ИСТОРИЯ 5-ЙТАНКОВОЙ ДИВИЗИИ СС«ВИКИНГ»

На боевом участке, где был запланирован прорыв из «котла», части генерала Штеммермана заняли позиции на севере и в центре. На юге боевого участка располагались позиции «викингов». Потери, понесенные за предыдущие недели упорных боев, были столь велики, что общая численность всех готовящихся к прорыву из «котла» шести с половиной дивизий фактически не дотягивала до штатной численности одной германской пехотной дивизии военного времени! Серьезная опасность исходила от красноармейцев, захвативших часть расположенного к югу от позиций «викингов» села Новая Буда. Красных никак не удавалось выбить или «выкурить» оттуда. Здесь «викингам» пришлось в полном блеске продемонстрировать свои боевые навыки, ведя бои за каждый дом в буквальном смысле слова. Но и солдаты Красной армии были сильны в этом виде боя. Они то исчезали, как бы растворялись среди горящих хат, то вдруг появлялись целыми группами, как будто из ниоткуда, там, где их никто не ждал. В кронах совсем недавно осмотренных, без обнаружения чего-либо подозрительного в их ветвях, деревьев, вдруг оказывались советские снайперы. Храбрейший из бельгийцев, командир штурмовой бригады Валлония оберштурмбаннфюрер СС Люсьен Липперт («прекраснейший и честнейший кадровый офицер бельгийской королевской армии», по выражению лично знавшего его и служившего под его командованием в дивизии Викинг русского белоэмигранта Н.И. Сахновского), лично возглавил атаку на группу домов, в которых засели большевики. Но, на свою беду, задержался в дверном проеме одной хаты на секунду дольше, чем следовало. Не зря говорил еще блаженной памяти Государь Император Петр Алексеввич, что «промедление смерти мгновенной подобно». Пуля попала Липперту прямо в жевот, пробив желудок. Разумеется, валлонские «викинги» и помыслить не могли о том, чтобы оставить тело своего командира на поругание красным. Один из бельгийцев, несмотря на то, что у него была прострелена рука, прикончил «ворошиловского стрелка» и, вместе с пришедшими на выручку товарищами, поспешил эвакуировать тело Липперта. Убитого командира валлонов положили на широкую доску, прикрыли сверху другой доской, перевязали их поясными ремнями, и вынесли труп Липперта из боя на этих импровизированных носилках. «Викинги» еще долго держались в Новой Буде. Они дрались, как львы – ведь не зря именно лев изображен на государственном гербе Бельгийского королевства! Штурмбанфюрер СС Шумахер подбил 10 (!) советских средних танков Т-34. За этот подвиг и за доблесть, проявленную в предыдущих боях, герой-валлон был, после успешного прорыва из «котла», повышен в звании до оберштурмбаннфюрера СС и награжден Рыцарским Крестом Железного Креста.

«Коридор»

Гибнут стада,

Родня умирает

И смертен ты сам.

Но знаю одно,

Что вечно бессмертно:

Умершего слава.

Старшая Эдда. Речи Высокого.

Под Шендеровкой пытавшиеся прорваться из «котла» германские части оказались в поистине отчаянном положении. Пробив узкую брешь в неприятельских линиях, они никак не могли ее расширить. На ходу не осталось почти никакой техники, не на чем было вывозить раненых. Шендеровка превратилась в огромный лазарет для 4000 раненых. Успешной контратакой небольшой танковой группы дивизии Викинг удалось хотя бы ненадолго отбросить противника и получить короткую передышку. Но наступление частей Крсной армии развивалось неудержимо и безостановочно. И часа не прошло, как тщетно пытавшиеся остановить красную волну танки «викингов» были уничтожены вместе со своими экипажами (не уцелел ни один человек), а немцы – выбиты из Шендеровки.

Шендеровка стала также свидетельницей драматических сцен, разыгравшихся в ходе попытки эвакуировать самых тяжело раненых «викингов». Их прямо на насилках грузили на немногие все еще остававшиеся на ходу гусеничные машины. Но машин не хватило на всех раненых. Тогда раненых, вынесенных их перевязочного пункта, стали грузить на крестьянские возы, не забыв обозначить их, как санитарные, флагами Красного Креста. Однако накатившие волной 15 советских танков Т-34 флаги Красного Креста не остановили. Они без всякого разбора расстреляли как бронемашины и танки, так и санитарные повозки «викингов». Западнее Шендеровки другой группой советских танков была, с тем же результатом, атакована транспортная колонна санитарной роты дивизии Викинг. В этой бойне, как и под Шендеровкой, также уцелело не более дюжины «счастливчиков». Тем, кто выжил, пришлось идти пешком по раскисшим дорогам, ставшим настолько непроходимым, что даже немногие сохранившиеся у «викингов» транспортные средства пришлось бросать, так как от них все равно не было никакого толку.

Надо сказать, что неприятельские средства массовой информации упорно распространяли порочащие честь «викингов» слухи о том, что они, якобы, сами убили своих раненых. Так, некий советский офицер, майор Кампов, якобы участвовавший в Корсунь-Шевченковской операции, якобы рассказывал английскому журналисту Александру Верту, автору книги «Россия в войне» (Alexander Werth, Russia at War, Barrie & Rockliff, 1964), что окруженные «зеленые эсэсовцы» якобы убили всех своих раненых «что, несомненно, способствовало той атмосфере истерии, которой была отмечена их последняя ночь в Шендеровке. Приказ убивать раненых выполнялся очень строго. Они не только застрелили… своих раненых – так, как они обычно расстреливали русских и евреев – в затылок (курсив наш – В.А.) – нет, они…еще поджигали санитарные машины… Что может быть страшнее зрелища, представшего нашим глазам, когда мы открыли эти обгорелые фургоны? Все они были полны обгорелых скелетов с гипсовыми повязками вокруг рук или ног, ставшими слишком просторными для них. Ведь гипс не горит…»

Оставим эти обвинения без комментариев. Англичане (между прочим, опередившие в деле создания концентрационных лагерей не только немцев, но даже советских большевиков[646]) утверждали о своих противниках еще и не такое. Именно представителям «свободной британской прессы» принадлежат кровавые наветы, будто немецкие солдаты еще в Великую войну 1914-1918 годов «отрубали руки бельгийским детям», «подвешивали французских католических священников к колоколам вместо колокольных языков[647]» и даже «варили мыло из английских трупов» (последний кровавый навет, за который англичане даже сочли за благо официально извиниться в период между двумя мировыми войнами, был, как известно, ничтоже сумняшеся, вынут ими из пропагандистских запасников и повторен, хотя и в несколько измененном виде, уже после Второй мировой). По ходу дальнейшего изложения мы еще убедимся в том, кто как относился к раненым «викингам», кто, как и почему их спасал или убивал. А вообще-то, не худо бы вспомнить массовый расстрел в Катынском лесу палачами сталинского НКВД 14 000 польских офицеров, взятых в плен в ходе совместной германо-советской операции по разгрому «панской» Польши в сентябре 1939 года. Это преступление также упорно пытались свалить на «безбожных готов». Но история рассудила иначе…

Короче, Манштейн, наконец, вполне ососзнал всю иллюзорность надежд на получение новых мобильных резервов. Советские части продолжали ожесточенно оборонять «котел» от пытавшихся прорваться в него частей германской «армии спасения», все более терявших способность активно противостоять большевикам. Было принято решение оставить излучину Днепра и отступить на новую линию обороны, проходившую по Бугу. Силами последних немецких танков в районе Корсунь-Шевченковского в нижнем течении Днепра был создан временный коридор для выхода из окружения дивизии Викинг и уцелевших солдат других 7 дивизий. Гитлер, первоначально не соглашавшийся на вывод окруженных войск из «котла», в конце концов, поддавшись доводам Манштейна, дал согласие эвакуировать Корсуньский выступ (хотя никак не мог смириться с мыслью, что его войска больше не могут удерживать свои позиции). И вот, в ужасающую пургу, была предпринята последняя попытка. Штурмовая группа из состава частей Штеммермана подобралась к советским часовым и бесшумно перерезала им глотки. Затем были собраны в кулак все кое-как отремонтированные транспортные средства и военная техника для прорыва в направлении Лысянки, на соединение с еще удерживавшими коридор частями III танкового корпуса.

Как рассказывал майор Кампов английскому журналисту Александру Верту, у немцев уже почти не оставалось танков. «Вся их боевая техника была уничтожена или брошена во время боев в предыдущие дни, а те немногие танки, какие у них еще имелись, стояли без горючего. За последние несколько дней территория, на которой они сосредоточились, сократилась настолько, что транспортные самолеты не могли им что-либо доставить. Но еще и до этого к ним добиралось лишь небольшое число транспортных самолетов, а иногда случалось так, что грузы продовольствия, горючего и боеприпасов сбрасывались прямо на наши (советские – В.А.) позиции.

Итак, в то утро все немцы построились в две маршевые колонны, примерно по 14 000 человек каждая, и так прошли до Лысянки, где сходились две лощины. Лысянка была расположена внутри «коридора», за пределами нашей передовой линии. Немецкие дивизии по другую сторону этого «коридора» пытались пробить себе дорогу на восток, но теперь «коридор» стал настолько широк, что у них оставалось на это мало шансов.

Странное зрелище представляли собой эти две германские колонны, пытавшиеся вырваться из окружения. Каждая из них походила на огромное стадо. Голова и фланги колонны состояли из эсэсовцев бригады «Валлония» и дивизии «Викинг» в своей голубовато-серой форме[648]. Они были в относительно хорошем физическом состоянии. А внутри треугольника брела толпа простых немецких пехотинцев, у многих из которых был прямо-таки жалкий вид. В середине толпы шло ядро колонны – горстка офицеров. Они также выглядели сравнительно неплохо. И так они двигались на запад, вдоль двух параллельных лощин. В путь они тронулись рано, в пятом часу утра, когда было еще совершенно темно».

Как ни странно, строй, которым шли по заснеженной равнине на прорыв из Корсунь-Шевченковского «котла» эти «викинги ХХ века», удивительно напоминал боевое построение их далеких «нордических» предков – «сфинфюлькингов», или «воинов-кабанов», именовавшееся «кабаньей головой», и аналогичное построение датско-эстонско-немецкого войска в «Ледовом побоище» 1242 года – знаменитую «железную (великую) свинью»! Что ни говори, а история повторяется, и «неразрывна связь времен»!

Большевики знали, откуда они идут. Для встречи «викингов» были подготовлены 5 линий – 2 линии пехоты, затем линия артиллерии, а затем еще 2 линии, где «викингов» подстерегали танки и красная конница.

Как вспоминал майор Кампов: «Мы пропустили их через первые три линии без единого выстрела. Немцы, воображавшие, что им удалось провести нас и прорваться через все наши линии, разразились оглушительными, ликующими криками, на ходу паля в воздух из своих пистолетов и автоматов. Теперь они выбрались из лощин и шли по открытой местности».

Пленных не брать!

Черным стало Солнце,

Суша тонет в море,

Светлые звезды

Сыплются с неба.

Старшая Эдда. Прорицание вёльвы.

Около 6 часов утра советские танки и красная конница, внезапно появившись из своих укрытий, с ходу врезались в гущу обеих германских колонн. Бойня длилась не меньше четырех часов. Советские танки беспощадно, сотнями, расстреливали и давили разбегавшихся по равнине германцев, в смертельном страхе тщетно пытавшихся укрыться в лощинах, где танкам было бы трудно преследовать их. Впрочем, стрельба была сведена до минимума. В большинстве случаев красные танкисты не стреляли, чтобы не попасть в свои же танки и не задеть свою конницу, преследовавшую беглецов, укрывшихся в лощинах. Брать кого-либо в плен у большевиков не было ни времени, ни желания. Красные конники рубили германцев шашками и топтали их конями[649]. На сравнительно небольшом участке было истреблено больше 20 000 германцев. И эту бойню ничто не могло остановить, пока она не закончилась. Уцелевший в кровавой мясорубке Леон Дегрель позднее вспоминал драматические подробности прорыва окруженных из «котла»:

«Машины и телеги опрокидывались, и раненые с воплями падали на мерзлую землю. Волна советких танков накатила на наши передовые машины и возы. В одно мгновения оказалась уничтоженной половина нашей колонны. Волна танков неудержимо, хотя и медленно, приближалась к нам, прокладывая себе путь прямо через конно-гужевую колонну, круша машины и телеги, как спичечные коробки, давя гусеницами раненых и издыхающих лошадей, впряженных в повозки…Наша казавшаяся неминуемой гибель была, однако, на короткое время отсрочена из-за образовавшейся «пробки» – танки красных буквально увязли в колонне, не в силах разметать останки сотен машин и телег, сокрушенных их мощными траками».

