История Ирэн. Отрицание

Глава 6

Москов. Кремль.

— Я их ненавижу! Старые ослы! — император еле сдерживал возмущение.

Александр III, был человек молодой, родители не готовили его к трону, он был вторым сыном императора Романова и готовился к военной службе, но его брат Николай, первенец императора и наследник престола во время путешествия по заграницам заболел и скоропостижно скончался. Поэтому Александру пришлось резко менять образ жизни и переучиваться. Гибель родителей в результате теракта, стала для Александра трагедией не только как для сына, но и как для человека, которому пришлось взвалить на себя ответственность за огромную империю в двадцать шесть лет. Самому Александру пришлось срочно жениться, причём женился он на бывшей невесте брата, Данцигской принцессе Деймаре, в Стоглавой, получившей имя Мария. Но несмотря на обстоятельства их женитьбы в браке Александр был счастлив, жену свою и детей нежно любил, и она отвечала ему тем же. Марию не интересовала власть, но она была от природы ревнивой и постоянно ревновала мужа, хотя поводов ей он не давал, наоборот старался лишний раз порадовать жену, советовался с ней и прислушивался к её мнению. Внешностью император пошёл в мать, роста был среднего, лицо было круглое, улыбчивое, он ровесник барона виленского, ему тоже тридцать четыре года. У человека, плохо знакомого с императором, могло возникнуть ощущение, что он человек мягкий, но на самом деле император Александр был настоящим политиком, умным, проницательным и жёстким, когда это было необходимо.

Только что закончилось заседание Государственного Совета Стоглавой империи. Барон Сергей Михайлович Виленский делал доклад на тему изменения государственной системы образования. Сейчас к техническому образованию допускались только дворяне, но барон верил, и император его поддерживал, что Стоглавая теряет много талантов и среди крестьянских детей.

Главный противник Виленского, князь Ставровский Константин Петрович, ухмыляясь, в ответ на речь барона, саркастично высказался: — Сейчас мы их научим, а потом они к нам свататься придут… Вы бы лучше барон в семье порядок навели, а потом на государство посягали.

— Это ведь он специально сказал, — продолжал говорить Александр, когда он и Сергей Виленский вышли из зала Совета и перешли на закрытую территорию Кремля, где находились личные покои императора и его семьи, — специально, чтобы лишить тебя преимущества, вот же паук, и половину Совета за яйца держит, все сидят и вякнуть боятся, при отце он так себя не вёл.

— Твой отец, Алекс, во многом потакал Ставровскому, вспомни он тоже не поддерживал реформации — барон старался говорить спокойно, но внутри тоже всё кипело. Хотелось вернуться и набить морду Ставровскому.

— Надо тебя женить, — вдруг сказал император и Виленский удивлённо застыл, не понимая, что могло привести всегда разумного Александра к такому выводу.

— Мы подберём тебе невесту, за которой будет стоять фигура не меньшая, чем князь Ставровский и «прижмём» паука. Пусть тогда попробует насмехаться! — Александр довольно улыбался, найдя, как ему казалось, шикарный выход. Он был другом Сергея Виленского еще с детских лет, но всё же больше он был императором и сейчас ему надо было, чтобы друг стал сильнее, потому как это усилит и позицию молодого императора.

— Алекс, я не готов…

— Погоди, не отказывайся, походишь полгода в помолвке, привыкнешь к этой мысли, да и, может, девица тебе понравится.

— Но, Саша…

Император не хотел слушать никаких «но» … и барон получил список девиц и приказ, до конца недели определиться с кандидатками.

Только на пятый день Ирина проснулась и поняла, что у неё ничего не болит. Она, кряхтя выбралась из пропахшей потом кровати, накинула халат, валенки, которые появились у неё в комнате после того, как помещик Картузов принёс её всю мокрую домой, и побрела вниз. Ей хотелось вымыться, ну или на крайний случай просто умыться. Спускаясь по лестнице, Ирина обратила внимание на то, что стало гораздо чище, и даже светлее. Откуда-то снизу раздавался голос Пелагеи, которая словно генерал на плацу, командовала: — Вы трое на чердак, разобрать и вымыть. А ты, давай иди баню заканчивай! Вот барыня выздоровеет она с вами разберётся со всеми, ишь, лентяи!

