизий Ваффен СС – в Лейбштандарте, дивизии Рейх, дивизии Викинг или в дивизии Мертвая голова. Каждый эсэсовец, выполняющий свой долг на родине, уже стал или в скором времени вльется в ряды частей Ваффен СС или вермахта, и будет выполнять свой воинский долг в полном сознании того, что, если он будет убит в бою, великое братство СС на родине поддержит членов его семьи и окажет им не только финансовую помощь. Департамент благотворительности Ваффен СС и товарищи по оружию из частей СС не замедлят оказать помощь и поддержку семьям своих павших соратников».

В ночь с 19 на 20 июня масса германской бронированной техники с затемненными фарами вошла в Пратулинский лес в центральной Польше, всего в нескольких километрах от реки Буг. Эта область – центральный сектор оккупированной Польши – являлась пограничной зоной между Германией и Советским Союзом. Германская армия вторжения составляла более 3 миллионов штыков, 600 000 автомобилей и 3 359 танков, расположенных вдоль границы общей протяженностью около 2000 километров от побережья Балтийского моря до Черного моря. Это была мощнейшая армейская группировка, когда-либо собранная в кулак Германией против внешнего врага. Выдвинутые на передовые позиции танковые корпуса готовились к запланированному броску через Буг. Перед полком СС Германия была поставлена задача провести разведку лесного массива перед началом наступления. Чины 5-го артиллерийского полка дивизии Нордланд понесли первые потери в ходе продвижения одной из батарей полка, вместе с разведывательными подразделениями и частями противотанковой артиллерии, в направлении Тарнополя в Галиции в момент, где советские войска тщетно пытались сдержать натиск сил Ваффен СС.

Командир батареи увидел в бинокль приближавшуюся колонну советских танков в сопровождении камуфлированных бронеавтомобилей, грузовиков с живой силой и мотоциклистов. Метким огнем батареи «викингов ХХ века» был подбит красный бронеавтомобиль, экипажу которого удалось своевременно выбраться из горящей машины и спастись бегством. После этого батарея обрушила огонь своих орудий на советские танки. На помощь батарее подоспели подкрепления, также внесшие свой вклад в разгром советской автоколонны. Согласно воспоминаниям Петера Штрасснера в книге «Европейские добровольцы», после разгрома колонны на поле боя насчитали 48 подбитых танков и более 100 других боевых и транспортных машин. Угроза левому флангу дивизии была устранена, и наступление на Тарнополь могло беспрепятственно продолжаться.

В Тарнополе добровольцы «зеленых СС» впервые столкнулись с темной стороной СС в лице так называемых «эйнзацгрупп», сформированных по приказанию Гиммлера. Эти «эскадроны смерти» следовали по пятам за наступавшими в глубь Советского Союза германскими армиями с целью уничтожения групп сопротивления, а также ликвидации «политически и расово неприемлемых элементов». Иногда в помощь «эйнзацгруппам» придавались «боевые группы Ваффен СС». Согласно рапорту командира одной из «эйнзацгрупп», датированному 11 июля, «600 евреев было казнено частями Ваффен СС в Зборове между Тарнополем и Львовом, в порядке репрессий в ответ на жестокости, совершенные Советами». В районе, где была произведена экзекуция, присутствовали и части дивизии Викинг, а именно – хозяйственная рота дивизии под командованием фюрера (офицера) дивизии Викинг Гейнца-Карла Фанслау, до войны являвшегося адъютантом Пауля Гауссера в Бад-Тёльце. В августе 1945 года в Нюрнберге проходил процесс по делу Административно-хозяйственного управления СС. Согласно показаниям Фанслау, хозяйственная рота прибыла на перекресток близ Тарнополя в момент, когда германская военная авиация подвергла город бомбардировке. Они находились на расстоянии 300-500 метров южнее дороги, по которой продвигались главные силы дивизии. Один из свидетелей обвинения заявил, что видел, как обершарфюрер Заан вел трех евреев на расстрел, и как присутствовавший при этом Фанслау пригрозил маленькому мальчику – сыну одного из осужденных, сопровождавшему своего отца, что он также будет расстрелян, если не перестанет плакать. В ходе процесса против Фанслау было также выдвинуто обвинение, что после гибели командира полка СС Вестланд, штандартенфюрера СС Гильмара Вэккерле, 2 июля 1941 года в районе Львова, Фанслау объявил своим подчиненным, что в гибели Вэккерле повинны евреи, и с этого момента убийство еврея кем-либо из его подчиненных не будет считаться воинским преступлением.

Обвинения в массовых убийствах

Волк в рану впился

И ал вал взвился.

Несытой пасти

Достало сласти.

Эгиль Скаллагримссон. Выкуп

головы.

Почти одновременно с упомянутой выше экзекуцией евреев, устроенной чинами «эйнзацгруппы», в Тарнополе было издано распоряжение немецких оккупационных властей, согласно которому местные евреи мобилизовались на работу для нужд вермахта. Недобросовестным работникам грозило заключение в гетто. Один из главных обвиняемых на процессе ВФХА, Освальд Поль, заявил на процессе, что хозяйственная рота дивизии Викинг использовала труд евреев, подвергавшихся при этом дурному обращению. В качестве офицера, ответственного за хозяйственную службу дивизии, Фанслау был обвинен в том, что он имеет отношение к приказу о массовом убийстве евреев, однако доказать это оказалось невозможным. Тем не менее, он был незамедлительно вновь взят под стражу по обвинению в других преступлениях и, в конце концов, приговорен к 25 годам тюремного заключения. После войны уцелевшие чины дивизии Викинг не раз клятвенно утверждали, что сами они и все их товарищи по оружию были честными солдатами с чистыми руками, сражавшимися лишь с неприятелем на поле боя. Тем не менее, их по-прежнему часто продолжали ассоциировать с «эйнзацгруппами». Одна из них, Эйнзацгруппа А, действовала на северном участке Восточного фронта в том же самом 1941 году, в котором произошли события в Тарнополе. В состав этой «эйнзацгруппы» (общей численностью 900 человек) входило 340 чинов Ваффен СС. Да и в отношении утверждений ветеранов дивизии Викинг, что все их соратники-«викинги» были абсолютно неповинны в уничтожении еврейского населения и не пролили ни капли еврейской крови, у их оппонентов по-прежнему существуют сомнения. Так, согласно современному английскому автору Руперту Батлеру, автору книги о дивизии Викинг, «Петер Нейман из Виттенберга, сын кондуктора, являвшийся в юности членом организации Гитлеровской молодежи, а в молодости – унтерфюрером в дивизии Викинг[595], вспоминал, как один из его соратников, в чине оберштурмфюрера, обращался на территории СССР с «не подозревающими ничего дурного арестованными гражданскими лицами, особенно если те щеголяли выдававшей их золотой звездой на рукаве (? – В.А.). Оберштурмфюрер якобы спрашивал их: «Вы – народный комиссар?» (в оригинале у Батлера: «Narodnii Komissar li voui?»). Арестованный, чувство осторожности которого неизменно притуплялось из-за дружелюбного тона, которым задавался вопрос, в ответ кивал. После чего якобы незамедлительно получал пулю в лоб. Но силки расставлялись и на более крупную дичь. В районе Житомира дивизия Викинг добилась успеха путем тотального разрушения города. Чинам дивизии была дана строжайшая инструкция тщательно обыскать все разрушенные до основания жилые и нежилые здания в поисках не только «народных комиссаров», но и всех представителей городских властей, как гражданских, так и и военных. Их всех согнали в одно место и расстреляли. В качестве доказательства совершенного военного преступления Батлер упоминает предъявленный обвинением на Нюрнбергском процессе эсэсовский рапорт следующего содержания:

«В окрестностях Житомира к северу от города были прочесаны 12 селений и ликвидировано 15 (коммунистических – В.А.) функционеров. В ходе проверки селения Черняхов в поисках коммунистических функционеров был казнен 31 еврей. Все они являлись активными коммунистами, а некоторые из них – также политическими комиссарами».