На перевязочном пункте больше не было места для раненых. Каждая часть пыталась, на свой страх и риск, эвакуировать собственных раненых. 18-тонный артиллерийский тягач с тремя пулеметными расчетами на броне замыкал колонну боевых частей, в качестве слабой защиты для санитарных повозок, нагруженных ранеными. Среди них был штандартен-оберюнкер СС Раймон Лемер, ветеран Восточного фронта, воевавшего на нем еще до вступления в Ваффен СС, в составе Валлонского легиона германского вермахта. Пройдя переподготовку в Дрездене, Лемер вернулся на Восточный фронт в октябре 1943 года, уже в рядах штурмовой бригады СС Валлония, и вместе с ней был включен в состав дивизии Викинг на Черкасском фронте. Лемер вспоминал:

«Нам, саперам, было приказано занять позиции ушедшей на прорыв пехоты и удерживать их до последнего. Мы отразили бесчисленное множество атак неприятеля. После боя я остался единственным унтерфюрером во взводе…Советы в очередной раз атаковали наш боевой участок 30 января. В ходе двухчасового ближнего боя, то и дело переходившего в рукопашную схватку, нам снова удалось отбросить их. Против танков приходилось применять кумулятивные заряды. Знаете, что это такое? Берете шесть гранат бутылочного типа, отвинчиваете у них ручки, и обвязываете их вокруг седьмой гранаты, с ручкой. Получается очень действенное оружие против танка…если, конечно, сумеешь подобраться к нему на достаточно близкое расстояние и не пострадать при этом от собственных осколков. Так вот, в том бою 30 января меня как раз ранило осколками гранат в обе ноги сразу. Идти я, разумеется, не мог. Но мне повезло, и всего через пару часов я был эвакуирован из «котла» на самолете. Многих тогда все-таки успели вывезти по воздуху. Я провалялся в госпитале восемь недель, а потом еще получил трехнедельный отпуск. Остаткам моего подразделения удалось выйти из окружения, но вообще-то из наших 2000 валлонов, числившихся на начало ноября 1943 года в составе дивизии Викинг, к 17 февраля 1944 года уцелело не более 700 человек». По данным Леона Дегрелля из «котла» вырвались всего 632 валлонских добровольца (в том числе Н.И. Сахновский и еще несколько наших соотечественников из числа белых эмигрантов и граждан СССР).

Спасены!

Лежат по всем странам

Нити судьбы.

Речи Регина

В том памятном прорыве из Корсунь-Шевченковского «котла» участвовали и остатки полка СС Германия во главе с оберштурмбаннфюрером Фрицем Эратом. Как было написано в рапорте: «Храбрые гренадеры полка Германия, применив оружие ближнего боя, подбили 24 советских танка и в ожесточенном ближнем бою подготовили прорыв из «котла». Важнейшим участком, на котором прорвались тихоходные советские танки, истреблявшие всех и вся, давя гусеницами тех, кого пощадили осколки снарядов башенных орудий и пулеметные очереди, была река Гнилой Тыкич, переход через которую имел жизненно важное значение для бегущих германцев, стремившихся во что бы то ни стало добраться до спасительной Лысянки. Этот смертельно опасный «Ледяной поход» 1944 года «викингам» пришлось проделать под смертоносным пулеметным огнем неприятеля. Добравшись до берега реки, они уже не задумывались о температуре обжигающе-ледяной воды, тем более, что 4 советских средних танка Т-34 вели по ним огонь снарядами фугасно-осколочного действия. Многие, потеряв голову, прыгнули в ледяную воду, безо всякой надежды на спасение.

Когда стрельба на мгновение стихла, взоры всех обратились на долговязую, сухопарую фигуру человека, стоявшего на берегу реки. Он был одет в зимнюю куртку, подбитую мехом, и опирался на толстую, суковатую палку. Совершенно спокойно, как если бы дело происходило в учебном лагере на территории рейха, обергруппенфюрер СС и генерал Ваффен СС Герберт Гилле, командир дивизии Викинг. Он по праву гордился своими людьми. Отразив множество кровавых танковых атак противника, «викинги» понесли тяжелейшие потери в ходе прорыва из «котла». Но, тем не менее, Гилле довел до этого места 4 500 уцелевших добровольцев дивизии Викинг и вовсе не собирался терять их теперь, в двух шагах от спасительного «коридора», из-за чьей-то слепой паники. Он приказал загнать последний тягач в реку, в качестве импровизированного «быка» – опоры спешно наведенного пешеходного моста, тотчас же унесенного быстрым течением реки. Попытка использовать вместо тягача крестьянские возы или телеги оказалась ничуть не более успешной. Тогда «папаша» Гилле отобрал из своих людей имеющих плавать и разбил их на пары с теми, кто плавать не умел, и образовать живой мост из человеческих тел. Сам Гилле, к счастью для себя умевший плавать, шагнул в реку первым и первым добрался до другого берега. Он добрался до берега, но живая цепь разорвалась посреди реки, и те, кто не умел плавать, утонули. Вторая попытка построить живой мост оказалась также безуспешной – и многие вновь поплатились жизнью за свое неумение плавать. В арьергарде «викингов» следовал гауптштурмфюрер Дёрр из полка СС Германия со своими людьми, которые тащили по снегу раненых, уцелевших после разгрома санитарной колонны советскими танками, и подбиравших новых раненых и обессилевших отставших. Нам кажется достойным упоминания, что валлонские «викинги» все это время несли с собой на руках тело Люсьена Липперта, завернутое в плащ-палатку.

Что же касается генерала Штеммермана, то он, если верить майору Кампову и Александру Верту, остался в «котле», ибо был убит осколком снаряда (хотя германское радио сообщило, что Гитлер лично вручил Штеммерману высокую награду). А многие эсэсовцы кончили жизнь самоубийством. И вообще, ни одному немцу якобы не удалось вырваться из котла. Так что даже доверчивый Александр Верт счел необходимым сделать оговорку, что ему «трудно сказать, являются ли приведенные Камповым факты и цифры более правильными, чем те, которые приводились немцами после войны», и в то же время подчеркнуть, что рассказ Кампова «по-видимому (курсив наш – В.А.), дает правдивую картину того, что произошгло на самом деле». Понимай, как хочешь.

Слава Богу, ноги унесли

Сказал тогда юный наследник Хёгни:

Путь свой вершите, как дух вам велит!

Гренландская песнь об Атли.

Под обстрелом советских танков первые «викинги», которым посчастливилось переправиться через Гнилой Тыкич, еще дрожа от ледяной воды, многие из них полуголые, бежали по снегу к видневшимся вдалеке хатам Лысянки. Другие, в покрытой ледяной коркой униформе, как живые мертвецы, падали в объятия передовых постов 1-й танковой дивизии СС Лейбштандарт. Викинг и Валлония приняли на себя главнй удар советского наступления и потому понесли и наибольшие потери. По воспоминаниям Дегреля, по прибытии на берега Днепра в 1942 году, в рядах валлонской штурмовой бригады насчитывалось 2000 бойцов. После прорыва из котла, по состоянию на 18 февраля 1944 года, их оставалось только 632. В довершение ко всему, во время своего выхода из «котла» уцелевшие невыносимо страдали от беспощадно бьющей им в лицо ледяной крупы, взвихренной сильным ветром и метелью. Медленно продвигаясь вперед, они видели перед собой и вокруг себя зримые следы битвы, продолжавшейся на протяжении трех месяцев. Уцелевшие валлонские «викинги» описывали их как форменное «кладбище танков» (странным образом напоминающее «слоновье кладбище» где-нибудь в самом сердце Черной Африки). В ходе битвы было уничтожено 300 германских и 800 советских танков (в том числе – и знаменитых средних танков «Шерман», которыми США исправно и бесперебойно снабжали своих советских союзников по «ленд-лизу»). Наступившая оттепель обнажила глубоко вросшие в землю остовы танков, вросших в раскисший грунт по самые башни. С возвращением морозов танки были изъедены ржавчиной до сонования. Уцелевшие «викинги» были несказанно рады, что спасли свои жизни и то, что смогли унести с собой – главным образом, свои вещмешки, ранцы, автоматы и карбины.

На второй день отступления в направлении Польши мучительная метель прекратилась. На какое-то время «викингам» удалось оторваться от преследователей. На небе снова засияло солнце, окрасившее снег в нежный розовый свет. Однако вскоре уцелевших ожидал неприятный сюрприз. Они надеялись на заслуженный отдых. Однако им было заявлено, что эта привилегия будет предоставлена только раненым и «германским» (норвежским, датским, голландским и фламандским) добровольцам». Все остальные, даже получившие отпуск у своих офицеров, были, по распоряжению Гитлера, направлены на переформирование в район Люблина, а оттуда – снова на фронт. Единственное исключение было, впрочем, сделано для валлонов (хотя все еще не считавшихся «германцами», из-за того, что говорили по-французски). По личной просьбе Леона Дегрелля Гитлер дал им отпуск сроком в 21 день. В штаб-квартире фюрера Адольф Гитлер лично наградил обергруппенфюрера Герберта Гилле Мечами к Дубовым листьям Рыцарского Креста Железного Креста, а гауптштурмфюрера СС Леона Дегреля – Рыцарским Крестом Железного Креста. По приказу, поступившему из Штаб-квартиры фюрера, остатки дивизии Викинг были направлены на переформирование под Люблин, где умерли от ран и обморожения и истощения, многие «счастливчики», уцелевшие под Корсунь-Шевченковским, которым удалось вырваться живыми из «котла».

Следующим ключевым событием в истории военных действий на Восточном фронте стало принятое советской Ставкой Верховного Главнокомандования решение начать генеральное наступление в Белоруссии. Согласно планам Сталина Красная армия должна была со своих исходных позиций восточнее атаковать по всему фронту – от Припятских болот до Одессы на Черном море. Он надеялся, что немцы перед лицом его 19 армий и 2 танковых армий, поддержанных 1300 военными самолетами, будут легко отброшены на 650 километров, до самой Варшавы.

Германское командование обратило свое главное внимание на ключевой железнодорожный и автодорожный узел Ковель, расположенный в районе Припятских болот, в 250 километрах от Варшавы, столицы одноиименного Генерал-губернаторства, учрежденного немцами на части территории довоенной Польши, не вошедшей в состав Третьего рейха. В Ковеле было жизненно важно разместить стойкий и надежный гарнизон. Дивизия Викинг получила приказ удерживать Ковель. Однако обергруппенфюрер Гилле сообщил командованию, что на вооружении его потрепанной дивизии осталось лишь незначительное количество легкого стрелкового оружия и совсем не осталось боевых машин и транспортных средств (все танки, бронемашины, автомобили и тяжелое вооружение остались ржаветь в «котле» под Черкассами и Корсунь-Шевченковским). А о том, чтобы добираться до Ковеля своим ходом в назначенный срок, не могло быть и речи. Были срочно приняты меры к улучшению положения. Из Варшавы «викингам» доставили крупные партии легких пулеметов и боеприпасов. Были реквизированы железнодорожные составы для переброски в Ковель сил полков СС Германия и Вестланд. Однако, по прибытии в Ковель «папашу» Гилле ожидали новые тревожные известия. Восточнее Ковеля германские войска столкнулись с ожесточенным сопротивлением неприятеля и были вынуждены начать организованный отход. Один из ожидаемых железнодорожных эшелонов с чинами полка СС Германия попал под обстрел прорвавшихся советских войск. Отбить их атаку при помощи легкого стрелкового оружия – винтовок и ручных пулеметов – оказалось невозможно, и состав пришлось бросить. Не лучше пришлось и частям полка Вестланд. Один из перевозивших «викингов» эшелон был атакован и все, кто ехал в поезде, оказались уничтожены. Предпринятая на следующий день попытка полков СС Германия и Вестланд прорваться в Ковель, была отражена превосходящими силами неприятеля, уже занявшего часть город и начавшего спешно укреплять свою оборону. Стало ясным, что единственный выход заключается в том, чтобы, получив подкрепления, попытаться окружить Ковель и начать комбинированную оборону, пытаясь воспрепятствовать как прорыву новых советских частей в город с востока, так и прорыв занявших в Ковеле глухую оборону советских частей из города в западном направлении.

Как записал в своем военном дневнике в те дни гауптштурмфюрер СС (капитан) Вестфаль из дивизии Викинг: «Наступил вечер, и до нас постепенно стало доходить, что мы заперты в городе, окруженном со всех сторон силами неприятеля». Натиск советских стрелковых дивизий нарастал с каждым часом. Перед лицом все более сильного советского давления были расставлены мины и противотанковые ловушки и запланирован прорыв из окружения в подходящий момент».

Танковая атака

Дружина судила – витязем станет.

Доброе время настало для воинов.

Первая песнь о Гельги Убийце Гундинга.

