20. Как мы оказались на другой стороне планеты


Аэропорт Келауна, Канада — Придорожный хостел, Малые Косичи, Беларусь — Констанцин-Езёрна, Польша

Как только мы через несколько дней связались с Тсарой, по словам Алька, теперь счет нашего времени шел на часы. Благо, нас очень выручила Дениз — позволила провести по ее кредитке перевод, за весьма нескромное вознаграждение, разумеется. Мне, конечно же, было несколько совестно, что мы не могли посветить ее во все подробности, и, учитывая специфику деятельности деда Алька, у нее могут быть проблемы с ФБР… Утешало лишь то, что это была другая страна. А Дениз все же была довольно смышленной и понимала, на что идет.

Далее следовало еще одно незаконное действие, за которое мы не отделались бы простой депортацией в штаты — покупка билетов на международный рейс с помощью поддельных документов. За наличные. В последний момент перед вылетом… Стоит ли говорить, что меня ощутимо трясло всю ночь и с самого утра, как только мы прибыли в аэропорт.

У Алька, по моим наблюдениям, настроение было не лучше.

— Слишком гладко, — нарушил он тишину первым, как только мы отошли от стойки регистрации, практически закончив все приготовления.

Наверное, мне стоит попытаться отвлечь нас обоих хоть как-то.

— Да брось, — с усмешкой в голосе ответила ему я, пониже натягивая капюшон на лицо. — Вспомни все то дерьмо, что с нами происходило. И ты называешь это — слишком гладко? По-моему, мы заслужили небольшой передышки, разве нет?

Чтобы немного унять мандраж Алька, я взяла его за руку, чуть более уверенно шагая вперед. Если подумать, вокруг было полно народу, и мы органично вписывались — слишком много было желающих улететь в рождественские праздники в восточную европу, так что мы не выделялись из толпы. Да еще и влюбленную парочку играть не приходилось — мы и так ею были. Я уж точно. Пока Альк по-прежнему скрывал все эмоции в себе, я ими щедро делилась.

В один из моментов, когда мы проходили по коридору аэропорта к трапу, я вдруг остановилась как вкопанная. В стеклянной стене открывался вид на взлетно-посадочную полосу.

У меня нехорошо кольнуло сердце, когда я увидела, какой он огромный.

Этот чертов самолет.

— Я не понимаю... — я говорила тихо-тихо, не узнавая свой голос. — Это и есть самолет? Настоящий? Альк, как он может летать? Почему он такой громадный?

Я видела их прежде только по телевизору и в небе. И тогда они казались мне гораздо, гораздо меньше.

А этот был просто пиздец каким устрашающим.

— Это не самый большой самолёт, — несколько растерянно ответил Альк, проследив за моим взглядом.

А после, отпустив мою в мгновение заледеневшую руку, сделал шаг, обходя меня спереди и заглядывая прямо в лицо.

— Тебе придётся на него взойти, — обхватив пальцами мой подбородок, он заставил меня перевести взгляд с окна на его глаза. — Ничего страшного не произойдёт. Я летал много раз. Есть те, кто каждую неделю на выходных это делает.

Его тихий, вкрадчивый голос звучал удивительно заботливо и нежно.

Я смотрела Альку в лицо и слушала каждое его слово. Чего он вдруг вообще так напрягся? Я и сама понимаю, что все будет прекрасно. Поэтому я пожала плечами и заговорила голосом, который был чуть звонче и бодрее, чем обычно:

— Да я в курсе, — еще раз пожала плечами, перехватывая лямки от рюкзака. — Конечно же ничего страшного не произойдет. Это всего лишь самолет. Ты вон, много раз летал, да... Пойдем?

Внутри он даже оказался не таким страшным. Словно большой автобус. Меня даже не напрягало большое количество народу и несколько рядов кресел, а мы вообще сидели в середине, так что если не смотреть по сторонам, можно было воображать, что мы и впрямь в автобусе.

— Здесь даже мило. И лететь не так долго... Верно?

Разумеется, я помнила про какое-то немыслимое количество часов, которое озвучивал Альк. Мы будем лететь до глубокой ночи. Я надеялась на то, чтобы как можно скорее уснуть.