Ирине даже весело стало, так уверенно от Пелагеи прозвучало, что «барыня со всеми разберётся», пришлось соответствовать, как могла Ирина выпрямила спину, сделала «переговорное» лицо и степенно стала спускаться по ступеням. Вынырнувшие со стороны кузни три бабы с вёдрами даже отшатнулись и стали сгибаться в поклонах, когда увидели Ирину.

— То-то же, — подумала Ирина, — видимо, нельзя здесь быть добренькой, только «кнут и пряник» вместе работают, а доброту за слабость воспринимают. Насколько Ирина помнила из истории и произведений того же Чехова*, люди сопротивлялись жестокости, а строгость ценили, доброту воспринимал как слабость, часто это приводило к трагедии, кто похитрее начинали обманывать, хитрить, и в результате разочарованный помещик был вынужден или применять наказание или получал разорение, как в рассказе Чехове «Моя жизнь».

Ирине даже запомнилась такая фраза: «Пока наши отношения к народу будут носить характер обычной благотворительности, до тех пор мы будем только хитрить, вилять, обманывать себя и больше ничего. Отношения наши должны быть деловые, основанные на расчете, знании и справедливости.» **

(*Имеется в виду Антон Павлович Чехов, русский писатель)

(**Ирина сильно сокращает фразу из рассказа А.П. Чехова «Жена»)

В этой реальности еще существовало крепостное право и Ирина пока не разобралась что и как, но в тех двух деревнях, которые принадлежали её отцу, жили крепостные помещика Лопатина. Одного Ирина не могла понять, как имея две деревни на сто пятьдесят душ можно было довести себя, семью и дом до состояния практически нищеты, с точки зрения аристократии. И с этим ей предстояло разобраться.

Пелагея, увидев Ирину снова заохала и засуетилась. Кроме Пелагеи на кухне была ещё одна женщина, помоложе, одета чисто с приятным чуть полным лицом с румянцем на щеках. Волосы женщины были убраны под платок.

— Это наша кухарка теперь, Акулина, — представила новое лицо Пелагея

— Ой, да скажешь тётя Пелагея, какая же я Акулина, Акулька я, барыня, — заулыбалась Акулина и щёки её покраснели ещё больше, а на полных щеках появились ямочки.

На кухне вкусно пахло, и это лучше многого сказало Ирине, что с Акулиной Пелагея не ошиблась.

Пока Ирина болела Пелагея с её предыдущего одобрения и выданных денег развернула бурную деятельность по ремонту и уборке дома. Также наняла слуг, девок для работы горничными, кухарку, конюха, прачку, швею, дворовых мужиков. Мальчишкам справила новую одежду, да и одежду для слуг обновили. Оказывается, раньше в поместье Лопатиных у слуг в доме была «служебная» одежда, которая за ненадобностью валялась в кладовке, откуда Пелагея её и вытащила

Когда после сытного и вкусного завтрака, Пелагея отчитывалась Ирине, та поражалась сколько же энергии в этой немолодой женщине.

— Да, непроста ты Пелагея, — задумалась Ирина, и вздрогнула, когда услышала, что та только что ей сказала про какие-то налоги

— Какие налоги? За что? — спросила Ирина

— Так вот бумагу привезли пока вы болели, барыня, — ответила Пелагея и передала Ирине плотный лист, на котором было довольно много написано с какими-то завитушками, присмотревшись Ирина поняла, что язык русский, но слишком много букв в словах, словно специально добавленных, чтобы из них завитушки выкручивать. Но самое важное она поняла, как только увидела, и это была цифра в пятьдесят золотых монет, по которой стояла гербовая печать с изображением короны. Позже Ирина разобралась, что налог этот был подушный, за каждого принадлежащего крестьянина требовалось оплатить. Расчёт включал разные суммы за взрослых и за детей, за семьи и за бездетных. Пока у Ирины не было ни сил ни желания с этим разбираться, но мысль, что не слишком ли большая сумма, ей в голову пришла.