Командование дивизии Викинг «воззвало к доблести» оберштурмфюрера СС Карла Николусси-Лека из 5-го танкового полка СС – ветерана, опытного бойца и одного из лучших танковых командиров дивизии в период битвы за Кавказ, командира превосходно подготовленной и обученной танковой роты. В его распоряжении находился бронированный кулак, состоявший из 16 средних танков «Пантера», поддержанный танковым батальоном полка СС Германия и несколькими пехотными частями. 29 марта ровно в 12.00, в ужасную пургу, началась атака. Николусси-Лек позднее вспоминал:

«Ковель был объявлен «узлом обороны». Я получил приказ прорваться через силы красных внутрь города и помогать удерживать его до тех пор, когда нашим войскам не удастся организовать контрнаступление и прорвать кольцо окружения. Из-за превосходства неприятельских сил, заснеженной и в то же время болотистой местности осуществление прорыва оказалось очень трудным и занявшим много времени делом. Через десять часов крайне медленного продвижения, преодолевая постоянное сопротивление неприятеля, к полуночи, мы прошли лишь половину пути, лишившись при этом трети наших боевых машин. В этой ситуации план прорыва в город стал представляться мне совершенно безнадежным. Когда авангард моей танковой колонны отделяли от Ковеля всего лишь 2 километра, я получил приказ своего батальонного командира остановиться. Правда, к этому времени мой головной танк уже ввязался в бой с красными, вклинившись в их линию обороны в северо-западном пригороде Ковеля. Поняв, в какое отчаянное положение мы попали, я решился нарушить приказ и продолжить атаку.

На этот раз нам помогла сама природа. Под защитой снежного вихря и огромных сугробов, прикрывавших нас на левом фланге, после 18-часового боя, лишившись половины наших боевых машин, мы, наконец-то, на рассвете добрались до города. Потом мы долго оборорняли Ковель от контратак превосходящих сил противника, пока атака одного из германских танковых корпусов не прорвала кольцо вражеского окружения, что позволило ввести в Ковель подкрепления и эвакуировать оттуда наших раненых. А пока мы дрались внутри города, «люфтваффе» снабжали нас по воздуху питанием, медикаментами, боеприпасами и горючим, сбрасывая нам все необходимое в контейнерах. Правда, часть контейнеров при этом попадала в руки красных – но тут уже мы ничего поделать не могли…

После нескольких попыток разгромить неприятельские части, оборонявшие северо-восточные кварталы Ковеля, я с несколькими танками вернулся на командный пункт Гилле и доложил группенфюреру обстановку».

Против стальной армады

Чудится мне, или настал света конец?

Мертвые скачут!

Что же вы шпорите ваших коней?

Или дано вам домой воротиться?

Вторая песнь о Гельги Убийце Гундинга.

В своем рапорте оберштурмфюрер Николоусси-Лек доложил о количестве уничтоженных его отрядом танков, противотанковых пушек и ружей, минометов и пулеметов. В приказе по части (Тагесбефеле) за 15 апреля говорилось:

«Фюрер награждает оберштурмфюрера СС Николусси-Лека, командира 8-й роты, Рыцарским Крестом Железного Креста. Николусси-Лек, по своей собственной инициативе, в сложных условиях, успешно осуществил 30 марта 1944 года прорыв в окруженный город Ковель. Приведенные им подкрепления имели решающее значение для гарнизона. Благодаря его подвигу город остался в наших руках.

Кроме того, весь полк гордится тем, что столь заслуженный, так долго прослуживший у нас в полку соратник получил столь высокую награду. Пусть солдатское счастье не покинет оберштурмфюрера СС Карла Николусси-Лека».

Достигнутый успех заметно поднял боевой дух осажденной крепости, в которую превратился Ковель. С целью еще больше воодушевить осажденных на новые подвиги, диктор Великогермнского радио в передаче, адресованной специально добровольцам Ваффен СС, говорило:

«Да будет благословенно все, что делает твердым, стойким и верным[650]. Cуровое время требует суровых сердец. Взывая к нам, фюрер требует от нас верности и твердости…Не прекращайте борьбу никогда, ни за что, какой бы безнадежной не казалась обстановка! Если кончились патроны, бей врага в лицо пустым магазином, а если пришла пора умереть, старайся захватить с собой на тот свет как можно больше неприятелей! Каждый из вас должен найти в себе силы идти все дальше вперед, стойко перенося голод и жажду, спать на голой земле и встречать все трудности с неизменной отвагой!»

Несмотря на все победные фанфары Великогерманского радио, Советы, следовавшие за Николусси-Леком буквально по пятам, не замедлили снова вспороть линию обороны защитников Ковеля, на этот раз – с запада. Впрочем, к этому времени Красная армия приступила к решению более важной задачи, чем окончательное овладение городом, превращенным в ходе упорных, продолжительных боев в дымящиеся руины. Англо-американские «западные союзники», открывшие, наконец долгожданный Второй фронт высадкой огромного десанта в «день Д»[651] в Нормандии, никак не могли расширить свой плацдарм и оттенить германских защитников Атлантического вала (в том числе и многочисленные контингенты добровольцев Русской Освободительной Армии, по единодушному свидетельству очевидцев, оказавшие неприятельскому десанту особенно упорное сопротивление, вследствие чего их часто в плен не брали) вглубь «Европейской крепости», они запросили советского «Большого брата» о помощи. Для нового генерального наступления Ставка выделила 160 дивизий, более 4000 танков и самоходно-артиллерийских установок, и 6000 военных самолетов. Общая численность задействованных в наступлении советских войск составляла около 1,2 миллионов бойцов. В качестве кодового названия для предстоящей грандиозной операции было выбрано много говорившее русскому сердцу имя знаменитого генерала золотых, екатерининских и александровских времен Российской империи (память о которой на протяжении более чем 20 лет усердно искоренялась большевицкой «партией национальной измены», сумевшей завладеть Россией в 1918 году на немецкое золото и на немецких штыках, но о которой прагматик Сталин счел возможным вспомнить в подходящий момент) – соратника А.В. Суворова и М.И. Кутузова – генерала князя П.И. Багратиона, потомка древних грузинских царей. В ходе операции Багратион Ставка Верховного Главнокомандования планировала сокрушить созданные немцами 9 «крепостей» (а по-нашему – укрепленных районов). Важнейшими «крепостями» считались Бобруйск на памятной гибелью отступавших из России остатков «Великой армии» Наполеона лютой зимой 1812 года Березине, Могилев и Орша на Днепре и Витебск на Двине.

22 июня 1944 года, в день летнего солнцеворота, советские войска начали наступление на Восточную Пруссию, приведшее к окружению и разгрому 17 дивизий германской Группы армий Митте (Центр).

Ужасное лето

Стой твердо, Бертран!

Обопрись на свой меч.

Не увянет Роза твоя!

Александр Блок. Роза и Крест.

Немецкая группировка, намертво вцепившаяся в Ковель, по иронии судьбы, на этот раз с тревогой ожидала наступления весны и лета, хотя обычно с тревогой ожидала наступления русской осени и зимы. В осенне-зимний период бездонные болота, окружавшие дремучие леса под Ковелем, сдерживали продвижение танков. Но с наступлением весны и лета болота начинали быстро пересыхать, что весьма облегчало наступление бронетанковых и пехотных частей неприятеля. Концентрация советских сил в лесах в районе железнодорожной магистрали Ковель-Люблин не оставляла сомнений в намерениях большевиков. Они явно накапливали силы для предстоящего броска через Буг.

Русские начали массированную танковую атаку в западном направлении. Танковые части наступали мощной, поднимавшей тучи пыли стальной армадой, ранее замаскированной, намереваясь выбить «викингов» из Мацейова, при мощной поддержке с воздуха самолетов-штурмовиков. Одной из самых сильных сторон немцев в этих боях стало их доведенное почти до совершенства искусство маскировки. На несколько минут, имевших жизненно важное значение, советские танкисты, введенные в заблуждение, утратили обычно присущую им осторожность. Этой ситуацией не замедлил воспользоваться оберштурмфюрер СС Олин – один из финских добровольцев, не пожелавших вернуться в «страну тысячи озер» после отзыва своих соотечественников из рядов вооруженных сил Третьего рейха и сохранивший верность своим «рунам победы». Таких среди в рядах Ваффен СС оставалось немало, некоторые из них даже приняли участие в последних боях за Берлин, вместе с другими «нордическими» и «ненордическими» волонтерами, «едину чашу смертную испиша», как выражались в подобных случаях древнерусские летописцы. Оберштурмфюрер Олин с несколькими «пантерами» занял тщательно замаскированную позицию, поджидая неприятеля. Пропустив первые 10 танков советской бронированной колонны, не открывая огня, чтобы не выдать своего присутствия, и вселив в красных танкистов ложное чувство безопасности, Олин выбрал подходящий момент и открыл огонь. Артиллерийская дуэль между бронированными чудовищами продолжалась не более получаса. В результате было подбито 103 советских танка! Другие части «викингов» тем временем сдерживали продвижение большевиков, стремившихся овладеть железнодорожным мостом через кипящий от разрывов Буг. В тщетных попытках дойти до моста были обращены в дымные, пылающие факелы 295 советских танков! Триумф, конечно, небольшой, особенно с учетом грандиозных масштабов советского наступления, но «викинги» были рады и этому, достаточно скромному, успеху. Для победителей под Мацеёвом путь тепрерь лежал на север. Дивизия Викинг получила новое боевое задание – задержать авангардные части Красной армии под Белостоком.

ГЛАВА 10. РАГНАРЁК

После вытеснения германских войск Красной армией из Польши, Гитлер предпринял бесплодную попытку удержать за собой последнего сохранившего верность Третьем рейху союзника – Венгрию, столица которой – Будапешт – попала в советский капкан. Лишившись большей части своей живой силы и техники, дивзия Викинг была отозвана на территорию рейха.

Хоть мы и шпорим наших коней,

Но не дано нам домой воротиться.

Вторая песнь о Гельги Убийце Гундинга.

После короткого периода переформирования и военной подготовки свежих добровольцев, 5-я танковая дивизия СС Викинг, в (частично) обновленном составе была переброшена под Белосток, расположенный к северо-востоку от столицы Генерал-губернаторства Варшавского. Перед «викингами» была поставлена задача остановить во что бы то ни стало безостановочное продвижение войск советского 2-го Белорусского фронта. Первыми в бой ввязались ветераны и новобранцы полка СС Вестланд. После основательной артиллерийской и авиационной подготовки был взят Жизовор, но в этом месте цель была сравнительно легко достижимой. Контратака большевиков была отбита «викингами», усеявших поле телами красноармейцев (по воспоминаниям очевидцев и участников событий), но ситуация вскоре снова осложнилась. Силы Красной армии казались действительно неисчислимыми, как утверждалось на известном советском плакате тех памятных времен. И, хотя «викингам» удалось, буквально «скрежеща зубами», удержать свой боевой участок, неприятель прорвал германский фронт на участках соседей «зеленых эсэсовцев» слева и справа от них.

Наибольшее число войск советская Ставка Верховного Главнокомандования сконцентрировала для удара по Группе армий Центр. Советский удар имел для немцев поистине катастрофические последствия. Из 38 полевых дивизий 28 были буквально стерты в порошок. Потери защитников Третьего рейха убитыми ранеными и пропавшими без вести составляли, по разным подсчетам, от 350 000 до 400 000 человек. «Крепость Витебск»[652], объявленная Адольфом Гитлером важнейшим из числа 9 упомянутых выше немецких укрепрайонов, о которые должны были «разбиться и разлететься бесильными брызгами красные волны с Востока» (как поэтически, в духе древних «нордических» скальдов, выражался доктор Йозеф Геббельс), была взята советскими войсками после 11-часового боя. Падение Витебска означало, что в германской линии обороны образовалась зияющая, 45-километровая брешь настоящая «черная дыра»! Перед лицом подобной катастрофы продвижение «викингов» на Белосток было приостановлено, и части полков СС Германия и Вестланд переброшены из одного района катастрофы в другой. Как обычно, «викингам» было предназначена ставшая для них уже привычной роль «бригады спасателей». Все надежды связывались с 3-й танковой дивизией СС Мёртвая голова (Тотенкопф), переброшенной по железной дороге на Восточный фронт с румынского театра военных действий, вместе с парашютно-танковой дивизией Герман Геринг. Для справки: в действительности эта бывшая полевая дивизия «люфтваффе» [653], состоявшая из наземного персонала гитлеровских военно-воздушных сил, и усиленная танковыми частями, никакое отношение к парашютистам не имела, так что ее название только вводило своих и чужих в заблуждение (продолжая делать это до сих пор). В состав парашютно-танковой дивизии Герман Геринг входили: 1 танковый полк в составе 3 танковых отрядов (абтейлунген); 2 мотопехотных полка (двухбатальонного состава); 1 танково-артиллерийский полк (в составе 3 отрядов); 1 зенитно-артиллерийский полк; 1 танковый разведывательный отряд и обычные части дивизионного подчинения – но ни одной парашютной части! Новая задача, поставленная перед «викингами», заключалась в удержании всеми силами города Седлице, расположенного в 80 километрах к востоку от Варшавы.