Только вот, когда нас заставили пристегнуть ремни и вся эта огромная махина тронулась, я буквально физически почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Нет-нет-нет, я буду держать себя в руках. Подумаешь, самолет. Такие тысячами летают каждый день, ведь так?

И только когда я почувствовала — внутренне — что мы в воздухе, сработал внутренний рычажок, отвечающий за иррациональный страх. Чистый, незамутненный, полный непонимания и желания оказаться в другом месте.

Я даже сбежать отсюда не могу.

Я закрыла глаза и попыталась глубоко дышать. Я переживу этот приступ паники. Еще и перед Альком позорюсь, какой кошмар... Он же сейчас поднимет меня на смех, или хуже того — разозлится.

Вдобавок ко всему начала болеть голова и уши.

— Боже, я сейчас умру, — наконец прошептала я, закрывая уши руками и опуская голову вниз. — Умру и все. Прямо здесь. Что это вообще такое…

Альк, поглаживая меня по плечу, говорил мне почти на самое ухо:

— Сядь прямо. Зажми нос, набери в рот воздуха и задержи дыхание. Если ты будешь паниковать и сжиматься, то станет только хуже. Это только взлёт. Всё в порядке.

Не знаю, как я нашла в себе силы сквозь паническую атаку слушать Алька и делать все, что он говорит. Словно он был маленькой спасительной форточкой, через которую я могла получить долю кислорода. Как я пережила окончание взлета, я не помню. Зато помню, что как только самолет словно бы вообще перестал лететь, повиснув в воздухе, и нам разрешили отстегнуть ремни, первое, что я сделала — просто прижалась к нему, вцепляясь в свитер изо всех сил. А после пробурчала куда-то в шею:

— Люди идиоты. Как можно было придумать такое. Больше никогда в жизни не полечу на самолете. Так что придется тебе терпеть меня в своей Европе вечность.

Я еще периодически что-то бурчала себе под нос, но постепенно становилось легче. А уж когда принесли сэндвичи, я даже нашла в себе силы улыбнуться. Хоть какой-то лучик света в темном царстве. Хотя, пожалуй, Альк меня такой мрачной и в таком испорченном настроении никогда не видел.

— Сколько еще осталось? Боже, ну почему так медленно тянется время, — за напускным ворчанием мне удавалось прекрасно скрывать никуда не уходящую в течение этих долгих часов панику. — Безумно много людей. Лучше плыть на "Титанике", чем все это... Кстати, ты смотрел "Титаник"?

На пару часов мне удалось отвлечься тем, что я перессказывала Альку сюжеты всех голливудских фильмов, какие помнила. Следующее, слава всем существующим богам, что я помнила — это как проснулась, не в силах повернуть затекшую шею, спустя неизвестное количество времени. И проснулась я от звука из диспетчерской, который оповещал, что нужно снова пристегнуть ремни.

Во второй раз переживать эту жуткую экзекуцию было ничуть не легче. Благо теперь я знала, что можно вцепиться ногтями в руки Алька — тогда хоть немного становится легче.

Я даже не заметила сырости и холода, когда мы вновь ступили на землю. Все, чего мне хотелось прямо сейчас — реветь от счастья, что это наконец закончилось. Сидя на земле, желательно. На родимой твердой поверхности.

Единственное, что помогало мне до сих пор стоять на ногах, это Альк, причем, в прямом смысле. Ему чуть ли не за шкирку приходилось меня держать, направляя за собой.

— Ты ведь в курсе, что, путешествуя по Европе, люди так же летают на самолетах? — с усмешкой фыркнул он между делом.

— Для заметки — я больше никогда не сяду в самолет. Я серьезно. Даже для путешествия на Гавайи, хотя раньше я о них безумно мечтала. А теперь... Я твердо говорю мечте о Гавайях нет. В жопу Гавайи. Вот так.

— Итак, — словно бы на контрасте с моим удручением, сам Альк был странно воодушевлен. Ощущал близость исторической родины? — Это ещё не Польша, но на этот раз задача усложняется. Впрочем, перебираться мы через границу будем совместно, не разделяясь.