«В ходе акции, проведенной в Руджине и Троянове были задержаны и расстреляны 26 еврейских коммунистов и саботажников. В центре городской площади была установлена виселица, на которой были повешены евреи-убийцы. На площади посмотреть на экзекуцию собралось несколько тысяч местных жителей. Присутствовало также значительное число чинов вермахта. На казнь в качестве зрителей было приведено и 400 евреев. До начала экзекуции через громкоговоритель было объявлено на немецком и на украинском языке, за какие ужасные злодеяния, совершенные двумя из осужденных, Кейпером и его заместителем, они приговариваются к смерти. Кроме того, все преступления, совершенные казненными, были записаны большими буквами на двух больших досках, прикрепленных к виселицам. Зачитывание приговора неоднократно прерывалось возгласами одобрения и аплодисментами зрителей. Местное население с чувством глубокого удовлетворения одобрило эту меру возмездия евреям за злодеяния, совершавшиеся ими в течение целого десятилетия».

После этого были расстреляны 402 житомирских еврея. Казнь двух евреев-убийц и расстрел 420 евреев были проведены в образцовом порядке. В Радомысле недавно назначенный бургомистр был разоблачен как информатор НКВД и член Коммунистической партии с 1925 года. Он был уличен в связях с коммунистическими бандами до самого последнего времени. Большевиком оказался и его заместитель…Были также арестованы те из евреев, кто оказывал открытое сопротивление германским войскам и отказывался выполнять трудовую повинность. В ходе этой акции было рсстреляно 113 человек».[596]

Вот такие обвинения выдвигались против членов «эйнзацкомманд», по сути дела, никакого отношения к Ваффен СС не имевших, ни в плане организационном, ни в плане выполняемых задач. Конечно, невозможно исключить и отдельные случаи совершения воинских преступлений «зелеными эсэсовцами». Хотя приводимая Ричардом Батлером, со ссылкой на Петера Неймана из Виттенберга, история об оберштурмфюрере из дивизии Викинг вызывает некоторые недоуменные вопросы. Что это были за арестованные «советские гражданские лица, выставляюшие напоказ выдающие их золотые звезды[597] на рукаве»? Понимали ли Батлер и Нейман разницу между комиссаром (политруком) Красной армии и народным комиссаром (так в описываемое время именовались в СССР министры)? За какие преступления («злодеяния, совершавшиеся на протяжении 10 лет») были повешены при большом стечении народа Кейпер и его заместитель? За что расстреливали евреев – только за то, что они были евреями, или все-таки за то, что они «оказывали открытое сопротивление германским войскам и отказывались работать?» Почему местное население собралось в таком количестве присутствовать на казни? Его согнали силой? Или оно само пришло? И почему оно аплодировало оглашению приговора? Под угрозой немецких штыков? Как бы то ни было, эта тема еще ждет дальнейших исследований, но не связана (по крайней мере напрямую) с развитием магистральной сюжетной линии нашей с Вами, читатель, «нордической саги»…

Под ливнем пуль

Кой муж был бы

Мне пособник

В драке против

Вражьей рати?

Сага об Эгиле.

Заранее приведенная в полную боеготовность 3-я рота полка СС Вестланд вступила в германо-советскую войну 22 июня 1941 года, приняв участие в наступлении на Львов. В жаркие летние дни под Львовом «викинги» столкнулась с советской 32-й стрелковой дивизией. Голландские, финские и германские добровольцы «зеленых СС» встретили атакующих красноармейцев кинжальным огнем своих легких и тяжелых пулеметов, 80-миллиметровых минометов и винтовок (автоматов у них не имелось). «Викингам» едва хватило боеприпасов для того, чтобы ослабить наступательный порыв советских войск, но неизвестно, чем закончилось бы дело, если бы на выручку не подоспел разведывательный батальон дивизии, оснащенный быстроходными разведывательными бронеавтомобилями, и крадшютцен (стрелки-мотоциклисты), и помог отбить советскую атаку. Перед лицом столь незначительного сопротивления кажется, несмотря на высокомерный тон, понятным замечание одного голландского «викинга», что советская линия обороны оказалась не прочнее «линии оранжерей», разлетевшись при первом же ударе вдребезги, как стекла теплиц.

«Викинги» разведывательного батальона дивизии, шедшего в авангарде и ведшего наблюдение за движением неприятельских колонн и обозов, обратили внимание на имевший важное стратегическое значение мост через реку Случь, протекающей южнее Минска, неподалеку от городка Гусятин. I батальон дивизии Викинг под командованием гауптштурмфюрера CC Гайо фон Гадельна неожиданной ночной атакой овладел мостом, после чего молниеносным ударом захватил пригороды Гусятина. Большевики, обрушив на «викингов» всю свою огневую мощь, вознамерились вернуть мост любой ценой. Добровольцы полка СС Вестланд, однако, отразили эту стремительную контратаку красных с большим уроном для противника. Особенную храбрость и мужество проявили 6 добровольцев из состава 17-й роты под командованием обер-юнкера СС Фогеля. Входившие в его разведгруппу 3 немца, 2 голландца и 1 датчанин, возвращавшиеся из разведки, с ходу ввязались в схватку и пали в бою. На протяжении всего этого июльского воскресного дня красноармейцы продолжали атаковать, пока на выручку окруженным «зеленым эсэсовцам» не подоспела 1-я горнострелковая дивизия вермахта. В рапорте командира 1-й роты, кроме важного значения своевременного прихода горных егерей на выручку эсэсовцам, подчеркивалась главное слабое место немцев, характерное для всех их наступающих частей – плохое знание местности. Советские «ворошиловские стрелки», надежно укрывшиеся среди высившихся сплошной стеной колосьев ржи и стеблей кукурузы, били немецев на выбор. От их меткого огня немцы несли тяжелые потери.

Проливные дожди

Русские дерутся не как солдаты, а как преступники,

поднимая руки вверх, делая вид, что сдаются, и когда

немцы приближаются к ним, открывают по ним огонь

в упор, они даже стреляют в спину немецким санитарам,

присматривающим за их же ранеными.

Княжна Мария Васильчикова. Берлинский дневник

1940-1945.[598]

Освобождение полка СС Вестланд горными егерями из окружения сопровождалось резкой переменой погоды. Невыносимая жара и палящее солнце сменились проливными дождями, превратившими распаханные колесами и гусеницами бронетиехники дороги в море грязи и замедлившими темп германского наступления. В истории дивизии – «Мотопехотинцы танковой дивизии Викинг»[599] – описывается захват «огромных масс брошенного большевиками военного имущества, целых колонн снабжения, повозок с нераспряженными лошадьми и складов горючего, которые советские войска не успели или не сочли нужным эвакуировать. Это недвусмысленно свидетельствовало о беспорядочном характере отступления неприятельских сил».

На берегу той же Случи близ города с характерным названием Сатанов «викингам» пришлось снова ввязаться в «лязг кровавой давки» (говоря словами конунга Гаральда Гардрада), что опять сопровождалось резким изменением погодных условий. Под Сатановым головная рота полка Германия, преследуя отступаюшие красноармейские части и заблудившись в густом тумане, незаметно для себя затесалась между спешно отходящими советскими колоннами и оказались в окружении. Лишь своевременная подмога в лице поспешившей на выручку другой роты полка, с ходу атаковавшей большевиков, спасла «викингов» от полного уничтожения. Поставленная перед ними задача форсировать соседнюю реку была осложнена тем, что большевики успели взорвать мост. Штурмбаннфюрер СС Йорхель, командир авангарда, приказал саперному взводу форсировать реку на надувных плотах под прикрытием артиллерийского огня. Как только боевой группе удалось достичь противоположного берега и закрепиться на нем, за ней последовал весь батальон, выславший вперед передовые отряды для захвата города, в то время как другие части штурмовали окрестные дома, выбивая оттуда неприятельских стрелков. Между тем, красноармейцы начали окапываться в восточной части Сатанова, все туже стягивая в то же время стальное кольцо вокруг немецкого плацдарма. К вечеру над плацдармом появились «сталинские соколы» – сначала самолеты воздушной разведки, а затем и бомбардировщики, атаковавшие части полка Германия, продолжавшие переправляться через Случь.

В ночь на 5 июля 1941 года через реку был наведен понтонный мост. Советские самолеты незамедлительно начали бомбить его. Но к полудню основные силы немцев уже перепоавились через реку. Соотношение сил изменилось не в пользу красноармейцев, которые были отброшены. Вскоре к немцам подошло подкрепление в лице двух мотопехотных рот. При первых же признаках начавшегося отступления советских войск, им вдогонку был брошен «летучий отряд» в составе пехотного взвода и взвода зенитных орудий. Однако отступление советских войск происходило слишком быстро, и летучий отряд, во избежание возможной засады, был отозван и временно занял оборону на своих исходных позициях на плацдарме. Положение в немалой степени осложнялось разразившейся грозой, с налетавшим почти ураганными порывами ветром и ливнем, сделавшим дороги совершенно непроходимыми.