Новый танковый корпус

Казалось бы, большевики имели на руках все козыри, но и в рядах Красной Армии не все было в полном порядке. Ей пришлось снизить темп наступления, после того, как на правом берег Вислы в сражении, разыгравшемся всего лишь в нескольких километрах от Варшавы, была разбита советская 2-я танковая армия, потерявшая 3 000 убитыми и 6000 пленными, а также лишившаяся немалой части своей военной техники. Темп советского наступления значительно замедлился. Верховное Командование германского вермахта в это время направило на главные участки советского наступления сильные резервы. Германское сопротивление было упорным. Не следует также забывать, что советские стрелковые дивизии и танковые корпуса, подобно немцам, понесли тяжелые потери в предыдущих, почти непрерывных, боях. Советские коммуникации в результате стремительного наступления предыдущих недель оказались растянутыми. Артиллерия и колонны снабжения не поспевали за быстро продвигавшимися танковыми частями, испытывавшими, в результате, нехватку горючего и боеприпасов. Танки и пехота не получали необходимой артиллерийской поддержки.

Утомленные и обескровленные, силы 1-го Белорусского фронта маршала Константина Рокоссовского дошли до германского плацдарма, за которым, на другом берегу Вислы, лежала Варшава. Как уже говорилось выше, их коммуникации были слишком растянуты, военная техника и живая сила ослаблены. Стремясь использовать эти ослаблявшие неприятеля факторы и не допустить разгрома Группы армий Северная Украина, неминуемо чреватого катастрофическими последствиями для Группы армий Центр, Гитлер решил усилить ударную мощь своих войск, сжав в единый бронированный кулак силы танковых дивизий СС Мертвая голова и Викинг. Так, по приказу генерал-фельдмаршала Вальтера Моделя, был сформирован IV танковый корпус СС под командованием нашего старого знакомого – обергруппенфюрера СС и генерала Ваффен СС Герберта Гилле. В подчиненный ему танковый корпус вошли 3-я танковая дивизия СС Мертвая голова (Тотенкопф) и 5-я танковая дивизия СС Викинг. После назначения «папаши Гилле» командующим новым танковым корпусом, его последовательно сменяли на посту командира дивизии Викинг оберфюрер СС Эдмунд Дейзенгофер, штандартенфюрер СС Йоганнес («Ганнес) Рудольф Мюленкамп (воевавший в ходе Польской кампании в составе полка СС Германия) и, наконец, штандартенфюрер СС Карл-Адольф Улльрих («Улли»).

Сталь, броня, море огня…

Шумели весла,

Железо звенело,

Гремели щиты,

Викинги плыли.

Первая песнь о Гельги Убийце Гундинга, 27

Инструкции, полученные командованием 5-й танковой дивизии Викинг от командования IV-го танкового корпуса СС, предписывали «викингам» прекратить бой за Брест на Буге и немедленно перейти в наступление западнее Варшавы. При этом южный фланг дивизии Викинг должен был отразить наседающие силы неприятеля. Для этого изрядно потрепанным частям «викингов» было приказано соединиться с частями 3-й танковой дивизии СС Мертвая голова, занимавшей оборону в Седлицском районе в качестве составного элемента IV танкового корпуса СС. Источником постоянного беспокойства для «зеленых СС» были прибывающие нескончаемым потоком к неприятелю подкрепления, концентрировавшиеся в районе старинного города Модлина, расположенного в 30 километрах от Варшавы. В сентябре 1939 года штурм «в лоб» («по-советски») фортов польской Модлинской крепости дорого обошлись частям тогдашней дивизии СС особого назначения (СС-Ферфюгунгсдивизион) – зародышу будущих Ваффен СС. Теперь «зеленым эсэсовцам» оставалось только уповать на то, что советское командование окажется не умнее, чем они сами в казавшемся теперь таким далеким 1939 году, и будет штурмовать Модлин по старинке, «в лоб».

Как уже было сказано выше, первостепенная задача, поставленная перед «викингами», заключалась отныне в том, чтобы соединиться с дивизией СС Мертвая голова и другими германскими частями, сконцентрированными под Варшавой, и вместе с ними держать оборону. Но ничто не могло остановить советский авангард, шедший буквально по пятам пришедших в полное расстройство арьергардов частей германского вермахта. 23 июля немцами был оставлен Брест.

Поначалу у «викингов» возникло немало сложностей разного рода с выполнением приказа о соединении с дивизией СС Мертвая голова. Но, в конце концов, все препятствия были благополучно преодоленыв, и «викингам» удалось соединиться с частями дивизии Мертвая голова, занимавшими плацдарм в варшавском пригороде – Праге. За 8 дней до этого советские танковые части вошли в Оттвоцк и Радзимин. Таким образом, большевики приблизились к столице Генерал-губернаторства Варшавского на 19 километров, выйдя к восточному берегу Вислы северо-восточнее и восточнее Праги. Местность была лесистая, крайне удобная для размещения долговременных огневых точек и блиндажей, укрепленных огневых позиций, полевых укреплений, минных полей и полос противотанковых и противопехотных рвов и заграждений. Против большевиков было сосредоточено большое количество германских танков и самоходных орудий. Кроме дивизий Викинг, Герман Геринг и Мертвая голова, в означенном районе располагались еще две германские танковые дивизии – 4-я и 19-я. В сложном положении оказался и XI советский танковый корпус, который, при попытке вытеснить немцев из Седлицкого района в восточном направлении, испытывал опасную нехватку горючего и боеприпасов. В довершение ко всему, советская 2-я танковая армия, бронетанковым частям которой пришлось иметь дело с новейшими германскими танками – «Королевскими Тиграми» – ощутила на себе последствия постоянных потерь, которые ей приходилось нести в ходе стремительного броска от Люблина на Варшаву.

В районе Радцымина-Воломина, к северо-востоку от Варшавы, русское продвижение шло более успешно, при воздушной поддержке самолетов-штурмовиков. Воздушные удары штурмовиков послужили прелюдией к ожесточенному танковому бою, в ходе которого полк СС Вестланд дивизии Викинг понес тяжелые потери и был вынужден с боем отойти в район Малополя. К концу августа произошли три жестоких танковых боя, и Малополе несколько раз переходило из рук в руки. «Мёртвая голова» приняла на себя удар усиленной советской 8-й армии, имевшей на вооружении 150 артиллерийских батарей. Тем не менее, дивизия Викинг оказалась в состоянии создать прочную линию обороны, проходившую в направлении с севера на юг от Буга до Малополя. Было принято решение выслать вперед разведывательные группы, которым надлежало подобраться как можно ближе к советским линиям. Разведгруппы «викингов» вскоре сообщили о замеченных ими передвижениях неприятеля в районе Чарнова, и через несколько часов неприятельские танки двинулись на ключевой германский плацдарм на Буге. Была предпринята отчаянная попытка контратаковать, но местность (в который раз уже за эту войну!) оказалась непроходимой для германских танков, и атака сорвалась. 12 немецких танков и штурмовых орудий (штурмгешюц)[654], участвовавших в атаке, были уничтожены неприятельским огнем или же приведены в негодность своими собственными экипажами и брошены в ходе бесславного отступления. Немцам пришлось оставить Бугский плацдарм. Обе стороны понесли большие потери. Большевики лишились пяти средних американских танков «Шерман», полученных по ленд-лизу, и пяти танков Т-34 советского производства. Семь других советских танков были выведены из строя.

Неудачный для немцев исход боев за Бугский плацдарм повлек за собой угрозу для для всего участка фронта между реками Вислой, в районе Збыток, и Бугом на севере, удерживаемого «германским» корпусом. В первые утренние часы 1 сентября на этот участок всей своей мощью обрушилась советская артиллерия («грозный бог войны», как писал Александр Твардовский в «Василии Тёркине»). Артиллерийская подготовка продолжалась в течение целого часа. Сопротивление, оказываемое советским войскам силами полка Вестланд, было слабым, «викингов» вытесняли с одной позиции за другой, что позволило красноармейцам создать новый плацдарм в районе Погожельца. Именно в этих боях одному из «викингов» запомнился советский танк Т-34 с красными гусеницами. Сначала он удивился, но потом сообразил, что гусеницы советского танка покраснели от крови. Неоднократные попытки ликвидировать советский плацдарм ни к чему не привели. Он был расширен, после того, как бронетанковые части красных совершили прорыв в северном направлении, продвигаясь на Мале. При этом большевики возобновили свою пропаганду через громкоговорители, призывая части Ваффен СС сложить оружие, пока не поздно. Разведка сообщила командованию дивизии Викинг о концентрации советским командованием мощной ударной группировки силой от 12 до 14 стрелковых дивизий, при поддержке сильных танковых частей, для прорыва на Варшаву с форсированием канала севернее варшавского предместья Праги. Целью их было создание плацдарма между Варшавой и крепостью Модлин. Сбрасывание с советских самолетов пищевых пайков и других грузов указывало на присутствие партизанских отрядов, действовавших в окрестных лесах. Горючее стало «предметом роскоши», и командиры старались пополнять свои запасы топлива, захватывая его, по возможности, у неприятеля. Но, к величайшей досаде «викингов»-танкистов эта возможность представлялась им все реже и была сопряжена со все большей опасностью. Ситуация IV танкового корпуса в плане обеспеченности живой силой была настолько отчаянной, что, для обеспечения эффективного сопротивления всякой атаке неприятельских войск, требовались дополнительные людские ресурсы. Однако прибывавшие на фронт подкрепления состояли, по большей части, из совсем зеленых, необстрелянных юнцов, наскоро прошедших военную подготовку в учебных лагерях. Снимать их с фронта и отправлять обратно для углубленной подготовки было невозможно из-за хронической нехватки людей. И приходилось жертвовать этими «неоперившимися птенцами». Части Красной армии неудержимым броском на север овладели Прагой, сломив германское сопротивление в ожесточенных боях на улицах варшавского предместья, помнивших еще штыки русских войск, трижды штурмовавших Прагу (при Суворове в 1795, при Дибиче в 1830 и при Паскевиче в 1831 году). Русские, лишившиеся значительной части своей военной техники, решили ее экономить и на этот раз пустили танки в лоб без предварительной разведки, как это часто бывало в предыдущие дни. Они выслали вперед разведгруппы, а затем – пехотные части, атакованные остатками дивизии СС Тотенкопф, многие из чинов которой выглядели, как истощенные живые мертвецы, тем не менее, сражавшиеся, пока хватало сил.

АК выходит из подполья

Да изгонят гада

На годы строги боги,

У меня отнявша

Нудой ношу судна!

Поэзия скальдов, 31.

Тем временем в Варшаве шла отдельная война. Бойцы польского движения Сопротивления из рядов антикоммунистической Армии Крайовой (АК)[655], подчинявшейся польскому эмигрантскому правительству, с 1939 года руководившему отрядами АК из далекого Лондона, начали вооруженное восстание против властей учрежденного немцами Генерал-губернаторства Варшавского. Бои между повстанцами и частями германского гаррнизона шли на протяжении 63 дней. В первые дни восстания полякам удалось частично потеснить немцев, но те, через несколько дней, получив подкрепления, вернулись на прежние позиции, объявили жителям Варшавы о своем намерении защищать город от советских войск, и призвали граждан к строительству оборонительных сооружений. Советские войска перешли к обороне, их пехота стала окапываться, не делая никаких попыток штурмовать Варшаву. Бойцы АК продолжали свои боевые действия внутри Варшавы, нападая на германские учреждения и военные объекты. Никто из них тогда еще не помышлял о том, что трагедии Варшавского восстания будет суждено завершиться капитуляцией Армии Крайовой 2 октября 1944 года. Немцы принялись за подавление восстания с исключительной жестокостью. Особенно неистовствали добровольцы дивизий СС Дирлевангер и РОНА Б.М. Каминского. А вот части дивизии Викинг, державшие внешюю оборону Варшавы против частей Красной армии, в подавлении Варшавского восстания и репрессиях против местного населения никакого участия не принимали. Советские войска продолжали пребывать в состоянии абсолютного покоя на берегах Вислы, хладнокровно наблюдая за тем, как немцы подавляют польское восстание. По некоторым версиям, это было сделано совершенно сознательно, по личному указанию Сталина, не раз отзывавшегося о бойцах Армии Крайовой как об уголовниках, рвущихся к власти. Ему совершенно не улыбалось стать свидетелем восстановления в очищенной от немцев Варшаве власти довоенного правительства Польши.

Дело в том, что польскому эмигрантскому правительству будущее послевоенной Польши из лондонского далека виделось совершенно иначе, чем «гению всех времен и народов» из московского Кремля. Так, «лондонские поляки» никак не желали признать польско-советскую восточную границу, появившуюся в сентябре 1939 года в результате «освободительного похода Красной армии в Западную Украину и Белоруссию (до 17 сентября 1939 года считавшиеся восточными областями «панской» Польши). А уж после массовых расстрелов пленных польских офицеров сталинскими палачами в Катынском лесу отношения польского правительства в изгнании с красной Москвой и вовсе разладились.

На всякий случай, напомним вкратце уважаемым читателям эту, в общем-то, достаточно широко известную, но от того не менее печальную историю.

И поляков безмозглых обманул…[656]

Грозный вы на гнусного

Гнев на святотатца

Рушьте, Тор, и – края ас

Фрейр – и Ньёрд, скорее!

Поэзия скальдов, 31.