— Я готова на все, — пробурчала я. — Даже если ты посадишь меня на лошадь и скажешь, что дальше мы скачем верхом. На ездовых собаках в санях или в повозке Санта-Клауса. Что угодно. Только не самолет.

Я знала, что мы должны были арендовать машину — по словам Алька, в странах бывшего Советского союза, особенно стране этих белых русских (не могла никак запомнить ее название) не сильно заморачивались над проверкой документов. Так что наших добротно подделанных еще в Америке должно быть достаточно.

Правда, меня напрягала погода. И местные дороги. Это вам не шоссе в солнечной Калифорнии посередине ноября. Это восточная Европа, другой климат, возможно — медведи в лесу и настоящая русская зима. Ну или почти русская. Накануне Рождества.

Замерзла я здесь в следующую же секунду, как опомнилась от счастья стоять на твердой земле. И не согрелась до самого мотеля, в котором я уговорила остановиться Алька, когда мы подъехали почти к самой границе. Бедный Альк... Сперва терпеть меня двенадцать часов в самолете, а потом — ехать по заснеженной трассе еще несколько часов.

— Тебе нужно выспаться, — сказала я наконец, когда мы остановились на очередной заправке. — Через дорогу горит вывеска — там наверняка можно остановиться. Или придется пустить меня за руль. Выбирай, — последнее я сказала уже полушутливо, явно зная, что спорить в такой ситуации со мной будет тяжело. Потому что я была права.

— Ладно, — устало согласился Альк, сворачивая в указанном мной направлении.

Номер в этом придорожном хостеле был ещё меньше, чем в американском, с двумя маленькими кроватями. Казалось бы — здесь все точно так же, и комната стоит те же копейки... Только вот все равно ощущалась общая атмосфера неуюта. Даже если б я знала язык, я бы никогда не стала бы общаться с местным персоналом — все, как один, мрачные и угрюмые. На их фоне Алька любого мог назвать просто душкой.

— Ну вот я почти на родине, — мрачно буркнул парень, осматривая обстановку.

— Кровати можно сдвинуть, — воодушевляюще улыбнулась я. — Только я бы не рискнула спать на местном белье. — выудив из-под покрывала край одеяла с каким-то желтым пятном, заключила я. — Так что лучше их даже не расправлять. Альк, можешь пока сходить умыться, я все сделаю... Смотри, тут и чайник есть! Вот это удача.

Я любила все эти чисто "женские" хлопоты. Не потому что это был способ показать Альку мою заботу, хотя и это тоже, но главным образом потому, что мне это всегда помогало отвлечься. Привычка еще с тех времен, когда моя жизнь стала скатываться в полный отстой. И даже сейчас я всегда находила, чем заняться. Правда, чай я все равно сделала в наши бумажные стаканчики, что я всегда возила в своей сумке, не рискнув притрагиваться к местным. А когда мы сдвинули кровати, покрывал хватило, чтобы одно постелить на всю поверхность нашего новоиспеченного ложа, а второе — использовать вместо одеяла. В комнате все равно было холодно, так что раздеваться не было особого смысла. Разве что умыться и переодеться в чистое. После долго перелета и дороги даже помыться в раковине было просто чудесно.

— Надо что-то делать с твоим языковым барьером, — отвлекая меня в конечном счете от раскладывания вещей, Альк притянул меня к себе за талию на нашу импровизированную постель, — В Польше мало кто знает английский на таком уровне, чтобы спокойно вести на нём беседы.

— Кажется, однажды ты дал зарок на то, чтобы быть моим учителем, — усмехнулась я, пристраиваясь у парня на плече.

— Кто же ещё согласится обучать такую недотёпу, — о, кажется, кто-то все же заразился от меня за все время нашей поездки умением шутить.