— Пелагея, сколько у нас денег осталось из того кошеля?

— Много барыня, я и Емельке на зерно выдала как вы сказали, на уборку и слуг немного потратила, доктору заплатили, вот всё записано, — с этими словами Пелагея протянула Ирине тетрадку, в которой действительно были записаны все расходы.

Ирина посмотрела, оставалось сорок золотых монет. В целом можно поискать, что можно продать и заплатить налог, а там дальше заработаем. Жить-то на что-то надо.

— А отцу говорила? — вспомнила Ирина, что она вроде как не одна здесь барыня

Пелагея виновато опустила глаза, — не гневись ты на него, барыня, больной он человек, добрый, но не может он. Я сказала, как не сказать, так он заперся и цельный день ничего не ел, а потом вынес мне коробку и сказал, вот отдай Ирэн, пусть продаст, — вздохнула, посмотрела на Ирину и хитро улыбнувшись продолжила, — давайте, барыня, чего-нибудь сообразим, вы же вон какая стали, умнее всех. Да ещё девки намедни чердак начали разбирать, пойдёмте я вам покажу, чего они нашли, да ещё, что батюшка ваш дал глянем.

В столовой зале, отмытой и прогретой стало очень уютно. Сама зала была небольшая, но три окна в пол, которые выходили на веранду и из которых открывался вид на большую лужайку за домом, ка которой виднелся небольшой лесок, делали залу совершенно потрясающе уютной и волшебной. Уборка в зале ещё не была закончена, Пелагея сказала, что гардины на окна еще не просохли и не отремонтированы. На большом овальном столе лежали три вещи. Ирина подошла поближе и ахнула. На столе стояла… малахитовая шкатулка. Размером шкатулка была с голову человека, небольшая, но главное было не в размере, и даже не в великолепной красоте явного цельного куска малахита, а в том, что сверху на шкатулке была бриллиантами выложена фигура ящерки и ящерка переливалась словно маленькое солнышко. Рядом со шкатулкой лежала красная бархатная подушечка и на ней были серьги и кулон. Серьги были огромные, с красным камнем внутри которого словно огонь играли блики, такой же камень был и в кулоне.

— Что это? — тихо почти шёпотом, словно боясь, что огонь потухнет спросила Ирина

— Это то, что батюшка ваш отдал, серьги вашей матушки, с огненными рубинами, очень дорогие, — так же шёпотом ответила мне Пелагея.

Ирина стояла и смотрела на эту красоту и понимала, что ни шкатулку, ни серьги с кулоном ничего ей не хочется продавать.

— А можно их в залог отдать? А потом выкупить — спросила Пелагею

— Не знаю барыня, но если и можно, то может к ювелирам съездить поспрошать, заодно и приценитесь

— А когда деньги от барона Виленского придут?

— Так только в начале следующего месяца, не раньше

Ситуация складывалась такая, что надо было ехать в уездный город, Никольский, и идти к ювелиру. Ирине всё равно надо было показаться доктору, и она решила совместить, тем более что карету подремонтировали, кучер, он же конюх, есть, с удобствами поеду, решила Ирина.

С Пелагеей решили вместе ехать, кучеру дали задание подготовить и прогреть карету на утро следующего дня. Но у судьбы снова были свои планы.

Утром, когда Ирина уже отдавала, надевала шубку, чтобы выйти из дома и сесть в карету, двери распахнулись и в дом вошла бедно одетая девушка, а на руках она держала ребёнка, закутанного в тулупчик.

— Здравы будьте, барыня, а вот и мы с Танюшей к вам, — устало улыбнувшись и попытавшись поклониться сказала девушка.