Когда Красная «армия мировой революции» в сентябре 1939 года вторглась в Восточную Польшу, в советском плену оказались примерно 250 000 военнослужащих деморализованной и разбитой двойным ударом – с фронта (немецкими агрессорами) и с тыла (советскими «воинами-интернационалистами») – польской армии. Многих польских солдат и сержантов потом отпустили, часть депортировали в глубь «Отечества пролетариев всего мира», однако более 15 000 польских офицеров оказались за колючей проволокой лагерей НКВД в Смоленской, Калининской и Харьковской областях Советского Союза. Нелишне заметить, что две трети узников этих лагерей составляли офицеры запаса – учителя, врачи, инженеры, журналисты, литераторы, общественные деятели – одним словом, интеллектуальная элита «панской» Польши. Весной 1940 года НКВД начал «разгрузку» лагерей для интернированных (что означало физическую ликвидацию всех тех, кто в этих лагерях сидел).

Когда полгода спустя немецкие войска вошли в Смоленск и заняли окрестности города, то в Катынском лему обнаружили тысячи трупов в польской военной форме и оповестили об этом мировую общественность. Разразился грандиозный скандал. В том же году польские генералы Сикорский и Андерс, на встрече с советским руководством, затронули вопрос о судьбе пленных польских офицеров. Сталин откровенно издевательским тоном ответил, что пленные польские офицеры, возможно, бежали в Маньчжурию (курсив наш – В.А.)! Представители Третьего рейха, а также польского Красного Креста обратились в Международный Красный Крест, с просьбой прислать в Катынь своих представителей – и эти представители были присланы. В ответ СССР прервал всякие отношения с польским эмигрантским правительством в Лондоне, а в конце 1943 года, после отступления германских войск из Смоленска, сформировал свою собственную, не «продажную буржуазную», а «беспристрастную» и «независимую», комиссию во главе с академиком Бурденко. Советская комиссия выступила с официальным заявлением о том, что массовый расстрел польских пленных в Катынском лесу – якобы дело рук германских оккупантов. Эта ложь еще долго оставалась темным пятном в отношениях между поляками и русскими, пока (уже при Михаиле Горбачеве) не была, наконец, сказана правда.

Когда летом 1944 года советские войска вступили, наконец, на территорию Генерал-губернаторства Варшавское, начав изгнание немцев из Польши, в красноармейских обозах на родину прибыл и «Польский Комитет Национального Освобождения» (аналог «финского народного правительства», объявившегося, по воле Сталина, в Териоках зимой 1939 года и призвавшего советскую Красную армию «выполнить свой интернациональный долг» в отношении трудового народа Финляндии, поднявших восстание против «продажного буржуазно-фашистского режима»), у которого (в отличие законного, но – увы! – пребывавшего по-прежнему в Лондоне польского правительства) было полное взаимопонимание с советским руководством. Эмигрантское правительство, оказавшись как бы «не у дел», попыталось, однако, взять инициативу в свои руки. Именно по этой причине командующий Армией Крайовой генерал граф Коморовский («Бур») отдал приказ о начале операции Буря, и на следующий день, 1 августа 1944 года, началось Варшавское восстание.

Польские повстанцы стремились самостоятельно освободить свою столицу и взять власть, не дожидаясь, пока это сделают коммунисты, под защитой совестких штыков «Красной Армии, Армии-Освободительницы». Но у плохо вооруженных варшавян не было шансов против германских регулярных войск. Оставалось надеяться только на помощь с другого берега, с которого советское командование с неподдельным, живым интересом наблюдало за происходящим. Но помощи «бандиты Армии Крайовой» не дождались. В ответ на запрос британского премьер-министра сэра Уинстона-Леонарда-Спенсера Черчилля товарищ Сталин ответил 16 августа, что «советское командование решило дистанцироваться от происходящего в Варшаве».[657] Восставшие продержались 63 дня, заплатив за свою стойкость жизнями 200 000 варшавян. Польская столица была превращена в 20 миллионов кубометров мусора и обломков.[658]

Дискуссии о смысле (или бессмысленности) Варшавского восстания продолжаются по сей день. Одни видят в нем «отчаянный шаг истинных польских патриотов перед лицом угрозы смены одной иноземной оккупации на другую», другие – всего лишь рискованную авантюру.

В качестве оправдания бездействия советских войск российскими (как, впрочем, в прошлом, и советскими) историками обычно приводится версия, согласно которой в описываемый момент времени советское командование изначально не планировало штурмовать Варшаву «с ходу», не дав необходимой передышки. Перед лицом мощной германской линии обороны, прикрывавшей Варшаву, войска 1-го Белорусского фронта были обескровлены и не решились на штурм. А вот по прошествии определенного времени (как раз к моменту капитуляции польских повстанцев) советские освободители и интернационалисты как раз, получив подкрепления и пополнив запасы вооружения, смогли накопить достаточно сил для овладения Варшавой (превращенной к тому времени в груду дымящихся развалин).

В заключение необходимо заметить, что на территории СССР в начале германо-советской войны, когда «карты легли по-другому», была, при поддержке советского правительства, сформирована из числа избежавших репрессий (или спешно выпущенных из лагерей) граждан СССР польской национальности и «политически благонадежных» польских военнопленных, дивизия имени Тадеуша Костюшко. Под эгидой Польской рабочей партии (созданной вместо разгромленной Сталиным, в ходе «чистки» Коминтерна, польской коммунистической партии), были сформированы пробольшевицкие вооруженные силы, послужившие впоследствии основой для формирования польской Армии Людовой («Народной армии»), используемой Сталиным в качестве противовеса «буржуазно-националистической» Армии Крайовой. Весной 1944 года Армия Людова была преобразована в 1-ю Польскую армию, участвовавшую в наступлении советских войск на Варшаву, военных действиях на территории Польши и даже в штурме столицы Третьего рейха (чтобы было кому поднять и над поверженным Берлином не только красный советский, но и бело-красный польский флаг). К маю 1945 года в рядах Войска Польского насчитывалось уже 100 000 человек. «А тех поляков, что сражались в рядах Армии Крайовой, потом репрессировали»[659].

Кадровая перестановка

Бил, как прибой,

Булатный бой,

И с круч мечей

Журчал ручей.

Эгиль Скаллагримссон. Выкуп головы. 5,4

Что же касается дивизии Викинг, то важным событием в ее истории была смена командира. 9 октября 1944 года штандартенфюрера СС Иоганнеса («Ганнеса») Рудольфа Мюленкампа сменил на посту командующего дивизией штандартенфюрер СС Карл-Адольф Улльрих (Улли), командовавший, до своего повышения в должности, сначала саперным батальоном, а затем – командиром 6-го мотопехотного полка СС Теодор Эйке в составе дивизии Мертвая голова. Быстрое прибытие Улльриха в штаб-квартиру корпуса в клубах пыли, поднятой его «шютценпанцервагеном» (бронетранспортером), было весьма драматичным. Служба радиоперехвата сообщила немцам, что русские планируют атаковать штаб-квартиру корпуса. Новый командир и его штаб укрылись в казематах модлинских фортов. На следующее утро началась русская атака на Модлин. Несмотря на превосходство в силах, советским войскам не удалось окружить и уничтожить дивизии СС. В конце концов, красноармейцы были вынуждены прекратить свои бесплодные атаки.

С другой стороны, живая сила дивизии Викинг продолжала таять на глазах. Подкрепления из числа персонала наземных служб «люфтваффе» (в том числе совсем юных «помощников люфтваффе») оказались палкой о двух концах. Численность была пополнена, но необходимо было обучить «геринговских соколов» сухопутной войне, а на это не было ни времени, ни сил. Вскоре русские нанесли новый удар силами танков Т-34 на фронте протяженностью всего в один километр. На этот раз красные танки наступали при сильной артиллерийской поддержке, но почти без поддержки пехоты. Советские танки продвигались вперед осторожно, прижимаясь к разрывам снарядов «огневого вала», и обходя кюветы, канавы и рвы, в которых неизвестно что могло таиться. Обершарфюрер Шмальц, артиллерийские расчеты которого находились под непрерывным ружейно-пулеметным огнем, выдвинул вперед два своих зенитных орудия, продвигая их по дну глубоких рвов, вне пределов видимости неприятеля. Хватило всего нескольких метких выстрелов из укрытия, чтобы остановить неприятеля и заставить его отступить. Дорога на «крепость Модлин» оказалась открытой.

На боевом участке, проходившем по реке Нарев, крупнейшем (общей протяженностью 485 км) притоке Вислы, «викинги», вынужденные (без особой охоты – к чему им была эта лишняя «головная боль», как говорят петербуржцы, или «этот геморрой» как говорит москвичи – если, конечно, верить юмористу Задорнову!) принять в свои ряды молодых «помощников люфтваффе», «викинги» удерживали позиции на южном берегу реки. Вскоре стало ясно, что русская разведка боем лишь предшествовала наступлению на Варшаву. Части дивизии Викинг оказались под сильным нажимом в Лотниском районе, где защищали железнодорожную магистраль. Там русские атаковали после двухчасовой артподготовки. Части Красной армии, оснащенные средними американскими танками «шерман», глубоко вклинились в удерживаемый «викингами» лесистый район. Стальной ураган, изрыгаемый советской артиллерией, делал невозможными всякие попытки установления связи атакуемого участка с соседями. Санитарные машины, направляемые для эвакуации в тыл раненых, число которых непрерывно росло, либо уничтожались, либо возвращались ни с чем. Добровольцы полка СС Вестланд оказались прижатыми вплотную к лесному кладбищу. Попытка прорыва была предприинята состоявшим из испытанных бойцов пехотным контингентом I батальона 5-го танкового полка СС и получившим приказ отбить потерянные викингами участки железнодорожной линии. К наступлению темноты из 400 бойцов батальона в живых оставалось только 40. Стонущими от боли ранеными был доверху набит единственный уцелевший бронетранспортер. Неожиданное появление германских танков дало утомленным бойцам желанную передышку в ходе прорыва, хотя им пришлось вести бой в крайне тяжелых условиях, в неблагоприятных условиях лесистой местности.

В районе Варшавы Красная армия, далеко оторвавшись от своих баз снабжения, нуждалась в накоплении сил для удара по германским защитникам города, занявшим круговую оборону. Восстание, поднятое Армией Крайовой, дорого обошлась полякам. В боях погибли 200 000 варшавян и 15 000 бойцов АК. 2 октября поляки капитулировали. Победа обошлась немцам недешево. Они потеряли 10 000 убитыми и 16 000 ранеными, но все-таки сумели подавить востание (исключительно благодаря задержке советского наступления). Акт о безоговорочной капитуляции АК был подписан руководителем восстания генералом графом Коморовским (по кличке «Бур»). К этому моменту почти вся Варшава лежала в развалинах.

12 января 1945 года началось новое советское наступление на Висле. Гитлер отдал категорический приказ защищать Варшаву до последнего солдата. Выполнение приказа означало верную гибель пятидесятитысячного германского гарнизона. Однако комендант Варшавы получил приказ держаться до последнего с двенадцатичасовым опозданием, в силу чего германский гарнизон смог своевременно отступить, избежав окружения.

17 января советские войска вступили в разрушенную Варшаву, в которой «из каждых пяти домов четыре лежали в развалинах»[660].

В конце августа Красная армия добилась немалых успехов на юге Европы. После капитуляции Румынии и перехода ее на сторону стран антигитлеровской коалиции, русские смогли овладеть нефтяными месторождениями Плоешти, имевшими ключевое значение для ведения немцами войны. К концу месяца вся Румыния оказалась в руках Советов, и румынская армия, сделав «поворот на 180 градусов», напала на своих вчерашних «братьев по оружию» – немцев и венгров (впрочем, с Венгрией и Румынией были давние счеты – главным образом, из-за Трансильвании, но также и из-за других областей). За все это румынский король Михай фон Гогенцоллерн-Зигмаринген даже ухитрился получить от генералиссимуса Сталина в мае 1945 года Орден Победы, который ему впоследствии очень пригодился. Когда коммунисты через пару лет «дали» Михаю «по шапке», объявив, в отсутствие короля, пребывавшего с визитом в Лондоне, о его низложении и провозглашении Румынии социалистической республикой во главе с Петру Грозой, Анной Паукер и подобными же деятелями Коминтерна (не дострелянными Сталином), свергнутый монарх, не унывавший даже в самых сложных ситуациях, стал выковыривать из Ордена Победы в год по бриллиантику, что оказалось весьма нелишней прибавкой к бюджету короля в изгнании. 8 сентября началась оккупация советскими войсками Болгарии (странным образом совпавшая с очередным антифашистским восстанием в этой балканской стране). Болгарская армия, чье участие в Европейской гражданской войне до тех пор ограничивалось, в основном, борьбой с югославскими и греческимим партизанами, принялсь наносить удары по немецким арьергардам. Кроме того, сентябрь был отмечен оканчательным выходом Финляндии из Европейской гражданской войны. Финны напали на германские горнострелковые части, еще не покинувшие к описываемому времени финскую территорию. Как будто сговорились!