Когда я вот так смотрела на лицо Алька, мне было искренне плевать, где мы находимся. На пустынной дороге ли, в паршивом номере мотеля, да хоть на северном полюсе — совершенно все равно, пока он рядом. И вот так на меня смотрит в ответ. И самое главное было то, что это была не такая влюбленность или страсть, знакомая мне по фильмам или книгам. Мы просто сперва стали словно родными друг другу... очень нужными и незаменимыми. И только потом уже доверили друг другу сердце. Осторожно, но это было на удивление верным решением, потому что наша связь стала от этого только крепче.

— Как по-польски будет "я люблю тебя"? — в отличие от Алька, я не скрывала своего коварства. По моей усмешке было видно, что я вполне себе осознаю двусмысленность своего вопроса.

Альк же в ответ одарил меня своим привычным угрожающим прищуром, словно бы мог заставить меня отступить, как в первые дни нашего знакомства. Только теперь-то я точно знала, что скрывается за этой маской. Но уж чего я не могла знать — так это то, что в конечном итоге его лицо расслабится, и…

— Kocham Cię, — хмыкнул Альк, потрепав меня по волосам.

Сердце ожидаемо сжалось. Вот так просто и легко…

— Кохам че? — повторила я на свой манер. — Ко…Ко-хам Чи..Чи-е. — я намеренно растянула слова, пытаясь запомнить. — Ну вот видишь. Начало положено. Я запомнила прекрасно. Правда, чувствую, что язык не похож на английский совсем. Как могут три слова превратиться в два? Впрочем, по твоим глазам вижу, что тебе сейчас не до уроков. А завтра рано вставать. Так что…

— Спи давай, — вздохнул Альк.

Я улеглась под бок парня, устраиваясь у него на плече в привычной позе. С тех самых пор, как Альк вернулся, у нас вообще не получалось нормально заснуть. Мы то разговаривали, то... Занимались вторым мои любимым делом теперь после болтовни, ага.

— Kocham Cię, — прошептала я уже сонным голосом напоследок, задумчиво водя пальчиком по его груди.

Вставать и впрямь пришлось рано. Связываться с сестрой Алька, договариваться о том, что она встретит нас после пересечения границы. Собирать те немногие вещи, что у нас с собой были. И — последние километры дороги, нагнетающие ощущение, что все до сих пор идет слишком уж гладко.

Хотя, внутренняя усталость была такой, что я искренне считала, что мы это заслужили. Счастливый конец, где мы наконец можем остановиться и жить своей жизнью. Вдвоем, зная, что завтра нам не нужно будет скрываться и куда-то бежать.

Будет ли однажды в нашей жизни такое?

Альк предупредил, чтобы на пропускном пункте я не отсвечивала, и что даже мои документы он отдаст на проверку сам. Вроде как с одним из служащих у его сестры была договоренность, а в подробности остального я не вдавалась.

— Ну вот мы и в Польше, — странным полушепотом произнес парень, когда мы пересекли границу и оказались по ту сторону.

“Та” сторона ничем не отличалась. Тот же заснеженный грязный пейзаж, серость и мрак.

Буквально через четверть часа дороги Альк снова остановился. Мое сердце как-то нехорошо замерло, когда я увидела девушку в отдалении, стоящую возле припаркованной машины. Это его сестра. Я уже и забыла, что она должна нас встретить.

Я почувствовала себя так, словно в наших с Альком отношениях наступил следующий шаг, навроде знакомства с семьей, только в нашем случае — с единственным членом его семьи, который был ему небезразличен. И мы оба были к этому не то чтобы готовы... Потому что до этого могли лишь гнаться и думать о том, как преодолеть нелегкий путь. А обо всяких таких мелочах мы не думали вообще.

Одно я знала точно, если именно сестре Алька я не понравлюсь, это будет катастрофа.

— Если хочешь... — тихо начала я, а потом буквально затараторила: — Вам и так многое стоит обсудить, так что... Можешь сказать ей про нас, когда будешь готов. Не обязательно вываливать на твою сестру все сразу. Так будет проще.. Если хочешь, конечно.

Я говорила честно. Потому что и сама считала, что так будет проще. Как минимум, самому Альку.

— Выходи, — несколько отстраненно ответил мне Альк, никак не обращая внимание на сказанные мной слова. — Машину мы оставляем. Всё равно она на поддельные документы.