Тем временем командующий Группой армий Юг, Герд фон Рундштедт, изменил план операции. Хотя Группе армий Юг было поручено овладеть Киевом, он понимал, что железнодорожная сеть, имевшая жизненно важное значение для развертывания советских войск, сходилась в одну точку в Умани – важнейшем железнодорожном узле, расположенном южнее. От этого важного центра коммуникаций тянулись железнодорожные магистрали еще южнее, в Крым. Овладение Уманью представлялось фон Рундштедту более приоритетным, чем немедленный захват Киева, особенно с учетом полученного красным маршалом Семеном Буденным приказа сконцентрировать там значительную часть своих сил. 10 июля направление германского наступления на юге Украины оказалось неожиданно для советского командования измененным. Немцы нанесли главный удар не на Киев, а на Умань. Полк СС Вестланд принял участия в боях в указанном районе, молниеносно изменив направление своего продвижения южнее Тального, северо-восточнее Умани, действуя совместно с другой боевой группой, продвигавшейся еще дальше на вотсок, в направлении Днепропетровска. На этот раз дивизии СС оказались избавленными от участия в очередной «кровавой давке».

После целой серии боев на отходе советская группировка к 3 августа 1941 года оказалась под Уманью в огненном кольце. В «котел» попали 3 советские армии общей численностью более 100 000 штыков, множество танков, бронеавтомобилей и артиллерийских орудий. Надо сказать, что накануне начала германо-советской войны СССР имел 31 000 танков против 3 350 (по другим сведениям – 3 100) танков Третьего рейха (многие из которых были вооружены только пулеметами). Одних только плавающих танков «Т-37А» (2 627), «Т-38» (1 375) и «Т-40» (277) в Красной армии мировой революции на 21 июня 1941 года насчитывалось больше, чем всех танков всех видов в армиях Третьего рейха и его стран-союзниц вместе взятых! Поэтому никого не должны удивлять огромные массы трофеев, достававшихся немцам в первые недели и месяцы войны. Почти вся советская авиационная и танковая мощь была сконцентрирована вдоль демаркационной линии, разделявшей Третий рейх и «Отечество пролетариев всего мира» после «четвертого раздела Польши», полюбовно произведенного Сталиным и Гитлером в 1939 году по советско-германскому «Договору о дружбе и общей границе», подписанному имперским министром иностранных дел Иоахимом фон Риббентропом и народным комиссаром иностранных дел Союза Советских Социалистических Республик В.М. Молотовым по прошествии очень недолгого времени после подписания теми же действующими лицами советско-германского «пакта о ненападении» (включая знаменитые «секретные дополнительные протоколы»[600] к нему о разделе сфер влияния в Центральной и Восточной Европе), и потому была так быстро уничтожена внезапным германским ударом. Но, как видно, запасы военной техники у Красной армии были неисчерпаемыми – хватило и на Брест, и на Умань, и на Киев и на Смоленск, и на Москву, и на Кавказ, и на Сталинград, и на Курск. Как отвечал один из «положительных героев» советского довоенного фильма «Если завтра война» на вопрос перепуганного «германского фашиста»: Сколько же у вас самолетов? – Сколько нужно!

Так что подчеркнем еще и еще раз – если бы Гитлер дожидался, пока вся эта масса техники и живой силы ударит с Востока в тыл его армиям, занятым осуществлением операции «Морской лев» (высадка в Англии), Третьему рейху пришел бы конец не весной 1945 года, а гораздо раньше. И советские танковые армады, шутя, дошли бы до Ла-Манша (ведь нейтронной бомбы в 1941 году еще ни у кого не было)! Но это так, к слову.

Кольцо окружения под Уманью замкнулось. 1-я танковая армия, при поддержке механизированных частей союзной венгерской пехотной дивизии, принялась методично перемалывать 25 советских дивизий, отчаянно пытавшихся вырваться из «котла». К 1 августа оборона красных в районе Новоархангельска была, наконец, прорвана, и Уманский котел «зачищен». Но чины дивизии Викинг убедились в том, что война на Востоке всьма отличалась на практике как от войны, знакомой им по учебникам, так и от войны на Севере, Западе и Юге Европы – в Норвегии, Голландии, Бельгии, Франции, Югославии и Греции – где «воевали только те, кому это полагалось по определению – то есть солдаты, обмундированные в военную форму с соответствующими опознавательными знаками»[601], а гражданское население (в полном соответствии с положениями Гаагской конвенции) в боевых действиях участия не принимало. Среди взятых «викингами» в плен советских «военнослужащих» попадалось множество бойцов в гражданской одежде вместо «полагающейся каждому солдату военной формы», как призывного, так и допризывного и послепризывного возраста, как мужчин, так и женщин. Но не все из них сдавались массами. Немало было и фанатизированных карсноармейцев и народных ополченцев, готовых уничтожать врага какими угодно оружием и какими угодно способами, казалось, совершенно не задумываясь о том, что это неминуемо приведет к разрушению их собственных домов и гибели их собственных семей. Об этом свидетельствует в своем военном дневнике уже упоминавшийся нами Петер Нейман:

«Необходимо проявлять максимум осторожности при продвижении, поскольку вся сельская местность заминирована. Неосторожно открытая дверь может вызвать взрыв адской машины, заложенной в доме, с виду ничем не примечательном. Во многих местах любой предмет, оставленный на виду, может оказаться смертельной ловушкой. Мины-«растяжки» могут оказаться замаскированными подо что угодно. Под новеньким, еще в заводской смазке, пистолетом, лежащим на полу, может быть спрятан тончайший проводок, соединенный с замаскированным взрывным зарядом. В таком безобидном предмете, как самовар, вполне может оказаться спрятанной пара килограммов кордита[602], готовых взорваться при первом же прикосновении. Банка варенья на полке, бутылка водки на столе и даже простой деревенский колодец, с ведром, привязанным к веревке, так и приглашающий тебя зачерпнуть им свежей, прохладной воды – все они таят в себе смерть и нуждаются в тщательнейшей проверке перед употреблением».

«Иногда бывает нетрудно обнаружить провода, подсоединенные к капсюлю кислотного или ударного взрывателя. Гораздо сложнее обезвредить «растяжку» и самому не отправиться при этом в мир иной. Откровенно говоря, самый безотказный способ избежать неприятных сюрпризов при входе в любое здание заключается в том, чтобы предварительно швырнуть внутрь пару-другую ручных гранат – на всякий случай. Они взорвутся, и при этом сдетонируют все оставленные в доме неприятелем «ловушки». Способ многократно проверенный»!

Мы не случайно так подробно цитируем дневник «викинга ХХ века». Подобный способ ведения войны – войны без правил – неминуемо должен бьл вызвать (и вызывал!) ответные действия «викингов», то и дело становившихся жертвами «ловушек», «растяжек», отравлений и других «нетрадиционных» способов нанесения максимально возможного ущерба живой силе и военной технике противника. Действия, не всегда соотносившиеся с кодексом солдатской чести. В советские времена официально осуждались исключительно «зверства немецко-фашистских оккупантов» на оккупированных территориях, а вызывавшие эти зверства не слишком «джентльменские» действия «патриотов Советской страны» – например, юной пионерки Зины Портновой, поступившей на службу в немецкую офицерскую столовую, чтобы сыпать крысиный яд «фрицам» в суп (и за это – естественно! – приговоренной к расстрелу[603]) восхвалялись на все лады и ставились в пример нам – советским школьникам (в том числе и автору этих строк) на «уроках мужества». Иногда, для разнообразия, в пример приводились аналогичные «подвиги» китайских (до советско-китайского вооруженного конфликта на Уссури в 1967 году) вьетнамских, кубинских, корейских, никарагуанских, сальвадорских, палестинских и прочих героев «прогрессивных» и «антиимпериалистических» национально-освободительных движений. Ситуация начала меняться только по мере увязания «ограниченного контингента советских воинов-интернационалистов» в Афганистане, а потом и в Чечне. История с полковником Будановым, весьма напоминающая историю с Зиной Портновой, и другие подобные случаи (в том числе с минами-«ловушками» и с минами-«растяжками»), несомненно, способствуют более объективному подходу о том, что дозволено на войне, а что выходит за рамки дозволенного.