Межд тем, Гитлер намеревался взять реванш за потери в Восточной и Северной Европе, с удвоенной силой нанеся удар по англичанам и американцам, начавшим в конце июля прорыв со своего плацдарма в Нормандии в глубь Франции. Однако на пути планов фюрера, внезапно, возникло новое препятствие. Проблема представлялась не менее серьезной, чем рвущиеся к границам Третьего рейха советские дивизии и корпуса. Неверный союзник Германии, Местоблюститель венгерского королевского престола адмирал Миклош Хорти фон Надьбаньо, стал проявлять признаки беспокойства и готовности сговориться с врагами Германии за спиной у своего немецкого союзника.

Гитлер, пребывавший в своей ставке в Адлерхорсте, откуда он руководил начавшимся удачно для немцев Арденнским наступлением, проявлял дальнейшие признаки ненормального упрямства, как в свое время в период Сталинградской битвы. Всесокрушающая советская волна продолжала катиться в направлении Германии по равнинам к северу от Карпат. Попытка адмирала Хорти в октябре договориться с Советами была своевременно пресечена немцами. Сын Хорти, Миклош-младший, был похищен в Будапеште ветераном 2-й дивизии СС Рейх – гитлеровским «королем диверсий», «освободителем Муссолини» австрийцем Отто Скорцени – и взят в заложники, с целью шантажа престарелого адмирала. Но штурмбаннфюрер Скорцени, как «человек, творчески мыслящий», не удовольствовавшись захватом Хорти-младшего, проявил инициативу и с блеском провел операцию Бронированный кулак (Панцерфауст)[661] с целью захвата самого регента Венгерского королевства. Для этого необходимо было овладеть будапештской Замковой горой, где были расположены венгерские министерства обороны и внутренних дел, резиденция венгерского правительства и германское посольство. В «час Икс» подчиненный Скорцени парашютно-стрелковый батальон СС через туннель в подъемном мосту проник в подземные ходы под Замковой горой. Одновременно сам Скорцени, во главе бронированной колонны, состоявшей из нескольких танков «Пантера»[662] с чинами «Центрального истребительного подразделения» («Ягдфербанд Митте») СС на броне, ринулся на штурм старого замка. Головной танк шутя протаранил ворота замка, но был встречен беглым огнем. Фактор внезапности обеспечить не удалось. Охранявший замок батальон венгерской гвардии оказал танковому десанту СС сопротивление, оказавшееся, впрочем, не слишком упорным. Ворвавшись в замок во главе своих людей Скорцени мчался по замковым коридорам, громовым голосом требуя от оборонявшихся бросить оружие, стреляя и распространяя панику среди ошарашенных венгров. Выбив дверь кабинета командира лейб-гвардии Хорти, генерал-лейтенанта венгерской армии Кароя Лазара, Скорцени приставил к его груди свою «штурмовую винтовку» и потребовал по телефону приказать офицерам гвардейского батальона гонведа (венгерской армии) и батальона Охраны короны, все еще сопротивлявшихся танковому десанту и стрелкам-парашютистам Ваффен СС, немедленно сложить оружие. Карой подчинился. Скорцени вырвал телефонный провод из стены, завладел планом замка и побежал дальше, не обращая внимания на прозвучавший у него за спиной пистолетный выстрел (это Карой, подумав, пустил себе пулю в лоб). Обе стороны потеряли в ходе операции Бронированный кулак 7 человек убитыми и 27 ранеными – цена, в сущности, не такая уж большая за пресечение попытки Венгрии выйти из войны. Под контролем Отто Скорцени, повышенного в звании до оберштурмбанфюрера СС и назначенного комендантом Будапештского замка, бывшие министры и правительственные чиновники Хорти передали дела новому венгерскому правительству, состоявшему из членов фашистской партии «Скрещенные стрелы» («нилашистов») во главе с армянином по происхождению Ференцем Салаши (Сальсияном). 76-летний старец Хорти был, под присмотром Скорцени (награжденным за захват венгерского регента Золотым германским Крестом), вывезен в Германию. Встретившись с Гитлером, Ференц Салаши полностью согласился с тем, что венгерская столица Будапешт должна быть удержана любой ценой. Но это было возможно лишь при непосредственной военной поддержке венграм со стороны Германии. А для оказания такой военной поддержки Гитлеру пришлось снять войска с Арденнского фронта для укрепления обороны Будапешта и оборонительной линии, проходившей по Дунаю севернее и южнее венгерской столицы. Так Арденнское наступление, начальный этап которого был ознаменован значительными успехами немцев, оказалось не доведенным до конца и все понесенные в его ходе жертвы – напрасными.

Советская Ставка Верховного Главнокомандования приказала маршалу Федору Ивановичу Толбухину подготовить войска 3-го Украинского фронта к предстоящей битве за Будапешт. Сталин приказал взять Будапешт как можно скорее. Приказ был выполнен незамедлительно. Красная армия вторглась в Венгрию и в канун Рождества 1944 года краснозвездные танки, урча моторами, въехали в пригороды Буды, сбив столб с вывеской отеля Геллерт. Жители Буды, несмотря на позднее время, делавшие покупки к Рождеству, поначалу приняли танки за немецкие. Когда же они увидели на броне, вместо крестов, багряные пентаграммы[663], было уже слишком поздно. В начавшейся панике улицы Буды стали полем танкового боя. Германские «тигры» с ревом поползли по знаменитым, воспетым поэтами будапештским мостам через Дунай и сразились с авангардом танковых частей 3-го Украинского фронта, одним из главных триумфов которого была активная поддержка, оказанная маршалу Тито при захвате Белграда в октябре 1944 года. Русские силы, включавшие три танковые ударные группы, моторизованные и кавалерийские части, наступали, но потом были отброшены. Одновременно войска 2-го Украинского фронта маршала Родиона Яковлевича Малиновского форсировали Дунай выше по течению, севернее Будапешта. Через два дня после Рождества авангарды обеих советских группировок – Толбухина и Малиновского – соединились западнее венгерской столицы, взяв в гигантские клещи оборонявшую Будапешт германо-венгерскую группировку. Попавшие в окружение 5 германских и 4 венгерские дивизии под командованием группенфюрера СС и генерала Ваффен СС Карла фон Пфеффер-Вильденбруха, а также 800 000 жителей города оказались полностью отрезанными от внешнего мира. Были высланы парламентеры для обсуждения условий капитуляции.

Однако для Гитлера сама мысль о переговорах, капитуляции или эвакуации города была абсолютно неприемлемой. Он твердо решил, что Будапешт не будет сдан ни при каких условиях. Германский гарнизон должен был оставить всякую мысль не только о капитуляции, но и об эвакуации города. Ему надлежало оборонять каждую пять будапештской земли, в ожидании помощи, которая должна была придти извне, в лице германских войск, которым надлежало разблокировать окруженную в Будапеште группировку.

Между тем советские системы залпового огня, известные у нас как «катюши», а у немцев под названием «сталинских органов», уже вовсю крушили здания, уничтожая инфраструктуру средневекового города. Грохот разрывов реактивных мин и артиллерийских снарядов периодически сменялся обращенными к венграм, передаваемым по громкоговорителям, призывами, пока не поздно, сложить оружие и присоединиться к Красной армии. У кого было время и возможность, тот успел приколоть к мундиру красную ленточку. Все остальные были перебиты.

Борьба за венгерскую нефть

Гремел кругом

Кровавый гром,

Но твой шелом

Шел напролом.

Эгиль Скаллагримссон. Выкуп головы, 20.

Напрасно исполнявший в описываемое время обязанности Начальника Штаба сухопутных сил Третьего рейха (ОКХ), «отец германских танковых войск» – генерал Гейнц Гудериан – призывал Гитлера сконцентрировать все силы, включая снятые с Западного фронта после прекращения Арденнского наступления, и бросить их на защиту Одерской линии. Но Гитлер, опасавшийся, после утраты румынской нефти, потерять свой последний источник «черного золота» – месторождения в районе венгерского озера Балатон – не желал ничего слушать.

Тот факт, что венгерские месторождения уже не были в состоянии давать нефть в количестве, необходимом для покрытия потребности Группы армий Юг в горючем, совершенно не учитывался Гитлером. Согласно заявлениям фюрера, решающую роль должно было сыграть удержание именно Венгрии. Гитлер требовал от своих войск отбросить красных назад за Дунай, вслед за чем должны была последовать целая серия новых побед. Согласно планам Гитлера, Группа армий Юг генерала Отто фон Вёлера должна была отбросить и разгромить войска 3-го Украинского фронта на равнине между озером Балатон и Дунаем. Роль основной ударной силы в ходе германского контрнаступления предназначалась 6-й танковой армии под командованием Йозефа («Зеппа») Дитриха, переброшенной в Венгрию с Арденнского фронта. Дитриху надлежало атаковать в юго-восточном направлении, с исходных позиций у северной оконечности озера Балатон в направлении излучины, которую делает Дунай у Будапешта. Южнее озера Балатон в восточном направлении должна была наступать 2-я танковая армия, которой надлежало нанести вспомогательный удар севернее югославской границы. Гитлер надеялся освободить окруженную в Бупапеште группировку и уничтожить Красную армию как боевую силу.

В своих мемуарах Гудериан, с нехарактерной для него мягкостью, описывает результат своего долгого спора с Гитлером, подчеркивая, что был весьма скептически настроен, поскольку для подготовки намеченной операции (получившей кодовое название «Пробуждение весны») оставалось крайне мало времени, и ни войска, ни их командиры, не обладали своей прежней силой и энергией. Хотя 6-я танковая армия СС имела на вооружении такое грозное оружие, как «Королевские тигры», этих тяжелых танков было до обидного мало, да и имевшихся в распоряжении немцев запасы горючего было заведомо недостаточно для обеспечения боевым машинам возможности маневрировать в бою надлежащим образом[664]. Однако продолжать спор с Гитлером было бесполезно. Он напрочь отметал все аргументы, как несущественные. Приказ из Главной ставки фюрера (Фюрергауптквартир)[665] пришел на командный пост дивизии Викинг под Модлином в рождественский вечер. Позднее Гудериан утверждал, что приказ был отдан без его ведома. Персоналу IV танкового корпуса СС надлежало быть переброшенным по железной дороге в район Комарума в Венгрии, для оказания поддержки своим дислоцированным в Будапеште соратникам из IX горнострелкового корпуса СС под командованием группенфюрера Карла фон Пфеффер-Вильденбруха – генералу германской полиции, которому теперь грозила опасность попасть в советское окружение.

„Викинги“ полков СС Германия и Вестланд не получили даже самой минимальной передышки. Из них были сформированы две боевые группы. Наиболее сложная задача была поставлена перед полком Германия, которому предстояло совершить фронтальное наступление на Будапешт. В темноте полку Вестланд надлежало, следуя за полком Германия во втором эшелоне, удерживать позиции, завоеванные первым эшелоном, в то время как полк Германия рвался вперед, уничтожая неприятельские противотанковые пушки, штурмовые группы и танки. Сомнения вызывало решение не только вести фронтальную атаку, но и разместить в одном районе танковую и боевую группу. Решение, согласно которому полку СС Вестланд надлежало с рассветом наступать в первом эшелоне в гору, преодолевая упорное сопротивление противника, поначалу казалось успешным, но вскоре батальоны попали под жестокий обстрел. Атакующие были вынуждены залечь. Затем было решено нанести удар по самому слабому месту в неприятельской обороне в Пилишских горах севернее Будапешта, на правом берегу Дуная. Горный рельеф, многочисленные пещеры, скалы и узкие проходы казались удобными для размещения наблюдательных постов и опорных пунктов для сдерживания наступления Красной армии. 2 января 1945 года корпус Гилле был остановлен советскими войсками в 25 километрах от Будапешта. Гилле решил вывести корпус из боя, чтобы затем, окружным путем, перебросить его в район озера Балатон и снова нанести удар в направлении Будапешта 17 января. На этот раз „папаша“ Гилле поставил советские войска в трудное положение. Достигнув берегов Дуная, IV танковому корпусу СС удалось отрезать большую часть войск 3-го Украинского фронта. Продвигаясь в западном направлении вдоль берега Дуная, корпус Гилле приблизился к осажденному большевиками Будапешту всего на 20 километров, но был остановлен и, после тщетных попыток прорваться на помощь окруженному гарнизону, вынужден отступить во воторой раз – теперь уже окончательно. Обочины дорог, по которым отступали остатки разбитых германских войск, были усеяны брошенными танками, тягачами, грузовиками и бронетранспортерами, оружием и снаряжением, которым при первой же возможности не преминули воспользоваться красноармейцы, преследовавшие побежденных по пятам.

Конец Будапешта

Ехать пора мне

По алой дороге

На бледном коне

По воздушной тропе.