И, не дожидаясь, вышел из тачки сам.

Я же осталась с полным непониманием, как теперь вести себя дальше. На всякий случай я решила не проявлять никаких эмоций, и… Да, мое привычное “не отсвечивать”. Лучшая стратегия, ага.

Альк и Тсара двигались друг другу сперва синхронно, но уже через пару секунд девушка не выдержала и ускорилась, налетая на брата с объятиями и утыкаясь лицом тому в плечо.

— Если ты разревёшься, я развернусь обратно и уеду, — Альк продолжал говорить со своей сестрой на английском, хотя я ожидала совершенно другого.

— Прекрасно, характер всё такой же скверный, — акцент Тсары был куда более ощутимым, и, кажется, еще сильнее с той нашей первой встречи.

Их приветствие выглядело очень логично, так что я с огромным удовольствием стояла позади, ожидая, когда они закончат. В конце концов, это воссоединение семьи. И я была очень рада тому, что Альк наконец получил то, чего так сильно хотел. Но уже в следующее мгновение из-за плеча парня Тсара перевела взгляд на меня и… Отчего-то слишком уж добродушно расплылась в улыбке, заставляя меня окончательно стушеваться.

— А ты, должно быть, та самая «плюс один» к документам, билетам и границе? Как же там Альк в последнем звонке тебя назвал... Ах да, dziewczyna.

Я не знала, что значит это слово, но то, как девушка при этом сверкнула взглядом в сторону брата, мне не шибко понравилось.

— Да… Я Ванда, — запоздало понимая, что стоило бы представиться, пробормотала я.

— Ну и натерпелась же ты, бедняга, — бесцеремонно беря меня под руку, Тсара вдруг потянула меня в сторону своего автомобиля, словно мы были лучшими подружками. — Нелегальное пересечение границы, столько недель в дороге, ещё и этот szczury под боком.

— Я... — чем дальше, тем сильнее я терялась. — Все нормально.

Наверное очень грубо с моей стороны вот так сухо отвечать ей, поэтому я постаралась выдавить из себя некоторые подробности:

— На самолете было только страшно лететь.

Боже, я превращаюсь в Алька. Интересно, он так же себя ощущал в моем обществе первое время? Не завидую я ему.

— Не переживай, дома быстро приведём в порядок уставшее тело и разум, — уже несколько сдержаннее усмехнулась Тсара, выпуская мою руку и снова разворачиваясь к брату. — Альк, я поведу. Ты ведь не был в этом доме.

Налюдая за тем, как его сестрица изящно занимает водительское сиденье, Альк легонько погладил меня по спине, после чего открыл передо мной заднюю дверь. Мне вполне хватило этого жеста от Алька, чтобы внутренне хоть немного сейчас расслабиться. Но тем не менее, я отчего-то старалась не смотреть ни в его сторону, когда он, обойдя автомобиль, сел рядом, ни в сторону Тсары. Мне отчего-то была неприятна эта, пусть и напускная, но жалость ко мне. Альк никогда меня не жалел. И потому мне было с ним так комфортно. Я уже мысленно молилась, чтобы его сестра никогда не узнала обо мне и отчиме. Если сам факт нашей дороге вызвал в ней желание называть меня "бедолагой", то что будет, когда она копнет поглубже?

Потому я для себя решила — лучше не давать ей туда копать. По крайней мере, первое время.

Чем дальше мы продвигались, тем красивее становилось за окном, к которому я прилипла, стремясь стать максимально незаметной. Все было совсем едва-едва запорошено снегом, что делало местные леса, а затем — и улицы, дома невероятно красивыми. Не припомню, чтобы я такое видела где-то, кроме фильмов.

— Очень красиво, — вздохнула я, чтобы никто не подумал, что я чокнутая и молчаливая затворница в себе. Хотя, похоже, я сейчас была на грани того, чтобы именно такое мнение о себе и составить.

— Природа здесь хороша для долгих прогулок, но не в период слякоти, — тут же крайне вежливым тоном ответила мне Тсара.

Альк же отчего-то прыснул в кулак — его явно веселило происходящее, но я не понимала, почему.