Кстати, Красная армия уже в первые часы столкновения с германским вермахтом наглядно продемонстрировала, какими способами намерены вести войну со своим «классовым врагом»[604] большевики. Генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн вспоминал: «в первый день (22 июня – В.А.) нам пришлось познакомиться с теми методами, которыми велась война с советской стороны. Один из наших разведывательных дозоров, отрезанный врагом, был потом найден нашими войсками; он был весь вырезан и зверски искалечен. Мой адъютант и я много ездили по районам, в которых еще могли находиться части противника, и мы решили не отдаваться живыми в руки этого противника. Позже часто случалось, что советские солдаты поднимали руки, чтобы показать, что они сдаются в плен, а после того, как наши пехотинцы подходили к ним, они вновь прибегали к оружию; или раненый симулировал смерть, а потом с тыла стрелял в наших солдат».[605]

Что же касается основной массы советских солдат, то, они в описываемый период советско-германской войны, нередко поддавались приступам слепой паники. После короткого танкового боя на подступах к Львову чинам дивизии Викинг не пришлось брать пленных. В какой бы квартал города они ни вступали, оказывалось, что красноармейцы отовсюду уже дезертировали. Большевики захватили с собой всех своих убитых и раненых, и даже свои пустые снарядные и патронные ящики. Приведенные в замешательство быстрым германским наступлением, красноармейцы мгновенно обратились в бегство, спасаясь, кто пешим порядком, кто на грузовиках, кто на телегах, оставляя за собой, по воспоминаниям «викингов», ужасающий запах гнили и разложения.

Дальнейшие успехи

И не остановиться, и не сменить ноги,

Сияют наши лица, грохочут сапоги.

Владимир Высоцкий. Павшие и живые.

Ни сопротивления недобитых групп советских войск, изолированных в изолированных «котлах» и «мешках», ни постоянные диверсии и нападения мелких партизанских отрядов за линией фронта не могли серьезно помешать наступлению танковых частей дивизии Викинг по пыльным дорогам Украины от Дубно до пригородов Житомира. И все это время мимо них, в противоположном направлении, на Запад тянулись нескончаемые колонны совестких военнопленных, сложивших оружие в Львовском котле. Обочины дорог, да и сами дороги, были буквально усеяны подбитыми танками и артиллерийскими орудиями. Петер Нейман писал в эти дни в своем дневнике:

«Танки полка Викинг катят вниз по крутым дорогам, к берегам Днепра. За ними на полной скорости несутся бронетранспортеры с живой силой. Это настоящий слалом, как в горнолыжном спорте. Каждый водитель стремится во что бы то ни стало успеть обогнуть бесчисленные воронки от снарядов, останки техники, животных и людей, громоздящихся на дорогах.

Красные, закрепившиеся на противоположном берегу Днепра, пытаются оттуда всеми силами остановить неудержимое наступление наших танков и мотопехоты…

Беспрерывная канонада, грохот которой разносится на многие мили; частая пальба зениток, используемых в качестве противотанковых орудий… Наши танки находятся под постоянным обстрелом. Они перегруппировываются в ожидании момента, когда будет наведен понтонный мост, и они смогут начать переправу через Днепр…

Что до нас, то мы, уцепившись за железные опорные стойки наших бронемашин, и несемся вниз к реке. Мы ждем момента, когда машины смогут выстроиться в линию перед тем, как открыть огонь…

В сотне метров от нас лежит вверх колесами бронетранспортер. Колеса еще крутятся. Я и не заметил, как он перевернулся, загубив в своем падении целый взвод нашей противотанковой роты. Тридцать человек – и ни один из них не выжил! Раненый, с раздробленными ногами, просит нас взять его с собой. Но у нас нет на это времени. Земля содрогается – кажется, все вокруг разлетается вдребезги и развеивается, как дым… Внезапно прямо на лобовой броне нашей машины разрывается неприятельский снаряд. Прямое попадание! Просто чудо, что все мы еще живы.

Мертвецы окружают меня со всех сторон. Ураган стальных осколков обрушивается на нас, выбравшихся из подбитой машины и пытющихся вытащить из нее на свет Божий уцелевших товарищей. Они вопят от боли. Некоторых намертво зажало искореженными обрывками металла. Но здесь слишком опасно. Мы все равно не сможеи им помочь, ибо находимся всего в полукилометре от советских батарей.

Внезапно я обнаруживаю пропажу моего табельного оружия – пистолета-пулемета МР-40. Вероятно, он оказался погребенным под обломками нашей машины, когда мы пытались вытащить оттуда раненых… Недолго думая, я вынимаю пистолет-пулемет из рук роттенфюрера, убитого осколком подле меня, чьи остекленевшие глаза с застывшими зрачками слепо взирают в небо, как если бы он специально отвел их от идущей здесь, на земле, битвы не на жизнь, а на смерть. Его МР-40 кажется мне необыкновенно тяжелым. Как видно, я повредил себе руку, когда наш бронетранспортер перевернулся.

Я продвигаюсь вперед короткими перебежками и внезапно осознаю, что у меня нет патронов. Какой же я, право, олух! Через несколько минут, воспользовавшись наступившим затишьем для того, чтобы передохнуть, я замечаю штурмана, перепоясанного по плечам туго набитыми патронными лентами, и одалживаю у него несколько пригорошней патронов. Я набиваю ими магазин своего МР-40. Теперь я готов во всеоружии форсировать Днепр».

В других местах силы «викингов» были опасно слабыми. В особенности полк Нордланд, которому было поручено укрепить части, оборонявшие местами сильно ослабленный плацдарм на Днепре. Мотопехота полка СС Нордланд изнемогала в отчаянных попытках отразить яростные атаки хорошо вооруженных и подготовленных советских войск. В районе небольшого плацдарма на берегу Днепра близ города Днепропетровска было расположено советское артиллерийское училище, курсанты которого, великолепно владевшие мастерством стрельбы из легких и полевых орудий, составляли центр советской обороны, точным огнем поражая одну германскую цель за другой.

Один из добровольцев полка СС Нордланд писал в своих воспоминаниях:

«Каждое утро красные атаковали наш плацдарм, пытаясь его уничтодить. На обороняемые нами позиции обрушивался артиллерийский огонь такой мощи, что мы никогда раньше даже представить себе не могли ничего подобного. Мы дрались ожесточенно, оплачивая каждый метр завоеванной территории реками крови. Эти дни спаяли оборонявших плацдарм немцев, датчан, норвежцев и финнов в образцовый «общеевропейский» боевой отряд. День за днем, от рассвета до заката, они храбро сражались, отражая бесчисленные атаки красных. И их товарищи по оружию из рядов вермахта вынуждены были признать, что именно они были главной опорой защитников плацдарма в многодневной неравной борьбе».

«Викинги» получили боевое задание расширить нуждавшийся в увеличении плацдарм, овладев городом Каменкой. Под беспрерывным артиллерийским обстрелом противника части полков СС Нордланд, Вестланд и Германия форсировали реку напротив плацдарма и заняли исходные позиции для атаки. После короткого совещания с командующим артиллерией генерал-майором фон Романом из штаба дивизии поступил приказ начать атаку. Атака началась в ночь с 6 на 7 сентября 1941 года. «Викинги» овладели высотами, господствующими над Каменкой, взяв более 5000 пленных. В результате взятия Каменки прекратились атаки советских войск на плацдарм.

Капкан

Прежде чем в дом

Войдешь, все выходы

Ты осмотри,

Ты огляди,

Ибо, как знать,

В этом жилище

Недругов нет ли.

Старшая Эдда. Речи Высокого.

В день атаки три «викинга» зашли, в поисках укрытия, в одинокую крестьянскую хату, расположенную в непосрдественной близи советских позиций. И с удивлением обнаружили, что это не хата, а настоящий капкан, битком набитый минами-«ловушками» и взрывными зарядами. В изданном уже после войны фотоальбоме «Мотопехота танковой дивизии Викинг на фотографиях»[606] содержится следующий комментарий к этому «сюрпризу». «Мощный взрыв разносит стены, и хата рушится. Командир роты и унтерфюрер обнаруживают под обломками раненых. Неприятельский натиск на левый фланг головного взвода усиливается. Командир взвода отводит своих людей назад под прикрытием огня своей артиллерии. Санитары, оказав раненым необходимую медицинскую помощь на месте, эвакуируют их в тыл».

В приказе по части, отданном в тот день бригадефюрером Феликсом Штейнером, воздавалось должное достигнутым «викингами» выдающимся успехам. Не считая взятого в результате их мужества и упорства, проявленных в ходе боев, множества пленных, перед фронтом плацдарма было разбито не менее 8 советских дивизий и нанесены тяжелые потери целому ряду других неприятельских формирований.