Вторая песнь о Гельги Убийце Гундинга, 49

Даже теперь, когда части Красной армии вплотную приблизились к пригородам венгерской столицы, IV танковый корпус СС получил приказ закрепиться на позициях в промышленно-сельскохозяйственном районе Секешвегервара (по-немецки: Штульвейсенбурга) в юго-восточной Венгрии. Не исключено, что этот приказ был отдан лично Гитлером. Именно из этого района немцы, по его замыслу, должны были нанести удар по окружившим Будапешт советским войскам и прорвать извне кольцо окружения. Обергруппенфюрер СС Герберт Гилле, с самого начала высказывавшийся против идеи использования Секефегервара в качестве операционной базы, испытывал большие опасения в связи с выяснившимся неприятным фактом. Советы, вероятно, предупрежденные своей разведкой о готовящемся германском контрударе в указанном районе, своевременно приняли меры, обильно заминировав предполагаемый район наступления, что привело к большим потерям среди германских частей и сильно замедлило их продвижение. Тем не менее, Карл-Адольф Улльрих, командир дивизии Викинг, продолжал гнать вперед танковую группу оберштурмбаннфюрера СС Ганса Дёрра из полка Германия, и к вечеру «викингам» удалось прорваться на участке, где у русских испытывался недостаток в живой силе.

Совещание на командном пункте полка Германия в городке Сарошд, вырванном незадолго перед тем из рук большевиков, привело к сильному ослаблению командного состава дивизии СС Викинг. Прямым попаданием советского снаряда был убит наповал целый ряд фюреров дивизии и тяжело ранен Ганс Дёрр, вскоре скончавшийся от полученных ранений. Этот инцидент привел к упадку боевого духа в дивизии, который, однако, удалось поднять в результате повторного вытеснения большевиков из Секешфегервара, в тот редкий не типичный для сложившейся на территории Венгрии ситуации момент, когда советская 75-я гвардейская армия испытывала недостаток в живой силе и боеприпасах. Вообще же Красная армия имела к описываемому времени подавляющее превосходство в артиллерии, и каждой советской атаке предшествовала массированная артподготовка. И ничто не могло остановить последнее, решающее советское наступление на Будапешт. Штурм обреченного города начался в 7.00 по местному времени 29 января 1945 года.

Огромные потери дивизий Викинг и Мертвая голова в живой силе и вооружении привели к тому, что Ваффен СС оказались полностью обескровленными. Тем не менее, они попытались предпринять контрнаступление своими слабыми силами. Но это контрнаступление захлебнулось под мощным огнем неприятеля. Пришлось эвакуировать командный пункт из Секешфегервара. Отныне всякое сопротивление стало бесполезным. Но оно, тем не менее, продолжалось.

Ранним утром 11 февраля Пфеффер-Вильденбрух приказал остаткам будапештского гарнизона готовиться к прорыву. Гитлер, пытавшийся в аналогичной ситуации поднять дух генерала Фридриха Паулюса и его окруженной в Сталинграде группировки присылкой ему по воздуху фельдмаршальского жезла, за день до прорыва, 10 февраля, сообщил о награждении Пфеффера-Вильденбруха Рыцарским Крестом Железного Креста. Однако положения окруженных немцев и венгров это спасти не могло. Гарнизон Будапешта, израсходовавший все запасы продовольствия и боеприпасов, был разрезан пополам и окружен советскими частями в двух изолированных «мешках», небольшая площадь которых препятствовала эффективному снабжению окруженных защитников Будапешта по воздуху. Сброшенные грузы то и дело попадали в руки противника. В ночь на 11 февраля войска гарнизона, оставив 10 600 своих раненых на милость победителей, пошли на прорыв, продвигаясь вдоль Итальянского бульвара, в то время как штабные части продвигались параллельно, но под землей, через дренажный канал. Очень немногим из немцев и венгров удалось выйти из окружения. Из 30 000 солдат окруженной в Будапеште группировки лишь 700 посчастливилось вырваться из «котла» и добраться до своих.

Танки грязи не боятся?

Молвил, что ждет

Бури великой,

Копий железных

И ярости Одина.

Первая песнь о Гельги Убийце Гундинга, 12

В ходе стремительного наступления советские войска начали окружать Секешфегервар. От Гитлера вновь пришел характерный приказ оборонять Секешфегервар, не считаясь с потерями. Возглавить оборону города фюрер поручил командиру полка СС Вестланд. Оказать окруженным какую-либо помощь было невозможно. Никак не удавалось наладить связь со штаб-квартирой дивизии Викинг, расположенной в 18 километрах западнее Секешфегервара. Полковой разведывательный мотоциклетный взвод рапортовал о почти полном окружении города советкими войсками. «Викинги» дрались за каждую улицу, каждый дом, каждую комнату каждого дома, отходя лишь в самый последний момент. Но было ясно, что они смогут лишь на некотороре время оттянуть неизбежное падение города. Оставаться в Секешфегерваре, выполняя приказ Гитлера, означало подписать дивизии Викинг смертный приговор. И тогда обергруппенфюрер СС Герберт Гилле, командующий IV танковым корпусом СС, своей властью приказал «викингам» отступать из Секешфегервара на запад, не оставляя раненых на милость неприятеля. Гилле понимал, что, отдавая приказ об отступлении, ставил на кон собственную жизнь. После развала германского фронта на Висле Гитлер издал приказ всем «крепостям» («укрепленным районам») в любых условиях держаться до конца. Но «папаша» Гилле был готов скорее пожертвовать собственной жизнью, чем отдать своих «викингов» на заклание.

Оберштурмбаннфюрер Франц Гакк из полка СС Вестланд был одним из тех, кто лицом к лицу встретил неумолимо надвигавшуюся и казавшуюся неминуемой гибель в лице советского «парового катка». Через много лет он вспоминал об этом не без юмора:

«Круглые сутки Советы атаковали нас по всему фронту, при поддержке своей мощной артиллерии и «сталинских органов». Самые жестокие бои шли в маленьком городке Серегелнеш и вокруг него. В одном бою нам посчастливилось захватить неповрежденный «сталинский орган», целый и невредимый, с полным комплектом боеприпасов. Наши «викинги» – артиллеристы и пехотинцы, под командованием гауптштурмфюрера Петера Волльзейфера, повернули этот «сталинский орган» и дали красным прикурить. Пришлось и им испытать на себе действие собственного ракетного оружия».

Решающую роль в обеспечении прорыва из Секешфегервара сыграла 9-я танковая дивизия СС Гогенштауфен, изначально также сформированная не из «имперских немцев», а из иностранных добровольцев, но в ходе войны сильно разбавленная «рейхсдейчами». Она удерживала фронт в северной части района озера Балатон, обороняя «коридор», предназначенный для отступления дивизии Викинг из Секешфегервара. По прошествии нескольких томительно-долгих часов «викинги“, наконец, оказались под защитой дивизии CC Гогенштауфен. Все дороги были забиты брошенной техникой. На вооружении дивизии, считавшейся одним из наиболее мощных и хорошо вооруженных танковых формирований Третьего рейха, остались только пехотное стрелковое оружие и немного боеприпасов.

Запланироанное Гитлером наступление в рамках операции «Пробуждение весны»[666] началось 18 февраля 1945 года, после прибытия на исходные позиции I и II танковых корпусов СС, переброшенных в Венгрию с Западного фронта через Висбаден, Кобленц и Бонн. Гитлер собрал воедино также наспех обмундированные части резервистов, имевших навыки в обращении с современными вооружением и техникой. Однако только собрать силы было недостаточно. Необходимо было осуществить их быструю переброску на венгерский театр военных действий. Продвижение резервных частей в значительной степени сдерживалось налетами англо-американской авиации и нехваткой горючего, вследствие чего „Зеппу“ Дитриху удалось собрать свои войска в кулак в районе между озерами Балатон и Веленце, западнее Будапешта, лишь в начале марта. Наряду с двумя танковыми корпусами, в распоряжении командования 6-й танковой армии СС находились кавалерийский корпус (в составе 2 кавалерийских дивизий), а также дивизии Викинг и Мертвая голова из состава IV танкового корпуса СС и 1 венгерская пехотная дивизия. По плану 6 марта силами 6-й армии под командованием генерала Германа Балька, с 6-й танковой армией СС „Зеппа“ Дитриха должно было начаться генеральное наступление на юг и на восток одновременно с целью вновь завладеть районом Фюнфкирхен вплоть до места впадения Дравы в Дунай, выбить красных из Будапешта, и вновь включить столицу Венгрии в германскую оборонительную систему. Установленный по Дунаю, после планируемого разгрома войск 3-го Украинского фронта Толбухина, германский оборонительный барьер должен был, по замыслу фюрера, надежно оградить с востока нефтяные разработки. Несмотря на драматическое положение на всех фронтах, Гитлер был прежде всего озабочен необходимостью удержания венгерских нефтяных месторождений (хотя для Третьего рейха не меньшее стратегическое знчение имело и продолжение поставок венгерского зерна – ведь заправляться было необходимо не только танкам и бронемашинам, но и их экипажам, а Германия давно уже питалась по карточкам). За день до начала генерального наступления должно было начаться подготовительное наступление Группы армий Е, которой надлежало форсировать Драву, и 2-й танковой армии в районе южнее озера Балатон. Позднее „Зепп“ Дитрих, комментируя в своих воспоминаниях судьбу 6-й танковой армии СС, подчеркивал, что его левый фланг (II танковый корпус СС) не добился достойных упоминания успехов. Оборудованные неприятелем огневые позиции и орудийные окопы на западном берегу Дуная, встреченное войсками „Зеппа“ Дитриха ожесточенное сопротивление, и болотистая местность, непроходимая для танков, помешали им развить наступление в необходимом темпе и добиться поставленных целей. Наступление было остановлено в районе Шарошд-Шар-Крестур. Центр (I танковый корпус и кавалерийские дивизии) рапортовали Дитриху о достигнутых ими больших успехах; однако, когда с целью развития достигнутого успеха, в бой были введены танки, местность оказалась для них абсолютно непроходимой. На основании доклада генерала фон Вёлера предполагалось, что замерзшие за зиму болота еще не оттаяли, на деле же танки Дитриха повсюду наткнулись на влажный грунт и болота. Впрочем, немалая доля вины в случившемся ложилась и на самого „старину Зеппа“. Стремясь обеспечить максимальную внезапность наступления, он запретил проводить предварительную разведку местности. В результате уже на начальном этапе наступления 132 германских танка „по уши“ увязли в венгерской грязи. Наступление смогла продолжить лишь пехота, понесшая, в результате, огромные потери от огня неприятеля.

6-я танковая армия СС имела на вооружении тяжелые танки MkVI Тигр II – так называемые „Королевские тигры“, защищенные мощной броней и вооруженные 88-мм пушкой. В общей сложности на вооружении армады, предназначенной для прорыва советских позиций близ озера Веленце, имелось 600 танков и самоходно-артиллерийских установок[667]. Однако все это тяжелое оружие оказалось бесполезным и его обгоревшие останки еще долго ржавели на топких равнинах. По общему заключению, королевские тигры оказались непригодными к исполнению предназначенной им роли. Среди военнослужащих распространилась горькая шутка о том, что Гитлеру следовало бы лучше снабдить их подводными лодками со „шнорхелем“. 15 „Королевских тигров“ увязли в грязи по самые башни. Застрявшие в грязи боевые машины были добиты советской артиллерией и авиацией.

16 марта советские войска прорвали германские линии на левом фланге силами 4 механизированных бригад, 5 танковых корпусов и 10 гвардейских стрелковых дивизий. Под угрозой быть полностью отрезанной 6-я танковая армия СС „Зеппа“ Дитриха стала отходить на юго-запад вдоль озера Балатон. О каком-либо продолжении германского наступления нечего было и думать.

Провал весеннего наступления танковых соединений Ваффен СС в Венгрии привел Гитлера в неописуемую ярость. Если верить Гудериану (который, в свою очередь якобы узнал об этом от генерала фон Вёлера), фюрер вышел из себя и послал Генриха Гиммлера на фронт разобраться в причине неудачи. По слухам, фюрер все еще надеялся завладеть венгерскими нефтяными разработками, пока ему на стол не легли материалы аэрофотосъемки, из которых недвусмысленно явствовало, что на месте прежних разработок не остались ровным счетом ничего, кроме воронок от авиабомб. Однако, странным образом, боевой дух, дисциплина и боевое товарищество среди „зеленых эсэсовцев“ оставались непоколебимыми, несмотря на то, что весь Восточный фронт фактически рухнул. Так, оберштурмфюреру СС Эрику Брорупу, датскому добровольцу дивизии Викинг, особенно хорошо запомнился день святого Патрика, 17 марта 1945 года, близ Штульвейсенбурга (Секешфегервара) в Венгрии. Датский „викинг“ вспоминал:

Я был адъютантом штурмбаннфюрера СС (майора) Фрица Фогта, награжденного Рыцарским Крестом с Дубовыми листьями. Русские начали свое наступление накануне, 16 марта. В тот день Фрицу Фогту как раз исполнилось 27 лет. Я тогда служил в 5-м разведывательном отряде СС.