Дабы более его не смешить, оставшуюся часть дороги я решила провести в тишине. В какой-то момент мы миновали плотную застройку пригорода, удаляясь глубже в лес. Я уже готовилась мысленно к такому же домику в глуши, навроде той избушки Дениз в Канаде, потому никак не могла ожидать, что после того, как мы подъедем к высоким кованым воротам, нас будет ожидать…

Да, черт побери. Почти что гребанный дворец. Кажется, я не ошибалась, когда думала, что в жилах Алька течет кровь аристократов.

И пока я несколько растерянно оглядывалась по сторонам, эти двое, кажется, оказались целиком и полностью в своей стихии.

— Тебе что, в участок даже кусок леса достался? — с наигранным возмущением протянул Альк.

— Ну так я старше, szczury, вот мне и дом побольше, — самодовольно усмехнулась ему Тсара в ответ.

Я и сама не заметила, как невольно разулыбалась, не то от окружающей нас красоты, не то от их дружеской перепалки.

— Прямо дворец. Как в мультфильме, — вырвалось у меня, — Ну, студии Уолта Диснея, там такой же замок... Знаете?

Пусть моя попытка вклиниться в их беседу, наполовину состоящую из польских слов, и была неловкой и невпопад, я старалась не подавать виду, что меня это как-то смущает.

— О, да, — весело отозвалась Тсара. — Думаю, вырыть здесь маленький прудик… Он бы здорово облагородил территорию, как Альк мне когда-то рассказывал.

— Ой молчала бы уже, — Альк даже руки на груди скрестил и откинулся на сиденье.

К этому моменту мы остановились у самого входа в дом. Территория внутри, за воротами, и впрямь была огромной.

Развернувшись к нам, Тсара снова обворожительно улыбнулась.

— У вас есть время осмотреться изнутри, пока я катаюсь за продуктами. Горничная подготовила вам две спальни, Альк, побудешь джентльменом, поухаживаешь за девушкой, покажешь ей всё сам. Ванда, есть пожелания по еде, аллергиям, да и предпочтениям?

Когда Тсара сказала про две спальни, внутри меня что-то неприятно сжалось. Я даже резко повернула голову к Альку, не сообразив, что еще какое-то время назад сама ему намекала, что неплохо бы не распространяться о наших отношениях. Только тогда я не предполагала, насколько это в действительности окажется сложно.

— Овощи не люблю, — пусть и несколько растерянно, я все же постаралась улыбнуться. — И острое. Спасибо большое. Обычно раньше никто не спрашивал... Про предпочтения.

И дико хочется курить, хотелось добавить мне. Уже целую вечность. Но вслух я этого снова озвучивать не стала. Вместо этого вышла из машины, стараясь отвлечься на свежий воздух.

Когда мы заходили внутрь, Альк сгрузил все наши немногочисленные вещи у порога, а еще зачем-то снял обувь, заставив меня сделать то же самое. Изнутри дом был отделан деревом. Широкая лестница из него же вела на второй этаж, а за ней находилась огромная гостиная с камином. По бокам на первом этаже располагались ещё комнаты и, скорее всего, кухня. Впрочем, как бы я не восхищалась этим коттеджем, с восторгом осматривая все вокруг, в одиночку я бы точно тут растерялась, настолько непривычной была для меня вся эта обстановка. Если бы не Альк, который держал меня за руку, я могла бы и вовсе в нем заблудиться.

Это был не чужой дом, в который мы вломились, и не номер в мотеле, который мы арендовали — мы теперь были в доме его семьи, в качестве гостей. Точнее, гостьей была только я. Непривычное чувство. Не думаю, что вообще когда-либо испытывала это ощущение — просто жить у кого-то бесплатно из-за того, что кто-то хорошо к тебе отнесся.

— Пойдём, — Альк мягко потянул меня к лестнице за собой, — Примерную планировку дома я помню, видел чертежи у родителей.

Остановившись наверху перед двумя открытыми напротив друг друга дверьми, что вели в просторнейшие светлые комнаты, парень спросил:

— Выбирай, какая больше нравится. Я тут ещё не был, так что мне моя комната полагается только на словах.

— Альк, они обе роскошные, — постаралась усмехнуться я, не показывая внутреннего чувства скованности как раз из-за того, что они слишком роскошные. А потом развернулась к нему, невольно утыкаясь головой в грудь, прижимаясь в импровизированном полуобъятии. — Я так и не сказала еще... Я очень рада, что ты наконец дома. Как ты вообще?

— Это, скорее, я у тебя должен спрашивать, как ты, — усмехнулся Альк.

— Непривычно, — честно ответила я, пусть и с такой же усмешкой.

Отстранившись от парня, я по инерции зашла в ту комнату, к которой мы стояли ближе. Перекладывать на меня процедуру выбора со стороны Алька было так себе идеей — потому как я не тратила на него ни секунды. Обе спальни были слишком хорошими. Слишком… Да, непривычными. Опять это слово.

Словно бы почуяв мое настроение, зайдя следом, Альк произнес:

— Не переживай, Тсара не такой уж тиран. Грязь терпеть не может, запахи неприятные и духоту. Но на то она прислугу здесь и держит, чтобы у кого-то другого голова об этом болела. А так она тебя не съест. Да и кусается она не больнее моего.

Я задумчиво тем временем прошлась по комнате, осматривая всякие красивые вещи, и в принципе стараясь освоиться. Ко мне отнеслись радушно и, вероятно, от меня ждут того же. Так что ощущать себя не в своей тарелке из-за того, что это чужая страна и дом, в котором я бы явно не оказалась по чьему-то приглашению, я попросту не имела права.

— Я обязательно с ней подружусь, — с улыбкой произнесла я, садясь на кровать. — Боже, Альк, я даже с тобой подружилась, хотя поначалу ты меня ненавидел!

— Я тебя не ненавидел, — удивился парень, скрещивая руки на груди.

Я мысленно закатила глаза. Ага, не ненавидел он, как же. И вообще был душкой в начале нашего знакомства, да.

— Ты мне лучше другое скажи: мы здесь останемся? Как надолго? Если я буду не к месту... В общем, не хочу неловкости. Знаю, вряд ли ты собирался обсуждать это сейчас, прости. Но иначе я так и буду, как на иголках.

Альк медленно подошел к кровати и присел на край напротив меня.

— Тебе настолько неприятна моя сестра? — удивленно спросил он.

Боже. Зачем я вообще завела этот разговор. Все и так слишком сумбурно, мы с дороги, еще не успели переодеться, а я со своими расспросами... Нужно просто забить на это все и снова плыть по течению. Делать так, как чувствую. Если Альк хочет, чтобы я была с ним, он сам со всем разберется. Ну и к чему это я, правда?

— Э-эй, — я забралась на кровать с ногами и подползла к нему вплотную. — Твоя сестра — просто красавица! И очень приветливая... Зря я вообще все это начала. Прости.

В доказательство серьезности своих намерений и раскаяния я даже убрала волосы парня с шеи сзади и легонько поцеловала.

— Как ты мог вообще такое подумать, — шутливо прошептала я, все еще касаясь губами его кожи. — Просто она так много для меня сделала, совершенно меня не зная... Вот мне и не по себе. А теперь еще и присутствием ее своим буду смущать. Потому и спросила.

— Просто мы только приехали, а ты уже расспрашиваешь меня о том, куда и когда двигаться дальше. Я тоже не железный, знаешь ли, и мне нужна передышка подлиннее, чем ночь в захудалом мотеле.

Я не стала говорить Альку, что это была минута моей личной слабости и я спрашивала только о себе. О том, что если вдруг мне одной придется двигаться куда-то дальше, то лучше обсудить это сейчас. Что меня это волнует где-то в глубине души. Но рациональная часть моего сознания вовремя решила не лезть к нему с этими проблемами. Мы и впрямь слишком сильно устали.

Ну и к тому же, я уже решила — Альк сам вправе мне сказать о решениях относительно нашего будущего. И если их не будет — я не стану его допытывать об этом.

Загрузка...