В своем приказе по части Штейнер подчеркнул:

«Бойцы дивизии ВИКИНГ! Дни тяжелых боев позади. В жестоких схватках дивизия, ежедневно отражая атаки неприятеля, овладела Каменкой, взяв более 5000 пленных и с этого дня удерживала плацдарм, подобно несокрушимому камню, сделавшемуся главой угла этой важной позиции. Перед фронтом плацдарма были разгромлены более восьми неприятельских дивизий и сдержаны еще более крупные силы противника. Так вы, благодаря вашей стойкой обороне, подготовили вашим товарищам путь для перехода на восточный берег Днепра.

…Мы готовы к дальнейшим действиям, исполненные нашего прежнего боевого духа. Дивизия стала символом тесных уз, связывающих всех добровольцев, независимо от чина и звания. Какой бы мы ни были по национальности, немцами, голландцами, датчанами,норвежцами или финнами, для всех нас родная дивизия Викинг является выражением нашего единства и общности нашей судьбы. Все эти части достойны занять подобающее им место в истории германского солдата…Я знаю, что дивизия Викинг будет в предстоящие дни бить неприятеля не хуже, чем била его до сих пор, и увеличит список своих славных дел. Благо вам, товарищи[607]!»

Надо сказать, что на том этапе операции Барбаросса для подобной эйфории имелось немало оснований. Гитлер, не приняв к сведению указания своих генералов на необходимость отдать приоритет наступлению Группы армии Центр (Митте) на Москву, предпочел бросить мощные силы на захват «хлебной корзины» СССР – плодородных земель Украины – житницы Советского Союза. При этом он рассчитывал и на поддержку местного населения (еще не забывшего организованного Советами в 1930 году «голодомора», жертвами которого пало до 7 миллионов украинских крестьян-хлеборобов). Захват Украины фюрер считал более важным, чем овладение столицей «Отечества пролетариев всего мира». Степные просторы оказались идеальным театром военных действий для танковой группы непревзойденного тактика генерала фон Клейста, в полном блеске проявившего свое искусство полководца. Большевики, как видно, не рассчитывали на то, что немцы смогут с такой быстротой проникнуть на такую глубину, рассечь советскую оборону и окружить огромные по численности группировки советских войск под Уманью и под Киевом, что ознаменовало тяжелейшие поражения в истории советских вооруженных сил.

После того, как части 6-й германской армии вошли в древний Киев, сотрудники советского НКВД устроили беспрецедентный по тем временам террористический акт (предвосхитивший деяния Усамы Бен-Ладена и чеченских террористов в наши дни). 24 сентября 1941 года среди бела дня в самом центре Киева, на Крещатике, где размещались штабы германских военных структур, прогремел мощнейший взрыв, затем второй, третий…В результате целой серии мощных взрывов весь центр Киева и еще 3 километра прилегающих к нему улиц были превращена в горы битого кирпича, камня и щебня.[608] Было взорвано, полностью или частично разрушено 940 крупных жилых и административных зданий. Бушевавший в Киеве пожар не мог быть потушен даже на пятые сутки с момента теракта! Без жилья осталось 50 000 киевлян. Число жертв до сих пор, кажется, точно не подсчитано, но ясно одно – погибли и были искалечены взрывами и их последствиями многие тысячи мирных советских людей. Причем немцы, принявшиеся тушить пожары, оказались под обстрелом большевицких «подпольщиков», которые вели огонь по пожарным и санитарным командам, нападали, воспользовавшись сумятицей, на комендатуры, пожарные команды, полицейские отделения и блок-посты. 3 ноября 1941 года, в результате новой серии террористических актов взлетели на воздух Успенский собор Киево-Печерской лавры и еще несколько зданий.

После падения Киева настал черед крупнейшего промышленного центра Украины – Харькова (пятого по величине города Советского Союза). Харькову было предназначено судьбой за время войны четыре раза переходить из рук в руки. В первый раз город был захвачен немцами, взявшими его в клещи силами двух пехотных армий, наступавших одновременно с севера и с юга, 24 октября 1941 года.

Однако на бумаге эта победа смотрелась внушительнее, чем в действительности. Сталин не собирался превращать Харьков во второй Киев и своевременно распорядился об эвакуации города. По мнению Гитлера, операция Барбаросса близилась к своему победоносному завершению. По мнению окружавших его генералов и, задним числом, комментировавших поведение фюрера, последний настолько уверился в успехе, что распорядился, одновременно с продвижением на Украине, начать наступление на Москву. Разумеется, следовало учитывать и два таких немаловажных фактора, как приближавшуюся русскую осень («генерал Грязь») и русскую зиму («генерал Мороз»).

Этих двух «военачальников» немцам не суждено было одолеть, невзирая ни на какие усилия. И эту истину полностью осознал, в частности, генерал фон Грейфеньург, начальник штаба 12-й армии германского вермахта. «Воздействие климатических условий на военные действия в России таково, что весной и осенью успешное продвижение войск становится невозможным вследствие распутицы и бездорожья, летом – невыносимым вследствие жары, а зимой – невероятно сложным вследствие морозов. Климатические условия России воспринимались нами как сплошная цепь стихийных бедствий».

Проблемы с климатом

Настанет лютая зима, что зовется Фимбульветр,

Снег валит со всех сторон, жестоки морозы,

И свирепы ветры, и совсем нет солнца.

Снорри Стурлусон. Младшая Эдда.

Струи проливного дождя хлестали в лицо «новых викингов» и вспенивали непролазную грязь на дорогах, в которой телеги увязали по ступицы колес, автомобили, бронетранспортеры и танки застревали на каждом километре, а пехотинцы местами были вынуждены передвигаться едва ли не вплавь. Порой скорость продвижения частей дивизии Викинг не превышала 3-4 километров в сутки. Дополнительными факторами, осложнявшими наступление, являлись постоянная нехватка бензина и хлеба. Вскоре дожди сменились снегопадами и морозами. Автомобильные и танковые моторы то и дело глохли. Когда ударили морозы, синтетический бензин стал распадаться на фракции. Машинное масло и оружейная смазка густели на морозе. Постоянные морозы делали металл хрупким, как стекло. Тонкие бойки ударных механизмов стрелкового оружия нередко ломались. Вследствие всех этих факторов пулеметы, автоматы и карабины выходили из строя.

Однако смена осени с ее дождями и распутицей морозной зимой имела и свои положительные стороны. После того, как осенняя грязь оказалась намертво скованной морозом, почти парализованные бездорожьем части «викингов» вновь обрели способность передвигаться. Толстый ледяной покров, сковавший поверхность рек и озер, сделал возможным использование этих природных водоемов в качестве дополнительных путей передвижения – разумеется, в первую очередь для легких транспортных средств (тяжелая военная техника порой проваливалась и уходила под лед). Толстый и плотный снежный покров во многих случаях служил надежным бруствером, защищавшим от неприятельских пуль и осколков, а, по крайней мере, в одном случае защитил патруль «викингов» от сидевших в засаде красноармейцев. Как писал впоследствии один из унтерфюреров дивизии Викинг:

«Через несколько дней мы выслали разведывательную группу в зону, занятую большевиками. Был ясный, морозный и солнечный день. В такие дни видимость просто превосходная.

Можно видеть невооруженным глазом на много миль вперед, ясно и во всех подробностях различая каждую деталь. Я упоминаю об этом, поскольку входил в разведгруппу. Перед нашей исходной позицией располагалась открытая местность, переходившая в широкую, но неглубокую лощину. До этого места мы добрались в ходе первой перебежки. Мы залегли в овраге, заняли оборонительную позицию и отдышались, прежде чем, в ходе следующей перебежки, добраться до небольшого лесочка, расположенного прямо перед нами. Когда мы оказались в лесочке, наш штурмфюрер (лейтенант) осмотрел в бинокль бугор, который нам предстояло преодолеть по ходу нашего дальнейшего продвижения. Он тихо окликнул меня и молча указал на что-то, что заметил на бугре. Я посмотрел в бинокль и совершенно ясно различил на сверкающем под солнцем белом снегу длинные черные полосы. Такие следы оставляет пулемет, из которого вели огонь на протяжении длительного времени. Тщательно пригядевшись, я различил через окуляры бинокля белую ткань, накрывавшую углубление в снеговом бруствере траншеи, через которую красный пулеметчик вел огонь.

Это было столь же удивительным, сколь и ненормальным. Иваны замаскировали свою позицию настолько тщательно, что сделались почти невидимыми. Наверняка они потратили не один час на устранение каких бы то ни было следов своего пристутствия. И в то же время они оставили столь очевидные, ясные и недвусмысленные следы своего пребывания на бугре. Благодаря оплошности всего лишь одного пулеметного расчета красных мы смогли обнаружить всю их позицию – систему траншей и ходов сообщения, не отмеченную на наших картах».

Новая цель

Мчалась стремительно

Стая ладей,

Несла дружину

В открытое море.

Первая песнь о Гельги Убийце Гундинга.

Дивизия Викинг готовились нанести удар по противнику в районе города Шахты, обязанного своей мрачной славой известному «шахтинскому делу». Было жизненно важно овладеть Шахтинским районом и, в первую очередь, самим городом до наступления зимних холодов. Признаки наступления зимы уже имелись, и войскам было приказано пересесть на машины, еще не вышедшие из строя, и совершить на них бросок через грязь и снег, смешанный с дождем. Положение 14-й и 15-й танковых дивизий вермахта, было гораздо хуже, чем у викингов, поскольку им угрожала опасность слишком растянуть свои боевые порядки. Все это резко контрастировало с положением на начало ноября, когда немцы продолжали продвигаться все дальше вперед, почти с той же скоростью, что и во время своего летнего наступления. Теперь же в районе Ростова-на-Дону авангард полка Вестланд был брошен на усиление танковой дивизии вермахта, втянувшейся в бой за Октябрьск, в то время как части полка Германия, пройдя с боями через Аграфеновку (восточнее реки Туслов и севернее Ростова). Советские части использовали в этих боях самую современную технику, проявляя, в отличие от предыдущих месяцев войны на Востоке, недюжинную инициативу. Так, в частности, советским командованием впервые в большом количестве были применены знаменитые, быстроходные, надежные в эксплуатации и хорошо вооруженные танки Т-34, пришедшие на смену многочисленным, но устаревшим и имевшим ненадежную броню моделям советских танков и бронеавтомобилей довоенной постройки.

Но эта война была войной постоянных контрастов. Наряду с мощными бронетанковыми силами, советское командование бросило в бой также род войск, господствовавший на полях сражений Европы и Азии со времен Средневековья и до недавних времен. В кипящий котел сражения были брошены советские кавалерийские части, костяк которых составляли репрессированные после победы советской власти в гражданской войне калмыки и казаки – прирожденные наездники, отличавшиеся повышенной мобильностью. С обострением военной обстановки большевицкие власти «простили их» и милостиво разрешили им «умирать за кислый огурец и мировую революцию», как писал Исаак Бабель в своей незабываемой «Конармии». Обученные сражаться как в пешем, так и в конном строе, они могли преодолевать верхом огромные расстояния, временами перевозя за собой легкую артиллерию и пехотные минометы. Их лошади, в отличие от немецких, обладали способностью выдерживать морозы до 30 градусов безо всякого вреда для себя.В ходе наступления на Ростов в районе станицы Ново-Красновской (Ново-Красновки) немецкая артиллерийская часть, усиленная частями полка СС Нордланд, столкнулась с абсолютно новым для себя явлением. Как писал один из европейских добровольцев – свидетелей дела под Ново-Красновкой:

«Совершенно случайно я бросил взгляд на гряду холмов, расположенную в 2-3 километрах к северу от нашей позиции, и сначала не поверил собственным глазам. Боже правый, подумал я, это еще что такое? С холмов прямо на нас несся сомкнутый конный строй неприятеля. Я доложил об этом унтерштурмфюреру (лейтенанту) Линднеру, который закричал: «Тревога, казаки!» (совсем как красноармеец в аналогичном эпизоде «культового» советского фильма «Чапаев»! – В.А.). На несколько секунд мы все оцепенели. И эти секунды показались нам вечностью. Но затем мы стряхнули с себя это оцепенение. Унтерштурмфюрер Линднер и я кинулись к орудию и начали расстреливать неприятельскую кавалерию прямой наводкой. Нас поддержали метким огнем и обе наши счетверенные зенитные пулеметные установки. Конный строй красных приближался, расстояние между нами сокращалось до 700, 600, 500 метров. Теперь мы вели огонь изо всех стволов всех видов оружия. Зрелище было просто ужасное. Всадники летели из седел через головы своих коней, кони валились десятками вместе со своими всадниками, но конный строй продолжал безостановочно рваться вперед через вихрь пуль и осколков, неумолимо приближаясь к нам. И лишь когда нашу огневую позицию и их конские морды разделяло не более ста метров, атака захлебнулась, потому что в строю у красных остался в лучшем случае каждый десятый. Серьезной опасности нам более не угрожало. 70 или 80 казаков, размахивая над головами саблями (шашками – В.А.), все-таки доскакали до нашей огневой позиции. Несколько человек прорвалось через наши линии и скрылось за ближайшими холмами, остальные были убиты в бою или ранены и взяты в плен.

Когда опасность миновала, мы все принялись считать убитых и раненых. Из примерно 600 казаков, атаковавших нас, не менее 300 лежали мертвые на поле боя. Из допроса пленных и раненых выяснилось следующее. Командиру казачьего полка были сообщены вышестоящими инстанциями неверные сведения, согласно которым перед его фронтом якобы располагались советские войска. К моменту, когда ему стало ясно, что его ввели в заблуждение и что, вместо советских, он скачет прямо на немецкие позиции, было уже слишком поздно поворачивать назад, и он предпочел идти на прорыв. Убойная сила наших пулеметов и орудий была такова, что нам потребовалось всего несколько минут на разгром кавалерийского казачьего полка[609], входившего в армию маршала Буденного…».

Советское армейское командование настолько бездарно использовало под Ростовом конные части «красных казаков», что вызвало не утихающие и по сей день в казачьей среде споры о том, не специально ли «комиссары» восстановили казачьи части, чтобы обречь их на заведомую гибель под огнем немецких танков, пулеметов и пушек. Во всяком случае, именно с момента бойни под Ростовом «красные» казаки начали массами переходить на немецкую сторону, а недорезанное красными население казачьих областей – воссавать, изгонять советские власти и формировать отряды для борьбы с большевиками. Хотя еще 22 августа 1941 года потомственный донской казак Иван Никитич Кононов – один из будущих организаторов белых казачьих частей и командир пластунской бригады в составе XV Казачьего Кавалерийского Корпуса генерала Гельмута фон Паннвица, а в описываемое время – член ВКП (б), выпускник Военной Академии имени Фрунзе и кавалер ордена Красной Звезды – перешел со всем своим 436-м стрелковым полком (с полковым знаменем!) на сторону «безбожных готов», чтобы бороться с большевицкой тиранией. Но это так, к слову.

Сдача Ростова

Клену тинга кольчуг

Даю я напиток,

Исполненный силы

И славы великой.

Речи Сигрдривы.

В последние дни ноября климат преподнес «викингам» еще один сюрприз. Заметно потеплело, но потепление принесло с собой густой, как молоко, туман. В последующем никакого улучшения ситуации не наступило. Танки Клейста 21 ноября вышли к устью Дона, вызвав ликование пропагандистской машины Йозефа Геббельса, провозгласившего открытие дороги на Кавказ. Согласно воспоминаниям одному из чинов дивизии СС Лейбштандарт Адольфа Гитлера, падение Ростова (которому было суждено, по ходу войны, дважды переходить из рук в руки) было встречено населением города с «огромным энтузиазмом». В этом энтузиазме населения, кстати, не было ничего необычного – причем не только в России. Судя по многочисленным сохранившимся фотографиям, с таким же ликованием армии Третьего рейха встречали в Австрии, Чехословакии, Дании, Голландии, Хорватии, Македонии, Греции, Эстонии, Латвии, Литве, Украине. Однако части Красной армии, в отличие от казачьего населения Ростовской области (в недавнем прошлом – области Всевеликого Войска Донского, уничтоженного большевиками в ходе гражданской войны, «расказачивания», «раскулачивания» и «голодомора» 20-х-30-х годов), приготовили частям «зеленых СС» встречу совершенно иного рода. Впрочем, на этот раз дивизия Викинг столкнулась не с простыми красноармейцами, а с теми, кто занимал в советской иерархии положение, сходное с положением СС в иерархии Третьего рейха – с частями НКВД, «советской версией» Ваффен СС. Сначала германский авангард наткнулся на противотанковые заграждения, рвы и минные поля. Затем эсэсовцам пришлось вступить в кровопролитную схватку с энкавэдистами на улицах Ростова, перегороженных труднопреодолимыми баррикадами из булыжников и брусчатки, вывернутых из мостовой. Схватки нередко переходили в рукопашные. Подвалы были превращены в склады бутылок с зажигательной смесью на базе бензина и фосфора – немцы, также активно применявшие данный вид оружия, именовали его «коктейль Молотова»[610] или просто «Молотов»[611]. Почти за каждой дверью их таились мины-«ловушки» и прочие «сюрпризы» в том же роде. Замаскированные советские доты внезапно изрыгали ливни пуль. Отовсюду грозили огнеметы, гранаты, пулеметы, винтовки и штыки. Судьба тех «викингов», которым было предназначено судьбой получить ранение и остаться лежать на улице, была незавидной. Энкавэдисты закалывали раненых «викингов» на месте штыками или разбивали им головы прикладами. Поэтому «зеленые эсэсовцы» старались не оставлять своих раненых на «милость неприятеля» (не подписавшего Женевскую конвенцию о правилах обращения с военнопленными и тем самым обрекавших своих собственных раненых и пленных на аналогичное обращение!), вывозя их из пекла уличных боев на бронетранспортерах, наспех переделанных в «кареты скорой помощи». По прошествии нескольких дней советские войска вытеснили «викингов» и части Лейбштандарта из города, вынудив их вновь занять оборонительные позиции вдоль реки Миус, оставив на улицах Ростова горы трупов. Жестокая бойня продолжалась. Бойцы Лейбштандарта и Викинга держались изо всех сил, но положение стало безнадежным.

Вследствие суровых зимних условий на всем Восточном фронте наступило затишье. Все происходящие события имели одну общую и характерную особенность – они предвещали немцам беды в настоящем и в будущем. В феврале 1942 года германская линия обороны содрогнулась под натиском советских войск, начавших наступление по всему фронту – от Финляндии до северного Крыма. Северо-восточнее Москвы дивизия 2-я (моторизованная) пехотная дивизия СС Рейх, потеряв в ходе ожесточенных боев более 11 000 человек убитыми и ранеными (эсэсовцев красноармейцы в описываемое время в плен не брали, да и те сами старались в плен не сдаваться), была, вместе с 1-й мотопехотной дивизией Лейбштандарт Адольфа Гитлера, переброшена с Восточного фронта на отдых и переформирование во Францию.

Немаловажные событие произошли в том же месяце на Ленинградском фронте, где также сложилось крайне тяжелое для армий Третьего рейха положение. В отличие от Главнокомандующего финской армией, фельдмаршала Карла-Густава-Эмиля барона фон Маннергейма (всю жизнь державшего у себя на письменном столе фотографию Царя-Мученика Николая II с дарственной надписью, хранившего память о блестящем петербургском периоде своей жизни и военной карьеры в Русской Императорской армии и потому запретившего финским войскам, осаждавшим Ленинград, подвергать город на Неве артиллерийскому обстрелу), Адольф Гитлер, вероятно, воспринимал «Петра творенье», ставшее колыбелью большевизма и переименованное коммунистами в честь отца-основателя Коминтерна, в мрачном образе средоточия мирового зла, запечатленном цитировавшимся нами выше финским «новым варягом» Б. Гриппенбергом: «Как паук в паутине сидит Ленинград…Он из горя и тлена сплел свою сеть / и покрыл ей леса и поля / этот град порождает опасность и смерть / это – зла и несчастья земля!». По воспоминаниям современников, фюрер считал необходимым стереть град на Неве с лица земли, во всяком случае, после военнолго поражения СССР, не принимая советского предложения о капитуляции, даже если бы таковое и поступило. Так ли это было в действительности, мы никогда не узнаем, тем более, что советское командование сдавать Ленинград не собиралось, хотя его жители уже в первую зиму блокады начали умирать от голода и болезней. Гитлер требовал подвергать Ленинград непрерывным атакам и обстрелам с целью обращения его в руины. Генерал Эрих фон Манштейн, направленный фюрером на Ленинградский фронт командующим Группой армий Север (Норд), придерживался на этот счет иного мнения, считая время для успешного наступления на Ленинград безвозвратно упущенным, а какие бы то ни было попытки наступательных действий в настоящее время бесцельной тратой сил и средств. Он предпочел форсировать Неву юго-восточнее Ленинграда и уничтожить советские силы между Ленинградом и Ладожским озером. Таким образом, советские коммуникации оказались перерезанными, а город – отрезанным от внешнего мира.

Радужные перспективы

В нем песни волшбы

И руны целящие,

Заклятья благие

И радости руны.

Речи Сигрдривы.

Учитывая военные успехи, достигнутые германскими армиями немцев за прошедшие месяцы, перспективы Третьего рейха на победу в войне, с точки зрения Гитлера, оставались по-прежнему многообещающими. В первые же дни войны части вермахта молниеносно овладели прибалтийскими республиками СССР. При этом они форсировали четыре крупные реки, прорвав советскую оборону между Чудским, Псковским озером и озером Ильмень. Группа армий Север и «бронированные кулаки» 16-й и 18-й армии, а также 4-я танковая группа генерала фон Гёппнера изготовились к удару. Две советские армии под командованием генерала Федора Кузнецова были заметно ослаблены, но по-прежнему располагали значительным превосходством в танках, особенно в тяжелых. На их вооружении состояли 43-тонные танки КВ-1 и 52-тонные танки КВ-2, надежно защищенные 75-мм броней (лобовая броня – 100 мм) и вооруженные мощными пушками. Их огневой мощи немцы не могли противопоставить ничего адекватного. Ни один немецкий танк не устоял бы в схватке один на один с этими бронированными чудовищами. Приходилось измышлять различные хитроумные способы борьбы с ними, в первую очередь, при помощи взрывных зарядов и повреждения гусениц советских танков. Успех был, в конце концов, достигнут, но в результате замедлилось продвижение XLI танкового корпуса генерал-лейтенанта Ганса-Георга Рейнгардта к берегам Двины, достигнутым лишь в начале июля. К середине месяца Рейнгардт, обеспокоенный задержкой продвижения своих частей, вышел к берегам реки Луги – последнего крупного препятствия на пути к Ленинграду.

Конечно, дело не могло обойтись без «посторонней помощи». Требуя от Финляндии поддержать военные усилия держав Оси, Адольф Гитлер прекрасно понимал, что территориальные потери, понесенные Финляндией в результате «зимней» войны с СССР 1939-1940 годов дались финнам тяжело, и что широкие слои финского общества опасались, как бы Советы, войдя во вкус, не пожелали завладеть и всей Финляндией. Фюрер решил воспользоваться этими нисколько не лишенными оснований опасениями. Гитлеру было хорошо известно, что 400 финнов были в начале Европейской гражданской войны включены в состав 5-й дивизии СС Викинг, и неустанно напоминал Финляндии о ее святом долге, что той необходимо принять меры по поддержке финских частей под Ленинградом (или, как говорили финны, «Пиетари»). Финский Главнокомандующий, генерал-фельдмаршал Маннергейм, однако, во всем ценил независимость он, например, так и не объявил войну Англии, памятуя о поддержке, оказанной ему в ходе «зимней войны» с СССР англичанами и французами, планировавшими даже бомбить бакинские нефтепромыслы, а, возможно, высадить там парашютный десант!). Финская дивизия самостоятельно, без немецкой поддержки, заняла полуостров Ханко (Гангут) на южном побережье Финского залива, в то время как два финских армейских корпуса, также независимо от немцев, начали наступление – один продвигаясь севернее Ладожского озера, другой – продвигаясь в южном направлении, с намерением прижать советские войска к воде до наступления холодов, чтобы они не смогли отступить по покрытой льдом замерзшей поверхности озера. Однако при этом финны стремились избежать распыления своих сил, полностью отдавая себе отчет в собственной слабости. Дело в том, что к моменту начала «второй советско-финской войны» финнам удалось довести только 7 своих дивизий до штатной численности военного времени. Особенно финны уступали советским войскам в танках и бронемашинах. Финские танки всех моделей даже отдаленно не шли ни в какое сравнение со средними советскими танками Т-34, не говоря уже о более тяжелых танках советского производства.

Атака через Лугу

Ночь длинна,

Две ночи длиннее,

Как вытерплю три!

Поездка Скирнира.

Под проливным дождем 8 августа Группа армий Север перешла со своих плацдармов в наступление через Лугу, образовывавшую внешнюю оборонительную линию Ленинграда. С тыла город был надежно прикрыт полноводным Ладожским озером. Группе армий Север удалось овладеть Шлиссельбургом (Петрокрепостью), расположенным в южной оконечности озера. Германские войска отделял от финских частей перешеек длиной в 64 километра.

Вся территория, потерянная финнами в результате «зимней войны», была ими возвращена – Выборг был взят 29 августа, а Териоки (Зеленогорск) на прежней советско-финляндской границе – 31 августа. Казалось еще один бросок – и финны выйдут к предместьям Ленинграда. Однако Маннергейм предпочел ограничить свои территориальные аппетиты. В результате осада города на Неве, несмотря на все усилия немцев, затянулась до 1944 года, приковывая к Ленинграду многочисленные германские войска, в то время как другие участки фронта остро нуждались в подкреплениях.

Во время блокады Ленинграда чины полка СС Нордланд патрулировали около 1200 м территории, тянувшейся от побережья Финского залива в глубь самого города. Норвежец Олав Линдвиг, командир 2-й роты, тогда – молодой человек 25 лет от роду, уже после войны вспоминал этот хорошо запомнившийся ему эпизод:

«Я умудрился заболеть туберкулезом и получил направление на лечение в госпиталь, расположенный в Риге. В это время целый батальон Лейбштандарта был сильно потрепан красными под Ленинградом. Реакция нашей дивизии не замедлила себя ждать. Не прошло и часа, как мы получили приказ: «Расплатиться с красными». Работа была поручена 2-й роте, но ее командир был ранен, и командовать ротой поручили мне. Это оказалось не так-то просто, поскольку я совершенно не был знаком с местностью.

Согласно полученному приказу, мы должны были не идти в атаку по всему фронту, а сформировать боевые и разведывательные группы при поддержке пехоты. Численность боевых групп, сформированных командирами рот, могла колебаться от 8 до 10 человек, а в некоторых случаях достигала численности взвода.

Многие добровольно вошли в состав этих групп. Как правило, это были люди, известные у себя дома как страстные охотники. Эти охотники были, вне всякого сомнения, лучшими бойцами, имевшимися у нас. Первоначально каждую группу возглавляли командиры рот, но эту роскошь мы могли позволить себе лишь ненадолго, в особенности после того, как произошло несчастье. Одна из наших боевых групп угодила на советское минное поле и погибла вся, до последнего человека».

Советы выставили перед своими позициями целую цепь передовых постов и секретов, а численность их ударных войск казалась просто неограниченной. У них было множество снайперов, а местность была хорошо пристрелянной. Они могли лежать в засаде часами, вглядываясь в бинокли. Они отличались такой феноменальной меткостью, что могли попасть в голову человека, даже если тот приподнимал ее над краем траншеи всего на какую-то долю секунды. Самыми легкими мишенями для них служили молоденькие норвежские резервисты, совсем зеленые и неопытные – про таких говорят «у них еще молоко на губах не обсохло». Некоторые из них были просто счастливы, что могут, наконец, «как взрослые», сидеть в окопе и стрелять из настоящего оружия. Такие молокососы, как правило, жили на передовой недолго.

Советская артиллерия тоже не молчала. К тому же русские временами высылали по 5-6 бомбардировщиков, утюживших наши тылы. Но им не всегда везло. Помню, как-то два истребителя «люфтваффе» сбили этих нарушителей спокойствия, и нам удалось взять в плен их экипажи, выбросившиеся с парашютами и приземлившиеся прямо на наших позициях.

Когда нас перебросили в Урицк (Гатчину), еще ближе к Ленинграду, чем наша прежняя позиция, нам пришлось драться. Бой был коротким, но жестоким. Теперь настал черед большевиков нервничать и беспокоиться. Они понимали, что эта местность местами весьма уязвима для наших атак. Наша позиция располагалась под Урицком, вдоль линии пригородных поездов, вдоль высокой железнодорожной насыпи. Наши траншеи располагались на переднем скате насыпи и были залиты водой – наступил период оттепели. На одном из участков мы были отброшены, и красные, перейдя в атаку, захватили наши окопы. В окопах было полно воды, но, похоже, Иваны особо не страдали от этого. Они были обуты в высокие резиновые сапоги американского типа, доходившие чуть ли не до промежности. Это позволяло им спокойно ходить по колено в воде, в отличие от нас – хотя нам приходилось делать то же самое, но с гораздо меньшим комфортом.

Было решено начать атаку сначала на боевом участке, расположенном в верхней части насыпи, а не одновременно по всему фронту. Наши разведчики вышли из-за разрушенного здания какого-то музея. Их было 12 человек, вооруженных 50-миллиметровыми минометами, которые они мговенно привели к нормальному бою. Тем временем мы, остававшиеся внизу, нашли небольшой ручей, текший вниз, в сторону советских позиций. Мы пошли вниз по течению ручья до удобного места, откуда могли вступить в дело, когда настанет наш черед действовать.

Атака, разыгранная, как по учебнику

Что сыну Один

Поведал, когда

Сын лежал на костре?

Речи Вафтруднира.

Координация сил для атаки была разыграна как по учебнику. Командир нашей штурмовой группы достал сигнальный пистолет и выпустил зеленую ракету, дав сигнал минометчикам. Я точно запомнил дату и время. Это было в 13.00 2 мая. Наши войска у подножия насыпи открыли огонь из пулеметов МГ-34, автоматов, винтовок, стали бросать ручные гранаты. Мы приготовили для красных весьма острое блюдо – связки гранат, по пять ручных гранат в каждой. Эти связки мы швыряли в неприятельские окопы и бункеры. Был среди нас один парень – русский по отцу и норвежец по матери. Он крикнул Иванам на их родном языке, чтобы они поднимали руки вверх и выходили сдаваться. Некоторые красные выскочили из траншей и побежали в сторону города. Но не ушли от наших тяжелых пулеметов. Это была настоящая бойня, кровавая баня.

Но не все предпочли получить пулю в спину. Многие предпочли сдаться. Мне особенно запомнилось пятеро из числа тех, которые сдались. Вид у них был крайне истощенный. Один из них был, верятно, комиссаром – мне бросилась в глаза красная пятиконечная звезда с серпом и молотом у него на шапке. Так этот тип при виде нас сорвал с шапки звезду, швырнул ее на землю и начал топтать ее своими сапожищами, как бешеный. Двое других шли под конвоем одного нашего норвежца. Норвежец достал немного табаку, чтобы скрутить себе сигеретку. Русские пленные смотрели на табак такими голодными глазами, будто сто лет не курили. Зато у них в вещмешках нашлось немного сала. И тогда было заключено «джентльменское соглашение» – немного табака в обмен на сало. Ну и, конечно, пленным пришлось расстаться со своими резиновыми сапогами. Их отконвоировали в тыл.

Любопытство заставило меня пойти осмотреть советские траншеи после боя. Но как только я двинулся по направлению к окопам, прогремел сильный взрыв, подбросивший меня в воздух. Это была либо мина, либо неразорвавшаяся авиабомба. Я лежал на земле, но был в полном сознании. Во всяком случае, я мог ясно различить, что моя правая ступня оторвана и болтается буквально «на ниточке». Подоспевшие санитары кое-как привязали оторванную ступню к ноге и отнесли меня в ротную медсанчасть, где мне была оказана первая медицинская помощь. Потом мне пришлось сменить несколько госпиталей в Прибалтике и в Германии, где мне сделали в общей сложности шесть операций. Так для меня закончилась война. В заключение могу сказать следующее. Всякое, конечно, пришлось пережить за время службы, но даже в самых сложных ситуациях медицинское обслуживание в германской армии было на высоте».


Грязь, жара и комары

Взлетали враны

На тел курганы.

Эгиль Скалагримссон. Выкуп головы.

Несмотря на свое «нордическое», то есть северное, происхождение чинов легиона СС «Норвегия», принимавших участия в военных действиях на территории Советского Союза, «сыны Севера» страдали от холода в своей германской военной форме, не приспособленной к суровым условиям русской зимы (в отсутствие омывающего берега Норвегии теплого течения – Гольфстрима), хотя и не в такой мере, как их соратники по вермахту и Ваффен СС родом из регионов с более умеренным климатом. И никакая военная подготовка в учебных лагерях на территории рейха не смогла подготовить молодых добровольцев СС к трескучим морозам на Восточном фронте, где многие недостаточно тепло одетые «викинги» пострадали от обморожений.

Загрузка...