Наш командный пункт располагался в маленьком домике. Мы быстро наладили телефонную и радиосвязь. Вокруг рвались снаряды. Обергруппенфюрер СС и генерал Ваффен СС Герберт-Отто Гилле позвонил нам на командный пункт, чтобы поздравить Фогта с днем рождения и с награждением Дубовыми листьями к Рыцарскому Кресту. Лицо Фогта просияло, и я сказал: „Это дело надо обмыть!“ Мы с ним немного выпили. Потом пришли офицеры-снабженцы и принесли пару бутылок пива. Вообще в тот день каждый из наших товарищей нашел время зайти, поздравить Фогта и выпить по этому поводу. А все это время вокруг бушевала война.

У командира одной нашей роты возникли трудности с неприятелем. Я предложил Фогту направить меня на угрожаемый участок и помочь исправить положение. Фогт рассмеялся и спросил: „Да что с тобой сегодня? Ты, кажется, вообразил себя героем?“

Я ответил, что, раз он сам получил очередную награду, то мог бы дать и другим шанс оказаться в числе награжденных. Он ответил: „Ну хорошо, только смотри не зарывайся!“

К этому времени все мы уже были навеселе – в буквальном смысле слова! Во всяком случае, лично я давно уже не был в таком отличном настроении!

Я получил в свое распоряжение полугусеничный тягач SdKfz 250/9 со счетверенной 20-миллиметровой зенитно-артиллерийской установкой, и ринулся в бой. Мы осыпали врага бризантными снарядами, и это казалось проще простого. Но у красных нашлись противотанковые ружья. Они подбили мой тягач. Мы еле успели выскочить из подбитой машины. У меня был с собой «панцерфауст», но он, как назло, оказался неисправным. Бывает же такое невезение! Пришлось воспользоваться «панцерфаустом» как дубиной. По крайней мере, одному красному я проломил им череп. Хотя если честно, мы оказались в трудном положении. Хорошо еще, Фриц Фогт сообразил придти нам на выручку. Он появился как раз вовремя, и привел с собой несколько бронетранспортеров и вытащил меня из самого пекла. Фогт дал мне пару часиков передохнуть, после чего мы с ним вдвоем отправились на разведку в тыл врага. За все это я был награжден Железным Крестом 1-й степени…

Тучи над Веной

Мы стойко бились

На трупах врагов!

Старшая Эдда. Речи Гамдира, 30.

Теперь уже никто не в силах был выбить большевиков из Будапешта. Гитлер сместил генерала фон Вёлера с поста командующего группой армий Юг и заменил его генералом своим земляком Лотаром фон Рендуличем, австрийцем по происхождению. 25 марта русские совершили очередной прорыв и в течение следующих дней перешли к завершающей фазе военных действий, вторгнувшись на территорию Австрии, эфемерной провинции Остмарк Великогерманской империи. Дитрих помчался в Вену. Его прибытие было засвидетельствовано специальным, рассчитанным на поднятие духа венского гарнизона и жителей Вены, радиосообщением, подтвердившим его твердое намерение отстоять город на Дунае. Пытаясь сделать все возможное для налаживания эффективной обороны, Дитрих объединил свои усилия с фон Рендуличем, спешно прибывшим на соединение с ним из города Санкт-Пёльтена, расположенного севернее Линца. Огромная роль в обороне Вены отводилась формированиям Ваффен СС, хотя, по сравнению с оборонительными системами Буды и Пешта, похвастаться Вене было особенно нечем. Арьергардные части 6-й танковой армии, отдельные подразделения дивизий СС Викинг и Лейбштандарт Адольфа Гитлера, а также 17-й пехотной дивизии наспех минировали дороги, устанавливали противотанковые заграждения, взрывали мосты и устраивали засады, чтобы хоть как-то задержать продвижение советских войск. При попытке форсировать Лейту советская 6-я Гвардейская танковая армия натолкнулась на ожесточенное сопротивление. В германских танковых бригадах оставалось всего по 7-10 исправных танков. Впрочем, даже если бы танков у немцев было в 10 раз больше, это бы мало что изменило в создавшейся обстановке. Однако бойцы дивизии Викинг были полны решимости во что бы то ни стало сохранить верность эсэсовской присяге и драться до последней капли крови. Учебные бои с воображаемым противником (в надежде на то, что, по слову Феликса Штейнера, чем больше будет пролито соленого пота на учениях, тем меньше – соленой крови на поле боя) то и дело сменялись настоящими боями с реальным противником, повсеместно перераставшими в рукопашные схватки. Каким-то образом дивизия снабжалась продуктами питания «превосходного качества, каких давно уже не приходилось пробовать», если верить Петеру Штрасснеру (а почему бы нам ему не поверить?). Иногда даже удавалось где-то раздобыть новые артиллерийские орудия и тягачи.

Отныне судьба Венгрии уже не играла решающей роли для Европейского театра военных действий. Гитлер распорядился до последнего солдата сопроотивляться основным силам русских, форсировавшим Одер южнее померанского города Штеттина. И многие исполнили его приказ в буквальном смысле этого слова – например, последние 65 валлонских добровольцев Ваффен СС, давших красным бой на Одере. В этом бою уцелели только 35 из них. Многие иностранные волонтеры СС вели себя сходным образом. Как «бойцы иделогического фронта», они боролись с большевизмом до конца.

Большевики форсировали Одер, и угроза взятия Берлина советскими войсками превратилась из ночного кошмара в пугающе-близкую реальность. 16 апреля был отдан последний приказ по дивизии Викинг: «Если каждый боец на Восточном фронте выполнит в предстоящие дни и недели свой долг, последний натиск Азии будет отражен, и вторжение наших недругов в Европу с Запада, несмотря ни на что, также окончится неудачей. Берлин останется немецким, Вена снова станет немецкой, а Европа никогда не станет большевицкой».

Отход на север

Со славой умрем

Сегодня иль завтра –

Никто не избегнет

Норн приговора!

Старшая Эдда. Речи Гамдира, 30.

Изолированные советскими войсками в нескольких отдельных «мешках», части дивизии Викинг некоторое время фронт продолжали сопротивляться, отражая неприятельские атаки в районе Валькерсдорфа. Утром 7 мая 1945 года саперный батальон получил приказ из штаба дивизии оставить позиции и отступать. Еще ночью Карл Улльрих отдал приказ об отступлении на север, за воображаемую демаркационную линию, разделявшую будущие советскую и американскую оккупационные зоны. В ходе долгого отступления на юг, в сторону Граца, полк СС Вестланд был отрезан от главных сил дивизии Викинг советскими войсками, перешедшими демаркационную линию. Пришлось пробиваться с боем.

Большевики поджидали «викингов» на реке Мур. У них имелись кавалерия и средние танки Т-34. Те, кто выжил в этой бойне, пробились и дошли до американских позиций близ Раштадта, к северу от реки Мур. В рядах «викингов» отступало множество русских военнопленных, не ожидавших для себя ничего хорошего от красных комиссаров и предпочитавших уйти вместе с «викингами». Те очень жалели, что транспортных средств на всех не хватило. Как вспоминал Петер Штрасснер, оберфюрер Улльрих перед самой демаркационной линией освободил высший и средний командный состав от данной им присяги и предоставил фюрерам свободу выбора – либо идти вместе с рядовым составом сдаваться в плен, либо попытаться укрыться в горах и попытаться оттуда, на свой страх и риск, добраться до дома. Сам он предпочел остаться со своими людьми, чтобы они не подумали, что он бросил их в трудную минуту. Все собравшиеся фюреры объявили, что поступят так же, как их командир, и отправились сдаваться в плен американцам…

В отличие от того, что ожидало бы их в советском плену, «викинги» встретили со стороны американцев достойное обращение. Командному составу было даже разрешено сохранить свое служебное огнестрельное оружие (пистолеты). 1 июня «викингов» отправили в лагерь для военнопленных в Верхней Баварии.

Последние конвульсии

Пусть волки наследье

Отнимут у Нифлунгов –

Серые звери –

Коль я останусь!

Гренландская песнь об Атли, 11.

Штандартенфюрер СС Ян Мунк из полка СС Вестланд был одним из поседевших в боях «викингов», выведенных в последние недели войны из состава дивизии, для формирования на их базе последней дивизии СС, вошедшей в историю Европейской гражданской войны под названием Нибелунген (Нибелунги) и состоявшей главным образом из частей «фольксштурма», набранных из лиц разных возрастов – от 16 до 60 лет, по каким-либо причинам не призывавшихся ранее в вооруженные сил, но пригодных к службе с оружием в руках. Мунк вспоминал, как оказался в сельской местности в 29 км от довоенной австрийской границы и в 96 км от столицы Баварии – Мюнхена, имея под своим началом роту «фольксштурмистов» в возрасте 16-17 лет и вооруженных чем попало – от «панцерфаустов» до трофейных чехословацких и итальянских винтовок из старых запасов. 1 мая, под Эггенфельдом близ Вильсбиберга, он занял со своими «нибелунгами» позицию на опушке леса. Эту позицию им было предписано оборонять до последнего патрона. Вскоре показалась дюжина средних американских танков «шерман», ехавших колонной по проселочной дороге. Мунку удалось вывести из строя головной танк, но он прекрасно понимал, что удержать позицию его «нибелунгам» все равно не удастся. Поэтому он построил роту, поблагодарил юнцов за службу, освободил их от присяги и отправил по домам… Как позднее не без горечи шутил Ян Мунк, последняя дивизия СС не зря была названа Нибелунги в честь неуловимых духов, обитавших в стране тумана «Нибельгейм», «Небельгейм» или «Нифльгейм», получив в качестве эмблемы крылатый шлем нибелунгов, якобы делавший их невидимыми. Ибо сама эта дивизия в мгновение ока развеялась, подобно туману, как бы растворившись в небытии…

Но не все части дивизии Викинг были истреблены до последнего человека, сдались в плен западным союзникам или разбежались по принципу спасайся кто может. Многие уцелевшие в боях „викинги“, унося фронт с собой, отступили в обреченную столицу агонизирующего Третьего рейха и постарались продать свою жизнь подороже на берегах Шпрее. Впрочем то обстоятельство, что викинги (как, впрочем, и другие иностранные добровольцы Ваффен СС) столь яростно сражались до последнего (или, как говорят немцы, пять минут первого), не всегда объяснялось слепой приверженностью последних зашитников Берлина догмам национал-социалистического учения. Не следует забывать, что сложивших оружие солдат Третьего рейха, являвшихся по национальности имперскими немцами, чаще всего ожидал лагерь для военнопленных (хотя, случалось, их также могли пристрелить под горячую руку). А вот иностранцев-коллаборационистов, квислингов (фамилия норвежского фёрера партии Нашунал Самлинг стала в англоязычном мире синонимом понятия „предатель“, и всех коллаборационистов англосаксы именовали квислингами или квислинговцами – как у нас всех русских добровольцев вермахта и Ваффен СС принято именовать власовцами, независимо от того, входили ли они в РОА или нет, а всех украинских националистов – бандеровцами, хотя они могли быть сторонниками не Степана Бандеры, а Андрея Мельника или Ярослава Стецько) ожидала если не немедленная смерть от рук военнослужащих армии собственной страны, выбравших правильную сторону, то, как правило, военный трибунал или показательный процесс на родине, с идеологическими и военными противниками обвиняемых в качестве судей и судебных заседателей. Достаточно характерным и достойным упоминания нам представляется, в этой связи, следующий эпизод.

8 мая 1945 года, уже после подписания акта о безоговорочной капитуляции гитлеровской Германии, в районе немецкого курортного городка Бад-Рейхенгалль, были без суда и следствия, по приказу французского генерала Леклерка, командира 2-й танковой дивизии Сражающейся (деголлевской) Франции, растреляны 13 молодых французских добровольцев из состава дивизии СС Шарлемань (Карл Великий). Французские волонтеры Ваффен СС (в том числе 1 наш соотечественник – русский белоэмигрант), сражавшиеся только на Восточном фронте и не пролившие ни капли крови своих французских сограждан, сложив оружие в день капитуляции, сдались американцам, но были переданы вояками дяди Сэма подтянувшейся дивизии Леклерка. Генерал Леклерк, опираясь на палку, прошелся перед строем французских зеленых эсэсовцев, после чего спросил одного из них: „Почему на вас эти немецкие мундиры?“ Ответ военнопленного ни в чем не уступал вопросу: „Мой генерал, а почему на Вас этот американский мундир?“

Леклерк немедленнго приказал расстрелять не только дерзкого пленника, но и 12 его товарищей по оружию. Тела расстрелянных пролежали на месте экзекуции непогребенными в течение трех дней. Присутствовавший при разговоре и казни французский военный священник не позаботился не только о духовном утешении юношей перед казнью, но и об их не только христианском, но вообще мало-мальски человеческом погребении. Наконец, по прошествии трех дней, убитых „зарыли в шар земной“ по распоряжению американских военных властей. Автору книги довелось побывать в Бад-Рейхенгалле. В окрестностях городка уже через много лет после войны был установлен скромный мемориал в честь убитых. На сегодняшний день удалось установить имена и фамилии только пятерых из этих жертв кровожадной французской военной юстиции. Вот эти имена: